ГЛАВА 13
— Ты чего… а… ты что удумал?
Виктор чувствовал, как тормошат его за плечо. Но так не хотелось просыпаться…
— Вставай! Вставай немедленно!
Он наконец открыл глаза. Обжора нависал над ним, суетливо всплескивая пухлыми руками. На лице было прямо-таки истинное страдание.
— Что творишь, что творишь! — затараторил он, увидев, что Виктор проснулся.
— А в чем дело?
— Ты ведь и так спишь!
Вздохнув, Виктор сел. Протер глаза.
— Ну и что? Надоело мне. Шуточки у тебя тупые, развлечений никаких. Я лучше на берегу поваляюсь.
Обжора похватал ртом воздух. Возмущенно развел руками:
— Это как — развлечений никаких? Ты думай, что говоришь!
— За базар отвечу, — мрачно отозвался Виктор.
Как ни странно, Обжора явно был рад такому повороту беседы:
— В натуре?
Что-то в Викторе надломилось. И он с удовольствием загнул такую фразочку, от которой в нормальном расположении духа покраснел бы сам.
Обжора просиял:
— Вот таким тебя люблю я!
Прежде чем Виктор успел опомниться, коротышка удостоил его снисходительным похлопыванием по плечу.
— Вот таким тебя хвалю я!
Виктор поднялся. Угрожающе спросил:
— Что тебе надо от меня?
— Мне? Да ничего… — Обжора мигом смутился. — Нравишься ты мне… и понимаю, что не след со своей любовью лезть… а нравишься — и все тут! Ну, что тут поделаешь? Хочу тебе показать побольше, жизни научить…
— Спасибо, дорогой. Не нуждаюсь.
— Уверен? — Обжора хитро подмигнул. — Знания — они того… лишними не бывают. Чем бока отлеживать — прогулялся бы по лесу…
— Все равно ведь не успею ничего увидеть. Знаю я твои фокусы.
— А чего ж ты пешком ломишься? — поразился Обжора. — Понимаю, понимаю, так и за неделю не дойдешь…
— Предлагаешь транспорт?
— Тебе? — В напускном ужасе Обжора замахал руками. — Как можно! Тебе! Ты ведь и сам теперь…
Раскинув руки, он загудел, неуклюже затоптался на месте. Напоминало это перегруженный транспортный самолет, пытающийся-таки взлететь. Подмигнул:
— Давай… лети. Над леском, пока не увидишь белый дым. А там садись… смотри.
— Я уже не мальчик, чтобы летать во сне.
— А ты попробуй! — подбодрил Обжора. — Воздушных выдержал, а на крыло стать боишься?
Сейчас он вел себя как сержант из американских военных фильмов. Вроде бы и злой, но вообще-то — очень даже добродушный. Такой прекрасно знает, что мыть всю ночь казарму или отжиматься на раскаленном от солнца плацу — только во благо.
Испытующе глядя на Обжору, Виктор вдруг почувствовал искушение. Полететь? В конце концов, почему бы и нет? Во сне-то… К нему уже приходило это ощущение полета — в безумии чужих воспоминаний, в ожогах чужой памяти. Пусть и перемешанное со страхом — ибо следом неслось огнедышащее чудовище…
Виктор медленно раскинул руки. И успел поймать ухмылку Обжоры.
Не так!
Не изображая из себя обколовшегося ЛСД летчика, не воображая себя самолетом!
Просто — лететь!
Он потянулся к низкому, слабо мерцающему небу. К мутной дымке, накрывшей куполом мир.
И позволил воздуху поднять себя.
Обжора выругался — далеко внизу. По его лицу пробежала гримаса ярости.
Виктор летел.
Тело легло на невидимую опору. На бесконечную опору — протянувшуюся над берегом и лесом, окутавшую горы и накрывшую море. На воздушный мост, встававший от Серых Гор до Теплого Берега, на безумную мощь стихии.
Он чувствовал каждое движение воздуха. Ураган, бушующий над морем, рвущий в клочья паруса незадачливому корвету… Смерч, жадным хоботом дробящий хрупкие домишки… Самум, раскаленным саваном укрывающий караван…
Воздух баюкал его, нес над лесом. Послушный, скованный, готовый на все.
Виктор засмеялся — так легок и сказочен был полет. Он стал одним целым с воздушным океаном. Пусть лишь во сне. Пусть лишь на миг.
