Глава 2
Транспортный корабль «Северное сияние» был очень стар, даже его командиру, навигатору-три Егору Семушкину было непонятно, каким образом этой древней развалине удается проходить ежегодный технический контроль. Каждый раз, отправляясь на Землю, ему казалось, что уж этот-то рейс станет последними для его «Летучего голландца» и он наконец-то получит назначение на звездолет. Но пока что, вот уже третий год, Семушкину приходилось таскать на этой развалюхе грузы и людей к Нептуну, Плутону, Харону и поясу Койпера. Полет туда и обратно занимал чуть больше полугода, так что бравый навигатор-три уже в пятый раз шел по одному и тому же маршруту.
Команда на транспортнике была небольшая, всего двенадцать человек, десять из которых были такими же недавними выпускниками школ Космофлота Земли, как и сам командир. И все они, так же как командир, мечтали распрощаться со старым кораблем и попасть на межзвездную трассу.
«Северное сияние» направлялся к Земле. Два месяца назад транспорт стартовал с орбиты Цербера – большой планетеземали в поясе Койпера, где уже сто двадцать лет существовала научно-исследовательская станция «Внеземелье». Треть сотрудников этой станции, шесть человек, возвращались на «Северном сиянии» домой после трехлетней работы за орбитой Плутона. Трюмы транспортника были практически пусты, так что топлива вполне хватало на то, чтобы выйти из плоскости эклиптики и идти к Земле напрямую. Планетолет уже миновал орбиту Сатурна, так что через какой-нибудь месяц-полтора люди должны были ступить на родную планету.
По внутрикорабельному времени было раннее утро, когда в каюте навигатора-три раздался сигнал-вызов из коннект-узла. Егор Ильич только что проснулся и как раз собирался приступить к водным процедурам или, попросту говоря, умыванию, но вместо этого был вынужден включить модуль связи. На вспыхнувшем экране появилось слегка смущенное лицо главного связиста корабля Дэвида Гоуда.
– Командир, я не хотел вас беспокоить, но тут с Земли получено сообщение с грифом «весьма срочно» и под кодом самого Кузнецова… Я решил, что…
Семушкин нетерпеливо перебил своего связиста:
– Ничего страшного, я уже проснулся. Давай перебрасывай свое сообщение!
Гоуд смутился еще сильнее:
– Я же говорю, сообщение закодировано… Оно не пройдет к вам в каюту. Я могу либо отправить его в центр управления, но ни Антонио, ни Олег его все равно не смогут вскрыть, либо вы подойдете в коннект-узел…
«Сколько раз я просил установить дешифратор в каюте! – с раздражением подумал Семушкин. – А этим… делягам из технического центра только бы посмеиваться!»
И Егор тут же припомнил все шуточки, отпущенные в техцентре по поводу своего корабля и заявленной им необходимости сеть-очков в личной каюте.
«Вот теперь, если я не успею выполнить приказ командира Космофлота, вы, голубчики, у меня пошутите!» – мстительно подумал он, вслух же командным тоном произнес:
– Хорошо, я сейчас подойду в коннект-узел!
Дэвид немедленно отключил связь, а навигатор-три поспешил в свой личный санблок, чтобы привести себя в порядок после сна.
Спустя десять минут Семушкин уже входил в коннект-узел.
Гоуд указал ему на крошечную застекленную кабинку, притулившуюся в углу коннект-узла и предназначенную как раз для таких случаев. Именно в этой кабинке находились одни из двух сеть-очков, которыми был оснащен транспортник и которыми, надо признаться, пользовались очень редко. Командир транспорта уселся в кресло, подобрав под него ноги, чтобы те не упирались в стену, и натянул сеть-очки. Однако изображение не появлялось.
– Ну что вы там копаетесь!.. – нетерпеливо крикнул Семушкин, и практически сразу же тьма перед его глазами сменилась туманной серью, расчерченной на квадраты узкими синими линиями, а затем на месте этой сетки появился текст. Навигатор-три дважды прочитал текст, после чего отключил дешифратор и стянул обруч сеть-очков с головы. Выражение лица у него было весьма задумчивым и даже чуть растерянным.
Не говоря ни слова, он вышел из коннект-узла и медленным шагом направился в сторону Главного центра управления корабля. В голове у него вертелся только что прочитанный текст.
«Всем кораблям Космофлота Земного Содружества, находящимся за орбитой Нептуна, всем кораблям Космофлота Земного Содружества и коммерческим планетолетам, находящимся в районе пояса астероидов.
Командование Космофлота просит командиров кораблей, находящихся в указанных зонах Солнечной системы, обратить внимание на небольшие космические тела (не более пяти километров в поперечнике). В том случае, если подобное космическое тело имеет странности орбиты или движется вопреки физическим законам Солнечной системы, прошу немедленно сообщить в штаб Космофлота Земного Содружества и сопровождать это тело на безопасном расстоянии до подлета патрульного корабля Космофлота. Вступать в контакт с подобным космическим телом категорически запрещаю!
Издержки, возникшие у коммерческих планетолетов в связи с данным поручением, будут компенсированы в полном объеме финансовой службой Космофлота.
Командующий Космофлотом Земного Содружества адмирал Кузнецов».
Впрочем, задумчивость, да и растерянность командира «Северного сияния» длились недолго. Входя в центральную рубку, навигатор-три стряхнул их с себя самым простым способом:
«Либо в текст сообщения вкралась какая-то странная ошибка, что, конечно же, маловероятно, либо адмирал Кузнецов совсем уже… того… И то сказать, старику уже давно пора на покой!.. Какую угрозу может представлять какой-то крошечный астероид?.. И уж совсем невероятно, чтобы он двигался в Солнечной системе как ему самому заблагорассудится!»
Но подсознательно Семушкин понимал, что за этим сообщением стоит нечто серьезное, да и авторитет Кузнецова не так-то просто было поколебать сомнительными рассуждениями.
Тем не менее он решил не забивать головы своим подчиненным приказом, который вообще-то положено было издать на основании полученной директивы, – ближе к Земле он успеет оформить все надлежащим образом.
Второй пилот «Северного сияния» Антонио Суджо обернулся на звук открываемого шлюза и, увидев командира, улыбнулся. А вот штурман, склонившийся над своей консолью, не отвлекся даже на короткий кивок. Навигатор-три подошел к штурманской консоли и, заглянув через плечо штурмана, поинтересовался:
– Какие-то сложности, Олег?
Олег Ширяев покачал головой и недовольно пробурчал:
– Я же говорил, надо было подняться повыше, сейчас не было бы головной боли!..
– А откуда у тебя головная боль? – с усмешкой переспросил командир корабля. – Опять новую игру сочинял, вместо того чтобы спать?!
– Ага, игру… – все тем же недовольным тоном отозвался штурман. – А задача в игре будет, как проскочить под хвостом у Юпитера, не включая главный привод!
– Что, слишком близко проходим?.. – чуть заволновался Семушкин.
– Перигей – миллион триста тысяч километров… – доложил штурман.
– Ну так чего же ты волнуешься? – удивился командир. – При нашей массе мы проскочим без проблем!
– А вот через трое суток и посмотрим, будут у нас проблемы или нет, – не то согласился с командиром, не то возразил ему штурман.
Семушкин прошел к командирскому месту и, усевшись в кресло, включил свою панель управления. Затем, повернувшись к Антонио, с улыбкой проговорил:
– Можешь отдохнуть… Только не слишком торопись в кают-компанию…
– Почему?.. – удивился тот.
– Потому что когда ты вбегаешь в кают-компанию, запыхавшись и вытирая пот, пани Станислава очень смущается!
Штурман за своей консолью хрюкнул, давя смешок, а Антонио покраснел.
– Мое отношение к пани Станиславе… – обиженно начал он, но командир его перебил:
– …Всем известно и не обсуждается. И тем не менее… в кают-компанию не торопись. Все равно пани Станислава туда еще не подошла.
Суджо махнул рукой, отключил свою панель и нарочито медленно выбрался из кресла. Однако стоило ему шагнуть в сторону шлюза, Ширяев словно бы про себя, но достаточно громко проговорил:
– На старт…
Следующий шаг Антонио был сопровожден словом:
– Внимание…
А когда люк шлюза с легким шипением открылся перед вторым пилотом, штурман гаркнул:
– Марш!!!
Шлюз закрылся за Антонио, а Семушкин и Ширяев рассмеялись.
– Я всегда считал итальянцев разбитными ребятами и дамскими угодниками, – сквозь смех проговорил Олег, – но, судя по нашему другу, их главное качество – робость!
