Глава шестая
Гесер смотрел на меня с обидой и удивлением. Нет, не просто с обидой – с разочарованием. Так, наверное, может смотреть на своего ученика великий художник, только что узнавший, что ученик подворовывал у него краски и кисти, а на нескольких картинах шутки ради пририсовал прекрасным дамам усы.
– Почему? – с горечью спросил Гесер и в сердцах бросил мой старый мини-дисковый плейер на стол. – Ну почему ты не выдал мне пророчество сразу?
– Потому что это слишком опасно, – пояснил я. – Не хотел все руководство Дозора ввязывать в это дело. Пришел бы Тигр…
– И всех нас съел, – фыркнул Гесер. – Ничего ужасного в пророчестве я не вижу.
– Правда? – поразился я.
– Оно ничего не предвещает, – спокойно сказал Гесер. – Оно лишь озвучивает возможность того, что Абсолютная волшебница способна уничтожить Сумрак. Ты что, полагаешь, для меня это новость?
Настал мой черед пораженно смотреть на шефа.
– Да это же аксиома, – продолжал Гесер. – Абсолютная сила способна уничтожить все. Тебя не пугает, что твоя дочь способна взорвать Землю?
– Чего? – пролепетал я.
– Взорвать. Сжечь. Потоп устроить. Исключительно магическими методами… она берет Силу практически из бесконечного источника, ее на это хватит… Ну так и Сумрак она может уничтожить.
– Как? – спросил я.
– Либо схлопнет все слои, – небрежно пояснил Гесер. – Тогда мир порастет синим мхом, в небе появится вторая Луна… правда, по большей части ее скроют от глаз светящиеся облака… в общем, произойдет удивительное смещение пространств. Катаклизм еще тот… Возможно, магия при этом сохранится, возможно, и нет… Но есть и вторая версия, тоже вероятная. Пространства разъединятся. Мир не изменится, но мы не сможем ходить в Сумрак, уровень магии начнет падать… хотя тут снова есть варианты!
Он воодушевился так, что я понял – ему давно хотелось с кем-нибудь все это обговорить.
– Я, к примеру, считаю, что магия будет полностью утеряна для людей, – объяснил он. – А вот Завулон полагает, что напротив – люди с наибольшей магической температурой, которые ныне не имеют даже слабеньких способностей к предвидению, станут Великими магами!
– Завулон? – глупо спросил я. – Вы с ним обсуждали?
– Да, Завулон, – твердо ответил Гесер. – Пойми, Антон, некоторые вещи столь важны для всех Иных, что ради их понимания забывается любая вражда.
– Но если Сумрака не станет, то как же эти люди-Иные станут пользоваться магией?
– Им не потребуется входить в Сумрак. Они будут оперировать только собственной внутренней энергией… хотя, возможно, они найдут со временем способ откачивать энергию напрямую из других людей… Мы тогда, кстати, станем практически иммунны к магии. – Гесер усмехнулся. – Нельзя ударить током того, кто ток не проводит…
Он помолчал, потом вздохнул.
– Но нам всем придется плохо, конечно. О долгой жизни можно точно забыть.
– Значит, пророчество Кеши не опасно и не несет в себе ничего нового, – задумчиво сказал я. – Может, оно и не первое такого рода?
Гесер промолчал, но улыбнулся.
– А почему Тигр так боялся, что оно прозвучит?
– Потому что шансы, что кто-то попытается уничтожить Сумрак, действительно есть, – спокойно сказал Гесер. – К примеру, как мы видим, твоя подру…
Я нахмурился.
– Твоя знакомая ведьма, – поправился Гесер. – У нее, как ты видишь, личный бзик – она боится, что неосторожным вмешательством в пророчество навлекла беды на страну. А ведь есть и другие. К примеру – радикальные Темные.
– А им-то что? – поразился я. – Они готовы лишиться Силы?
– Они считают, что магия просто изменится. И надеются, что их личная Сила при этом возрастет. А есть и радикальные Светлые. Вот, к примеру, ты сегодня работал с парнишкой, который хотел осчастливить людей, сделав человеческие органы власти высокоморальными. Обычная ситуация, верно? А бывают и такие Светлые, кто мается от сознания своей Силы. И желают, чтобы магии не было, чтобы люди жили без любого волшебства!
