Мек для порки
Легенда Батлерианского Джихада
Когда в космопорт Гьеди Первой вернулся бронированный корабль армии Джихада, население встречало его, предвкушая новость о новой великой победе над злодейскими мыслящими машинами. Но лишь взглянув на покрытый вмятинами и обгоревший корпус судна, Вергиль Тантор понял, что оборона колонии Перидот закончилась отнюдь не так, как ее планировали в штабах.
Протолкавшись сквозь плотную толпу, запрудившую подходы к космопорту, Вергиль наткнулся на солдат оцепления: желторотые юные новобранцы и старые ветераны, не годные уже к битвам с боевыми роботами Омниуса. Сердце юного Тантора стучало, как паровой молот.
Мысленно он молился, надеясь, что ничего не случилось с его названым братом Ксавьером Харконненом.
Поврежденный корабль тяжело опустился на причальную площадку словно потерпевшее крушение судно, столкнувшееся с рифом. Двигатели, раскаленные от трения об атмосферу, шипели и стонали, медленно остывая.
Вергиль смотрел на почерневшие отметины на броневых листах обшивки, гадая, какие снаряды и ракеты выпускали злобные машины в доблестных защитников Джихада.
Если бы и он был в их числе! Вергиль тоже мог бы принять участие в сражении. Но Ксавьер — командир боевой группы — всегда сопротивлялся вступлению Вергиля в армию с той же страстью, с какой он воевал с мыслящими машинами.
Когда системы приземления фиксировали огромный корабль, в нижней части корпуса открылись десятки выходных люков. Из них начали выходить младшие командиры, потребовавшие помощи. Из города был вызван медицинский персонал; прибыли также медицинские команды из других местностей и даже с других континентов, чтобы оказать помощь раненым солдатам и колонистам.
На поле были установлены передвижные сортировочные и диагностические пункты. Сначала оказывали помощь военным, так как они добровольно отдавали жизни, жертвуя собой во имя великой битвы, начатой Сереной Батлер. Красно-зеленая форма была запачкана и кое-как залатана; очевидно, у солдат и офицеров не было возможности привести себя в порядок за время долгого путешествия от колонии Перидот. Наемникам помощь оказывали во вторую очередь, вместе с ранеными эвакуированными колонистами.
Вергиль вместе с другими солдатами космопорта бросился помогать раненым; его большие карие глаза тщетно искали человека, который мог бы ответить на главный, мучивший его вопрос: что с сегундо Ксавьером Харконненом? Тревога не покидала Вергиля. Возможно, что все в порядке… но что, если его старший брат был убит в этом героическом походе? Что, если он ранен, но остается на борту, отказываясь от медицинской помощи до тех пор, пока ее не окажут его солдатам? Любой из этих сценариев волне отвечал духу и личности Ксавьера Харконнена.
Вергиль работал уже много часов, не представляя себе, через какой ад пришлось пройти этим воинам Джихада. Потный и уставший, он действовал как автомат, выполняя распоряжения и развозя по местам обожженных, раненых и отчаявшихся беженцев.
Он слышал приглушенные голоса людей, рассказывавших о бойне, в которой была уничтожена, буквально стерта с лица земли эта маленькая колония. Когда мыслящие машины решили присоединить колонию к Синхронизированному Миру, армия Джихада направила войска на защиту Перидота.
Но схватка за колонию оказалась лишь одной из многих в длинной череде битв, состоявшихся за десяток лет, прошедших с того дня, когда Серена Батлер призвала все человечество подняться на борьбу за ее дело — после того как мыслящие машины убили ее маленького сына Маниона — сына Ксавьера.
В наступательных и оборонительных боях обе стороны несли большие потери, но ни одной из них не удавалось добиться окончательной, решающей победы. Мыслящие машины без устали строили новые корабли и производили новых роботов, но людские потери были невосполнимы. Серена произносила зажигательные речи, призывая на борьбу новых добровольцев. На войне погибало так много солдат, что руководство Джихада начало скрывать потери. Война коснулась всех, борьба стала тотальной.
