Глава 4
Машина в сарае уже обрела прежний вид. Однако садиться за руль и проверять, работает ли многострадальный дизель, побывавший в руках русских механизаторов, я не рискнул. Тихонько прошел в дом, прислушался — теща в своей комнатенке уже спада, а в нашей слабо горел ночник.
Я отворил дверь, вошел.
— Все прошло удачно? — спросила Светлана. Впрочем, вопросительной интонации в ее голосе было едва-едва. Она все прекрасно чувствовала и без слов.
— Более-менее, — кивнул я. Посмотрел на кроватку Надюшки — дочка крепко спала. — Оборотней не нашел. С ведьмой поговорил.
— Рассказывай, — сказала Светлана. Она сидела на кровати в одной ночнушке, рядом лежал толстый тоник «Мумми-троллей». То ли Наде читала — ей сейчас все равно, что перед сном слушать, хоть учебник сопромата, лишь бы маминым голосом. То ли сама решила отдохнуть перед сном с доброй книжкой.
Я сбросил туфли, разделся, сел рядом. И стал рассказывать.
Несколько раз Светлана хмурилась. Несколько раз улыбалась. А когда я повторил слова ведьмы о тон, что меня «жена заколдовала», Светлана даже растерялась:
— Да нет же! — совершенно беспомощно воскликнула она. — Спроси Гесера… он любое мое заклятие увидит… у меня и мыслей таких никогда не было!
— Я знаю, — успокоил я ее. — Ведьма призналась, что соврала.
— Хотя нет, мысли были, — вдруг усмехнулась Светлана. — Куда от мыслей-то деваться… но это так, сдуру, ничего серьезного. Это мы с Ольгой мужиков обсуждали… давно уже…
— Скучаешь по Дозору? — не удержался я.
— Скучаю, — призналась Светлана. — Давай не будем об этом… Антон, а ты молодец! На третий слой Сумрака вышел?
Я кивнул.
— Первая категория… — неуверенно сказала Светлана.
— Выше головы не прыгнешь, — возразил я. — Вторая. Честная вторая. Мой потолок. И об этом мы тоже говорить не будем, ладно?
— Давай лучше о ведьме, — улыбнулась Светлана. — Значит, в спячку впадала? Я слышала о таком, но все-таки редкость огромная. Можешь статью написать.
— Куда? В газету «Аргументы и факты»? Найдена ведьма, шестьдесят шесть лет проспавшая в подмосковном лесу?
— В информационную рассылку Ночного Дозора, — предложила Светлана. — А вообще, надо бы выпускать свою газету. Для людей там должен быть другой текст… все, что угодно. Что-нибудь узкоспециальное. «Вестник русского аквариума», к примеру. Как разводить цихлид и устраивать в квартире проточный аквариум.
— Откуда такие знания? — удивился я. И осекся. Вспомнил, что ее первый муж, которого я не видел-то никогда, был заядлым аквариумистом.
— Да так, вспомнилось, — поморщилась Светлана. — А любой, даже слабенький Иной, должен видеть настоящий текст.
— Я уже придумал первый заголовок, — сказал я. — «За передовую магию». С буквой «н» в слове «передовую».
Мы улыбнулись вместе.
— Покажи тот артефакт, — попросила Светлана. Дотянувшись до одежды, я достал завернутый в носовой платок гребень. Признался:
— Я в нем никакой магии не вижу.
Светлана некоторое время держала гребень в руках.
— Ну? — спросил я. — Что надо сделать? Бросить за спину, и там вырастет лес?
— Ты ничего и не должен увидеть, — с улыбкой сказала Светлана. — И дело не в Силе, посмеялась над тобой ведьма. Возможно, даже Гесер ничего не увидит… это не для мужчин.
Она поднесла гребень к волосам, стала плавно расчесываться. Небрежно сказала:
— Вот представь… лето, жара, усталость, ночь не спал, весь день работал… А потом — выкупался в прохладной воде, тебе сделали массаж, ты вкусно поел и выпил бокал хорошего вина. И тебе стало хорошо…
— Улучшает самочувствие? — понял я. — Снимает усталость?
— Исключительно женщинам, — улыбнулась Светлана. — Он старый, ему лет триста, не меньше. Видимо, подарок какого-то могучего мага своей любимой женщине. Может быть, даже, человеческой женщине…
Она посмотрела на меня — глаза ее сияли. Мягко сказала:
— А еще он должен делать женщину привлекательной. Неотразимой. Манящей. Работает?
Я секунду смотрел на нее — а потом взглядом погасил ночник.
Магический полог, который гасит все звуки, Светлана поставила сама.
Проснулся я рано, еще не было и пяти утра. Но, на удивление, ощутил себя совершенно свежим — как хозяйка магического гребня, расчесавшаяся всласть. Хотелось великих свершений. Еще хотелось плотного завтрака.
Будить я никого не стал, тихонько порывшись на кухоньке, отломил пару кусков батона и нашел пластиковый пакетик колбасной нарезки. В большую кружку отлил домашнего кваса — и со всем этим добром выбрался на улицу.
Уже рассвело, но в деревне стояла тишина. Никто не спешил на утреннюю дойку — коровник лет пять как пуст. Никто вообще никуда не спешил…
Я вздохнул и сел на траву под давным-давно одичавшей и неплодоносящей яблонею. Съел огромный бутерброд, выпил кваса. И, чтобы совсем уж было комфортно, вытащил из комнаты книгу о книге «Фуаран» — магией, через окно. Надеюсь, теща спит и левитирующий предмет не заметит…
За вторым бутербродом я погрузился в чтение.
И было оно, скажу я вам, преинтереснейшим!
В ту пору, когда книгу писали, не было еще никаких умных словечек — никаких «генов», «мутаций» и прочей биологической мудрости, которой нынче пытаются обосновать природу Иных. Поэтому коллектив ведьм, работавших над книгой — авторов было пять, перечисленных только по именам, пользовался словами «сродство к колдовству», «изменение природы» и тому подобными. Кстати, среди авторов значилась и Арина., о чем ведьма вчера скромно умолчала!
Вначале ученые ведьмы долго рассуждали о самой природе Иных. Вывод их был такой — в каждом человеке живет «сродство к колдовству». Уровень этого «сродства» у всех разный. За точку отсчета можно принять природный уровень магии, разлитой во всем мире. Если «сродство» у человека сильнее, чем мировой уровень магии, то он будет самым обычным человеком! В Сумрак войти не сумеет, и лишь изредка, в силу каких-то колебаний природного уровня магии, будет ощущать что-то странное. Если же в человеке «сродство» слабее, чем в окружающем мире, то он сумеет Сумраком пользоваться!
Звучало это как-то очень странно. Для себя я всегда считал, что Иные — это люди с сильно развитыми магическими способностями. А тут озвучивалась прямо противоположная точка зрения. Впрочем, в качестве примера приводилась такая забавная аналогия: допустим, что во всем мире температура стоит 36 с половиной градусов. Тогда большинство людей, имея температуру тела выше, станут свое тепло отдавать вовне, «греть природу». А вот те немногие, кто почему-то имеют температуру тела ниже 36 с половиной, станут тепло получать. И, раз к ним идет постоянный приток Силы, сумеют этой силой пользоваться, в то время, как куда более теплые люди бесцельно «греют природу»…
Интересная теория. Я читал несколько версий о нашем происхождении и отличии от людей. Такая раньше не попадалась. Было в ней что-то обидное…
Впрочем, какая разница! Результат-то не меняется! Есть люди, есть Иные…
Я принялся читать дальше.