– Но многие ли знают, как можно уничтожить Сумрак и кто способен на это?
– К твоему и Надиному счастью, – сухо сказал Гесер, – не многие. А то постарались бы на нее повлиять.
– Так что мне делать? – спросил я и внезапно ощутил себя тем, кем и являюсь – несмотря на случайно доставшийся мне ранг Высшего, – начинающим волшебником, рядовым Иным, учеником мудрого мага.
– Да ничего, Антон. – Гесер махнул рукой. – Только постарайся больше от меня ничего не утаивать, ладно? И никому ничего не раскрывай. Тигр, как я полагаю, за нами не явится. Он понимает, что мы пророчество никому не раскроем. А если даже его раскроет Арина – это будет лишь вероятность, а не неизбежность.
– Будете охотиться за ней? – поинтересовался я.
– Без особого азарта. – Гесер пожал плечами. – Если случится – передай ей мой совет. Либо снова лечь поспать. Годков десять – двадцать. Либо явиться с повинной. Может явиться ко мне, кстати. Я постараюсь защитить ее от Инквизиции и добиться наиболее мягкого из возможных приговоров.
Я кивнул.
– Спасибо, Борис Игнатьевич.
– Спасибо на хлеб не намажешь, – буркнул он и посмотрел на монитор компьютера. – Ладно… иди… конспиратор. Мне поработать надо.
– Кстати, про хлеб… – вспомнил я. – Скажите, а сколько денег я могу снимать со своей карты?
Гесер нахмурился.
– Какая зарплата у сотрудников Дозора? – уточнил я.
– В зависимости от ранга, – сказал Гесер, не глядя на меня. – Антон, это же все глупости, ты должен понимать.
– Ну как это «глупости», – уперся я. – Я вчера подошел к банкомату…
– Антон, как ты полагаешь, какова ценность человеческих денег для организации, в которой есть хотя бы один предсказатель четвертого-пятого уровня? – спросил Гесер.
– Никакая, – ответил я, чуть подумав.
– Вот о том и речь. На одних только курсах валют и колебаниях акций, даже в самый благополучный год, Дозоры способны заработать любые суммы. А поскольку нормального Иного человеческие атрибуты богатства и процветания не интересуют, то и ограничивать сотрудников я смысла не вижу. Даже Темные таким тщеславием не страдают.
– Но как-то… – начал я.
– Тебе нужен «бентли»? – спросил Гесер, поднимая на меня тяжелый взгляд.
– На фига? – поразился я. – Чтобы собирать на себя проклятия завистливых окружающих? Вот какой-нибудь японский внедорожник я бы купил… летом на дачу ездили, там грязюка по пути, завязли…
– Так купи, – равнодушно сказал Гесер. – Движение денег в природе повышает экономическую активность людей, идет им в конечном счете на пользу. Тем более Япония от землетрясения пострадала. Поможешь им.
– Шеф, вот скажите честно, вы что угодно можете обосновать с точки зрения добра и справедливости? – спросил я.
Гесер подумал. Почесал кончик носа.
– В целом, наверное, да. Но ты не переживай, это ко всем приходит с возрастом.
В час дня я сходил в столовку. Есть не хотелось, наверное, утреннее происшествие отбило аппетит. Я поковырял и отставил котлету по-киевски (повариха тетя Клава, бдительно оглядывающая зал через окошко раздачи, глянула на меня с укоризной). Поэтому пришлось изобразить целую пантомиму, демонстрируя, что ремень на брюках еле сходится, форму я теряю и только это заставляет меня не доедать порцию. Тетя Клава успокоилась. Я налил себе стакан замечательного брусничного морса, выпил залпом, взял второй и снова присел за столик. В столовой было почти пусто, сейчас все-таки день, оперативный персонал либо отсыпается, либо проводит время с семьями… у кого они имеются. Вот через час-другой народ начнет собираться на обед…
– Вкусный морс, Антон? – окликнула меня через зал Клава.
