Глава первая
Анна Тихоновна пила чай в кабинете Гесера. Перед шефом тоже стояла чашка, но он, казалось, был целиком погружен в открытый на компьютере документ.
– Как прошел урок? – спросила старушка с любопытством.
– Нормально. – Я сел напротив, пользуясь молчанием Гесера, и налил себе стакан чаю. – Я сказал, что у вас холецистит.
– Хорошо, – кивнула Анна Тихоновна. – Надеюсь, вы не слишком устали, Антон?
– Нет, что вы. – Я отхлебнул чай. Анна Тихоновна была женщиной старой закваски. Поговаривали, что если не при свидетелях, то наша единственная учительница пьет чай из блюдца. Зеленых чаев она не признавала, еще более презирала травяные настои, по недоразумению называемые чаями. Чай в ее представлении должен был быть черным, как деготь, и крепким, как совесть грешника.
Ну или наоборот. Черным, как совесть, и крепким, как деготь.
И сладким.
Под внимательным взглядом старушки я сдался и положил в чашку три куска рафинада. Размешал. Сделал глоток.
Как ни странно, это было вкусно. Хотя дома мне и в голову бы не пришло пить чай с сахаром. Да и не полез бы он в горло.
– А почему вы так не любите этот урок, Анна Тихоновна? – спросил я. – Помнится, в мое время вы тоже занятие не проводили… гриппом болели. У нас Тигренок вела…
Мы секунду помолчали.
– Антон, а вам было комфортно проводить этот урок? – спросила учительница.
– Ну… не очень. – Я поморщился. – Объяснять молодежи, что все их грандиозные планы облагодетельствовать человечество или родную страну навсегда останутся пшиком, что все, что мы можем, – это работать по мелочам, противостоять Дневному Дозору… Неприятно, да.
– Но это надо делать, – сказал Гесер, не отрывая взгляда от компьютера. – Антон, как в «Пэйджесе» отключить маркированный список?
– Зайдите в «Вид», вызовите окно инспектора, там будет закладка… – Я удивленно посмотрел на Гесера. – А что вы взялись «Мак» осваивать?
– Интересно узнавать новое, – ответил Гесер, елозя по столу мышкой. – Или считаешь, я для этого уже слишком стар?
– Ну что вы, шеф, – ответил я, прихлебывая чай. – Вы еще крепкий старик.
– С абака на арифмометр я переходил с трудом, – сказал Гесер. – А вот с арифмометра на калькулятор – с легкостью. И пишущая машинка мне никогда не нравилась, у меня раньше даже стенографистка была… – Он запнулся и улыбнулся каким-то воспоминаниям. Анна Тихоновна тоже едва заметно улыбнулась. – А компьютер мне сразу понравился. В нем есть что-то правильное… волшебное!
– Я всецело одобряю, – кивнул я. – Нет, правда. Полезно осваивать что-то новое.
– А как там наш маленький пророк? – неожиданно поинтересовался Гесер.
– Учится.
– Подружился с кем-нибудь?
– С Надей, – сказал я. – Полагаю, вы это знаете.
– Знаю, – признался Гесер. – В этом возрасте если девочка дает мальчику по носу, то это становится началом большой и крепкой дружбы. Жаль, что у взрослых все сложнее.
– Угу, – буркнул я. Шеф начал разговор про Иннокентия не просто так, я в этом не сомневался.
– Обидно, что его пророчества так никто и не услышал, – продолжил шеф.
– Обидно, – согласился я, настораживаясь.
– А Надя точно ничего не слышала?
– Точно. Она стукнула пацана в целях мотивации и вышла.
– И камеры слежения у нас в этой комнате не было, – продолжал сокрушаться Гесер. – Или была?
– Была. Только Надя их… э… отключила.
– Сожгла, – уточнил Гесер. – Кстати, зачем?
– Чтобы никто не услышал пророчества.
– Логично, логично… – вздохнул Гесер.
Мы с Анной Тихоновной переглянулись. Я, конечно, знал шефа лет на сто меньше, чем наша учительница. Но уж понять, что он ведет разговор к какой-то лишь ему ведомой теме, было нетрудно.
– Знаешь, что меня беспокоит? – Гесер вдруг откинулся в кресле и отодвинул от себя клавиатуру.
