Глава 9. Капитан

Ехали медленно. Гораздо медленнее, чем на то рассчитывал Андрей, еще в городе строя планы поездки. Пока выдвинулись, потом остановка в кафе, ну ладно, это ерунда, потом засада, драка, ремонт, испорченная ходовая, не позволяющая на хороших кусках трассы выжимать из машины больше, чем полтинник.

Это определенно никак не укладывалось в отведенные (с резервом, надо отметить) четыре-пять часов на поездку. Андрей начал ерзать и все чаще поглядывать на часы. Тусклое пятно по левую руку от машины, выполняющее на небосклоне обязанности солнца, медленно, но неотвратимо ползло вниз, грозя в ближайшие три часа рухнуть за горизонт.

А когда за очередным из поворотов на дороге показалось Мошково, Андрей понял, что до темноты в Болотное он сегодня точно не доберется. Даже доведя машину до смерти и выжав максимальную скорость.

— Гонзо, — сказал Андрей и не узнал собственный голос, вылетающий из пересохшей глотки. — Гонзо, карту.

Мигом появившийся из заднего отсека крыс деловито запрыгал по клавишам панели. Компьютер пискнул, активировался, и над рычагом передач, справа от Андрея, в воздухе вырос прозрачный зеленый квадрат карты. Карта мигнула, еще и пошла крупной рябью — барахлила система.

Андрей снизил скорость и наклонился к компьютеру, внимательно вглядываясь в черточку трассы М53. Брови его медленно сошлись на переносице.

— Я жму на предельной скорости, машина все равно урчит и бряцает, словно разбитый велосипед, а согласно карте, — он вздохнул, поведя затекшими от неподвижного за последний час сидения плечами, — мы только что прошли лишь половину пути.

Киборг взглянул в окно, перебрался на соседнее кресло и ничего не ответил. Да и не надо было. Джип миновал покосившийся, но хорошо различимый указатель «Мошково». Они въехали в село.

— Тут живут. — Андрею послышалось, что в голосе Гонзо просквозило удивление. — Смотри, правда живут…

Андрей видел. Село на самом деле оказалось на удивление жилым. Об этом говорили дымы над трубами, рев тракторного мотора на соседней улице, линии электропередач, тянущиеся от автономного генератора, и крики ребятни, влетающие вместе с прохладным воздухом в приоткрытое окно.

Они миновали несколько покосившихся домов на окраине и въехали в по-настоящему жилую часть села — с убранными и крепкими домами. Она начиналась сразу после импровизированного блокпоста — кирпичной будки со смотровой площадкой на крыше, сваренной из жести. На будке, смоля самосад, чинно восседали, воздев к небу длинные арбалеты, двое охранников из местного гарнизона. Мужики в ватниках, даже не поворачивая голов, небрежно осмотрели проползающий под поднятым шлагбаумом джип и вернулись к неспешной беседе, дымя папиросками. Не боятся, ух ты!

Андрей сбавил скорость, рассматривая село. Автономия, маленький мир. Колокол, набатный, наверное, на вышке, электрические кабеля сами устанавливали, генератор. Церквушка за рядами домов, магазин, пара ларьков, несколько ухоженных, не чета тем, что в лесах, деревьев. В архитектуре, в частности в ремонте и реконструкциях старых домов, практически не используется дерево — стало совсем плохим. Тут больше кирпича, если хозяин побогаче, или жести. Металлом обшитые стены, будки, крыши. Видны старые надписи, блеклые, выгоревшие. Облупленная краска. Очень похоже на домики, что дети строят из кресел, стульев и пледов в своей комнате. Только вот выглядит не так мило. На улицах кое-где установлено освещение — здоровенные прожектора и… Андрей опустил голову к стеклу, приглядываясь, воронки громкоговорителей! Бывшее здание милиции. Кто тут сейчас? Местный шериф?