После бойни на Хонру, семь лет назад, Вергиль уже хотел вступить в вооруженные силы Джихада. Он считал это своим долгом, долгом и священной обязанностью человеческого существа, независимо от его родственных связей с Ксавьером и его убитым сыном Манионом. В имении на Салусе родители уговорили сына подождать, ведь ему нет еще и семнадцати лет, но Вергиль не желал слушать никаких доводов.
Вернувшись на Салусу после той битвы, Ксавьер удивил родителей, предложив в виде исключения взять не достигшего призывного возраста Вергиля в армию и начать готовить его к действительной службе. Молодой человек ухватился за эту возможность, не подозревая, что у Ксавьера были на этот счет свои планы. Сегундо Харконнен позаботился о том, чтобы Вергиля определили в тихое место на Гьеди Первой, где он будет заниматься восстановительными работами — и где он будет вдали от реальных страшных схваток с неумолимым машинным врагом.
Вергиль служил на Гьеди Первой уже несколько лет, поднявшись до звания всего лишь второго децеро в строительной бригаде… так и не участвуя в боевых действиях. А в это время Ксавьер Харконнен водил боевые корабли с одной планеты на другую, защищая свободное человечество от механизированных орд вездесущего компьютерного разума Омниуса…
Вергиль перестал считать раненых, перенесенных им за эти часы. Сейчас он, потея в своей зеленой форме, вместе с каким-то гражданским мужчиной несли на носилках раненую женщину, спасенную из ее щитового домика, который сожгли машины в колонии Перидот. Женщины и дети Гьеди-Сити сновали между ранеными, предлагая им воду и еду.
Наконец, когда жаркий день был уже в самом разгаре, радость переполнила грудь Вергиля. В это время он ставил носилки с очередным раненым на площадку сортировочного пункта. Он поднял глаза на корабль и обомлел. От того, что он увидел, у Вергиля захватило дух. У главного трапа вернувшегося боевого корабля он разглядел выделяющегося гордой осанкой офицера, вышедшего из люка судна.
Сегундо Ксавьер Харконнен был одет в безупречно чистую и отутюженную форму со всеми положенными знаками отличия. Безукоризненно сидевшее обмундирование делало Ксавьера похожим на воплощение военного, каким он, собственно, и был до мозга костей. Именно такие командиры воодушевляют своих солдат, вселяют в них уверенность, дают надежду мирному населению и вызывают восхищение у жителей Гьеди-Сити. Страх — это главный враг, враг страшнее, чем мыслящие машины. Ксавьер никогда не давал своим подчиненным повода испытывать страх и неопределенность: да, доблестное человечество рано или поздно выиграет эту войну.
Улыбаясь, Вергиль в первый раз за сегодняшний день облегченно вздохнул. Все сомнения улетучились. Естественно, Ксавьер Харконнен жив. Этот великий человек командовал войсками, освобождавшими Гьеди Первую от порабощения кимеками и машинами. Ксавьер командовал флотом во время атомного очищения Земли, первой великой битвы Джихада Серены Батлер.
И этот герой не остановится до тех пор, пока не будет уничтожена последняя мыслящая машина.
Но, глядя на спускавшегося по трапу брата, Вергиль вдруг заметил, как тяжелы его шаги, какая усталость сквозит во всех движениях и как постарело его лицо. На нем не было даже тени улыбки, никакого блеска в серо-стальных глазах. Выражение лица было каменным, собственно, оно ничего не выражало. Как мог человек так скоро постареть? Вергиль преклонялся перед Ксавьером, он горел желанием поговорить с ним наедине как с братом и узнать, что же в действительности произошло в колонии Перидот.
Но на людях сегундо Харконнен никогда не покажет свои истинные чувства. Для этого он был слишком хорошим военачальником.
Вергиль протолкался сквозь толпу ближе к кораблю, радостно приветствуя вместе с другими выдающегося сегундо. Ксавьер наконец узнал брата в море других лиц, и в глазах его сверкнула радость, которая тотчас же потухла, словно раздавленная тяжелыми думами, переполнявшими Ксавьера, страшными воспоминаниями пережитой катастрофы. Вместе с остальными рабочими Вергиль, дождавшись, когда Ксавьер спустится на площадку, отправился сопровождать его в Гьеди-Сити.