Вторая глава была посвящена различиям «магов и волшебниц» от «ведьм и колдунов». В ту пору, выходит, словом «колдун» называли не Темных магов, а всего лишь «ведьм мужеского пола». Иных склонных к пользованию артефактами. Статья была интересная и мне показалось, что писала ее именно Арина. Сводилось все к тому, что разницы, по сути, нет. Волшебница оперирует непосредственно Сумраком, выкачивая из него Силу и совершая те или иные магические действия. Ведьма же создает начале некие «диковины», аккумулирующие Силу сумрака и способные работать самостоятельно в течении длительного времени. Преимущество волшебниц и магов — им не нужны никакие приспособления, посохи и кольца, книги и амулеты. Преимущество ведьм и колдунов — создав удачный артефакт, они могут накопить в нем очень большой запас Силы, который выкачать из Сумрака одномоментно — крайне затруднительно. Вывод напрашивался сан собой и Арина его озвучила: разумный маг не станет пренебрегать артефактами, умный колдун постарается научиться работать и с Сумраком напрямую. По мнению автора «лет через сто мы увидим, как самые великие и заносчивые маги не гнушаются воспользоваться амулетам, а самые ортодоксальные ведьмы не сочтут себе убытком войти в Сумрак».
Что ж, прогноз сбылся на все сто. В Ночном Дозоре большинство сотрудников — маги. Но артефактами мы пользуемся постоянно…
Я сходил на кухню, сделал себе еще пару бутербродов и налил кваса. Посмотрел на часы — шесть утра. Где-то начали гавкать собаки, но деревня еще не проснулась.
Третья глава затрагивала многочисленные попытки Иных превратить человека в Иного — как правило, на подобные действия Иных толкала любовь или корысть, а также попытки людей, тем или иным образом узнавших правду, стать Иными.
Подробно разбиралась история Жиля Де Рея, оруженосца Жанны Д'Арк. Жанна была очень слабенькой Темной Иной, «ведьмой седьмого ранга», что, впрочем, не мешало ей совершать поступки большей частью благородные. Очень туманно описывалась гибель Жанны, имелся даже намек, что она отвела глаза инквизиторам и спаслась из костра. Я решил, что это сомнительно — Жанна нарушила Договор, вмешавшись своей магией в человеческие отношения, так что за казнью приглядывала и наша Инквизиция. ЕЙ глаза не отведешь… А вот история бедолаги Жиля Де Рея была описана куда подробнее. То ли от любви, то ли в силу взбалмошности и безалаберности, Жанна все ему рассказала о природе Иных. И прославившийся отвагой и благородством юный рыцарь съехал с катушек. Он решил, что магическую Силу можно отобрать у обычных людей — молодых и здоровых. Для этого надо всего лишь их мучить, заниматься каннибализмом и просить темные силы о помощи… В общем — решил человек стать Темным Иным. И замучил несколько сот женщин и детей, за что (а также за неуплату податей) в конце концов и отправился на костер.
Из текста было ясно, что даже ведьмы таким поведением остались недовольны. Имелись тут и язвительные выпады в адрес болтуньи Жанны, и нелицеприятные эпитеты ее спятившего оруженосца. Но вывод был дан сухо и академично — никаким способом нельзя использовать «сродство к колдовству», имеющееся у обычных людей, для превращения в Иного. Ведь Иной отличается не повышенным уровнем «сродства», которое старался увеличить кровожадный и глупый Жиль Де Рей, а пониженным! Так что все живодерские эксперименты делали его лишь все более и более человеком…
Звучало убедительно. Я почесал затылок. Так… выходит, я куда менее способен к магии, чем алкоголик дядя Коля? И только благодаря этому могу пользоваться Сумраком? Ну и дела.
А Светлана, выходит, имеет еще меньший уровень «сродства»?
А Надюшка, теоретически, к магии совсем не способна? И потому Сила в нее так и хлещет — бери и пользуйся?
Вот так ведьмы, вот так затейницы!
Следующая глава обсуждала, можно ли повысить уровень Силы в природе, чтобы большее количество людей превратилось в Иных. Вывод был неутешителен — нельзя. Ведь Силу используют не только Иные, которые могли бы, в принципе, отказаться на время от магии. Силу с радостью жрет синий мох — единственное известное растение, живущее на первом уровне Сумрака. Будет больше Силы — сильнее вырастет сумеречный мох… А быть может, на более глубоких слоях есть и другие потребители Силы… Так что уровень Силы является константой — я даже усмехнулся, встретив это слово в архаичной книжке.
Далее пошла, собственно говоря, история книги «Фуаран». Название это восходило к имени древней восточной колдуньи, которая очень хотела сделать Иной свою дочь. Долгое время колдунья экспериментировала — вначале шла по пути Жиль Де Рея, потом осознала ошибку и начала пытаться повысить уровень Силы в природе… В общем — сходила по всем ложным направлениям. И, в итоге, поняла, что ей надо «принизить сродство дочери к колдовству». Попытки это сделать и описаны, по слухам, в «Фуаране». Ситуация осложнялась тем, что природа «сродства» в ту пору была неизвестна — впрочем, и в год выхода книги, и сейчас положение ничуть не изменилось. Но, все-таки, методом проб и ошибок ведьма добилась успеха и превратила свою дочь в Иную!
На беду для ведьмы столь великое открытие заинтересовало всех Иных без исключения. Тогда еще не было Договора и Дозоров, не было Инквизиции… в общем — за рецептом бросились все, до кого дошел слух о чуде. Некоторое время Фуаран и ее дочь успешно отражали набеги, видимо, и без того могучая ведьма не только дочку сделала сильной Иной, но и свою силу подняла. Огорченные Иные объединились в целую армию магов — не делясь на Темных и Светлых, ударили все разом — и в страшном бою уничтожили семейку ведьм. В свой последний час Фуаран отчаянно боролась за жизнь — даже превратила в Иных своих слуг-людей… но те, хоть и обрели силу, но были слишком растеряны и неумелы. Лишь один из слуг, оказавшийся поумнее прочих, не стал таскать каштаны из огня, а прихватил книгу и был таков. Когда маги-победители сообразили, что «лабораторный журнал» ведьмы исчез (ведь по сути, «Фуаран» был всего-то лабораторным журналом ведьмы), следы беглеца уже затерялись. В дальнейшем книгу искали долго и безуспешно. Временами кто-то утверждал, что встречал беглого слугу, ставшего довольно сильным Иным, что видел и листал книгу. Появлялись и фальшивки — часть их создали безумные последователи ведьмы, часть была делом рук Иных-авантюристов. Все случаи были тщательно проверены и задокументированы.
Последнюю главу занимали рассуждения на тему: «что же придумала Фуаран?» В том, что она и впрямь добилась успеха, авторы не сомневались, но книгу считали безнадежно утерянной. Вывод был печален — открытие, очевидно, столь случайно и нетривиально, что догадаться о его сути нельзя.
А больше всего меня удивило краткое резюме — если, все ЖЕ, книга «Фуаран» существует по сей день, то долг каждого Иного — немедленно ее уничтожить., «по понятным всем причинам., несмотря на изрядный соблазн и личные корысти…»
Ох уж эти Темные! Как они держатся за свое могущество!
Закрыв книгу я прошелся по двору. Снова заглянул в сарай и снова не рискнул завести двигатель машины.
Фуаран и ее книга существовали. Ведьмы в этом убеждены. Я допускал возможность мистификации, но в глубине души в нее не верил.
