Глава десятая,
в которой мы многое узнаем, о многом догадываемся, а потом все идет наперекосяк
Корабль я узнал сразу. Это был тот самый небольшой транспортник, на котором мы когда-то летели на Венеру. Подбежав к видавшей виды, покрытой вмятинами и окалиной космической посудине, мы растерянно остановились. Двери были закрыты, и мы понятия не имели, что делать дальше. Но не Кубатай! Поддерживая животик рукой с бластером, он догнал нас и крикнул:
— Чего прохлаждаетесь?! Лейте валерьянку вокруг! Только всю не вылейте!
Осознав все коварство плана Кубатая, мы поспешно откупорили бидон и пошли вокруг корабля, тоненькой струйкой разливая за собой пахучую жидкость.
Не прошли мы и полпути, как над нами что-то заскрежетало, затем в обшивке распахнулся люк, и из него высунулась встревоженная морда незнакомого нам молодого сфинкса.
— Что это тут так странно пахнёт? — спросил он, распахнув серебристые ноздри. И тут, увидев нас, он закричал: — Ой, ой, ой, что это вы там в землю выливаете?!
— Валерьянку! — оскалился Кубатай. — А земля рыхлая, валерьянка быстро впитывается!
— Ой, ой, ой, — снова завопил молодой сфинкс, — зачем же вы это делаете?!
— Если ты не впустишь нас в корабль и не доставишь на Венеру, мы ее всю выльем, — сказал Кубатай хищно. — А ее еще много осталось!
— Ну что же мне делать, что же делать?! — запричитал сфинкс. — Впустить я вас не могу, у меня посол на борту. А валерьянку страсть как жалко!
— А ты у посла и спроси! — крикнул Стас.
— Нет, нет, посол не разрешит! — жалобно сказал сфинкс.
— А ты попробуй.
— Мяу! Да не разрешит же, я и так знаю! А время-то уйдет! Ну не лейте ж вы ее, хотя бы пока разговариваем!
— А ты нас впусти, мы тогда перестанем, — сказал Кубатай.
— У-у, злобные земляне! — воскликнул сфинкс и исчез.
Но не прошло и десяти секунд, как он высунулся снова:
— Хватит лить! — рявкнул он. — Мудрый и великодушный посол Шидла приказывает вам подняться на борт нашего корабля.
Из люка выдвинулся трап, и мы бегом забрались по нему в корабль.
— Дайте сюда! — отобрал у нас бидон сфинкс и принялся тереться о него мордой. — Идите к послу. Хоть бы он на клочочки вас разорвал!
С радостным чувством мы проследовали по корабельному коридору внутрь, пока не оказались в рубке и не увидели там нашего дорогого уже привычно кудрявого сфинкса.
— Шидла! — воскликнул я и хотел было уже броситься вперед, чтобы обнять его, но тот предупредительно рявкнул:
— Стоять! Ни с места, подлые преступники!
И я увидел в обеих его передних лапах по мумибластеру.
— Какая низость так бессовестно пользоваться нашими слабостями, — воскликнул он. — Ни один, ни один, я уверен, сфинкс не попеняет мне за то, что я не смог позволить вам и дальше выливать на землю драгоценную жидкость, так необходимую народу Венеры. Теперь, когда валерьянка спасена, я бы с радостью убил вас! Но вы, коварные люди, конечно же, обезопасили себя, вооружившись страшным смертоносным оружием!
Что он несет? Я скосил глаза на спутников. Кубатай исподтишка вытаскивал уже засунутый в карман мумификатор, а Смолянин в одной руке держал кадку с огурцами, а в другой сжимал ручку своего таинственного чемоданчика и подзорную трубу, которая, правда, и впрямь напоминала ствол какого-то таинственного оружия.
— Если бы вы действовали от лица земного правительства, военный конфликт между нашими планетами был бы неминуем, — продолжал гнать Шидла. — Но мы знаем, что вы — преступники, потому и не находитесь под его защитой. Это знают также и народы Земли и Венеры, ведь все происходящее на нашем борту транслируется. Вот, посмотрите сами!
