Зал, огромный словно площадь, был наполнен мягким, лимонного оттенка светом, хотя никаких ламп не обнаружилось — ни на мраморных, беловато-розовых стенах, ни на образующем полукруглый свод потолке. Петрушко назвал бы этот свет электрическим, но в Олларе такое невозможно.

Он еще какое-то время растерянно крутил головой, пытаясь понять, куда же делся приведший его сюда туннель. Без толку — гладкие стены, полированный камень, белые разводы на розовом, точно срез ветчины. И никаких окон, никаких дверей. Ловушка?

Он лишился Белого камня… лишился такого верного шанса… но вместе с горечью плескалась внутри спокойная, уверенная ясность: нельзя было иначе. Кто-то другой, наверное, смог бы… а он не смог… Видимо, плохой он все-таки отец… но кто сказал, что Белый камень был единственной возможностью? Надо действовать… надо что-то делать… поначалу отыскать выход… затем связаться с Аламом, пускай поднимает всех своих на ноги… в конце концов, пускай садится на коня и скачет сюда сам… или, что еще лучше, откроет какую-нибудь Темную Дорогу, чтобы не терять времени… пускай применяет молитвы, магию, шаманские пляски при луне… да что угодно, лишь бы вытянуть Лешку из лап… да хоть бы чьих лап… главное — вытянуть. Только все это потом, сперва — выбраться отсюда. А как выбраться из круглого зала, где и намека нет на выход? Зато в центре… О, это уже действительно интересно.

На круглом возвышении располагалось нечто… Более всего это напоминало огромную стеклянную банку, высотой, пожалуй, метров пять, и примерно такую же в диаметре. Почти весь объем банки занимало крутящееся марево. Поначалу ему показалось, что это подсвеченные багровым фонарем клубы дыма, но, подойдя ближе, Петрушко понял — субстанция слишком плотна, скорее она напоминала кипящую жидкость… кирпично-красная, булькающая, надувались и лопались в ней исполинские пузыри, взлетали вверх и звучно шлепались обратно тяжелые брызги. Это не могло быть кровью, слишком уж отличался цвет, но почему-то именно о крови подумалось ему, когда он подошел к банке вплотную. Потрогал пальцами прозрачное стекло — на ощупь оно казалось теплым, точно человеческая кожа, но слегка кололось иголочками слабых разрядов. Неужели все-таки электричество?

Воздух внезапно напрягся и лопнул, точно громыхнула гроза. А может, и громыхнула — во всяком случае, вспышку синевато-белого света Виктор Михайлович принял было за молнию. Резко обернувшись, он увидел вдалеке у стены человека в сером, до пят, плаще. Среднего роста, лысый, с загорелым морщинистым лицом… Очень, очень знакомым лицом…

— Ну вот и встретились, меккос Хайяар, — Петрушко облизнул губы и упругой походкой двинулся в его сторону.

— Хм… Для меня это тоже неожиданно, полковник, — отозвался старый маг. Его голос звучал тускло, а пальцы непроизвольно сплетались и расплетались.

— Вот что, Хайяар, где мой сын, хотел бы я знать? — Виктор Михайлович подошел к нему вплотную и, не церемонясь, сгреб за ворот плаща. — Ты, скотина, его украл, ты и возвращай! Я из тебя всю душу вытрясу.

— Думаете, там что-то еще осталось? — бесцветные глаза Хайяара скользнули по его лицу, и Петрушко непроизвольно разжал пальцы.

— Где мой Лешка? — тихо повторил он.

— Полковник, я действительно не знаю, — усталым тоном ответил Хайяар. — Сам бы очень хотел знать. Да, виноват перед вами. Сильно виноват. Но, по-моему, сейчас не лучшее время ругаться. Думаю, вашего мальчика где-то прячет князь Диу. И думаю, относительно князя у нас с вами намерения совпадают.

— Зарежу без суда и следствия, — кивнул полковник.

— И только-то? У меня, признаться, планы поинтереснее… Только все это, как у вас говорят, лирика. Князя сперва найти надо.

