Глава 3
Первые две-три минуты после того, как «Одиссей» ушел в гиперпространство, в Главном центре управления царила мертвая тишина. Казалось, люди не могли поверить, что им удалось выскользнуть из уже захлопнувшейся ловушки, уйти от уже сомкнувшихся объятий страшной зеленой звезды!
А потом началось нечто невообразимое!
Кричали от восторга и бились в нервной истерике с неудержимыми слезами и соплями, кидались друг другу в объятия и ругались самыми черными словами, которые могли припомнить во всех ранее существовавших на Земле языках. Только десять-пятнадцать минут спустя страсти стали стихать и совсем уж полная тишина наступила тогда, когда Старик, сидевший сгорбившись, словно от неимоверной усталости, за командирским пультом, довольно громко произнес:
– Чего я никак не могу понять, так это того, каким образом Главный компьютер корабля отключил квантовые предохранители гипергенераторов?!
Игорь неловко поднялся со своего места и чуть запинаясь проговорил:
– Господин нуль-навигатор, это я со своей панели отключил предохранители…
Все присутствующие в центре дежурные офицеры повернулись в сторону третьего ассистента командира корабля, словно только сейчас они вспомнили, что компьютер не мог самостоятельно, без участия человека, включить гипергенераторы! Озвучил их немой вопрос сам Старик:
– И почему вы это сделали?..
– Потому что после начала последнего цикла разгона избежать падения на А4 Кастора можно было, только уйдя в гиперпространство! – твердо ответил Вихров.
– Но как же можно было планировать такую траекторию разгона и отрезать команду от управления, если без участия команды в гипер нельзя было уйти! – раздался возмущенный голос Шохина. Штурман, похоже, был очень раздражен тем обстоятельством, что забыл о существовании предохранителей, и теперь выплескивал это раздражение. – О чем только думали те, кто составлял эту программу?
– Возможно… – начал Вихров, но вдруг замолчал и додумал начатую фразу про себя: «…тот, кто составлял программу, просто не знал о существовании этих предохранителей!»
А Старик закончил фразу, начатую Вихровым:
– Возможно, тот, кто составлял программу на Земле, рассчитывал, что столь опытная команда сама сообразит, куда должен уйти «Одиссей» после такого разгона. И как видите, они не ошиблись! А теперь, господа, когда все мы несколько успокоились, прошу вас заняться своими прямыми обязанностями!
И словно подавая пример всем остальным, командир корабля развернулся лицом к панели управления, и его пальцы быстро забегали по клавиатуре, вводя запрос Главному компьютеру корабля.
Игорь также развернулся к панели управления, заметив краем глаза, что Эдельман продолжал сидеть на своем месте, не поднимая головы и не включая панель. Бросив взгляд на экран своего монитора, Вихров с удивлением увидел, что там появляется новая строка:
«Прошу уточнить время нахождения корабля в гиперпространстве».
Он не сразу понял, что это именно тот вопрос, который нуль-навигатор задавал Главному компьютеру, просто Старик продублировал его на панель своего третьего ассистента.
«Наверняка это закрытая информация!» – с привычной уже тоской подумал капитан, однако, к его удивлению, компьютер немедленно ответил:
«Время нахождения корабля в гиперпространстве сорок шесть часов двадцать две минуты плюс-минус три минуты».
«Прошу доложить разбивку гиперпрыжка по фазам», – вывел командир новый запрос.
«Прыжок проходит без разбивки на фазы, одномоментно», – ответил компьютер.
Вихров невольно перевел удивленные глаза на нуль-навигатора и неожиданно встретил ответный жесткий взгляд Старика, который словно бы говорил ему, чтобы он держал свои эмоции при себе.
Предостережение это было отнюдь не лишним – гиперпрыжки такой продолжительности считались попросту невозможными, такой прыжок скорее всего выведет звездолет за пределы обитаемой вселенной! А уж следующий вопрос нуль-навигатора был просто ошарашивающим:
«Выход из гиперпространства будет выполняться в автоматическом режиме?.. С помощью программы «Звездный лабиринт»?»
До сих пор программный выход из гиперпространства считался попросту невозможным, автоматика не успевала правильно оценить состояние корабля и соответствие параметров полета моменту выхода из гиперпространства, а потому вопрос командира казался совершенно бессмысленным!
«Выход из гиперпространства должен быть произведен с навигаторского пульта управления», – ответил компьютер, и Вихров медленно выдохнул. Он даже не заметил, что задержал дыхание, дожидаясь ответа. И в тот же момент на экране появилась еще одна строка:
«Время принятия решения при выходе из гиперпространства ограничивается семью десятыми секунды».
Вот тут Вихров всерьез встревожился – обычно время принятия решения о выходе из гиперпространства составляло не менее двух секунд. Сокращение его почти в три раза ставило перед вахтенным навигатором очень серьезные проблемы!
Старик склонился над панелью, но руки его спокойно лежали на подлокотниках кресла. Видимо, больше вопросов к компьютеру у него не было. Прошло около пяти минут, и наконец командир «Одиссея» поднял голову и обвел взглядом Главный центр управления. Видимо, он пришел к какому-то решению. Развернув к себе гибкую подводку микрофона внутренней связи, он, чуть помедлив, заговорил:
– Внимание всему экипажу линкора, говорит командир корабля! «Одиссей» вышел в гиперпространство в соответствии с введенной в действие программой. Экипаж переходит на обычные восьмичасовые вахты. В течение двадцати минут второй вахте занять места в соответствии с расписанием дежурства!
Старик отвел о себя гибкую подводку микрофона, и в тот же момент Вихров увидел краем глаза, как флаг-навигатор Эдельман поднялся со своего места и выпрямился по стойке «смирно». Видимо, и все остальные дежурные офицеры увидели это движение первого ассистента командира корабля, так как в центре управления мгновенно наступила мертвая тишина. И в этой тишине зазвучал чуть хрипловатый, но совершенно спокойный голос Эдельмана:
– Господин нуль-навигатор, прежде чем смениться с дежурства, я должен извиниться перед вами и капитаном Вихровым за все те слова, которые я сказал совсем недавно. Я признаю, что был неправ в своих обвинениях в ваш адрес, и обстановка, сложившаяся на «Одиссее» в связи с выполнением программы «Звездный лабиринт», никак меня не извиняет! Я готов понести должное наказание за свое недостойное поведение!
Эдельман замолчал, но продолжал стоять по стойке «смирно», словно желая немедленно выслушать порицание командира. Однако нуль-навигатор не спешил с ответом, хотя теперь уже все смотрели именно на него.
Наконец Старик, в свою очередь, встал и заговорил усталым надтреснутым голосом:
– Я рад, Артур Исаевич, что вы нашли в себе силы признать свою неправоту. К сожалению, не вы один сомневались в руководстве линкора, да и в компетенции и добрых намерениях руководства Земли… – Он оглядел центр управления и многие из дежурных офицеров опустили головы – Именно это сомнение помешало вам трезво оценивать ситуацию и принять меры к тому, чтобы линкор мог беспрепятственно уйти в гиперпространство. Ведь именно вера в бессмысленность уничтожения нашего корабля позволила капитану Вихрову правильно оценить события и принять верное решение!
Старик немного помолчал, но все понимали, что его речь еще не закончена. Впрочем, добавил он немного:
– Никаких взысканий, господа офицеры, никому вынесено не будет! Прошу всех в рабочем порядке передать вахту смене и отдыхать!
После этого Старик быстро выключил свою панель и направился к люку своего личного шлюза.
Когда командир корабля покинул Главный центр управления, Эдельман неожиданно подошел к сидевшему за пультом Вихрову и, глядя поверх его головы, громко произнес:
– Капитан, примите мои извинения за сказанные вгорячах слова! Я сожалею о них и заверяю вас, что больше такое не повторится!
Несмотря на прилюдность извинения, Вихров почему-то не поверил в его искренность. Более того, он испытал смутное беспокойство, словно его пытались обмануть, даже не стараясь этого скрыть.
Но Эдельмана, похоже, не интересовали чувства Игоря. Произнеся свое извинение, он развернулся и направился к одному из шлюзов. Вихров проводил его взглядом, а когда люк шлюза с тихим всхлипом захлопнулся за флаг-навигатором, за плечом у Игоря раздался голос Шохина:
– Да, Игорек, похоже, у тебя появился… недоброжелатель…
Игорь быстро повернулся и посмотрел в лицо главного штурмана корабля, а тот, не отводя прямого взгляда, добавил:
– Ну да это одна из негативных сторон быстрого продвижения по службе!
– И много их?.. – спросил Игорь.
– Чего? – не понял штурман.
– Этих негативных сторон?.. – пояснил Игорь.
– Хватает… – с усмешкой ответил Юрий Владимирович. – И все их ты узнаешь!
Вихров пожал плечами:
– А я считаю, что нужно стараться хорошо делать свое дело и поменьше думать о… последствиях!
– Ну-ну… – снова усмехнулся Шохин, и на этот раз его усмешка была кривоватой.
Вскоре Вихрова сменили, и он тоже покинул Главный центр управления.
Шагая по коридорам корабля, поднимаясь в антигравитационной шахте, проходя мимо спортзала, информатеки, Игорь каким-то новым взглядом всматривался в жизнь линкора. Его обгоняли или шли навстречу знакомые звездолетчики, кто-то приветствовал его, кто-то просто улыбался, а у него в голове все снова и снова всплывали картины того, что произошло в Главном центре управления. В его голове продолжали звучать те бессмысленные обвинения, которые бросил в лицо командиру помешавшийся от страха флаг-навигатор. Почему эти безумные домыслы были поддержаны другими офицерами? Почему вдруг всем стало так необходимо найти виновного в том, что случилось с «Одиссеем», что случилось со всеми ними? Необходимо до такой степени, что это стало важнее поиска выхода из создавшейся ситуации! Только ли из-за чувства безысходности? Или безвыходная ситуация стала лишь катализатором всего того, что человек прячет под тонким слоем дисциплины, долга, боязни общественного мнения?