Не сводя с нас стволов бластеров, он треснул задней лапой по какой-то кнопке, загорелся экран, и мы увидели на нем себя, снятых бортовой камерой. В левом углу экрана в маленькой рамочке торчала голова комментатора, который быстро говорил:
— …И теперь, после слов посла Венеры Шидлы, беременный отщепенец Кубатай и его бесстыдный прихвостень Смолянин, — на экране в этот момент крупным планом показали коленки Смолянина под юбочкой, — знают, что их постыдную террористическую акцию наблюдают сейчас в каждом доме Земли и Венеры! Может быть, они хотят что-то сказать нам? Оправдаться? Как-то объяснить свои гнусные действия? А? Что скажете, мерзавцы?
— Э-э… — нерешительно помахал перепончатой кистью Смолянин, — ну, пользуясь случаем, я хотел бы передать привет своим бывшим коллегам по сверхсекретному подразделению…
Звук его голоса оборвался вместе с гулом из салона корабля, и диктор залопотал снова:
— Да кого тут интересуют ваши грязные приветы?! Не хотите покаяться, огласите хотя бы свои требования!
Снова загудело — это опять включили звук из нашего салона.
— Я требую, — сказал Кубатай, — чтобы на борт корабля немедленно доставили мешок с семечками и коробку с бельем, — заявил он. — Они там стоят, в прихожей у Смолянина.
— Вы слышали? — закричал диктор. — Слышали?! Этому извращенцу еще и белье потребовалось! А Смолянин?! Каков фрукт?! А мы-то считали, что преступность на Земле искоренена! Только что народ чествовал его как героя-подсолнечника, а он, он, неблагодарный, оказалось, все в лес смотрит!..
Шидла треснул по кнопке, и экран погас.
— Джабла! — крикнул он.
— Да-а? — слегка пошатываясь и облизываясь, весело отозвался молодой сфинкс, появившись на пороге, и потерся спиной о косяк.
— Выйди наружу и принеси сюда из прихожей дома мешок и коробку. Понял?
— Мур-р, — откликнулся тот, — то есть я хотел сказать, так точно.
Сфинкс исчез, Шидла снова нажал что-то задней лапой, облегченно вздохнул и опустил мумибластеры.
— Уф, — выдохнул он. — Я выключил трансляцию. Знали бы вы, как тяжело мне, правдивому сфинксу, вести эту двойную игру. Только и выручает, что долгое общение с коварными людьми. Значит, так. При Джабле мы враги, держим друг друга на мушке и обмениваемся оскорблениями. А пока его нет, слушайте.
И вот что он нам рассказал. Оказалось, те двенадцать лет, которые прошли с момента его оживления в Храме Великой Матери-Кошки, не пропали даром. Все это время на Венере в режиме строжайшей секретности шла подготовка к сегодняшней операции. Никто, кроме старейшин — Шидлы, Меглы и Шурлы, — не знает всех ее деталей.
Главным ее этапом было создание аппарата, способного переместить нас на Леокаду и одновременно в прошлое, то есть в наше время, без создания при этом наших копий. Это была задача не из легких, но над ней трудилась вся венерианская наука, вооруженная знанием принципов работы и хроноскафа, и коллайдера Неменхотепа-Перископова. Пройдя огромный путь длиной десять лет, наука сфинксов успешно справилась с этим.
Второй задачей было заставить людей продолжать наблюдение за ближним космосом, вовремя найти и транспортировать нас на Землю. Эта задача целиком умещалась в рамки дипломатии, и этим занимался лично Шидла.
— Наконец, третье звено, — продолжал он. При Кубатае и Смолянине он разговаривал подчеркнуто официально. — Собственно, операция. Прибыв на Венеру, мы должны инсценировать побег Кубатая и Смолянина, а вы, — кивнул он мне со Стасом, — будете доставлены мною в Храм Великой Матери-Кошки, где и базируется новый суперколлайдер.
— А хроноскаф? — спросил я.