Народу на улицах было мало, и после забитых, словно последний рейсовый автобус, улиц Новосиба Андрей их вообще не замечал. Дети, спешащие куда-то взрослые, пара стариков на завалинке возле разломанного комбайна.

Дорога, она же центральная улица села, как это и можно было предположить, вскоре привела машину на центральную площадь — пустой пятак посреди поселка, огороженный несколькими домами да заборами, от которого в глубь села разбегались улочки поменьше.

На площади размещался еще один, покрупнее предыдущего, магазин, закусочная, как всегда пестрящая множеством вывесок и приглашений. А также здание сельского клуба, подо что отведенное сейчас, одним мошковцам известно, и двухэтажное серое строение — видимо, административный Центр.

На покрытой щебнем, а после залитой гудроном площадке перед закусочной, видимо изображавшей из себя стоянку, были гордо припаркованы две запряженные лошадками телеги и мотоцикл. Не такой, как у Чокнутого и его покойного дружка, а нормальный, колесный, с люлькой даже. Выпуска конца прошлого века.

Андрей медленно въехал на импровизированную автостоянку, стараясь не напугать лошадей, и заглушил мотор. Животные опасливо косились, мотали головами и фыркали, перебирая по гудрону копытами.

— Может, имеет смысл остаться тут переночевать? — Андрей отключил карту. — Это место вполне напоминает мне городок… так почему бы и нет? До ночи мы все равно не успеваем в Болотное, выдвинемся завтра с утра… Я могу отправиться к местному представителю закона или к председателю, кто тут у них. Нам дадут жилье, аппаратуру разбитую посмотрим, в конце концов.

Оторвавшись от разглядывания конской морды за окном, Гонзо повернулся к Андрею и бухнулся на зад, передними лапками почесывая пузо.

— Ты сейчас советуешься, — спросил он непринужденно, — или убеждаешь?

Андрей почесал висок, наткнулся на корку крови.

— Ох, ты чего мне не сказал про кровь-то? — Он повернул к себе зеркальце заднего вида. — Я бы хоть умылся…

Гонзо неопределенно махнул лапой. А, чего там…

— Колонка на площади, рядом с клубом.

— Ладно. — Андрей еще немного повертел головой перед зеркалом и взял с кресла шапку. — Я сейчас умоюсь, попробую найти представителя власти, а там и посмотрим. Может, у них даже механик есть? Если получится — останемся до завтра, не тянет меня в машине спать. В клуб, глядишь, сходим, — усмехнулся, — девчонок деревенских поглядим…

Неубедительно. И он сам это знал. Андрей лукавил: ночевка в неизвестном и малознакомом месте, где-то на отшибе мира — увольте, он лучше уж в машине, поджав ноги к подбородку. Из двух зол, как говорится, а истинные причины подобных нервных неудобств пусть интересуют других. Но признаться сейчас в этом себе и, что главное, наглой механической крысе… Римма Ивановна ведь не просто так уже пару месяцев пытается отловить его на повторную серию исследований. Не выходит.

Андрей вылез из машины, спугнув местных курей, живо заинтересовавшихся появлением нового железного животного. Куры заорали и бросились в разные стороны. Андрей осмотрел площадь.

И только сейчас увидел военных.

Метрах в двадцати два армейских джипа, «ВАЗы», размалеванные пятнами зелено-желтого цвета, словно в засаде притаившиеся слева от магазина. В раскрытые задние двери машин несколько молодых, так же, как и техника, выкрашенных в желто-зеленый камуфляж, солдатиков шустро перебрасывали из магазинной двери белые длинные мешки и картонные коробки. Рядом с ближней к Андрею машиной, на самом углу магазина, стояли трое — два солдата с автоматами на шейных ремнях и офицер. Стояли, всем видом своим изображая усталость и вселенский покой. Лениво перебрасываясь словами, они не сводили глаз с новоприбывшей на площадь машины Андрея, пристально разглядывая ее через хлопья сигаретного дыма. Офицер снял высокую фуражку, провел рукой по светлым волосам, что-то сказал, и солдатики дружно загоготали.