– Глобальные проблемы мироздания, – буркнул я.
– Да, ты прав, Антон. Именно глобальные проблемы мироздания. Я убедился, что не понимаю, что же такое Сумрак.
– Параллельная реальность, имеющая слоистую структуру, – сказала Анна Тихоновна. – Переход с уровня на уровень Сумрака требует затраты Силы – как на сам переход, так и на поддержание собственной жизнедеятельности. Каждый слой Сумрака все больше и больше отличается от нашего мира, однако с шестого слоя возможен переход обратно в наш мир – который, таким образом, является седьмым слоем Сумрака.
– Для Иного первого месяца обучения – вполне исчерпывающее объяснение, – сказал Гесер. – Замечу, что еще лет десять назад молодые Иные пребывали в полной уверенности, что у Сумрака три слоя… а про переход с шестого обратно в наш мир не знал и я сам. Но все же, что такое Сумрак?
– Параллельные миры. – Я пожал плечами. – Это, конечно, объяснение на уровне научной фантастики, но любое другое будет из области фэнтези. Можно даже предположить, что это некие вариации нашего мира, каким он мог бы быть… альтернативные миры, отделившиеся в свое время от нашего…
– Или наш мир – отделился от какого-то другого, – сказал Гесер. – Ладно, допустим. Наша научная группа ничего более вменяемого тоже сказать не может. И научные центры Инквизиции мало что добавят… только туману напустят своими «тонкими структурами», «темной материей» и «квантовыми вариациями». Но все-таки: что есть Сумрак? Просто шесть миров, которые человечество не сумело загадить?
– У вас Тигр из головы не выходит, – понял я.
– Конечно. – Гесер кивнул. – Пока мы клянемся Светом и Тьмой и получаем некий давно определенный отклик… – Гесер провел в воздухе рукой, и на его ладони на миг полыхнул ослепительно-белый шарик огня, – мы можем считать это неким физическим законом. Ну или магическим. Но Тигр – он был живой. Он разговаривал. Он формировал свое поведение в зависимости от нашего. Когда лавина обрушивается на альпиниста – это закон природы. Но когда лавина начинает гоняться за одним-единственным мальчиком, ковыряющимся в снегу у подножия горы, причем всех остальных лавина бережно отбрасывает в сторону или обходит… это уже не мокрый снег плюс сила тяготения. Это разум.
– Законы природы не разумны, – ответил я. – Сила притяжения не разумна. Электричество не разумно. Дикарь, глядя в телевизор, может допустить, что это мудрое существо, но мы-то…
– Мудрое существо? Глядя в современный телевизор, можно допустить только, что это истеричный крикливый маньяк с прогрессирующей дебильностью, – насмешливо сказала Анна Тихоновна.
– Я о том, что разумность Тигра никак не доказывает, что разумен Сумрак, – упрямо сказал я. – Зеркало – Виталий Рогоза – был разумен? Вполне. В то же время он был порожден Сумраком в целях сохранения равновесия.
– Сумрак лишь повлиял на неопределившегося Иного Виталия Рогозу, – сказал Гесер. – И Рогоза действовал интуитивно, толком не понимая происходящего. С Тигром – дело иное.
– Ладно. – Я вздохнул. – Не буду спорить. Вы же не зря меня грузите, шеф. Не для общего развития.
– Конечно, – кивнул Гесер. – И Анна Тихоновна тут не зря. Как ни странно, но она наш лучший специалист по живым и квазиразумным явлениям Сумрака. Короче говоря – по фольклору.
Я с удивлением посмотрел на нашу учительницу. Она, конечно, умная старушка, но есть же научный отдел…
– Это мое хобби, – скромно сказала Анна Тихоновна. – Сила у меня невеликая, по улицам бегать за кровососами здоровье не позволяет. Да и гением я себя не считаю. Но свободного времени у меня много, вот и занимаюсь тем, что наши ученые мужи оставляют без внимания…
– То, что я об этом раньше не знал, моя недоработка, – кивнул Гесер. – Полагаю, с Тигром все прошло бы куда проще.
– Я изучаю Зеркала, Тени, Прозрачного Иного, Тигров, Хлопушу, Глиняного Человечка… – продолжила Анна Тихоновна.
– Прозрачный Иной? Хлопуша? Глиняный Человечек? – Сказать, что я был удивлен, значило ничего не сказать.
