Я пришел сюда, чтобы купить швейцарский складной нож. Ну, знаете — такой универсальный, с фирменным крестиком на рукоятке, с кучей лезвий, фонариком, телефоном, штопором, Интернетом, средством от комаров, электрошокером и зубочисткой в придачу. Дело даже не в том, что такая штуковина удобна в любой непредвиденной ситуации.

Просто я с детства мечтал о собственном перочинном ножике — именно таком, с кучей лезвий, отвертками, пилой, ножницами — да мало ли каких удивительных тайн скрывается в удобной пузатой рукоятке! Разумеется, тогда, давным-давно, не научились еще прятать в заветную рукоять чудеса микроэлетроники. Да и мне, мальчишке, не нужно было всего этого. Фантазия дополняла недостающее, и в мечтах виделось, как я, оказавшись в одиночку на необитаемом острове с одним-единственным волшебным ножом, лихо покоряю природу — как Робинзон, строю свою маленькую цивилизацию. Обладание такой штуковиной подымало авторитет в глазах мальчишек на неимоверную высоту. Это было настоящее сокровище.

Теперь я мог позволить себе любую модель из тех, что предлагала старинная и уважаемая фирма. Только вот острота желания давно пропала, оставив в душе налет грусти и легкого разочарования. Я стоял перед обширным фирменным стендом, ошарашенно разглядывая бесконечные ряды ножей, среди которых не было одинаковых. Лезвия раскрыты манящими, сверкающими веерами, глаза разбегаются от шокирующего разнообразия. Даже туман в голове сгустился.

Единственное, что меня смутило, — это отдельно стоящий стенд, в нише которого расселся роскошный усатый кот, лоснящийся от собственной родословной. Над котом мерцала переливающаяся голограмма:

«Швейцарский складной КОТ — традиции и инновации».

— А почему он «складной»? — поинтересовался я у продавца.

Кот был как кот, флегматичный и толстый. Только со странным, массивным ошейником, в котором мелко помигивали зеленые светодиоды.

Продавец, усатый, сам неуловимо похожий на кота, довольно поглядел на стенд, погладил обширный живот и сказал:

— Очень! Очень рад, что вы заинтересовались нашей продукцией. Однако в данном случае мы продаем, собственно, не кота, как такового. Кот — всего лишь… э-э-э… Так сказать, расходный материал.

— Чего? — недоуменно пробормотал я.

Продавец подмигнул мне и ловко, одним движением снял ошейник с пушистой шеи. Зверь немедленно зевнул и рухнул, обмякнув, на стойку, потянулся, растопырив жутковатые когти.

— «Кошачий ошейник технократический», — заявил продавец, значительно покачивая передо мной толстым пластиковым кольцом, — сокращенно — «КОТ». Подчиняет волю животного электронному процессору, превращая его в многофункциональное устройство. Считайте это продолжением нашего традиционного модельного ряда.

Он обвел рукой стенды.

— Только теперь нет необходимости носить нож в кармане. Более того — нет нужды тратить усилия на активацию функций. По вашей команде КОТ проделает все необходимые манипуляции и будет всюду следовать за вами в ожидании команды. КОТ удобно складывается и помещается в кармане, — ошейник издал пару приятных щелчков, превратившись в пластиковый брусок с фирменным крестиком на боку. — До следующего применения.

— Как-то странно… — пробормотал я. — Никогда о таком не слышал.

— Не удивительно, — продавец печально покачал головой. — Современные технологии настолько разнообразны, что даже реклама не поспевает за предложениями компаний. К тому же… Хм… Не всем, скажем, нравятся коты. Кто-то предпочитает собак или морских свинок. Но технология пока что совместима только с котами.

— А можно посмотреть… В действии? — с некоторым сомнением произнес я.

— С удовольствием! — легко воскликнул продавец и повернулся к стойке, на которой развалилась пушистая бесформенная масса.

— Где тут у него шея? Хм… Ага, вот!

Щелк!