— Что хроноскаф? — пожал плечами Шидла. — Этот дедушка уже отправился обратно в Древний Египет. Так вот, я буду содействовать проникновению Кубатая и Смолянина к вам, но только тайно… Кубатай, вы помните свой «Сказ о том, как Кубатай-батыр метеозондом служил»?
— Еще бы, — порозовел от смущения тот. — Но, честно говоря, «Сказ о том, как Кубатай-батыр остров Русь спас» мне нравится больше…
— Об этом можно поспорить, — сказал Шидла, — но я сейчас говорю о другом. Вы сможете повторить тот свой трюк? Шарики я подготовил.
— Смогу. Только… э-э… В моем положении… Шариков мне понадобится в два раза больше.
— Я предусмотрел это. Я пока не придумал, как проникнет в Храм Смолянин, но, чтобы спланировать это, у нас есть несколько дней полета. Пока все.
— Какой же ты молодец, Шидла, — воскликнул я, — все берешь в свои руки и всего добиваешься!
— В свои лапы, — поправил Шидла. — Не стоит меня хвалить. Я ведь занимаюсь только тем, что устраняю последствия своей же непростительной халатности, не более. Откуда у ожившего Неменхотепа коллайдер? Это я проворонил свой чертеж… А если бы не коллайдер, Неменхотеп в поист ках могущественных союзников в борьбе за господство над людьми не вышел бы на Леокаду… Выходит, я и есть главный виновник подобрения Земли. А так как я знал, что в моем времени люди отнюдь не добренькие, значит, я должен был помочь вам справиться с этой бедой, чтобы не случился опасный для реальности парадокс. Другими словами, все, что сейчас происходит, не могло не произойти.
— Типичный фатализм сфинксов, — произнес Стас свою коронную фразу и захихикал.
— Не перебивай! — поднял лапу Шидла. — Времени, пока ходит Джабла, у нас мало… Впрочем, — расслабился сфинкс, — я ведь уже все рассказал… А его что-то все нет… Хм…
Шидла включил внешнее обозрение. С мешком в одной лапе и коробом в другой сфинкс Джабла, урча, кругами ходил вокруг корабля по оставленному нами со Стасом валерьяновому следу.
— Нанюхался, красавчег! — воскликнул Смолянин.
— Проклятие, — вздохнул Шидла. — Придется корабль вести самому. — Он двинулся к выходу за нерадивым пилотом, но вдруг остановился и пробормотал: — Но как пахнет-то, действительно… Мур-рр… Ну оч-чень соблазнительно.
Да, как это часто бывает в жизни, безотказное средство оборачивается против тебя же именно ввиду своей мощности. Президент усиливает армию, и его свергает военная хунта… Приносишь на экзамен самые правильные шпаргалки, а у тебя их находят и удаляют с экзамена… Нельзя было брать валерьянку на борт корабля кошек. Нельзя было.
Но наперекосяк все пошло не сразу. Сперва Шидла сбегал за налакавшимся Джаблой, затащил его вместе с кубатаевским багажом в корабль и уложил отсыпаться. А сам уселся за штурвал, и корабль стартовал к Венере.
Перегрузка была не то чтобы чрезмерная, но заметная, и Кубатай, сказавшись нездоровым, тоже прилег подремать. Но расслабиться полностью он себе не позволил и лежал в полусне, одной рукой забрасывая в рот семечки, другой выдергивая из кадки огурцы.
Смолянин сначала смотрел в иллюминатор через подзорную трубу и кричал, что уже видит города сфинксов. Когда оказалось, что это мушиные метки на линзе, он расстроился и уселся смотреть по визору новости, узнавая все новые и новые подробности из своей биографии. А потом, когда надоело и это, тоже, покряхтывая, улегся спать.
Ну а у нас со Стасом появилась редкая возможность обсудить все, что с нами произошло. Мы уселись прямо на пол (никаких намеков на комфорт в корабле так и не появилось), прислонившись спинами к стенке неподалеку от Шидлы, и стали болтать друг с другом, изредка перебрасываясь словечком и со сфинксом. А вопросов накопилось немало. Например, такой. Откуда взялся Неменхотеп? Как он ожил снова?