– Но согласись, что пани Станислава может заставить сробеть любого! – возразил Егор. – Я и сам в ее присутствии робею!
Они замолчали, в памяти обоих предстала высокая белокурая красавица гидролог, относившаяся с презрением ко всем представителям сильного пола.
Бедный Антонио!!!
А в кают-компании в это время собирались возвращавшиеся на Землю сотрудники «Внеземелья» и свободные от вахты члены команды. Пассажиры только что позавтракали и теперь, входя в кают-компанию, решали, чем будут заниматься в течение дня. Но едва их взгляды падали на обзорные экраны, демонстрирующие окружающее транспорт пространство, как они замолкали и потихоньку рассаживались в расставленные по кают-компании кресла.
Открывавшаяся взгляду панорама была вполне достойна их молчания!
Прямо перед зрителями расстилалось черное пространство вселенной, усеянное мириадами звезд, среди которых, чуть правее курса корабля, крупным бриллиантом сияло желтоватое Солнце. А слева, казалось, совсем немного ниже траектории полета «Северного сияния» гигантским шаром вырастал Юпитер, поверхность которого была исчерчена голубыми, коричневыми, желтыми, красными полосами облаков, порой вытянутыми параллельно экватору, порой завивающимися гигантскими спиралями чудовищных вихрей! Создавалось впечатление, что огромная планета накатывается сбоку на крошечный планетолет с мрачным намерением раздавить несуразное создание людей, рискнувшее приблизиться к беспощадному гиганту. Рядом с матово-разноцветной громадой Юпитера ярко светились три из четырех галилеевых лун, и только скромница Европа пряталась позади своего царственного повелителя.
Рассматривать эту величественную картину можно было часами, к тому же она жила, постоянно изменяясь, поворачиваясь к зрителю новыми гранями, новыми красками.
Скоро почти все кресла были заняты. Одной из последних в кают-компанию вошла пани Станислава Шиминская, и тут же трое из сидевших поблизости от дверей мужчин вскочили со своих мест. Пани слегка кивнула одному из них и заняла освободившееся место, не уделив двум остальным «джентльменам» ни малейшего внимания. И почти сразу же вслед за этим в кают-компанию, чуть запыхавшись, вошел Антонио Суджо.
Окинув собравшихся беглым взглядом, он мгновенно увидел пани Станиславу и поздоровался с ней поклоном. Однако подойти к ней ему не дали, профессор Збигнев Клот, до недавнего времени руководивший научно-исследовательской станцией на Цербере и до сих пор чувствовавший себя руководителем, окликнул его:
– Господин второй пилот, могу я задать вам несколько вопросов?
Едва заметно вздохнув, Антонио направился к креслу, занимаемому профессором.
– Конечно, господин профессор, и я постараюсь вам ответить, если вопросы будут в пределах моей компетенции.
– В пределах, в пределах… – добродушно-барственным тоном уверил звездолетчика профессор. – Ведь в вашей компетенции ответить, не слишком ли мы приближаемся к Юпитеру. Это величественное зрелище, – Клот кивнул в сторону обзорных экранов, – навевает… э-э-э… некоторую тревогу.
– Ваша тревога, господин профессор, совершенно напрасна, – с улыбкой ответил второй пилот транспорта. – Насколько мне известно, расстояние до Юпитера в перигелии орбиты «Северного сияния» будет превышать миллион триста тысяч километров – а этого более чем достаточно, чтобы пропустить планету перед собой и без труда преодолеть ее поле тяготения. В крайнем случае мы включим боковую тягу, но ускорение вряд ли составит более трех-четырех g и продлится дольше нескольких минут.
– То есть вы считаете, что Юпитер пройдет перед нами?! – неожиданно подала голос пани Станислава.
Антонио с готовностью повернулся в ее сторону и улыбнулся своей обворожительной улыбкой:
– Это не я так считаю, дорогая пани Станислава, так предопределено законами небесной механики!
– Но мы видим совершенно другое… – чуть капризно возразила красавица полька. – Юпитер, эта… громадина, явно движется прямо на нас… Такое впечатление, что «Северное сияние» собирается опуститься на планету!
– Позвольте вас заверить, что у команды нет намерения совершать посадку на Юпитер, – все с той же улыбкой ответил Суджо. – Тем более что наша старая посудина и не сможет этого сделать… Что же касается возникающего у вас впечатления… На Земле утром создается впечатление, что солнце восходит по небосклону, однако вы же понимаете, что это не так!
Видимо, гордой пани Станиславе не слишком понравилось столь примитивное сравнение, она как-никак была человеком науки, хотя ее знания и были слишком далеки от космической механики. Ее высокий чистый лоб прорезала недовольная вертикальная складочка, и второй пилот «Северного сияния» немедленно понял свою ошибку.
– Поверьте, что вы можете без всякой тревоги наслаждаться этим величественным зрелищем, – Суджо снова повернулся к экранам, – и через шесть-восемь дней оно будет столь же завораживающим, только Юпитер будет располагаться не на левом экране, а на правом!
– А через восемь дней он что, пропадет?! – довольно язвительно поинтересовалась пани Станислава.
– Нет, – пожал плечами Антонио, – но он будет постепенно уменьшаться, и спустя пару недель вы уже с трудом будете находить его среди звезд.
– Я четвертый раз пересекаю орбиту Юпитера, – подал голос Иржи Яшек, астрофизик экспедиции, – но саму планету так близко вижу в первый раз… Впечатляет!..
– Вообще-то, – снова заговорил Суджо, – планетолеты стараются без нужды не приближаться к гигантам. Другое дело, если идешь на Ио или на Каллисто, тогда поневоле приходится вертеться около Юпитера!
На минуту в кают-компании воцарилась тишина, все снова повернули головы в сторону левого экрана, на котором сиял огромный полосатый шар. Затем пилот «Северного сияния», бросив быстрый взгляд в сторону холодной белокурой красавицы, едва слышно вздохнул и обратился к Клоту:
– Если, профессор, у вас нет больше ко мне вопросов, я позволю себе откланяться…
– А вы разве не останетесь с нами обедать?.. – поинтересовался тот.
Последовал новый быстрый взгляд в сторону пани Станиславы, а затем короткий ответ:
– Нет, профессор, придется вам довольствоваться обществом командира.
Антонио быстро вышел из кают-компании и направился в свою каюту. Ему надо было отдохнуть перед очередной вахтой. Последующие четыре дня, как и предсказывал Суджо, Юпитер все больше вырастал и все больше смещался к темной узкой панели, разделяющей правый и левый обзорные экраны, пока не оказался точно по курсу «Северного сияния». Его величественная полосатая сфера занимала почти половину общей площади экранов, а примерно треть ее пряталась за их нижним обрезом. Из двадцати восьми спутников гиганта можно было видеть только четыре, да Ио и Европа иногда показывались в верхнем правом углу правого экрана.
А на четвертые и особенно пятые сутки стало видно, что второй пилот «Северного сияния» абсолютно верно предсказал развитие событий. Юпитер начал уменьшаться в размерах, причем гораздо стремительнее, чем рос до этого.
Впрочем, все эти визуальные трансформации гигантской планеты интересовали только пассажиров «Северного сияния» – команда транспорта занималась своими повседневными делами, не отвлекаясь на досужее рассматривание обзорных экранов.
Егор Семушкин посвятил несколько дней приведению в порядок корабельной документации, как он это делал каждый раз, направляясь к Земле. Трасса корабля пролегала в хорошо изученных местах, по стационарной, заранее рассчитанной орбите, так что его присутствие в Главном центре управления не было необходимостью – Олег Ширяев, его ассистент Артур Исакян, Антонио и Слава Мальков, слушатель выпускного курса кафедры звездного пилотажа томской Звездной академии, стажировавшийся на «Северном сиянии», вполне справлялись с управлением кораблем. Но в это утро Семушкина словно что-то потянуло в центр управления.
Едва он переступил порог шлюза, как сразу понял, что произошло нечто необычное. Олег Ширяев сидел за штурманской консолью и, развернув к себе микрофон внутренней связи, в свойственной ему иногда резкой манере кричал:
– …А я тебе говорю, проверь весь шлейф еще раз… Нет, дело именно в этом шлейфе – наводка просматривается только на экранах штурманской и навигаторской консолей, на остальных экранах, в том числе обзорных, никаких лишних астероидов нет!!!
