Глава 8
– Может, соседи работают? – задумчиво сам себя спросил Одинцов, когда они втроем вернулись из деревни.
– Вряд ли, слишком грязно. Да и потом, будь то соседи, нам бы уже давно официально связали бы руки. Да что я говорю… не работают они так. Спецы там, куда нашим… и вот так, толпой, да еще с двумя трупами…
– Тремя.
– Тем более.
Допрос свидетелей стоил всем троим немало нервов. Новизна впечатлений уже угасла, и теперь местные жители отвечали неохотно, каждое слово из них приходилось буквально вытягивать клещами. В воздухе висела какая-то враждебность, причин которой Михаил определить не мог. Вот она-то, враждебность эта, вполне могла исходить и от фээсбэшников, если они переговорили со свидетелями раньше. Вообще, конечно, сомнительно, перестрелка в занюханной деревне, сожженный дом – не их это уровень. Правда, кое-какую полезную информацию, помимо материалов уголовного дела, которые Петр пообещал раздобыть к завтрашнему дню, удалось выудить.
После памятных событий с перестрелкой и пожаром в село приезжали трое – двое парней и девушка. Все трое, с некоторыми оговорками, были опознаны по фотографиям. Именно поэтому у Михаила было просто замечательное настроение, он готов был летать, поить всех пивом и петь песни. Последнее – мысленно. Эта очаровательная рыженькая, с фотографии, цела и невредима. Более сложная проблема – как с ней познакомиться – пока могла отойти на второй план. Тем более что рано или поздно их пути все равно пересекутся. Сам он твердо намеревался довести это расследование до конца, Петр, поминутно стонущий, что несет чудовищные убытки, тоже не имел привычки бросать дело на полпути, а Одинцов мысленно уже смирился с неприятностями и потому был на все готов.
Тем временем обстановка продолжала оставаться неопределенной. Несмотря на усилия оперативников «Видока», ничьих следов отыскать не удалось. «Арена» в буквальном смысле слова вымерла – уже неделю в офисе не появлялась ни одна живая душа. Троица, навестившая место гибели Зинченко, исчезла бесследно, обнаружить Вечанова не удалось. Хорошо хоть секретарша «Арены» была цела и находилась в относительной безопасности – Петр, чуть смущаясь, сообщил, что один из его сотрудников находится при ней почти неотлучно. На вопрос, что он там неотлучно делает, детектив вздохнул и выдал короткую емкую фразу, может быть, и грубую, но зато довольно точно характеризующую положение вещей.
– Твой парень сможет ее прикрыть? Может, стоит их пока вывезти из города?
– Может, и стоит, – подумав, кивнул Петр. – Я распоряжусь. Есть тут одно местечко…
– Наши планы? – поинтересовался Михаил. – Или так и будем сидеть?
Геннадий пожал плечами.
– Я поговорил с ребятами, они врубят контроль в аэропортах. Как только появится Трошин, мы об этом узнаем. Что в турфирме, разобрались?
– По-видимому, то же, что и везде. Офис выгорел дотла, два трупа идентифицированы, в основном по показаниям свидетелей. В обоих случаях – наши знакомые пульки.
– Может, пора начинать бить тревогу и поднимать шум? – осторожно спросил Михаил.
Если за всеми нападениями на сотрудников «Арены» стоят те же люди, что прикончили Зинченко, то действуют они с размахом. Михаил это прекрасно понимал, как понимал и то, что на борьбу с этой группой, насчитывающей неизвестно сколько членов, сил у двоих оперов, даже при поддержке детективного агентства, точно не хватит. Их просто сметут, как до этого легко и непринужденно сметали всех, за кого брались. «Почти всех, – напомнил он себе. – Анжелика уцелела. Анжелика… Лика…»
– Рано, – вдруг заявил Одинцов. – Сейчас нам просто заткнут рот и хорошо, если при этом не выбьют зубы. У нас ведь фактически нет доказательств. Во всех делах лежат заключения экспертов, никак не стыкующиеся с тем, что знаем мы. Обратите внимание, не только в нашем отделении – везде. Это значит, у этих парней отменная крыша. Купол. Взять его штурмом не выйдет, а вот если потихоньку, стараясь не привлекать к себе внимания… Возможно, будет толк.
Уж от него такое услышать Михаил никак не ожидал. Вечно осторожный Генка, дующий на воду, кажется, с рождения и подстилающий соломку везде, где есть хоть незначительная вероятность падения, вдруг предлагает действовать на свой страх и риск – да уж, в лесу что-то сдохло. С другой стороны… интуиция Одинцова никогда не подводила, по крайней мере в части нюха на неприятности. И раз он говорит, что высовываться пока не стоит, – значит, действительно не стоит.
В кармане у Петра затрезвонила трубка мобильника. Тот, извинившись, взял трубу, несколько секунд слушал доносящийся оттуда голос, затем с легким удивлением протянул мобилу Одинцову.
– Тебя.
– Ой, блин… Петро, я твой номер дал ребятам в Шереметьево. Да… Да… Точно, он? Нет, не надо… Васька, помурыжь его… – Он обернулся к Михаилу. – Сколько отсюда до Шереметьево пилить?
Михаил мысленно прикинул расстояние, добавил немного на пробки. Получалось, что не менее сорока минут.
– Васёк, минут сорок его подержи, потом отпускай, лады? Ну откуда я знаю, чем ты его держать будешь?.. Мать твою, заставь анкету заполнять «Как вам понравился Египет»… Да знаю я, знаю, с меня причитается… Две… Хрен с тобой, три. Все, мы едем.