— Я думаю, — сказал Стас, — кто-то нашел браслеты-оживители, которые мы спрятали в подставке у Шидлы, и нацепил ему…
— У меня в подставке никаких браслетов не было, — отозвался сфинкс.
Та-ак… Но все-таки у меня оставалось сомнение:
— Что-то я и у Перископова браслетов не заметил.
— А они на ногах могут быть, — заявил Стас.
— Ну да, могут. Но кто и зачем мог его оживить?..
— А я знаю! — сказал Стас.
— Так кто?
— Помнишь того режиссера, который про нас фильм ставил?
— Помню, конечно.
— А тебе его фамилия странной не показалась?
— Компасов… Перископов… Но скажи, зачем бы ему понадобилось оживлять Неменхотепа?
— А я откуда знаю? Это вообще-то гипотеза… Посмотреть на него, чтобы фильм правдоподобнее был.
— Ему это не помогло, — сказал я. — Ну, допустим. Примем гипотезу за рабочую. А почему нас все-таки подобрение не берет?
— Я тут думал, думал про это… И знаешь, что надумал?
— Ну?
— Чем мы с тобой отличаемся от всех-всех-всех людей на свете? Что мы такое испытали, чего не испытал больше никто?
— Ну, говори, не томи!
— Эх ты… Шидла, подскажи ему.
— Это же просто, — промурлыкал сфинкс. — Вы путешествовали во времени.
— Вот! — победно воскликнул Стас. — И какие-нибудь там «темпоральные лучи» нас и изменили!
— Нет никаких «темпоральных лучей», — сказал Шидла. — Есть «хроногравитационное поле».
— Вот оно-то, значит, так на нас и подействовало.
— А мама? Мама тоже с нами перемещалась!
— Ну… — Стас нахмурил лоб. — Она с нами из прошлого в будущее перемещалась, а из будущего в прошлое — только мы. А, Шидла, может быть такое? — искательно посмотрел он на сфинкса.
— Не исключено, — сказал тот. — Это только внешне кажется, что туда и обратно двигаться — одно и то же, а на самом деле это два совсем разных принципа. Настоящее «перемещение во времени» происходит только из будущего в прошлое, а из прошлого в будущее это естественный, просто ускоренный, процесс.
— А Перископов почему не добреет? — спросил я.
— Ну, во-первых, он Леокадии помогает, может, она его как-то защитила, на фиг ей помощник добренький? А во-вторых, ты правда думаешь, что ожившая мумия древнеегипетского фараона может подобреть?.. Или вот еще вариант: может, это он такой уже подобревший? Представляешь, какой он неподобревший был?
Нет, есть в нем все-таки что-то… Весь в меня.
— Вы меня, ребята, простите, — сказал Шидла, — что я с вами почти не разговариваю. Сложный участок космоса — сплошные астероиды.
— Давай, давай, не отвлекайся, — сказал ему Стас. — Мы вообще так просто болтаем. — И продолжал: — А я знаешь, Костя, о чем все думаю? Раз Неменхотеп на Леокаде был, значит, там его двойник остался… Ох и достанется же там от него нашим копиям…
И мы еще поговорили с ним так немного, пока не проснулся Джабла. Вот тогда и начался форменный кордебалет.
Молодой сфинкс еще не совсем пришел в себя от валерьянки, и когда увидел, что люди свободно разгуливают по кораблю, а безоружный Шидла сидит в кресле пилота к нам спиной, перепугался окончательно. Схватив с пола кубатаевский мумибластер, он завопил:
— Лапы вверх, молодые человеческие самцы!
От неожиданности я страшно перепугался, но Шидла, глянув на молодого и глупого сородича краем глаза, сказал:
— Спокойно, спокойно, брат Джабла. Эти двое — не враги, а легендарные братья Стас и Костя из прошлого. Их потомок создаст нас. Ты знаешь эту легенду?