* * *
Вместе с уцелевшими офицерами своего штаба Ксавьер проводил все дни в составлении рапортов и отчетов, которые надо было представить руководству Лиги по поводу проигранного сражения, но он все же настоял на нескольких часах перерыва, чтобы встретиться с братом.
Он приехал в домик Вергиля, усталый, с покрасневшими от бессонных ночей глазами, измотанный переживаниями и работой. Когда они обнялись, Ксавьер некоторое время оставался напряженным и оцепеневшим, прежде чем расслабился и ответил на горячее объятие своего темнокожего брата. Несмотря на свою полную физическую несхожесть, отмечавшую разницу в их расовой наследственности, оба понимали, что узы любви, связывавшие их, есть не проявление близости родословных, а проявление той семейной атмосферы любви и уважения, какая окружала их в доме Эмиля и Люсиль Тан-тор. Впустив брата в дом, Вергиль заметил, что Ксавьера бьет дрожь, которую он подавляет лишь усилием воли. Он постарался отвлечь Ксавьера, познакомив его со своей женой, с которой сочетался браком два года назад.
Шил оказалась темноволосой красавицей, не привыкшей встречать гостей такого ранга. Она ни разу не путешествовала на Салусу Секундус и не была в имении Танторов. Но она радушно встретила Ксавьера не как великую знаменитость, а просто как долгожданного любимого брата ее мужа.
Всего неделю назад на Гьеди Первую прибыл один из торговых кораблей Аурелия Венпорта, доставивший партию меланжи с Арракиса. Шил потратила недельное жалованье мужа на то, чтобы купить пряности и добавить ее к изысканному обеду, который она приготовила.
За обедом они говорили о несущественных пустяках, избегая затрагивать военные темы. До предела уставший и измотанный Ксавьер едва ли замечал вкус блюд и вряд ли даже обратил внимание на экзотическую меланжу. Шил была разочарована и даже обижена, но Вергиль шепотом объяснил ей, что брат лишился чувства вкуса и обоняния во время газовой атаки кимеков, которая стоила ему легких. Хотя теперь Ксавьер дышал новыми легкими, доставленными тлулакскими торговцами органами, чувство вкуса и обоняние так и остались притуплёнными.
Наконец, когда они перешли к приправленному пряностью кофе, Вергиль был уже не в силах сдерживать свое любопытство.
— Ксавьер, прошу тебя, расскажи, что же все-таки произошло в колонии Перидот? Была ли это победа или, — голос его дрогнул, — машины все же одолели нас?
Ксавьер поднял голову и отвел взгляд.
— Великий Патриарх Иблис Гинджо говорит, что у нас не бывает поражений. Только победы и… моральные победы. То, что случилось в Перидоте, относится ко второй категории.
Шил изо всех сил сжала руку мужа, делая этим знак, чтобы он воздержался от дальнейших расспросов. Но Вергиль не стал вмешиваться, и Ксавьер продолжал говорить:
— Нападение на колонию Перидот было совершено за неделю до того, как ближайшая боевая группа получила донесение об этом. Поселенцы были почти поголовно уничтожены. Мыслящие машины решили сокрушить колонию и сделать планету одной из баз Синхронизированного Мира, установить там свою инфраструктуру и инсталлировать новую копию Омниуса.
Ксавьер отхлебнул кофе, а Вергиль, поставив локти на стол, придвинулся ближе к брату, боясь пропустить хоть одно слово.
— Армия Джихада располагала в том районе ограниченными силами — там находился только мой корабль с горсткой солдат. Но у нас не было иного выбора — мы отреагировали на сигнал бедствия, не желая потерять еще одну планету. Кроме того, у меня был на борту отряд наемников.
— С Гиназа? Отряд наших лучших бойцов?
