Глава 27
Сказ о тоске болотной
Оскаленные драконьи морды, сработанные из того же металла, что и высоченный забор, даже не шелохнулись, когда мурлюкский летательный объект, едва не касаясь брюхом верхней кромки ограды, ушел через неодолимую для простого смертного границу. Приближение нашего летуна заставило их повернуться, демонстрируя упрятанные в пасти жерла огнеметных установок. Но то ли система опознания «свой — чужой» дала сбой, то ли самозваная Повелительница древнейших обитателей этого мира скомандовала пропустить давно поджидаемых гостей на ту сторону Тына, но пасти как ни в чем не бывало захлопнулись, прожектора драконьих глаз потухли, и головы развернулись в изначальное положение. Однако в этот раз нам не суждено было покинуть земли Гуралии. Точно спохватившись, хранитель Кичевани лег на крыло, резко сбрасывая скорость и по инерции разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
— Куда?! — отчаянно взмолилась Маша. — Куда же ты?!
Но крылатое чудовище молчало, словно отродясь не обладало умением связно выражать мысли.
— Он дальше не полетит, — печально вздохнула Делли, гладя по волосам своенравную принцессу, досадливо закусившую губу и в отчаянии сжавшую маленькие кулачки. — Сама же видела, идолы железные огнем не плевались, стало быть, команда им на то была. Не зря, видать, колдунья нас хитрой каверзой на ту сторону подманивала. Наверняка западню умыслила.
Вероятно, Делли была права. Сообразив после трюка с зеркалами, что уловка не возымеет желаемого действия, коварная волшебница изменила тактику, и вместо того, чтобы скрыться с добычей за Тыном, начала кружить по Гуралии, оставляя весточки и силясь перехватить ее высочество, как говорится, не мытьем, так катаньем. Пожалуй, сейчас она была очень близка к цели. Окажись на месте нашего дракона более сговорчивый звероящер, и вероятно, мы бы уже имели возможность горевать по поводу вторжения в воздушное пространство Затынья. Но тут Повелительница драконов допустила ошибку, перенеся свой опыт управления послушными мурлюкскими тварями на их своенравных родственников. Союзное нам чудовище не желало рисковать головой даже ради несравненной грусской принцессы. А потому сейчас дракон шел на снижение, выискивая среди лесистых холмов и покрытого чахлым кустарником подола место для удобной посадки.
— Приземляемся, — сообщила Делли, указывая на голый склон довольно высокого холма, помнящего еще те времена, когда древние горы с презрением взирали на прилепившиеся далеко внизу облака.
— Но почему?! — выскакивая из ротаборной башни и бросаясь к драконьей морде, в голос закричала принцесса, готовая залепить клыкастому монстру оплеуху. — Почему ты повернул?
— Она манит, — выстреливая между полуоткрытых челюстей длинным языком, прошелестел ящер, заставляя вздрогнуть окрестные деревья. — Манит, точно бездна, в которую хочется падать, сложив крылья. Каждый волен жить и волен умирать. Но умерший уже не волен ничего.
— Оставь его, Маша. — Делли мягко привлекла девушку к себе. — Он поступил правильно. Недостойно рисковать судьбой тех, кто вызвался помогать тебе ради призрачного успеха.
— Но без риска успех недостижим! Ни призрачный, ни какой иной, — гордо вздернув подбородок, парировала принцесса.
— Риск есть убогий сын неумения фейских теней здраво мыслить и тонко чувствовать, — расправляя крылья, высказался дракон и, не прощаясь, взмыл в небо.
— По-моему, он обиделся, — глядя вслед монстру, проговорил я.
— Ага, — отслеживая полет зубастого философа, недобро процедил Вадим Злой Бодун Ратников, — ну и типа с этой обиды дальше мы пойдем пешком. Спасибо родине за этот светлый день!
Как ни крути, могутный витязь был прав. Отсюда до наших коней было сотни три километров по прямой, а то и более.
— Ну и че? — Вадим повел плечами, разминаясь. — Чё дальше-то в натуре делать будем?
— Отдыхать, — коротко отчеканила фея. — Сейчас всем нужно прийти в себя и собраться с мыслями.
— А дальше?
— Придется идти к Тыну и пытаться найти какую-нибудь лазейку, — подтвердила опасения витязя фея.