Я аж шарахнулся от неожиданности: беззаботно дремавший зверь вдруг вскочил, как ужаленный, уселся и уставился на продавца умным взглядом.

— Кот активирован! — сказал он.

То есть я готов поклясться, что сказал! Меня даже пот прошиб. Но я быстро сообразил, что голос идет из ошейника — зверь лишь синхронно открывает пасть.

— Расскажи о себе, — предложил продавец.

— Спецификации или в общих чертах? — поинтересовался кот.

— В общих.

— Хорошо. Итак, я универсальное биоэлектронное устройство, предназначенное для несения хозяйственно-эстетических функций, а также для развлечения владельца. По вашему желанию я реализую все функции, встроенные в ошейник. В частности, организую видеосвязь с нужным абонентом, выполню поиск информации в Сети, применю любое из имеющихся в комплекте тридцати лезвий. С моей помощью по одной лишь голосовой команде вы сможете открыть консервную банку или бутылку вина, закрутить винт, применить пилу или напильник, починить электропроводку, произвести настройку бытовой электроники. Я возьму на себя большинство домашних забот, при этом скрасив долгие вечера традиционными кошачьими играми с клубком шерсти (который сам же по вашему желанию, и изготовлю). Вы можете наслаждаться моим уютным урчанием и навсегда забыть о кошачьем туалете в связи с имеющимися у меня бытовыми навыками. Я самостоятельно позабочусь о прививках и всех необходимых ветеринарных справках. Возможны различные режимы работы, а также предустановки: «кот-Баюн», «кот-Котофеич» «кот, который гуляет сам по себе», «кот-сказочник», «черный кот», «бойцовый кот», «Кот в сапогах» и ряд других универсальных программ.

— С ума сойти… — проговорил я.

— Да, впечатляет на первых порах, — кивнул продавец. — Но, по сути, этот мало чем отличается от котов-роботов, которые продаются в магазинах игрушек. В тех даже больше функций, и они не гадят.

— Да, но это… Живой кот!

Я еще не говорил, что помимо ножа в детстве у меня была другая мечта? Мечта заполучить собственного кота — живого, с усищами, хвостом и когтями, теплого и своенравного, чтобы урчал на диване и гонялся за радиоуправляемой машинкой! Нужно ли говорить, что и кот остался там же, где и заветный нож, — в детских мечтах…

— Я, пожалуй, возьму, — пробормотал я, указывая на кота. — Заверните, пожалуйста…

— Этот не продается, — строго сказал продавец. — Демонстрационный образец. Обратитесь в любой зоомагазин. Или подберите на улице в конце концов. У нас вы приобретаете только «КОТ». А кот — отдельно.

…Я долго стоял в дверях магазина, прижимая к груди коробку с покупкой. Я все еще не мог придти в себя. Однако быстро сообразил, что купил всего лишь тот самый складной нож. Чтобы он превратился в мяукающее чудо, необходимо найти «расходный материал», как выразился продавец. Я прикинул в уме, где находится ближайший зоомагазин. Даже представил себе, каким должен быть мой многофункциональный кот — серовато-синий, английской породы… Или же благородно-коричневый сиамец с синими глазами и черным пятном на морде, напоминающим позабытый советский «знак качества». Я представил, как это послушное и умное создание наполнит мой дом уютом и порядком, и мысленно поздравил себя с удачным приобретением…

И тут мой взгляд поймал нечто, происходящее на другой стороне улицы. Вообще-то ничего особенного. Просто в темную расщелину между двумя мусорными контейнерами, воровато озираясь, нырнул уличный бродячий котяра.

Я часто становлюсь жертвой собственного нетерпения. Вот и тогда я вдруг остро захотел немедленно опробовать покупку — ведь зоомагазин далеко, а прямо перед глазами — жизнелюбивый полосатый подопытный.

Надо сказать, развитие высоких технологий никак не повлияло на плодовитость кошек в нашем городе. Плевать они хотели на испорченную экологию и завывания защитников животных — пока есть улицы, будут и уличные коты.