— Как вы сюда попали? — перебил его Петрушко. — Почему вернулись в Оллар?

— Я получил известие от своего ученика… Ему грозила смерть. Вот и пошел… К сожалению, опоздал всего на несколько минут.

— Кассар Харт?

— Да, разумеется. Мой хаграно… Вы знаете, кто такой хаграно, полковник? В вашем языке нет точного соответствия. Это ученик… но это и сын, и тот, с кем связывает клятва на крови, и… Да что я объясняю… Мы с вами в схожем положении… только у вас есть шансы, а у меня уже… уже все.

— Как же вы вернулись? А Дмитрий Самойлов, ваш партнер по переносу? С ним-то что?

— Не знаю, — пожал плечами маг. — Надеюсь, с ним все в порядке. Моя имну-глонни по-прежнему в нем. А я пришел сюда с его душой… на некоторое время мы умеем подстраивать пульсации под Круг… и этого времени хватило, чтобы найти здесь нового лемгну, обменяться с ним имну-глонни и отправить его в Железный Круг. Так что ничего этому вашему отроку не грозит — просто при возвращении обменяется не со мной, а с ним… Какая разница? Полковник, не об этом думать надо сейчас. Вы хоть представляете, куда мы с вами попали? Есть у меня на сей счет самые неприятные догадки…

Петрушко не успел ответить. Вновь полыхнуло белым пламенем, затрещал раздираемый воздух — и в десяти шагах от них появились двое. Вернее, один, держащий второго на руках.

Осознав, кто этот второй, Виктор Михайлович закричал.

— Да все в порядке с ним, полковник, — поднявшись с колен, усмехнулся Хайяар. — Сонное заклятье, ничего страшного. Это легко снять… только, по-моему, сейчас не самый подходящий момент. Сперва выбраться надо, а уж после, в спокойном и безопасном месте…

— Что ж, разумно, — согласился Виктор Михайлович и повернулся к закаменевшему словно пещерный сталактит подростку:

— Дмитрий Самойлов, насколько я понимаю?

— Ага, — выдохнул тот по-русски.

— Ну, тогда вон этого господина ты вроде должен помнить, — Петрушко указал на ссутулившегося Хайяара. — Это и есть знаменитый боевой маг Тхарана, меккос Хайяар, который и перенес тебя в Оллар. Ругаться с ним мы будем, но после. А я — Виктор Михайлович, полковник. Спецподразделение ФСБ. И по совместительству — отец мальчика, которого ты, как я понимаю, спас.

— Это называется: «люди встретились», — подал голос Хайяар. — Но вот что, почтенные. Нам, конечно, много чего есть друг другу рассказать, но не сейчас. Видимо, я лучше вас обоих понимаю, где мы. Вон, глядите, — указал он на переливающуюся оттенками красного банку. — До меня давно уже доходили слухи. Тайные опыты князя Диу, знаете ли. Князь безумен, но в безумии своем последователен. И я догадываюсь, что варится в этом сосуде.

— Блин! — вскричал вдруг мальчишка. — Это же здесь! Это же Розовый Зал! Ну точно! Ну как я сразу не понял? Банка та же самая… только сейчас почти полная… А где же дети?

— Какие дети? — быстро спросил Петрушко, хотя тут же и сообразил, о чем речь.

Мальчишка, запинаясь и мучительно подбирая слова, начал объяснять. Говорил он не так уж и долго, но к концу его рассказа Виктору Михайловичу показалось, будто чьи-то холодные пальцы сдавливают его сердце… А вот Хайяар, напротив, казался спокойным и даже безучастным. Однако именно он откликнулся первым:

— Митика… Ты разрешишь называть тебя так, как мы привыкли с Хартом? Митика… Я полагаю, этих детей больше нет. Совсем нет. Неужели ты думаешь, будто твои друзья-единяне застали князя врасплох? У него было некоторое время, дабы замести следы… и завершить некоторые дела. К тому же время сложнее и податливее, чем думают в вашем Круге. Видимо, мерзавец Диу спешно выкачал из детей остатки их живой силы, после чего выбросил тела… а выбросить можно туда, где нипочем никому не найти. Поэтому здесь уже нет ни тех невидимых клеток, ни каналов, по которым текла сила. Князь получил, чего хотел.