Игорь уже подходил к своей каюте, когда у него вдруг закружилась голова, а перед глазами поплыли яркие оранжевые круги. Усталость навалилась ему на плечи, и в это момент он неожиданно понял, что все его размышления, да и все события, вызвавшие эти размышления, совсем не важны! А важно только выполнить программу «Звездный лабиринт» и сохранить «Одиссей» и… вернуться на Землю!
«Вот только какими мы вернемся?» – неожиданно подумалось ему. Но уже была открыта дверь каюты, и непослушные Пальцы тянули язычок молнии, и уже проваливалось в сон сознание…
Первый раз за все время своей службы в Космофлоте Игорь не убрал сброшенный комбинезон в санитарный приемник. Оставив одежду на полу каюты, он рухнул в постель и его мгновенно накрыл сон.
Игорь проспал двенадцать часов. Проспал без сновидений, даже, как ему показалось, без движения, потому что, когда он проснулся, все тело у него ныло, мышцы отказывались повиноваться, а в голове стоял тихий назойливый звон.
Усилием воли заставив себя встать с постели и умыться, он почувствовал некоторое облегчение, а после плотного завтрака и вовсе повеселел.
На дежурство Вихров заступил вместе с первой вахтой, и на этот раз никто этому не удивился. И сама вахта была обычной – именно такой, какой она бывала во время нахождения корабля в гиперпространстве. Вот только все были странно молчаливы, словно сосредоточены на чем-то своем, и не вели пустых разговоров, обычных во время спокойных дежурств.
А на второе дежурство Игорь заступал, испытывая некоторое беспокойство – «Одиссей» находился в гиперпространстве необычайно долгое время, и в системах корабля могли накопиться самые неожиданные отклонения!
Приняв вахту у Владимира Ежова, Игорь активизировал свою панель и первым делом провел экспресс-проверку навигационной системы корабля. Все ее компоненты вроде бы были в нормальном состоянии, отклонения в пределах нормы, пиковых перегрузок в течение всего полета не было. И все-таки Вихрова не покидало ощущение тревоги. Он ввел программу поэтапного тестирования навигационной системы и принялся внимательно наблюдать за появляющимися на экране результатами последовательных тестов и поведением кривой, выстраиваемой по получаемым данным. Работа перевалила за половину, когда он услышал за своим плечом чуть насмешливый голос Эдельмана:
– Капитан Вихров не слишком доверяет Главному компьютеру корабля?
– Дело не в недоверии… – пожал плечами Игорь, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от экрана. – Просто я не хочу дождаться от компьютера аварийного сигнала. Время у меня есть, почему бы не прощупать лишний раз систему?
– Ну прощупывайте, прощупывайте… – все с тем же смешком проговорил Эдельман и отошел к своей панели.
Между тем подходило время выхода из гиперпространства, и чем ближе подходил этот момент, тем строже становились вахтенные офицеры, тем тревожнее были их взгляды, направленные в сторону навигаторской консоли. За двадцать минут до выхода из гиперпространства в Главном центре управления появился Старик. Пройдя к командирскому месту у навигаторской консоли, он уселся на свое место, но активизировать свою панель не стал. Вместо этого он громко произнес:
– Артур Исаевич, вы будете выводить линкор из гиперпространства… – и, слегка повернув голову, добавил: – Капитан Вихров, вы на дублировании.
Эдельман бросил быстрый взгляд в сторону сосредоточенно работавшего Игоря и быстро набрал на клавиатуре программу подготовки панели к работе с полным комплектом навигационной автоматики. С двух сторон от его монитора развернулось еще шесть экранов, а из-под базовой панели, охватывая флаг-навигатора с трех сторон, выдвинулись три дополнительных модуля.
И снова Эдельман бросил быстрый взгляд в сторону своего дублера. Увидев, что тот тоже привел свою панель в рабочую готовность, он фыркнул и демонстративно отвернулся.
Вихров, казалось, не замечал этих неприязненных взглядов, он и в самом деле просто готовился к порученной ему работе. Если бы панель командира корабля была развернута или хотя бы активизирована, он, возможно, обошелся бы при дубляже простым наблюдением, но теперь ему приходилось быть готовым к немедленному вмешательству в управление линкором. Тем более что он помнил – время принятия решения сокращено до полуминуты!
Больше Эдельман не поворачивался в сторону Вихрова, у него просто не было на это времени. На правом верхнем дополнительном экране быстро сменялись цифры, показывавшие время допустимого нахождения корабля в гиперпространстве, на остальные мониторы, включая основной, Главный компьютер корабля выводил постоянно меняющиеся параметры полета, состояние навигационной и двигательной систем линкора. Флаг-капитану необходимо было не только постоянно вводить поправки в работу всех составляющих навигационной системы, но и караулить момент, когда все параметры полета совпадут в оптимуме для выхода из гиперпространства.
Когда из отпущенных для выхода корабля из гиперпространства шести минут осталось около двух, такой оптимум наступил. Эдельман резким движением бросил палец на продолговатую оранжевую клавишу, но вместо ожидаемого отключения гипергенераторов на главном экране панели засветилась багровая надпись:
«Опоздание с принятием решения 0,1 секунды».
И снова пальцы флаг-навигатора забегали по клавиатуре панели, вводя необходимые поправки в работу навигационной системы, а на информационном экране, показывавшем время полета в гиперпространстве, мелькали стремительные цифры, напоминая крошечную горсту песчинок, съедаемую безжалостным Хроносом.
Но вот все семь экранов навигаторской панели снова проблеснули зеленым, и снова Эдельман торопливо нажал оранжевую клавишу!..
«Опоздание с принятием решения 0,3 секунды», – выбросил на экран бесстрастный компьютер.
Флаг-навигатор глухо выругался и, махнув ладонью по мокрому от пота лбу, бросил взгляд на верхний правый экран. И прямо в его глаза высветило «62,32…», остальные четыре цифры мелькали с такой скоростью, что глаз не мог уловить их значение.
«Минута!.. – с отчаянием подумал флаг-навигатор. – Всего минута! Больше ошибок допускать нельзя!!!»
Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться и сосредоточиться, а затем снова опустил пальцы на клавиатуру панели управления.
Цифры на правом верхнем экране продолжали мелькать, фиксируя стремительно истаивающее время, и вдруг все семь экранов панели снова на мгновение зазеленели!.. Правый указательный палец Эдельмана метнулся к спасительной клавише и… И замер на полпути!
К горлу подкатывала знакомая тошнота, сопровождавшая каждый вход в гиперпространство и каждый выход из него!
Флаг-навигатор, ничего не понимая, поднял руку к глазам и с удивлением принялся ее разглядывать. А в это время оба главных обзорных экрана почернели, и на них проклюнулись разноцветные звезды.
Эдельман перевел глаза на правый верхний экран и увидел бесстрастно мерцавшие, застывшие в своем непостижимом спокойствии цифры «2,241632».
Чуть больше двух секунд оставалось до… И было неизвестно, смог бы «Одиссеей» вернуться в обычное пространство, если бы эти секунды истекли!
– Юрий Владимирович, – раздался странно спокойный голос Старика, обращающегося к главному штурману корабля, – попробуйте определиться с местоположением корабля Игорь Владимирович, а вас я попрошу разобраться с Главным компьютером по дальнейшему маршруту линкора. Вас же, Артур Исаевич, я попрошу следовать за мной!
Нуль-навигатор встал со своего места и направился к выходу из центра. Следом за ним двинулся Эдельман, не успевший или позабывший свернуть свою панель управления.
Когда старшие командиры вышли из Главного центра управления, Игорь поднялся со своего места, пересел за панель флаг-навигатора и, свернув вспомогательные модули, отключил ее. Затем привел свою часть навигаторской консоли в нормально-рабочее состояние и вызвал Главный компьютер корабля.
На экране монитора сразу же появилась надпись:
«Готов к диалогу».
«Прошу сообщить дальнейшие действия линкора в соответствии с программой «Звездный лабиринт», – набрал запрос Вихров.
Надпись на экране подмигнула и сменилась другой:
«Поздравляю с удачным выходом из гиперпространства! Второй этап программы «Звездный лабиринт» закончен, поступает вводная на третий этап, о содержании третьего этапа смогу сообщить через семь минут тридцать две секунды корабельного времени».
Вихров откинулся на спинку кресла и настроился немного подождать. Его радовало уже то, что Железный Феликс, как он сам прозвал Главный компьютер корабля, не отказался побеседовать на тему «Звездного лабиринта», хотя надо признать, что о сути этой программы он не задал ни одного вопроса. И тут до его слуха донесся негромкий разговор главного штурмана корабля с его первым ассистентом.
– …стартовал от альфы Близнецов и находился почти пятьдесят часов в гиперпространстве! Ну какое расстояние мог пройти «Одиссей» за это время? – словно бы размышляя, но с явным напряжением в голосе проговорил Ян Озда.
– А ты пойди и спроси у нашего навигатора, – насмешливо ответил ему Шохин. – Только я сомневаюсь, что Вихров ответит тебе что-нибудь конкретное. И никто из навигаторов тебе ничего конкретного не скажет! Потому что никто не знает зависимость между временем нахождения в гипере и пройденном в обычном пространстве расстоянии! А потому отталкиваться надо от состава этого звездного скопления, от вида входящих в него звезд!
– Ну хорошо! – согласился Озда. – Все равно надо хотя бы очертить круг возможного расположения «Одиссея». Мы же не можем рассматривать… ну, я не знаю… М-23 в Стрельце или NGC 6231 в Скорпионе! Согласись, что «Одиссей» ну никак не мог добраться до этих звездных скоплений!