— Да, некоторые были и оттуда. Мы прибыли раньше, чем ожидали мыслящие машины. Мы ударили по ним беспощадно и очень сильно — бросив в бой все силы, какими располагали. Мои люди дрались как одержимые, многие погибли. Но машин было уничтожено намного больше. К несчастью, большинство городов колонии к моменту нашего появления были уже разрушены и сровнены с землей, а их жители убиты. Но армия Джихада все равно вступила в бой, и с помощью святого чуда нам удалось вытеснить врага с планеты. — Он тяжело вздохнул, словно его подвели искусственные легкие. — Вместо того чтобы просто сократить ненужные потери и улететь, как они делают всегда, на этот раз роботы изменили свою программу и прибегли к тактике выжженной земли. Они уничтожали все, что попадалось им на пути. Там, где они проходили, не оставалось ничего — ни растений, ни домов, ни людей, ни животных.
Шил изменилась в лице.
— Как это ужасно.
— Ужасно? — Ксавьер помолчал, словно пробуя на вкус произнесенное им слово. — Я не могу даже начать описывать то, что мне пришлось там увидеть. Мало что осталось от колонии, которую мы явились спасать. Погибла четверть моих солдат и половина наемников.
Печально покачав головой, он продолжил:
— Мы собрали жалкие остатки тех жителей, которые сумели избежать истребления. Я не знаю — да и не желаю знать, — сколько людей нам удалось спасти. Колония Перидот не досталась машинам, но эта планета перестала быть пригодной для обитания там человека. — Он снова тяжко вздохнул. — Такова, видно, природа этого Джихада.
— Именно поэтому нам надо продолжать сражаться. — Вергиль вскинул подбородок. Его бравада отдавала фальшью даже в его собственных ушах. — Позволь и мне сражаться с Омниусом! Нашей армии все время нужны новые солдаты. Пора и мне участвовать в реальных битвах этой войны!
Казалось, что только теперь Ксавьер Харконнен пробудился от тяжелого сна. По лицу его прошла гримаса отвращения.
— Не надо делать этого, Вергиль! Никогда.
* * *
Вергиль получил назначение участвовать в ремонтных работах на борту вернувшегося на Гьеди корабля Ксавьера. Ремонт затянулся на добрых две недели. Если уж он не может лететь на настоящую войну, то хотя бы займется сменой оружия, заменой поврежденных защитных полей Хольцмана и усилением броневых плит.
Вергиль, прилежно выполняя все задания, какие он получал от бригадира, буквально пожирал глазами оборудование и системы корабля, гадая, как они работают. Может быть, настанет такой день, когда Ксавьер смягчится и разрешит ему участвовать в походах Священного Джихада, и тогда он, Вергиль, в конце концов встанет на капитанский мостик одного из таких кораблей. Он уже взрослый — ему двадцать три года, — но его влиятельный брат имеет возможность вставлять ему палки в колеса, что бы он ни пытался сделать самостоятельно… и пользуется такими возможностями.
В тот день, проверяя качество ремонта одного из дисплеев, Вергиль наткнулся на тренировочную каюту боевого корабля. Тяжелая металлическая дверь была полуоткрыта, и изнутри доносились скрежет и лязг металла и натужное дыхание стремительно двигавшегося человека.
Влетев в каюту, Вергиль застыл на месте, потеряв от изумления дар речи. Какой-то закаленный в боях ветеран, судя по длинным волосам и небрежной одежде, наемник, самозабвенно сражался в рукопашном единоборстве с боевым роботом. У машины было три набора рук, каждая из которых сжимала смертоносное оружие. Двигаясь с грациозной стремительностью, робот наносил наемнику удар за ударом, которые тот ловко отражал.
У Вергиля бешено забилось сердце. Как машина могла пробраться на боевой корабль, которым командовал сам Ксавьер? Неужели Омниус сумел и сюда заслать шпиона или вредителя? Были ли еще машины на борту? Оборонявшийся наемник нанес роботу удар своим импульсным мечом, и одна из рук машины повисла, словно парализованная.
Издав воинственный клич — он просто обязан был помочь, — Вергиль схватил со стойки какое-то оружие и бесстрашно бросился на врага.
Наемник быстро отреагировал на появление Вергиля, крикнув:
— Хирокс, стой!
Боевой мек застыл на месте. Наемник, тяжело дыша, сменил боевую стойку на положение «вольно». Вергиль резко остановился, переводя недоуменный взгляд с вражеского робота на мускулистого бойца.
— Не волнуйся, — сказал наемник, — я просто тренировался.
— С машиной? — выдохнул Вергиль, все еще не придя в себя.