Обжора, продолжавший бесноваться, остался на берегу. Теперь он топал ногами, будто балованный ребенок, потом, в припадке ярости, схватил полузасыпанный песком валун и швырнул в море. Ого, вот это силища…
Виктор даже не успел подумать, как он это делает. Потянулся к морю, уже принимающему в себя камень. Почувствовал бегущую к берегу волну — тугую, бьющуюся на месте силу. И встретил валун ударом.
Камень, ныряющий в воду, вздрогнул и вылетел обратно. Плюхнулся под ноги Обжоре, смешно отпрыгнувшему в сторону. Вот так-то…
Воздух нес его все дальше. Мелькнула затерянная в лесу полянка с покинутым домом. Секундное искушение — снизиться, войти, вдруг хозяева вернулись — отозвалось немедленной потерей высоты.
Нет. Вперед. Что там говорил Обжора?
Белый дым?
А вдали, у подножия гор, и впрямь дымилось. Вот только не белым — дымы шли черные, серые, сизые — будто догорала свалка.
Виктор ускорил полет. Это оказалось неожиданно просто — и даже не было ощущения встречного ветра. Воздух расходился перед ним, воздух нес его к дымным столбам…
…к веселым раскаленным сквознякам, раздувающим пламя…
Он почувствовал боль. Резкий, пронзающий тело укол. Так замирает сердце, окатывая волной ужаса и отвращения, при взгляде на что-то… что-то, невыносимое для глаз…
Дымное марево колыхалось совсем рядом. И видно уже было, что горит.
Город.
Закопченные, чуть скособоченные дома. Не такие, как в Срединном Мире, скорее Изнаночные. Бетонные иглы, которые и на улицах американского мегаполиса выглядели бы уместно. Кварталы коттеджиков, вылизанные огнем до фундамента. Геометрически выверенный микрорайон чисто российского обличья — невысокие здания, раскинувшиеся вширь, а не ввысь. Мятый, искореженный асфальт. Озерцо пылающего битума на месте чего-то, напоминающего остатки бензоколонки. Город не вызывал каких-то конкретных ассоциаций и в то же время казался знакомым. Некий усредненный город…
Виктор опустился посреди улицы. Асфальт под ногами был мягкий и липкий, его пересекали рубчатые полосы, подозрительно похожие на следы танковых гусениц. Полосы оканчивались в накренившемся здании, в стеклянных осколках витрины.
Господи, да что тут происходит?
Он сделал шаг — чувствуя, как вокруг напрягается воздушный кокон. Будто невидимая броня, хранящая от жара и копоти… Трещали в домах последние очажки пожаров — видимо, все, что могло сгореть, уже сгорело. Из стены совсем уж развалившейся пятиэтажки торчала скрученная, оплавленная труба. Чахлый венчик голубого пламени трепетал в последних судорогах — остатки газа уже не в силах были поддерживать огонь.
Виктор как зачарованный двинулся вперед.
В развалинах пятиэтажки что-то хрустнуло — звук был слаб и не страшен, так ломаются пластмассовые игрушки под ногой взрослого человека, так хрустят сухие ветки в лесу. Обращенная к Виктору стена задрожала и ссыпалась внутрь здания — обнажая пустое, выбитое взрывом или просто выгоревшее нутро. На остатках перекрытий, на высоте третьего этажа, открылась комната, ободранная, заваленная горелой щепой и горами мусора. Уцелевший потолок выгнулся внутрь бетонными сосульками. Словно в насмешку, сохранилась в углу кровать — древняя металлическая кровать с панцирной сеткой, вся вычерненная огнем.
Непроизвольным жестом Виктор вскинул руку — что-то уцелевшее в этих руинах казалось насмешкой, вызовом. Тугой кулак ветра ударил в комнату, и та будто вскипела — накаленный металл кровати вспыхнул будто в кузнечном горне, прошел цветами побежалости и оплыл огненной лужей.
За спиной раздался негромкий звук. Он обернулся.
Посреди улицы стояла собака. Здоровая, не то доберман, не то ротвейлер, оскалившаяся, с окровавленным хребтом. Когда-то, наверное, откормленная и могучая, псина пребывала в ужасном состоянии. Даже оскал пасти был жалким и молящим, пес не угрожал, а скорее пытался обратить на себя внимание.
Виктор присел на корточки. Протянул руку, глядя собаке в глаза.
Пес неуверенно шагнул вперед. Попытался завилять обрубком хвоста.
— Плохо? — тихонько сказал Виктор. — Иди сюда. Хорошая собака. Хорошая собака…
Собака тихонько заскулила. Повернулась и бросилась бежать.