Значит, теоретическая возможность превратить человека в Иного — есть!
И тогда происшествие в «Ассоли» становится понятнее. Сын Гесера и Ольги был человеком — как обычно и случается у Иных. Потому Великие не могли его найти. А найдя — превратили в Иного, потом устроили весь спектакль… даже Инквизицию не побоялись обмануть.
Я лег в гамак, достал плеер. Включил режим случайного воспроизведения, закрыл глаза. Хотелось отключиться от мира, забить уши чем-нибудь бессмысленным…
Но мне не повезло. Выпал «Пикник».
Нет и нет, мне не до смеха,
Нет окна и дверь размыта;
Ведь пытать меня приехал
Сам Великий Инквизитор.
Инквизитор наседает.
Подбирает инструмент;
«Ты скажи мне все, что знаешь,
Полегчает и тебе».
Он наверное хочет меня открыть
Как простой чемодан, он знает одно,
Даже в самом пустом из самых пустых
Есть двойное дно, есть двойное дно.
Не люблю я таких совпадений! Даже самые обычные люди умеют влиять на реальность, они лишь не способны управлять своей Силой. Каждому человеку это знакомо — подходящие очень вовремя или упрямо не появляющиеся автобусы; звучащие по радио песни, что попадают в унисон к твоим мыслям; телефонные звонки людей, о которых думаешь… Есть, кстати, простейший способ понять, что ты близок к возможностям Иного. Если несколько дней подряд при случайном взгляде на электронные часы обнаруживаешь цифры 11:11, 22:22 или 00:00 значит, твоя связь с Сумраком обострилась. В такие дни не стоит пренебрегать предчувствиями и догадками…
Но это все человеческие мелочи. У Иных эта связь — столь же неосознанная, как и у людей, выражена гораздо сильнее. И мне очень не нравилось, что песенка про Великого Инквизитора выпала именно сейчас…
Если б были еще силы,
Я в сказал ему: «Мой милый,
Я не знаю кто я, где я,
Что за силы правят миром;
И мои опутал ноги
Длинных улиц лабиринт»…
Инквизитор мне не верит.
Заворачивает винт.
Он наверное хочет меня открыть
Как простой чемодан, он знает одно,
Даже в самом пустом из самых пустых
Есть двойное дно, есть двойное дно.
Ага. Хотел бы и я знать, что за силы правят миром…
Меня легонько похлопали по плечу.
— Я не сплю. Света… — сказал я. И открыл глаза.
Инквизитор Эдгар покачал головой и сдержанно улыбнулся. Я прочитал по его губам: «Извините, Антон, но это не Света». Несмотря на жару Эдгар был в костюме, при галстуке и в лакированных черных туфлях, на которые не село ни пылинки. И в этом городском, одеянии он не выглядел нелепым. Что значит прибалтийская кровь!
— Какого!.. — вываливаясь из гамака рявкнул я. — Эдгар?
Эдгар терпеливо ждал. Я вытащил из ушей пуговицы наушников, перевел дыхание — и повторил:
— Я нахожусь в отпуске. Согласно правилам беспокоить сотрудника Ночного Дозора в нерабочее время…
— Антон, я всего лишь заглянул в гости, — сказал Эдгар. — Вы против?
У меня не было неприязни к Эдгару. Светлым ему никогда не стать, но его переход в Инквизицию внушал мне уважение. Пожелай Эдгар со мной поговорить — я в любое время встретился бы с ним.
Но не на даче, где отдыхают Света с Надюшкой!
— Против, — жестко сказал я. — Если у вас нет служебного предписания — покиньте мою территорию!
И жестом, донельзя нелепым, я указал на покосившийся деревянный штакетник. Территория… ну и словечко выскочило.
Эдгар вздохнул. И медленно полез во внутренний карман пиджака.
Я знал, что он достанет. Но идти на попятный было поздно.
Предписание московского бюро Инквизиции гласило, что «в рамках служебного расследования повелеваем сотруднику Ночного Дозора г. Москвы Антону Городецкому, Светлому магу второго ранга, оказывать всевозможное содействие Инквизитору Третьего Ранга Эдгару». Реальных предписании Инквизиции я никогда не видел, и сейчас почему-то отметил несколько мелких деталей — Инквизиторы продолжали мерить силу в старомодных «рангах», не стеснялись употреблять словечки вроде «повелеваем» и звали друг друга только по именам даже в официальных документах.
А потом я заметил самое главное — внизу стояла печать Ночного Дозора и росчерк Гесера: «Ознакомлен, согласен».
Надо же!
— Если я откажусь? — спросил я. — Не люблю, знаете ли, когда мной «повелевают».
Эдгар поморщился, покосился на бланк. Сказал:
— Секретарше нашей лег триста стукнуло. Не обижайтесь, Антон. Это всего лишь архаичная терминология. Как и «ранг».
— Без фамилий обходитесь тоже в силу старой традиции? — уточнил я. — Просто интересно.
Эдгар недоуменно заглянул в бумагу. Снова поморщился. Сказал раздраженно, начиная тянуть гласные:
— Вот старая перечница… Забыла она мою фамилию, а спросить гордость не позволила.
— Тогда у меня есть повод выбросить предписание в компостную кучу, — я поискал взглядом на участке эту самую кучу, но не нашел. — Или в нужник. В предписании нет твоей фамилии, значит оно неправомерно. Так?
Эдгар молчал.
— А что мне грозит за отказ в сотрудничестве? — снова повторил я.
— Ничего страшного, — хмуро сказал Эдгар. — Даже если я принесу новое предписание. Жалоба твоему непосредственному начальству, наказание — на его усмотрение…
— Таким образом, суровая бумага сводится к просьбе помочь?
— Да, — кивнул Эдгар.
Я наслаждался ситуацией. Страшная Инквизиция, которой новички пугают друг друга, сама оказалась беззубой старой перечницей!
— Что случилось-то? — спросил я. — В отпуске я, понимаешь? С женой и дочкой. И еще с тещей. Не работаю.
— Но ведь это не помешало вам посетить Арину, — не моргнув глазом сказал Эдгар.
Так мне и надо. Не расслабляйся!
— Это входит в мои непосредственные служебные обязанности, — отпарировал я. — Защищать людей, контролировать Темных. Всегда и везде. Кстати, откуда информация об Арине?
Настал черед Эдгара улыбаться и тянуть время.
— Гесер сообщил, — сказал он наконец-то. — Вы вчера ему звонили, докладывали, верно? Поскольку ситуация нестандартная, Гесер счел своим долгом предупредить Инквизицию. В знак наших неизменно дружеских отношений.
Ничего не понимаю!
Если ведьма как-то замешана в истории с сыном Гесера… Значит, не замешана?
— Я должен ему позвонить, — сказал я и демонстративно отошел к дому. Эдгар послушно остался стоять возле гамака. Покосился, впрочем, на пластиковый стул, но счел его недостаточно чистым.
Я ждал, прижимая к уху мобильник.
— Слушаю тебя, Антон.
— Ко мне приехал Эдгар…
— Да, да, да, — рассеянно сказал Гесер. — Вчера, после твоего доклада, я счел необходимым сообщить Инквизиции о ведьме. Если есть желание — помоги ему. А нет — посылай куда подальше. У него предписание составлено неправильно, заметил?
— Заметил, — косясь на Эдгара сказал я. — Шеф, как насчет тех оборотней?
— Проверяем, — с легкой заминкой ответил Гесер. — Пока глухо.