Длинноволосый наемник улыбнулся. Паутина бледных шрамов покрывала его щеки, шею, голые плечи и грудь.
— Нашими врагами в Священном Джихаде, юный офицер, являются именно машины. Если же мы хотим приобрести умение драться с ними, то кто кроме них может нас этому научить?
Вергиль неуклюже поставил на место схваченное им оружие. Лицо его вспыхнуло от смущения.
— Да, в этом есть определенный смысл.
— Хирокс — это суррогатный противник, учебная цель, которую надо поразить. На мой взгляд, он воплощает в себе всех мыслящих машин.
— Как мальчик для порки.
— Мек для порки. — Наемник весело усмехнулся. — Мы можем установить разный уровень квалификации боевого робота в тренировочных целях. — Он подошел к зловещей боевой машине. — Убери оружие.
Робот послушно опустил свои вооруженные конечности, втянул их в корпус — даже поврежденную конечность — и стал ждать дальнейших команд. Смеясь, наемник ткнул робота в грудь рукояткой своего импульсного меча. Машина отступила на один шаг. Оптические сенсоры вспыхнули оранжевым светом. Остальная часть машинного лица с грубыми ртом и носом не шевельнулась.
Человек уверенно постучал по металлическому торсу.
— Этот ограниченный в своих действиях робот — я терпеть не могу термина мыслящая машина — находится под нашим полным контролем. Он служит наемникам Гиназа вот уже три поколения. — Он выключил импульсный меч, сконструированный для того, чтобы выводить из строя гельконтурные цепи роботов. — Я — Зон Норет, один из бойцов Гиназа, приписанный к этому кораблю.
Заинтригованный Вергиль подошел ближе к роботу.
— Где вы нашли эту машину?
— Сто лет назад разведчики Гиназа наткнулись на поврежденный корабль машин и взяли его на буксир. Из корабля мы извлекли сломанного боевого робота. Мы стерли его память и вставили нужную нам боевую программу. Это позволяет нам проверять, насколько мы готовы к сражениям с реальными противниками-роботами.
Норет похлопал робота по рифленому железному плечу.
— Многие роботы Синхронизированного Мира были уничтожены, благодаря тому, что мы учились на этом вот экземпляре. Хирокс — бесценный учитель. На Гиназском архипелаге наши курсанты отрабатывают на нем приемы зашиты и нападения. Он оказался таким кладезем полезных сведений, которые мы использовали против наших врагов, что мы, наемники, не считаем Хирокса мыслящей машиной — мы относимся к нему как к нашему союзнику и другу.
— Робот — союзник? Серене Батлер это бы не очень понравилось, — опасливо произнес Вергиль.
Зон Норет отбросил назад свои длинные словно хвост кометы волосы.
— В этом Джихаде многое делается и без ведома Серены Батлер. Я не удивлюсь, если узнаю, что у наших солдат есть и другие, такие же меки. — Он небрежно махнул рукой. — Но поскольку у всех нас одна цель, то большинство деталей становятся несущественными.
Вергилю показалось, что многие раны Норета зажили совсем недавно.
— Может быть, вам уже стоит выйти в отставку, а не продолжать драться самому?
— Истинный наемник никогда не перестает сражаться. — Он прищурил глаза. — Я вижу, что ты и сам военный.
Вергиль испустил подавленный вздох.
— Да. Я служу в строительной бригаде. Это совсем не то, чего я хотел. Я бы тоже хотел сражаться… но это долгая история.
Норет вытер со лба пот.
— Как тебя зовут?
— Второй децеро Тантор.
Норету это имя, судя по отсутствию реакции, было неведомо. Он взглянул на боевого мека, а потом на молодого офицера.
— Может быть, мы все же устроим для тебя пробный поединок?
— Вы хотите разрешить мне… Зон Норет кивнул.
— Если человек хочет сражаться, то отчего не предоставить ему такую возможность?
Вергиль вскинул подбородок.
— Не могу с вами не согласиться.
— Хочу только предупредить тебя, что, хотя этот мек тренировочный, он тем не менее смертельно опасен. Когда я тренируюсь, то часто отключаю предохранительные программы. Вот почему так хороши гиназские наемники.