Он отключил трубу, вернул ее Петру и принялся натягивать ремень с кобурой. По ходу дела пересказывал свою беседу, хотя в этом не было никакой нужды, всем все и так было ясно.
– Так, прилетел этот ваш Трошин. Сидит, ждет таможенного контроля. Точнее, поперся в зеленый коридор, благо практически без багажа, но наши ребята его притормозили. Васька сказал, что особо долго держать его не обещает, скандал им там ни к чему – если клиент начнет качать права, его отпустят. Если не начнет – просидит минут сорок. Так что нам надо торопиться. Мишка, у тебя ствол есть?
– Откуда? – развел тот руками. – Я ж в командировке, с инспекцией. На хрен мне там ствол. Только Петькины игрушки.
– Вот, держи. – Одинцов извлек из шкафа завернутый в масляную тряпку предмет. – Как чувствовал, что пригодится.
Михаил развернул ветошь – на свет появился вороненый ствол Стечкина.
– Откуда? – удивленно спросил он. Новейшие разработки оружейных заводов в милицию поступали редко и помалу, в основном на вооружении состояли старые «пээмы», а за каждого «стечкина» шла настоящая драка.
– Один козел оформил добровольную выдачу. Они ж, падлы, все сейчас в одном кармане ствол носят, в другом бумажку. Мол, граждане начальники, как раз к вам и шел. Заяву он написал без даты, вот я и придержал пока. Во-первых, может пригодиться, во-вторых, в этом месяце план по стволам уже почти сдали, а в следующем, говорят, «Арсенал» опять объявят. А стволы, сам знаешь, на дороге не валяются. Имей в виду, там всего семь патронов. Ребята обещали подкинуть, но пока молчат.
– А он не грязный?
– А хрен его знает. Что они там, полные придурки, таскать с собой паленые стволы? Вряд ли. Но… в общем, только в крайнем случае. Готовы? Ну, рванули.
Как втайне и боялся Михаил, к назначенному сроку они не успели. Несмотря на то, что Петр машину водил отменно, пара свеженьких пробок – и на тебе, опоздали. Да и не намного, минут на пять от силы.
Геннадий выскользнул из джипа и исчез в здании аэропорта. Назад он вернулся буквально через минуту. Он плюхнулся на переднее сиденье и рыкнул:
– Гони в Видное.
Спорить Петр не стал. Джип рванул с места, чуть не зацепив стоящий рядом и без того помятый «жигуль», и помчался в указанном направлении. Как и большинство владельцев джипов, знаки, ограничивающие скорость, Петр считал веселыми шутками и, как правило, предпочитал над ними посмеиваться. Геннадий сунул в рот сигарету, глубоко затянулся. Курил он редко, только в минуты душевного волнения.
– Упустили, – сообщил он. – Клиент терпел-терпел, а потом завелся. Ну, Васёк его и отпустил восвояси. Трошин твой слинял минут десять назад, но Васька его до машины сопроводил. Новостей две. Во-первых, их двое. С ним какой-то мелкий типчик, лысоватый, рост примерно метр шестьдесят пять, на вид эдак лет под сорок. Похожей морды не встречал?
Михаил мысленно перебрал в памяти лица тех, кто имел отношение к «Арене». Лицо Анжелики он «перебирал» особенно долго. Никого, подходящего под приметы, в списке не значилось.
– Ясно, неизвестная величина. Разберемся… Так вот, во-вторых, коротышка назвал таксисту адрес. И отметьте, мужики, на цену согласился, даже не скривившись. Васёк такие дела сечет: либо у коротышки полные карманы бабок, либо они просто очень торопятся. Короче, задача-минимум – их догнать.
– А задача-максимум? – хмыкнул Михаил.
– А это там будет видно…
Расплескивая в сторону фонтаны из смеси снега, воды и соли, джип несся по шоссе, неуклонно приближаясь к цели.
Старенькая, расхлябанная «Волга» с явной неохотой отматывала километр за километром. Александр хмурился – ему не нравилась эта подозрительная задержка на таможне. Складывалось впечатление, что мрачный и чем-то недовольный таможенник просто не знает, к чему бы прицепиться. Дурацкие вопросы – не просили ли его посторонние взять у них какие-либо предметы для доставки в Москву. Сейчас все ученые, знают цену этим «передачкам», в которых может оказаться все, что угодно. Доказывай потом, что ты не имел ни малейшего понятия, что находится в безобидном на вид пакете. Свою точку зрения Саша объяснил, казалось бы, ясно и доходчиво, однако мент потребовал расписки в том, что господин Трошин не принимал у посторонних лиц… и так далее.
Пока Сашу мурыжили в отделении милиции, Лигов заметно нервничал, оглядывался по сторонам и вообще вел себя настолько подозрительно, что только самые тупые стражи порядка могли бы этого не заметить. У него даже не хватило сообразительности подождать, пока отойдет навязчивый старлей, так и брякнул таксисту адрес – несмотря на то, что мент совершенно очевидно навострил уши.
Водила врубил было музыку – дребезжащие колонки били по мозгам, вызывая одно лишь раздражение, и Александр попросил таксиста заткнуть это извержение. Тот не обиделся – за те бабки, которые он стриг с не пожелавших торговаться клиентов, они, то есть клиенты, имели право на любые капризы. Он натянул на голову наушники, врубил плеер и, покачивая головой в такт музыке, порулил дальше.
– Куда мы едем? – вполголоса спросил Александр.
– Надо заехать на базу, – так же тихо ответил Лигов. – Машина, кое-какие приборы.
– Это не опасно?
– Для вас, Александр, сейчас все опасно. Нам надо будет искать ваших коллег, а для этого требуется мобильность. Не беспокойтесь, мы там не задержимся.
