ГЛАВА 12
Ипполита. 17 мая. 03:00–06:00 СГВ
Дональд Моррис
Я поднял голову и убедился, что здесь собрались все обитатели Купола — 8 человек, считая нас с Голдиным. Одеты они были по-разному, кто что успел накинуть, но у всех на лицах было написано одно и то же: не может быть! Ерунда! Чушь какая-то! Для чего разбит ментоскоп?
Когда я попытался привести свои мысли в порядок, вышло примерно следующее. Натали отказалась от ментоскопирования, мотивируя это усталостью и личными причинами. Она попросила отдыха до завтра. И вот ночью кто-то разбивает ментоскоп. Имело ли смысл делать это самой Натали? По-видимому, нет. Если у нее есть причины избегать ментоскопирования, принудить ее на Ипполите никто не сможет. Да и на Земле необходимо единогласное решение Всемирного Совета. Значит, она могла просто отказаться утром под любым предлогом, и никто бы ей ничего не сказал! Но ментоскоп разбит, следовательно, кому-то нужно, чтобы Натали не вспомнила чего-то важного сейчас, на Ипполите! А на Земле это «что-то» уже, очевидно, не будет столь важным. Правда, есть и другая возможность: ментоскоп разбила все-таки прелестная брюнетка, чтобы отвести от себя подозрения. Но в чем мы должны, по ее мнению, ее подозревать? Я понял, что сейчас окончательно запутаюсь.
Голдин тем временем вышел из «чистилища» в холл и расселся там в кресле, высоко задрав свои короткие ноги в светло-кофейных пижамных брюках. Знаком он пригласил остальных последовать его примеру.
— Теперь все могли убедиться, — начал он, — что на Базе творится нечто… м-мм… странное. Я еще раз прошу присутствующих вспомнить, все ли вы сообщили мне, не забыли ли что-нибудь, пусть и не слишком существенное с вашей точки зрения. Этим вы поможете мне и помешаете тому или тем, кто мешает следствию… Пожалуй, сделаем так: мы с мистером Моррисом будем опрашивать каждого здесь, на глазах у остальных.
Он повернулся ко мне:
— Давай отойдем к пульту дежурного.
С этими словами Грегори встал со своего кресла, взял его и еще одно и понес их к пульту. Мне ничего не оставалось, как взять свое и направиться за ним.
В углу холла Голдин расположился так же вольготно, как и минуту назад. Я сел рядом с ним. Из глубины своего кресла Грег выглядывал, как из амбразуры.
— Я попросил бы вас, Лино, подойти к нам, а остальных оставаться на месте.
— А спать кто будет? — притворно возмутился Лева, и сразу обстановка несколько разрядилась. Все зашевелились, принимая более удобные позы.
Челли встал, потер глаза и уныло поплелся к нам. Он был совершенно раздавлен происходящим.
Я искренне жалел Лино. У него сейчас происходила переоценка ценностей. До сих пор он доверял всем своим товарищам, он не боялся поворачиваться к ним спиной — ведь без таких отношений невозможно прожить год вне Земли! А теперь ему предстояло узнать, что кто-то из них — убийца.
— Вам нечего добавить к сказанному, Лино?
Челли отрицательно покачал головой.
— Тогда давайте сначала. Вот вы проснулись. Что дальше?
— Вышел в холл. Увидел Юлиуса, он делал зарядку. Потом увидел доктора, Натали, Льва, Жака… Я уже рассказывал…
— А кого вы видели до того, как сняли защиту второй ступени? — спросил я.
— Да всех, кажется…
Я промолчал. Это противоречило объективкам электронного мозга Базы. Все в холле до отключения второй ступени защиты собраться никак, ну просто никак не могли! Однако нельзя было утверждать, что Челли лжет намеренно: возможно, он просто не обратил внимания на чье-либо отсутствие до отключения «сторожа».
Но ведь остальные тоже подтверждали присутствие друг друга в холле!
— А как вы установили отсутствие у Штрайха кислорода? — спросил Грег.
Челли задумался.
— Я послал Юлиуса в Ангар, потому что не мог связаться со Штрайхом. То есть я думал, что он там, а его там не оказалось. Юлиус из Ангара пошел на Пункт Связи. Мы говорили с Натали и доктором… Я, видимо, был слишком резок…
— Почему? — спросил я.
— Ну как же… Катер они разбили, ридолит не привезли… К тому же обстановка была очень нервная… И тут Натали сказала, что у них вчера оставалось воздуха в баллонах только на полчаса. И я сразу подумал о Штрайхе и Чивилисе. Связаться с ними я не смог. Тогда запросил Сержа о количестве заряженных баллонов на складе на момент до выхода Штрайха, после его выхода и после выхода Юлиуса, то есть на 4:30, на 5:30 и на 6:30 утра. Первые две цифры были одинаковы, а последняя меньше на два. Значит, Юлиус взял баллоны, а Уве — нет.