— Но должны же быть там какие-то стопоры, иначе какой же это инструктор?
— Если тренировка не включает в себя элемент опасности, то она бессмысленна и бесполезна. Курсант расслабляется, так как знает, что ему ничто не грозит. Хирокс по своей конструкции совсем не таков. Он может и убить.
Вергиль ощутил прилив мужества, надеясь, что его не дурачат.
— Я могу сам решать, что мне делать. Я же проходил армейскую подготовку.
Но он хотел использовать выпавший на его долю шанс и помериться силами с этим роботом. Это будет почти такая же реальная схватка, об участии в которых он мечтает так давно. Вергиль сосредоточил на Хироксе всю свою ненависть, мысленно обвиняя его во всех бедствиях, какие навлекли на человечество мыслящие машины. Он хотел только одного — превратить Хирокса в груду металлолома. — Позвольте мне сразиться с ним так же, как вы.
Наемник вскинул брови, он явно забавлялся, но отчасти был и заинтересован.
— Какое оружие вы выбираете, юный воин?
Вергиль, поколебавшись, посмотрел на неуклюжую палку, которую он схватил со стойки.
— У меня с собой ничего нет.
Норет взял в руку свой импульсный меч и протянул его молодому человеку.
— Ты знаешь, как обращаться с этой штукой?
— Она очень похожа на ту, с которой мы занимались в тренировочном лагере. Но, кажется, это новая модель.
— Верно. — Норет включил оружие и снова протянул его Вергилю.
Вергйль взял меч и взвесил его на руке. Мерцающие вспышки разрушительной энергии плясали на сверкающем клинке.
Он сделал глубокий вдох и принялся рассматривать боевого робота, который бесстрастно смотрел на него, мерцая оранжевыми огнями в глубине оптических сенсоров. Сенсоры повернулись, изменив направление, и, заметив приближение Норета, Хирокс приготовился к схватке с новым противником.
Когда наемник включил робота, из его торса выдвинулись только две руки. В одной был кинжал, во второй никакого оружия не было.
— Он будет драться со мной, как с самым неумелым новичком, — недовольно сказал Вергйль.
— Может быть, Хирокс хочет сначала испытать тебя, проверить, что ты умеешь. Ведь в настоящей схватке противник не дает тебе отчета о своей квалификации.
Вергиль осторожно приблизился к меку и принялся кружить около него, держа на весу импульсный меч. Ладони его стали влажными от волнения, хватка рукояти ослабла. Мек повернул голову и уставил взгляд сенсоров в Вергиля. Рука с кинжалом дернулась, и Вергиль ударил по оружию врага импульсным мечом; между клинками проскочили пурпурные искры, и робот вздрогнул.
— Мне кажется, это тупая машина.
Вергиль именно так и представлял себе этот поединок. Он бросился вперед и снова ударил, целясь на этот раз в торс машины. На месте удара возникло пурпурное пятно. Молодой Тантор нажал голубую кнопку на рукоятке меча и поставил его на самый высокий уровень энергии.
— Целься в голову, — посоветовал Норет. — Повреди контуры робота, этим ты замедлишь его движения. Если правильно нанесешь удар, то ему потребуется минута или две, чтобы восстановиться.
Вергиль снова ударил, но в голову не попал, и меч скользнул по металлическому плечу. От удара кинжал вылетел из механической руки и с железным звоном упал на пол тренировочного зала. Из кисти робота показался дымок.
Воодушевленный Вергиль снова атаковал, надеясь на этот раз добить робота. Он недоумевал, чему может научить это неуклюжее железо. Он хотел разбить его, превратить в кучу металлических обломков. Он подумал о Серене, о Манионе, обо всех убитых и замученных людях… и о своей собственной неспособности настоять на своем и принять участие в Джихаде. За все ответит мек — как козел отпущения.
Но когда Вергиль приблизился к машине, свободная рука ее преобразилась. Текучий металл превратился в короткий меч с шипами на клинке. Другая рука перестала искрить, и из нее выдвинулось такое же оружие.
— Осторожнее, юный воин. Нельзя допустить, чтобы армия потеряла ценного офицера строительных войск.