– Мне очень не понравился этот мент. Он, кажется, прямо-таки сочился подозрительностью. Не может он быть агентом этих… саартов.
– Нет, – коротко отрезал Дан. – И вообще, все разговоры потом.
Машина остановилась у не слишком приметного дома. Типичный «частный сектор» – нельзя сказать, что развалюха, но и новизной хата не блистала. Таксисту сунули оговоренную сумму, кинули солидную купюру сверху и попросили подождать – мало ли что. Тот был только рад – торчать в аэропорту означало лотерею – то ли будет клиент, то ли нет. А здесь можно спокойно отдыхать, благо деньги получены, да и конкуренты не душат. Поэтому он согласно кивнул, опустил кепку на глаза и откинулся на сиденье, явно намереваясь подремать.
Изнутри хатка выглядела ничуть не лучше, чем снаружи. Можно сказать, даже хуже. Бедненькая обстановка, ситцевые занавесочки на окнах. Почему-то больше всего резанула глаза клеенка на кухонном столе – старенькая, прожженная в десятке мест сигаретами, припаленная горячей кастрюлей, оставившей коричневый след в виде полумесяца, – но чистенькая, без пыли, прорехи кое-где аккуратно заштопаны… так ухаживают за вещью, которая дорога как память.
Все остальное было вполне под стать клееночке. Старый самовар на столе – не настоящий, понятно, который углем топить надо, – обыкновенный электрический, правда, очень сильно «бывший в употреблении». Зеркальная полировка стенок осталась в далеком прошлом, кое-где наблюдались вмятинки, а позолоченный некогда краник теперь здорово напоминал женский ноготь с порядком облезшим лаком тускло-желтого цвета. Проволочная сушилка для посуды, в которой стояло с десяток разномастных тарелок. В комнатах на полу ковры, старенькие, истоптанные чуть ли не поколениями жильцов, давно утратившие яркость красок и густоту ворса. Мебель брежневских времен, привычная старшему поколению «стенка», набитая книгами – в основном классика, в дешевых, неподписных изданиях.
– Дан, этот антураж имеет практический смысл?
– А?.. Ну, в общем-то имеет. Это запасная база, здесь мы бываем очень редко, да и то лишь ради профилактики. А так… бедный домик. Если кто и залезет, сразу поймет, что брать здесь нечего. Сигнал-то мы получим, но приезжать и выбивать из непрошеных гостей дух не станем. Лишний шум нам, сам понимаешь, ни к чему.
– А залазят?
– Бывает… – вздохнул Лигов. – Пару-тройку раз в год. Особенно зимой. Один бомж даже жил тут чуть не с неделю, пока у нас терпение не кончилось.
– Вы его… того?
– Да ну, зачем оно нам надо? Двое наших надели форму вашей милиции, приехали, побеседовали по душам. Попугали. Вот, собственно, и все.
– Смотрю, вы прямо-таки ангелы, – криво усмехнулся Александр.
– Не обольщайся, – равнодушно пожал плечами Дан. – Если можно не вмешиваться, мы не вмешиваемся. А если нельзя… Хочешь, по дружбе служебную тайну открою? Хочешь знать, почему в 1986 году в Штатах шаттл взорвался? Они засекли один из наших спутников-наблюдателей и решили его с орбиты снять. Разумеется, все это было тайной, покрытой мраком, в том числе и от своих. Знали только капитан шаттла да еще человека три в Хьюстоне. Спутник мы увести не успевали – я говорил, что он нам неподконтролен. А те, кому подконтролен, были далеко. Мы раз намекнули, два… люди вообще существа непонятливые. Потом, уже после катастрофы, намекнули снова. На этот раз вроде поняли. А спутник потом передвинули на новую орбиту и сменили систему защиты.
– Ну, блин… а второй? Тот, что в две тысячи третьем?
– Это не мы. Ладно, давай дело делать.
Дан двинулся вниз, в подвал. Подвал был добротный, обшит деревом и чуть не наполовину заставлен какими-то бочками, источающими резкий запах соленых огурцов и квашеной капусты. Саша прикинул – да, для бомжей здесь просто рай. И крыша над головой, и какой-никакой харч под рукой. Живи – не хочу.
Рука Дана прижалась к доске, ничем не отличающейся от соседних. Та плавно отошла в сторону, обнажив пульт. Понятное дело, он был ничуть не похож на тот, что был установлен в их ареновской кладовке, но общее сходство назначений угадывалось без труда. Дан набрал код и снова открыл дверь подвала. Теперь она вела в просторное помещение – впрочем, отделано оно было совсем не так шикарно, как потайные этажи «Арены».
– Побудь тут, я аппаратуру приготовлю.
– Компьютер есть?
– Тебе какой, типовой или ваш?
– Наш. Выход в интернет есть?
– Вон за той дверью. Выход, конечно, есть. Поторопись, времени у тебя немного.
– Кстати, ты что-то говорил насчет машины. С этой избушкой на курьих ножках приличная тачка не сочетается.
– А ее здесь нет. Почему – не знаю, может, кто-то из коллег забрал. Машина была всего одна, я же говорю – резервная база. Минимальные запасы техники, и так, кое-что по мелочам.
– Так на кой хрен мы сюда приехали?
– Мне нужно кое-какое оборудование. Если до воина-саарта дошла информация, что я вам помог, скорее всего он включит нашу базу в перечень объектов атаки. Появляться на основной точке опасно. Мы не всесильны и не бессмертны. Знаете, Саша, когда впереди еще четыре-пять сотен ваших лет жизни, очень не хочется их терять.