— Не доверяешь? — сказал вслед Виктор. — Я бы на твоем месте никому не доверял…
Обрушилось еще одно здание. На этот раз — гораздо громче, расплескав по улице волну пыли, мусора, копоти. Виктора удар не коснулся, обтек по границам воздушной брони.
— Насмотрелся?
Обжора стоял за спиной. Тяжело дыша, утирая пот с лоснящейся физиономии. Нелегко ему далось, похоже, догнать Виктора.
— На что? — спросил Виктор, поднимаясь.
— И впрямь… — Обжора деланно зевнул. — На что тут смотреть-то? Вряд ли кто остался… ой!
Он покачал головой:
— Вру, однако… вру…
Виктор проследил за его взглядом. Он не боялся сейчас удара исподтишка — не в том была цель Обжоры, да и в нежданно появившуюся Силу Виктор верил.
По улице брел паренек. Лет девятнадцати-двадцати. Тощий, близоруко щурящийся. В форме защитного цвета, перемазанной так, что и не поймешь — реальной армии солдат или такой же усредненной, как город вокруг. Автомат на груди был обычным «Калашниковым», но слишком уж популярен в мире этот предмет. На плечах у парня горбился самодельный рюкзак — точнее, что-то вроде мешка, с прорезями для ног — потому что в «мешке» обмякло человеческое тело. Такой же молодой парень… только мертвый. Голова безвольно раскачивалась, темные пятна пропитали форму.
— Дойдем… — бормотал солдат. Он был еще далеко, но услужливый ветер доносил до Виктора каждое слово. — Хрен ли не дойти… а?
Похоже, что он не видел ни Виктора, ни Обжоры.
— Еще посчитаемся… ты не сомневайся…
Голос был хриплый, словно парень давно не пил, кричал, срывая голос, и сказал уже все, что только можно было сказать.
— И за ребят, и за нас… посчитаемся… дойти только… тут рядом…
Он прошел совсем близко, Виктор даже посторонился, но, похоже, это было излишне — солдат прошел сквозь скалящегося Обжору, не заметив того. И в то же время парень не был призраком — Виктор слышал не только голос, но и шаркающий звук шагов, и звяканье автомата, цепляющего рожком пряжку ремня, чувствовал запах гари и пота.
— С кем он хочет посчитаться? — сквозь зубы спросил Виктор.
— Откуда мне знать, — поразился Обжора. Небрежно облокотившись о стену здания, он выковыривал кривым пальцем из оспины-вмятины смятую пулю. — Разве важно, кого бояться и ненавидеть?
Сорвался еще один кусок стены, обрушился совсем рядом с Обжорой. Тот и ухом не повел.
— Фантазия незатейливая, — глядя вслед солдату, посетовал он. — Города горят, дома рушатся; дети плачут, женщин насилуют, мужчин убивают…
— Фантазия?
Обжора подумал, разминая в руках пулю. Свинцовый комочек выправлялся, обретая прежние очертания.
— Ну… не совсем фантазия… — неохотно признал он. — Ты прав, наверное…
Глаза у него вспыхнули.
— А что, — с жадным любопытством спросил он, — доводилось?
Описав руками круг, он словно предъявил Виктору окружающий пейзаж.
— Нет, — ответил Виктор. — Нет.
Обжора понимающе покивал.
— Он — дойдет? — кивая вслед удаляющемуся солдату, спросил Виктор. Парень как раз упал и томительно медленно пытался подняться. Мертвый груз мешал…
— А какая разница-то? — вновь завелся Обжора. — Чем тебя трогают приключения этого тела? А? Что, полагаешь его правым?
— Не знаю.
— То-то и оно! Стал тут… глазеешь… эх! А я тебе что говорил? Говорил — лети на белый дым. Это дальше!
— Мне и тут интересно.
Виктор сказал — и сам почувствовал неуместность слова. Интересно? Да что он несет…
Зато Обжора заметно подобрел:
— Ну… смотри тогда… изучай. Неволить не стану…
Он повернулся и неуклюже заковылял прямо в дымящее нутро здания.
— Не сгоришь? — окликнул его Виктор.
Обжора лишь тихо захихикал, погружаясь в чад все дальше и дальше:
— Не боись… Лучше о себе озаботься…
Виктор сплюнул под ноги, проклиная себя за неуместные хлопоты. Не этому обитателю страшных снов советовать, как и где поступать.
Может быть, и впрямь поискать «белый дым»?
Но что-то ему не хотелось продолжать путешествие по вымороченному миру. Будто последние слова Обжоры имели под собой серьезную основу…
Тревога накатывала все сильнее и сильнее. Ничем не оправданная, но от этого еще более неприятная.