Помолчав несколько секунд, видимо, для того, чтобы выслушать ответ своего собеседника, и не дождавшись его, Олег уже в полном раздражении гаркнул:
– Ну и что с того, что ты уже трижды проверял этот шлейф!!! Наводка появилась два часа назад и не исчезает – значит, ты просто не нашел повреждение! Потому проверь свое хозяйство еще раз… Да!.. Меня устроит, если эта наводка появится на всех экранах, это будет свидетельством того, что я открыл новую малую планету, а пока что я могу говорить лишь о сбоях в навигационном оборудовании!!!
Штурман, прекращая разговор, отбросил от себя микрофон, и тот, развернувшись, поник на гибкой подводке.
Только теперь Олег заметил вошедшего в центр управления командира. Вскочив из-за консоли, он громко отрапортовал:
– Господин навигатор-три, полет транспортного корабля «Северное сияние» проходит в штатном режиме. Отклонения от курса нет, нарушений в работе двигателей нет, отставания от графика прохождения трассы нет!..
– Значит, все в порядке?.. – переспросил Семушкин.
– Все в порядке… – подтвердил Ширяев и, глянув на ссутулившегося за навигаторской консолью Малькова, добавил: – В шлейфе внешнего наблюдения навигаторской и штурманской консолей какая-то наводка бродит… Да на нашем древнем судне скоро и привидения появятся!
– Что за наводка?.. – не поддержал мрачную шутку штурмана командир.
– Да вот, смотри, – перешел на «ты» Ширяев, подчеркивая тем самым несерьезность сбоя автоматики внешнего наблюдения.
Пригласив командира к своей консоли, штурман указал на экран панели управления, мерцающий звездным небом. В правой нижней части экрана ярко светился чуть сплющенный диск Юпитера, перечеркнутый темными полосами.
Опытный взгляд Семушкина мгновенно увидел то, что возмущало штурмана, – рядом с Пасифе, одним из самых удаленных спутников Юпитера, мерцала крохотная точка, которой не должно было быть на экране.
– Ты имеешь в виду этот… спутник Пасифе? – на всякий случай переспросил командир и вслед за утвердительным кивком Ширяева добавил: – И считаешь это наводкой в шлейфе?.. А может быть, это еще не открытый астероид?..
На этот раз штурман покачал головой отрицательно:
– Нет, я наблюдаю этот… – он чуть усмехнулся, – «объект» уже в течение двух часов. Когда я его заметил, он располагался в тысяче двухстах километрах от Пасифе, со стороны, противоположной Юпитеру. За эти два часа он оказался в тысяче четырехстах километрах от Пасифе, но уже между ней и Юпитером. При этом он прошел всего в пятидесяти километрах от поверхности спутника, так что на несколько минут буквально слился с ним! И, поверь мне, он не является спутником Пасифе, поскольку, огибая ее, вышел из плоскости эклиптики. Ты считаешь, что такая траектория возможна у космического тела, принадлежащего Солнечной системе… да вообще любому космическому телу?! С каких это пор тело, имеющее, если судить по данным корабельного компьютера, диаметр три километра, может свободно маневрировать в пространстве?! А может быть, ты встречал у отдельно взятых астероидов встроенный ионный привод?! Но даже если бы у него имелся такой привод, я засек бы его работу в инфракрасном диапазоне, а там пусто!!!
Ширяев резким касанием сенсора перевел монитор штурманской панели в инфракрасный диапазон, и оба пятнышка – Пасифе и ее спутник – засияли ровным розовато-оранжевым светом отраженного тепла. Никакого собственного теплового излучения у обоих объектов не наблюдалось. Штурман, посверкивая злыми глазами, на секунду замолчал, и навигатор-три задал неожиданный вопрос:
– Ты запись движения этого… «камушка» вел?..
– С какой стати?.. – изумился Ширяев. – И как вообще можно записать наводку в шлейфе?!
– Да почему ты решил, что это наводка?.. – чуть повысил голос Семушкин.
– А что это может быть еще? – немедленно откликнулся штурман. – Это пятно наблюдается только на экранах штурманской и навигаторской панелей, остальные мониторы его… игнорируют! Из чего я делаю закономерный вывод, что это наводка в шлейфе!!! А наш умница электронщик утверждает, что со шлейфом все в порядке!!!
И штурман с возмущением уставился на командира.
Однако Семушкин не обратил внимания на его праведное возмущение.. Он вдруг вспомнил о подписанной адмиралом Кузнецовым шифрограмме и у него от волнения даже ладони вспотели. Но усилием воли он заставил себя успокоиться.
– А может быть, объект виден только на этих экранах, потому что их шлейф более чуток? – И, не дожидаясь ответа штурмана, Семушкин быстро прошел к своему месту и включил командирскую панель управления. Едва экран монитора затлел зеленоватым светом, его пальцы пробежали по клавиатуре, а затем он повернул к себе микрофон внутренней связи:
– Командир вызывает службу электронного обеспечения!
– Старший лейтенант Степанцов слушает! – немедленно раздался в Главном центре управления глуховатый, слегка раздраженный голос начальника службы электронного обеспечения.
– Какое разрешение установлено на шлейфе обзорных экранов центра управления?!
– Двадцать две тысячи точек на квадратный сантиметр, – последовал немедленный ответ Степанцова.
– Можно увеличить разрешение этого шлейфа, так чтобы стали видны объекты с поперечным сечением в три километра?..
После секундной паузы последовал не слишком уверенный ответ:
– Попробуем…
Несколько минут на обзорных экранах Главного центра управления ничего не происходило, и Семушкин нетерпеливо проговорил:
– Ну что там у вас?..
– Заканчиваю перепрограммирование шлейфа, но… сечение оптоволокна маловато, возможны «сколы» по краям изображения.
– Мне достаточно будет половинного изображения в центре экранов.
– Получите, командир!.. – глухо проворчал Степанцов.
Изображение на больших обзорных экранах дернулось, экраны отразили абсолютную черноту, а затем вновь показали звездное небо, только теперь их края где-то на треть замутились переливающимся туманом. Зато рядом с яркой искоркой Пасифе, сияющей в центре правого экрана, появилась еще одна искорка.
Несколько секунд в центре управления «Северного сияния» царило молчание, вся вахта смотрела на эту проявившуюся звездочку, а затем раздался пораженный голос Ширяева:
– Но это же невозможно!..
Видимо, так же думали и остальные вахтенные офицеры, и только командир корабля действовал решительно и быстро. Его пальцы забегали по клавиатуре и на экране монитора начал появляться текст:
«На директиву штаба Космофлота от восемнадцатого марта восемьсот тридцать второго года.
Командир транспортного корабля «Северное сияние», навигатор-три Егор Семушкин штабу Космофлота Земного Содружества.
Следую по спрямленному маршруту Пояс Койпера (Цербер) – Земля. Подъем над плоскостью эклиптики составляет шестьсот тысяч километров в сторону Полярной звезды. Пересек орбиту Юпитера сто шесть часов назад (время стандартное). В тысяче двухстах проекционных километрах от Пасифе обнаружил не зафиксированный ранее объект. Наибольшее поперечное сечение объекта – три километра, собственного излучения не имеет. Объект движется по траектории, противоречащей физическим законам Солнечной системы, в сторону Юпитера.
В соответствии с вашей директивой начинаю сопровождение объекта на расстоянии двести сорок тысяч километров.
Навигатор-три Семушкин Е.И.».
После удара по клавише пересылки информации Семушкин снова наклонился над микрофоном внутренней связи:
– Командир вызывает коннект-узел!
– Лейтенант Гоуд слушает, господин командир!
– Я только что переправил вам текст сообщения для штаба Космофлота. Обеспечьте срочную связь с Землей и дождитесь ответа из штаба. Ответ немедленно доложите мне!
Главный штурман «Северного сияния» недоуменно повернулся в сторону командира корабля, но спросить ничего не успел.
– Корабль меняет курс! – жестко проговорил навигатор-три, обежав глазами Главный центр управления и остановив свой взгляд на главном штурмане корабля. – Мы следуем за обнаруженным объектом. Господин штурман, рассчитайте траекторию разворота и переходные ускорения. Ближе двухсот сорока тысяч километров к объекту не приближаться. На новый курс ложиться без дополнительной команды!
Развернувшись в кресле, Семушкин снова подвинул к себе гибкую подводку микрофона внутренней связи.
– Командир вызывает службу электронного обеспечения!
– Старший лейтенант Степанцов слушает! – немедленно отозвался Олег.