Я крадучись перебежал улицу и стал подбираться к цели. Наверное, я представлял собой жутковатое и смешное зрелище — с болезненным, шарящим взглядом, с раскрытым ошейником в отведенной руке. Ни дать ни взять — Дуремар, охотящийся за пиявками.

Наконец взгляд выхватил то, что нужно: толстый полосатый зад с вертикально торчащим хвостом крутился между баками. Я стал медленно приближаться, стараясь не спугнуть добычу.

Куда там! Хвостатый зад исчез в проеме. Взамен, однако, появилась не менее обширная и столь же полосатая морда. С разодранного уха свисали мусорные лохмотья.

— Кис-кис-кис! — фальшиво заблеял я и неловко присел на корточки. — Иди сюда, киса!

Котяра замер, чувствуя неладное. У него, вроде даже морда вытянулась.

Не дав жертве опомниться, я бросился вперед. Кот мгновенно включил «заднюю». Обняв помойный бак, я отчаянно шарил в темной глубине междубачья. Я еще сам не осознал, что включился в опасную ловлю «на живца».

— А-а-а! — заорал я, ощутив ладонью впившиеся зубы.

— Пш-ш!!! М-мао-о-о! — раздалось из глубины, когда я ухватил зверя за шкирку и, рыча, потащил к себе.

Было во всем этом что-то отчаянно-первобытное. На какие-то мгновения я, пожалуй, даже потерял человеческий облик. Ведь я бился с настоящим диким хищником — повелителем близлежащих помоек. Прохожие опасливо обходили место схватки.

— Ой! — ахнула какая-то старушка, не вовремя подошедшая к бакам с черным пакетом.

— Вот именно! — прорычал я, извлекая на свет орущий, мечущийся, ощетинившийся когтями полосатый ком.

Старуху как ветром сдуло. Наверное, я предстал перед ней не в лучшем свете. Но мне, признаться, было не до нее.

Кот орал, вовсю работал когтями, клацал зубами и шипел красной пастью, как компактный огнедышащий дракон. Когда мне ценой неимоверных усилий удалось наконец защелкнуть на нем проклятый ошейник, я услышал отчаянный вопль хрипловатым басом:

— Помогите, граждане! Убивают!

Но в следующую секунду орущая и царапающаяся масса обмякла, повисла у меня в руке и произнесла с укоризной:

— КОТ активирован. Эх, прощай свобода…

Я осторожно усадил зверя на асфальт. Руки дрожали, я все еще пребывал в ошеломлении. А потому первое, что нашелся сказать:

— Вот же дурень… Руку мне изодрал! Теперь прививку от бешенства делать…

— Сам виноват, — важно заявил кот. — Нечего совать руки куда не следует!

Я покосился на кота. Тот, вроде, сидел спокойно и с обреченным видом поглядывал в сторону помойки.

— Слушаться будешь? Кусаться не станешь? — осторожно спросил я.

— Какое там — кусаться! — тоскливо сказал кот. — Драйвера не позволяют. Разве что в режиме «бойцовый кот». Но чтобы его активировать, надо еще разрешение в милиции получить. Я же — как холодное оружие!

Он принялся облизываться. Замер и деликатно поинтересовался:

— Пардон, ничего если я при вас — под хвостом?

— Валяй… — рассеянно кивнул я.

Кот бежал впереди, я молчаливо шел следом. Я уже и забыл, что хотел всего лишь опробовать чертов ошейник. Устройство и впрямь работало отменно, заставляя кота болтать без умолку:

— Так-так… Где, говоришь, живешь? М-да… Райончик-то не очень, не очень. И квартира однокомнатная? Хм… Не особо развернешься! Не удивительно, что до сих пор не женат. Хочешь, пошарю по сайтам знакомств, подберу симпатичную кошечку?

— Спасибо, не надо… — пробормотал я и остановился. — А куда мы идем? Мне ж в зоомагазин надо!

— Зачем? — подозрительно поинтересовался кот и вдруг стал отчаянно чесать себя за ухом. — Хотя да, средство от блох не помешает… Э! Не собираешься ли ты купить мне замену?!