Он обернулся — и поймал чужой взгляд. На усыпанном стеклом асфальте, под разбитой витриной, сидела кошка. Рыжая кошка с пронзительно-синими глазами. Смотрела так задумчиво-изучающе, как умеют лишь люди… и кошки.
— Брысь! — в легкой растерянности от собственной реакции сказал Виктор. Казалось бы, бродячий пес был куда более непредсказуемым соседом, а вот не вызвал никакого страха…
Кошка подняла лапку — то ли готовясь шагнуть, то ли приветствуя его. Померещится же такое!
И Виктор понял, мгновенно, разом, что пора просыпаться.
Наверное, помог страх. Помогло тошнотворное ощущение, которое навевал мертвый город.
Он вынырнул из сна, как тощий купальщик выскакивает из ледяной воды. Ощутил себя лежащим на жесткой палубе, почувствовал грубую циновку под собой, колючее одеяло, тепло прижавшейся Тэль. И вскинулся, садясь. Сна не было и в помине.
Метрах в пяти стояла молодая женщина. Очень привлекательная, даже в неподвижности ее была немыслимая грация. Золотистые волосы, очень нежная матовая кожа, глаза большие, внимательные, выпытывающие. Прямо кошка из сна, но даже это неожиданное сравнение не развеселило Виктора.
В ней было что-то от магов-убийц… пусть не столь кровожадное, но не менее могучее. Сила! Именно — Сила. Превосходящая ту, что дается человеку.
* * *
Лой сидела на краю канала. Она устала, она выбилась из сил, но зато была уверена, что опережает всех Стихийных. Едва ли Ритор устроит засаду где-нибудь здесь. Нет, опытнейший маг, скорее всего, будет ждать свою жертву на пути к твердыне клана Земли. Разумное решение — Убийце некуда деться. Дорога у него только одна.
Но Ритор ничего не знал о ней, Лой Ивер, и это приятно щекотало самолюбие. Она ловкой ящеркой проскользнула среди чужих планов и замыслов, никем не замеченная, всеми сброшенная со счетов — чтобы в нужное время начать свою собственную игру.
Пропустить требующегося ей человека Лой не боялась. Силу, пусть даже и дремлющую, она чувствовала безошибочно. Заклятие выматывало, высасывало остатки сил, но упрямая Кошка держалась. Отдыхать будем потом. Сейчас пришло время отдавать все без остатка.
Мимо нее сплошным потоком ползли плоты и баржи. Лой окликали, спрашивали — не подбросить ли? Оно и неудивительно — молодая девчонка, одна, на краю канала — ежу понятно, чем тут занимается. Подрабатывает, скорее всего. А если и нет — то не дура же, знает, какую благодарность пожелают морячки за провоз…
Раньше Лой, наверное, подумала бы над рядом предложений; а пару наверняка бы приняла. Но, конечно, не сейчас.
Пусто… пусто… и здесь тоже пусто… Здесь пьют, здесь… занимаются любовью, да так сладко… здесь спят… играют в кости… не то, не то, не то!
…А потом ее словно обожгло. Ничем не примечательная баржа с гордым названием «Элберет» неспешно проплывала мимо; и на ней, на ней, на ней…
Послав к воронам осторожность, Лой одним прыжком, точно пантера, перемахнула через отделявшую ее от баржи воду. Прыжок вышел отменный — метров десять, не меньше. И притом с места.
Стоявший на руле высокий тощий парень изумленно вытаращился на нее. Миг, другой… да, сообразил, что простому человеку такой прыжок не по силам. Поспешно поклонился, засуетился… Нет смысла таиться сейчас и перед ним.
— Исчезни, — негромко приказала Лой. — И головы не высовывай, покуда не разрешу.
— Уже, уже, моя госпожа…
Лой запечатала люк несложным заклятием, чтобы хозяину баржи не пришло в голову подслушивать. Мельком прощупала баржу, уловила тонкую струйку запаха «дури», брезгливо поморщилась, но решила не обращать внимания. Она смотрела на нос баржи, где на соломенной циновке под тонким одеяльцем спали двое — совсем молоденькая девчонка лет, наверное, четырнадцати и внешне ничем не примечательный черноволосый мужчина «немного за тридцать». Спали они рядом, но непохоже, что у них что-то было, — это Лой почувствовала бы в первую очередь.
Странная какая-то девчонка…
А ее спутник еще страннее. Лой едва не обожглась, только-только потянувшись вперед даже самым легоньким и безвредным заклятием. Барьер Силы был такой, что впору было пускать в ход тяжелую артиллерию, имей она целью завязать бой.