И тут навигатор-три резко изменил тон разговора:
– Слушай, Олег Николаевич, я знаю все твои трудности, но необходимо прямо сейчас наладить постоянную запись поведения этого… спутника Пасифе. Мы будем некоторое время следовать за ним, а когда вернемся на Землю, с нас обязательно потребуют запись этого следования. И запись должна быть… очень четкой! Желательно вести ее с трех-четырех точек…
– Командир, я не могу вывести в пространство автономные камеры… – Степанцов решился перебить командира, полагаясь на предложенный тем доверительный тон разговора. – У меня нет ни одного исправного носителя! Вы же знаете, последний вышел из строя еще у Плутона!
– Я разрешаю тебе взять оба челнока…
– А кто на них пойдет?.. Я же не могу выпустить их в автоматическом режиме!..
– У тебя двое… – начал Семушкин и тут же перебил сам себя:– Ах да, они же не умеют управлять челноками!.. – и после секундного раздумья добавил: – Хорошо, устанавливай свою аппаратуру, а людей я подберу. Когда все будет готово?
– Минут в… двадцать управлюсь, – твердо ответил Степанцов.
Командир отключил связь с электронщиками и тут же проговорил в микрофон:
– Второй пилот и пилот-стажер должны немедленно явиться к командиру корабля! Повторяю, Антонио Суджо и Вячеслав Мальков должны немедленно явиться к командиру корабля.
Семушкин еще не успел отодвинуть от своих губ губчатый шарик микрофона, как за его спиной раздался чуть дрожащий голос стажера:
– Пилот-стажер по вашему приказанию прибыл!..
Снова развернувшись в кресле, навигатор-три пристально посмотрел на курсанта.
– Ты с выпускного курса, значит, налет на стандартных челноках у тебя должен быть часов двести… – не то спросил, не то констатировал Семушкин.
– Триста двадцать стандартных часов! – бодро уточнил Слава.
– Одиночные полеты были?..
– Пятьдесят шесть часов!..
– Хорошо, – кивнул навигатор-три, – отправляйся на первую причальную палубу. Как только Степанцов закончит монтаж своей аппаратуры, выйдешь в пространство. Держаться будешь слева от корабля, больше чем на три-четыре километра не удаляйся: твое дело – держать одинаковые с «Северным сиянием» скорость и направление. Связь я выведу прямо сюда.
Он еще раз внимательно посмотрел на стажера и переспросил:
– Все понял?
Тот в ответ молча кивнул.
– Тогда отправляйся!
Мальков развернулся и быстро покинул центр управления. И почти сразу же через другой шлюз в центр вошел Антонио Суджо.
Навигатор-три заговорил, не дожидаясь доклада офицера о прибытии:
– Господин второй пилот, «Северное сияние» меняет курс. До подхода Звездного патруля мы будем следовать за открытым нами неизвестным объектом. Вам надлежит проследовать на вторую причальную палубу и вывести в пространство челнок с установленной на его борту записывающей аппаратурой. Будете держаться в пределах двухкилометровой зоны справа от корабля, согласовывая с ним скорость и направление движения… Вопросы есть?
– Как долго продлится патрулирование? – спросил Суджо.
Семушкин помолчал, а затем со вздохом ответил:
– Это зависит не от нас… Как только нас сменит патруль, мы пойдем дальше старым курсом.
– Понял… – вздохнул вслед командиру второй пилот.
– Ну раз понял, выполняй…
Суджо кивнул и последовал за Мальковым.
Через пятнадцать минут по внутренней связи почти одновременно поступили доклады с бортов еще не стартовавших челноков:
– Челнок-один к вылету готов…
– Челнок-два к вылету готов…
Командир корабля пробежал пальцами правой руки по клавиатуре панели управления, проверяя готовность маленьких корабликов, и скомандовал:
– Челнок-один, челнок-два – старт!
Спустя несколько секунд на обоих обзорных экранах появились темные силуэты стартовавших челноков. Они зажгли бортовые огни и быстро разошлись в стороны. Скоро их совсем не стало видно, и только яркие спаренные желто-зеленые огни показывали их местонахождения.
Навигатор-три повернулся в сторону штурманской панели, собираясь узнать, как идет дело с расчетом новой траектории полета, но в этот момент раздался вызов по внутренней связи:
– Коннект-узел вызывает командира!
Семушкин повернул микрофон к себе:
– Слушаю вас, лейтенант Гоуд.
– С Земли получен ответ на ваше сообщение.
Семушкин тяжело вздохнул:
– Сейчас возьму сеть-очки… – но из кресла подняться не успел, Гоуд проговорил скороговоркой:
– Сообщение не зашифровано, вывожу его на ваш монитор.
Навигатор-три тронул сенсор на панели управления, переводя связь на экран монитора, и по экрану побежали быстрые строки:
«Командиру транспорта «Северное сияние, навигатору-три Семушкину, штаб Космофлота Земного Содружества.
Ваше сообщение получено. К вам направляются два дежурных звездолета Звездного патруля – «Вихрь», класс ГК-малый, и «Буран», класс ГК-малый. Расчетное время прибытия первого – шестьдесят два часа тридцать минут, второго – шестьдесят восемь часов двенадцать минут. Прошу до прибытия указанных звездолетов сопровождать обнаруженный объект, не пытаясь вступить с ним в контакт и не производя никаких телеметрических исследований, кроме оптических наблюдений. Объект может быть опасен!
Командующий Космофлотом Земного Содружества адмирал Кузнецов».
– О-па! – изумленно воскликнул Семушкин, прочитав сообщение штаба Космофлота. Вахтенные офицеры невольно посмотрели в сторону командира, и тот вынужден был пояснить:
– Нам на подмогу направляют два ГК-малых!
– Не может быть! – снова вырвалось у штурмана. – Два перехватчика класса «Глубокий Космос» из-за этого сумасшедшего «камушка»?!
– Выходит так!.. – протянул навигатор-три.
Спустя несколько минут по всему объему транспорта пророкотал голос Главного компьютера корабля:
– Внимание! По счету ноль корабль меняет траекторию полета. Тяговые ускорения три и две десятых g, две и пять десятых g. Члены команды, не занятые на вахте, и пассажиры должны занять личные противоперегрузочные ячейки. Начинаю отсчет: сто… девяносто девять… девяносто восемь… девяносто семь…
Со счетом «ноль» «Северное сияние» вздрогнул – включились двигатели главного привода, и корабль, сойдя с трассы следования, начал едва заметно отклоняться вправо. Спустя несколько минут это отклонение стало весьма заметным, желтоватая искра Пасифе начала медленно перемещаться к левому краю правого экрана и подниматься вверх. Вместе с ней перемещался и ее странный спутник.
Через час Пасифе расположилась почти точно по курсу транспорта и начала медленно приближаться. Расстояние между спутником Юпитера и транспортом медленно сокращалось, а непонятный «камушек», теперь ясно видный на всех экранах центра управления, продолжал держаться в тысяче четырехстах километрах от Пасифе, буквально зависнув на одном месте, и удерживаемый там неизвестными силами. Собственного излучения у него по-прежнему не было, а значит, двигательной установки он не имел!
Наконец расстояние между странным объектом и «Северным сиянием» достигло установленного командиром транспорта – двести сорок тысяч километров. Главный привод корабля смолк, вспомогательные двигатели затормозили его, уравняв скорости Пасифе и «Северного сияния». Штурман ввел в Главный компьютер корабля задание, в соответствии с которым «Северное сияние» должен был автоматически удерживаться именно на таком расстоянии от преследуемого астероида.
В таком состоянии полет продолжался около часа, после чего нетерпеливый штурман поднял голову от панели управления и спросил:
– Мы что, так и будем тащиться следом, ничего не предпринимая?!
У Семушкина и самого чесались руки поближе познакомиться с этим странным объектом, ну хотя бы провести лазерное сканирование его поверхности. Однако он хорошо помнил предупреждение штаба Космофлота и не желал рисковать ни кораблем, ни находящимися на нем людьми. В конце концов у него в руках был всего-навсего транспорт, безоружный, с достаточно слабой тягой и довольно потрепанным корпусом! Так что навигатор-три стойко проигнорировал вопрос-требование своего штурмана, а буквально минуту спустя раздался голос навигатора-стажера с первого челнока. Обратился он совсем не по уставу, но на это никто не обратил внимания:
– Командир, наблюдаемый объект меняет форму!..
– Поясните!.. – немедленно откликнулся Егор Ильич.
– Он начал… вытягиваться в сторону Юпитера…
– Суджо, – голос навигатора-три чуть дрогнул от возбуждения, – вы можете подтвердить информацию стажера?..