– О, Антон, это такие интересные феномены! – оживилась Анна Тихоновна. – Хлопуша, к примеру, появляется только на втором слое Сумрака. Зарегистрировано пять случаев за всю историю. В тот момент, когда Иной…
– Анна Тихоновна, я готов допустить, что и под этим фольклором что-то есть, – сказал Гесер. – Но давайте вернемся к Тигру.
– Про Тигра вы и сами все раскопали, – вздохнула учительница. – Жаль, конечно, что ко мне не обратились, я бы вам сэкономила массу времени. Единственное – я знаю адрес Эразма.
– Дарвина? – восхитился я.
– Даже не спрашивай, Антон, как я его добывала. – Анна Тихоновна скромно потупилась. – Ты же знаешь, что, по закону, Иного, самоустранившегося от активной деятельности, никто не вправе тревожить…
– Мне бы потребовалось разрешение главы местного Ночного Дозора и четко выраженное невозражение главы Дневного, чтобы просто подать в местный филиал Инквизиции прошение о выдаче адреса, – сказал Гесер. – И еще не факт, что мне бы адрес сообщили…
– А я пошла проще. – Анна Тихоновна все-таки не сдержалась и, несмотря на свое «не спрашивай, Антон», принялась рассказывать. – Я прочитала Эразмовскую «Любовь растений» и написала критический трактат о ней. Ну… отчасти хвалебный, отчасти критический. Как раз в той мере, чтобы задеть Эразма. Опубликовала в английском журнале… и через неделю получила отповедь.
Она заулыбалась. Не сдержал улыбки и я:
– Клюнул, значит, дендрофил наш… И что дальше?
– Мы с ним некоторое время переписывались. Я для вида поспорила, потом признала полную ошибочность своей критики… в общем – покаялась перед Эразмом, тот сменил гнев на милость. Не так уж часто люди ныне интересуются его любимым научным трудом. Мы очень славно пообщались, он даже кокетничать со мной стал и приглашал его посетить. Но тут я допустила ошибку. Меня же, Антон, интересовала только история с Тигром… И я про нее упомянула. Эразм, видимо, понял, в чем мой интерес. И оскорбился.
– Почему? – удивился я.
– Ну как почему? Его любимая ботаника, на почве которой он и стал со мной общаться, оказалась для меня всего лишь предлогом для знакомства… – В голосе старушки прорезалось смущение.
– Представь, что у тебя есть увлечение, фанатичное и слегка безумное, – добавил Гесер. – И вдруг ты встречаешь Иную, которая разделяет твою страсть… к коллекционированию мотыльков, допустим. Или к изучению целебных свойств кефира. Ты общаешься, радуешься… возможно – влюбляешься. И вдруг узнаешь, что все это – лишь предлог сойтись с тобой поближе и узнать про Мел Судьбы, который когда-то был в твоих руках.
– Понятно, – кивнул я. – Эразм не сменил место жительства?
– Насколько мы выяснили – нет, – покачал головой Гесер.
– И где он живет? Какая-нибудь глушь, очевидно? Среди безбрежных трав и вековых деревьев? Вересковые поля Шотландии, суровые скалы Уэльса…
– В Лондоне он живет, – фыркнул Гесер. – С годами начинаешь ценить комфорт, поверь мне.
– Командировка в Лондон – это неплохо, – мечтательно сказал я.
– Вот и поедешь.
– Не буду спорить, – быстро ответил я. – С кем?
– Один. Никаких боевых столкновений не предвидится. Никого знакомого с Эразмом у нас нет… кроме Анны Тихоновны, но учитывая обстоятельства, при которых прервался их контакт…
– А вы с ним не знакомы? – с надеждой спросил я.
Гесер покачал головой:
– Не знаком. И Фома Лермонт – тоже. Через третьи-четвертые руки могу найти контакт, но вряд ли это поможет.
– Я тут подумала, – почти застенчиво спросила Анна Тихоновна. – А если Антону взять с собой Кешу?
– Полагаешь, Эразма растрогает мальчик, чья судьба похожа на его собственную? – Гесер потер переносицу. – Как полагаешь, Антон?
– Не думаю, что четырехсотлетнему Иному свойственны сантименты, – ответил я. – Я бы лучше Светлану с собой взял.