Впрочем, это-то как раз в намерения Лой никак не входило.
Мужчина и девочка продолжали спать… и это было хорошо.
Однако стоило Ивер сделать один совсем-совсем крошечный шажок к спящим, как мужчина рывком сел. Смотревшие на Лой глаза лишены были и малейшего следа сна, словно он и не спал вовсе, а все это время поджидал ее, Лой.
Волшебница тотчас остановилась. Внутри ее визави был предельно собран и готов к бою.
Плохо. Очень плохо. Стареешь, Лой?
Или наткнулась наконец на того, кто и тебе не по зубам?
Она постаралась улыбнуться как можно естественнее.
— Привет. Как спалось?
— Ты кто такая? — резко спросил он. — И откуда здесь взялась?
— Отвечать на вопрос вопросом?.. — усмехнулась Лой.
Однако лицо мужчины осталось непроницаемым. Похоже, даже бедро Лой, как бы невзначай проглянувшее в разрезе узкой юбки, оставило его равнодушным.
А вот за это ответишь!..
— Просто взяла и села, — Ивер пожала плечами. — Перепрыгнула с берега. Вы слишком близко подошли. Ты не беспокойся, хозяин разрешил. Как тебя зовут? Меня — Лой Ивер.
И тотчас почувствовала исполненный жгучей ревности девчоночий взгляд. Проснулась, значит. Ну, это ничего. Сейчас мы тебя аккуратненько… ты повернешься на другой бок и сладко-сладко уснешь…
— Не стоит этого делать, Лой, — твердо и тоже совсем не сонно сказала девочка.
— Ох!.. — вырвалось у Ивер.
Холодный гранит. Ледяная стена. Сталь и хрусталь, который не разобьют никакие молоты. Скользит золотисто-белая тень, несется бешенным галопом — прямо на нее. Большие глаза девочки впились в Лой, легко отбрасывая поспешно возводимые защитные барьеры.
— Не надо, — вдруг попросила девочка. — Не будем ссориться, Лой. Нам с тобой нечего делить.
— Неведомая… — Горло Ивер отказывалось произнести это слово. — Неведомый клан…
— Что? — Мужчина растерянно уставился на свою спутницу. — Какой такой клан, Тэль?
«Тэль? Что ж, будем знакомы, достойная соперница…»
— Ты его привела? — спросила Лой.
Тэль кивнула.
— И ведешь дальше?
Снова кивок.
— Может, теперь и ты скажешь мне, как тебя зовут? — обратилась Ивер к мужчине.
— Виктор, — нехотя буркнул тот.
— Чего ты хочешь, Виктор?
При виде их ошарашенных лиц Лой мысленно себе поаплодировала.
— Ну да, да, ты! Не твоя спутница… Тэль.
Назвавший себя Виктором задумался. Думал он красиво. Собранно. Сосредоточенно. Без показного напряжения. Мысли катились мягкой лавиной; Сила дремала, готовая в любой момент пробудиться. Лой напряглась в ожидании ответа, в ожидании откровения.
— Не знаю, — пришел он к неожиданному выводу. — Мне тут нравится. Если б не маги-психопаты…
Тэль строго посмотрела на волшебницу-Кошку.
— А тебе не кажется, что лучше рассказать Виктору все начистоту? — невинным голоском пропела Лой, усаживаясь так, чтобы Виктору было видно побольше.
Ах, как она любила такие фразы! Какой же мужчина не мечтает узнать все — каким бы печальным ни был для него итог!
Однако Виктор словно ее и не слышал. И полуоткрытых безукоризненных ног он не видел тоже. Сидел, замерев, точно готовый к прыжку зверь.
И Сила его готовилась к прыжку тоже. Он чего-то боялся… или нет, скорее чего-то ожидал. Чего-то очень неприятного. А ей, Лой Ивер, не верил ни на грош. Печальная новость.
— Лой! — нахмурилась девочка. Глава Кошек не обиделась на фамильярность. Эта Тэль могла многое… очень многое. Наверное, с ней справился бы только Ритор. Да и то изрядно попотев.
Неведомый клан. Этим все сказано.
— Что «Лой»? Тебе не кажется, что использовать Виктора не слишком-то честно?
Ну же, парень, что ты молчишь? Встрянь, возмутись, хотя бы удивись — и полдела сделано.
Однако Виктор лишь переводил взгляд с Лой на свою спутницу. И больше ничего. И ноги Ивер его, похоже, не интересовали.
Тэль же в ответ на открытую провокацию Кошки только пожала плечами.