— И еще, об этой ведьме… — я покосился на «книгу о книге». — Забавную книжку у ведьмы реквизировал… «Фуаран — вымысел или правда?»
— Читал, читал, — добродушно сказал Гесер. — Если бы ты настоящий «Фуаран» нашел — цены бы тебе не было. У тебя все, Антон?
— Да, — признался я. И Гесер прервал связь. Эдгар терпеливо ждал.
Я подошел к нему, выдержал театральную паузу и спросил:
— Какова цель вашего расследования? И что требуется от меня?
— Будете сотрудничать, Антон? — искренне обрадовался Эдгар. — Мое расследование касается ведьмы Арины, которую вы обнаружили. Требуется — показать к ней дорогу.
— А что за дело Инквизиции до старухи? — поинтересовался я. — Ни малейшего состава преступления не вижу. Даже со стороны Ночного Дозора.
Эдгар замялся. Ему хотелось соврать — и в то же время он понимал, что я могу почувствовать ложь. По силе мы примерно равны, и даже его инквизиторские штучки не обязательно сработают.
— На нее есть старые ориентировки, — признался Темный маг. — С тридцатых годов лежат. Инквизиция имеет к ведьме ряд вопросов…
Я кивнул. Меня с самого начала смутил рассказ о преследованиях со стороны злого НКВД. Всякое бывало, могли крестьяне под шумок и попытаться расправиться с ведьмой. Но именно попытаться. С Иным низкого уровня фокус еще мог пройти. Но не с такой могучей ведьмой…
— Что ж, сходим, — согласился я. — Хотите позавтракать, Эдгар?
— Не откажусь, — маг не стал кокетничать. — А… ваша супруга не против?
— Сейчас и спросим, — сказал я.
Интересный получился завтрак. Инквизитор все-таки чувствовал себя не в своей тарелке, неуклюже пытался шутить, говорил комплименты Светлане и Людмиле Ивановне, сюсюкал с Надюшкой, нахваливал простецкую яичницу.
Надюшка, умница, внимательно посмотрев на «дядю Эдгара» помотала головой и сказала:
— Ты — другой.
И больше не отходила от матери.
Светлану визит Эдгара забавлял. Она задавала Эдгару какие-то невинные вопросы, вспоминала «историю с зеркалом», вообще вела себя так, будто принимала коллегу по работе и хорошего товарища.
Зато Людмила Ивановна пришла от Эдгара в полный восторг. Ей нравилась его манера одеваться, говорить, даже то, что он держал вилку в левой руке, а нож в правой, приводило тещу в восхищение. Можно подумать, остальные ели руками… А уж то, что Эдгар решительно отказался от «стопочки для аппетита» вызвало такой назидательный взгляд в мою сторону, будто по утрам я имел обыкновение хлопнуть стаканчик-другой водки.
Так что в путь мы с Эдгаром отправились сытыми, но слегка раздраженными. Я — восторгами тещи, а он, похоже, ее вниманием.
— Можете рассказать, что за претензии к ведьме? — спросил л, когда мы подходили к опушке леса.
— Вообще-то мы пили на брудершафт, — напомнил Эдгар. — Снова станем звать друг друга на ты? Или моя новая работа…
— Не хуже работы в Дневном Дозоре, — хмыкнул я. — Давай на ты.
Удовлетворенный этим Эдгар больше тянуть не стал:
— Арина — сильная и уважаемая ведьма… в их узких кругах. Ты же понимаешь, Антон, внутри каждой группы — своя иерархия. Гесер может сколь угодно издеваться над Витезславом, но среди вампиров тот — сильнейший. Среди ведьм Арина занимает примерно такое же положение. Крайне высокое.
Я кивнул. Непроста моя новая знакомая, что уж тут говорить…
— Дневной Дозор неоднократно звал ее на работу, — продолжал Эдгар. — Столь же настойчиво, как вы боролись за Светлану… не обижайся, Антон!
Да я и не обижался…
— Ведьма отказывалась наотрез. Что ж, ее право! Тем более, что в некоторых ситуациях она шла на временное сотрудничество. Но в начале прошлого века, вскоре после коммунистической революции, произошло неприятное событие…
Он помолчал, колеблясь. Мы вошли в лес и я, с немного нарочитой уверенностью, повел Эдгара за собой. Темный маг, нелепый в своем городском костюмчике, бесстрашно лез через кусты и буераки. Даже галстук не ослабил…
— Ночной и Дневной Дозоры тогда боролись за право социального эксперимента… — рассказывал Эдгар. — Коммунизм, как известно, был придуман Светлыми…
— А Темными — извращен, — не удержался я.
— Да брось, Антон, — обиженно сказал Эдгар. — Ничего мы не извращали. Люди сами выбрали, какое общество строить! Так вот, Арину просили о сотрудничестве. Она согласилась выполнить… некую миссию. Там были свои интересы и у Темных, и у Светлых, и даже у самой ведьмы. Каждая сторона была согласна на… на миссию. Каждая рассчитывала в итоге выиграть. Инквизиция поглядывала, но повода вмешаться не было. Как-никак все делалось с согласия обоих Дозоров…
Интересная новость! Что же это за миссия такая были, что ее одинаково одобряли Темные и Светлые?
— Миссия была Ариной блистательно выполнена, — продолжал Эдгар. — Она даже получила от Дозоров поощрение… Светлые, если не ошибаюсь, дали ей право на темную магию второго уровня.
Серьезные дела. Я кивнул, принимая к сведению информацию.
— Но через какое-то время у Инквизиции возникли сомнения в законности действий Арины, — сухо сказал Эдгар. — Возникло подозрение, что в своей работе она попала под влияние одной из сторон и действовала в ее интересах.
— И эта сторона?
— Светлые.. — мрачно сказал Эдгар. — Ведьма и помогает Светлым — невероятно, правда? Именно поэтому ее долго не могли заподозрить, но слишком уж много было косвенных признаков предательства… Инквизиция вызвала Арину… для беседы. И тут она исчезла. Поиски какое-то время велись, но в те годы, сам понимаешь…
— Что же она натворили? — спросил я, не особенно рассчитывая на ответ.
Но Эдгар вздохнул и ответил:
— Вмешательство в сознание людей… полная реморализация.
Я хмыкнул. Какой интерес тут мог быть у Темных?
— Удивлен? — буркнул Эдгар. — Ты хорошо представляешь, что такое реморализация?
— Даже проводил ее. Сам себе.
Несколько секунд Эдгар оторопело смотрел на меня, потом кивнул:
— Да… да, конечно. Тогда объяснить несложно. Реморализация — процесс относительный, а не абсолютный. В мире, что ни говори, нет эталона морали. Поэтому реморализация заставляет человека поступать абсолютно этично, но лишь в рамках его базовой морали. Грубо говоря, папуас-людоед, который не считает поедание врага преступным, совершенно спокойно продолжит свои трапезы. А вот то, что его мораль запрещает, он и впрямь делать больше не станет.
— Я в курсе, — сказал я.
— Ну так вот, эта реморализация была не совсем относительной. Людям… о многих ты, наверняка, слышал, но имена для дела не важны, вложили в сознание коммунистическую идеологию.
— Моральный кодекс строителя коммунизма, — хмыкнул я.
— Тогда его еще не придумали, — очень серьезно ответил Эдгар. — Ну, что-то близкое, допустим. Эти люди стали поступать в полном соответствии с эталоном — декларируемой коммунистической этикой.
