Глава 22
Государь, отбившийся от рук
Тианги… Нет, совершенно точно, не было у Ар-Шарлахи в Харве знакомых с таким именем. Никудышной памятью он отличался только на лица и на даты, а вот имена и тексты (особенно стихотворные), услышав раз, уже не забывал. Вдобавок такое странное имя — Тианги! Да он бы тут же начал докапываться: откуда взялось, что означало, где распространено… А если это кличка, то тем более загадочно. В отличие от имен клички всегда имеют смысл… Хотя… В воровском и разбойничьем языках встречаются подчас такие словечки… Надо будет спросить у Алият…
До источника света им оставалось уже шагов десять. Не в силах вынести его ослепительной яркости, Ар-Шарлахи стал смотреть под ноги. Потом покосился через плечо и немедленно споткнулся, снеся носком гребень песчаной волны. Зрелище было совершенно невероятное. В непроглядной ночи раскинулась светлая дорога с размытыми тьмой краями. Тени от мелких барханов напоминали резьбу, а розово-золотой «Самум» казался отсюда искусно выточенной безделушкой.
— Да выключи ты его! — раздраженно сказал Тианги, и Ар-Шарлахи, спохватившись, ускорил шаг. Слова спутника встревожили своей непонятностью. «Выключи…» Кого? Откуда?.. Кроме того, было неясно, к кому обращается Тианги…
Впереди раздался сухой щелчок — и наступила тьма. Светлая река, промывшая пустыню насквозь, иссякла. «Самум» за плечом — исчез. Мгновенно лишенный зрения, Ар-Шарлахи остановился.
Первое, что ему удалось увидеть, был квадрат тусклого света, казалось, повисший прямо в воздухе. Потом на фоне квадрата возникло широкое черное плечо Тианги, уверенно шагавшего в сторону неяркого этого пятна.
Несколько раз споткнувшись и зацепившись за что-то накидкой, Ар-Шарлахи последовал за своим спутником, начиная помаленьку осознавать, что светлый квадрат — это окно, а угловато сгустившаяся вокруг него тьма — скорее хижина или какое-то иное строение.
Вместо двери проем прикрывала плотная занавеска. Тианги отвел ее в сторону и, обернувшись, бросил:
— Войди…
Ар-Шарлахи вошел. Оказывается, свет в окне лишь показался ему тусклым. Кубическое помещение с голыми, непонятно из чего сделанными стенами наполнено было мертвенно-бледным сиянием, распространявшимся из подковообразно изогнутого стержня, вросшего обоими концами в ровный, без украшений потолок. Такое впечатление, что стержень был раскален добела, но, к удивлению своему, исходящего от него тепла Ар-Шарлахи не уловил.
Обстановка в комнате тоже была весьма странная. В углу стоял низкий стол на прямых ножках, стульев же не наблюдалось вообще. Пол был застелен плетеными золотистого оттенка ковриками, уложенными впритык друг к другу. Рядом со столом прямо на полу сидел человек, очень похожий на Тианги, разве что чуть постарше и посмуглее. Человеку было холодно, он кутался в шерстяное изжелта-бурое одеяло, из которого выглядывали только смуглые руки. Приспустив тяжелые веки, сидящий перебирал пальцами какие-то еще не виданные Ар-Шарлахи четки — с узелками вместо бусин.
Человек поднял веки и вопросительно оглядел вошедших.
— Вот, — молвил Тианги, подталкивая Ар-Шарлахи в спину. — Ар-Шарлахи. Старый знакомый по Харве. Ученик премудрого Гоена, ныне разбойник. Позавчера сжег Зибру…
— Только порт, — перехваченным горлом выговорил Ар-Шарлахи.
— Ну, это тоже уметь надо.
Человек молча разглядывал Ар-Шарлахи. Потом ото жил веревочку с узелками на стол, где уже валялось довольно много таких шнурков вперемежку со свитками и как ми-то еще белыми тонкими листами, на которых ровными строчками теснились мелкие, как песчинки, письмена.
Наконец темные губы разомкнулись.
— Что значит — сжег? — Человек старательно выговаривал каждое слово, а странные придыхания у него звучали даже отчетливей, чем у Тианги. — Ты возглавлял налет?
— Да.
Человек кивнул.
— Стало быть, пользуешься уважением… — отметил он как бы про себя. — Давно разбойничаешь?
— Говорит, что пятнадцать дней, — ответил за Ар-Шарлахи Тианги.
— Разбойничаешь пятнадцать дней… — медленно, взвешивая каждую фразу, проговорил человек, по-прежнему не сводя с Ар-Шарлахи карих внимательных глаз. — Сжег порт Зибры… Учился в Харве у Гоена… Ар-Шарлахи… Ар… То есть твои предки владели какой-то тенью Пальмовой Дороги?