— Я думаю, за лазейкой дело не станет, — опускаясь в траву, устало хмыкнул я. — Если Повелительница драконов действительно заинтересована заманить нас в свои владения, наверняка она сделает все возможное, чтобы мы не застряли на границе.
— Так-то оно, конечно, так, — продолжая нежно поглаживать всхлипывающую принцессу, вздохнула Делли. — Но колдунья желает видеть на той стороне не всех нас, а только Машу. Поэтому возле Тына ожидаются весьма занятные встречи.
— Дойдем, увидим, — устало бросил я, прикрывая глаза. — Во всяком случае, другого плана все равно нет.
Отдаленные лягушачьи переговоры вкупе с назойливо жужжащей мухой, явно поставившей целью истоптать свою жертву, как табун мустангов прерию, вернули меня к осязаемой реальности, увы, несовместимой с приятной дремой под ласковым солнцем.
— Что за жизнь, — приподнимаясь на локте, пробурчал я, оглядываясь.
Чуть поодаль на расстеленном Вадюнином плаще, свернувшись калачиком, сладко почивала принцесса, вконец измотанная ночным увещеванием дракона и неудачами последних часов. Рядом с ней, прислонясь спиной к кривой сосенке, сидел Вадим. Голова витязя свесилась на грудь, и мерное дыхание свидетельствовало о том, что сон неумолимо смежил и его веки. Однако грозный «мосберг», лежащий на богатырских коленях Злого Бодуна, по-прежнему был крепко зажат в мощных ладонях, наводя на мысль, что стоит нештатному звуку вклиниться в идиллическое многоголосие, и от мирного сна не останется и следа.
Чуть поодаль от вымотанных странствием людей над костерком колдовала фея, поворачивая на вертеле нечто, еще недавно бороздившее небесные просторы, судя по всему — дикую утку. Увидев мою заспанную физиономию, она кивнула и невольно улыбнулась.
— Ну что, господин одинец, сладко ли почивали?
— Ага, — отгоняя прилипчивые остатки сна, кивнул я. — Тут все тихо?
— Да уж куда тише, — хмыкнула Делли. — Только вот ты похрапывал.
— Да? — Я удивленно поскреб щетину. — Ну, извини. Ладно, схожу поищу воду. Судя по лягушачьим серенадам, она должна быть где-то неподалеку.
— Сходи, — согласилась фея. — Если чистая, набери во флягу.
— О чем речь, — принимая из рук феи оплетенную кожаными ремнями бутыль, лениво бросил я и начал спускаться вниз по склону.
…Вода обнаружилась быстро. Значительно быстрее, чем ее обнаружил я. Стоило мне ступить шаг с подножия холма на поросшую жухлой травой равнину, и созерцаемая глазами твердь предательски расступилась под ногами, на поверку оказываясь самым что ни на есть мерзким болотом. «Воду заказывали?» — сплевывая, пробормотал я, уходя по пояс в густую, точно заплесневевший кисель, жижу.
— Бляха-муха! Что ж оно так везет-то? — Стараясь не слишком шевелиться, я через плечо поискал глазами ветви растущих на твердом берегу кустарников и, сделав три глубоких вздоха, чтобы успокоиться, рывком вцепился в одну из них, поворачиваясь на месте и уходя в трясину по грудь. — Ни хрена! — вцепляясь в куст, как в последнюю надежду, процедил я. — Прорвемся!
Слава богу, куст не подвел. Корни его крепко впились в каменное нутро холма, давая мне возможность, перебирая руками, выползти на сушу. Хотя вид, надо сказать, у меня при этом был соответствующий, и радостный хохот лягушачьего племени свидетельствовал о том, что ничего потешнее им не приходилось видеть. Впрочем, полагаю, приземлись наш дракон не на холм, а в низину, и зрелище у местного населения было бы еще забавнее.
— Это мы хорошо попали, — обводя взглядом окрестности, продолжил я разговор сам с собой. — Пожалуй, надо проверить, где эта чертова топь заканчивается.
Мое возвращение затянулось. Встревоженная долгим отсутствием соратника Делли разбудила Вадима, и его трубный глас возвестил всем обитателям холма от мала до велика, что друзья уже тревожатся о судьбе пропавшего следознавца. Что ж, мне было чем их порадовать, что я и сделал, появившись перед ошеломленными взглядами, видимо, уже давно проснувшихся спутников.