– Очень! – искренне признался я, и повариха обрадованно улыбнулась.
Все-таки есть что-то в шарлатанских теориях о влиянии имени на характер человека. Всякие Андреи-Александры-Сергеи или Лены-Маши-Наташи могут быть кем угодно. А чуть-чуть в сторону от вечно популярных имен – и они начинают влиять.
Вот с именем Клава хорошо быть поварихой. Не обязательно толстой, но крепкой. И звать тебя будут лет с двадцати пяти «тетя Клава». Потому что «тетя» и «Клава» неразделимы. А как на человека влияет имя Антон, интересно?
Я задумался, вспоминая знакомых Антонов. Особой системы не наблюдалось. Один Антон, к примеру, был здоровый добродушный дядька, хороший семьянин и добросовестный профессионал. При этом еще заядлый любитель устраивать розыгрыши и сочинять неприличные стихи. Зато другой был книжный червь, совершенно неприспособленный к жизни.
Наверное, имя Антон тоже не из редких и влияния на людей не имеет…
Я взял тарелку и стаканы, собираясь отнести их к мойке, но неслышно подошедшая тетя Клава решительно забрала их у меня из рук.
– Иди, иди, работай. Еще Великие будут грязную посуду носить…
– Да я не Великий… – пробормотал я.
– Высший? – спросила Клава и сама же ответила: – Высший. Значит, будешь Великим. Иди уж.
Почему-то чувствуя себя неловко, я пошел в свой кабинет. И еще метров за десять до двери услышал, как звонит забытый на столе мобильник.
И мне вдруг стало не по себе.
Ускоряя шаг, я подскочил к двери, торопливо отпер замок. Блин, ну что за привычки, к чему я запираю свой кабинет в Ночном Дозоре, здесь чужих нет! Но ведь запираю же…
Телефон лежал на столе и звонил. Упрямо так, настойчиво. Почему-то было ясно, что звонить он будет долго… что звонившему это очень важно.
А еще мне не хотелось брать трубку.
– Алло, – сказал я, поднося телефон к уху.
– Антуан! – с неподдельным чувством воскликнул Эразм Дарвин, отделенный от меня сотовыми станциями, оптоволоконными линиями, висящими в небе спутниками… ну и просто двумя с половиной тысячами километров. – Безмерно рад я услышать твой голос! Пребываешь ли ты в добром здравии и благом расположении духа?
– Спасибо, Эразм, – ответил я, присаживаясь на краешек стола. – Я в добром здравии и хорошем настроении.
– Мне отрадно это слышать, – сказал Эразм. – В Московии ли ты, или служба занесла тебя в далекие неизведанные края?
– Да, я в Москве, – признал я.
Мне не нравилось, как Эразм говорил. Он был чересчур возбужден. Говорил чуть торопливее обычного. И какой-то шум слышался на заднем плане. Негромкий, но неприятный.
– Как жаль, что мы сможем говорить всего две с половиной минуты! – сказал Эразм.
– Почему? – удивился я. – Э… у тебя садится мобильный? Или нет денег на счете?
Эразм тихо рассмеялся.
– Нет-нет! Денег мне хватит до конца жизни! Но я же пророк, ты помнишь? Антуан… прошу тебя. Я не могу больше гадать о подарке Великого Гесера. Скажи мне, Антуан! В чем секрет бонсая, который он мне передал?
Шум в трубке стал чуть сильнее.
Я поколебался мгновение.
– Эразм, я не знаю точно. Я не спрашивал Гесера. Но мне кажется, что я понял, в чем дело.
– Ну, ну? – заинтересованно спросил Эразм.
– Это просто деревце в горшке. Просто бонсай. Без всякой магии. Гесер так пошутил.
Секунду Эразм молчал, только шум в трубке нарастал. Потом он расхохотался.
– Гесер! О, старый тибетский хитрец! О, мне говорили, что он любит дурацкие шутки! Спасибо, Антуан! Я… я должен был узнать. Должен был услышать. Иначе слишком обидно!