Александр осмотрел компьютеры. Тот, который был изготовлен по технологиям Ассамблеи, был не слишком хорош – в «Арене» машинки были куда круче. Он лишь усмехнулся – как всегда, коммерческие структуры куда внимательнее следят за своим оснащением, чем госучреждения. Если расспросить как следует Лигова, наверняка прозвучат жалобы и на ограниченный бюджет, и на из года в год урезаемые поставки… Ничто не ново под луной. Да и чего, собственно, ждать – заштатная планетка на окраине галактики, не представляющая ни для кого особого интереса.
Он опустился за соседний компьютер – это была вполне современная машинка, по крайней мере по меркам трех-четырехмесячной давности. Привычно пробарабанил по клавишам, вызывая на экран содержимое почтового ящика. Среди вороха всякого барахла глаз сразу наткнулся на сообщение, отправленное с адреса Малого. Яркая, немного аляповатая открытка – поздравление с очередной годовщиной знакомства. Условный знак. Пара прилагающихся к открытке ничего не значащих пошлых фраз содержала тонкий намек на ключ шифра. Теперь оставалось только вычленить из файла кусок «лишнего» кода и подвергнуть его простенькой дешифрации, чтобы получить истинный текст сообщения.
Когда появился Дан, нагруженный увесистой сумкой, по крайней мере втрое превосходящей по размеру его привычный баул, Саша сидел, тупо уставившись в экран. Руки были стиснуты в кулаки с такой силой, что казалось, еще немного, и из-под ногтей брызнет кровь. Губы были плотно сжаты, а в глазах плясало бешенство.
– Видите ли, Александр, он недооценил вас. Конечно, вы – Команда, и на это следовало бы сделать поправку, но саарт прибегнул к своей обычной тактике. Попытался подавить числом.
– Ему это удалось, – процедил, играя желваками, Саша. – С-сука…
– Нет, не удалось. Трое ушли. С вами – четверо.
– Дан, я не знаю ваших планов, – вставая, мрачно бросил Александр, – но они только что изменились. Мы едем на место встречи. Контрольный срок наступает через час, следующий – только послезавтра. И не спорьте…
– И не буду, – серьезно ответил Лигов. – Я, разумеется, с вами. Тем более что… а, ладно, в конце концов вам надо это знать. Наша основная база не отвечает.
– Никого нет на месте? – все еще потрясенный прочитанным, глухо спросил Саша и тут же осознал, что сказал глупость. Оснащенная сверхумной техникой, база прекрасно будет работать и в отсутствие хозяев.
Лигов ничего не ответил – видимо, догадался, что Трошин и так все понял. Саше вдруг показалось, что напарник – теперь он вполне мог так сказать о Дане – сразу постарел на несколько лет. Или, по его меркам, на сотню-другую. В уголках глаз пролегли глубокие морщины, лицо осунулось, а кожа приобрела землистый, нездоровый цвет, видимый даже сквозь южный загар – африканское солнце действовало на Лигова примерно так же, как и на обычного человека. Разве что, по его собственным словам, кожа не сгорала и не облезала.
– Может, кто-то уцелел? – тихо спросил он, но в ответ получил только еще одно пожатие плеч. – Дан, у тебя нормальное оружие есть?
Получив кивок в сторону еще одной двери, Трошин отправился по указанному адресу. Как и ожидалось, особых изысков типа тяжелых лазеров или чего-нибудь в этом духе, здесь не было. Да и выбор был в общем-то небольшой. Он снял со стены АКСУ, сунул в карман два рожка с патронами. Затем, подумав, взял сумку – внешне почти такую же, как у Дана, но обычную, без хитрой начинки. Сунул туда автомат, две привычные уже «гюрзы», несколько ребристых лимонок. Остальное место заполнил боеприпасами. Подумав, добавил тяжелый нож. Криво усмехнулся, вспомнив фильм «Коммандо», усмешка тут же слетела с лица, уступив место другой гримасе. Нехорошей. Если бы саарт ее увидел, он бы испугался. И правильно бы сделал.
Таксист, кажется, был бы совсем не против подождать еще. По крайней мере, когда его толкнули в бок и намекнули, что пора бы и ехать, он скорчил недовольную мину, но безропотно выслушал адрес и двинул машину вперед. Настроение у него было самое распрекрасное – клиенты продолжают платить, день вышел на диво удачный.
«Волга» уже давно скрылась за поворотом, когда к дому подошли трое. Любой сторонний наблюдатель счел бы, что троица эта занимается чем-то вроде лыж или бега трусцой, во всяком случае, из-под кожаных курток выглядывали белые, вроде бы спортивные, штаны. Один из них с силой лягнул дверь – та распахнулась, сверкнув вывернутым замком.
Троица, не обращая внимания на убогое убранство, принялась тщательно изучать дом. Двое при этом обшаривали стены без особых изысков – руками и глазами, третий же пользовался каким-то странным прибором. Возможно, стороннему наблюдателю показалось бы, что прибор взят из реквизита какого-нибудь фильма, типа «Звездного пути» или иже с ним. Впрочем, сторонних наблюдателей, как говорится, не наблюдалось.
Потайную доску в подвале обнаружили относительно быстро – минут за пять-семь. Еще примерно столько же потребовалось им, чтобы вскрыть панель управления и заставить ее работать. Проникнув в скрытую часть базы, гости разделились. Один принялся копаться в компьютерах, двое других исследовали помещения. Еще через четверть часа они вновь собрались вместе. Один из них вынул из кармана небольшую, раза в два меньше среднего мобильника, коробочку и бросил в нее несколько коротких фраз. Выслушав ответ, он четко отрапортовал – понял, мол, – и аккуратно спрятал коробочку в карман.