— Это его судьба. И тут уже ничего не изменишь. Мы шли вместе с Изнанки…
— И ты, конечно, уже продумала всю его судьбу до самого конца? — осмелев, Лой перешла в наступление. — Продумала за него? Разумеется, ничего не спрашивая и его собственным желанием не интересуясь? Какое самомнение, Неведомые. Брать — и ничего не отдавать взамен…
— Не все были такого мнения, — невозмутимо отпарировала Тэль. Чисто женское возражение… — Даже в той сфере, где вам нет равных… я имею в виду — в постели, мы в чем-то были получше…
Удар попал в цель. Тэль намекала на то, в чем клан Кошки никогда не мог обставить их. Несмотря на все старания. Ах ты, маленькая гадина! Тебе ли хвалиться в этом вопросе? Сама вот даже не постаралась Виктору ночь скрасить!
Лой с трудом удержалась от ответа вроде: «Как это „получше“? Я тебе покажу „получше“, недоросток!»
Даже у лучшей Кошки есть предел терпения!
— Ну и прекрасно, ну и здорово, ну и будьте себе на здоровье, — ангельским голоском пропела Ивер. — А вот только что же с Виктором?
— Ты взялась следить за моим благонравием, Лой? Стала моей ходячей совестью? Или ищешь, как всегда, выгоды для своих котят? — Ивер не без удовольствия отметила — Тэль растеряна. Небось рассчитывала, что она вцепится в приманку дешевой подначки; но Лой еще не сексуальная маньячка и не страдает нимфоманией.
— У нас сегодня утро Безответных Вопросов, — промурлыкала Лой. — Все спрашивают, никто не отвечает. А кое-кто, — быстрый взгляд на Виктора, — кое-кто и вовсе молчит. Словно язык проглотил.
— Бесполезно говорить, — нахмурилась Тэль. — Лой Ивер, глава клана Кошек, ты намерена стать на нашем пути?
Это была первая фраза формального вызова. Лой увидела, как глаза девчонки зло и нетерпеливо блеснули.
Ну, что? Будем драться с одной из Неведомого клана?
— Да разве я вам мешаю? — деланно удивилась Лой. — Баржа себе плывет… никто ее не останавливает. Я одна. Хотя, приведи сюда побольше своих мальчиков…
— Да, может, ты бы и справилась тогда со мной, — согласилась Тэль. — Но не с ним. — Кивок в сторону Виктора.
А он по-прежнему молчал. И это было самое лучшее, что он мог сейчас сделать. Правда, до определенного предела. Потому что если они с этой Тэль и вправду сцепятся… Еще неизвестно, кому достанется победа. Девчонка, похоже, и сама-то не слишком уверена в себе; это хорошо, но странно. Неведомые послали в бой почти ребенка? Не нашлось никого посильнее? Хотя кто же их знает, этих Неведомых…
— А мне нет нужды справляться с ним, — легко возразила Лой. — Мне и моему клану он не враг.
— Ты так уверена? — Тэль иронично подняла бровь и стала вдруг похожа отнюдь не на девчонку — а на умудренную годами, много пожившую и повидавшую наставницу, перед которой мытая во всех щелоках Лой предстала наивной школьницей. Однако игры Кошка отнюдь не прекратила. Напротив.
— Конечно. Убийца Драконов — благо для Срединного Мира. Никогда не любила Властителей… в отличие от твоего клана, милочка.
— Мы их не любили тоже, — сухо отпарировала Тэль. — Не тебе судить…
Лой отчаянно пыталась вызвать в Викторе хоть какой-то отклик. Не такой, так этакий, начиная с самого простого, плотского. Тогда она смогла бы прочитать хоть что-то… А так — стена! Глухая стена! Непробиваемая! Виктор никак не отозвался даже на «Убийцу», хотя на это Ивер возлагала немалые надежды.
— Ну, любили, не любили — дело давнее… А теперь вот у нас есть герой. Убийца, который сразит Дракона, вздумай они вновь сунуть к нам нос. Только почему же ты ведешь Убийцу, Тэль? Тебе-то с этого какая польза?
— Ты все равно не поймешь, Лой Ивер, — сварливо ответила Тэль.
— Ты уверена? А может, все-таки стоит попробовать?
— Ты допрашиваешь меня, Лой Ивер, маг первой ступени?
— О! Малышка, не теряйте самообладания — когда вы раскраснеетесь, то становитесь совсем дурнушечкой.