— Но как же… — плечи у мальчишки дрогнули и он, не стесняясь старших, заплакал. — Как же… Мы же так спешили… у единян же самые лучшие целители… И вот… И все зря…

Петрушко осторожно обнял его за плечи.

— Что ж делать, Митя… Не все получается, как мы хотим. Но, во всяком случае, эти дети оказались последними… других замученных не будет, и уж об этом-то мы позаботимся. Тут, видишь, сходятся все — и государь Айлва, и наше Управление, и даже вот господин Хайяар, несмотря на все свои… гм… недостатки. Князь ответит за все.

Наступившую тишину разорвал резкий, булькающий смех.

Они рванулись к нему одновременно, с трех сторон — и тут же наткнулись на невидимую стенку. Та слегка пружинила, позволяя прогнуть себя на сантиметр, на два, но никак не больше. А мужчина за стенкой снисходительно улыбался. Был он невысок ростом, плотен и лыс, одет в синий, расшитый серебристыми молниями халат. Стоял, прислонившись к исполинской банке с клубящейся багровой мутью.

— Должен вас огорчить, дорогие мои, — его мягкий голос так и лучился нервной радостью. — Планы священной мести вам придется оставить. Знали бы вы, как забавно наблюдать совещание мертвецов… Разве еще не поняли? Вы, почтенные, уже несколько минут как мертвецы… ибо сами пробудили свою смерть.

— Это он, князь! — шепнул Виктору Михайловичу Митька.

— Да, почтенный Вик-Тору, это я, — осклабился незнакомец. — Дакассар Диу, владетель Тмерский, прошу, как говорится, любить и жаловать. Чувствуйте себя как дома.

— Любить не будем и жаловать тоже, — Петрушко прислонился лицом к невидимой стенке. — Такая тварь как ты, Диу, недостойна ни того, ни другого. Ты умрешь, князь.

— Ну, тоже скажете, — расхохотался стоявший по ту сторону. — Я никогда не умру, ибо заранее о сем позаботился. А вот вы, неблагодарные, умрете очень скоро, я и так ее, между прочим, оттягиваю… трачу силу… а вы не цените.

— Интересно, князь, а часто ли тебе говорили, что ты — мелкое трусливое дерьмо? — начальственным тоном осведомился Петрушко. Притворяться уверенным и сильным было не так уж трудно. Привык он, что ли, на службе? Сейчас, когда нет уже никакой надежды, когда они, судя по всему, в полной зависимости от безумного мага, что еще оставалось? Только изображать спокойствие.

— Вот она, людская благодарность, — горестно закатил глаза князь. — А я ведь такой подарок каждому давал, такой подарок…

— Ты это о чем, Диу? — подал голос Хайяар. — Что умом ты повредился, я давно знал, но не настолько же! Какие еще подарки?

— Какие-какие, — нервно откликнулся князь. — А такие! Будто вы не знаете! Вот ты, к примеру, мог отомстить убийцам своего щенка, презренным единянам. Какой костерчик бы получился, а! Было б что вспомнить. Покрыл бы имя свое славой. А эти дураки, из Железного… Один мог вернуть своего сына, живого и здорового, и оба отправились бы домой. Пользы-то здесь от них нет… — слово «здесь» он почему-то выделил голосом. — А второй уже сейчас радовался бы в объятиях мамочки… Черный камень свое дело знает, разом бы проткнул Тонкий Вихрь и перенес куда надо… и с имну-глонни все бы устроил.

— Хм… — покачал головой Хайяар. — Я даже подозреваю, как именно.