— Я могу понять, какой интерес тут имелся у Ночного Дозора, — сказал я. — Принципы у коммунизма вполне симпатичны… А интерес Темных?
— Темные хотели убедиться, что навязывание нежизнеспособной этики ни к чему хорошему не приведет. Что жертвы эксперимента либо сойдут с ума, либо погибнут, либо начнут поступать вопреки реморализации.
Я кивнул. Ай да эксперимент! Куда там нацистским докторам, калечащим тело! Тут под скальпель легли души…
— Ты возмущен поведением Светлых? — вкрадчиво спросил Эдгар.
— Нет, — я покачал головой. — Уверен, что зла этим людям не желали. И надеялись, что такой эксперимент приведет к построению нового, счастливого общества.
— В КПСС не состоял? — ухмыльнулся Эдгар.
— Только в пионерах. Ладно, я понял суть эксперимента. А почему для него привлекли именно ведьму?
— В данном случае использование колдовства куда экономичнее, чем использование магии, — пояснил Эдгар. — Объектом эксперимента стали тысячи человек — самого разного возраста и социального положения. Представляешь, какие силы пришлось бы собирать магам? А ведьма сумела все сделать посредством зелий…
— В водопровод, что ли, подмешала?
— В хлеб. Ее устроили работать на хлебозавод, — Эдгар усмехнулся. — Она и предложила новую, экономичную технологию выпечки хлеба — с добавкой разных травок. Даже премию за это получила.
— Ясно. А какой интерес был у Арины?
Эдгар фыркнул. Ловко перепрыгнул через поваленное дерево, заглянул мне в глаза:
— Да ты что, Антон? Кому же не хочется побаловаться магией такой силы, а тут — разрешение от Дозоров и Инквизиции!
— Допустим… — пробормотал я. — Значит, эксперимент… И результат?
— Как и следовало ожидать, — сказал Эдгар и в глазах его появилась ирония. — Некоторые сошли с ума, спились, покончили с собой. Другие были репрессированы — за излишнюю верность идеалам. Третьи — нашли способы обойти реморализацию.
— Возобладала точка зрения Темных? — поразился я и даже остановился. — Но при этом Инквизиция считает, что ведьма исказила заклятие — действуя по указке Светлых?
Эдгар кивнул.
— Бред, — сказал я и двинулся дальше. — Полная чушь! Темные, фактически, отстояли свою точку зрения. А вы говорите — виноваты Светлые!
— Не все Светлые, — невозмутимо ответил Эдгар. — Кто-то один… возможно — маленькая группа. Зачем — не знаю. Но Инквизиция недовольна. Чистота эксперимента была нарушена, равновесие сил поколеблено, начата какая-то очень долгосрочная и непонятная интрига…
— Ага, — кивнул я. — Раз интрига — станем все валить на Гесера.
— Я не называл никаких имен, — быстро сказал Эдгар. — Я их не знаю! И могу напомнить, что уважаемый Гесер в ту пору работал в Средней Азии, так что предъявлять ему претензии смешно…
Он вздохнул — быть может, вспомнил давешнее происшествие в «Ассоли»?
— Но вы хотите докопаться до истины? — спросил я.
— Непременно! — твердо сказал Эдгар. — Тысячи людей были насильно обращены к Свету — это преступление против Дневного Дозора. Все эти люди пострадали — это преступление против Ночного Дозора. Разрешенный Инквизицией социальный эксперимент был нарушен — это преступление…
— Понял, — прервал я его. — Что ж, мне тоже крайне не нравится эта история…
— Поможешь докопаться до правды? — спросил Эдгар. И улыбнулся.
— Да, — сказал л, не колеблясь. — Это преступление.
Эдгар протянул руку и мы обменялись рукопожатием.
— Далеко еще топать? — спросил инквизитор.
Я огляделся — и с радостью узнал знакомые очертания полянки, где вчера наблюдалось грибное буйство.
Сегодня, впрочем, никаких грибов не осталось.
— Уже рядом, — успокоил я Темного мага. — Только бы хозяйка оказалась дома…
Ведьма Арина варила зелья — как и положено работящей ведьме в своем лесном домишке. Стояла у русской печки с ухватом, в котором парил зеленоватыми клубами чугунный горшок. И бормотала:
Белый дрок и бересклет.
Горсть песка с обрыва.
Вереск, зяблика скелет.
Гной из-под нарыва…
Мы с Эдгаром вошли и стояли у дверей — а ведьма будто не видела нас, стояла спиной, потряхивала горшок, приговаривала:
Снова дрок и бересклет.
Три пера орлиных…
Эдгар кашлянул и продолжил:
Ацетон, кефир, паркет.
Две розги недлинных?
Арина подскочила на месте, вскрикнула:
— Ой, матушки-батюшки!
Прозвучало это без малейшей фальши… но почему-то я четко понял, что ведьма нас ждала.
— Здравствуйте, Арина, — суховато сказал Эдгар. — Инквизиция. Прошу вас прекратить колдовство. Арина ловко засунула горшок в печь и лишь после этого обернулась. Сейчас она выглядела лет на сорок — крепкая, дородная, красивая деревенская баба. И главное очень раздраженная. Подбоченись она сварливо воскликнула:
— Здрасьте и вам, господин Инквизитор! А колдовству-то зачем мешать? Что мне, снова зябликов ловить и у орлов перья дергать?
— Ваши вирши — всего лишь способ запомнить количество ингредиентов и последовательность действий, — невозмутимо ответил Эдгар. — Зелье легкой поступи вы уже сварили, мои слова никоим образом помешать не могли. Садитесь, Арина. В ногах правды нет, верно?
— В ногах нет, да нет ее и выше, — хмуро ответила Арина и прошла к столу. Села, вытерла руки о веселенький фартук с ромашками и васильками. Покосилась на меня.
— Добрый день, Арина, — сказал я. — Господин Эдгар попросил меня выступить в роли проводника. Вы не против?
— Была бы против, в болото бы забрели! — с легкой обидой отозвалась Арина. — Слушаю вас, господин инквизитор Эдгар. С чем пожаловали?
Эдгар уселся напротив Арины. Запустил руку под полу пиджака — и вытащил маленькую кожаную папку. Где она у него умещалась-то?
— Вам была отправлена повестка, Арина, — мягко сказал инквизитор. — Вы ее получали?
Арина погрузилась в раздумья. Эдгар открыл свой бювар, продемонстрировал Арине узкую полоску желтой бумаги.
— Тридцать первый год! — охнула ведьма. — Ой, старина-то какая… Нет, не получала. Я уже господину из Ночного Дозора объясняла — спать я легла. Чека мне дело шила…
— ЧК — не самое страшное в жизни Иного, — сказал Эдгар. — Далеко не самое страшное… Итак, вы получили повестку…
— Не получала, — быстро сказала Арина.
— Не получили, — поправился Эдгар. — Что ж, допустим. Нарочный обратно не вернулся… что ж, все могло случиться с вольнонаемным работником в суровых московских лесах.
Арина хранила молчание.
А я стоял у дверей и наблюдал. Мне было интересно. Работа Инквизитора сходна с работой любого дозорного, но у ситуации имелась и своя особенность. Темный маг допрашивал Темную ведьму. Причем — куда более сильную, и Эдгар не мог этого не понимать.
Но за его спиной стояла Инквизиция. А в такой ситуации рассчитывать на помощь «своего» Дозора уже не приходится.
— Будем считать, что теперь вы повестку получили, — продолжал Эдгар. — Мне поручено провести с вами предварительный разговор до принятия окончательных решений… итак…
Он достал еще один листок. Спросил, глядя в него:
— В марте одна тысяча девятьсот тридцать первого года вы работали на Первом Московском Хлебокомбинате?