– Как только она вернется в Дозор, – усмехнулся Гесер. – Съезди в Лондон, Антон. Поговори с Эразмом. Вдруг он сумеет рассказать что-нибудь важное? А нет… так просто проветришься. Командировку тебе выписали, билеты готовы, возьми в бухгалтерии. Летишь завтра утром.
– Бизнес-классом, надеюсь? – пошутил я.
– Да, – кивнул Гесер.
Мне как-то сразу расхотелось острить. Конечно, Ночной Дозор не бедная организация, а командировки у нас не столь часты… Но с чего бы вдруг Гесер расщедрился на бизнес-класс?
– А суточные какие? – уточнил я.
– Сто двадцать фунтов в день. Плюс оплата гостиницы.
Он что, не шутит?
– Проживать буду в «Рэдиссоне» или в «Шератоне»? – бросил я еще один пробный камень.
– Обойдешься, – усмехнулся Гесер. – Маленькая традиционная английская гостиница – что может быть лучше, чтобы понять чужую страну?
– Борис Игнатьевич, в чем подвох? – не выдержал я.
– Да ни в чем. Просто ты и впрямь неплохо работал в последнее время. Считай, что я придумал для тебя отпуск за казенный счет. Не добьешься успеха – ругать не стану, а если и впрямь что-нибудь разузнаешь – следующий раз отправлю тебя на задание служебным самолетом.
– Ага, если бы он еще у нас был, – хмыкнул я, вставая.
– Я как раз собираюсь его купить, – сказал Гесер. – Как думаешь, что лучше – «Гольфстрим» или «Эмбрэйр»?
– «Як-сорок», – ответил я и вышел.
Больше всего меня смущало то, что Гесер, похоже, не шутил.
Зачем Ночному Дозору города Москвы служебный самолет?
Лучше бы кондиционеры в офисе поменял, летом не продохнуть от жары!
Если меня в чем-то и убедили пятнадцать лет в Дозоре, так это в том, что Гесер ничего не делает просто так. Он не дает задания ни исходя из чистой функциональности, ни давая волю альтруизму.
Возьмем, к примеру, давнюю историю с мальчиком Егором, неопределившимся Иным, за которым охотились вампиры. С чего бы вдруг Гесер выгнал меня «в поле» ловить нарушивших правила кровососов? Просто с целью перевести с кабинетной работы на оперативную? Нет. Точнее, не только из-за этого. А еще и с целью накрутить погуще дымовую завесу вокруг паренька, преподать мне урок относительно «доброты» Ночного Дозора – и «злобности» Дневного. И, очень вероятно, выводя меня на Светлану, завязывая наши отношения в тот узел, который должен был привести к рождению Нади. Может быть, даже с целью объяснить – и мне, и прочим дозорным, кто такой Зеркальный маг – уж не ждал ли шеф явления Зеркала, не подозревал ли, что Егору, а не бедолаге Рогозе суждено в него обратиться… Кстати, как-то созвучны имя русского мальчишки и фамилия украинского юноши – Егор и Рогоза…
Тьфу! Совсем с ума схожу! Конспирологией занимаюсь. Гесер, разумеется, интриган, и все его действия – с двойным и тройным дном, но уж привязывать сюда созвучие имен – верный шаг к паранойе.
Что реально замыслил Гесер, отправляя меня в Лондон, да еще и на таких условиях – великолепно оплаченная командировка, перелет бизнес-классом, неопасное и ненапряжное задание? У нас хватает менее сильных, но весьма профессиональных сотрудников и сотрудниц, которые могли бы встретиться с Эразмом и попробовать что-то у него разузнать.
Либо Гесер подозревает, что задание может стать более опасным, чем кажется…
Либо видит во мне какие-то особенности, позволяющие мне справиться с этой миссией лучше других.
Либо все это пустышка, отвлечение чьего-то внимания от реальных дел. Допустим, Гесер считает, что Завулон следит за мной и сейчас тоже рванется в Лондон к Эразму…
Я вздохнул. Вариантов можно было напридумывать еще много. Но почему-то мне казалось, что я упускаю какой-то очень простой и очень логичный, а потому – самый вероятный вариант.