— Лой перешла на «вы» — значит, дело плохо, — вдруг беззаботно рассмеялась Тэль. — Кошка решила царапаться. Смотри, как бы коготки не пообломать.
— Что тебе надо… Лой Ивер? — вдруг спокойно спросил мужчина. — Что ты хочешь узнать? Да, я — Убийца… наверное. Ты это хотела узнать? Или пределы отпущенной мне Силы? А зачем тебе это знание, Лой Ивер?
Он хорошо говорил. Негромко. Уверенно. Для только-только пришедшего с Изнанки человека — он держался просто превосходно.
— Я хочу понять, что делать моему клану, — глядя ему в глаза, намеренно игнорируя напрягшуюся Тэль, со всей искренностью, на которую способна, сказала Лой. — Мой долг — охранять своих. Не превращать их в пушечное мясо. В орудие интриг Стихийных кланов… знаешь уже, что это такое? Ты знаешь, Виктор, что за тобой охотится клан Воздуха и что его маги пойдут на все, лишь бы убить тебя? А клан Воды, напротив, тебя защищает…
Краем глаза она заметила едва уловимую усмешку Тэль. Что такое? Почему?
— Так что же ты хочешь узнать? — снова спросил Виктор.
Лой замешкалась. Да, этот человек был Убийцей. Она чувствовала это. Уже прошедшим два посвящения, но не опьянившимся обретенной Силой. Еще более редкая вещь для обитателя Изнанки.
Она почувствовала сладкое тепло внизу живота. Она его хочет, этого Виктора? Ой, пожалуй, что да…
— Я хочу узнать, — медленно сказала она, — против кого ты намереваешься выступить.
— Он не может этого знать, Лой! — резко вмешалась Тэль, глаза потемнели от гнева. — Не загоняй его еще глубже, чем он есть!
Ивер повернулась к девочке. Увидела пылающие яростью глаза, почувствовала готовое к удару заклятие…
Неведомый клан испокон веку умел приводить с Изнанки людей. Любых, на кого только падет их выбор. Могла ли она вести сюда Убийцу? Могла… что там говорил Торн насчет Сотворенного Дракона?
Тогда зачем Ритору его убивать? ЗАЧЕМ? Не понимаю… Лой Ивер опустилась на корточки, расслабилась, всем видом демонстрируя нежелание драться. Не время сейчас ссориться с этой гордячкой. Пусть попытается понять — боится она или игнорирует угрозы.
— Убирайся! — сжимая кулачки, сказала Тэль. — Брысь!
Вот это уж совсем… Лой почувствовала, как вскипает кровь. Обращаясь к ней как к обычной глупой кошке, прогоняя такими словечками, Тэль наносила оскорбление всему клану! Все равно что при Водных плеснуть водой в огонь или при Огненных — затушить пламя. Все равно что явиться в клан Волка в шубе из волчьих шкур. Пусть маги клана Кошки не могли перекинуться, превратиться в настоящего зверя — уж слишком мал был их тотемный покровитель. Связь была не столь прямой, как у других звериных кланов.
Но оскорблять…
— Ты забываешься, девочка… — прошипела Лой.
— Убирайся! Ты из дикого леса, дикая тварь! Иди лови мышей…
Это стало последней каплей.
Лой прыгнула, мгновенно переходя от мирной расслабленности к безумной энергии боя. Выцарапать глаза, разорвать шею, окропить палубу кровью!
Еще в воздухе она нанесла удар — знаменитый удар клана, Невидимый Коготь. Даже Торн не успел уклониться от него — притом что его Лой била вполсилы, лишь отмечая удар!
А девчонка попыталась — но что-то помещало ей, заклятие, висящее на кончиках пальцев, не сорвалось, и, подминая под себя хрупкое тело, Лой с восторгом поняла: успела!
Вот только… где же раны? Где смертельные раны от удара четырех невидимых магических когтей? Раны, которые должны были пропороть девчонку насквозь, вырвать сердце и перебить позвоночник?
Замерев над Тэль, Лой ударила еще раз. Уже совсем с близи, вкладывая припасенные резервы энергии в невидимую «кошачью лапу». Сдавить сердце, заставить его замереть навсегда…
Но Тэль явно не собиралась умирать.
Более того — вскинула руку, прижимая ладонь к лицу Лой. Пространство в разжавшемся кулачке звенело от силы. Это же… это тот самый удар Неведомого клана… бабка говорила…
Лой приготовилась умереть.
Ничего.
Заклятие Тэль тоже остановилось на полпути. Будто пуля, вылетевшая из ствола, зависла в воздухе. Будто Сила, перед которой все искусство Тэль и все мастерство Лой были ничтожны, одним легким дуновением заморозила магию…
Она когда-то слышала об этом!