— Братья и дружина, — опираясь на ствол выломанного молодого деревца, с пафосом в голосе объявил я, — пеший поход отменяется. Мы на острове.
— Ты че, Клин, приболел? — с подозрением глядя на измазанного в подсохшей грязи боевого товарища, напряженно поинтересовался Вадюня.
— Мы на острове, — отметая его слова, как несостоятельные, повторил я. — Вокруг трясина.
Солнце еще стояло высоко, но все попытки при свете отыскать хоть какое-то подобие тропки, были обречены на неудачу. Да и откуда взяться тореному пути, когда ничего разумнее лупоглазых квакушек в округе не наблюдалось. Должно быть, много тысяч лет назад загулявший из северных далей ледник, наткнувшись на каменные стены гуральского кряжа, растаял, превратив холмы в острова, и с тех пор зацветшая заболоченная равнина отнюдь не была вожделенным местом для разумных тварей. Впрочем, памятуя нездоровую страсть мурлюкских банкиров ко всему мутному и болотистому, не приходилось сомневаться, что в самом скором будущем окрестные трясины станут объектом пристального внимания жаболюбивых захребетников.
Однако сидеть на острове, дожидаясь, пока железный забор сам придет в эти забытые богом края, было не слишком разумно, тем более, если верить россказням Ученого Кота, времени для пребывания на столь экзотическом курорте у нас попросту не оставалось. Еще чуть-чуть, и помолвку Маши с Элизеем можно считать расторгнутой в связи с эмиграцией последнего в мир грез.
И все же наши поиски были тщетны. Конечно, оставался шанс снарядить за подмогой Делли, как мы помним, умеющую перемещаться в воздухе при помощи врожденных магических сил. Но, во-первых, где было искать эту самую подмогу? До Бослица конным ходом примерно день пути, а ближе ничего похожего на сколь-нибудь крупный населенный пункт не наблюдалось. Насколько могла затянуться подобная спасательная экспедиция, оставалось только гадать. Во-вторых, имелся вполне реальный шанс, что, огорченная отсутствием дорогих гостей, Повелительница драконов решит проверить, куда это мы девались в самый неподходящий момент? Не хватало еще, чтобы в отсутствие Делли на установленный нами маяк приперся очумелый мурлюкский драконоид с группой поддержки.
Смирившись с нереальностью этого плана, мы выдвигали и раз за разом отбрасывали все новые варианты, один экзотичнее другого: от движения по болоту на плоту, собранном из местных чахлых сосенок, до буксировки феей своеобразных водных лыж с нашей троицей. Лыжи предполагалось изготовить из скатерти, той самой, которая дорога. Вначале, припомнив, что у нас имеется столь ценный волшебный агрегат, я было воспрял духом, но, увы, радость моя оказалась преждевременной. Более чем на сто метров чудодейственная скатерть не раскладывалась. Конечно, можно было рискнуть, добравшись до конца волшебного пути, попробовать сложить скатерть и бросить ее дальше, однако оставался невыясненным вопрос, в какую сторону двигаться. Где заканчивается эта проклятая топь?
В безрадостной суете подошел к концу первый день робинзонады, и, сгрудившись у костра, мы поминали недобрым словом не поддающихся заклинаниям комаров и продолжали, хотя больше по инерции, разрабатывать варианты спасения наших душ и, разумеется, тел.
— Завтра поутру, — вещала Делли, — я попробую облететь болото. Где-то же оно должно заканчиваться! Буду держаться повыше, и если вдруг увижу дракона, стрелой примчусь к вам.
— Разумно, — кивнул я. — А мы с Вадимом покуда соберем что-то вроде плота и понесем его по скатерти. Когда дойдем до края дороги, переходим на плавсредство, складываем скатерть и бросаем ее дальше. Затем снова плот на плечи и вперед! Вадюнь, как ты думаешь, удастся нам при помощи твоего харлужника1 плот собрать?
— Огонь, — невпопад произнес могутный витязь, отрешенно глядевший сквозь пламя костра на черную болотистую равнину.
— В каком смысле огонь? — мотнул головой я.
— В натуре огонь! — Ратников вскочил на ноги и вытянул вперед руку, указывая в глубь топи. — Сами поглядите.