Убедившись, что больше здесь им делать нечего, гости направились к выходу. К их удивлению, панель управления, которая должна была бы доставить их обратно в пропахший огурцами подвал, работать отказалась.
Незваным гостям следовало бы отдать должное – в их поведении не проскользнуло и намека на страх, обеспокоенность или, тем более, панику. Все с таким же непроницаемым выражением на совершенно одинаковых лицах они принялись возиться с панелью, стараясь, без особого, впрочем, успеха, ее реанимировать. А еще три минуты спустя, из расположенных под потолком отверстий ударили струи густой темно-серой жидкости… скорее не жидкости, а вязкой, сметанообразной массы. Отверстий было много, и жидкость за считанные минуты заполнила комнату, попутно залив и все соседние, и перестав поступать только тогда, когда ее уровень достиг потолка. В глубине мокрой вязкой субстанции еще наблюдалось какое-то движение. Вскоре оно прекратилось.
А потом почти соприкасающаяся с потолком поверхность серого желе дернулась, будто бы по ней пробежала судорога… Дернулась и застыла.
Если бы раскатать низенький, чуть покосившийся домик по бревнышку, то можно было бы обнаружить интереснейшую деталь – у неказистой хатки имелся мощный, по площади превышающий ее чуть не вдвое, бетонный фундамент. Зачем он был нужен?
В паре десятков километров от этого места, на заснеженном шоссе, невысокий человек, сидящий на заднем сиденье старенького автомобиля, печально улыбнулся.
Мимо мелькали заснеженные деревья, такси приближалось к пункту назначения. Внезапно впереди из-за поворота вылетел тяжелый «КамАЗ», седельный тягач. Этот танк пер по крайней мере в полтора раза быстрее, чем следовало, и к тому же начал слишком резко тормозить – прицеп занесло, он почти перегородил дорогу, не давая «Волге» ни малейшего шанса его объехать. Отчаянно завизжали тормоза, такси крутанулось на скользкой дороге и все же остановилось, не доехав до столкновения метра два.
Водила, белый от бешенства, выскочил из машины, потрясая монтировкой. В адрес тяжеловоза вообще и того мудака, что сидел за рулем, в частности, понесся поток ругательств. Мат не отличался художественностью, зато был наполнен искренними чувствами.
Лигов вполголоса пробормотал что-то очень грубое, хотя и на непонятном языке. Его руки нырнули в сумку – она была ничуть не менее тяжелой, чем у Трошина, видимо, Дан «зарядил» свой багаж еще на базе. Саша понял, что они, вполне вероятно, влипли.
Внезапно таксист сделал шаг назад. Монтировка выпала из его руки, он как-то обиженно хрюкнул и начал медленно, как будто нехотя, опускаться на мокрый асфальт.
– Быстро! В лес! – рявкнул Трошин, одним быстрым движением выхватывая «калашникова» из сумки, выпуская короткую, всего на три патрона, очередь прямо сквозь стекло «Волги» и распахивая дверцу.
Лесом это, конечно, назвать было сложно. Искусственная посадка – так, пожалуй, было бы точнее. Ни за одним деревом по-хорошему нельзя было толком укрыться, но это была все же какая-никакая защита. И шанс уйти от преследования. Только дело в том, что именно сейчас Трошину совсем не хотелось уходить от этого преследования. Сейчас роли охотников и зайцев вполне могли поменяться – только вот нападающие об этом еще не знали.
Из кабины «КамАЗа» выскочили две уже знакомые фигуры. Черные куртки, почему-то белые штаны. Саше бросилось в глаза, что там, на жарком юге, белая одежда нападавших смотрелась более или менее естественно, здесь же, среди грязного снега, это казалось просто несуразным. И это было плохо – несуразность вызывает презрительную ухмылку, а эти двое были определенно опасны. Как и те, что сейчас лезли из распахнувшихся створок стоящего на платформе контейнера. Уж чего-чего, а расслабляться не следовало бы. Тем более что «комитет по встрече» был довольно многочисленным.
Саша бухнулся в сугроб – тяжелая сумка нещадно колотила по спине, сковывая движения. Над головой секли воздух пули. Он дал еще одну короткую очередь, с удовлетворением отметив, что один из противников отлетел на пару шагов назад и упал навзничь. И тут же чертыхнулся – клон снова встал, чуть пошатываясь, – может быть, пули и нанесли ему травму, но она явно не была смертельной.
Краем глаза он заметил, как Дан, не слишком уверенно держа пистолет в руке, посылает пулю за пулей в рассыпавшихся цепью убийц. Теперь угрозу можно было оценить по достоинству – их было более десятка, и они приближались. Лигов был как на ладони – даже странно, что в него до сих пор не попали. Или попали? Саша уже видел, как тот реагировал на незначительные раны. Сам он сместился в сторону и теперь лежал за поваленным деревом – не слишком толстым, но обеспечивающим кое-какое прикрытие.
– Дан, отступай в лес! – крикнул Саша, швыряя гранату и снова прячась за спасительный ствол. Грохнул взрыв, дерево вздрогнуло под ударом осколков.
Ударная волна сбила с ног двоих клонов, третьему повезло меньше – осколок ударил прямо в лицо, и из-под ничком упавшего на снег тела стало расползаться красно-оранжевое пятно. Трошин выпустил длинную – на весь оставшийся запас патронов – очередь в ближайшего противника, стараясь попасть в голову. Не попал. Одним движением вставил новый рожок и снова высунулся из-под укрытия. Клон-саарт поднимался из сугроба, куда его зашвырнули удары пуль. Плавно, как будто он находился в тире, а не под огнем, Саша поднял автомат и нажал на спуск. АКСУ коротко рявкнул, лицо саарта превратилось в кровавую маску, и он снова упал – на то же место, где лежал еще мгновение тому назад.