Я почувствовал, что краснею. Кот подошел ближе, заглянул мне в глаза, фыркнул:

— Породистого захотел! Ну-ну…

Было в этих словах что-то такое, от чего мне стало стыдно.

— Нет, что ты… — пробормотал я. — Я просто…

— Ну и правильно! — заорал кот. — Эти чистоплюи из магазина не стоят своих денег! Унылые зануды! Ну а со мной ты поймешь, что сделал правильный выбор!

— Да-да… — неуверенно пробормотал я. — Ладно, пошли домой!

— Конечно! — воскликнул кот. — Домой! Я буду включать для тебя телевизор, варить кофе, мыть посуду и приносить тапочки! Я научу тебя играть в преферанс и расскажу кучу историй из своей базы данных! Да что там говорить — со мной не пропадешь! Да… Только давай заскочим по пути в одно место…

— Это еще куда?

— Пойдем-пойдем — это быстро…

Я не успел ничего сообразить, как мой многофункциональный кот уже взял на себя инициативу и потащил меня куда-то незнакомыми переулками. Он бодро семенил впереди, время от времени оглядываясь и с удовольствием болтая:

— Обрати внимание: в этом доме родился и вырос известный детский писатель Иван Аркадьевич Голопупенко. По его рассказам снято несколько фильмов и один весьма паршивый сериал… А вот в этом доме в две тысячи пятнадцатом произошел взрыв бытового газа. К счастью, ни одного кота не пострадало. А эта улица…

Кот обрушивал на меня тонны бесполезной информации, подавляя мое и без того угнетенное сознание. Умом я понимал, что в действительности со мной говорит не зверь, а электронное устройство у него на шее, соединенное к тому же со всезнающей «всемирной паутиной». Но отчего-то этот усатый бродяга вел себя совершенно не так, как достойный стендовый «образец».

Заслушавшись, я влез ногой в лужу, поскользнулся и чуть не упал. Мы забрели в какие-то заброшенные промышленные дебри на окраине.

— Послушай, э-э, любезный, как звать-то тебя? — поинтересовался я, отряхивая штанину.

— Ну, ты хозяин — тебе и имя давать, — отозвался кот. — Впрочем, если не возражаешь, я хотел бы носить серьезное и значительное имя, отвечающее моим жизненным приоритетам и социальному статусу.

— Надо же, — усмехнулся я. — И как же тебя тогда величать?

— Калигула, — скромно сказал кот, разглядывая когти на передней лапе.

— Чего?!

— Не подумай ничего такого, — сказал кот. — Я, конечно, склонен к некоторой разнузданности, но отнюдь не к узурпации власти. Просто мне это необходимо для повышения самооценки. Я могу процитировать выдержку из статьи известного психолога…

— Не надо! — быстро сказал я. — Калигула так Калигула.

Мы продолжили путь и через пару минут оказались на обширном пустыре перед развалинами старых цехов со следами недавно расчищенной свалки. И здесь всюду, вдоль стен, на травянистых бугорках, на кучах битого кирпича и просто в пыли, лежали кошки.

— Вот и пришли… — сказал Калигула, с прищуром оглядывая пространство пустыря. — Мне тут надо кое с кем перетереть пару вопросов… Посиди пока, покури, а?

— Ладно, — сказал я, послушно доставая сигареты.

Кота как будто подменили: он весь напрягся, поджал уши и пружинисто засеменил в сторону здоровенного черного котищи, развалившегося под весенним солнышком.

Я помотал головой, усмехнулся: подумалось вдруг, что мяукающее «многофункциональное устройство» неожиданно взяло в оборот меня самого. Это было и смешно, и странно, и любопытно. Этот полосатый Калигула начинал мне нравиться, несмотря на свою излишнюю инициативность. А может, напротив — как раз поэтому? Кошки мне нравятся именно по причине непредсказуемости своего характера — в отличие от собак они не слуги человека. Они с ним наравне. А некоторые считают, что хитроумные сознания нас просто используют. Что ж, очень на то похоже.