Слабый огонек, какой обычно дает чудом сохранившаяся керосиновая лампа в безрадостные часы отключения электричества, чуть теплился вдалеке, в том месте, где, по моим прикидкам, никаких светилен не предполагалось.
В голову невольно полезли образы, навеянные читанной в детстве книгой «Таинственный остров»: дрейфующий у затерянного посреди океана клочка суши пиратский корабль. Но полно, полно! Какие же пиратские корабли на болотах? И все же огонек, веселый живой огонек, резвился посреди трясины, ничуть не напоминая дохлый убогий свет болотных испарений.
— Надо бы слетать проверить, — напряженно вглядываясь в далекое свечение, проговорила Делли. — Вадим, возможно, это какая-нибудь ловушка. На всякий случай прикрой меня.
Фея, как в былые времена, щелкнула пальцами, и кисти ее рук немедля превратились в своеобразные осветительные приборы, своего рода небольшие карманные солнышки.
— Я сейчас, — заверила Делли, стремительно отрываясь от земли. — Только посмотрю, что там, и обратно.
Полет кудесницы был скор и весьма эффектен. Прорезанная рукотворным сиянием ночная мгла, никогда не ведавшая ползучего электрического света, покорно расступилась, давая нам возможность наблюдать за полверсты от острова какую-то двускатную крышу и башенку с затейливой маковкой, превращавшую обычную на первый взгляд избу в подобие своеобразного дворца. Совершив облет жилища, стремительная, точно подхваченная ураганом колибри, кудесница повернула к нашему прибежищу и уже через минуту была на месте.
— Это дом, — переводя дыхание, сообщила она.
— Да мы уж видели, — пожал плечами я.
— Но дом стоит на воде, — продолжала фея, — и в нем живет девушка.
— Красивая? — ни с того ни с сего брякнул Вадим и тут же осекся. — Ну, типа не корявая там какая-нибудь…
— М-м… красивая, — заверила после секундной задумчивости боевого товарища Делли. — Но, конечно, Машенька, с тобой не сравнить.
— Да мне-то что? — с деланным презрением фыркнула принцесса. — Представляю, какие на болоте красавицы обретаются! Небось кикимора пучеглазая себе у водяного русалочьи чары вымолила. Бр-р, волосья зеленые, кожа холодная, глазенки точно плошки оловянные. — Она была готова и дальше детализировать свое мнение, описывая достоинства местной топ-модели, чтобы наглядно показать тем, кто вдруг еще не понял, что никакого дела до хозяйки невесть откуда взявшегося плавучего домика ей нет. Но у нас-то интерес к этой в высшей мере странной особе все же имелся.
— Маша! Маша! — попытался урезонить я ревнивую девчонку. — Мы же здесь не мисс Гуральские болота выбираем. Нам бы дорогу отсюда найти.
— А вдруг в том домике западня таится? — не унималась грусская красавица.
— А вдруг нет? — парировал я. — Путь к Элизею твоему по звездам исчислять будем?
Напоминание о томящемся в чертоге суженом заставило прелестную спорщицу со вздохом умолкнуть и не открывать рта вплоть до завершения экстремального пробега по болоту при помощи скатерти, наскоро связанного плотика и чьей-то сквозь зубы поминаемой матери.
— Эх! — укорял себя Вадюня, с болью в сердце наблюдая, как зависшая над болотом фея в очередной раз тянет из трясины уже грязную донельзя дорогу. — Что ж я такой лох! У меня же в рюкзаке резиновая лодка осталась. Конкретно горя бы сейчас не знали!
С моим другом можно было не согласиться, но в одном правота его казалась непреложной. Обычная надувная лодка оказалась бы сейчас куда уместнее всех этих магических диковинок.
Как и утверждала Делли, странного вида строение действительно стояло на воде, уходя первой ступенькой крыльца в болотную жижу. Однако ощущение, какое бывает, когда видишь захваченный наводнением дом, отчего-то не возникало. Казалось, этот терем растет из воды, точно кувшинка.
— Заходите, гости дорогие! — радушно приветствовала поздних странников хозяйка, до стука отворяя дверь и кланяясь в пояс.
— И все же это подозрительно, — за моей спиной едва слышно пробормотала Маша, вслед за феей поднимаясь на крыльцо.