– Пожалуй… – не слишком уверенно откликнулся второй пилот, – но изменения незначительны, так что, возможно, это кажущееся изменение, наблюдаемое за счет собственного вращения объекта.
Семушкин наклонился над клавиатурой и быстро настучал вопрос для корабельного компьютера:
«Прошу на основании ведущейся записи сделать заключение о наличии у наблюдаемого объекта собственного вращения».
Ответ последовал спустя минуту:
«Собственного вращения у наблюдаемого объекта нет».
«Чем можно объяснить происходящие изменения формы объекта?»
Прежде чем выдать ответ на этот вопрос, компьютер просчитывал ситуацию почти две минуты. А потом…
«Экстраполяция происходящих с объектом изменений позволяет предположить:
1. Объект вытягивается в сторону Юпитера за счет энергии приливного движения его недр, находящихся в вязком состоянии. Однако в данном случае это маловероятно, так как объект имеет небольшой собственный объем и находится на значительном удалении от крупных звездных и планетарных масс.
2. Объект находится в процессе наружного почкования».
Навигатор-три несколько раз прочитал ответ компьютера, а затем, чувствуя себя полным идиотом, опустил пальцы на клавиатуру:
«Есть основания считать объект живым существом?»
Практически сразу же последовал ответ:
«Для идентификации природы объекта не хватает данных. Предлагаю провести биосканирование объекта, для чего сократить расстояние до восьмидесяти тысяч километров».
«Нет… – подумал Семушкин, – торопиться мы не будем… В конце концов через каких-нибудь шестьдесят часов здесь будет Звездный патруль, так что с обследованием «камушка» вполне можно обождать!»
В этот момент последовал вызов командира из кают-компании. Семушкин включил внутреннюю связь, и тотчас в центре управления раздался начальственный баритон профессора Клота:
– Господин навигатор-три, почему вы отклонились от курса?..
Семушкин наклонился над микрофоном внутренней связи и как можно тверже ответил:
– Корабль выполняет задание штаба Космофлота Земли!
– Господин навигатор, ну что вы… э-э-э… сочиняете, какое такое задание может дать вашему транспорту штаб Космофлота?!
– Господин профессор, – сдерживая себя, проговорил Егор Ильич, – я, к счастью, не обязан давать вам отчет в своих действиях…
– Но вы обязаны как можно скорее доставить нас на Землю, а не бродить неизвестно зачем вокруг Юпитера! – возмущенно перебил его бывший руководитель экспедиции на Цербер. – Будьте уверены, я доложу о ваших… э-э-э… скитаниях немедленно по прибытии!
– Да хоть самому председателю Высшего Совета, – гаркнул в ответ Семушкин, – а сейчас не мешайте мне работать!
Одним движением он отключил внутреннюю связь и, чуть подумав, нажал блокиратор внутренней связи. Теперь при вызове центра управления с любого модуля внутренней связи, расположенного вне помещений управления кораблем, на экране модуля высвечивалась надпись: «Командир корабля и команда заняты, просьба не отвлекать их от работы!»
А навигатор-три тем временем снова связался со старшим лейтенантом Степанцовым:
– Олег Николаевич, как идет запись?
– Отлично! – немедленно откликнулся тот. – Челноки разошлись оптимально, так что мы вполне сможем построить объемное изображение… Собственно говоря, суммирование съемки уже идет.
– И что, уже можно что-то посмотреть? – заинтересовался командир.
– Конечно… Сейчас я перешлю готовый кусок на вашу панель управления.
Спустя несколько секунд на экране командирского монитора возникла четкая картинка звездного неба, на фоне которого ясно выделялась желтая, величиной с горошину сфера Пасифе, а рядом с ней, казалось, на расстоянии вытянутой руки, виднелась крошечная, но уже имевшая объем капля неизвестного астероида.
Несколько секунд Семушкин вглядывался в эту розовато-желтую каплю, а затем, прикинув время записи, запустил хронометр воспроизведения в масштабе один к десяти.
Картинка немедленно пришла в движение. Стало заметно собственное вращение Пасифе и странное колебание ее спутника. У навигатора-три создалось впечатление, что наблюдаемый астероид «сомневается»: продолжать ли ему свое движение в сторону Юпитера или развернуться в другую сторону. А минут через пятнадцать он действительно начал медленно менять свою форму, вытягиваясь по оси Пасифе – Юпитер, будто бы его растягивала сила гравитации гигантской планеты.
Когда обработанная часть записи закончилась и картинка снова остановилась, Семушкин ясно увидел тоненький поясок, окружающий вытянутый кончик астероида, и в его голове мгновенно всплыла фраза, написанная компьютером несколько минут назад: «На объекте происходит процесс наружного почкования». Это действительно было похоже на отделяющуюся от материнского тела почку!
Семушкин медленно повернул к себе микрофон внутренней связи:
– Олег Николаевич, это все?..
– Да, пока все… Я могу выдавать вам каждый получасовой кусок записи, правда, мне понадобится еще минут десять на сведение и форматирование. И… хорошо бы подойти поближе… хотя бы еще на тройку сотен километров – запись стала бы объемнее и можно было бы попробовать вычленить детали.
– К сожалению, мы не можем этого сделать… – медленно проговорил Семушкин, не отрывая глаз от застывшего изображения. – Ладно, жду следующий кусок.
Переведя монитор в режим ожидания, навигатор-три снова взглянул на обзорные экраны. Там картина практически не изменилась – Пасифе все так же висела прямо по курсу корабля, а рядом с ней светилось розовато-желтое пятнышко неизвестного астероида.
Спустя несколько минут на экране командирского монитора появился сигнал вызова со второго челнока. Семушкин включил связь.
– Командир!.. – раздался взволнованный голос второго пилота. – Разрешите мне приблизиться к объекту, похоже, от него отделился осколок!
– Даже если это и так, – стараясь быть спокойным, отозвался Семушкин, – не вижу причин приближаться. Или вы считаете необходимым гоняться за каждой попадающейся в пространстве песчинкой?.. Оставайтесь на прежнем курсе!
– Понял, господин навигатор-три!
Связь прервалась, а Егор Ильич вдруг подумал: «На таком расстоянии и в самом деле будет трудновато следить за осколком. Хотя вряд ли он далеко отойдет от… материнского тела. Если бы было можно включить сканирование или хотя бы простую локацию!..»
Он снова переключил связь на службу электронного обслуживания.
– Олег Николаевич, как идет запись?..
– Нормально, – несколько удивленно ответил старший лейтенант, – а вас что-то беспокоит?..
– Да, – нехотя подтвердил Семушкин, – сейчас Антонио сообщил, что от объекта отделился осколок…
– Отделился, – спокойно подтвердил Степанцов, – он сейчас движется впереди основной массы.
– Так он на записи виден?!
– Вполне. Я запись веду в ультрафиолетовом диапазоне, и сам астероид, и его осколок в этой области излучают сильнее всего.
– Вот как?! – удивленно переспросил навигатор-три. – А ну-ка посмотрим на это… хм… безобразие в ультрафиолете!
Пальцы командира корабля пробежали по клавиатуре панели управления и на обзорных экранах появилась несколько другая картина. Звездное небо изменилось – некоторые звезды потускнели, другие вспыхнули ярче, появились звезды, ранее бывшие невидимыми, но самое главное, Пасифе стала значительно менее яркой, а вот сопровождавший ее астероид превратился в звезду второй звездной величины. И рядом с ним возникла крошечная звездочка, которую раньше вообще не было видно. При этом расстояние между астероидом и его осколком увеличивалось прямо на глазах.
Навигатор-три, не отрывая глаз от обзорных экранов, включил связь с челноками и быстро проговорил:
– Челнок-один, челнок-два, переведите наблюдение за объектом в ультрафиолетовый диапазон!
И почти тут же раздался возглас штурмана:
– Ну вот, теперь эта кроха движется, нарушая все законы звездной механики!
И действительно, крошечный осколок с большой скоростью удалялся от отбросившего его астероида по довольно замысловатой дуге в сторону, противоположную Юпитеру. Словно гигантская планета, вместо того чтобы притягивать осколок… отталкивала его. При этом осколок старательно обходил Пасифе на высоте не менее двухсот километров от поверхности спутника Юпитера.
Семушкин быстро набрал вопрос для Главного компьютера корабля:
«Прошу оценить массу и траекторию движения отделившейся от наблюдаемого объекта части».