– А я бы не заморачивалась на твоем месте, – сказала Светлана, собирая мне маленький чемоданчик. – Гесер, конечно, хитрит. Но ты ему нужен, и вообще он по-своему к тебе очень привязан. Надо было для порядка кого-то в Лондон к Эразму отправить – почему бы и не тебя?
– Но он явно считает дело с Тигром незаконченным, – задумчиво сказал я. Мы были в спальне, Надя смотрела в гостиной телевизор, и можно было поговорить откровенно.
– И я тоже считаю его незаконченным… – Светлана на мгновение замерла над чемоданчиком, держа в руках стопку чистых трусов. – Антон, а ты ничего от меня не скрываешь?
– В смысле?
– Ничего, касающегося Тигра и пророчества?
– Все, что знал, рассказал, – немного покривив душой, сказал я. Того, что надиктовано на игрушечном телефоне я и вправду не знал. Даже не был уверен, что там что-то вообще надиктовано. – Света, а ты меня на сколько дней собираешь?
Светлана задумчиво посмотрела на мое белье в своих руках.
– Три… пять… семь. На неделю.
– Зачем? У меня обратный билет через двое суток.
– Видимо, мне почему-то показалось правильным положить тебе семь пар чистого белья, – задумчиво сказала Светлана. – И рубашек я положила пять штук… и еще два теплых свитера…
– В Лондоне жара, как и в Москве, – заметил я.
– Знаю. – Светлана вздохнула. – К сожалению, я интуитивный прорицатель.
Я кивнул. Большинство Иных, даже если чувствуют необходимость поступить именно так, а не иначе, причину объяснить не могут. И Светлана не знает, почему собирает меня на неделю. И вполне возможно, что она ошибается. Вот мальчик Иннокентий сумеет это объяснить – когда научится обращаться со своим даром.
– Еще я положу тебе плащ, – неожиданно сказала Светлана. – И зонт.
– Влезет? – с сомнением глядя на чемодан, спросил я.
– Я его растяну изнутри.
Самое смешное, что заклинание, позволяющее упаковывать в небольшой объем кучу всякого барахла, появилось сравнительно недавно. Ни одному Иному просто не приходило в голову, что так можно сделать – пока волшебные безразмерные сумки и чемоданы не стали описывать люди в сказочных и фантастических книгах. Разумеется, от идеи до реализации немалый путь. Да и теперь заклинание «дамская сумочка», оно же «торба», способен наложить не каждый маг.
Светлана, конечно, могла.
– Я чемодан тебе расширю на две недели, – сказала Светлана. – Мало ли что… а то и впрямь задержишься, посреди аэропорта начнет фонтанировать трусами и рубашками.
– Спасибо, – сказал я. – Что тебе привезти из Лондона?
Светлана отмахнулась.
– Еще ты мне тряпки не выбирал… Там есть самый старый в мире детский магазин – «Хэмли». Зайди купи что-нибудь Наде.
– Из одежды? – уточнил я.
– Из игрушек.
Я хмыкнул. На мой взгляд к игрушкам дочь была уже почти равнодушна. Был бы у меня сын – понятное дело. Купил бы какой-нибудь радиоуправляемый вертолет или затейливый конструктор.
– «Барби»? – напрягая воображение спросил я.
Светлана вздохнула, улыбнулась и объяснила:
– Посмотри, что выбирают девочки ее возраста, то и бери.
– Так и сделаю, – обрадовался я. – И все-таки, что тебе привезти?
Повисла какая-то неловкая тишина. Только в гостиной работал телевизор и тонкие «мультяшные» голоса вели диалог: «Я хочу знать, в чем смысл жизни!» «Тогда тебе нужна кузинатра – дающая смысл!»
– Нам кухонный комбайн нужен, – усмехнулась чему-то Светлана. – Но из Великобритании его тащить совершенно не обязательно. Привези то, что у англичан получается лучше всего.
– Мировой язык или империю?
– Хорошее виски.
– Во-первых, виски бывает шотландским или ирландским, а не английским. Во-вторых, с каких пор ты стала его пить?
– Я попробую, – снова улыбнулась Светлана. – А выпьешь ты с друзьями. И при этом твоя совесть будет чиста – подарок мне ты привезешь.
Благосклонность Гесера была столь велика, что мне даже не пришлось озабочиваться заказом такси – в семь утра за мной заехал Семен.