— Конечно, знаю! — вскричал Джабла. — И сердце мое наполняется трепетом! Неужели это они?! Неужели это то самое второе пришествие Кости и Стаса, в которое не верят люди, но верят сфинксы?!
— Это оно, — лаконично подтвердил Шидла, не отрываясь от лобового иллюминатора и искусно лавируя между крупными астероидами.
— А те двое? — спросил Джабла.
— Те двое — враги, но они спят. Перетащи их осторожно в спальный отсек и включи гипносон. Чтоб уже до Венеры не просыпались. Костя со Стасом тебе помогут.
Мы тихонько перенесли на нижний ярус железной койки Кубатая, который сладко похрапывал с половинкой соленого огурца во рту, а на верхний положили Смолянина. Его перепончатые руки при этом подергивались, и он нервно вскрякивал во сне. Джабла во время этой процедуры тихо и блаженно бормотал: «Я — в одном корабле со Стасом и Костей!.. Я с ними вместе перетаскиваю врагов!.. Мур-р!..»
Когда мы вернулись в рубку, Джабла уселся возле пилотского кресла, склонил голову и обратился к старшему:
— О смелейший из смелых, мудрейший из мудрых брат Шидла!
— Мурр, — благосклонно отозвался тот и развернулся к нему мордой.
— Шидла! — воскликнул Стас. — Не отвлекайся!
— Пояс астероидов закончился, — махнул тот лапой. — Так что тебе, братец Джабла?
— Я хочу тебя спросить вот о чем. Правда ли го, что я думаю? Действительно ли, что отныне и я — такая же часть легенды, как ты и они, и обо мне Венера будет помнить вечно?
— Думаю, что так, брат Джабла.
— О высокочтимейший из высокочтимых, — снова поклонился тот. — У нас на борту — почти полная канистра… Мур… Тебе не кажется, что в связи с таким великим моментом нам надо бы… Того?..
— Интересная мысль? — сказал Шидла дрогнувшим голосом.
— Шидла, не вздумай пить валерьянку! — завопил Стас. — Тебе корабль надо вести!
Сфинкс хитро посмотрел на нас и сказал:
— Джабла, прими управление, мне нужно кое-что сообщить нашим друзьям с глазу на глаз. — Пойдемте, пойдемте. — Он встал из пилотского кресла и поманил пас в соседнюю каюту.
Мы послушно пошли туда за ним… Тут-то он, смущенно мурлыкнув, и врубил гипносон.
Проснулись мы от треска и грохота.
— Тревога! Тревога! Подъем! Мяу!!! — кричали сфинксы, бестолково бегая из отсека в отсек. Валерьянкой от них несло за версту. О венерианский грунт корабль шмякнулся так основательно, что обшивка треснула, и воздух с шипением выходил наружу.
Шидла первым опомнился и стал вести себя адекватно.
— Возьми себя в лапы, брат Джабла! — строго сказал он. — Быстро тащи человеческие скафандры, они в бойлерном отделении!
Молодой сфинкс метнулся выполнять приказ.
— Эх вы… — начал Стас.
— С кем не бывает, — промямлил Шидла, но тут же заговорил твердо: — Не время обсуждать, нужно действовать! Кубатай!
Парочка доблестных дэзээровцев как раз ввалились в наш отсек.
— Да? — отозвался Кубатай.
— Грузовой отсек раздавлен всмятку, все ваши шарики лопнули.
— Как?! — прикрыл горестно Кубатай рот ладошкой. — Неужели все?
— Да, все.
— А какого они были цвета?
— Красного.
— Мой любимый цвет… — сказал Кубатай и всхлипнул.
— Ну же, крепитесь, коллега, — сказал ему сфинкс. — Не распускайте нюни, хотя, конечно, я понимаю, в вашем положении…
— Ничего, ничего, — сказал Кубатай, отнимая платочек от глаз. — Я смогу. Я выдержу и это.