— Ну а что? — скривился князь. — Ну, вынул бы из кого-нибудь… да хоть из первого попавшегося… и вставил бы парнишке. Трупом больше, какая разница? Сам-то ведь жив будет. То есть был бы, — поправился он, облизнув тонкие губы.

— Так-так, — прищурился Хайяар, — у меня, значит, Красный, у них — Белый и Черный, выходит? Так вы, — повернулся он к Петрушко с Митькой, — тоже, значит, разбили? Весело получается, князь.

— Получается очень грустно, — сухо возразил Диу-ла-мау-Тмер. — Вы слепцы, все трое, вы даже сами не понимаете, что натворили.

— Ну вот и объясни слепцам, — Хайяар неожиданно хлопнул по плечу Виктора Михайловича, да так, что того пронзило горячей искрой. А ведь старик, похоже, не собирается сдаваться! Похоже, есть у него какие-то расклады…

— А с какой стати я буду объяснять? — хмыкнул князь Диу. — Вы и так мне все испортили, жалкие людишки… Тупые, слепые, неспособные воспарить мыслью… Такое сорвали… И главное, почему?

— Ты про это? — Хайяар указал ладонью на чудовищную красную банку. — И что же такое ты собрался учудить, бывший Старец, опозоривший цвет своего плаща? До меня доходили обрывочки слухов, и кое-что сложить из них удалось, но не все…

— Да уж, — князь саркастически поджал губы, — где уж тебе, скудоумный и худородный Хайяар, подняться до моих высоких замыслов? Да все вы в своем Тхаране глупы как лягушки в вонючей луже. Не надоело вам мучиться с этими переходами, пользоваться лемгну, зависеть от них? Не надоело подлаживаться к внутренней страже Кругов? А ведь все просто, все настолько просто… Но лишь я один зрячий, вы же все слепцы. Вы так и будете корячиться на плоскодонке с веслами, в то время как можно поднять парус…

Тон его изменился, он, похоже, увлекся. Петрушко понял — старому магу удалось зацепить в нем какую-то ниточку. Но что это даст? Выигрыш во времени? А как им воспользоваться? Может, старику удастся своей магией разрушить заграждающую стену? Пока из князя будет литься словесный понос, он что-то готовит? Угадать бы только момент.

Все его тело сейчас переполняла энергия. Секунды проплывали точно сонные рыбы, и проскочить сквозь них, одним прыжком добраться до князя — казалось вполне реальным. Если бы не стенка… Пальцы невзначай легли на рукоятку. Внезапно до него дошло: а ведь Хайяар не просто так хлопнул. Видимо, снова магия. То ли часть силы своей передал, то ли активировал какие-то внутренние резервы. Значит, есть шанс, есть… Только бы ребятишек не зацепило, когда начнется…

— Долгие раздумья и хитрые опыты… — доносился булькающий голос князя. — Сомнения и озарения… И я понял, понял! Только вы же все, тупые прислужники Высоких, никогда бы не одобрили… О, как бы вы все взвились, как бы изошли желчью… «Нельзя! Нарушение древних установлений… посягательство…» Знаю, знаю, на какие вы способны вопли! А ведь переходы между Кругами окажутся легче, чем странствия из одной деревни в другую! Ты смотри, Хайяар, что нам мешает… мешало… Круги колеблются, да? И наши имну-глонни колеблются в такт Кругам, и в ином Круге, по-иному пульсирующем, их разорвет, не правда ли? А скажи на милость, почему это нельзя подстроить колебания имну-глонни к чужому Кругу? Нет, ну ты скажешь — можно, ценой величайших усилий, безумного расточительства магии, и то даже самого великого из нас хватило бы на пару часов, не более…

— Но так что же ты хочешь? — озадаченно протянул Хайяар. — В каждом Круге есть внутренняя стража, которая сейчас же ополчится на чужую имну-глонни… а что она чужая, ясно по тому, что иначе колеблется… Да, стражу можно какое-то время удержать… пока не найдешь лемгну и не поменяешься… Это всем известные вещи, Диу. Ты, похоже, вновь поймал луну в лохани с водой.