– Согласен… – проговорил Шохин, немного подумав. – Значит, в первом приближении мы можем назвать… – Он еще немного помолчал, а затем начал перечислять созвездия: – Возничий, Орион, Рак, Малый Пес, Единорог, Рысь, Жираф, Телец, Лев…
Едва он замолчал, как Озда тут же добавил:
– Плюс М-35 в самих Близнецах!
– Плюс М-35 в самих Близнецах… – согласился Шохин. – А теперь давай подумаем!.. Мы имеем рассеянное звездное скопление, состоящее из примерно двухсот звезд. Никаких особенностей я не замечаю… я имею в виду особенно яркие одиночные звезды или группы звезд. Прикинем, что можно предложить, исходя из этой вводной…
Шохин замолчал, всматриваясь в раскинувшуюся на обзорных экранах бездну, и Вихров невольно тоже перевел взгляд на экраны.
– М-36 в Возничем… – проговорил между тем Озда.
– Отпадает! – немедленно отозвался главный штурман, не отрывая взгляда от экрана. – В М-36 всего около шести десятков звезд, да и расстояние – четыре тысячи световых лет от Земли. Вряд ли «Одиссей» занесло так далеко.
– Тогда М-38 тоже отпадает… – задумчиво высказался Озда. – До этого скопления еще дальше.
– Орион?.. – с большим сомнением произнес Шохин, и Оздра тут же подхватил:
– М-42?! Но здесь нет и намека на «Трапецию», так что… вряд ли!
«Да, вряд ли это М-42 в Орионе… – согласно подумал Игорь, разглядывая обзорные экраны. – Действительно, никакого намека на четыре яркие звезды, составляющие трапецию, хотя… Если мы подошли к скоплению с другой стороны… – Но он тут же отверг это сомнение: – Нет, все равно четыре яркие звезды в М-42 должны быть хорошо заметны».
– Рак!.. – чуть торопливо выплюнул ассистент главного штурмана и тут же уточнил: – М-67! Как раз около двухсот звезд и расстояние две тысячи триста световых лет!
– Да… – немного помолчав, согласился Шохин. – «Ясли» в Раке не подходят, а вот М-67… Здесь ты, пожалуй, прав. А что еще может быть?..
– В Единороге ничего не подходит! – твердо заявил Озда. – Там каждое из четырех скоплений имеет отличительную особенность. Жираф – отпадает! Телец?..
Тут он словно бы в сомнении замолчал, и разговор подхватил главный штурман:
– Нет, Плеяды не подходят, слишком молоды, да и «Семь сестер» в том, что мы видим, не подберешь. К тому же и расстояние… От Земли до Плеяд около четырехсот световых лет, значит, от Кастора где-то столько же, а «Одиссей» явно ушел дальше!
– Тогда Гиады тем более не подходят – всего 160 световых лет! – добавил Озда.
– Вот и получается: либо М-67, либо М-35! – подвел итог разговора Шохин. – Теперь давай посмотрим, что можно прикинуть по спектрограммам?..
В этот момент Вихров вдруг вспомнил о своем собственном запросе и повернулся к экрану. На экране зеленовато мерцало несколько строк.
«Третий этап программы «Звездный лабиринт» включает в себя последовательный облет звезд О6, К8, F5 и выход на орбиту четвертой планеты звезды G3. Полет звездолета проходит в автоматическом режиме, кроме выхода из гиперпространства на подлете к G3. Количество витков вокруг облетаемых звезд и время нахождения корабля на орбите планеты определяется в зависимости от параметров орбит и сроков выполнения задач, поставленных перед экипажем звездолета программой. Начало третьего этапа выполнения программы «Звездный лабиринт» через сорок две минуты корабельного времени».
Вихров внимательно прочитал сообщение Главного компьютера, а затем, немного подумав, осторожно перебирая пальцами по клавиатуре, набрал следующее задание:
«Прошу отметить на обзорном экране указанные звезды и сообщить расстояния до каждой из них».
Строка запроса, едва заметно помаргивая, застыла на экране. Подождав несколько секунд, Игорь медленно повернулся к обзорным экранам Главного центра управления. И тут же ему в глаза бросились четыре звезды, заключенные компьютером в ярко-оранжевые окружности. Около каждой из этих окружностей был обозначен спектральный класс звезды и выписана цифра, обозначавшая расстояние.
Первая из звезд, бело-голубой гигант, располагалась на расстоянии 86,32 миллиарда километров от «Одиссея». Вторая, тускло-оранжевая звезда, – в 1,3 светового года от первой. Третья – яркая, зеленовато-желтая искорка, казавшаяся очень далекой, находилась в 1,12 светового года от второй, а последняя – желтый субкарлик, подобный Солнцу, была совсем рядом с «Одиссеем», хотя от третьей на пути звездолета звезды располагалась на расстоянии в 2,76 светового года
«Какой странный маршрут! – невольно подумал Вихров, разглядывая обозначенные компьютером звезды. – Получается какая-то замысловатая петля, хотя эти же звезды можно было бы… «навестить» с гораздо меньшим расходом времени и ресурсов! К тому же гиперпереход предусмотрен только на последнем отрезке маршрута!»
Однако спорить не приходилось, маршрут задавался программой, и изменить его не представлялось возможным. Пока не представлялось возможным!..
Вихров невольно вздохнул, и в этот момент за его спиной раздался спокойный голос командира корабля:
– Ну а теперь, господин третий ассистент, попрошу вас объяснить, что обозначают эти выделенные вами звезды?
– Это, господин нуль-навигатор, третий этап программы «Звездный лабиринт» – маршрут «Одиссея» в данном звездном скоплении. Три из этих звезд – О6, К8 и F5 – «Одиссей» должен просто облететь, а у четвертой – G3 – выйти на орбиту четвертой планеты. Возле выделенных звезд обозначены расстояния, которые предстоит пройти линкору в обычном пространстве.
– Вот как? – громко произнес Старик и значительно тише добавил: – Почему, интересно, мы вышли из гиперпространства так далеко от первой из этих звезд?..
У Вихрова были соображения на этот счет, однако командир, не дожидаясь его ответа, обратился к главному штурману корабля:
– А вы, Юрий Владимирович, определились с местоположением «Одиссея»?
Шохин поднял голову от монитора своей панели, испещренного спектральными линиями, и не слишком уверенно проговорил:
– Скорее всего, командир, это рассеянное скопление М-35 из созвездия Близнецов. Во всяком случае, общее количество звезд в скоплении, их подбор и сопоставление спектрограмм вроде бы подтверждают такой вывод.
Старик внимательно посмотрел на главного штурмана корабля и, видимо, поняв, что более определенного ответа вряд ли можно требовать, кивнул:
– Хорошо, примем ваше утверждение в качестве… рабочей гипотезы.
И он снова повернулся к Вихрову:
– Вы успели рассчитать первый перелет?..
– Нет, господин нуль-навигатор, все перелеты «Одиссея» на этом этапе выполнения программы «Звездный лабиринт» будут проходить в автоматическом режиме… Кроме выхода из гиперпространства на последнем отрезке маршрута… – чуть помедлив, добавил он.
– Вот как!.. – задумчиво проговорил Старик. – Ну что ж, в автоматическом так в автоматическом…
Он снова повернулся к Шохину:
– Юрий Владимирович, необходимо провести полное обследование отмеченных Вихровым звезд и… рассчитайте, пожалуйста, хотя бы приблизительно время прохождения этого маршрута… – он едва заметно кивнул в сторону обзорных экранов, – …при максимальной тяге главного привода. Полученные данные и результаты расчетов направите на мой личный модуль связи.
Старик бросил быстрый взгляд в сторону Игоря и добавил:
– Я так понимаю, что «Одиссею» придется большую часть маршрута проходить в обычном пространстве.
– Понял, командир! – коротко кивнул главный штурман корабля и, развернувшись к панели, начал быстро набирать задание для корабельной обсерватории. Его первый ассистент также склонился над клавиатурой, приступая к расчетам времени полета.
Старик еще раз оглядел Главный центр управления линкора, а затем, не глядя на своего третьего ассистента, негромко проговорил:
– Игорь Владимирович, зайдите ко мне после вахты…
После этих слов нуль-навигатор неторопливо двинулся к своему личному шлюзу, оглядывая работавших в центре офицеров.
Игорь чисто машинально бросил взгляд на хронометр и с удивлением увидел, что до конца вахты осталось всего несколько минут.
Сдав дежурство молчаливому и удивительно спокойному Свену Юриксену, Вихров шагнул было к командирскому шлюзу, но вовремя остановился и вышел из Главного центра управления через второй шлюз. Спустя несколько минут он был у отделанной коричневым пластиком двери командирской каюты. Как только его ладонь коснулась идентификационной пластины, дверь сдвинулась в сторону, открывая ему дорогу. Около второй двери он на секунду приостановился, оправил воротник комбинезона и постучал.
– Входите, Игорь Владимирович, – раздался из-за двери голос Старика, – я вас жду!
Игорь толкнул дверь и перешагнул порог командирского кабинета.
Нуль-навигатор бросил на вошедшего офицера короткий взгляд и, не дожидаясь его рапорта, кивнул в сторону глубокого кресла, стоявшего у стола:
– Садитесь, капитан…
Игорь прошел по толстому ковру, совершенно глушившему шаги, и, усевшись на краешек кресла, вопросительно посмотрел на командира.
Старик смотрел в сторону, барабаня по голой столешнице пальцами и о чем-то размышляя. Затем он хлопнул по столешнице ладонью и задумчиво проговорил:
– Артур Исаевич в очень тяжелом состоянии… Я имею в виду психологическое состояние флаг-навигатора. Видимо, все случившееся с «Одиссеем» совершенно выбило его из колеи…
Тут он бросил быстрый взгляд на Вихрова и неожиданно спросил:
– Это ты вывел линкор из гиперпространства?