Андрей захлопнул дверцу и, на ходу натягивая шапку, отправился к колонке.

Вода была холодной, просто ледяной. Обжигала пальцы, сводила судорогой. Но это даже было хорошо. Андрей привесил на короткую ручку колонки заботливо привязанный к ней груз — огромный подшипник, и низко нагнулся, подставляя руки под тугую струю. По пальцам ударил холод, свело, но Андрей стерпел, торопливо бросая в лицо горсти воды, надеясь, что это прогонит ломоту в голове.

Отфыркиваясь и довольно подвывая, умылся, оттер висок, осторожно нащупав пальцами края раны, оставленной цепью, прополоскал рот. Вода отдавала железом, но не пахла и была чистой. Живут же тут люди, в конце концов.

Поднялся, забирая с колонки перчатки, без особого удивления встречаясь глазами со взглядом стоящего в двух шагах молодого капитана. За спиной офицера, боком, так, чтобы ствол висящего на груди автомата был направлен на Андрея, стоял солдат. И автомат-то был, к удивлению Костина, не стандартным армейским «калашом», а одной из современных разработок «Сапсана», что поставляется исключительно в спецназ. В позе солдата сквозила лень, небрежность, вальяжность даже. Но правая рука лежала на оружии. Второй солдат, как уловил Андрей боковым зрением, находился за спиной. Полицейский взглянул на капитана.

Молоденький, лет двадцать пять, светловолосый, светлоглазый. Офицер держался очень манерно, это было видно и по жестам, и по дворянской осанке. Должно быть, именно так мог выглядеть деникинский офицер — олицетворение благородной утонченной власти. Капитан был высок, сантиметров на десять выше Андрея, и это несколько скрадывало немалую ширину его плеч. А уж мундир…

Андрей сразу же заметил, что солдаты эти… как бы сказать… несколько небрежно относятся к своей форме. Хотя нет, скорее наоборот. Только… несколько не по-уставному. Дембельски висящие пояса, вот у этого за голенищем «гада» длинный нож, самодельные нашивки на рукавах, изрисованные подсумки с запасными обоймами. Покрытая надписью «Невозвращенец» фляжка на боку, а под погон поддета пачка сигарет. Печатки с обрезанными пальцами и перевернутая козырьком назад камуфляжная кепка. Пехота, гарнизонные войска, химическое подразделение.

При этом Андрей знал, где так одевались. Он сам носил сигареты под погоном, а в свободные от работы часы покрывал каску друга, Ершова Сереги, которого подстрелили под Грозным через три года после, фресками храма святого Петра. Сам обрезал пальцы на перчатках, чтоб удобнее было давить на спуск, сам малевал девизы на сумке для гранат. Неуставщина. Так солдат одевается только в одном месте — на войне. На долгой, возможно партизанской. Чечня, Афган, Вьетнам, Ирак или Туркмения. Или Сибирь, невольно летело вдогон.

Капитан был таким же. Но по-своему. Выстиранная, с иголочки отглаженная форма, надраенные до блеска пуговицы и сияющий орел в кокарде. В сапоги с неуставными отворотами цвета натуральной кожи, словно у наполеоновского офицера, можно бриться, Черные перчатки, явно сшитые на заказ, как влитые сидят на руках. Три аксельбанта к левому плечу — два витых, золоченой нити, это так — понт, и один железный, цепочка, сплетенная хитро и красиво. Андрей помнил, что она означает. Такие цепи носила «Пикирующая бригада», парни, которых в сорок четвертом без прикрытия сбросили прямо на Кабул с целью уничтожения арабского противовоздушного ракетного комплекса. Тогда это дало возможность англичанам посадить свои транспорты. А те, кто уцелел, теперь носили такие вот цепи. Сколько ж ему годочков было тогда, под Кабулом?