Но не было времени думать, слишком уж близко лицо ненавистной паршивки, и плевать, что магия отказывается подчиняться, она ее сейчас… без всякой магии… как в разборках между своими…
— А-а! — взвыла Лой, вцепляясь девчонке в короткие волосы.
Та не осталась в долгу — замолотила по лицу, царапаясь не хуже настоящей кошки, стараясь попасть в глаза. Женщина и девочка покатились по палубе орущим, визжащим, шипящим комом. Обе рыжеволосые, Лой слишком стройная для своих лет, девочка слишком крупная для своих — они казались сейчас сиамскими близнецами, предпринявшими отчаянную попытку разъединиться.
— Я тебе патлы повыдергаю! — с упоением кричала Лой.
— Кошка драная! — наматывая ее волосы на руку, ответила Тэль. — Ой, как больно…
Лой замолотила девчонку по лицу, пытаясь расквасить нос. Может, ты маг и сильный, девочка, а как насчет обычной драки… Ой!
Они с визгом отлепились друг от друга, разлетелись в стороны, когда струя холодной забортной воды ударила между их телами.
— Хватит!
Валяясь на палубе, опираясь на ободранные локти, Лой Ивер с ужасом глядела на Виктора.
Мужчина стоял между ними. Раскинув руки — и Сила, безумная, яростная Сила, кипела в небе. Он сейчас был острием копья, горловиной смерча — через него била такая энергия, что никогда ничего не боящейся Лой захотелось зажмуриться. Ее собственная магия не угасла, нет, все-таки на такое не хватило бы силы у одного… кем бы он ни был. Магия Кошки постыдно бежала, поджала хвост, спряталась в глубину души хозяйки. Вода вокруг баржи бурлила, суденышко тряслось, порывы нежданного ветра сбили бы с ног любого… кроме Виктора.
— Запрещаю…
Взгляд Виктора обжег Лой. Короткий взгляд на Тэль — и девчонка, уже готовая вновь кинуться в схватку, обмякла.
— Первую, кто зашипит, кину за борт остудиться, — холодно сказал Виктор. — Ну?
Лой не собиралась отправляться за борт. Смотрела на Виктора широко раскрытыми глазами, и безумный восторг, густо замешенный на страхе, изумлении и желании, вскипал в душе. Вот оно что!
Вот как!
Глупый Торн, глупый Ритор, глупая Тэль… Или Тэль все знает?
Она посмотрела в глаза девочки — но в них было слишком много ярости. Ничего не понять.
— Я приношу свои извинения… Виктор.
Лой медленно поднялась, склонила голову. Выдержала короткую паузу и добавила:
— Я прощаю Тэль ее поведение. Она еще совсем ребенок…
Тэль вспыхнула, и Лой с надеждой впилась в нее взглядом. Ну, сорвись на новое небрежное оскорбление! Искупайся в холодной водичке!
— Я прощаю Лой Ивер ее нападение, — вежливым голоском сказала Тэль. Всхлипнула, провела рукой по царапинам на лице.
— Тебе больно, Тэль? — Виктор шагнул к девочке. В голосе его была тревога. Водоворот Силы, бушующий вокруг, стал затихать.
Достойная противница. Что ей эти несчастные царапины? А ведь использовала… и вот уже хнычет, уткнувшись в плечо Виктору… и злобно поглядывая на Лой.
— Бедная девочка, — Лой пришлось призвать на помощь всю гамму голоса. — Давай я залечу твои ранки…
Виктор одобрительно посмотрел на волшебницу, потрепал Тэль по плечу:
— Хорошо. Я рад, что вы успокоились. Так что тебе нужно от меня?
— Я хочу помочь тебе… — Лой даже вздохнула, но выхода не было. — Тебе и Тэль.
— Мы не нуждаемся в помощи.
Лой покачала головой:
— Не отказывайся не подумав, Виктор. Впереди вас ждет засада. И на этот раз Ритор не даст тебе ни единого шанса.
Она говорила, понимая, что все ее спасение сейчас — да и не только ее спасение, а и будущая судьба клана зависят от искренности. Полной и безоговорочной. Если она не ошиблась… Нет, она не должна ошибиться.
И пусть Тэль из кожи вон лезет — Лой Ивер не упустит блага своего клана… и, быть может, — своего личного. Неужели у нее появился шанс стать подлинной героиней клана Кошки?
Совершить то, что не удавалось ни одной предводительнице клана со времен Исхода?