Игорь от неожиданности вопроса даже слегка растерялся, но ответил сразу же:
– Да, господин нуль-навигатор… Дело в том, что господин флаг-навигатор дважды опоздал, и… у меня было такое впечатление, что он снова… не успеет…
– Он и не успел! – перебил его Старик. – Хотя сейчас он считает, что справился с этой задачей сам!
– Как? – удивился Игорь. – Он же прекрасно знает, что не коснулся…
Игорь остановился, услышав, как командир тяжело вздохнул. С минуту в кабинете висела тишина, а затем нуль-навигатор негромко проговорил:
– Эдельман сейчас у… медиков. Они постараются привести его в норму, но на это потребуется время. Я принял решение перевести вас в первую вахту на все время болезни флаг-навигатора. Соответствующий приказ будет мной подписан немедленно. – Старик чуть помолчал, а затем добавил: – Возможно, вам придется работать с первой вахтой и дальше.
– Но-о-о… – неуверенно начал Игорь, – по уставу в случае болезни флаг-навигатора место в первой вахте должен занять второй ассистент командира…
Однако Старик перебил его:
– Нет, Юриксен останется со второй вахтой. Люди сработались, и разбивать сработавшийся коллектив в такой момент я не собираюсь. Ежов, кстати, тоже прекрасно вошел в состав третьей вахты.
Больше возражений у Вихрова не было, но командир почему-то не отпускал его, словно хотел еще о чем-то спросить.
Но не спросил. Встав из-за стола, он прошелся по кабинету, остановился и, глядя на Вихрова, медленно произнес:
– Ну, если у вас больше вопросов и возражений нет, вы свободны!..
Игорь поднялся из кресла и молча двинулся к выходу. Однако на самом пороге его догнал еще один, совершенно неожиданный вопрос:
– Капитан, а как вы себя чувствуете?
Игорь повернулся к командиру и удивленно посмотрел ему в глаза:
– Нормально, господин нуль-навигатор…
Старик пристально вгляделся в его лицо, а затем кивнул:
– Хорошо, можете идти!
Только подойдя к дверям своей каюты, Вихров вдруг вспомнил, в каком состоянии он накануне добрался до собственной кровати, и до него дошел смысл последнего вопроса Старика!
«Но откуда он узнал, что мне было вчера плохо? – с удивлением подумал капитан, открывая дверь и перешагивая порог. И вдруг он замер на месте от пришедшей в голову мысли: Или он тоже?.. Тоже испытал это странное недомогание?»
Игорь медленно стянул комбинезон и уложил его в приемник чистки, затем умылся и улегся в постель, но уснуть долго не мог. В голове у него вертелись тревожные навязчивые мысли:
«У меня никогда не было никаких головокружений, и уж тем более их не было у Старика. Если у нас обоих вдруг возникли эти странные нарушения… Может быть, это и есть начало генных преобразований в организме? Может быть, мы уже сделали первый шажок к… Homo Super? Но почему? Где наша генная структура получила первый толчок? Ведь мы практически еще и не приступили к выполнению программы «Звездный лабиринт»!!!»
Сна не было, мысли-вопросы крутились в голове, сменяя друг друга и не принося никакого ответа. Он пытался отрешиться от них, старался вытолкнуть их из своей головы успокоительными заключениями типа «утро вечера мудренее» или «будущее покажет», но они не уходили, не наступало душевного успокоения, мозг не мог погрузиться в спасительный сон.
И вдруг Игорь рывком сел в постели.
«А4 Кастора!!! Эта страшная зеленая звезда, смертельных объятий которой «Одиссей» избежал чудесным образом!!! Это было никакое не чудо, никакое не озарение третьего ассистента командира линкора – это была… первая фаза программы «Звездный лабиринт»! И то облучение, которое успели получить экипаж и Звездный десант «Одиссея», уходя от этой звезды, был первым шагом к… Превращению!..»
Неожиданно Вихров почувствовал страшную пустоту в груди. Ему вспомнились холодно-безразличные слова Главного компьютера корабля, сказанные по громкой связи. Их слышали все, и никто не обратил на них особого внимания:
«Около сорока процентов общего излучения звезды не идентифицируется и степень его воздействия на живые организмы не определяется».
Не определяется!!!
Вот он, тот толчок, который запустил необходимые изменения их человеческой генной структуры!!!
И тут же направление его мыслей изменилось:
«Но если толчком послужило именно это облучение, то его воздействие должно быть различным на различные группы людей! До Главного центра управления линкора, просто в силу его расположения, это излучение должно было дойти значительно ослабленным… И все-таки оно уже проявилось! Тогда… Тогда что же творится сейчас на палубах Звездного десанта, в каком состоянии находятся астрономы в обсерватории, инженеры двигательных отсеков… специалисты-биологи в оранжереях?»
Его рука невольно потянулась к панели личного модуля связи, но он тут же остановил сам себя. Что он может сказать командиру – выложить свои догадки? Но тот еще даже не до конца верит, что «Одиссей» подчиняется программе, заложенной суперами Гвендланы! Да и последствия первого этапа программы пока еще не слишком заметны – подумаешь, какое-то секундное головокружение, которое вполне можно списать на усталость и нервотрепку!..
И тут он вдруг стал совершено спокоен.
«Вот именно – нервотрепка и усталость! А если это нечто другое… если это начало… конца… Надо просто подождать, чтобы убедиться в этом!»
Игорь снова улегся, натянул на себя легкое одеяло и заснул.
Нуль-навигатор сидел в рабочем кресле, откинувшись на спинку, и внимательно изучал данные, выведенные на монитор его компьютерного блока из корабельной обсерватории. «Одиссей» только что начал разгон в направлении первой из предназначенных к посещению звезд, так что не занятые на дежурстве члены команды и прикомандированный к линкору Звездный десант находились в своих каютах или противоперегрузочных ячейках. Ситуация была штатной, так что командира никто не отвлекал от его занятий. А информация, направленная ему, была довольно интересной:
«Первая звезда. Класс О6, голубой гигант. Звезда располагается в главной последовательности, стабильная, со стандартной для данного типа звезд спектрографией.
Вторая звезда. Класс К8, красный гигант. Температура средняя не выше 4000 градусов, светимость средняя 46 000 (в сравнении с Солнцем), солнечный ветер 4200 (в сравнении с Солнцем). Звезда вне главной последовательности, нестабильна, спектральный анализ (доплеровское смещение в спектре) позволяет предположить наличие у нее спутника класса белый карлик. Данная система допускает вспышку новой. Для установления временных характеристик процессов, происходящих в данной спектроскопической двойной системе, и их периодичности не хватает данных.
Третья звезда. Класс F5, солнечного типа. Температура средняя около 6600 градусов, светимость средняя 3 (в сравнении с Солнцем), солнечный ветер 1,2 (в сравнении с Солнцем). Звезда главной последовательности, стабильная, со стандартной для этого типа звезд спектрографией. Весьма вероятно наличие у данной звезды планетной системы.
Четвертая звезда. Класс G3, солнечного типа. Температура средняя около 5800 градусов, светимость 1 (в сравнении с Солнцем), солнечный ветер 1 (в сравнении с Солнцем). Звезда главной последовательности, стабильная, со стандартной для этого типа звезд спектрографией. Весьма вероятно наличие у данной звезды планетной системы».
Старик несколько раз прочитал этот вроде бы простой текст и задумался, глядя на экран монитора отсутствующим взглядом.
«Голубой гигант, я думаю, никаких неожиданностей для нас не готовит. Единственное, что может иметь значение в данном случае, это орбита, по которой будет проходить облет, и количество витков. Интенсивность солнечного ветра у этой звезды в восемь тысяч раз превышает солнечную, а это на пределе защиты линкора, так что все будет зависеть от времени облучения. И все-таки эта звезда не слишком волнует. А вот пара красный гигант и белый карлик – это по-настоящему опасно. Если «Одиссей» окажется около этой пары в момент вспышки новой, его уже никакая защита не спасет! И самое поганое, что избежать подлета к этой паре, похоже, не удастся!»
Нуль-навигатор потер виски и закрыл глаза.
«Неужели Вихров прав и корабль идет по маршруту, заданному совсем не Землей?.. Неужели этот маршрут проложен… мутантами с Гвендланы?.. Уничтоженными нами мутантами!.. А ведь скорее всего это именно так и есть! Цель нашего полета до сих пор не обозначена, и вряд ли Земля послала бы нас неизвестно куда, неизвестно зачем, лишив при этом возможности управлять звездолетом! Но тогда… Тогда что же я могу сделать?»
Он открыл глаза и снова увидел мерцавшие на экране строчки.
«Две последние звезды даже приятны – звездного типа, с планетными системами, они могут быть интересны и… полезны для Земли. А если у одной из этих звезд мы встретим подобие Земли!.. Вот только позволит ли нам программа в этом случае произвести высадку хотя бы небольшой группы?»
И вдруг он почувствовал нарастающее в нем резкое раздражение. «Как можно было отправить людей в неуправляемый полет? Как можно было поставить командование корабля в такое беспомощное положение… невыносимое положение? Будь вы хоть тысячу раз мутантами, неужели же у вас полностью атрофировались все человеческие чувства, неужели вам непонятно, что нельзя до такой степени унижать людей?»
Но вспышка раздражения исчезла также быстро, как и возникла, оставив после себя тяжелое понимание:
«Вряд ли мы добровольно проделали бы то, что проделали около А4 Кастора, если бы имели возможность управлять «Одиссеем»!..»
Командир линкора снова прикрыл глаза – опять накатывало головокружение и к горлу подступала нехорошая, с горьким привкусом тошнота… Пугающее головокружение… Пугающая тошнота!.. Для него – никогда не болевшего, да что там «не болевшего» – не понимающего, что такое недомогание вообще, это были чудовищные ощущения. Словно к невозможности управлять кораблем добавлялась невозможность управлять собственным телом!