— Работала, — кивнула Арина.
— С какой целью?
Арина посмотрела на меня.
— Он в курсе, — сказал Эдгар. — Отвечайте.
— Ко мне обратилось руководство Ночного и Дневного Дозоров Москвы, — со вздохом сказала Арина. — Иные хотели проверить, как поведут себя люди, живущие в строгом соответствии с коммунистическими идеалами. Поскольку оба Дозора хотели одного и того же, а Инквизиция поддержала их просьбу, я согласилась. Городов отродясь не любила, там всегда…
— Не отвлекайтесь, — попросил Эдгар.
— Я выполнила задание, — враз закончила Арина. — Сварила зелье и в течении двух недель оно добавлялось в ситный хлеб. Всё! Получила благодарность от Дозоров, уволилась с хлебозавода, вернулась к себе. А тут чекисты совсем уж…
— О ваших сложных отношениях с госбезопасностью можете написать мемуары! — внезапно гаркнул Эдгар. — Меня интересует, зачем вы нарушили рецептуру!
Арина медленно поднялась. Глаза ее гневно сверкнули, голос загремел, будто не женщина стояла в избе, а самка Кинг-Конга:
— Запомните, молодой человек! Никогда Арина не ошибалась в рецептах! Никогда!
На Эдгара это не произвело никакого впечатления:
— Я и не говорю, что вы ошиблись. Вы нарушили рецептуру сознательно. И в результате… — он сделал паузу.
— Что в результате? — возмутилась Арина. — Готовое зелье проверяли! Эффект был именно таким. какой требовался!
— В результате зелье подействовало мгновенно, — сказал Эдгар. — Ночной Дозор никогда не был сборищем дурачков-идеалистов. Светлые понимали, что все десять тысяч подопытных, мгновенно перешедших на коммунистическую мораль, будут обречены. Зелье должно было сработать постепенно, чтобы реморализация вышла на полную силу через десять лет, к весне сорок первого.
— Ну да, — рассудительно сказала Арина. — Так и было сделано.
— Зелье сработало практически мгновенно, — сказал Эдгар. — Мы не сразу разобрались в происходящем, но уже через год количество подопытных сократилось вдвое. До сорок первого года дожило менее ста человек. Те, кто сумели преодолеть реморализацию… проявив моральную гибкость.
— Ох, незадача-то какая, — всплеснула руками Арина. — Ой, лишенько, жалко людишек… — Она села. Покосилась на меня. Спросила: — Что, Светлый., тоже считаешь, будто я на Темных сработала?
Если она врала — то очень убедительно. Я пожал плечами.
— Все было сделано верно, — упрямо сказала Арина. — Основные ингредиенты намешаны в муку, а знаете, как это трудно в те годы, вредительством заниматься? Замедлителем зелья простой сахар служил… — Она вдруг всплеснула руками. Торжествующе уставилась на Эдгара: — Так вот в чем дело! Годы-то голодные, работнички-то на хлебозаводе сахарок воровали… Вот и сработало раньше времени,
— Интересная версия, — сказал Эдгар, перекладывая листочки.
— Тут моей вины нет, — твердо заявила Арина. — План операции был согласован. Если мудрецы дозорные до такой простой вещи не додумались — кто тому виной?
— Все бы хорошо, — сказал Эдгар и поднял один листок. — Вот только первый эксперимент вы провели на работниках хлебозавода. Вот ваш отчет, узнаете? После этого они уже не могли воровать «сахарок». Так что остается только один вариант — вы намеренно завалили операцию.
— Давайте еще версии рассмотрим? — жалобно сказала Арина. — К примеру…
— К примеру — донос вашей подруги Луизы, — предложил Эдгар. — О том, как в дни операции она случайно увидела вас общающейся с неустановленным Светлым магом — около трибун ипподрома. О том, что вы долго спорили, торговались, после чего Светлый вручил вам: какой-то пакет, и вы кивнули — после чего ударили по рукам. Луиза даже расслышала фразу «Сделаю, и года не пройдет…» Напоминаю, что на время эксперимента вам было запрещено контактировать с Иными. Было?
— Да, — сказала Арина, склонила голову. — Лушка жива?
— Увы, нет, — сказал Эдгар. — Но показания ее запротоколированы…
— Жалко… — пробормотала Арина. К чему именно это «жалко» относилось, не уточнила. Но догадаться, что Луизе еще повезло, было нетрудно.
— Вы можете объяснить, с каким Светлым вы общались, что обещали сделать и что получили от него?
Арина подняла голову, горько улыбнулась мне. Сказала:
— Как нескладно… Вот всегда у меня нескладушки выходят… по мелочам. Как с чайником…
— Арина, я вынужден доставить вас для дальнейшего допроса, — сказал Эдгар. — Именем Инквизиции…
— Попробуй, второранговый, — насмешливо сказала Арина.
И исчезла.
— Она ушла в Сумрак! — крикнул я, отлепляясь от стены и ища взглядом свою тень. Но Эдгар все же секунду помедлил: проверял, не отвела ли нам ведьма глаза.
На первом слое мы оказались почти одновременно. На Эдгара я взглянул с легкой опаской — в кого превратит его сумеречный мир?
Нет, ничего. Почти не изменился. Только волосы поредели.
— Глубже! — я энергично махнул рукой, Эдгар повел головой, поднес к лицу ладонь — и ладонь словно бы всосала его целиком.
Эффектно. Инквизиторские штучки.
На втором слое, где домик превратился в бревенчатую избу, мы остановились и посмотрели друг на друга. Арины, конечно же, тут не было.
— Ушла на третий слой… — прошептал Эдгар. Волосы у него исчезли совсем, череп вытянулся словно утиное яйцо. А так ничего, лицо почти человеческое.
— Можешь? — спросил я.
— Один раз смог, — честно ответил Эдгар. От нашего дыхания шел пар. Вроде бы и не очень холодно, но наползает стылость…
— И я один раз смог, — признался я.
Мы мялись, как самоуверенные купальщики, внезапно сообразившие, что река перед ними — слишком уж бурная и холодная. И никто не решался сделать первого шага.
— Антон… ты поможешь? — спросил наконец-то Эдгар.
Я кивнул. А зачем же еще я бросился в Сумрак?
— Пошли… — сосредоточенно глядя себя под ноги сказал инквизитор.
И через несколько мгновений мы шагнули на третий слой — тот, куда по хорошему стоит соваться лишь магам первого уровня.
Ведьмы не было.
— Экая… затейница… — прошептал Эдгар, озираясь. Дом-шалаш и впрямь производил впечатление. — Антон… она его сама строила… она здесь подолгу бывает.
Медленно — пространство вокруг сопротивлялось резким движениям, я подошел к «стене». Раздвинул ветки, выглянул.
Это совсем не было похоже на человеческий мир.
Плыли в небе сверкающие облака — будто взвесь стальных опилок в глицерине. Вместо Солнца где-то высоко-высоко расплылось багровое огненное облако — единственное цветное пятно в сером мареве. А вокруг, до самого горизонта, тянулись искореженные низкие деревья, из которых ведьма и построила свой дом. Впрочем — деревья ли это были? Никаких листьев, только причудливо переплетенные сучья…
— Антон, она ушла глубже. Антон, она вне категорий, — сказал за спиной Эдгар. Я повернулся и посмотрел на мага. Кожа — темно серая, лысый вытянутый череп, глаза запали… Впрочем, глаза человеческие. — Как выгляжу? — Эдгар оскалился в улыбке. Зря, зубы у него были конические, острые, будто у акулы.
