X. Пещера Ваир-хана
1.
Скала в форме воловьего рога действительно торчала из озера, видимая издалека. Но на ее траверз выйти не удалось. Километрах в пяти-шести от предполагаемого местоположения пещеры скалы подступали близко к воде. Узкая полоса галечного пляжа усыпана глыбами – завал не сплошной, но технике не пробиться.
Гамаюн задумался. Случайность? Каприз природы? Или онгоны предусмотрели вариант атаки на гусеничных и колесных машинах?
Ясно одно – камни в этом положении лежат долгие годы.
Вариантов оставалось два – или идти на разведку и вероятный приступ в пешем порядке, или расчищать дорогу. Весьма шумно расчищать – некоторые многотонные обломки без взрывчатки с места не сдвинешь. Не исключено, что и у входа в пещеру потребуются взрывные работы. Едва ли онгоны после визита Ваир-хана не обезопасили себя от лихих налетов.
– Вася, остаешься за старшего, – сказал подполковник Скоробогатову. – Маленькие валуны оттаскивайте тросами, большие взрывайте. К вечеру дорога должна быть расчищена. Ткачик! Отбери группу пятнадцать человек – и к пещере, на разведку. Я иду с вами. Посмотрим, что к чему. Полчаса на сборы.
Пейзаж вокруг дышал миром и спокойствием. Волны ласково лизали берег – безветрие. Крохотный ручеек, почти пересохший, журчал, едва видимый сквозь береговую гальку. Вода в нем оказалась прозрачная и горько-соленая… Озером проплыла стайка тюленей – непуганные, они удивленно таращили круглые глаза на странных людей и невиданную технику. Хотелось снять опостылевшую сферу, сбросить все и бежать по линии прибоя, брызгаясь и хохоча как мальчишка.
А убивать и умирать не хотелось.
Но придется.
2.
Дисциплина у нукеров Сугедея царила железная. Приказ десятника – закон. Нарушителям – смерть. Десятники столь же безоговорочно подчинялись сотникам – и так далее, до темников, выслушивавших приказы от самого хана.
Эта жесткая командная иерархия оборачивалась сейчас своей обратной стороной. Никто из тронувшихся в поход почти семнадцати тысяч всадников не смел спросить своих темников – Ваньхе и Угилая – куда и зачем они их ведут. И кто те трое неизвестных, закутанных в длинные накидки всадников, что неотлучно едут рядом с военачальниками. И – самое главное – что думает об этом неожиданном походе хан Сугедей.
Впрочем, кое у кого в голове такие вопросы возникали. Но ненадолго – трое странных всадников зорко следили (не глазами) за моральным духом войска. И вопросы исчезали сами собой, бесследно – приказы исполнялись без особого воодушевления, но неукоснительно.
Шли быстро, с двумя заводными конями каждый. Путь казался прям, как полет стрелы. Острие стрелы нацелилось на Девятку.
3.
Пещеру отыскал сам Гамаюн с Лягушонком и Ткачиком – разбившись на тройки, группа обшаривала окрестные скалы в поисках подходящей под описание расщелины. Вдали громыхало – взрывные работы у Скоробогатова не прекращались.
Вход в пещеру Ваир-хана скрывался на дне вертикально расколовшей гору расселины. Наверху пологие склоны заросли невысоким кудрявым кустарником. Внизу – круто сходились в узенькую, едва протиснуться, щель – которая заканчивалась совсем уж тесным круглым отверстием… Придется все снаряжение снимать, и проползать налегке, потом передавать вниз… – подумал Гамаюн, а вслух сказал:
– Догадайтесь с трех раз, что мне эта пещерка напоминает?
Лягушонок не ответил – подсвечивал внутренность пещеры фонарем. Идеально круглый ход с гладкими стенками, на вид ничего подозрительного.
А Ткачик не поднял глаз, не огляделся по сторонам, не оценил юмор решившего повысить им боевой дух подполковника. Буркнул мрачно:
– …ду она тебе напоминает, что гадать-то… Вторая неделя без бабы – всё ее напоминать будет. Полезли или еще в загадки поиграем?
– Знаешь, мичманом ты куда культурней выражался, товарищ кавторанг… Айдахар тебе в задницу – это ж почти поэзия. И субординацию, опять же, соблюдал… Вот что с людьми делает демократическая уравниловка и отсутствие единоначалия. Дичают. Ладно хоть пальм и прочих деревьев поблизости нет – полный регресс тебе не грозит, дубину и камень (в смысле – автомат и разгрузку) не бросишь и обратно на дерево не полезешь…
Ткачик соизволил-таки улыбнуться:
– Регре-э-э-эс-с-с… На флоте таким словам не учат. На флоте за такие слова бьют в морду. Понял, контрразведка?