— Не желаете ли брусничной настойки или сбитня с дороги? Вот как раз и пирог подоспел, — сияя васильковыми глазами, приговаривала обитательница домика, стеснительно теребя конец длинной русой косы.
Что ж, Машу действительно можно было понять. Вне всякого сомнения, присутствие подобной красотки среди безлюдных болот весьма настораживало. Но более оно наполняло тоской за мужественную часть обитателей этого мира, лишенную столь драгоценного сокровища. Но как бы то ни было, мы переступили порог необычайного жилища, и ровным счетом ничего ужасного не произошло. Хозяйка была рада внезапно объявившимся гостям, пирог вовсе не отдавал тиной, и слизняки не выползали из него на чистый, покрытый белой скатертью стол. Словно так испокон веку было положено, что посреди жуткой непроходимой топи будет стоять затейливый уютный домик с живущей в нем одинокой красавицей, взирающей на мир добрыми, но отчего-то грустными голубыми глазами.
Все время трапезы хозяйка была молчалива, норовя больше выслушивать речи занесенных неведомым промыслом странников, чем рассказывать о себе. Впрочем, о чем сказывать-то, живя среди лягушек, комарья и тины! Однако как бы то ни было, но обещание помочь нам выбраться из родимого глухоманья девушка все-таки дала.
Судя по ощущениям, дело шло к полуночи, единственная весьма широкая кровать была предназначена уставшим гостьям. Я расположился на скамье, подложив под голову свернутый плащ, а внезапно воспрянувший духом Злой Бодун, как истинный кавалер, вызвался помочь хлебосольной обитательнице здешних мест прибрать со стола и вымыть посуду. Теперь из-за полуоткрытой двери неразборчиво доносился их негромкий говор, изредка прерываемый смешками, должно быть, после рассказанных Вадюней анекдотов. Я лежал, пытаясь хоть как-то спланировать акцию проникновения в мурлюкское Затынье и, как назло, не в силах родить сколь-нибудь приличную идею. Оставалась надежда, что полезной информацией снабдит нас болотная дева, но кажется, и само присутствие Железного Тына у родимых трясин было для нее внове. Дремота совсем уж было придавила меня к лавке мягкой лапой, когда сквозь плывущие образы сумеречного сознания неожиданно четко донеслось:
— Поцелуй меня, сокол ясный, — нежно, но требовательно просила молодица.
— Да я ж… ну типа… да я ж… — Ошеломленная тирада закончилась звонким чмоканьем, вероятно, в щеку.
— Да что ж ты, витязь, как дитятко малое! Ты в губы целуй!
«Эк Вадим-то хват! — с завистью вздохнул я, невольно просыпаясь. — Чуть в дверь, а уж девицу захороводил. Впрочем, оно и понятно, такая красотка одна-одинешенька среди трясин. И как только живет, уму непостижимо!» Молчаливая пауза за стенкой вполне недвусмысленно свидетельствовала, что «ясный сокол» Вадим Ратников успешно справляется с возложенной на него миссией. «Минер демографический!» — с завистью пробормотал я, теряя остатки сна и переворачиваясь с боку на бок.
— У-у ё-ё! — Полувыдох-полукрик Вадима разбудил бы меня, даже если бы я дрых сном праведника.
Вскочить с лавки, попасть ногами в сапоги и отыскать лежавшую у печки кочергу было делом нескольких секунд. «Все ж таки кикимора, колдунья болотная! — крутилось в воспаленном мозгу. — Идиотизм, блин печеный! Откуда ж здесь взяться девице-красавице?!» С этой мыслью я выскочил на кухоньку и замер на месте, сжимая в кулаке бесполезную железяку. Вадим Злой Бодун Ратников сидел на полу, отвесив челюсть и тыча куда-то пальцем, явно не в силах вымолвить ни единого внятного слова.
Напротив вышедшего из строя витязя восседала огромная жаба с диадемой на голове.
— Спасибо тебе, добрый молодец, — растягивая в подобие улыбки свою пупырчатую морду, все еще звонким девичьим голоском проговорила квакушка. — Прости меня сердечно за то, что так все приключилось! Спас ты меня, витязь хоробрый, от наговора злой колдуньи, повелевающей зубастыми чудищами, прилетающими с запада.
— Вадь! Вадик! — Я тронул плечо друга.