На шоссе раздался визг тормозов – возле «Волги» остановилась другая машина – джип. Из нее выскочило несколько мужчин. До них было довольно далеко, и с такого расстояния было сложно понять, чего им, собственно, надо, но, похоже, они не намеревались проявить мудрость и рвать когти – напротив, все трое двинулись в сторону леса, откуда гремели скупые автоматные очереди и резкие хлопки пистолетных выстрелов.
Дерево, столь хорошо прикрывавшее Трошина еще несколько мгновений назад, уже перестало быть достойным убежищем – клоны подошли слишком близко. Саша отступил, отчаянно сожалея, что на базе Службы не было бронежилета. Хотя бы плохонького – все какая-то защита. К сожалению, ему приходилось рассчитывать только на себя. И на Дана. Хотя нет… на Дана рассчитывать не стоило.
Лигов нажал на спуск и услышал лишь глухой щелчок – в пистолете кончились патроны. Он пробормотал что-то нелицеприятное и метнулся назад, в глубь леса – но резкая боль обожгла ногу, она подломилась, и коротышка тяжело упал в снег. Рядом, сквозь удаляющийся грохот автомата, послышался скрип снега под тяжелыми шагами.
Люди говорят, что за мгновения до смерти перед глазами проносится вся прошедшая жизнь. Он успел лишь подумать о том, как же все получилось глупо. Он, рядовой эксперт Службы, далекий от войны и насилия – зачем он полез в это дело? Когда-то, еще лет двадцать назад, он искренне верил, что непыльная работенка, доставшаяся ему, невыносимо скучна. День за днем, год за годом – нудная рутинная работа, анализ донесений следящих устройств и немногочисленной агентуры, систематизация, подготовка отчетов… Его ни разу не приглашали принять участие в каких-нибудь масштабных операциях. Он был клерком – просто клерком, работающим исключительно с информацией. Более того, это его вполне устраивало. И вот теперь он, специалист по компьютерам, мастер анализа, эксперт по прогнозам, лежит в снегу, чувствуя, как пульсирует боль в пробитой навылет ноге, и лихорадочно пытается воткнуть в пистолет новую обойму. И понимает, что не успеть…
Руки еще пытались заниматься делом, а глаза уже неотрывно смотрели в лицо саарта. Клон был олицетворением равнодушия. Ничто не могло сбросить с его лица эту маску – ни трупы спутников, ни собственные травмы. Он не испытывал ненависти к тому, кого сейчас собирался добить – ни капли, и это было особенно страшно. Для клона это было всего лишь работой… работа будет выполнена и его, клона, тоже ликвидируют за ненадобностью. Это его нисколько не волновало.
В треск автомата вплелся еще один звук, резкий и незнакомый. Саарт, уже почти готовый произвести контрольный выстрел, рухнул на одно колено. Он был жив и, наверное, даже цел – пуля, выпущенная почти в упор, с десяти шагов, не смогла пробить бронекостюм. Но она сделала другое – может быть, гораздо более важное дело. От удара саарт выпустил из рук винтовку, и она моментально скрылась в рыхлом снегу.
Как будто бы по волшебству обойма, еще мгновение назад такая непослушная, скользнула в рукоять пистолета. Щелкнул затвор, досылая патрон в патронник. Лигов вскинул руку. Он был плохим стрелком, с этим мастерством не рождаются, а он впервые взял в руки оружие всего лишь пару дней назад. Это было не то умение, которым стоило бы гордиться цивилизованному существу, полноправному гражданину Ассамблеи, – но сейчас с нескольких шагов он не мог промахнуться. И он не промахнулся – саарт так уже и не поднялся с колена, кулём свалившись на бок и разбрызгивая вокруг что-то неприятно оранжевого цвета.
Среднего роста человек склонился над Даном. Его лицо, не слишком симпатичное, не выражало угрозы.
– Ранен? – спросил он коротко.
– Царапина, – скрипнув зубами, выдохнул Дан. – Ты кто?
– Твой ангел-хранитель, – усмехнулся тот. – Ладно, я пошел. Дела, брат…
– В голову… – крикнул ему вслед Лигов. – Стреляй им в голову.
Сейчас его не интересовала личность этого ангела-хранителя, как и то, какими судьбами он оказался здесь в такое время. Важно было другое – теперь у них появлялся шанс. Пусть призрачный. Три ангелочка, да они вдвоем с Трошиным… ну, пусть его, Дана, можно считать только за половинку – все равно это уже достаточная сила. Значит, появлялся шанс снова утереть нос клонам. А разобраться в деталях можно будет и позже. Убедившись, что все саарты плотно увязли в перестрелке, Дан принялся, морщась от боли, затягивать рваную рану на бедре.
Саше удалось перекинуться с Михаилом не более чем парой слов. Потом стало не до болтовни – дела их становились все хуже и хуже.
Теперь все пятеро заняли круговую оборону на холме. Там, внизу, у его подножия, было еще не менее десятка саартов – на контейнеровозе их оказалось больше, чем предполагал Александр. И еще примерно столько же тел – неподвижных и безжизненных. Хотя страха клоны и не ведали, но когда они пошли в атаку и тут же потеряли чуть не половину своих – это их немного вразумило. Тут уже не страх диктовал правила поведения, а вбитое им в головы стремление выполнить приказ. Если клоны дадут себя ухлопать, приказ останется невыполненным, а это было неприемлемо.