— Вот потому-то вы и не видите дальше собственного сопливого носа! — радостно вскричал князь. — «Всем известные вещи»… Вы поклоняетесь известному и боитесь заступить за черту… А познание не терпит никакой запретной черты! Познание — это сомнение, Хайяар! Сомнение в известном, в незыблемом, в очевидном! Для сомнения нужна сила, нужна дерзость, и все это есть у меня. А у вас нет, вы поклоняетесь вашим древним свиткам, вы не привнесли за тысячу лет ничего нового! Так слушай же, жалкий раб тухлого знания! Внутренняя стража, говоришь? А понимаешь ли ты, что такое внутренняя стража? Вы, глупцы, небось полагаете, будто это сильные духи из высоких слоев… или из низких, какая разница? Чушь! Какие там духи — это всего лишь волны существования и небытия, возникающие на границе Круга с Тонким Вихрем! И если мы не в силах поменять изнутри природу Круга — то достанем ее снаружи, через Тонкий Вихрь! Тонкий Вихрь, к твоему сведению, устроен сложно… и на него можно воздействовать нужным образом. Вот это, — возбужденно ткнул он в красную муть, — снадобье, которое изменит кое-что внутри Тонкого Вихря… Вихрь как бы уснет, и сны его коснутся всех плавающих в нем Кругов. Волны исчезнут, понимаешь ли, волны! То есть не исчезнут, а изменятся… Теперь они будут работать наоборот! Встретив чужую имну-глонни, они не станут выталкивать ее, наоборот — подстроят под Круг, заставят ее колебаться как надо. И никаких лемгну не потребуется. Жестокие стражники превратятся в гостеприимных содержателей постоялого двора, понимаешь!

Он расхохотался и ткнул пальцем в Хайяара.

— Ну разве это не потрясающе? Но ведь это еще не все, дурачок, еще не все… Вспомни, сколько силы сейчас приходится нам тратить на пробой Тонкого Вихря… а почему? Все волны, мой лысый дурачок, все волны…

— Сам, можно подумать, волосатый… — совсем по-детски обиделся Хайяар.

— Это все мелочи! Сперва я подчиню себе Круги, а потом… потом… Знаешь ли ты, что есть среди моих камней бриллиант размером с голову грудного ребенка? Прекрасный камень, редкостной чистоты…

— Постой-постой… — Хайяар наморщил лоб. — Это случаем не «Океан света», похищенный полвека назад из сокровищницы государя Миуна-ла-мош-Дагиму? Так он у тебя?

— Соображаешь! — чмокнул губами князь. — Я его весьма дальновидно позаимствовал… ибо уже тогда зрела у меня одна идея… камушек пока пустой, но придет час, когда я, совершив ритуал айнилу-гинно, кое-кого туда вселю. Догадываешься, кого?

— Никак на меня намекаешь, безумец? — сморщился Хайяар.

— Да кому ты нужен, жалкий? — расхохотался князь. — Выше бери, куда выше. Так высоко, что ты и помыслить не можешь. — Что, неужели собираешься засадить в камень кого-то из Собрания Старцев?

Диу посмотрел на старика как на котенка, нагадившего в неположенном месте.

— Бескрылое у тебя воображение, меккос. Старцы… Да я уже сильнее любого из них, я на такие мелочи и не размениваюсь. Для этого алмаза мне понадобятся отнюдь не люди.

Хайяар присвистнул.

— Что, неужели ты осмелишься овладеть кем-то из Высоких?

— Уже теплее, — довольно хохотнул князь. — Но все равно где уж тебе угнаться за моими замыслами? Высокие, говоришь? Нет, старичок, выше, гораздо выше. Ибо есть кое-кто посильнее, кого вы, слуги Тхарана, ужасно боитесь, от кого вздумали прятаться. А между тем, когда я заключу его в камень…

— Диу, у тебя мозги прогнили, ты несешь нечто совсем уж несуразное, — тихо сказал Хайяар. — Уж лучше давай вернемся к разговору о Тонком Вихре. Про какие там волны ты говорил?