— Да… Тень Ар-Шарлахи…
Человек неспешно повернул голову и посмотрел на Тианги.
— Налей ему, — сказал он. — Видишь же: еле на ногах стоит… А ты садись, — снова обратился он к Ар-Шарлахи.
«Может, и отпустят… — вяло подумал тот, обессиленно опускаясь на золотистый, плетенный из соломки квадрат. — Вина вон уже предлагают…»
Откинув занавеску (навешивать двери здесь, кажется, не любили, а может, просто ленились), Тианги прошел в соседнее помещение. За тонкой стенкой что-то звякнуло, булькнуло, и вскоре он вернулся, неся плод граната и стеклянный цилиндрик, наполненный на две трети чем-то прозрачным. Ар-Шарлахи почувствовал острое разочарование. Должно быть, здесь, как в храме Четырех Верблюдов, вино было под запретом.
Однако, приняв стеклянный сосудец из рук Тианги и отведя повязку от лица, Ар-Шарлахи догадался понюхать жидкость — и содрогнулся. Невольно вспомнился пузырек, который совала ему под нос Алият в каюте караванного Хаилзы.
— Не бойся, не отрава, — сказал Тианги, разминая гранат. — Пей залпом. С непривычки противно, но действует посильнее вашего вина…
С этими словами он достал из-под плаща клинок странных очертаний и проделал в кожице граната дырочку.
Ар-Шарлахи решился и выпил. Глаза у него полезли на лоб, а горькая едкая жидкость остановилась в горле, так что ему стоило нечеловеческих усилий ее проглотить. Тианги тут же наполнил сосудец гранатовым соком.
— Запей.
Благородно терпкий гранат отбил мерзкое послевкусие, и уже спустя несколько секунд Ар-Шарлахи с удивлением почувствовал себя значительно бодрее. Муть, плававшая перед глазами, исчезла.
— Что это? — спросил он, протягивая стеклянный цилиндрик.
— Сейчас? — как-то странно переспросил Тианги, выдавливая в склянку остаток сока. — Спиртной напиток…
— А раньше?
— Долго объяснять, — сказал Тианги и, взяв со стола гладкий круглый шнур, тоже сел на пол. Неуловимым и каким-то обыденным движением вывязал сложный узел и вопросительно посмотрел на своего молчаливого товарища. Ар-Шарлахи с интересом присматривался к шерстяному некрашеному одеялу, в которое тот по-прежнему зябко кутался. Изжелта-бурый оттенок наводил на мысль о верблюжьем подшерстке, но мысль эту Ар-Шарлахи отверг немедленно. Даже в упраздненном ныне храме Четырех Верблюдов кошма, свалянная из священного подшерстка, имела куда более скромные размеры. Кроме того, одеяло с виду было совсем новым.
— Называй меня Ани, — сказал человек и, помолчав, продолжил: — Итак, ты говоришь, что стал разбойником пятнадцать дней назад. Как это произошло?
— На корабле начался бунт, — решив не вдаваться в подробности, объяснил Ар-Шарлахи. — Меня выбрали главарем…
Он запнулся, увидев, что Тианги сноровисто вывязал еще один узел, сложнее первого. Словно записал то, что произнес Ар-Шарлахи.
— Не отвлекайся, — бросил Ани (кстати, еще одно совершенно неслыханное имя!). — Почему именно тебя?
— По ошибке. Меня приняли за Шарлаха… Есть такой разбойник, и у нас с ним похожие имена… Словом, меня схватили вместо него.
Украдкой он покосился на Тианги. Тот прислушивался к беседе и сосредоточенно вывязывал узлы.
— То есть тебя везли в Харву, но ты поднял бунт?
— Нет. Меня как раз везли из Харвы. Государь послал караван к морю…
Оба собеседника вскинули головы, и Ар-Шарлахи осекся. Должно быть, он сказал сейчас нечто крайне для них важное. Тианги даже не довязал узла.
— Улькар ищет путь к морю? — недоверчиво спросил Ани и тревожно взглянул на Тианги: — Погоди вязать… Зачем?
Ар-Шарлахи объяснил.
Внезапно смуглое лицо Тианги исказилось. Он швырнул шнурок об пол и вскочил на ноги.
— Какое бессмертие? Что за бред?.. — Он резко повернулся к Ани. — Вот видишь, тамахи? Значит, я был прав! Он уже тогда затевал собственную игру! А теперь и вовсе отбился от рук!..
— Успокойся, — негромко проговорил Ани, и Тианги с довольным видом снова опустился на пол. — А кто готовил поход? Сам Улькар?