Поэтому обе стороны заняли выжидательную позицию, обмениваясь редкими выстрелами больше для порядка, чем с целью реально склонить чашу весов на ту или другую сторону. Стратегически позиция людей была более выгодной – холм, пусть и невысокий, давал кое-какой обзор, да и деревья здесь росли не так густо, следовательно, клонам было сложно подобраться вплотную незамеченными. С другой стороны, клонов было вдвое больше, их оружие было достаточно серьезным, уступая лишь автомату Трошина.
Пятеро… вернее, четверо. Одинцов лежал пластом на снегу, тяжело, с хрипом, втягивая в легкие воздух. На губах пузырилась кровь – рана была тяжелой, вполне возможно, что и смертельной. Тем более когда нет никакого шанса доставить раненого к врачу. Пулю он поймал уже здесь, наверху – похоже, клоны постепенно осваивали обращение со снайперским оружием. Все остальные тоже были так или иначе оцарапаны, но их ссадины не шли ни в какое сравнение с дырой в груди Геннадия.
– Дан, ты можешь ему помочь?
Лигов замялся, отводя глаза в сторону.
– Это… Александр, я не имею права. Невмешательство…
Саша почувствовал, что белеет от бешенства. Взяв Лигова, насколько позволяло укрытие, за грудки, он тихо прошипел:
– Слушай, ты… мне глубоко насрать на ваши правила, на всю вашу траханую Службу, ты понял? Хороший человек концы отдать может, ясно? Давай, лечи, если можешь. А то я сам тебя…
Лигов вздохнул и, смерив Александра взглядом, в котором было не так уж и много доброты, пополз к Генке. Тот уже еле дышал, кровь текла из угла рта, и снег под телом уже порядком налился алым. Дан положил руки на рану, вздрогнув, как от удара током, и вперил в кровавую дыру свой немигающий взгляд. Геннадий дернулся, тело выгнулось дугой, он вдруг задышал часто-часто, как собака, а из отверстия ударила струя крови. В этом красном потоке, стремительно уносящем жизнь, вдруг что-то блеснуло, скатилось по пуховику и упало в снег.
Прошло совсем немного времени, и кровь перестала течь. Одинцов уже не метался, он теперь лежал тихо и неподвижно.
– Он… умер? – тихо спросил Михаил. Саша, не отворачиваясь от леса и ни на минуту не расслабляясь, навострил уши.
– Будет жив, – просипел Лигов, без сил падая прямо в окровавленный снег. – И здоров. Как же вас тяжело… совсем другая биология.
Он с трудом поднял руку, в которой была зажата горсть снега, и уронил ее себе на лицо – красное, как после хорошей бани. Снег быстро таял, струйки воды текли ему за шиворот, а над кожей, казалось, даже поднялся парок.
– Почему они не нападают? – спросил Петр, задумчиво крутя в руках тяжелую «гюрзу». Свой пээм он давно уже сунул в карман, где этой пукалке было самое место. Он обращался к Дану, то ли интуитивно поняв, что он в компании наиболее информирован, то ли не желая отвлекать Александра от наблюдения за кустами.
Автомат выплюнул очередь и снова замолк.
– Может… – Дану явно было трудно даже шевелить губами, но он, превозмогая собственную слабость, протянул руку к своей сумке. – Там… трассер… черный, достань.
Стараясь не подставляться под пули, Петр дотянулся до сумки и, покопавшись в ней, достал черную коробочку размером и формой напоминающую портсигар.
– Открой…
Коробочка оказалась каким-то необычным прибором. Небольшой дисплей, похожий на жидкокристаллический, высвечивал несколько рядов каких-то странных значков. Пожав плечами, Петр сунул дисплей под нос коротышке. Тот слабо улыбнулся.
– Засекли… координаты воина. Надо убираться… они… выходили на связь… ждут теперь подкрепления. Не знаю… сколько у воина готовых… клонов, но он пришлет… уходить надо. Сейчас.
– Уходить нам некуда, – сплюнул на снег Александр. – Нас тут обложили по полной программе. Не прорваться.
– Сомнут… к ночи их будет… много… наверное… – и без того слабый, голос Дана постепенно переходил в хрип. – Сил не хватает.
– Эй, ты не думай тут окочуриться, – грозно рыкнул Александр. – Что я, зря твою задницу с яхты вытаскивал? Ну, соберись, солдат!
Кто чью задницу вытаскивал, это был еще тот вопрос. Но окрик подействовал, Лигов чуть заметно улыбнулся.
– Я не… умру… сил нет, надо… восстановить… это как сон… не беспокойтесь…
Он закрыл глаза. Тело разом расслабилось – странно было смотреть, как человек спит вот так, прямо на снегу. Но уже через минуту или две черты лица Дана, сведенные судорогой, разгладились, на губах заиграла улыбка, дыхание стало ровнее. Похоже было, что лежание на холодной перине шло ему на пользу.
Саша вглядывался в просветы между деревьями, одновременно думая о странных превратностях судьбы. Вот сейчас, здесь, на холме, лежат люди, обложившиеся оружием. Когда Михаил, кивнув в сторону Дана, спросил, кто это такой, Саша ответил коротко – да так, мол, инопланетянин. В ответ на это Михаил лишь коротко кивнул и больше вопросов не задавал. То ли поверил сразу и безоговорочно, то ли, напротив, решил, что у Саши от стресса поехала крыша, и перед серьезным разговором ему нужна помощь специалиста. Остальные тоже отнеслись к новости спокойно – остальных в общем-то представлял один Петр, поскольку Одинцову сначала задавать вопросы было некогда, а потом…
– Вы зачем вообще в это дело влезли? – спросил он, не оборачиваясь. – И как здесь оказались?
– Пасли мы вас, – хмыкнул Михаил, – от самого Шереметьево. Черт, скоро сумерки… в темноте они нас здесь, как детей…
– А зачем пасли? – не унимался Трошин.