— Ах да, волны! — спохватился князь. — Волны! Ты пытаешься уплыть, а они гонят тебя к родному берегу. Не пускает внутренняя стража, приходится усыплять ее, расходовать драгоценную живую силу. А после того, как я впрысну вон это в тело Тонкого Вихря — новые, исправленные волны ничуть не помешают нам покинуть Круг. Наоборот, уйдешь сильнее, чем был тут. А в новом Круге сразу же, быстро, безболезненно и безо всяких собственных усилий подстроишься под тамошние колебания. То, что раньше казалось нам безбрежным морем, теперь станет жалкой лужицей, которую переходят, не замочив и колен. Все изменится, все! Во всех Кругах, во всем Сущем. И это сделаю я, Диу Великий, хозяин всесильного бриллианта, Первый и Вечный повелитель Кругов!

— И кто же тебе такое нашептал? — скептически протянул Хайяар. — Уж не твой ли Господин мрака? То есть идея, конечно, интересная, но ты не подумал, что невзначай можешь вообще уничтожить Сущее? Древние запреты, они ведь не на пустом месте выросли.

— Ну, я же говорю — все вы тупы и трусливы, — покачал головой князь. — Где уж вам проникнуться величием замысла! И мало того, вы же, гады, все мне испортили! И мне, и себе. Смерть грянет с минуты на минуту, я-то, положим, спасусь и начну все заново, меня Тиура-Гьянни-Лоу к себе возьмет, ибо нужен я ему, ох как нужен… А вот что будет с вами… пожалуй, милосерднее будет прикончить вас прямо сейчас, не дожидаясь взрыва… Как предпочитаете? Удушить, разорвать изнутри, поджарить?

— Так что случилось-то? — недоуменно поднял бровь Хайяар. — Чем же мы тебе все-таки насолили, Диу?

Князь мрачно посмотрел на него.

— Видишь ли, оно, — ткнул он пальцем за свою спину, — еще не совсем готово. Снадобье должно уйти в Тонкий Вихрь не раньше, чем положено. Как ты думаешь, что удерживает его здесь, в теле Круга? Уж никак не заграждающая стена. Стена — это просто чтобы оно форму не потеряло, а то растечется еще по всему замку, собирай потом… А главное, что держит… что держало — это камни. Три великих камня, Белый, Красный и Черный — они суть цепи, не дающие снадобью преждевременно уйти из Круга вовне… Но это не просто цепи… Каждый камень, выполнив свое назначение, выплеснул бы потрясающую струю силы… и все эти три струи, влившись в мое снадобье, оплодотворили бы его, и тогда, совершенно готовое, оно и утекло бы в Тонкий Вихрь. А вы, болваны… — он махнул рукой. — Вы же разбили камни, разбили точно глиняный кувшин… Камни пропали, утратили свою силу, а значит, разорваны цепи… Это, — кивнул он в сторону банки, где клубилась багровая муть, — скоро утечет… оно уже начало вытекать туда… Но оно же не оплодотворено! Камни же не сработали! И никому неведомо, что теперь будет! Как неготовое снадобье подействует на Тонкий Вихрь? Может, и впрямь оно уничтожит все Круги, и виноваты будете именно вы, все трое придурков! Вам же дали камни, у вас же были желания… Эх, — горестно махнул он рукой.

— Я чего-то в толк не возьму, Диу, — кашлянул Хайяар, — а мы-то вообще с какого тут боку? Почему ты свои камушки именно нам подсовывал? Сам, что ли, не мог ими воспользоваться?

— Да! — взревел князь, и теперь ничего не осталось в нем от прежней язвительности. — Не мог! Ты что, не знаешь? Ты, невежа, ничего не знаешь о великих камнях? Ты не знаешь, что ими можно воспользоваться лишь один-единственный раз в жизни? Что толку мне применять один из камней, а два других как же? А ведь камни должны были сработать сразу же один за другим… а лучше всего одновременно.