Компьютер готовил ответ не менее десяти минут, и то, что он наконец вывел на экран, было весьма расплывчато:
«Масса объекта-2, исходя из обычного состава космических тел пояса астероидов, может достигать шести тонн. Движение объекта-2 не подчиняется действующим в Солнечной системе законам, что должно свидетельствовать о наличии у объекта-2 автономной двигательной установки. Поэтому рассчитать стабильную орбиту объекта-2 не представляется возможным».
«Ну это уже совершенный бред! – невольно подумал Семушкин, прочитав ответ Главного компьютера. – Наличие работающей двигательной установки определяется очень просто – по остаточному тепловому излучению, а здесь его нет!»
И тут он остановил сам себя – ведь и астероид, по свидетельству штурмана, и отделившийся от него кусок, это он видел сам, двигались, безусловно, самостоятельно. Так что вывод компьютера был вполне обоснован и логичен… Но тогда получалось, что «Северное сияние» встретил… управляемые или… самоуправляющиеся космические аппараты, неизвестные на Земле!!!
«Совершенный бред! – невольно повторил командир транспорта. – Не бывает космических кораблей, способных оторвать от себя кусок с помощью… почкования!.. Или… бывают?!»
Навигатор-три совершенно другими глазами посмотрел на обзорный экран. Объект-2, как назвал осколок компьютер, обошел Пасифе и теперь с огромной скоростью двигался по странной, совершенно невозможной для обычного небесного тела Дуге. Он словно бы обходил «Северное сияние», собираясь зайти транспорту в тыл! Семушкин вновь повернулся к панели управления и вызвал оба челнока.
– Прошу все внимание сосредоточить на осколке астероида. Приказываю разойтись в стороны еще на пятьдесят километров и вести его съемку!
Челноки немедленно выполнили приказ, и вдруг Семушкин заметил, что объект-2 замедлил свой полет, словно бы оценивая маневр маленьких корабликов, сопровождавших «Северное сияние». Впрочем, эта неуверенность длилась недолго, через две-три минуты осколок снова набрал прежнюю скорость, так что уже ни у кого не могло остаться сомнений – этот кусок астероида, безусловно, имел собственную тягу. Тягу, принцип которой не был известен людям!
В течение последующих трех часов полет оторвавшегося осколка продолжался все по той же дуге, однако расстояние между ним и «Северным сиянием» постепенно сокращалось. Транспорт продолжал следовать за Пасифе и словно приклеившимся к спутнику Юпитера астероидом с работающими на холостом ходу двигателями главного привода, готовыми бросить старый корабль прочь от любой внезапно возникшей опасности. К концу третьего часа полета осколок стал все заметнее сваливаться в сторону «Северного сияния», как будто собираясь выйти на круговую орбиту, хотя было очевидно, что корабль не может являться центром притяжения для столь крупного метеорита.
Тем не менее спустя еще пару часов осколок оказался всего в тысяче километрах от транспорта. Теперь его можно было тщательно рассмотреть. Осколок был похож на обычный хондритовый метеорит, только очень крупный, он имел собственное небольшое вращение, словно бы специально для того, чтобы дать рассмотреть себя со всех сторон.
Около получаса Семушкин не сводил глаз со своего необычного соседа, успев за это время десяток раз его осмотреть. Ничего примечательного в осколке не было – обычный тривиальный метеорит. Вот только двигался этот метеорит в пространстве, как управляемый космический аппарат, и потому командир «Северного сияния» пристально вглядывался в его поверхность, пытаясь уловить хотя бы намек на двигательную установку. Однако такого намека не было – камень был однообразно бесформен, изъеден космосом, лишен собственного излучения… мертв. И только многочисленные крупные хондры, разбросанные по всей поверхности обломка, вдруг показались Егору Семушкину странно пристальными, темно поблескивающими глазами или линзами неведомых оптических приборов, тщательно изучающих его транспорт, выискивающих его слабые места!
Метеорит сделал около сотни оборотов и вдруг снова резко изменил орбиту. Теперь он неспешно двинулся прямо к кораблю. Спустя двадцать секунд в Главном центре управления «Северного сияния» раздался безразличный голос Главного компьютера:
– Внимание! Метеоритная опасность! Корабль сблизился с астероидом массой шесть и две десятых тонны на недопустимо близкое расстояние. Прошу принять решение: отойти от астероида на безопасное расстояние или уничтожить астероид ударом антиметеоритной защиты!
«Ба! – мелькнула в голове навигатора-три мысль. – А ведь я совсем забыл об энергетическом экране!»
Обычно во время метеоритной атаки компьютер включал экран антиметеоритной защиты или выполнял маневр расхождения без запроса, самостоятельно. Но в данном случае имелись возможность выбора и время для принятия решения. Потому компьютер и предложил принять решение человеку… командиру.
«Ну что ж, посмотрим, как ты, малютка, сможешь увернуться от энергетического удара!»
Пальцы командира «Северного сияния» запорхали над клавиатурой панели управления, и на экране появилась строчка приказа:
«Поставить энергетический экран напряженностью, достаточной для уничтожения астероида».
В носовой части корабля выдвинулась антенна эмиссионного излучателя, и сервопривод, управляемый компьютером, развернул ее в направлении приближающегося осколка. Через мгновение кончик антенны затлел рубиновой звездочкой, а спустя еще несколько секунд он взорвался аннигиляционной вспышкой. Балласовое зеркало излучателя швырнуло высвобожденный сгусток энергии в сторону поблескивающего хонд-Рами астероида, но тот и не подумал маневрировать. Он словно обычный мертвый камень врезался в ревущее ядерное пламя и… Это крошечное солнце внезапно угасло, как будто стужа космического пространства накрыла его своим ледяным покрывалом.
В следующее мгновение компьютер повторил атаку, однако и на сей раз разряд угас, едва коснувшись поверхности астероида, как будто его мертвая громадина всосала в себя этот чудовищный вал энергии.
Командир корабля и вахтенные офицеры, наблюдавшие эту невероятную картину, буквально оцепенели, а расстояние между транспортом и посверкивающей хондрами глыбой сократилось уже до пятисот километров.
В это мгновение навигатор-три, словно очнувшись, быстро развернулся к панели управления и набрал новую команду:
«Выполнить маневр расхождения с астероидом».
И сразу же появилась слабая боковая тяга – «Северное сияние» начал медленно разворачиваться кормой в сторону приближавшегося астероида. И повторяя маневр корабля, зеркало эмиссионного излучателя также пришло в движение, сохраняя свою направленность. В следующее мгновение новый шквал огня метнулся в сторону плывущей к кораблю каменной глыбы. И снова вахтенная команда замерла, не отрывая глаз от обзорных экранов, ожидая, что астероид не выдержит наконец разницы температур, что его поверхность оплавится, а внутренность закипит, разрывая каменную громаду на множество мелких частей, неопасных вольфрамкерамической обшивке корабля.
Однако и эта атака кипящей плазмы была поглощена мерцающей поверхностью астероида, а немедленно вслед за этим шеститонная каменная громадина, словно сорвавшись с некоей гигантской пращи, рванулась в сторону неторопливо разворачивавшегося транспорта и, в мгновение ока преодолев оставшиеся триста километров, с колоссальной силой врезалась в решетчатую консоль, служившую опорой правому двигателю главного привода корабля.
Удар был сокрушительный. Тысячетонный корабль содрогнулся, а изуродованную ферму вырвало из корпуса и отшвырнуло в сторону. Беспорядочно кувыркаясь, мотая обрывками кабелей и шлангов, она уплывала к Пасифе, унося на себе покореженный двигатель. На мониторе командирской панели управления ярко-красным шрифтом выкинулась информация о полученных кораблем повреждениях, а роботы-ремонтники сразу же приступили к ликвидации образовавшейся пробоины. Впрочем, повреждения были не столь уж и велики, если не считать потери двигателя, уменьшившей мощность главного привода транспорта ровно наполовину.
Но разгром транспорта на этом не закончился! Соприкосновение с фермой послужило неким катализатором, вызвавшим странную и страшную реакцию в самом астероиде. Огромная каменная глыба вдруг прорезалась змеистыми трещинами, и скрытая внутри нее жуткая сила в мгновение ока вырвалась наружу, буквально разметав астероид на два-три десятка осколков. И полет этих осколков был отнюдь не хаотичен – вопреки всем законам физики почти все они устремились к поврежденному кораблю. Даже те, что были вроде бы отброшены от него в прямо противоположную сторону, описав короткие, словно бы разгонные дуги, также направились к беззащитному транспорту.