Кобуру пистолета капитан тоже носил не по уставу — слева, прямо над бедром, рядом с широким кортиком. На рукавах пятнистой куртки, подпоясанной широким офицерским ремнем, гнездились еще два российских орла, нашивки капитана и одна самодельная — в желтом круге черная скалящаяся кобра. На левом плече поблескивал серебряный эполет.

— Ну? — протянул капитан, покачиваясь на каблуках и заткнув большие пальцы за ремень. Андрей вопросительно поднял брови.

Капитан, который, видимо, полагал, что в его справедливом и развернутом вопросе нет ничего непонятного, наклонил голову в легком недоумении. Андрей скосил глаза на пошевелившегося за своей спиной солдата.

— Прошу прощения? — спросил он, шапкой отирая лицо от капель.

— Кого на этот раз, спросил я, — сказал офицер, складывая тонкие губы в призрак улыбки, — занесло в славное село Мошково?

— Моя фамилия Костин. — Андрей надел шапку и потянулся за документами. — Я нахожусь на государственной службе и не подчин…

Удар по почкам, правильный, умелый, сложил его вдвое, пригибая к земле. Воздух вылетел из легких, бок зажгло. Солдат снова вскинул приклад, но офицер остановил его властным движением руки.

— Вы что-то хотели мне показать? — участливо осведомился он у глотающего воздух Андрея, слегка наклоняясь. — Так просто сказали бы об этом… Что там у вас? Пистолет? Нож? Поймите, — он дружески положил руку на плечо Андрея, — совершая каждый раз одну и ту же ошибку, вы мне все очень и очень надоели…

Андрей попробовал ответить, но лишь задохнулся и замотал головой. Капитан снова улыбнулся и продолжил:

— Я не люблю таких, как ты, на своей земле. И я уже много раз об этом предупреждал. Что? — спросил он, заглядывая в налитые кровью глаза Андрея. — Больно?

— Я… поли… полицейский…

Солдат за спиной заржал, но офицер внезапно нахмурился, отдергивая руку, и тот заткнулся. Выпрямился, внимательно глядя на Андрея. Коротко кивнул.

Солдат забросил автомат на плечо, рывком разогнул Андрея, начавшего приходить в себя, и из-за спины начал шарить по куртке. Рванул замок, выхватил «Тигр». Бровь капитана приподнялась, он бережно взял оружие и понимающе покачал головой. Солдат нащупал удостоверение, выдернул из кармана, протянул следом. Отошел.

В полном молчании офицер развернул удостоверение, вглядываясь в тяжелый значок. Поднял взгляд на Андрея. В момент, когда он протягивал удостоверение обратно, его щека дернулась.

— Прошу прощения, господин Костин. — Андрей забрал значок, пряча его в карман. — Не разобрался. — Офицер щелкнул пятками, небрежно вскидывая руку к голове. — Капитан Шелест, заместитель командующего базой «Снегирь-4».

Андрей, все еще не надышавшийся вдоволь после меткого удара, лишь протянул руку к оружию и кивнул. Капитан прищурился, еще раз внимательно посмотрел на пистолет и наконец, словно неохотно, отдал оружие.

— Добрая вещь, — сказал он, вновь закладывая пальцы за ремень.

— Вы тут всех так встречаете, капитан? — Андрей наконец обрел голос. — Или только меня ждали?

Офицер тактично не отреагировал на звучащий в голосе полицейского сарказм. Тем не менее, когда он ответил, в его тоне звучал металл.

— В мои обязанности входит патрулирование местности, принадлежащей базе «Снегирь», господин полицейский. А вы лишь случайно были приняты моими людьми за одного из неблагонадежных элементов. Я уже принес свои извинения.

Андрей отмахнулся.

— Что, много «элементов»? — Он изо всех сил старался оставаться спокойным. Ну, превышение полномочий, это, пожалуй, бывает с каждым, даже (если у финансового полицейского в России вообще есть такое понятие, как превышение полномочий) с сотрудниками его собственной конторы. Необходимо проявить снисхождение.