— Ну, слугам бы поручил, — усмехнулся Хайяар. — Слуги у тебя послушные, вышколенные. В точности бы и воспользовались камушками. В строго отведенный момент…

— Слуги! — скривился Диу. — Да ты что, не соображаешь, как именно они бы применили камни? Что я, рабов своих не знаю? Что я, не понимаю, какую мучительную смерть выпросили бы они для меня?

— Так ты ж у нас бессмертный, — подал голос доселе молчавший Петрушко.

— Заткнись, дурак, что ты можешь понимать? — рыкнул на него князь. — Даже Тиура-Гьянни-Лоу не в силах отменить действие камней… ибо не чья-нибудь, а его рука причастна к Черному и Красному. Я сам только Белый сделал.

— То есть, Диу, тебе нужны были люди, которые заведомо пожелают нечто безопасное для тебя? — уточнил Хайяар. — И потому ты следил за нами и подсунул нам камни, так?

— Да, — согласился князь, — именно так. Заметь, как это было благородно! Каждому свое. Вы получили бы свою награду, все честью по чести. Ну почему, почему вы оказались такими глупцами? Не понимаю…

— Ты и не поймешь, дрянь, — улыбнулся ему Петрушко. — Ты ведь судишь о людях по себе… а мы другие… Ты готов переступить любую черту, лишь бы оно тебе было нужно… ты неспособен и представить, как можно в здравом уме остановиться перед той чертой, за которой перестаешь быть собой… Как тонко и красиво ты все задумал, князь… и не учел лишь малости. Не учел совести… ведь она же у тебя отсутствует, бедняга?

— То, что ты называешь совестью, я называю дурью, — Диу-ла-мау-Тмер обеими ладонями оперся на невидимую стенку и вздохнул. — Вот дурь вашу я недооценил. Насчет тебя, Вик-Тору, у меня были определенные сомнения… я ведь устроил тебе проверочку… и ты показал себя отъявленным глупцом… проявить такую дурацкую мягкость… ведь даже единяне потешались у тебя за спиной.

— А, вот ты о чем! — вспомнил Петрушко. — Понимаете, — повернулся он к Хайяару с Митькой, — недавно меня пытались прирезать. Глупо, неумело. Какой-то молодой парнишка-пастух, которого заставили… шантажировали казнью родных. Это ведь за них вы, меккос, хлопотали по моей просьбе. Я-то все ломал голову, кому это надо? Непохоже ни на реальное покушение, ни на попытку запугать… вообще ни в какие ворота не лезло. А теперь все встало на свои места. Что, князь, хотел на всякий случай кровью меня повязать? Ну а если бы дал я добро на казнь, что тогда?

— Ох… — князь Диу смачно сплюнул на мраморный пол. — Что уж теперь… Ошибся, не сделал выводов… Да какая теперь разница, почтенные? Пришло время вам умирать, потому что дальше оттягивать у меня нет ни желания, ни сил. Не думайте обо мне слишком плохо — я, если попросите, готов даровать вам легкую смерть. Но только хорошенько попросите…

— Еще чего! — ломающимся голосом внезапно произнес мальчишка. — Тебя просить? Гада, садюгу? Не дождешься! Да пошел ты на фиг!

И он, подскочив как можно ближе к князю, смачно плюнул ему в лицо. Увы, плевок мутной кляксой растекся по невидимой стенке.

— Эх, молодежь, — потрепал его по соломенным волосам Хайяар. — Ничего-то вы не умеете, всему-то вас учить… Смотри, как надо!

Старый маг плюнул. Вернее, из губ его вылетела серебристая капля и устремилась к цели. Ничуть не остановленная стенкой, она угодила князю в левую щеку — и тот, подпрыгнув, истошно завопил, словно кот, которому наступили на хвост. На щеке его расплывалось багровое пятно, шипело мелкими пузырьками, и поднимался от него желтоватый пар.