В этот момент я почти физически почувствовал, как напрягся Грег. Он поднял ладонь, повертел ею в воздухе, сказал Лино:
— Прошу прощения…
И бросился к пульту. Быстро бегая короткими толстыми пальцами по клавиатуре, он, как мне показалось, повторил вчерашний запрос Челли. Но почему-то высветились 4 числа:
— 118, 118, 118, 116.
Голдин оглушительно вздохнул и принялся чесать затылок. Сначала я не понял, что его смущает. И с изумлением услышал новый вопрос:
— Скажите, Лино, а как строго на Станции следят за тем, чтобы каждый пользовался только своим космокостюмом? И есть ли запасные на складе?
Челли улыбнулся: глупее вопроса профессиональному исследователю других планет задать, по-моему, невозможно…
— Вы когда-нибудь пробовали пользоваться чужим? Не новым, а уже ношенным? Это у вас никак не выйдет. Космокостюм пригнан к индивидуальным физиологическим характеристикам хозяина, подгонка длится не меньше двух недель. Поэтому за пользованием исключительно своими костюмами никто не следит, в этом нет необходимости. А на складе есть 8 запасных космокостюмов, но они ни к кому еще не пригонялись.
И тут до меня дошло! Если после выхода Штрайха и до выхода Чивилиса со склада не было взято ни одного баллона кислорода, то тот, кто вышел за ним, не мог накануне летать на Рудник! У него просто не хватило бы воздуха сопровождать Штрайха! И взять чужой костюм он не мог, а из этого следует, что его баллоны были полны.
И теперь круг подозреваемых резко сужался: в нем оставались Лева, Жак и сам Челли!
Пока я это соображал, Голдин снова пробежался пальцами по клавиатуре. На этот раз ответ был такой:
— 15, 14, 13.
Я ничего не понял, но соображать было некогда: надо было методом исключения срочно определить, кто же из этих троих и есть убийца. Челли я все-таки отвел, иначе пришлось бы заключить, что существует общий сговор: ведь именно Лино — и все показания в этом совпадали — отключил вторую ступень поля. Тогда Лева и Жак… Кто же?.. Челли видел утром обоих. Вопрос: кого из них он видел до отключения «сторожа»?
— Спасибо, синьор Челли, — ожил вдруг Голдин. — Я очень прошу вас оставаться пока в холле: возможно, вы мне еще понадобитесь.
Челли медленно встал с кресла, повернулся к нам спиной и вдруг резко обернулся:
— Вот еще что. Когда я просил Уве подежурить, то спросил у него: есть чем заняться ночью, чтобы не уснуть… Понимаете, обязательно надо было поймать первое же нуль-прохождение… А он сказал, что будет ремонтировать БГИ.
Мне показалось, что доктор еле заметно вздрогнул. Во всяком случае, он поспешил переменить позу.
— БГИ… — машинально повторил Грегори. Он встал и прошел к Большому Гипноизлучателю. Заглянул в окошко кассетоприемника. Потом вернулся к пульту дежурного. — Ладно. Спасибо, Лино. Натали, подойдите, пожалуйста, к нам.
Натали Гайданович растерянно посмотрела вокруг, словно искала рядом с собой еще одну Натали, нехотя поднялась, оправила комбинезон и пошла к нам. Пока она приближалась, я еще раз взглянул на Жака и Леву. Ферран сидел, немного наклонясь вперед, положив локти на расставленные колени и сцепив пальцы рук. Голова была опущена, и я не видел выражения его лица. Лева негромко говорил о чем-то с Чивилисом и был, казалось, несколько раздражен, что, впрочем, не требовало объяснений.
— Очень прошу вас сосредоточиться и вспомнить, что именно вы упустили в своем вчерашнем рассказе, — попросил Грег, когда прелестная брюнетка уселась между нами.
Натали нахмурила брови, потом посмотрела на дисплей и закрыла глаза.
— Значит, так. Я встала, сделала у себя в блоке зарядку и вышла в холл… Там были доктор и Лино… Нет, Лино вышел из «чистилища». — Она мотнула головой в сторону медотсека, и пряди ее черных волос рассыпались по щекам. — Потом Лино напал на доктора, совершенно зря, по-моему. Я попыталась его успокоить. Потом вышел из своего блока Лев, а я ушла в ионный душ. Помнится, я еще очень удивилась, когда он что-то сказал про Африку, — мне как раз снилось сафари. Доктор, кстати, выходил перед этим в Ангар и вскоре вернулся… А когда я вышла из душевой, то услышала, что Уве… уже… Что у Уве уже нет воздуха…
— Это все? — мягко спросил Грег, взяв девушку за руку.