Старик выключил компьютерный блок и тяжело поднялся из кресла. Он был один, и потому ему не надо было прятать от чужих глаз свое истинное состояние. Ссутулившись, нуль-навигатор медленно двинулся в ванную комнату. Пока прохладная вода наполняла ванну, он разделся и придирчиво осмотрел себя в большом овальном зеркале, вделанном в переборку. Внешне все было в порядке. Его мускулистое, поджарое тело выглядело как обычно, а вот лицо… Глубокие морщины, пролегшие над переносицей и в углах глаз, запавшие щеки, резко обозначившиеся скулы, совершенно поседевшие и поредевшие волосы – все указывало, сколь тяжело давался ему этот последний поход «Одиссея».
Старик отвернулся от зеркала, ванна почти наполнилась, и он шагнул к пузырящейся, беспокойной воде. И в этот момент новый спазм тошноты, сопровождавшийся резким ударом боли в области желудка, заставил его согнуться и… застонать. Ладони сами собой легли на край овальной ванны, пальцы вцепились в бортик.
С минуту он стоял неподвижно, боясь упасть рядом с ванной на пластик пола, а затем болевой шок внезапно исчез, тошнота отошла, позволив ему глубоко вдохнуть и разогнуться.
«Придется посоветоваться с медиками… – мелькнула у него в голове усталая мысль. – Возможно, это просто последствия облучения А4 Кастора, все-таки «Одиссей» слишком близко подошел к звезде!»
Приняв ванну и надев свежее белье, нуль-навигатор почувствовал себя лучше, но тем не менее укоренившаяся привычка выполнять принятые для себя решения заставила его вернуться к компьютерному модулю и снова включить его. Изучив график дежурств, Старик набрал код компьютерного модуля в кабинете главного врача линкора. На экране появилось лицо первого ассистента главного врача Виталия Кокошко. Он, видимо, успел определить, с какого модуля его вызывают, и потому сразу же спросил:
– Чем могу помочь, господин нуль-навигатор?..
Старик крепко потер подбородок и негромко проговорил:
– Виталий Сергеевич, я хотел бы пройти полное медицинское обследование…
У первого ассистента главного врача линкора чуть приподнялась бровь, выдавая его удивление, но ответ специалиста прозвучал совершенно спокойно:
– Пожалуйста, главный диагност всегда в вашем распоряжении.
Старик несколько секунд задумчиво помолчал, а потом уточнил:
– Я хотел бы сделать это так, чтобы об этом… никто не знал.
Кокошко чуть улыбнулся:
– Господин нуль-навигатор, мы уже давно научились хранить медицинскую тайну… Хотя в вашем случае, я думаю, хранить будет нечего.
– Вы не поняли, Виталий Сергеевич, – спокойно пояснил Старик, – я хотел бы, чтобы никто на линкоре не знал, что я вообще проходил такое обследование.
До Кокошко наконец дошло, что просьба командира корабля весьма серьезна, и он с заметным беспокойством переспросил:
– Случилось что-то серьезное? – И тут же, не дожидаясь ответа, предложил: – Может быть, мне подойти к вам в каюту с мобильным диагностом?
– Нет, – покачал головой нуль-навигатор, – я хочу пройти обследование по полной программе у главного диагноста… – И, чуть помедлив, повторил с особым ударением: – По полной программе!
Кокошко перевел взгляд куда-то в сторону, проделал какую-то невидимую командиру корабля манипуляцию руками и через мгновение предложил:
– Вы можете подойти в амбулаторию прямо сейчас? Я подготовлю третий бокс главного диагноста и… никто, кроме меня, не будет ничего знать о вашем обследовании!
– Хорошо, – тут же согласился Старик, – я буду у вас через… – он бросил короткий взгляд на стену кабинета, где висел хронометр, – …двадцать минут.
«Одиссей» находился в разгоне с ускорением 3,6 g, так что по пути в амбулаторию командир корабля не встретил никого. Переступив порог амбулаторного помещения, Старик увидел, что Кокошко стоит у пульта управления главного диагноста и внимательно наблюдает за выводимой на дисплей диаграммой. Нуль-навигатор кашлянул в кулак, и первый ассистент главного врача корабля проговорил, не отрывая взгляда от экрана монитора:
– Диагност будет готов к работе через две минуты, так что вы вполне успеете раздеться и ополоснуться…
– Я только что принял ванну… – скованно проговорил нуль-навигатор, и врач, невольно оглянувшись, с улыбкой ответил:
– Я не сомневаюсь, что у вас с гигиеной все в порядке. Однако для нормальной работы диагноста необходима определенная влажность тела, так что… – Он снова повернулся к экрану и закончил: – Душ за шторкой.
Старик оглядел небольшое помещение амбулатории. В правой стене располагалась небольшая ниша, отделявшаяся от комнаты раздвижной пластиковой перегородкой, а рядом с нишей стояла небольшая скамеечка из хромированного металла и такой же столик. Нуль-навигатор подошел к нише и первым делом выложил на столик индивидуальный антиграв. Затем неторопливо стянул комбинезон и, уложив его на скамейку, принялся стягивать белье. Оставшись в одних узких плавках, нуль-навигатор сдвинул шторку в сторону и шагнул в нишу, и в его тело тут же ударили игольчато-острые струйки воды.
Когда он вышел из душа, Кокошко по-прежнему стоял У пульта управления, а справа от него на уровне метра от пола был открыт один из четырех круглых люков, вделанных в стену.
– Чем мне вытереться?.. – недовольно спросил нуль-навигатор. Боли прошли совершенно, и теперь он даже жалел, что Решился на обследование.
– Не надо обтираться… – проговорил врач, не отрывая глаз от экрана. – Забирайтесь в бокс, диагност сам уберет с тела лишнюю воду.
Старик прошлепал по полу мокрыми ногами и ловко забрался в темноту открытого бокса. Люк за ним закрылся, и он почувствовал, как по его телу прошелся легкий теплый ветерок, съедая капельки воды. А затем, когда ветер стих, его тело приподнялось над днищем бокса и повисло в воздухе, лишенное веса.
Несколько минут он висел лицом вниз, в полной темноте и абсолютной тишине, ожидая неизвестно чего, а затем прямо перед его глазами зажглась крошечная фиолетовая искра. Дружески подмигнув, она побежала вправо и вверх по круглой стенке бокса, исчезла из поля зрения и через секунду выскочила слева. Описав перед его глазами быструю дугу, искорка снова скрылась за его спиной, а когда появилась слева, нуль-навигатор понял, что она движется по спирали, едва заметно смещаясь к его ногам.
Постепенно этот фиолетовый промельк, появляющийся и исчезающий в полной темноте, начал убаюкивать его сознание, странным образом гасить сидевшее в нем беспокойство. Проследив десятый или двенадцатый виток, он закрыл глаза и неожиданно для самого себя… заснул.
Проснулся он от того, что его тела коснулась прохладная поверхность полукруглого днища бокса. И почти сразу же люк бокса откинулся и голос Кокошко позвал:
– Выбирайтесь, господин нуль-навигатор…
Старик выбрался из бокса и увидел, что врач рассматривает небольшой лист тонкого пластика, сплошь испешренный непонятными значками. Посмотрев на выпрямившегося рядом с ним командира, Кокошко пожал плечами:
– Как я и говорил, вам скрывать нечего – у вас абсолютно все в порядке!
– Тогда отчего возникают боли?.. – глухо спросил нуль-навигатор.
Кокошко внимательно посмотрел на него и настороженно переспросил:
– У вас бывают боли?.. Давно они начались?..
– Сегодня второй раз… – ответил нуль-навигатор, чуть поморщившись.
– Расскажите подробнее, что это за боли, где они возникают, когда появились впервые, чем сопровождаются?..
Кокошко отошел к своему рабочему столу, опустился на стул и профессиональным жестом указал нуль-навигатору на второй стул, стоявший с другой стороны стола.
Старик уселся на стул, чуть повел плечами, словно его смущала собственная нагота и необычность обстановки, а затем начал негромко рассказывать:
– Боли возникают в области желудка, но мне почему-то кажется, что они никак не связаны с этим органом, хотя сопровождаются тошнотой и… головокружением. Вернее даже, – поправился он, – сначала возникает тошнота, затем начинает кружиться голова, причем тут же резко ухудшается зрение, а затем сразу же резкая боль. Приступ длится около минуты, а затем боль исчезает… исчезает сразу, словно ее и не было. И никаких… к-хм… остаточных явлений. Первый раз такое случилось часа через четыре после перехода «Одиссея» в гиперпространство. Я подумал, что это как-то связано с… с нервной обстановкой и неприятностями, предшествовавшими переходу, но сегодня, как раз перед тем как я к вам обратился, приступ повторился…
Нуль-навигатор замолчал, недоговорив фразы, и в комнате повисло какое-то неловкое молчание. Минуту спустя заговорил Виталий Сергеевич:
– Главный диагност не нашел у вас никаких функциональных отклонений. Весь ваш организм, включая и нервную систему, работает абсолютно нормально… Однако, возможно, вы и правы, нервный стресс вполне мог спровоцировать возникновение подобного рода болей, да и тошноту, и головокружение…
Кокошко замолчал, но и Старик не торопился задавать новые вопросы или как-то комментировать слова первого ассистента главного врача линкора. Они помолчали, а затем врач преувеличенно бодрым тоном предложил:
– Наверное, имеет смысл, не назначая сейчас никакого лечения, понаблюдать за работой вашего организма в течение некоторого времени… Ну, скажем, неделю. Если боли повторятся, серьезно займемся вашей нервной системой…
– А ваш главный диагност… – внезапно перебил его Старик, – …диагностирует состояние… генной структуры?..