– Вах-вах-вах… От кого слышу я речи сии? От капитана Руднева? Или капитана Гаджиева? Или от капитана Гатерраса, на худой конец? Сдается мне, сэр, вы на славном флоте тоже не торпедными атаками командовали…
– Я… – начал Ткачик, осекся и закончил звенящим голосом:
– В пещеру! Быстро!!
Через секунду в них полетели стрелы. И – раздались выстрелы. Стреляли слева и не по ним.
4.
– Слушай и запоминай. Скачешь в крепость Карахара – прямо к железным воротам. Сейчас мир, стрелять в тебя не будут. Отдашь караул-баши вот это, – Пак протянул хайдару конверт из провощенной ткани. – Если что-то пойдет не так, если не сможешь довезти, передашь на словах: два тумена восточных кочевников идут к крепости. Налегке, быстро. Еще одно кочевье адамаров – уже третье – вырезано. Хан разъярен и уверен, что это сделали аскеры Карахара. Его воины не будут препятствовать пришельцам с востока. Хан принял их послов и разрешил проход через свои земли. Повтори.
Хайдар – парнишка пятнадцати осеней – повторил все, сжато и точно.
– Скачи, – сказал Пак. – Если выполнишь все – долга твоего отца больше нет.
Парнишка ускакал – быстро, одвуконь. Но как он ни спешил, путь ему предстоял длиннее, чем идущим на Девятку туменам. Пак еще раз посмотрел на карту – кочевье, где шел разговор, городок и примерное местоположение туменов представляли собой вершины сильно вытянутого прямоугольного треугольника. Мятежные нукеры Сугедея должны были пройти длинный катет, хайдар – гипотенузу. Примерно два дня конного пути. Если вестника ничто не задержит, шанс успеть есть – войско, даже налегке, движется медленнее одинокого всадника. А если задержит?
Пак прикинул скорость машины, скорость всадников, запас бензина – до точки перехвата горючки должно хватить. А вот отрываться придется на кошкиных слезках.
Он достал из-под заднего сиденья длинный сверток, развернул промасленную ткань. Изготовил пулемет к стрельбе, положил под рукой гранаты. Белая «четверка» завелась с полоборота и покатила степью – быстро, но аккуратно, объезжая сурчины и рытвины. Рисковать поломкой сейчас Пак не мог.
Брошенные верблюды проводили машину меланхоличным взглядом.
5.
Багира увидела врагов неожиданно, изучая скалы в бинокль – один из камней ожил, двинулся, и оказался человеком в сером халате. Второй, третий… Еще двое слева… Люди переставали двигаться – и тут же сливались со скалами. Маскировался противник, кем бы он ни оказался, идеально.
Она тихонько свистнула, подзывая двух бойцов своей тройки. Подползли, залегли рядом. Услышать и увидеть их не могли – дистанция метров триста пятьдесят, и не похоже, что у противника есть оптика. И подкрадывались они не к тройке Багиры – к расщелине, где предположительно был командир со своими спутниками.
Когда один из серых людей приподнялся, натягивая лук, Багира не стала медлить и выпустила по нему первую очередь. Ее соратники присоединились.
6.
Стрела звякнула о сферу. Гамаюн ответил короткой очередью. Стрелок, не успевший спрятаться за камень, замер с нелепо расставленными руками.
– Отставить пещеру! – рявкнул подполковник. – Втроем не будем соваться!
Ткачик не стал настаивать – бил короткими очередями по появляющимся на короткие мгновения лучникам. Без особого результата – но и те не успевали взять верный прицел. Было их десятка два, и Стрел Грома они не боялись – грамотно использовали преимущества численности и позиции. Стрельба группы Багиры с фланга тоже не пугала неведомых стрелков. На нее они не отвечали – далеко, дистанция для луков недосягаемая.
Мощные луки вместо дротиков-джеридов стали для подполковника сюрпризом – и неприятным. От нескольких первых попаданий их спасли лишь сферы и бронежилеты. Сейчас в бою установился некий статус-кво – Гамаюн надеялся, что ненадолго. Остальные тройки наверняка в темпе выходили на ударные позиции и скоро лучникам придется туго.
Подполковник слегка ошибался. На ударные позиции выходили не только его тройки – сотни нукеров тоже.
7.
Багира, долго не стрелявшая, прицелилась и саданула из подствольника в тщательно выбранную точку. Взрыв. Грохот. Нависшая часть скалы рухнула, похоронив нескольких лучников. Маленький успех в не слишком удачно протекавшем бою…
Рядом изредка стрелял из СВД Лягушонок – и пока ни разу не промахнулся. Бил точно в середину лба, под нижний край показывающихся над камнями шлемов. Лучники быстро уловили его тактику – и стреляли залпами, по двадцать-тридцать человек сразу. Но – отдавали за каждый залп одну жизнь.