— Больше я ничего не помню, — сказала Натали и встала с кресла, не ожидая разрешения.
Следующим Грег подозвал доктора. Видимо, в своих рассуждениях он шел тем же путем, что и я, потому что не торопился допрашивать Леву и Жака.
Рассказ доктора тоже был короток. Он видел утром всех, за исключением Чивилиса, которого Челли уже к этому времени отправил на поиски Штрайха. Сначала он разговаривал с Натали, потом к ним подошел Челли, потом он выходил в Ангар, а вернувшись, застал Леву и Лино в медотсеке. Выйдя из него, увидел Феррана. Затем Натали вышла из душа, а Ферран и Кушнир ушли в ангар. А потом, когда позвонил из ПС Чивилис, все и выяснилось…
Здесь я обратил внимание на то, что никто до того, как Натали вошла в душ, Феррана не видел. А если Кушнир и Челли какое-то время находились в «чистилище», где их застал доктор, Натали была в душе, а Чивилис — на Пункте Связи, то холл несколько минут пустовал. И Жак мог преспокойно вернуться незамеченным (если, конечно, он выходил из-под Купола), переодеться и, появившись в пустом холле, ждать, пока кто-нибудь не обратит на него внимание… Эта гипотеза требовала проверки.
Когда доктор окончил говорить и ушел на свой диванчик, я тихо сказал Голдину:
— Спроси у Левы, видел ли он Феррана до того, как зашел с Челли в медотсек.
Голдин недоуменно взглянул на меня, но согласно кивнул. Очевидно, он все же не поспевал за мной.
Лева шлепнулся в кресло и удовлетворенно вздохнул:
— Давненько не играл я в сыщиков-разбойников! Можно начинать экзекуцию, друзья! Я готов.
— Скажите, Лева, — не выдержал я, — когда вы утром увидели Феррана?
— Жака? — удивился Лева. — Когда Лино приказал нам идти в Ангар.
— То есть Челли сказал это вам, а тут из своего блока вышел Жак и… — Я нарочно сделал паузу.
— Нет, это мы с доктором и Челли вышли из медотсека и увидели Жака.
— А перед этим вы его видели?
— Разумеется. Уже больше полугода мы с ним видимся буквально каждый день. Он мне надоел до чертиков! — Лева оставался Левой.
— Да нет же, я спрашиваю вас о вчерашнем утре! Видели ли вы его до того, как вышли из медотсека?
— По-моему, вы не тем занимаетесь, — рассердился Лев. — Нет, не видел, ну и что?
Мне уже все было ясно. Никто из обитателей Купола не видел Феррана выходящим из своего блока. Только он и мог ночью выйти вслед за Штрайхом, а утром незаметно вернуться под Купол.
Я повернулся лицом к Жаку. Он сидел все в той же позе, безучастно глядя в пол.
— Скажите, Лев, — Грег снова взял инициативу в свои руки, — что вам снилось ночью?
— Этой? — не понял Лева.
— Нет, прошлой, разумеется.
— Африка, сафари, львы, саванна… В общем, Земля, — мечтательно произнес Лева. — У вас, кажется, все?
Грег вопросительно посмотрел на меня и кивнул. Лев вернулся на свое место.
— По-моему, все ясно, — сказал я. — Ты ведь можешь потребовать его изоляции?
— А ты считаешь, что он будет продолжать нам мешать? — задумчиво спросил Грег. — Мне бы не хотелось злоупотреблять своими полномочиями.
— А он тут, пока ты будешь строить из себя Красную Шапочку, раскокает что-то еще, — нажал я. — Что ты тогда скажешь? Мало тебе ментоскопа? А если он еще кого-нибудь прикончит?
— Ну, до этого, я думаю, не дойдет, — легкомысленно отмахнулся Грег. — Но ты прав. Здесь слишком мало места и слишком много людей.
Он встал.
— Я хочу сделать официальное заявление. Именем Всемирного Совета, возложившего на меня обязанности Наблюдателя СГБ, я требую от начальника научно-исследовательской экспедиции «Ипполита» Лино Челли изолировать лицо, намеренно повредившее ментоскоп, на том основании, что его действия помешали и могут помешать в дальнейшем сбору материалов для следствия. Согласны ли вы, Лино Челли, удовлетворить это законное требование?
Я посмотрел на Феррана. Он, похоже, уснул в своей безразличной ко всему позе. Или ему действительно было уже на все наплевать?
— Согласен, — вздохнул Лино. — Только вы уж мне сначала скажите, кто же его разбил, этот паршивый ментоскоп?
«Это сделал Ферран!» — хотел было выкрикнуть я, но не успел.
— Это Юлиус Чивилис, — сказал Голдин.