— К-клин. — Ратников поднял на меня наполненные первобытным ужасом глаза и прошептал извиняющимся тоном: — Я ж ничего! Поцеловал только! А она об пол — бац! И обернулась. Клин, что ж теперь будет?
— Не тужи, мой спаситель, — между тем продолжала зеленобрюхая прелестница. — Я девица не простая, а жабьего царя дочь. Заколдовала меня злая ведьма неведомыми чарами за то, что отец мой не пожелал ей в покорство идти да кровавую дань народом своим платить. Обратила в страшилище, от коего даже лягушки малые прочь скачут да пиявки врассыпную бросаются. Ой! — Она смущенно захлопнула пасть. — Простите, я никого не хотела обидеть. Я, знаете ли, даже начала привыкать к тому, — лягушачью престолонаследницу всю передернуло от омерзения, — образу. Но, в общем, простите, если что. — Она сделала гигантский скачок к выходу, затем вновь поворотилась к нам: — Дверь мне, пожалуйста, отворите! — Я молча сделал несколько шагов и, в сомнамбулическом состоянии сняв засов, выпустил буро-зеленую пленницу из ее темницы. — А насчет обещанной подмоги вы не беспокойтесь, слово мое крепкое, царское. Как я сказала, так и будет. Тут покуда ждите. Не заждетесь.
— Она ушла? — едва не плача, поинтересовался спаситель монаршей особы.
— Ушла, Вадюня, ушла, не беспокойся, — успокоил его я.
— А можно мне пойти спать? — с тоскливой жалобой в голосе вымолвил шокированный витязь. — Можно?
— Да уж сделай милость. — Я протянул Ратникову руку, помогая встать. — Иди вздремни, глядишь, к утру попустит.
Наутро сквозь оконце осиротевшего терема топи смотрелись не менее грустно, чем вчера с берега холма. Уж не знаю, цветут ли здесь орхидеи и вообще, когда наступает пора любоваться красотами здешних болот, но мне, а уж тем более Вадиму, так, похоже, и не оправившемуся от шока, эти милые пейзажи казались одним из самых неудачных творений архитектора Вселенной.
— А где же хозяюшка наша? — оглядывая завещанный нам дом, недоуменно поинтересовалась Делли.
— Она… ушла, — не соврав ни единым словом, брякнул я первое, что пришло на ум.
— Куда ушла? — удивленно спросила фея, бросая то на меня, то на Вадима подозрительные взгляды.
— За спичками, — каменея под взглядом кудесницы, выдавил Злой Бодун. — У нее соль закончилась.
— К соседям, в общем, — вызывая огонь на себя, подытожил я. — Просила до ее возвращения никуда не уходить.
— Да как же такое быть-то может? — не унималась фея, негодуя по поводу того, что ее, вероятно, держали за дуру. — Какие же в этих топях соседи? Откуда им взяться? Сознавайтесь как на духу, куда девушку дели?!
Я уже собрался честно поведать о последствиях тесных контактов могутного витязя с очаровательной представительницей местного населения, как от двери послышалось шлепанье босых ног и простуженное кхеканье. А затем в комнате появилось нечто слабо человекообразное с лысой шишковатой головой, горбом, перепончатыми лапами и длинным, расширяющимся точно весло, хвостом, оставляющим мокрый след на выскобленных половицах.
— Я же говорила! Я же говорила!!! — Маша взвилась с места, с ногами запрыгивая на стол. — Сами видите!
— Да ну что ты, Машенька, — бросилась к ней заботливая воспитательница. — Это же шишига.
— Шишига, — с напором подтвердило существо.
— Тварь, в сущности, безобидная, — пояснила Делли. — Хотя ежели хвостом накроет, нипочем не найдут.
— Не найдут, — опять согласилась пришлая тварь. — Хозяйка сказала, вы тут меня поджидаете.
— Вот еще! — фыркнула юная принцесса, по-прежнему украшая собой столешницу.
— Так я пойду? — Шишига начала переминаться с ноги на ногу, желая развернуться.
— Постойте! Постойте! — Я бросился наперерез. — Вас царская дочь послала?
— Коли я вам не нужна, так и вы мне не нужны, — даже не поворачивая в мою сторону шишковатую голову, процедило ластоногое существо. — Не любо — не слушайте.