Взрывы за спиной продолжались – все эти четыре часа оставшаяся позади техника отчаянно пробивалась сквозь каменные завалы.
Их оставалось семеро и боезапас был на исходе, когда подошло подкрепление – посланные Скоробогатовым двадцать человек. За каждого убитого бойца Отдела степняки платили двадцатью, а то и тридцатью своими – но такой размен их вполне устраивал. Сейчас, по прикидкам Гамаюна, против них выступало до тысячи лучников – и регулярно подходили подкрепления, заменяя убитых. Недостатка в стрелах, судя по интенсивности стрельбы, напавшие тоже не испытывали. Единственное, что с легким стрелковым оружием удавалось сделать – это не подпускать их близко. Не дать сойтись в рукопашной. И – вход в пещеру остался за Отделом.
Несмотря на сумятицу боя, внутрь горы они слазили. Результат нулевой – узкий ход закончился глухим обширным залом. Задняя стена была подозрительно гладкой и ровной. Явно искусственная и даже на вид куда моложе окружающих скал.
Но попыток пробиться внутрь они не предприняли. Открывать сейчас второй фронт стало бы безумием. Конечно, в гладкой степи они легко бы перестреляли противника, не подпуская на полет стрелы. Но известно давно: горы – место коварное, уравнивающее силы. Оружие железного века на равных тягается здесь с оружием века атомного.
Гамаюн и Ткачик совещались, укрывшись за большим обломком скалы.
– Точно тебе говорю – она! – сказал Ткачик. – Камуфляж, волосы рыжие… Мелькнула и пропала. Кому еще?
– Это не онгоны и не их глинолицые полицаи, – не сдавался подполковник. – Или какие-то союзники восьмипалых, или кто-то пытается повторить авантюру Ваир-хана. Откуда у них Милена?
– Да какая разница? Точно она. Захватили в бою, выменяли, купили… Так что подумай, стоит ли использовать артиллерию. Может ночью, аккуратно, разведгруппой?
– Нет, – жестко сказал Гамаюн. – Если мы их до ночи отсюда не вышибем – все козыри останутся у них на руках. Сам видишь – ребята куда как хваткие. Подползут, затеют рукопашную и задавят числом. А отходить на чистое место нельзя. Не хочу я им отдавать ход в пещеру. А Милена… С какой стати держать пленную на передовой? Если даже она – давно переправили в тыл. Ничего, сейчас дотянут провод – и удивим их немного. Покажем, что такое стрельба с закрытых позиций.
Радиосвязи не было, даже со Скоробогатовым. В эфире – сплошные помехи. Гамаюн сильно подозревал, что это дело восьмипалых рук обитателей пещеры.
8.
Их оставалось пятеро.
Всего пятеро – и еще трое сейчас вели нукеров очередного владыки, решившего создать очередную империю в Великой Степи. Всего пятеро – и глинолицые рабы, неспособные драться насмерть, ибо и без того давно умерли.
У них не было дома – песок времени давно засыпал его. Осталось лишь это огромное, прорытое за века убежище под скалами. Они были стары – так стары, что не помнили, когда и зачем родились – и родились ли вообще.
У них не было оружия – души врагов стали недоступны им. А то, что осталось, создавалось не как оружие, и предназначалось для иных дел. К примеру, установка, убившая айдахара Хаа и уничтоженная им, служила всего лишь для бурения туннелей и шахт в неподатливых скалах. И даже это не-оружие использовать было крайне опасно – для онгонов.
Враги пришли к порогу их убежища – сильные и безжалостные. Пока что враги стреляли друг в друга, но вполне могли договориться.
А у них не было ничего – но и страха не было тоже. Восьмипалые онгоны не умели бояться. Они просто готовились к битве. В которой могли погибнуть – это их не пугало. Или победить – это их не радовало.
Час битвы близился. Но готовились к ней не все онгоны.
Один готовился к иному.
9.
Зрелище получилось эффектное.
Снаряды терзали древние горы. Горы содрогались от боли и отвечали градом камней, рушащихся вниз. Камни катились к озеру. Камни давили лучников. Огненный вал – осторожно, чтобы не задеть своих – приближался. Лучники гибли десятками, но ни один не бросил позицию и не побежал. Сбежавших ждало кое-что похуже быстрой и милосердной смерти от падающих глыб.
Зрелище получилось эффектное, но Гамаюн не обольщался. Боезапас таял, а противник вполне мог иметь в рукаве еще несколько козырей.
Увидев поднявшуюся над содрогающимися скалами фигуру, подполковник сразу скомандовал “Отбой!” в телефонную трубку. В руке у вставшего под обстрелом человека Гамаюн заметил комбинированный знак перемирия – надломленное копье с привязанной белой тряпкой. Любопытно. Степняки белый цвет как приглашение к переговорам не употребляли никогда.
Тишина повисла над скалами и озером.
Зловещая тишина.