— Хватает. — Капитан не улыбался. Судя по выражению его лица, он вообще был из людей, никогда не нуждающихся в снисхождении. — Приключенцы, воры, контрабандисты. Вы показались моим людям подозрительным.

— Вы сказали, ваша земля, капитан? — Андрей застегнул куртку.

Шелест поджал нижнюю губу и пропустил вопрос, неожиданно ответив своим:

— Куда именно вы направляетесь, господин полицейский?

Андрей посмотрел в непроницаемое лицо офицера и пожал плечами:

— На север.

— Мне необходимо знать… — Капитан качнулся на каблуках.

— А я имею право сохранить это при себе. — Андрей прикоснулся к отбитому боку — удар по почкам заменяет кружку пива, как Круглов говорит? Повернулся к машине. — Полагаю, капитан, что разговор можно окончить. Надеюсь, больше не увидимся.

Краем глаза Андрей успел заметить, как краска мгновенно залила лицо молодого офицера. Тот шагнул вслед:

— Трасса М53 к северу от села Мошково перекрыта и находится под непосредственным контролем частей моей армейской базы!

Солдат, давший было дорогу Андрею, вновь оживился. Костин обернулся:

— Что?

— Вы все слышали, господин полицейский. Отправляетесь в Томско-Болотнинском направлении? Прекрасно, но не по моей дороге!

— Вашей дороге?! — Андрей вновь прикоснулся к ноющему боку. Головная боль тоже решила вернуться. Все теперь не скучно одной. — Офицер, оставьте этот тон, а то я передумаю да еще рапорт на вас составлю. Полицейское Управление, мало того что не подчиняется армейским чинам, так еще и имеет право на выполнение специальных заданий в закрытых территориях. Почитайте Конституцию на досуге. — Андрей поморщился, готовясь уйти.

— Вы все слышали и поняли, господин Костин. — Шелест снова был спокоен и высокомерен. — Объезд производится трассами ВС-14-А и ВС-300 через Западное направление по специальным указателям. А теперь, — он недобро прищурился и чеканно подошел к Андрею, — когда официальная часть общения закончена, послушай, что я скажу! Ты мне не нравишься, как сразу не понравился. Вы все мне не нравитесь — шпионы и воры. Не надо вешать мне тут лапшу, что ты не такой, — вы все такие, приезжающие из теплых нор, чтобы, отхватив кусок, снова в них забиться, и вот послушай! Ты предупрежден! Официально! Сунешься на мою трассу севернее этой дыры — да, да, я не оговорился, не морщи лоб, — на мою трассу, и я вышибу тебе мозги по обвинению в шпионаже! Вы там у себя, крутые полицейские, думаете, что вам все можно?! Высшая инстанция?! Смотри сюда, горожанин, — он показал Андрею тугой кулак, — вот вы где у меня все будете, понял? Тут ты мне не приказ, уясни. Тут, — он обвел рукой площадь, — моя земля. А значит, и законы мои! Я, — он наклонился к Андрею, — отсюда наплевал на тебя и весь твой мир, понял? И на Конституцию я тоже плевал! Попрешь в обход…

Шелест развернулся и спокойно пошел прочь.

Наверное, Андрей все-таки дернулся ему вслед, хотя изо всех сил старался себя сдержать в руках. Солдаты мгновенно вскинули оружие, и в их глазах отчетливо читалось неприкрытое желание нажать на крючки. Андрей замер, словно перед опасной змеей, глубоко вздохнул, медленно поднял руки ладонями вперед.

— Не забывайте, господин Костин, — не оборачиваясь, бросил Шелест через плечо, — что вы уже находитесь на территории, подведомственной гарнизонным частям «Снегиря».

Солдаты, с видимой неохотой опустив оружие, отправились вслед за капитаном, лениво-небрежные, но готовые сорваться, словно знающие свою силу звери.

Андрей вернулся в машину.