— Досточтимый Тамзаа, — сказал Ар-Шарлахи, и собеседники его опять переглянулись.
— Не понимаю… — растерянно произнес Тианги. — Ирва ничего не сообщал об этом…
Хмурый Ани кутался в одеяло.
— То есть дело затевалось настолько тайное, — подвел он итог, — что в него даже не посвятили секретарей… Да, пожалуй, ты прав. Улькар действительно отбился от рук… Ну а ты, Ар-Шарлахи? Какое ты имел отношение к этому походу?
— Я был проводником.
— Ты знаешь дорогу к морю?
— Нет… Предполагалось, что ее знает Шарлах…
— Это с которым тебя перепутали?
— Да.
Ани опустил курчавую голову и надолго задумался.
— Как полагаешь, пошлет Улькар второй караван?
— Н-не знаю… — сказал Ар-Шарлахи. — Без проводника?.. Вряд ли… Хотя… Нет, не знаю.
— Шарлах в самом деле выходил к морю?
— Нет.
— Почему ты так уверен?
— Я разговаривал об этом с… с его людьми.
Ани кивнул и испытующе взглянул на Тианги. Тот пожал плечами.
— А с другой стороны, тамахи, зачем ему врать? — спросил он.
Ар-Шарлахи, естественно, сообразивший, что речь идет именно о нем, почувствовал обиду и испуг.
— Клянусь рогом верблюда по имени Ганеб! — запальчиво вскричал он, прижав ладони к груди. — Я понимаю, история моя достаточно невероятна, но тем не менее все, что я вам рассказал, правда!
Тианги посмотрел на него и усмехнулся.
— Вся прелесть этой клятвы в ее двусмысленности, заметил он. — Какое бы имя ни носил верблюд, рог у него все равно не вырастет.
— То есть как? — опешил Ар-Шарлахи. — А статуи на храме?..
Тианги засмеялся:
— Это не верблюды. Это легенда… А настоящий верблюд — просто большое безрогое и довольно уродливое животное. Вдобавок плюется…
Ар-Шарлахи, обомлев, глядел на спокойное, улыбающееся лицо Тианги.
— Ты… их видел?.. Живых?..
Вместо ответа Тианги покосился на вновь погрузившегося в раздумья Ани.
— А знаешь, он мне нравится, — сообщил Тианги. — Кажется, это как раз то, что нам нужно. Свозить его на ту сторону, показать верблюда…
Ар-Шарлахи весьма покоробило, что о нем говорят как об отсутствующем. Или как о чем-то неодушевленном. Но оскорбиться как следует он не успел — слишком уж ошеломительно прозвучали последние слова Тианги.
— На ту сторону гор?!
Ани нахмурился и, выпростав из одеяла смуглую руку, жестом попросил молчания.
— Послушай меня, Ар-Шарлахи. Во-первых, перестань нас бояться. В худшем случае (то есть если мы сейчас с тобой ни о чем не договоримся) ты просто уходишь. На своем корабле и со своими людьми.
— А в лучшем?
Ани хотел ответить, но тут большая черная пятерня отбросила занавеску, и в помещение ступил человек, при одном только взгляде на которого у Ар-Шарлахи похолодело внутри. Человек был темнокож, курчав и чертами лица наминал туземцев, однако рост… Вошедший был выше и куда шире всех присутствующих. Но даже не это испугало Ар-Шарлахи. Лицо и грудь незнакомца покрывал замысловатый узор синеватого оттенка. Ничего подобного Ар-Шарлахи видеть никогда не приходилось. В памяти почему-то всплыли жуткие в своей правильности шрамы, украшающие колдуна Мбангу…
Человек повернул щекастое разрисованное лицо к Ани и заговорил, после чего Ар-Шарлахи испытал еще одно потрясение. Язык был ему незнаком. Ничуть не напоминающая гнусавые всхлипы низкорослых черных туземцев напевная речь вошедшего изобиловала придыханиями и, казалось, состояла из одних гласных. Единственным знакомым звукосочетанием было часто повторяющееся «Ани-тамаи».
Ани слушал и хмурился все больше.
— За третий насос отвечаешь ты, — бросил он наконец. Темнолицый разрисованный незнакомец взволновался и заговорил снова.
Ани дотянулся до одного из лежащих на столе шнуров и бросил его незнакомцу.
— Иди и вяжи, — сказал он. — Видишь же: у нас здесь и без тебя дел хватает.
Человек расстроенно махнул рукой и вышел. Ар-Шарлахи сидел неподвижно, не в силах отвести глаз от колыхнувшейся занавески.