— Не очень, — признался я. — Наверное, и я не лучше?
— Это только видимость, — небрежно ответил Эдгар. — Ты держишься?
Я держался. Второе погружение в глубины Сумрака далось легче.
— Надо идти на четвертый слой! — сказал Эдгар. В глазах, пусть и человеческих, горел огонь фанатизма.
— Ты вне категорий? — ответил я вопросом. — Эдгар, мне и вернуться-то сложно!
— Мы можем объединить силы, дозорный!
— Как? — я даже растерялся. И у Темных, и у Светлых есть понятие «круга Силы». Но вещь это опасная и требуется для нее не менее трех-четырех Иных… к тому же — как объединить Светлую и Темную Силу? — Это ноя проблема! — Эдгар энергично замотал головой. — Антон, она уйдет! Уйдет по четвертому уровню! Доверься мне!
— Темному?
— Инквизитору! — рявкнул маг. — Я. инквизитор, поникаешь? Антон, доверься, я прика… — Эдгар замолчал, и уже другим тоном добавил: — Прошу тебя!
Не знаю, что на меня подействовало. Азарт охоты? Желание поймать-таки ведьму, которая погубила тысячи людей? Просьба инквизитора?
А может быть, просто желание увидеть четвертый слой? Самые тайные глубины Сумрака, куда и Гесер-то нечасто заглядывает, где никогда не бывала Светлана?
— Что надо делать? — спросил я.
Лицо Эдгара озарила улыбка. Он протянул руку — пальцы заканчивались тупыми крючковатыми когтями, сказал:
— Именем Договора, равновесием, которое храню… призываю Свет и Тьму… прошу Силу… от имени Тьмы!
Под его настойчивым взглядом я тоже протянул руку — и сказал:
— От имени Света…
Это отчасти походило на заключение клятвы между Темным и Светлым. Но только отчасти. В моей руке не вспыхнул лепесток пламени, на ладони Эдгара не появился сгусток тьмы. Все произошло извне — серый, расплывчатый мир вокруг нас вдруг обрел четкость. Нет, красок не появилось, мы по прежнему были в Сумраке. Появились тени. Будто на экране телевизора, где до отказа убрали цветность, внезапно подбавили яркости и контрастности.
— Наше право признано… — прошептал Эдгар, озираясь. Лицо его было по-настоящему счастливым. — Наше право признали, Антон!
— А если бы не признали? — насторожился я. Эдгар поморщился. Сказал:
— Всяко бывало… Но ведь признали? Идем!
В этом новом, «контрастном» Сумраке двигаться было куда проще. Я поднял свою тень легко, будто в обычном мире.
И оказался там, где дозволено находиться лишь магам вне категорий.
Деревья — если это и впрямь деревья, исчезли. Весь мир вокруг стал ровным, плоским, будто средневековый блин Земли, лежавший на трех китах. Никакого рельефа — бескрайняя песчаная равнина… Я нагнулся, пропустил меж пальцев горсть песка. Он был серым, как и положено всему в Сумраке. Но в этой серости угадывались зарождающиеся краски — дымный перламутр, цветные искорки, золотистые крупинки…
— Ушла… — сказал Эдгар над самым ухом. Вытянул руку — ставшую неожиданно длинной и тонкой.
Я посмотрел в том направлении. И увидел — вдалеке, только на равнине так далеко и видишь, стремительный серый силуэт. Ведьма неслась огромными прыжками, взмывая в воздух, пролетая над землей метров десять, раскидывая руки и смешно перебирая ногами — будто счастливый ребенок, бегущий вприпрыжку по весеннему лугу…
— Выпила свое зелье? — догадался я. Никаких иных предпосылок к подобным прыжкам я не находил.
— Да. Не зря варила, — сказал Эдгар. Размахнулся — и что-то метнул вслед Арины.
Череда мелких огненных шариков понеслась за ведьмой. Групповой файербол, обычное боевое заклинание Дозоров, но в какой-то особой, инквизиторской версии.
Несколько зарядов лопнуло, не долетев до ведьмы. Один резко ускорился и все-таки ее догнал, клюнул в спину, взорвался, окутывая ведьму огнем. Но пламя мгновенно опало, а ведьма, не оборачиваясь, что-то бросила за спину — и там разлилась лужа сверкающей ртутной жидкости. Пролетая над лужей оставшиеся заряды теряли скорость, высоту, нырял и в жидкость — и исчезали.
— Ведьмовские фокусы… — с отвращением произнес Эдгар. — Антон!
— А? Чего? — не отрывая взгляда от исчезающей вдали Арины, спросил я.
— Пора уходить. Сила была дарована только для поимки ведьмы, а охота кончилась. Нам ее не догнать.
Я посмотрел вверх. Багрового облака, что светило на предыдущем слое Сумрака, не было. Все небо равномерно сияло розовато-белым.
Как странно. Тут появляются краски…
— Эдгар, есть и другие уровни? — спросил я.
— Они всегда есть, — Эдгар явно начал волноваться. — Идем, Антон! Идем, мы застрянем!
Мир вокруг и впрямь терял контрастность, заволакивался серым дымком. Но краски по-прежнему оставались — перламутровый песок и розоватое небо…
Вслед за Эдгаром, уже ощущая на коже холодное пощипывание Сумрака, я вернулся на третий слой. Будто дождавшись этого момента, мир окончательно выцвел и посерел, наполнился холодным ревущим ветром. Взявшись за руки — не ради обмена Силой, это почти невозможно, а ради того, чтобы устоять на ногах, мы несколько раз пытались вернуться на второй слой. Вокруг с едва слышным треском ломались «деревья», заваливался набок ведьмовской шалаш, а мы все искали и искали свои тени. Я даже не помню тот миг, когда Сумрак раскрылся передо мной и выпустил на второй слой — почти привычный, совсем не пугающий…
…Мы сидели на чистом, скобленом полу и тяжело дышали. Нам сейчас было одинаково плохо, что Темному инквизитору, что Светлому дозорному.
— На, — Эдгар неловко запустил руку в карман пиджака, выудил оттуда плитку шоколада «Гвардейский». — Ешь…
— А ты? — срывая обертку, спросил я.
— У меня еще… — Эдгар долго рылся в карманах, наконец-то нашел еще одну шоколадку. На этот раз «Вдохновение». Стал разворачивать одну за другой шоколадные палочки. Некоторое время мы жадно ели. Сумрак выкачивает силы — и речь идет не только о магической Силе, но и о банальном уровне глюкозы в крови. Это то немногое, что удалось выяснить о Сумраке методами современной науки. Все остальное — по-прежнему загадка.
— Эдгар, сколько слоев у Сумрака? — спросил д. Эдгар прожевал очередную шоколадку и ответил;
— Я знаю о пяти. На четверток был первый раз.
— А что там, на пятом?
— Я лишь знаю, что он существует, дозорный. Не более того. Я и о четвертом-то ничего не знал.
— Там появился цвет, — сказал я. — Он… он совсем другой. Верно?
— Угу, — пробормотал Эдгар. — Другой. Не нашего это ума дело, Антон. И не наших сил. Гордись, что побывал на четвертом слое, там и маги первого уровня не все бывали.
— А вы, значит, можете?
— По служебной необходимости, — подтвердил Эдгар. — В Инквизицию не обязательно идут самые сильные. Нам надо что-то противопоставить спятившему магу вне категорий, верно?