— Я все видел, — сказал Гонзо, перебираясь от окна, — и почти все слышал. Произвол?

— Ты можешь это так назвать? — Андрей откинул кресло слегка назад и вытянулся в нем, осторожно ощупывая бок. — Можешь назвать это произволом?

Киборг не понял или просто не захотел принять юмора… Вместо ответа он снова включил карту.

— На запад, почти до реки, вот сюда. — Электроника безбожно шипела и исходила помехами. — Тут снова на север и на восток. Крюк около шестидесяти километров.

— Знаешь, этот капитан болен… Во всю голову. — Андрей открыл бардачок, извлекая трубку телефона — последнее функционирующее после аварии средство связи. Не считая дымовой почты, конечно. — Твою мать, ну как, скажите, меня занесло в эту дыру?! Он же просто псих. — Пальцы нервно скакали по кнопкам. — Не может же все быть так, как он это расписал. Черт! — Номер сорвался, и Андрей едва не ударил телефоном по рулю. — Это же бред! Я же полицейский! Я его укатать могу в два счета!

Это не бред, сказал отбитый бок. Уверовал в собственную неуязвимость, спросил внутренний голос. Пошли вы к черту, ответил Андрей.

— Нет сигнала, — подвел черту он, — не добивает, приехали…

Гонзо внимательно проследил полет сотового обратно в бардачок.

— Что у нас со связью?

— Сорок процентов схем спутниковой связи разбиты, тарелка деформирована. У нас есть рация?

— Что? — Андрей повернулся к напарнику. — Рация? Резервный канал связи? Как на войне? Нет…

И наверное, зря, добавил он уже про себя. Кто знал, а, Жданов?

— Тогда кранты, — глубокомысленно изрек Гонзо. Точно в цель.

Солдаты за магазином окончили погрузку, машины закрыли и вывели на площадь. Дюжие парни в камуфляже попрыгали внутрь, оставив возле армейских джипов капитана Шелеста с его неразлучными головорезами.

Через пару минут из административного здания вышел невысокий полный мужчина. Смешно перепрыгивая на ходу через подмерзшие лужи, он быстрым шагом приблизился к капитану, в поклоне становясь вдвое ниже Шелеста. Офицер повернулся к машине Костина и встал, широко расставив ноги, еще сильнее в этот момент напомнив Андрею белогвардейского офицера. Российские орлы на его форме сверкали.

Офицер что-то говорил, сложившийся вдвое толстяк услужливо кивал, украдкой посматривая на припаркованный у закусочной красный джип. Взгляд Шелеста был устремлен прямо на Андрея, казалось пробивая тонированные стекла машины. Неподвижный, немигающий. Как у змеи. Андрей закусил губу.

— Полагаю, — прошипел он, — ночлег нам с тобой тут дорого обойдется — контора не оценит. — Двигатель «Мицубиси» взревел, едва не заставив лошадей рвануть из упряжей. — Гонзо, — спросил он, не поворачиваясь к киборгу, — какие действия и полномочия предписываются инструкцией и кодексом в подобных нештатных ситуациях полицейским моего уровня?

Гонзо молчал всего две секунды. Полицейский и солдат внимательно разглядывали друг друга через толщу темного стекла.

— Тебе по правилам или попроще?

— Давай попроще.

— Тогда, — Андрею показалось, что крыса вздохнула, — как это говорят у нас на Елисейских Полях, — карт-бланш.

Машина рванулась назад, вылетая со стоянки и разворачиваясь практически на месте. Из-под колес, расстреливая неповинных кур, летели застывшие комья грязи.

— Ну, тогда и поехали!

Шелест даже не повернул головы, когда мимо него, на север, по сельской улице пролетел красный джип с помятым багажником. Лысый председатель еще ниже наклонился, словно ожидая возмездия, должного последовать за внезапное неповиновение заезжего горожанина, но молодой офицер лишь с силой сжал тонкие замерзшие губы в улыбку.