– Эразм, что происходит? – спросил я. – Прости за вопрос… ты пьян?
– Да, немного, – признался он. Я отчетливо услышал глоток. – Но это такое редкое виски… такое древнее… я берег его для особого случая…
– Эразм, что там у тебя? – закричал я.
– Тигр, – очень спокойно ответил пророк. – Я тебя чуть-чуть обманул, Антуан. Не держи зла. Из дерева, куда я кричал свое пророчество, я вырезал два кубка.
– Ты узнал свое пророчество? – Я соскочил со стола. Подбежал к окну. Так… кто на территории… никого… но если я очень поспешу, то на улице есть прохожие… – Эразм, продержись минуту! Я дам трубку человеку, скажи ему…
– Не надо, Антуан, – попросил Эразм. – Все предрешено. Не надо! И не пытайся узнать мое пророчество, прошу. Это… не принесет тебе радости и долгой жизни. Не сердись, что я дал тебе кубок. Забудь о нем. Схорони его.
– Я не могу тебе этого обещать… – сказал я честно.
Эразм вздохнул в трубку.
– Тогда прости меня. У меня всего двадцать секунд, Тигр сейчас пробьет защиту. Завещание я кладу в портфель… портфель крокодиловой кожи… вот так. Он будет лежать на столе в кухне.
– Эразм, мне очень жаль! – воскликнул я. – Может быть, я могу что-то сделать?
– Свяжись с лондонским Дневным Дозором. Попроси их… убрать в моем доме. – Он помедлил мгновение. А потом совсем спокойно и четко, на хорошем русском языке произнес: – Прощай, московский маг Антон Городецкий.
Вначале в трубке стих шум.
А потом связь прервалась.
Я посмотрел на экран.
Длительность разговора – две минуты двадцать восемь секунд. Я услышал последнее пророчество Дарвина… как он и говорил.
Эразм – хороший предсказатель.
Был хороший предсказатель.
И в общем-то неплохой Иной. Как для Темного – так просто замечательный.
Я подошел к окну, открыл его, достал сигарету и закурил. Было холодно и пасмурно, собирался дождь.
Так меня и застала Ольга – курящим у окна. Молча подошла, села рядом, достала тоненькие «женские» сигареты. Выйдя тринадцать лет назад из заточения в теле совы, она поначалу курила «Беломор» – верх шика в ее время. Но достаточно быстро сориентировалась в изменившемся мире.
– Что случилось, Антон? – спросила она. – На тебе лица нет.
– Мне позвонил Эразм.
– Дарвин? Чего он хотел?
– Попрощаться. У него был еще один кубок, с запечатленным пророчеством… ну, он и не выдержал искуса. Узнал свое пророчество… и тогда пришел Тигр.
Ольга грубо, по-мужски выругалась. Уточнила:
– Помочь нельзя?
– Нет. У него было две с половиной минуты… он хотел попрощаться. И просил меня ни в коем случае не пытаться узнать пророчество.
– Уничтожь кубок, – твердо сказала Ольга. – Антон, не надо играть с пророчествами. Хорошо, что Кешино оказалось таким невнятным… на удивление невнятным, я бы сказала. Но любое пророчество потенциально опасно.
То, что Гесер уже поделился с ней информацией, меня не удивляло. То, что Ольга тут же отправилась ко мне и беспокоится о моей безопасности, – тоже… это было в ее характере. Однако что-то меня тревожило. Что-то было неправильно. Но Ольга требовательно смотрела на меня и я неохотно кивнул:
– Хорошо.
– Сегодня же, – потребовала Ольга.
– Хорошо.
– Мне хочется проконтролировать тебя, Антон.
– Ольга, я клянусь. Сегодня же вернусь домой и уничтожу кубок.
Она посмотрела мне в глаза и кивнула, успокаиваясь.
– Спасибо. Может быть, все и обойдется. Зря, наверное… – Она замолчала.
– Что зря? – спросил я. – Зря вы с Гесером придумали ту затею, с Мелом Судьбы? Зря создали из моей дочери нулевую волшебницу?
– Кто ж тогда знал, что она будет твоей… – мрачно ответила Ольга.