Первый осколок вскользь прошелся по корпусу «Северного сияния», буквально содрав с него обе антенны дальней связи, а затем вдруг остановился и неожиданно растекся темной, маслянисто поблескивающей лужей вокруг третьего аварийного люка. Второй, просвистев вдоль борта, ударил в зеркало антенны эмиссионного излучателя, и на корпусе корабля вспух огненный цветок аннигиляционного взрыва, испепеливший двенадцатимиллиметровые вольфрамкерамические плиты внешней обшивки и модифицированную полиольсталь внутренней. В носовой части корпуса «Северного сияния» образовалась дыра Диаметром больше четырех метров. Ее края были оплавлены, так что зарастить эту пробоину не было никакой возможности.
Еще двенадцать мощных ударов сотрясли транспорт от искореженного носа до обезображенной кормы. Семи осколкам Удалось пробить обе обшивки корабля в разных местах и намертво застрять в корпусе. Несколько более мелких осколков, срикошетив от выдержавшей удар вольфрамкерамической обшивки, ушли в пространство и… начали разворот для новой атаки!
Спустя пару минут застрявшие в корпусе осколки астероида стали вдруг размягчаться, оплывать, продавливаться сквозь проделанные ими же рваные дыры, пока наконец не провалились внутрь корабля. Оказавшись внутри, они снова принялись трансформироваться, превращаясь в странные, жутковатого вида существа, напоминающие гигантские черепашьи панцири на шести коротких лапах. Прямо в пластины панцирей были впаяны большие дымчатые кристаллы, поблескивающие, словно некие неживые глаза. Одна же из глыб развалилась на два-три десятка частей, из которых сформировались точно такие же монстры, только значительно меньших размеров. Через пятнадцать минут по обездвиженному, умирающему земному кораблю поползли чужеродные создания, выжигая для себя путь сквозь уплотненную полиольсталь переборок!
Вспомогательные двигатели транспорта почему-то еще продолжали работать, но теперь они уже не ориентировали корабль в пространстве, а бездумно вращали изуродованную груду металла, пластика, стекла и керамики, в которую этот корабль так быстро превратился.
А десяток самых крупных осколков астероида, разойдясь в стороны от уничтожаемого транспорта, принялись кружить вокруг искореженного корпуса, словно высматривая для себя некую особо ценную добычу!
Антонио Суджо и Вячеслав Мальков, наблюдавшие за атакой на «Северное сияние» из своих челноков, в первый момент после столкновения транспорта с астероидом буквально оцепенели. Однако их бездействие длилось совсем недолго – спустя несколько секунд в шлемофоне стажера раздался выкрик Суджо:
– Слава!.. Нам надо срочно возвращаться! Может быть, мы сможем подобрать кого-то из оставшихся в живых!!!
Однако в ответ он услышал неожиданно спокойный и рассудительный голос стажера:
– Нет! Нам не стоит этого делать!.. Посмотри внимательно – во-первых, повреждения корабля весьма значительны, так что вряд ли кто-то уцелел, во-вторых, возле корабля видны осколки астероида, и их орбиты таковы, что наводят на мысль о… патрулировании…
– Какое патрулирование!!! – буквально взвыл в ответ второй пилот «Северного сияния». – Неужели ты считаешь, что эта каменюка не… самый обыкновенный булыжник?! Просто ребята что-то перемудрили с управлением, вот и врезались в астероид!..
– Ты был невнимателен, Антонио, – по-прежнему спокойным, рассудительным голосом отозвался Мальков, – я прекрасно видел, как «Северное сияние» ставил энергетический экран! Я насчитал четыре сброса с антенны! Если астероид смог выдержать энергетическую атаку такой мощности, значит, это не просто… «каменюка»!.. Кроме того, после взрыва осколки этого астероида приобрели странные орбиты. Невозможные орбиты!.. Да и удары обычных каменных обломков такого объема вряд ли смогли бы до такой степени развалить корабль! Нет, здесь все не так просто! Надо хотя бы немного понаблюдать за тем, как будут разворачиваться события, и приближаться к кораблю только в случае полной уверенности, что там есть кого спасать!.. Иначе мы рискуем подставить под удар и свои челноки!
Суджо тяжело дышал, не в силах хотя бы немного успокоиться, но возражений против доводов Малькова у него не было. И все-таки он не мог оставить последнее слово за стажером:
– Хорошо… Ты оставайся на своем месте, а я подойду к «Северному сиянию» поближе. Если кто-то выжил, он постарается выйти на обшивку, мы – их последняя надежда. А с такого расстояния мы можем их не заметить.
Не дожидаясь возможных возражений со стороны Малькова, Антонио включил двигатель и двинулся к медленно вращавшемуся корпусу транспорта. Вячеслав Мальков остался на прежней орбите, внимательно наблюдая за своим товарищем.
Но прав был именно Суджо – внутри разбитого планетолета еще оставались живые люди!
Центр управления, запрятанный в самой середине корабля, практически не пострадал. Аварийное освещение, заливавшее неярким, чуть синеватым светом ставшее вдруг крошечным помещение, позволяло вполне четко видеть и черные, мертвые дисплеи панелей управления, и голубовато-белую поверхность больших обзорных экранов, похожих на блеклые бельма незрячих глаз. Плоскими масками белели неживые застывшие лица навигатора-три, штурмана и его ассистента. Люди замерли в неподвижности, неспособные понять, что же такое произошло с их кораблем, каким образом, какими непонятными силами всего за десяток минут он был практически полностью уничтожен!
Наконец командир корабля пошевелился в своем кресле и, оторвав взгляд от обзорных экранов, взглянул в темный провал дисплея навигаторской панели. Затем, словно что-то вспомнив, он тронул пару сенсорных переключателей и не совсем уверенно пробежался пальцами по клавиатуре. Секунду спустя экран дисплея засветился, и на нем проступила ярко-красная надпись:
«Энергообеспечение центра управления осуществляется по аварийной схеме, связь с Главным компьютером корабля установлена. К работе готов».
И тут же раздался глухой, хриплый голос Олега Ширяева:
– Что будем делать, командир?..
– А вот сейчас и посмотрим, что мы можем сделать… – негромко пробормотал Семушкин, выводя на экран дисплея первую задачу Главному компьютеру:
«Прошу произвести обзор технического состояния корабля с указанием повреждений и местонахождения людей».
На экране во всю его длину проступил контур первой палубы транспорта, а под ним побежали быстрые строки:
Выведено из строя без возможности автоматического восстановления:
силовое энергетическое обеспечение палубы,
бытовое энергетическое обеспечение палубы,
все виды связи,
все стационарные антигравитационные установки,
обе челночные причальные палубы,
энергообеспечение палубы в аварийном режиме невозможно без вмешательства специалиста,
обшивка корабля нарушена локально в трех местах,
автоматическое заращивание обшивки невозможно,
потеря воздуха восемьюдесятью тремя процентами объема палубы,
лифтовые шахты перекрыты полностью,
межпалубные люки перекрыты полностью,
коммуникационные шахты перекрыты полностью…
Чем дальше знакомился командир транспорта с выводимой на дисплей информацией, тем больше мрачнел. Контур палубы постепенно заливался красным, показывая невозможность существования на этой территории земной жизни. Только два небольших помещения проступили голубым, показывая, что корабельная автоматика успела загерметизировать их и сохранить внутри этих помещений воздух.
И вдруг лицо навигатора-три застыло, на экран монитора выскочила очередная строка сообщения Главного компьютера:
«На первой палубе корабля обнаружено три биологически активных объекта массой пять-шесть человеко-стандарта».
«Три биологически активных объекта?! – изумленно подумал Семушкин. – Три… живых существа размером с шесть человек каждое?! Да что же это такое может быть?!»
В груди командира транспорта просквозило холодком ужаса, однако этот холодок не помешал ему продолжить диалог с компьютером:
«Каким образом биообъекты попали на корабль, каков их метаболизм, каковы способности к перемещению?»
На дисплее немедленно появился ответ:
«Способ появления биообъектов на корабле не определяется, метаболизм биообъектов не определяется, объекты подвижны, цель передвижения объектов не определяется».
«Каковы направление и скорость перемещения объектов?»
«Объекты перемещаются зигзагообразно со средней скоростью пешехода, в местах их соприкосновения с переборками корабля фиксируется повышение температуры, превышающее точку плавления полиольстали…»
«Шесть тысяч градусов?! – снова изумился Семушкин. – Но каким образом?!»
И почти сразу же в его голове вспыхнула жуткая догадка:
«Они что-то ищут! Что-то ищут! Но… кто это?! И откуда они взялись на «Северном сиянии»?!»
А его пальцы уже выводили на экран новый запрос:
«Прошу указать на схеме местоположение этих биообъектов и направление их перемещения».