— Если спятит Гесер или Завулон — ничего вы им не противопоставите, — сказал я. — Даже с ведьмой не получилось…
Эдгар подумал и согласился, что против Гесера или Завулона московское бюро Инквизиции слабовато. Но только в том случае, если они оба нарушат Договор одновременно. А так… Гесер будет рад помочь в нейтрализации Завулона, Завулон — в нейтрализации Гесера. На том Инквизиция и стоит.
— Что теперь делать с ведьмой? — спросил я.
— Будем искать, — деловито ответил Эдгар. — Я уже связался со своими, район оцепят. На тебя можно рассчитывать в дальнейшем?
Я подумал.
— Нет, Эдгар. Арина — Темная. И что-то она и впрямь натворила… семьдесят с лишним лет назад. Но если ее использовали Светлые…
— То ты продолжишь стоять на своей стороне, — с отвращением сказал Эдгар. — Антон, неужели ты не понимаешь? Нет ни Света, ни Тьмы в чистом виде. Оба ваших Дозора — все равно, что демократы и республиканцы в Америке. Ссоры, споры, а по вечерам — совместные коктейль-пати.
— Еще не вечер.
— Вечер — он всегда, — мрачно сказал Эдгар. — Поверь, я был законопослушным Темным. Пока не прижало… пока не ушел в Инквизицию. И, знаешь, что я теперь думаю?
— Скажи.
— Сила ночи, сила дня — одинаково фигня. Я между Завулоном и Гесером больше разницы не вижу. Вот ты мне симпатичен… по-человечески. Придешь в Инквизицию — рад буду вместе с тобой работать.
Я усмехнулся:
— Вербуешь?
— Да. Любой дозорный вправе пойти в Инквизицию. Тебя не вправе задерживать. Даже отговаривать не вправе!
— Спасибо, но меня не надо отговаривать. Я не обираюсь идти в Инквизицию.
Эдгар с кряхтением поднялся с пола. Отряхнул костюм — хотя на нем и так не было ни пылинки, ни складочки.
— Костюмчик-то заколдован, — сказал я.
— Просто умею носить. И ткань хорошая, — Эдгар подошел к книжному шкафу, достал какую-то книгу, полистал. Другую, третью… С завистью произнес: — Какая библиотека! Узкоспециальная, но…
— Я думал, что тут и «Фуаран» есть, — признался я.
Эдгар только засмеялся.
— С избушкой-то что делать будем? — спросил я.
— Вот видишь — ты продолжаешь мыслить как мой союзник! — немедленно заметил Эдгар. — Повешу защитные и сторожевые заклинания, что еще… Часа через два-три сюда прибудут эксперты. Проверят все досконально. Идем?
— А сам не хочешь порыться? — спросил я. Эдгар внимательно осмотрелся и сказал, что не хочет. Что в домике может оказаться множество неприятных сюрпризов, оставленных хитрой ведьмой. И что копаться в инвентаре ведьмы вне категорий — занятие вредное для здоровья… пусть уж им занимаются те, кому это по должности положено.
Я подождал, пока Эдгар развесит вокруг избушки несколько сторожевых заклятий — помощи ему не потребовалось. И мы двинулись к поселку.
Обратный путь оказался куда длиннее. Словно исчезло какое-то неуловимое волшебство, помогавшее нам выйти к домику ведьмы. Зато Эдгар стал куда словоохотливее — может быть, моя помощь расположила его к откровенности?
Он рассказывал о своем обучении — как его учили пользоваться не только Темной силой, но и Светлой. Про других курсантов инквизиции — среди них были две украинские светлые волшебницы, венгерский волкулак, голландский маг и еще множество самых разных Иных. Про то, что слухи о переполненных магическими артефактами спецхранах Инквизиции сильно преувеличены — артефактов много, но большинство давно уже потеряло магическую силу и ни на что не годны. Про какие-то вечеринки и пати, которые курсанты затевали в свободное время…
Все это было очень забавно, но я прекрасно понимая куда клонит Эдгар. Так что с преувеличенным энтузиазмом стал вспоминать годы своего обучения, разные забавные случаи из истории Ночного Дозора, исторические байки Семена…
Эдгар вздохнул и тему замял. К тому же мы вышли к поселку — и Эдгар остановился на опушке.
— Я подожду своих, — сказал он. — Вот-вот должны прибыть. Даже Витезслав отложил отъезд и обещал заглянуть.
Приглашать инквизитора в свой дом я вовсе не стремился. И уж тем более в компании с Высшим вампиром. Кивнул, но полюбопытствовал:
— Твой прогноз, как все дальше сложится?
— Тревогу я поднял вовремя, этот район ведьме не покинуть, — сдержанно сказал Эдгар. — Сейчас подтянутся следопыты, все проверим, Арину арестуем. Будем судить. Если ты потребуешься — тебя вызовут в качестве свидетеля.
Я оптимизм Эдгара разделял не вполне, но кивнул. Ему виднее, на что способна Инквизиция.
— А волки-оборотни?
— Это прерогатива Ночного Дозора, верно? — вопросом ответил Эдгар. — Если наткнемся на них — дадим знать, а специально бегать по лесам не станем. Да и с чего ты взял, будто они еще здесь? Обычные городские гастролеры, выехали в сельскую местность поохотиться. Тщательнее нужно подопечных контролировать, Антон.
— Почему-то мне кажется, что они еще тут, — пробормотал я. Мне и впрямь так казалось, хотя объяснить свою уверенность я не мог. В деревне — все чисто… а оборотни редко гуляют в волчьих телах больше суток.
— Проверь соседние деревушки, — посоветовал Эдгар. — Хотя бы ту, куда ведьма за продуктами ходила. Хотя — пустое. После неудачной охоты они немедленно поджинают хвост и прячутся… знаю я их породу.
Я кивнул — совет, при всей его элементарности, был хорош. Стоило мне сразу проехать по окрестностям, а не ловить беззлобную ведьму. Сыщик… книга «Фуаран» заинтересовала… надо больше внимания уделять рядовой, скучной работе. Профилактике преступлений — как совершенно верно декларировали в советское время.
— Удачи тебе, Эдгар, — сказал я.
— И тебе удачи, Антон, — Эдгар подумал., и добавил: — Да, кстати. Ситуация сложилась любопытная, в деле с ведьмой замешаны и оба Дозора. Ты, как бы, представляешь интересы Ночного. Но я думаю, что Завулон тоже кого-то пришлет… до разрешения ситуации.
Я вздохнул. Час от часу не легче.
— Даже догадываюсь, кого он пришлет, — сказал я. — Завулону доставляет удовольствие делать мне мелкие пакости.
— Ты лучше радуйся, что он не озаботился пакостями крупными, — хмуро сказал Эдгар. — А мелкие — терпи. Никому не под силу изменить природу человека, был твой приятель Темным — Темным и умрет.
— Костя уже умер. И он не человек, а вампир. Иной.
— Какая разница? — мрачно сказал Эдгар. Засунул руки в карманы дорогих брюк, которые так великолепно умел носить, ссутулился, глядя на опускающееся за горизонт красное солнце. — Все едино в этом мире, дозорный…
Нет, положительно служба в Инквизиции странным образом влияет на Иных! Придает какой-то нигилистический взгляд на жизнь. Базаровщина…
— Удачи, — повторил я и стал спускаться с холма. А Эдгар, безжалостно сминая костюм, улегся на траву и уставился в небо.