Шишига совсем уже было скрылась из виду. Голова ее, вероятно, находилась как раз на том самом мемориальном месте, где произошло чудесное перевоплощение ее хозяйки, когда тварь неведомо отчего замерла, поворотила назад и, высунув морду в дверь, примирительно замотала бугристой башкой.
— Ну коли так, так чего уж! С кем не случается. Понятное дело, с непривычки-то. — Трясинно-бурый взгляд шишиги был обращен на ее высочество, и наши взоры невольно устремились в ту же сторону.
— Да я только подумала, что зря… Это нехорошо получается, не со зла, — удивленно моргая, проговорила королевская дочь.
— Да уж что подумали, то ваше, — перебила Машу болотная тварь. — А вот что у меня, шишиги, извинения попросила, за то и извиняю.
— Я под-думала, — тихо произнесла королевна.
— Попросила, — непреклонно изрекло горбатое существо, хлопая мокрым хвостом по полу и разбрызгивая брызги во все стороны. — А коли я ослышалась, так и пойду.
— Не надо! — абсолютно искренне взмолилась девушка. — Вас хозяйка вывести нас отсюда прислала?
— А я что, о том разве не сказывала? — Шишига подняла одну из своих ласт, пытаясь почесать ею затылок. — Вроде ж сказывала?
— Сказывали-сказывали, — поспешил заверить ее я.
— Ну а коли сказывала, чего ж стоять? Куда вести-то, говорите.
— Полный отстой! — прокомментировал услышанное могутный витязь, качая головой, точно китайский болванчик.
— Нам бы за Железный Тын. — В голосе наследницы грусского престола слышалась просительная интонация, столь несвойственная юной принцессе.
— А на что вам туда? — внезапно хмурясь и поднимая столбом пресловутый хвост, настороженно зашипела шишига.
Я бросил озадаченный взгляд на Делли. Чего мудрить, здешние политические расклады оставались для меня по большей мере загадкой, но реакция болотной твари выглядела недвусмысленно. Все, что было связано с Затыньем, вызывало глухую враждебность у обитателей окрестных трясин. Несомненно, это было нам на руку, оставалось лишь убедить в данном факте столь колоритную подданную его лягушачьего величества.
— Ваше высочество, позвольте, я обрисую ситуацию. — Мое прошение было воспринято благосклонно, и молчаливый кивок очаровательной головки подтвердил испрашиваемое право на ведение переговоров. — Видите ли, уважаемая шишига, дело в том, что Повелительница зубастых чудовищ, прилетающих с запада, коварно похитила жениха грусской королевны. Вот мы и идем освобождать его из лап колдуньи.
— Известная гадюка, — прокомментировала мои слова болотная тварь. — Нашу-то принцессу тоже в страшилище обернула. Спасибо витязю, совлек чары.
— Вы не подскажете, зачем ей понадобилось заколдовывать царевну? — словно между прочим спросил я, по привычке нашаривая оставленный в рюкзаке блокнот.
— Подскажу. Желает гадина все болота под себя подгрести, чтоб опричь иных земель вокруг крепкий острог поставить да на царя нашего ярмо наложить. Желает, чтобы весь жабий народец у нее на службе головы клал. А она на том жировала, силу нелюдскую в угодьях наших таила и кровью мертвых деревов вскармливала.
— Простите, — помотал головой я, — про нелюдскую силу как-то не совсем понятно.
— А и понимать нечего! — точно устыдившись нечаянной болтливости, отрезала шишига. — На той стороне сами увидите. Идемте, чего тут рассиживаться.
С крыльца вдали виднелся наш островок. Если приглядеться, можно было различить и иные холмистые вершины, вырывающиеся к небесам из болотной жижи. Зависший над трясинами рассветный туман уже начинал развеиваться, оставляя после себя едва заметную дымку.
— Куда идти-то? — поинтересовался я, глядя на шишигу, как ни в чем не бывало спустившуюся по ступеням и уже по горло скрывшуюся под травяным болотным покрывалом.
— Увидите, — кратко бросила тварь, с головой уходя под ряску.
— Что увидим? — попробовал крикнуть я ей вслед, но тварь исчезла, не удостоив меня ответом.