– Зачем вам это вообще понадобилось? Такой слом равновесия между Дозорами… я представляю, каких уступок он стоил.
– Считай, что мы это сделали в кредит, – небрежно сказала Ольга.
– То есть?
– Расплачиваться с Темными нам еще лет пятьдесят.
Я помолчал.
– Наверное, спрашивать, на что Темные получили право за появление Нади, – бесполезно?
– Совершенно бесполезно, – жестко ответила Ольга. – Давай оставим эту тему…
– Но зачем? Зачем вам это понадобилось? Нулевая волшебница – это срыв равновесия, это нарушение баланса, это… это как атомное оружие, которое делают, чтобы не применять…
Я понял все сам, еще не закончив говорить.
– Это же не против Темных, так? – спросил я Ольгу. – Потому и Завулон согласился… потому и Инквизиция закрыла глаза…
Ольга молчала. Погасший окурок задрожал в ее пальцах.
– Надя – оружие против Сумрака, – сказал я. – Так? Она единственная Иная, кто способен уничтожить Сумрак… уничтожить всю магию мира. Вы… вы же догадывались… давно догадывались, что Сумрак – не просто среда, не просто энергия… это личность. И вы боялись. Вот почему Гесер совещался с Завулоном… Инквизицию тоже привлекали, да? И было решено, что Иным нужна сдерживающая сила, на всякий случай… если вдруг Сумрак перестанет выполнять наши маленькие капризы и станет слишком уж активен. Как вы решили, какого цвета она будет? Кинули монетку? Завулон поставил на орла, Гесер на решку? Тебя не смущает, что вы растите ребенка как живое оружие?
– Я в этом участия не принимала! – резко ответила Ольга. – Я, как ты помнишь, была чучелом.
– Но Мел держала ты!
– Мне, Антон, очень не хотелось оставаться еще пятьдесят лет в шкафу! А к чему все это, я поняла не сразу. Думаешь, Гесер меня сразу посвятил во все детали? Да уж… он порой, мне кажется, сам от себя свои планы скрывает!
– Я все расскажу Наде, – сказал я. – Она имеет право знать. Чтобы ее не пытались использовать втемную.
Ольга вздохнула.
– Никто ее не собирается использовать. Это так… на всякий случай. Не грузи ребенка, дай ей вырасти.
– Подумаю, – сказал я и закрыл окно. – Все-таки какие же вы…
Ольга прищурилась, глядя на меня.
– Какие? Если руководство Дозоров приходит к обоснованному подозрению, что Сумрак является активно действующей силой, что он обладает волей и желаниями – что прикажешь делать? На контакт Сумрак не идет, самое реальное его проявление – Тигр… а он не из разговорчивых. И как прикажешь себя вести? Положиться на его добрую волю? А кто нам сказал, что мы понимаем добро одинаково? Лучше уж иметь в запасе Иного, способного в кризисной ситуации противостоять Сумраку. И ты учти, между прочим, что дочку твою де-факто опекают и защищают оба Дозора! Она общее оружие!
– Она не оружие, – устало сказал я. – Она человек.
– Она не человек, она Иная!
– Это все словесная шелуха, Ольга. – Я прошелся по кабинету. Посмотрел на Ольгу, спросил: – А ты не думаешь, что Сумрак и впрямь вреден? Что было бы лучше его уничтожить? Может, мне попросить дочку…
– А ты уверен, что она переживет Сумрак? – спросила Ольга. – Она Абсолютная волшебница. Через нее течет вся Сила мира. Ты уверен, что Надя без нее вообще сможет жить?
– Сволочи, – сказал я. – Все-таки вы сволочи…
Ольга только пожала плечами – «считай как хочешь».
– Свяжись с лондонским Дневным Дозором, – попросил я. – Пусть наведаются в дом Эразма. Его завещание лежит на кухонном столе, в портфеле из крокодиловой кожи.
– Ты куда? – крикнула Ольга вслед.
– Домой. Считайте, что я взял отпуск, – закрывая дверь, я не удержался и добавил: – Бессрочный.