— Вот и славно. Итак, наш план кардинально меняется. Как только вы наденете скафандры, я отвлеку Джаблу. Вы двое выскользнете наружу, захватите первый попавшийся антиграв, а его водителя возьмете в заложники. Ни на Земле, ни на Венере никто не должен знать о том, что мы действуем в сговоре! Встречаемся через час в Храме Матери-Кошки. Там вы должны будете захватить меня в плен и силой вынудить запустить коллайдер!
Дышать становилось все труднее: воздух стал очень холодным и едким. В этот миг в отсек вернулся молодой пилот с кучей скафандров и бросил их на пол:
— Вот!
— Молодец, брат Джабла! — воскликнул Шидла, показывая Кубатаю и Смолянину лапой за спиной, мол, быстрее, быстрее! — Четко выполняешь приказы! Объявляю тебе за это благодарность с занесением в личное дело и присвоением очередного звания!
— Мур-р… — обомлел тот. — А то, что я корабль… Того…
— Ну, с кем не бывает? — повторил Шидла все ту же мудрую формулу, поворачиваясь так, чтобы мы были вне поля зрения его собеседника. Тем временем мы уже натянули скафандры. — Я думаю, в связи с этим нам надо принять по несколько капель… А? Джабла? У вас нет возражений?
Он снова потряс за спиной лапой.
— Возражений? — сказал Джабла. — Нет. Могу ли я возражать… Но своевременно ли это будет?
— Куда уж своевременней? Мы на родной Венере, вы совершили подвиг, все живы и здоровы… А корабль… Ну что корабль? Вы знаете, брат, когда мне было примерно как вам, я однажды такое сотворил… Сейчас я расскажу вам… А наши дорогие гости с Земли, я думаю, подождут… — Так, мирно бормоча и мурлыча, два сфинкса, не глядя на нас, двинулись в рубку, а Кубатай со Смолянином, прихватив свои вещи, на цыпочках метнулись вон.
Двадцать минут мы со Стасом как идиоты проторчали в скафандрах в тамбуре корабля, ожидая, пока Шидла расскажет молодому пилоту какую-то дурацкую историю, а после на управляемом им антиграве мчались в Храм Великой Матери-Кошки, разглядывая убогий венерианский пейзаж.
— А Джабла не спросил, куда делись Кубатай и Смолянин? — попивая апельсиновый сок, благо скафандры нам теперь были в самый раз, поинтересовался Стас, воспользовавшись переговорником.
— Ха! — вскричал слегка неадекватный Шидла, нервно вылизываясь. — Да он даже не заметил! Вот молодежь!
— А почему он там остался? — спросил я, наблюдая за тем, как сквозь облака пыли мимо нас, высоко подпрыгивая, к кораблю скачут сфинксы, как правило, на трех лапах, одной прижимая к животам банки с «Вискасом» или пакеты сухого корма.
— Я разрешил ему пригласить туда сегодня всех его друзей и сослуживцев! Празднует повышение! Канистры им с лихвой хватит… Нет, завидую я нашей молодежи! — воскликнул он обличительно. — Напейся валерьянки, разбей корабль, отпусти врагов-землян, а тебе за это — звание, премия, почет и благодарность… Вот что значит оказаться в нужное время в нужном месте…
— Шидла, милый, — сказал Стас. — Как ты можешь осуждать его, если только что сам лакал с ним валерьянку?
— Не надо! — выкрикнул Шидла нервно. — Я-то, м-мяу, для дела пил!
— А-а, — покивал Стас, делая вид, что аргументация сфинкса его вполне устроила.
Вскоре мы были внутри висящего в полуметре над землей куполообразного здания Храма. По нему туда и сюда сновали кошки всех мастей, серебряногривые смотрители здоровались с Шидлой, хмуро поглядывая на нас, ловили кошек и уносили подальше от глаз землян.
Шидла провел нас в светлый зал, и мы скинули скафандры. Технологичным дизайном помещение напоминало операционное отделение атомной электростанции. Все было такое же стерильное, сложное и навороченное. Разительное отличие состояло в том, что в центре зала стояла скульптура сфинкса с саблей в лапах, морда которого показалась мне знакомой, а прямо над ней, искрясь и медленно вращаясь, в воздухе висел шар из прозрачного материала диаметром около метра. И из него лучиками выходили во все стороны такие же прозрачные стержни сантиметров десять длиной.