Ощутив насмешку в словах наемника, Вергиль злобно огрызнулся:
— Я не боюсь этой машины.
— Страх иногда тоже не мешает.
— Даже перед таким тупым противником? Хирокс даже не понимает, что я издеваюсь над ним.
— Я всего лишь машина, — нараспев произнес мек синтезированным голосом, раздавшимся из вмонтированного в корпус динамика. Вергиль отпрянул: ему показалось, что в тоне робота он услышал нескрываемый сарказм. Лицо робота при этом оставалось неподвижным, как древняя театральная маска.
— Хирокс обычно немногословен, — улыбаясь, произнес Норет. — Вперед, бей его. Но даже я не знаю, сколько именно сюрпризов у него в запасе.
Вергиль отступил, чтобы лучше рассмотреть и оценить противника. Он увидел, как сверкают сенсоры, внимательно смотрящие на импульсный меч.
Внезапно Хирокс дернулся вперед и с неожиданной быстротой и ловкостью сделал выпад своим мечом с шипами. Вергиль попытался уклониться от удара, но сделал это с опозданием, и на руке появилась мелкая рана. Он перекатился по полу назад, уходя от следующего удара, потом вскочил на ноги и бегло осмотрел рану.
— Неплохое движение, — сказал Норет небрежным тоном, словно ему было абсолютно все равно, убьет мек Вергиля или нет. Для этого наемника убийство, видимо, было как развлечением, так и профессией. Наверное, для того, чтобы стать гиназским наемником, надо иметь более грубую натуру. Но Вергиль, который не обладал и долей такой грубости, опасался, что попал в ситуацию только из-за мимолетного порыва, и может столкнуться с вызовом, принять который он попросту не готов. Робот тем временем продолжал наступать, меняя скорость и направление движений, проявляя необыкновенную быстроту. Действия боевой машины были непредсказуемы.
Вергиль, увертываясь от ударов, уходил то вправо, то влево, беспрерывно нанося ответные удары электронным мечом. Он весьма ловко перекатывался, кувыркался и даже хотел сделать сальто назад, но воздержался, так как не знал, что надо делать дальше. Каждое неудачное движение грозило смертью.
Одним из ударов Вергилю удалось попасть в панельный отсек на боку Хирокса. Панель вспыхнула красным светом. Робот остановился. Из корпуса выдвинулся тонкий стержень, который потянулся к панели и что-то в ней поправил.
— Он может себя ремонтировать?
— Да, как и большинство механических бойцов. Ты же хотел поупражняться с реальным противником, не так ли? Я предупреждал тебя о ловкости этого робота.
Внезапно Хирокс снова обрушился на Вергиля — на этот раз более жестко и быстро. Из корпуса выдвинулись еще две руки. В одной был длинный кинжал с зазубренным концом для того, чтобы можно было наносить рваные раны. В другой руке светился длинный брус раскаленного железа.
Зон Норет что-то произнес взволнованным тоном, но Вергиль не расслышал его слов. Все, что он до сих пор знал, съежилось в бесконечно малую точку, исчезли все ненужные и бессмысленные представления, сейчас важно было только одно — выжить.
— Я — солдат Джихада, — прошептал Вергиль. Он покорился судьбе, но был полон решимости как можно дороже продать свою жизнь и причинить врагу столько вреда, сколько сможет. Он вспомнил слова присяги, которую приносили и солдаты строительных подразделений.
— Если я погибну в схватке с мыслящими машинами, то присоединюсь к тем, кто уже отправился в рай, и к тем, кто отправится туда после меня. — Он ощутил состояние какого-то транса. Чувство страха смерти исчезло.
Он бросился вперед, отскакивая от направленных в него ударов, увертывался, сам наносил удары мечом, постоянно разряжая оружие. Где-то сзади раздались громкие голоса, но Вергиль не различал слов. Потом он услышал громкий стук, увидел ослепительную вспышку, и все его существо затопил какой-то странный желтый свет. Это было как порыв северного ветра, который заморозил его и парализовал.
Обездвиженный и беспомощный, Вергиль вздрогнул и рухнул в никуда. Ему казалось, что он летит в какую-то бездонную пропасть. Зубы его выбивали дробь, он трясся всем телом. Кажется, он никуда и не падает.