— Вперед! — крикнул старик и одним прыжком преодолел расстояние между собой и князем. Виктору Михайловичу даже показалось, что это был не прыжок, а полет. Ай да старик, восхитился он на бегу. Воистину меккос!

Никакой стенке больше не было, но что делать дальше, он не понимал. В этом бешено вращающемся клубке сцепившихся тел невозможно было различить никого. Куда бить? Пришлось придержать и рвавшегося в драку Митьку, отобрав у сорванца кинжал.

Потом клубок распался — и оказалось, что Хайяар лежит на спине с искаженным от боли лицом, а дакассар Диу, кривясь от боли в обожженной щеке, глядит на них с улыбкой.

— Ну, почтенные? Кто следующий? Что еще можете предложить?

Митька предложил плевок — на сей раз он долетел до князя, растекся по гладкому подбородку, но тот, казалось, и не заметил этого.

— Теперь твоя очередь, Вик-Тору, — издевательски осклабился он, демонстрируя удивительно белые зубы. Мечта стоматолога.

Петрушко вытянул руку. Вороненый ствол пистолета уставился князю в брюхо.

Князь удивленно взглянул.

— Ох, и глуп же ты, братец! В нашем Круге эти железки не действуют.

Виктор Михайлович, строго посмотрев на него, произнес:

— В небе полная луна, — и разрывая ватную тишину, грянул выстрел. Князя отбросило на полметра, но, прижимая руки к животу, он оставался на ногах.

— Красоты она полна, — следующий выстрел пробил князю бедро, и тот грузно повалился на пол.

— И висит над головой, Свет бросая пред собой, — следующие два выстрела слились воедино. Петрушко толком не понял, куда попал, потому что князь вдруг вскочил на ноги, — немыслимо, невозможно! — и рассмеялся каким-то козлиным фальцетом.

— Не знаю, как тебе это удалось, но сейчас вы все умрете! Я отпускаю нить, отпускаю!

И тут распластанный на полу Хайяар оказался на ногах. Две синие огненные струи вылетели из его пальцев и, достигнув князя, обвили его точно змеи. Зашипела, затрещала ткань роскошного халата.

В следующую секунду Хайяар метнулся назад. Оранжевая вспышка, точно разлетевшийся на дольки апельсин, оплавила мрамор пола, где только что стоял маг. А тот, подхватив на руки мирно спящего Лешку, стремглав бросился в противоположный конец зала. Не сговариваясь, Виктор Михайлович с Митькой рванулись за ним.

И вовремя — с оглушительным треском лопнула багровая банка, ее содержимое, точно язык смрадного пламени, вырвалось на волю, ударило в сводчатый потолок. Дохнуло нестерпимым жаром, воздух вздыбился и ударил мягкой лапой, бросив всех четверых на полированные квадраты пола. Багровая субстанция между тем буквально за пару секунд съежилась, побледнела, сквозь нее сделалась видной противоположная стена.

— Где князь? — шепнул Виктор Михайлович Хайяару, который, лежа рядом, закрывал своим телом Лешку.

— Понятия не имею, — отозвался тот. — Только я думаю, сейчас нам будет не до этого.

И действительно, свет в зале ощутимо померк, а там, где еще недавно плескалось княжеское «снадобье», возникла темная воронка. Воздух вблизи от нее трещал, и проскакивали в нем голубые искры. Воронка с бешеной скоростью росла, превращаясь в самый настоящий смерч. И скрыться от него было некуда.

— Единый, помоги нам! — тихо выдохнул мальчишка, когда безумная крутящаяся тьма подобралась к ним вплотную.

— Неплохо бы, — заметил Виктор Михайлович, а вот Хайяар уже ничего не успел сказать — черное облако упало на них сверху, точно исполинский мешок, и разом исчезло все — свет, звуки, тепло и холод. Оставалось лишь одно ощущение — немыслимая скорость, с которой их тащило вниз, хотя чем этот низ отличается от верха, Петрушко так и не смог понять. Просто что-то неописуемое сомкнулось вокруг — и все перестало быть.