Если бы шар был чугунным, я бы сказал, что он напоминал глубоководную мину времен Второй мировой войны. Но его искристость и прозрачность вызывали совсем иные, радужные ассоциации.
— Это и есть наш суперколлайдер. — Шидла обвел зал лапой. — А это, — указал он на шар, — его кристаллическое ядро, тайну которого знаю только я. И уж в этот раз, как тогда с Гопой, не получится… Вот, возьмите, — Он протянул нам прозрачный голубоватый стержень, точно такой, какие торчали из кристаллического ядра. — Это сердечник. Для того чтобы машина сработала, нужно его сломать.
— Оружие Сеятелей… — прошептал Стас.
— Каких еще сеятелей?! — глянул на него Шидла, как на идиота. — У нас тут лишай и то не растет!..
Он продолжил инструктаж, и мы узнали, что в тот миг, когда сердечник будет сломан, все, кто находится в диаметре до трех метров от него, перенесутся на Леокаду и в прошлое — в наше время. Причем, сломавшись, сердечник запустит также и механизм самоуничтожения коллайдера во времени. Выполнив свою функцию, эта машина исчезнет вместе с памятью о ней. Получится так, что ее никогда и не было.
Я спросил, почему нельзя было отдать сердечник на Земле, и Шидла ответил, что активировать его можно только в непосредственной близости к ядру, в этом зале.
— А как мы вернемся на Землю? — спросил Стас.
— Понятия не имею, — отозвался Шидла. — Я вообще-то надеялся сделать прибор многоразовым, чтобы у вас было два сердечника, работающих туда и обратно. Но эта задача оказалась мне не по зубам.
— Да, смешная волшебная палочка, — заметил Стас. — Работает только в этой комнате и только в одну сторону…
— У Леокады уже в ваше время на вооружении был мощный межзвездный флот, — сказал Шидла смущенно. — Если вы поладите с принцессой…
— Легко сказать, — заметил я.
— Мур-р, — вздохнул Шидла. — Мы сделали все, что в наших силах. Только постарайтесь, когда появятся наши друзья, сыграть гак, чтобы никто не понял, что у нас все было запланировано.
— Чего ж тут не понять, — отозвался Стас, пытаясь засунуть сердечник в задний карман джинсов.
— Дай сюда, — отобрал я у него стержень. — Сядешь — сломаешь… Я его лучше в руках буду держать, пока не понадобится.
— Пожалуйста, — пожал плечами Стас. — Но где Кубатай-то со Смолянином?
— Да, — глянул на часы Шидла, — ваши друзья задерживаются… Может быть, их арестовали и обезвредили?
И как раз в этот миг страшный визг и вой поднялся где-то за стенкой. Еще минуту спустя в зал коллайдера вбежало штук пять перепуганных сфинксов, а за ними ворвались и наши доблестные дэзээровцы.
— Спокойствие, это ограбление! — крикнул Кубатай, держа в одной руке за шкирку перепуганную полосатую кошку, другой приставив к ее голове бластер. Он был уже без скафандра, его животик под балахоном с погонами ДЗР выглядел воинственно, а за спиной веревками был привязан короб.
Сфинксы, рыча и мяукая, сбились в кучку вокруг Шидлы.
— Именем суверенной республики Венера, отпусти кошку, подонок! — крикнул Шидла и тут же спросил тоном ниже: — Кстати, нас снимают?
— Да, все происходящее транслируется и у нас, и на Землю, — отозвался кто-то из сфинксов.
— Так отдай же мне нашу любимую, э-э…
— Аппрокцимацию! — подсказал один из служителей храма.
— Да, — подтвердил Шидла.
— Ни за что! — заявил Кубатай. — Если вы не выполните наших условий, я вышибу этой кошечке… Этой милой кошечке… — Кубатай вдруг всхлипнул, вытер кошкой навернувшуюся слезу и закончил: — Мозги.