Из-за кучи мусора донесся замогильный вой: коты соревновались в тошнотворности голоса. Противный вой перешел в истеричное мявканье, послышалась приглушенная возня. Я услыхал знакомый голос:

— Ах, ты меня за ухо, подлая морда?! А электрическим разрядом в брюхо не желаешь?!

Отчаянный вопль разнесся по пустырю. Черный бандит несся пьяным зигзагом, шерсть торчала на нем дыбом. Коты испуганно прыснули во все стороны.

Я задумчиво курил, ожидая, чем дело кончится. Через некоторое время из-за кучи неспешно засеменила маленькая белая кошечка. С другой стороны появился Калигула собственной персоной. Он приближался ко мне неторопливо, с совершенно безрадостным видом — если так можно сказать о лишенной человеческой мимики морде.

— М-да… — задумчиво протянул он, глядя в серую кирпичную стену. — Всесилие, исполнение желаний… И никакого счастья.

Тогда я не понял, что имел в виду Калигула и насколько схожи оказались наши с ним чувства — человека и простого уличного кота.

А Калигула поселился у меня в доме и принялся за исполнение функций, обещанных фирмой. Ловкий, покладистый, он взял на себя роль дворецкого и секретаря. Более того — отличного собеседника, партнера в преферанс и шахматы. Казалось бы, я исполнил свою мечту с лихвой, получив не просто кота — друга.

Только вот я стал замечать, что в огромных желтых глазах Калигулы больше нет той трогательной подкупающей беззаботности, которая так забавляет нас в котах. Иногда он казался мне похожим на мудрого, изрядно пожившего и разочаровавшегося во всем человека.

Я пытался заговорить с ним об этом, но кот отшучивался и ловко переводил разговор на другую тему. Нет слов — он был чудесным многофункциональным устройством, способным мгновенно прогнать печаль, развлечь, помочь советом.

Единственное, с чем он не мог справиться, — со странной занозой, застрявшей где-то в глубинах мой совести. Наверное, это было глупо. Ведь Калигула — всего лишь кот, «расходный материал» высокотехнологичного ошейника. Если мне взбредет в голову — я могу легко заменить одного кота на другого, и тот, новый, может быть еще лучше, пушистее и полосатее. Ведь в шахматы со мной играет не несчастное животное, а всезнающая холодная электроника. И разговоры я веду не со сказочным Котом в сапогах, а всего лишь с имитацией. А кто его знает — что творится в маленькой пушистой душе зверя?..

Однажды ночью, когда Калигула тихо спал, свернувшись у меня в ногах, я осторожно снял с него ошейник…

На утро меня разбудило настойчивое мяукание из прихожей. Зевая, я вышел в коридор.

— Чего, Калигула? — спросил я.

И вдруг похолодел, поняв, что тот не ответит.

Кот топтался у двери, переминаясь с лапы на лапу. Наступил мне на ногу, ткнулся носом, потерся ухом. В глазах его не было уже привычного, противоестественного интеллекта. Просто кот — полосатый, лоснящийся от сытости, но с теми же порванными в драках ушами. Там, за дверью, его ждали весна и дикий мир, в котором нет месту ошейникам.

— Гулять хочешь? — спросил я.

В голосе моем была надежда. Я очень хотел, чтобы Калигула плюнул на все и остался — в сытости, тепле и, как я думал, в хорошей компании. Но понимал: что-то зовет его — на вольные и опасные просторы улиц и пустырей. Там его мир. Какое право у меня лишать зверя его маленького счастья?

Я с трудом подавил искушение нацепить обратно умный ошейник. Открыл дверь. Калигула выскочил на лестничную площадку. И умчался вниз по ступенькам.

Не оглядываясь.

И вот я бессмысленно смотрю на этот проклятый ошейник с мигающими светодиодами, а в душе — новая, незнакомая раньше тоска.

И все, о чем я могу сейчас думать, — вернется ли домой этот своенравный комок шерсти?

И не потому, что ему приказала строгая электроника.

А просто потому, что так ему хочется.