– Что? – опешил Кокошко. – При чем тут генная структура? Вы что, предполагаете, что источник возникающих у вас болей может крыться в… вашей наследственности? – Врач усмехнулся. – Должен вас разочаровать – если бы у вас имелись генетические отклонения, вы никогда не попали бы в Космофлот Земли! Вас близко не подпустили бы к полетам в космос!
Виталий Сергеевич чуть свысока взглянул на командира линкора, но встретил холодный твердый взгляд светло-серых глаз.
– А если эти… генетические отклонения возникли в ходе именно этого полета?..
Кокошко скептически пожал плечами:
– Тогда такие отклонения должны были возникнуть если не у всех людей, находящихся на «Одиссее», то уж у большей их части обязательно! Ведь ваша каюта и Главный центр управления – места, где вы проводите практически все свое время, наиболее защищены от… э-э-э… внешних воздействий!
– А откуда вы знаете, что они не возникли как раз у «большей части людей, находящихся на «Одиссее»? – неожиданно поинтересовался Старик.
Кокошко недоуменно посмотрел на командира и чуть растерянно пробормотал:
– Но, насколько мне известно, вы единственный, кто обратился к нам, медикам, с такой проблемой!
– А как вы думаете, Виталий Сергеевич, многие ли из экипажа или Звездного десанта побегут к вам при первых описанных мной симптомах?
Кокошко удивленно посмотрел на командира, сообразив, что тот, безусловно, прав! Большинство из звездолетчиков действительно вряд ли побегут в медотсек, даже если недомогание будет гораздо сильнее!
– Так вы считаете, что надо провести… э-э-э… выборочное обследование среди экипажа и Звездного десанта?..
Старик медленно покачал головой:
– Нет, пока не стоит нервировать людей…
– Знаете что, – вдруг решительно предложил врач, – давайте-ка проверим вашу… э-э-э… наследственность! Раз у вас появились такие сомнения, их надо или рассеять, или подтвердить!
Командир вопросительно взглянул на первого ассистента главного врача линкора.
– Нет, ваше присутствие во время проведения этого анализа совершенно необязательно, – проговорил Кокошко, отвечая на невысказанный вопрос, – для анализа мне нужна только капля вашей крови.
– Кровь? – переспросил нуль-навигатор.
– Точнее, малодифференцированные стволовые клетки, содержащиеся в вашей крови. Мне необходимо проанализировать их митоз.
Старик кивнул и молча протянул руку, но врач, едва заметно улыбнувшись, покачал головой:
– Нет, вы одевайтесь, и мы пройдем в лабораторию.
Пока нуль-навигатор одевался, Кокошко работал с пультом управления главного диагноста, уточняя отдельные параметры проведенных исследований. В лабораторию они отправились сразу же после того, как командир вышел из душевой ниши. Подойдя к лабораторному шкафу, Кокошко достал из него небольшое устройство, напоминающее странно толстый наперсток, и, надев его на средний палец Старика, вслух просчитал до пяти. Потом он стянул свое устройство с пальца командира и, уложив его в небольшой аппарат, стоявший на столе, повернулся к своему пациенту:
– Все! Анализ будет готов через десять часов, и его результаты я вам доложу.
Командир хмуро взглянул в лицо врача, и тот быстро добавил:
– Никто ничего не узнает!
Нуль-навигатор кивнул и, быстро повернувшись, вышел из лаборатории.
Спустя двенадцать часов командира линкора разбудил вызов внутренней связи. Как только Старик включил компьютерный блок, на экране появилось усталое лицо первого ассистента главного врача линкора.
– Господин нуль-навигатор, – немедленно начал он разговор, – мне необходимо с вами переговорить!
– Мне подойти к вам в медицинский блок? – спросил Старик, сразу же догадавшись, о чем может пойти речь.
– Нет, – быстро ответил Коркошко, – будет лучше, если мы встретимся в вашей каюте!
– У вас есть индивидуальный антиграв? – поинтересовался нуль-навигатор.
– Как у каждого врача на корабле, – чуть улыбнулся Виталий Сергеевич.
– Хорошо, – кивнул нуль-навигатор, – я вас жду!
Виталий Сергеевич вошел в командирские апартаменты спустя десять минут после разговора. Выглядел он еще более усталым, чем на экране монитора, глаза его покраснели, а лоб прорезали две жесткие вертикальные морщинки. Усевшись в предложенное Стариком кресло, он оглядел кабинет и неожиданно спросил:
– Нам никто не помешает?..
– Пока «Одиссей» в разгоне, никто! – кивнул нуль-навигатор. – Надеюсь, вы в это время уложитесь.
– Вполне, – ответил Кокошко, словно бы не замечая некоторой иронии в словах командира, и достал из кармана комбинезона небольшой аппарат.
– Я думаю, может понадобиться небольшая демонстрация, – пояснил он, устанавливая свой аппарат на совершенно пустой столешнице.
Неожиданно в кабинете повисла странная тишина, Старик смотрел на Кокошко, а тот с особой тщательностью выравнивал ребро основания своего аппарата, так чтобы оно было строго параллельно краю столешницы. Только после длинной паузы первый ассистент главного врача линкора негромко произнес, не отрывая глаз от стоящего на столе аппарата:
– Я закончил анализ вашего клеточного материала…
Снова в кабинете повисло молчание, которое прервал Старик:
– И каковы результаты?..
Кокошко наконец оторвал взгляд от своего аппараты и быстро посмотрел в лицо командиру линкора. Через мгновение он снова отвел глаза и проговорил:
– Результаты?.. Даже не могу сказать, каковы они… Не понимаю… В общем, все вроде бы в порядке – ваш кариотип… ну… диплоидный набор хромосом, соответствует обычному кариотипу мужчины: двадцать две пары соматических хромосом и одна пара половых. Их размеры и форма также обычны…
Кокошко снова замолчал, и снова последовал быстрый взгляд в лицо нуль-навигатору.
– Но отклонения от обычного все-таки есть?.. – довольно жестко спросил тот.
– Да… есть… – отводя взгляд, подтвердил врач и, коротко вздохнув, продолжил: – Во-первых, отклонения наблюдаются в процессе митоза и… пока что непонятны не только причины этих отклонений, но и их последствия… Ну-у-у… – он быстро взглянул на нуль-навигатора, – митоз, грубо говоря, это процесс деления клетки, обеспечивающий равномерное распределение удвоенного генетического материала в два дочерних ядра из одного материнского. В вашем случае первый и второй этапы митоза, соответственно профаза и прометафаза, проходят обычно. В третьей стадии – в метафазе, хромосомы прочно закрепляются в митотическом аппарате, причем происходит это в одном специальном участке – центромере или первичной перетяжке. Именно здесь в самом начале митоза образуется пара специальных бляшек. Так вот, в ваших клетках такие бляшки на хромосомах образуются не в одном месте, а в трех. Самое странное, что в дальнейшем две эти пары… э-э-э… «лишних» бляшек делящейся клеткой никак не задействуются и после окончания митоза они пропадают, поэтому неясен сам смысл их образования!
Кокошко выразительно пожал плечами и замолчал, словно бы пытаясь еще раз обдумать полученные результаты анализов. Однако Старик не дал ему долго раздумывать:
– А во-вторых?..
Врач вопросительно взглянул на командира, и тот пояснил:
– Ну-у-у… вы сказали, что появление этих «лишних» бляшек – во-первых, значит, есть что-то «во-вторых?
Кокошко кивнул:
– Во-вторых, я обнаружил в вашей крови два новых вида рестриктаз и одну неизвестную науке лигазу! Вот только их действие пока также никак не проявляется!
– Поясните поподробнее, пожалуйста, что вы обнаружили в моем организме… – осторожно, как будто бы боясь спугнуть что-то важное, попросил нуль-навигатор.
Кокошко удивленно взглянул ему в лицо и тут же торопливо принялся объяснять:
– Дело в том, что в природе имеются такие специфические белки-ферменты – рестриктазы и легазы. Первые обладают способностью рвать… вернее, разрезать последовательность нуклеотидов в ДНК, но не как попало, а именно в тех местах, где имеется сочетание совершенно определенных нуклеотидов. Вторые, наоборот, «пришивают» отрезки ДНК один к другому, опять-таки в совершенно определенной последовательности. Раньше подобные ферменты выделялись нами из микроорганизмов, в которых они несли функцию защиты от чужой генетической информации, а теперь… Теперь получается, что ваш организм сам начал вырабатывать такие ферменты, только вот… – Кокошко снова пожал плечами, – эти «ваши» ферменты никак не воздействуют на ваш генетический материал!
Он снова замолчал, а затем неожиданно добавил совершенно другим, задумчивым тоном:
– Пока не воздействуют!..
– А чем может мне грозить наличие таких ферментов в организме?
Кокошко чуть помолчал, а затем выдохнул:
– Полной перестройкой всего генотипа!
– И в каком направлении эта перестройка пойдет? – с неожиданной горькой усмешкой спросил Старик.
Несколько секунд Кокошко молчал, пристально глядя в лицо командира, а затем медленно произнес:
– Это будет большой удачей, если она пойдет в каком-то определенном направлении… А вот если процесс будет хаотичным!.. Я не берусь сказать, в кого… во что… вы можете превратиться!
– И вы… – вдруг тихо прошептал нуль-навигатор, опуская взгляд, но Кокошко хорошо расслышал его слова и с удивлением повторил их:
– И я?..
– Вы же не проводили анализа своего генного материала… – не поднимая глаз, проговорил командир линкора. – Вполне возможно, что все те отклонения, которые обнаружены вами в моем организме, наличествуют также и в вашем!
– Я об этом не подумал!.. – потрясенно прошептал первый ассистент главного врача линкора.
Нуль-навигатор побарабанил пальцами по пластику столешницы и неожиданно, сменил тему разговора:
– А что вы хотели мне показать?..