— В натуре я чего-то не врубился, а че это было? — вертя головой, пробасил Вадюня. И точно повинуясь его словам, как приказу, ковер буровато-зеленой травы вспорол черный валун, явно предлагая обитателям домика ступить на его бегемотью спину.
— Попробовать, что ли? — не слишком уверенно произнес я, глядя на всплывшую глыбу. — Делли, подстрахуй, если что.
Фея молча кивнула и, взмыв в воздух, зависла над камнем, готовая в любую секунду броситься на помощь незадачливому первопроходцу. Однако ничего подобного не понадобилось. Поверхность камня была мокрой и скользкой, но тем не менее держала крепко. Правда, в тот момент, когда моя нога ступила на валун, под ней явственно послышалось недовольное кряхтенье, но на устойчивости каменюки это никак не отразилось. Более того, впереди всплыла еще одна почти такая же каменная туша, поблескивая на солнце мокрыми боками, покрытыми множеством прилипших зеленых листочков-пятачков. Я перескочил на следующий камень, и впереди всплыл еще один, наглядно демонстрируя беспрерывность тропы.
— Нормально! — Я вскинул вверх большой палец. — Держит!
Мои друзья поспешили ступить на «тропу войны» и вприпрыжку отправиться по ней к далекому Железному Тыну. Бульк — позади нас послышался очень внятный хлюпающий звук, точно кто-то одним глотком опустошил кружку пива. Я быстро оглянулся, торопясь, если что, прийти на помощь соратникам. Но нет, с Машей и замыкающим колонну Вадимом все было в порядке. Лишь первый камень, на который ступили мы, сойдя с крыльца, ушел под воду так же внезапно, как из-под нее появился. Бульк… Скрылся из виду следующий валун.
— Да-а, — только и смог выдавить я, — красиво.
Впрочем, никто и не обещал проезжую трассу от Тына до… Я вновь обернулся, с силой зажмурился и опять раскрыл глаза.
— Делли, а где же избушка?
— На месте, — как ни в чем не бывало заверила фея.
— А почему я ее не вижу? — окончательно расстроился я.
— Потому что не туда смотришь, — насмешливо бросила кудесница, и словно в подтверждение ее слов мелкая болотная пичуга, устав махать крыльями, зависла в воздухе, явно усевшись на воронец незримой крыши.
Путь через болота был долог. Часа полтора под нашими ногами появлялись новые и новые валуны, с характерным звуком исчезающие под водой, стоило нам лишь миновать их. Наконец впереди показался очередной холм, поросший плакучими ивами, свесившими над водой остролистые ветви. Чем был этот остров, берегом или же очередным местом стоянки, оставалось лишь гадать. Но тут из тинистых вод ни с того ни с сего показалась шишковатая башка немногословной проводницы. Нашарив взглядом подопечных, шишига помолчала и сообщила после длинной паузы:
— Пришли.
Мы в недоумении переглянулись. Как ни крути, пропустить такую выдающуюся местную достопримечательность, как Железный Тын, шагая по болотистой равнине, было весьма проблематично.
— Простите, куда пришли? — в недоумении спросил я.
— Куда надо. Отсюда потайной лаз на ту сторону, — сумрачно пояснила болотная тварь. — По нему и пойдете. А напоследок царь наш просил вас услужить да перенести в Затынье четыре короба с жабами.
— У-у-у! — выдохнул Вадюня, чуть не сорвавшись с валуна в болото, но на счастье пойманный бдительной феей.
— Неужели решили дань заплатить? — всплеснул руками я.
— Никакой дани! — гордо отчеканила шишига. — Жабы пойдут по главным городам Затынья, вспарывая себе животы, чтобы все, кто в дальних краях живет, своими глазами увидали, что нет там никакого золота! Нету! И быть не может!
Я молча кивнул, с почтением глядя на нелепое существо, торчащее из заплесневелой воды. Отчаянное намерение самоотверженных жаб можно было назвать бессмысленным, но все же подвигом.
— Так вы короба возьмите, — почти требовательно заявила шишига. — На ту сторону прыгать далеко, квакушки быстро утомятся. А на той стороне вас встретят.
— Ваши люди? — наивно спросил я, кивком изъявляя согласие тащить емкости, набитые самураями-камикадзе.
— Откуда ж люди?! — хмыкнула шишига, головой указывая направление нашего дальнейшего движения. — Встретят.