В сплошной красноте схемы вдруг возникли три черные точки. Эти странно неторопливые точки перемещались в лишенном воздуха и тепла пространстве палубы с убийственной уверенностью и методичностью, оставляя за собой черный пунктир уже пройденного пути!
«Да, – снова возникла у командира корабля прежняя мысль, – они что-то ищут…» Но после десяти-пятнадцати секунд наблюдения за этими странными точками… за этими невероятными живыми существами, обитавшими… перемещавшимися в чистом вакууме космоса, он вдруг подумал:
«Да ведь они попросту… прочесывают корабль! Они ищут… нас – хозяев корабля!»
Он автоматически нажал клавишу окончания диалога, и почти сразу же схема первой палубы «Северного сияния» и сопровождавший ее текст сжались в маленький прямоугольник и ушли в правый верхний угол дисплея, а вместо них развернулась схема второй палубы и под ней начал появляться новый текст:
Выведено из строя без возможности автоматического восстановления:
силовое энергетическое обеспечение палубы,
бытовое энергетическое обеспечение палубы,
дальняя и ближняя внешняя связь,
причальная палуба,
энергообеспечение палубы осуществляется в аварийном режиме, имеющийся резерв рассчитан на сорок часов,
стационарные антигравитационные установки работают в аварийном режиме,
обшивка корабля нарушена локально в одном месте, автоматическое заращивание обшивки невозможно, потеря воздуха тридцатью двумя процентами объема палубы…
Да, Семушкин и сам отлично видел, что красноты на этой схеме было гораздо меньше, но она присутствовала на месте коннект-узлов дальней и ближней связи, обеих энергоподстанций и единственной на этом уровне причальной палубы. Навигатор-три тяжело вздохнул – именно на этой палубе оставался последний челнок.
Главный корабельный компьютер продолжал выводить информацию:
«Сохранность жилых помещений – семьдесят шесть процентов. На палубе лоцируется двенадцать биологически активных объектов стандартной человеческой массы каждый. Девять объектов пассивны, три активно перемещаются…»
«Прошу расположить указанные биообъекты на схеме», – приказал навигатор-три, и на голубом фоне уцелевшей части палубы возникло двенадцать красных точек. Три точки неподвижно зависли в пятиугольнике Главного центра управления, четыре – в кают-компании, две – в одной из кают, отданных ученым, возвращавшимся из экспедиции. Одна точка довольно быстро перемещалась по главному вестибюлю палубы – человек, по всей видимости, бежал в сторону Главного центра управления. Еще две точки перемещались по одному из боковых служебных вестибюлей к центру управления, но шли гораздо медленнее.
«Пассажиры!» – вспомнил Семушкин, и его рука непроизвольно поднялась в попытке отключить блокиратор внутренней связи, но он тут же понял, что это бесполезно – внутренняя связь все равно не работала. К тому же, чтобы помочь пассажирам, надо было сначала выяснить, в каком состоянии находится планетолет и какими ресурсами обладает команда.
Схема второй палубы и текст под ней также сложились в небольшой прямоугольник, который расположился рядом с первым, а на экране появилась схема третьей палубы транспорта. И сразу же стало ясно, что эта палуба пострадала сильнее всего. Появившийся контур схемы немедленно залило красным, и из этой красноты сразу же вынырнуло около трех десятков черных, неторопливо перемещающихся точек. А под схемой побежали быстрые строки:
Выведено из строя без возможности автоматического восстановления:
силовое энергетическое обеспечение палубы,
бытовое энергетическое обеспечение палубы,
аварийное энергообеспечение палубы,
все виды связи,
стационарные антигравитационные установки,
все индивидуальные антигравитационные установки,
обе челночные причальные палубы,
энергообеспечение палубы в аварийном режиме невозможно,
обшивка корабля нарушена в четырех местах, автоматическое заращивание обшивки невозможно,
потеря воздуха всем объемом палубы,
лифтовые шахты перекрыты полностью,
межпалубные люки перекрыты полностью,
коммуникационные шахты перекрыты полностью…
Информация продолжала поступать на дисплей, но Семушкин уже не обращал на нее внимания. Было совершенно ясно, что третья палуба, тридцать процентов объема транспорта, полностью потеряна, а именно на третьей палубе находился ремонтный комплекс с запасом ремонтных комплектов и складские помещения с остатками дубль-оборудования. Это значило, что восстановить хоть что-то собственными силами возможностей не было!
И тут внимание командира корабля вновь было привлечено к выводимой на дисплей информации. Огненно-красные строчки пульсировали:
На палубе лоцируется тридцать два биологически активных объекта, три объекта объемом пять-шесть человеко-стандартов, остальные объемом от семи десятых до пяти десятых человеко-стандарта каждый.
Навигатор-три откинулся на спинку кресла и задумался:
«Так… И что же у нас получается? Из восемнадцати человек, бывших на корабле, в живых осталось четырнадцать, из которых двое находятся в пространстве и с ними потеряна связь. Погибли скорее всего оба связиста в коннект-узле и оба механика, которые находились в ремонтном комплексе на третьей палубе. Значит, к центру управления направляются старший лейтенант Степанцов, его ассистент и трюм-мастер. Корабль разбит полностью, своей тяги не имеет, и управлять им нельзя. Ремонт своими силами мы сделать не сможем… И самое главное – на корабле неизвестно откуда появились какие-то странные… биообъекты, комфортно чувствующие себя и в открытом пространстве разбитых помещений корабля. Правда, об этих непонятных, невероятных… существах пока можно было не думать – неизвестно, удастся ли им пробраться в сохранившиеся помещения второй палубы корабля и смогут ли они существовать в земных условиях? Что касается людей… Пожалуй, вернее всего будет собрать их всех в каком-либо одном помещении… А может быть, и не стоит… Но тогда необходимо будет снабдить их индивидуальной связью и… И что еще?..»
Он машинально посмотрел на наручный хронометр, судя по его показаниям, до прибытия первого из патрульных кораблей оставалось еще больше пятидесяти часов…
Навигатор-три развернулся в кресле лицом к штурману корабля и его ассистенту, замершим на своих местах. Оба ходили с ним к Плутону уже четыре раза, он считал, что на них обоих можно положиться в любом, самом непредвиденном случае.
И вот этот случай наступил.
Семушкин поднялся из кресла.
– Господа офицеры, вы видели, что наш корабль был атакован астероидом… Вернее, обломком астероида, отделившимся от основной массы непонятным образом. На наших глазах произошло очень много совершенно невероятных вещей, но обдумывать их причину мы будем позже. Сейчас наша задача – сохранить выживших людей и дождаться прибытия направляющихся к нам патрульных перехватчиков. Еще три члена команды направляются к Главному центру управления, но дожидаться их мы не будем.
Он посмотрел в глаза ассистенту штурмана.
– Артур, возьмешь три «Эха». Одно себе, одно отнесешь в кают-компанию – там находятся четверо наших пассажиров. Еще двое остались в каюте профессора Яшека, третий аппарат отнесешь им. Если они захотят, проводишь их в кают-компанию. Затем проверишь, в каком состоянии находятся оба коннект-узла. Войти внутрь ты не сможешь, но хотя бы посмотришь, что там творится, и снимешь данные телеметрии. Посмотрим, вдруг все-таки можно будет наладить дальнюю связь.
Исакян, уже поднявшийся из своего кресла, кивнул и направился к правому шлюзу. Рядом с пластиковым наличником входного люка располагался небольшой шкаф, в котором хранился аварийный комплект Главного центра управления. Открыв сухо щелкнувшие дверцы, ассистент штурмана достал с верхней полки три миниатюрных индивидуальных переговорных устройства «Эхо» и тут же прицепил одно из них на стоячий воротник своего комбинезона, сунув крошечную таблетку телефона в ухо. На черном ободке «Эха» мягко засветилась багряная точка, показывая, что устройство активировано. Два других аппарата Исакян аккуратно уложил в нагрудный карман и приложил ладонь к идентификационной пластине люка. С тихим всхлипом шлюз открылся, и Семушкин вздохнул с облегчением – хотя пневматический привод шлюзовых затворов питался от автономных емкостей со сжатым воздухом, командир до последнего момента опасался, что они окажутся запертыми в Главном центре управления.
Ассистент штурмана выскользнул в главный вестибюль, а навигатор-три повернулся к штурману.
– А теперь я, Олег, отвечу на твой вопрос. Сделать мы вряд ли что-то сможем – ты сам видел, что корабль разбит практически полностью…