Кокошко поднял на Старика непонимающий взгляд, и тот кивком указал на аппарат, установленный врачом на столе.
Врач посмотрел на небольшой аппарат так, словно впервые увидел его, а затем вяло махнул рукой:
– Теперь это не имеет значения…
Нуль-навигатор поднялся из кресла и прошелся от стола до входной двери и обратно. Когда он заговорил, в его голосе звучали привычные стальные нотки:
– Я попрошу вас, Виталий Сергеевич, сделать еще ряд подобных анализов. У себя, у… у любого члена экипажа или бойца Звездного десанта. Чем больше будет выборка, тем лучше, и постарайтесь, чтобы люди, подвергаемые этим анализам, располагались в разных частях корабля. Но главное… – тут командир сделал многозначительную паузу, – …главное, чтобы никакой огласки о характере ваших исследований не было! Даю вам на это… скажем, два-три месяца. Результаты доложите мне а там мы уже будем решать, что нам делать дальше!
Кокошко тоже поднялся со своего места и слушал командира стоя. Видимо, знакомый тон нуль-навигатора несколько привел его в себя, потому что в ответ он четко произнес:
– Понял!.. – после чего быстро двинулся к выходу из кабинета.
– Да, Виталий Сергеевич, – остановил его командир линкора. – Прежде чем приступать к этой работе, как следует отдохните!
К себе первый ассистент главного врача возвращался оглушенный. Он шел по пустым коридорам линкора, мимо закрытых дверей служебных и жилых помещений и не видел пути. В его голове звенели два слова, так спокойно сказанных командиром: «И вы…» Неужели и он… неужели и в нем, в его организме, тоже засел этот… сбой… эта бомба замедленного действия, которая взорвется неизвестно когда, но взорвется обязательно! И что тогда останется делать ему – человеку, Виталию Сергеевичу Кокошко, врачу, тому, кто, как никто другой, представлял себе, какие могут произойти изменения с его телом?
Он непроизвольно провел ладонями по своей груди и вдруг остановился. Его поразила новая мысль! Он вдруг вспомнил, с каким поистине нечеловеческим самообладанием встретил его известие о нарушениях в своем генотипе Старик! Словно он уже знал все, что сказал ему врач, знал и… смирился?.. Нет, не смирился! Принял как неизбежное!..
Он снова зашагал по коридору, и тут же еще одна мысль пришла на смену этой невозможной догадке – ведь именно сам Старик настоял на проверке своего генетического материала. Да и были ли у него на самом деле те боли, которые якобы заставили его обратиться к главному диагносту, не были ли они просто предлогом для того, чтобы подвести базу под необходимость генетического анализа? Но тогда… А что, собственно говоря, «тогда»? Что?
Он остановился и, подняв голову, убедился, что стоит у входа в медицинский отсек. Толкнув дверь, он перешагнул порог и оглядел приемный покой. Большая светлая комната была просторна и пуста, а ему вдруг показалось, что в ней толпятся десятки… людей?.. Нет – десятки живых существ, вернее, еще живущих существ, давно потерявших человеческий облик и не знающих, во что трансформируются их тела, во что превращается их разум, в какую форму переливает их еще длящееся бытие, неслышно подкравшаяся мутация!
«Нет! – Он тряхнул головой. – Командир прав, прежде чем начинать работу, надо отдохнуть, иначе я сорвусь и по кораблю поползут слухи… догадки…»
Еще раз оглядев приемный покой, Кокошко вышел и, стараясь ни о чем не думать, направился к своей каюте. Он вполне мог бы остаться в кабинете медотсека, там было все для отдыха, но ему просто необходимо было уединиться. Остаться совершенно одному. Ему надо было отрешиться от… самого себя, чтобы продолжить работу. Теперь он очень хорошо понимал, насколько эта работа может быть страшна!
Через восемнадцать часов непрерывной работы главный привод «Одиссея» отключился. Скорость линкора составляла 0,6 с, а это значило, что до своей цели – голубого гиганта О6 – кораблю надо было лететь около ста сорока часов. Пространство вокруг корабля было удивительно чистым, свободным и от пыли, и от обломков мертвого вещества, так что вахты проходили спокойно. Обстановка в Главном центре управления тоже вроде бы пришла в норму – никто не вспоминал о страстях, кипевших здесь во время старта из системы Кастора. Начиная с четвертой вахты на дежурство вышел и флаг-навигатор Эдельман. Он был привычно ровен, немногословен, точен в приказах и действиях. Игорь Вихров также продолжал дежурить с первой вахтой, и командир корабля дал понять, что он не собирается переводить молодого навигатора-три в другую вахту.
Лежавшая прямо по курсу корабля крупная голубоватая звезда постепенно набирала яркость, а затем стала заметно прибавлять в объеме.
На пятые сутки полета снова включился главный привод линкора, только теперь он не разгонял корабль, а тормозил его. Причем торможение было гораздо более жестким, нежели разгон, – перегрузки в отдельные моменты доходили до 18 g, что было на пределе мощности индивидуальных противоперегрузочных ячеек. Через сто тридцать восемь часов после старта «Одиссей» вышел на орбиту вокруг голубого гиганта.
В это время в Главном центре управления дежурила вторая вахта. До конца дежурства оставалось около двух часов, когда в личных апартаментах командира корабля раздался вызов Главного центра управления. Старик включил компьютерный блок, и на экране монитора появилось невозмутимое лицо второго ассистента нуль-навигатора Свена Юриксена.
– Командир, у нас неприятности… – проговорил швед, скосив глаза вниз, на клавиатуру своей панели управления, по которой быстро бегали его пальцы. – Генератор защитного магнитного поля линкора работает с серьезной перегрузкой и едва справляется с солнечным ветром. Если на звезде произойдет выброс, наше магнитное поле будет смято. Команду на изменение параметров орбиты Главный компьютер не принимает. Я… я не знаю, что в такой ситуации надо делать!..
– Я сейчас поднимусь!.. – бросил Старик, выключая компьютерный блок.
Спустя пару минут он уже входил в Главный центр управления.
Заняв свое место за навигаторской консолью, нуль-навигатор активировал командирскую панель и быстро набрал первый запрос Главному компьютеру корабля.
Ответ не замедлил появиться на экране монитора:
«Звезда класса О6, голубой гигант – температура поверхности средняя, не ниже 17 000 градусов, температура ядра около 20 миллионов градусов, светимость средняя – 126 000 (в сравнении с Солнцем), излучаемая мощность – 37 х 10 в тридцать второй степени, солнечный ветер – 8000 (в сравнении с Солнцем). Орбита «Одиссея» практически круговая, среднее расстояние до звезды 468,3 миллиона километров».
Почти не задумываясь, Старик задал следующий вопрос:
«Каково в соответствии с программой «Звездный лабиринт» время нахождения «Одиссея» на орбите данной звезды?»
Главный компьютер корабля немного помедлил, а затем мерцавшая на экране надпись исчезла, а вместо нее немедленно появилась другая:
«Время нахождения корабля на орбите О6 регламентируется процессами, происходящими на звезде, и зависит от наступления ожидаемого события. Срок наступления ожидаемого события ориентировочно не превышает трех часов по корабельному времени. Продолжение следования по заданному маршруту шесть и три десятых минуты с момента наступления ожидаемого события».
И снова командир корабля дал запрос, практически не обдумывая его:
«Доложите суть ожидаемого события».
На этот раз ответ появился на экране мгновенно:
«Информация закрыта по нулевому уровню доступа».
«Опять этот нулевой уровень доступа!» – с раздражением подумал нуль-навигатор, однако внешне он оставался совершенно спокойным. Его пальцы снова забегали по клавиатуре, и на экране появился новый вопрос:
«Действия «Одиссея» в случае, если ожидаемое событие не произойдет в намеченный срок? При ответе учесть, что магнитное поле корабля работает на пределе допустимой мощности!»
Диалог велся письменно, но тут из молчавших доселе динамиков навигаторской панели управления донесся странный звук, напоминавший не то скептическое «хм», не то сдавленный смешок. Однако последовавший ответ Главного компьютера корабля был вполне корректен:
«Вероятность увеличения срока наступления ожидаемого события на один процент от установленного составляет 0,0018. В любом случае магнитное поле корабля нейтрализует воздействие солнечного ветра звезды вплоть до наступления ожидаемого события».
Старик откинулся в кресле и бросил быстрый взгляд на обзорные экраны. Голубая звезда, вокруг которой обращался «Одиссей», не помещалась на экранах целиком, она занимала правый экран, а левый делила почти надвое лохматой, шевелящейся и переливающейся дугой. Оптические фильтры и понижающие яркость компьютерные преобразователи изображения гасили нестерпимый блеск бело-голубого сияния, и все-таки человеческий глаз чувствовал чудовищную мощь светового излучения голубого гиганта. На ослепительно бурлящей поверхности практически не было темных пятен, хотя было отлично видно, как вихри раскаленного газа, вырывавшиеся из недр звезды в область короны, струились по силовым линиям магнитного поля. Казалось, что этот надменный гигант был занят только собой, и ему не было никакого дела до всего окружающего его пространства, включая и крошечный кораблик, приблизившийся к нему с неизвестной целью из холодных мертвых глубин космоса.
«Так какое же событие должно произойти, чтобы «Одиссей» ушел со столь опасной орбиты?..» – подумал нуль-навигатор, снова возвращаясь к экрану монитора. Его правая рука приподнялась над клавиатурой, словно собираясь набрать новый вопрос, и в этот момент раздался голос второго ассистента командира корабля, навигатора-два Свена Юриксена:
– Командир, смотрите!!!