— Чего испугался? — сказал Тианги. — Каждый украшает себя как может…
— Кто вы? — с тоской спросил Ар-Шарлахи. — Что вам здесь нужно?
— Ну, на первый твой вопрос так сразу и не ответишь. Вот второй вроде попроще… Нам здесь нужна нефть. Нефть и газ. Но в основном нефть. Много нефти.
— Нефть? Для светильников?
— Да нет… Я же сказал: много нефти. А еще, нужно, чтобы нам не мешали. Вот, пожалуй, и все.
— Ар-Шарлахи, — снова заговорил Ани, и Тианги поспешно умолк. — Скажи… Если бы не мятеж, не отделение Харвы от Кимира, не указы Улькара… Ты бы ведь сейчас был владыкой собственной тени, так?
— Боюсь, что нет, — сказал Ар-Шарлахи. — Отец умер, когда я был еще ребенком, поэтому владыкой стал мой дядя… Потом он в чем-то провинился перед государем, и его казнили.
— Нет, я не о том. Ты — наследник бывших владык Пальмовой Дороги, так?
— Ну, в общем… да.
— Ты получил блестящее образование в Харве…
— Ну, положим, не такое уж блестящее…
— Разве твоим учителем не был премудрый Гоен?
— Да, но, боюсь, я далеко не лучший его выученик…
— Иными словами, тебе еще свойственна и скромность. И чем же ты, Ар-Шарлахи, занимался после мятежа и воцарения Улькара? Я имею в виду: чем ты зарабатывал себе на жизнь?
Ар-Шарлахи неловко усмехнулся:
— Нанимался на торговые каторги…
— Великолепно! — скривив рот, выговорил Ани. — Просто великолепно!.. Улькар бесподобен. Выбить аристократию и разогнать мудрецов! А владык Пальмовой Дороги приставить к брусу торговой каторги… Представляю себе, как ты его ненавидишь.
Ар-Шарлахи неуверенно пожал плечами. Ненавидел ли он Улькара? Да нет, пожалуй… Ненавидеть — слишком сильное слово.
— А пятнадцать дней назад, — неумолимо продолжал Ани, — выяснилось, что ты еще и незаурядный полководец…
— Разбойник, — поправил Ар-Шарлахи.
— Когда речь идет об осаде города, — заметил Ани, неотрывно на него глядя, — разница между разбойником и полководцем как-то утрачивается. Ты прирожденный вождь, Ар-Шарлахи. Иначе люди не согласились бы последовать за тобой сюда. Одолеть страх перед кивающими молотами — это, знаешь ли…
Ар-Шарлахи заставил себя поглядеть в карие внимательные глаза.
— К чему ты клонишь, тамахи?
Ани слегка приподнял брови:
— Почему ты называешь меня тамахи?
— К тебе так обращается Тианги…
Ани и Тианги вновь обменялись многозначительными взглядами.
— Ты, несомненно, умен, — сказал Ани. — Может быть, даже излишне умен… Однако ты спросил, к чему я клоню. К тому, Ар-Шарлахи, что ты достоин лучшей участи. Точно так же, как достойна лучшей участи и Пальмовая Дорога. Твоя родина. Мне кажется, что разбой — это слишком мелкое для тебя занятие. Не пора ли в самом деле покончить с унизительной зависимостью от Харвы? Мы поможем тебе. Мы всегда помогаем тем, кто борется за справедливость. Мы вооружим Пальмовую Дорогу дальнобойными боевыми щитами. Таких щитов нет ни в Харве, ни в Кимире. Улькар просто обречен на поражение…
— А что взамен?
— Ничего, — сказал Ани. — Не трогать кивающие молоты.
— И не выходить к морю — еле слышно проговорил Ар-Шарлахи.
— Оно тебе нужно?
— Нет…
— Тогда что тебя беспокоит?
Ар-Шарлахи поднял страдальческие глаза.
— Дайте еще выпить, — попросил он.
— Узнаю пьяницу Ар-Шарлахи, — ухмыльнулся Тианги, поднимаясь.
Он взял с пола цилиндрическую склянку и скрылся в соседней комнате. Потом вернулся — и процедура повторилась. Ар-Шарлахи запил обжигающий спирт гранатовым соком и подождал, пока зрение прояснится. Потом поднял голову и хрипло сказал:
— Нет…
— Что нет?
— Я не буду поднимать мятеж.
— Судя по тому, что сейчас вокруг происходит, ты его почти поднял.
— Опять кровь… — глухо, с тоской сказал Ар-Шарлахи. — Не хочу…
— Странно слышать такие слова от человека, подпалившего Зибру, — кисло заметил Тианги. Он был явно разочарован.