– Тут тебе гостинцы для Эразма. – Он махнул рукой на валяющийся в багажнике туго набитый полиэтиленовый пакет, по-простецки перехваченный скотчем.
– И что там?
– Не знаю. Что из России в подарок везут? Водка, икра…
– Матрешка и балалайка, – в тон ему сказал я. Открыл чемодан и впихнул туда пакет. Вопреки здравому смыслу тот преспокойно улегся в туго набитый чемодан.
– Света «торбу» наложила? – спросил Семен.
– Ага. Ей почему-то кажется, что моя поездка продлится целую неделю.
– Я бы Свете доверял, – серьезно сказал Семен.
– Я и доверяю.
Уже в дороге, когда мы выехали на Ленинградку, Семен неожиданно спросил:
– Антон, позволишь личный вопрос?
– Валяй.
– Как у вас со Светланой?
– В каком смысле?
– Да в самом прямом. Как отношения?
– Очень хорошие, – сказал я. – Дружеские. Товарищеские. Полное взаимопонимание.
– Это не совсем то, что нужно в семейных отношениях, – наставительно сказал Семен. – Это между нами с тобой должны быть дружеские и товарищеские отношения, мы вместе воюем. А в постели и за семейным столом товарищество неуместно.
Я немного помолчал, потом опустил стекло со своей стороны, достал сигареты и закурил. Ленинградское шоссе уже было забито машинами, но Семен вел легко и быстро.
– С чего вдруг ты этот разговор завел? – спросил я. – Психотерапевт хренов…
– Помочь тебе хочу, – объяснил Семен. – Я все-таки на свете долго живу, много чего повидал. Вначале у вас все наперекосяк складывалось, верно? И ты, и Света – сильные, под других подстраиваетесь с трудом, даже если хотите. Потом как-то все завязалось. Дочка родилась – совсем хорошо стало, верно? А потом, как подросла, – снова все наперекосяк пошло. По-товарищески.
– Ну? – жадно затягиваясь, произнес я.
– Встряска вам нужна, – сказал Семен невозмутимо. – Например, поругаться надо, хорошенько так, с битьем посуды, а то и подраться. На время в стороны разойтись, надуться друг на друга. Но вам это трудно, из-за дочки… Еще хорошо будет, если ты ей изменишь. Ты ведь никогда Свете не изменял?
– Слушай, иди ты… – Я начал заводиться не на шутку. – Тебя в детстве мама не учила в чужие семейные дела не лезть?
– Нет, у меня мамаша обожала влезать в чужие склоки, – ответил Семен. – Антон, без обид только, но больше никто тебе этого не скажет. А я вас со Светой очень люблю. И хотел бы, чтобы у вас все хорошо было.
– И советуешь нам либо подраться, либо изменить друг другу!
– Так я и сам простой и методы у меня простые, – усмехнулся Семен. – Можно еще к психотерапевту обратиться, походите годик-другой, полежите на кушетках, о жизни поговорите…
– Ну тебя… – Я некультурно отправил окурок за окно.
– Антон, что-то надвигается, – сказал Семен. – Поверь моему чутью. Приходят трудные времена, и хорошо бы, чтобы все мы их встретили во всеоружии. Без разлада в душе, в семьях…
– Вот и женись сам, укрепляй ячейку общества.
– Моя любовь была человеком, она умерла, – просто ответил Семен. – Я ведь тебе рассказывал. А я, похоже, однолюб. Вроде тебя. Ладно, не обижайся и в голову не бери.
– Да уж, вначале загрузил, потом «в голову не бери»… – пробормотал я. – Тебе привезти чего-нибудь из Лондона? Виски…
– Я и здесь виски куплю, – отмахнулся Семен. – Знаешь что, зайди в магазин «Фортан и Мэйсон», это на Пиккадилли. Купи мне баночку меда из Йоркшира, очень я его люблю, а у нас не достанешь.
– Мир сошел с ума, – сказал я. – Свету спросил, она меня попросила привезти вискаря. А ты, здоровый и выпивающий мужик, баночку английского меда!
– Я чай с медом люблю, – невозмутимо сказал Семен. – А ты, будучи умным и любящим мужчиной, подарок жене должен придумать сам, а не спрашивать «чего привезти». Хоть бы и баночку меда.