Нуль-навигатор резко повернулся в кресле и увидел, что из короны сияющей звезды в черное, испещренное светлыми точками звезд пространство неторопливо и неостановимо выдвигается огромный конический столб голубого прозрачного пламени! Мгновенно оценив величину выброшенного звездой протуберанца и сопоставив его с направлением полета линкора, нуль-навигатор понял, что корабль пройдет довольно далеко от расплывающегося в пространстве облака раскаленной плазмы, но в этот момент последовал короткий толчок вспомогательных боковых двигателей и орбита «Одиссея» чуть изменилась. Изменилась таким образом, что линкор должен был пройти сквозь самую середину плавящегося газового облака!
И тут же, словно в насмешку, по Главному центру управления прокатился безличный голос компьютера:
– Внимание, траекторию движения корабля пересекает облако звездной плазмы. Температура внутри облака превышает температуру плавления вольфрамкерамической обшивки корабля на пятнадцать целых шестьдесят четыре сотых процента. Приведенная к единице вероятность пробоя защитного магнитного поля корабля потоком атомных ядер и субатомных частиц – солнечным ветром – составляет одну и шесть десятых. Время, оставшееся до вхождения корабля в облако, – шесть и две десятых минуты, время прохождения облака, – двенадцать и шестьдесят пять сотых минуты. Изменение траектории движения корабля невозможно в связи с выполнением программы «Звездный лабиринт». Имеется угроза существованию людей, находящихся в корабле. Прошу принять решение!
В Главном центре управления повисла мертвая тишина, все вахтенные офицеры невольно посмотрели в сторону командира корабля, словно он стал их последней надеждой на спасение. А нуль-навигатор, ощутив тяжесть этих взглядов, тем не менее сразу понял, что спасения в общем-то нет! И все-таки он, может быть, даже бессознательно, отдал приказ:
– Всю наружную аппаратуру, инструменты и вооружение убрать в базовые пазухи, люки и заглушки камер истечения двигательных установок задраить по высшей степени радиационной защиты, членам команды, базирующимся в отсеках, примыкающих к внутренней обшивке линкора, надеть защитные скафандры!
На выполнение приказа командира ушло всего тридцать секунд. По истечении этого времени снова прозвучал голос Главного компьютера корабля:
– После выполнения приказа приведенная к единице вероятность пробоя защитного магнитного поля корабля потоком атомных ядер и субатомных частиц – солнечным ветром – снизилась до одной целой и тридцати шести сотых. Угроза существованию людей, находящихся в корабле, сохраняется!
«Знаю, что сохраняется, – зло подумал Старик, бросив быстрый взгляд на ослепшие обзорные экраны, а затем его Мысли вдруг обрели стройность и голова заработала четко и ясно: – Теперь все зависит от того, насколько изношена внешняя обшивка «Одиссея». Линкор в полете чуть больше полугода – считай, износ вольфрамкерамики внешней обшивки где-то около пяти процентов. Модифицированная полиольсталь внутренней обшивки сохраняет свои защитные качества полностью, значит… Получается, мы можем проскочить! Компьютер считает по номинальному уровню зашиты, а мы после последнего обслуживания имели защиту в полтора номинала! Даже если износ составил восемь процентов, нагрузку в один тридцать шесть корпус должен выдержать!»
Он снова повернулся к микрофону связи и отдал новый приказ:
– Приказываю при вхождении в облако подать на генераторы защитного магнитного поля полуторную нагрузку!
Почти сразу откликнулся пост главного энергетика «Одиссея»:
– Господин нуль-навигатор, полуторную нагрузку генераторы защитного магнитного поля выдержат в течение не более чем трех минут, после чего линкор останется без магнитного поля.
Командир подумал мгновение и задал вопрос:
– Какой уровень нагрузки могут выдержать генераторы в течение семи минут?
– Один тридцать восемь!
– Хорошо, – согласился Старик, – пусть будет один тридцать восемь, и через семь минут можете полностью снять магнитную защиту!
– Но… командир!.. – не слишком уверенно проговорил Свен Юриксен. – «Одиссей» будет находиться еще слишком близко к звезде!..
Старик взглянул на своего второго ассистента и бросил в ответ только одно короткое и не совсем понятное слово:
– Посмотрим…
Ему вдруг пришло в голову, что именно этот протуберанец, этот выброс из недр голубого гиганта и есть то самое «ожидаемое событие», после наступления которого «Одиссей» должен будет покинуть орбиту голубого гиганта!
А «Одиссей», превратившийся в практически монолитную вольфрамкерамическую глыбу – даже камеры истечения двигательных установок были прикрыты вольфрамкерамикой, несся навстречу бушующей в пространстве плазме, и только несколько человек знали, какой опасности подвергается в этот момент корабль со всем своим содержимым!
Спустя несколько минут на экране командирского монитора появилась коротенькая надпись:
«Корабль вошел в облако плазмы. Окружающая температура превышает температуру плавления вольфрамкерамики. Экипаж корабля и прикомандированные подразделен Звездного десанта подвергаются воздействию жесткого излучения!»
«Все это мне известно! – раздраженно подумал Старик, и тут же новая, неожиданная мысль пришла ему в голову: – Интересно, по каким параметрам наш компьютер выбирает, какую информацию выводить на мой дисплей, а какую выдавать по громкой связи?!»
И тут же, как бы в ответ на его мысли, по Главному центру управления снова прокатился голос компьютера:
– Внимание! Защитное магнитное поле корабля не справляется с проникающим излучением звезды. Живые организмы находятся под опасным излучением. Прошу принять меры!
В Главном центре управления наступила мертвая тишина. Вахтенные офицеры застыли на своих местах, казалось, даже не дышали. Все взгляды были прикованы к электронному таймеру, вмонтированному в стену центра управления рядом с правым обзорным экраном. Быстро мелькающие цифры, на которые совсем недавно никто не обращал внимания, сейчас вдруг стали единственным, что еще имело значение в жизни этих пятнадцати человек! Только вот сменялись эти цифры очень медленно!
И в этот момент командир линкора протянул руку и передвинул микрофон внутренней связи ближе к своему лицу, а еще через несколько секунд послышался его глуховатый, но совершенно спокойный голос:
– Люки базовых пазух и заглушки камер истечения двигательных установок открыть, наружную аппаратуру, инструменты и вооружение линкора привести в рабочее состояние.
В тот же момент снова засветились обзорные экраны центра, только теперь изображение на них было каким-то странным – задняя полусфера пространства отображалась на них полностью, а вот передняя лишь фрагментарно, казалось, на экранах присутствует некая мозаика, состоящая из участков, расцвеченных звездами, и участков, на которых звезды… уничтожены. Большинство офицеров с удивлением взирали на это необычное пространство, только капитан, его второй ассистент и второй ассистент штурмана не обратили внимания на этот феномен. На дисплеях их панелей управления появлялся доклад Главного компьютера корабля:
…не удается привести в рабочее состояние:
системы оптического и электронного слежения № 34, 38, 42, 47, 53, 67, 68, 69, 102, 107;
антенны дальней связи № 7, 12, 15;
шлюзовые ворота причальных палуб № 3, 6, 8;
системы управления носителями автономных энергоустановок и автономного вооружения № 3, 4, 6, 12, 18, 23;
поворотные устройства подвесок энерго– и гравитационного вооружения носового комплекса…
Нуль-навигатор, не дожидаясь окончания доклада компьютера, снова склонился над микрофоном внутренней связи и, коснувшись нескольких сенсоров на своей панели управления, проговорил:
– Службам главного механика, главного энергетика, главного связиста, главного канонира в течение ближайших двух часов подготовиться и приступить к ликвидации нанесенных линкору повреждений. Особое внимание обратить на противорадиационную защиту ремонтников!
– Командир, – негромко произнес рядом со Стариком Свен Юриксен, – на обшивку людей выпускать нельзя, а без этого нам ничего исправить не удастся.
Нуль-навигатор бросил быстрый взгляд на экран своего монитора и увидел последнюю строку доклада Главного компьютера:
«Основная причина – невозможность открыть люки и заслонки из-за оплавления внешней вольфрамкерамической обшивки корабля».
Старик вдруг невесело усмехнулся:
– Выдумаете, господин навигатор-два, что я не понял причин этих поломок?.. Только думается мне, что через два часа мы будем в достаточном удалении от звезды, чтобы люди могли вполне комфортно работать на корпусе корабля.
«Если за эти два часа не случится что-либо еще!» – вдруг подумал он про себя, но вслух, конечно же, ничего не сказал.
И в то же мгновение, словно подтверждая слова командира, включились вспомогательные двигатели линкора. А спустя еще несколько минут раздался голос вахтенного штурмана:
– Линкор сошел со стационарной орбиты!..
И тут же прозвучал новый доклад Главного компьютера:
– Внимание! Линкор продолжает выполнение третьего этапа программы «Звездный лабиринт». Старт по счету «ноль» без дополнительного предупреждения! Стартовые перегрузки – три и две десятых g, пять g, четыре и семь десятых g, ноль. Выход на крейсерскую скорость через восемь часов тридцать четыре минуты по корабельному времени. Члены команды, не несущие вахты, должны оставаться в предназначенных для них помещениях, приписанный Звездный десант – расположиться в личных противоперегрузочных ячейках.
Затем последовала обычная короткая пауза, и начался предстартовый отсчет:
– Сто… девяносто девять… девяносто восемь…
Офицеры, находившиеся в Главном центре управления, зашевелились, послышался сдержанный говор, на лицах появились улыбки. И только командир корабля оставался серьезным и сосредоточенным. Его пальцы снова забегали по клавиатуре – интересовавший его вопрос не мог быть задан вслух:
«Прошу сообщить заданную программой крейсерскую скорость линкора при переходе до красного гиганта К8».
Экран мигнул, и на нем появился ответ компьютера:
«Заданная крейсерская скорость – 0,86 с».
Командир «Одиссея» устало откинулся в кресле и обреченно подумал:
«Получается, что время полета до К8 чуть больше полутора лет… Интересно, кто из людей, обитающих на линкоре, сможет добраться до этого красного гиганта?..»