Зал заполнился возмущенным гулом.
— А вот тут у меня их еще штук пятнадцать! — выкрикнул Смолянин, потряс кадкой, и оттуда раздался целый мяукающий хор. — Всех порешу, век воли не видать!
— А где огурцы? — тихо спросил Стас.
— Кубатайчик съел! — также вполголоса отозвался Смолянин.
— Если вы немедленно не отпустите кошек, Венера начнет войну с Землей! — выкрикнул один из сфинксов.
— Нет, я официально заявляю, что это не так, — сказал Шидла. — Эти двое — земные преступники, отщепенцы и позор этой несчастной планеты.
— Подумать только, — негромко сказал другой сфинкс. — И этот человек занесен в список почетных граждан Венеры… Памятник ему стоит… — махнул он лапой на каменную фигуру под шаром, и тут только я понял, что у скульптуры лицо Кубатая. — …Мы доверяли ему своих котят, отпуская в цирк…
— Люди — существа слабые, — отозвался Шидла. — А слава — тяжелое бремя. То, что сейчас вытворяют эти двое, — их сугубо личная инициатива, она не имеет никакой политической подоплеки и не должна привести к межпланетному конфликту.
— Жалко, — сказал тот сфинкс, что грозился войной.
— Вы будете болтать или выполнять наши требования?! — взвизгнул Кубатай.
— Да?! — снова потряс кадкой Смолянин, вызвав очередной всплеск мяуканья.
— А каковы они, ваши требования? — спросил кто-то.
В зале повисла тишина.
— Ну, — сказал Кубатай. — Это… — Он стал затравленно озираться по сторонам.
— Может, вы хотите попросить политического убежища? — спросил Шидла.
— Можно! — закивал Кубатай.
— На Леокаде? — снова уточнил сфинкс.
— Да! Точно! — затряс головой Кубатай. — Отличная идея!
— Ну так убирайтесь туда! — сказал Шидла. — Эта машина легко перенесет вас на эту отвратительную планету и избавит от вас и Венеру, и Землю. Только отпустите наших Матерей-Кошек…
Говоря это, Шидла поднял лапу над какой-то кнопкой и внимательно посмотрел на меня. Я понял, что пора действовать, и подтолкнул Стаса к налетчикам. Кубатай кивнул нам, а Смолянин подмигнул.
— Негодяи не хотят отпускать наших Матерей-Кошек, главную нашу ценность и святыню. Но, о чудо, два молодых человека, легендарные герои Костя и Стас, тоже, между прочим, почетные граждане Венеры, вновь оказались у нас в гостях, и они сумеют уговорить подонков отпустить их.
— Мы, кстати, тоже хотим на Леокаду, — сказал я на всякий случай. — Так, посмотреть.
— Без проблем! — отозвался Шидла.
— Кошек отпустите, — тихонько сказал я, обернувшись к Кубатаю.
— Что? — спросил тот.
— Кошек отпустите, говорю, зачем они нам на Леокаде?
— А! — понял наконец Кубатай, опустил кошку на пол и погладил ее.
— Аппроксимация! Симочка! Кис-кис-кис! — закричал один из сфинксов, но та не хотела уходить и терлась о Кубатаеву ладонь.
Радостно хохотнув, Смолянин перевернул кадку, вытряс оттуда целую стаю кошек и зашипел:
— Кыш! Кыш! Пошли отсюда! — и принялся разгонять их своим чемоданчиком.
— Мяу! Мяу!!! — загомонили те, разбегаясь. Кинулась прочь и Сима.
— До свидания, кисонька! — всхлипнул Кубатай и вытер нос рукавом.
— Так убирайтесь же отсюда вон, бандиты! — вскричал Шидла и нажал на кнопку. А я одновременно с этим сломал свою прозрачную волшебную палочку.
И полыхнули цветные искры, и завертелся хоровод образов перед глазами, и я почувствовал, что куда-то проваливаюсь. В который уже раз… Последним, что я услышал, был обращенный к Шидле запоздалый крик Кубатая: «Спасибо за семечки-и!..»