Он очнулся от этого странного забытья и увидел, что смотрит прямо в сенсоры машины. Он был совершенно беззащитен и полностью уязвим.
— Сейчас я могу тебя убить. — Машина прижала к его горлу острие длинного кинжала.
Мек мог нанести удар и перерезать Вергилю горло в течение какой-нибудь микросекунды. Вергиль слышал крики, но не мог даже шевельнуться, чтобы повернуть голову. Он продолжал смотреть в неумолимые сенсоры, в лицо ненавистному врагу, мыслящей машине. Эта машина хочет его убить — и это произойдет даже не в реальной схватке. Каким же он оказался дураком.
Где-то в отдалении раздались до боли знакомые голоса — их было два? — звавшие его.
— Вергиль! Вергиль! Да выключи ты эту чертову машину, Норет!
Он попытался поднять голову и оглянуться, но не мог пошевелиться. Хирокс продолжал прижимать острие кинжала к его горлу прямо напротив яремной вены. Мышцы Вергиля были парализованы, словно их заморозили в ледяной глыбе.
— Дайте-ка мне ружье! — На этот раз Вергиль узнал голос. Это Ксавьер. По какой-то непонятной, нелепой причине больше смерти он боялся разочаровать своего старшего брата.
Но в этот момент мек выпрямился и убрал острие кинжала от горла молодого Тантора.
Вергиль услышал еще голоса, грохот солдатских сапог, лязг оружия. Боковым зрением Вергиль увидел красно-зеленую форму Джихада. Ксавьер что-то приказывал своим людям, но Хирокс убрал длинный зазубренный кинжал, а следом и все остальное оружие, а потом втянул руки в стальной корпус. Горевшие страшным огнем сенсоры погасли, в них остался только тусклый отблеск освещения.
Зон Норет встал перед роботом, словно желая защитить его.
— Не стреляйте, сегундо. Хирокс мог убить его, но не убил. Он запрограммирован пользоваться слабостью противника и наносить смертельные удары, но он осознанно принял решение не убивать.
— Я не желал его убивать. — Боевой робот включил себя в обычное стационарное состояние. — В этом не было никакой необходимости.
У Вергиля наконец настолько прояснилось в голове, что он смог сесть.
— Этот мек действительно выказал свое… сочувствие? — Он все еще был не совсем в себе после оглушающего удара. — Представляете себе — машина с человеческими чувствами.
— Это не было сочувствие, — произнес Ксавьер, скривившись в недоброй улыбке. Он наклонился, чтобы помочь брату встать на ноги.
— Это действительно было что-то странное, — настаивал на своем Вергиль. — Ты не заметил доброты в его глазах?
Зон Норет, озабоченный исправностью робота, заглянул в панель, прочел данные и сделал необходимые изменения.
— Хирокс просто оценил ситуацию и перешел в режим выживания. Но, должно быть, в него было заложено еще что-то при исходном программировании.
— Машины никогда не заботятся о собственном выживании, — мрачно отрезал Ксавьер. — Ты же сам видел их в колонии Перидот. Они бросаются в бой, не думая о собственной сохранности. — Он решительно покачал головой. — В программе вашего робота есть какая-то ошибка или неисправность.
Вергиль снова посмотрел на Хирокса, заглянул в его тускло горящие сенсоры. В глубине этого света молодой офицер, как ему показалось, уловил что-то одушевленное — и это заинтриговало и одновременно напугало его.
— Людям тоже не мешало бы научиться сочувствию, — неожиданно произнес Хирокс.
— Я произведу его полный ремонт, — пообещал Зон Норет, но в голосе его не чувствовалось уверенности.
Ксавьер встал перед Вергилем и посмотрел, нет ли у брата серьезных травм. Потом он повел брата из тренировочного зала, дрожащим голосом упрекая его:
— Ты не представляешь, как ты всех нас напугал.
— Мне просто захотелось сразиться… хотя бы один раз. Ксавьер печально посмотрел в глаза младшего брата.
— Вергиль, боюсь, что у тебя будет такой шанс. Джихад не закончится ни сегодня, ни завтра.