– Слушай, тебе не все равно? – с ехидной ухмылкой поинтересовался Мишка. – Останемся целы, расскажу, а не останемся… тогда оно тебе будет по барабану, верно?
День клонился к вечеру. Тени от деревьев становились длиннее и гуще, в них уже можно было неплохо спрятаться. К сожалению, прятались там клоны. Пока их еще не стало больше, но десять стволов – это все-таки десять стволов, и если они сейчас попытаются пойти на прорыв, втроем, да еще с двумя беспомощными товарищами – затея, явно заранее обреченная на неудачу.
Он заметил движение в кустах и выпустил туда короткую очередь. Без надежды на успех – эти их костюмчики останавливали автоматные пули ничуть не хуже, чем пистолетные, а попасть в голову отсюда было слишком сложно. Да и не был Саша никогда отменным стрелком – всего лишь чуть лучше среднего… имеется в виду, конечно, среднего в Команде. Удар пули бросил фигуру в снег, но уже в следующее же мгновение клон ужом скользнул в ближайший сугроб и скрылся из виду.
Краем глаза Саша заметил еще одного клона. Тот лежал за небольшим пнем и явно намеревался стрелять. Будь у него здесь и сейчас снайперская винтовка, он бы отправил клона прямиком к его создателю одним выстрелом…
Внезапно он увидел, как оружие противника, еще мгновение назад выискивающее цель на холме, вдруг упало в снег.
Сквозь лесную тень было трудно разобрать детали, но Трошин, до рези в глазах вглядываясь поверх прицела в ту точку, где виднелся приклад упавшей в снег винтовки, мог бы поклясться, что и ее обладатель стал столь же неподвижным, и, похоже, навсегда.
Внезапно из кустов вверх по склону рванулись фигуры. Теперь, когда клонам уже не требовалось изображать из себя людей, демаскирующие их черные куртки полетели в снег, и фигуры, все в белом, в сумраке почти сливались со снегом.
Трошин среагировал мгновенно – вниз, кувыркаясь, полетела граната – последняя. Может быть, бездонные склады Службы, представляемой на этом холме Лиговым, и содержали достаточно такого рода товара, но сейчас ничем помочь не могли – сумка была пробита пулями в двух местах и, по словам самого Дана, когда тот еще имел силы говорить, теперь была ни на что не пригодна.
Громыхнул взрыв, над головой коротко свистнули осколки, потом на спину обрушился град снежных комьев. Атакующих раскидало в разные стороны – двое тут же поднялись и неуверенно, на заплетающихся ногах, снова пошли вперед. Еще двое остались лежать – что ж, лимонка свое дело сделала. И даже куда лучше, чем от нее ожидалось.
Саша дал длинную очередь в упор – видимо, попал удачно, поскольку отлетевшая на несколько шагов назад фигура, упав, больше не шевелилась. Еще одного хладнокровно, как в тире, снял Петр – встал на колено, не обращая внимания на свистящие вокруг пули (клоны глупо, как будто насмотревшись дешевых боевиков, стреляли от бедра), тщательно прицелился и нажал на спуск, но тут же и сам откинулся назад, схватившись за плечо – меж пальцев начала сочиться кровь. Вряд ли рана была особо серьезной, но держать пистолет в правой руке он больше не мог.
Еще одна длинная очередь – грохот выстрелов вдруг сменился сухим щелчком бойка, – рожок опустел. Две-три секунды нужно, чтобы сменить его, но когда враг рядом, эти секунды вполне могут оказаться последними.
Щелкнул магазин, вставая на свое место, рука рванула затвор…
Трошина поразила тишина. Молчали пистолеты Михаила и Петра, еще мгновение назад неловко державшего оружие в левой руке. Не свистели больше над головой пули. Он осторожно приподнялся над краем снежного бруствера – никого. По крайней мере никого стоящего или двигающегося. Только почти сливающиеся со снегом тела в белых комбинезонах.
– Целы? – Саша не оборачивался. Боялся. Боялся увидеть изрешеченные тела товарищей. И не важно, что Лигова вряд ли можно было считать другом, что с частным детективом был знаком лишь шапочно, а Одинцова впервые увидел буквально час назад. Сейчас они все были почти друзьями и уж по-любому – товарищами по оружию. А это иногда связывает гораздо теснее, чем просто дружба.
Он вдруг с пронзительной ясностью ощутил, что здесь, сейчас – все по-настоящему. Это не безопасная драка на Арене, когда смерть товарища превращается лишь в повод для шутки или строгого изучения допущенных ошибок, когда размазанный по стене друг будет буквально через несколько часов угощать тебя пивом, посмеиваясь над собственным невезением. Здесь все иначе. И рана породит не фантомную, а вполне реальную боль, и кровь – не заложенная в матрицу имитация, а самая настоящая, горячая, живая, – и с каждой ее каплей уходит жизнь – навсегда, без возврата.
– Все целы? – глухо повторил он, надеясь все же услышать ответ. Отчаянно надеясь.
– Относительно… – раздался голос слева, оттуда, где лежал в снегу Петр. – Все в этом мире относительно. На кой хрен я в это влез, спрашивается. Сидел бы сейчас в конторе, пил бы кофе и слушал бы отчет про какую-нибудь дуру, наставляющую рога своему благоверному. Относительно такого варианта я очень даже не цел. Я бы даже сказал, что мне хреново. С другой стороны, как говаривал великий Плевако, а ведь могло бы быть и хуже.
– Мишка, ты как?
– Нормально… Патроны почти вышли. Там у этого твоего… в сумке, ничего не осталось?
– Не-а, пусто…
– Дерьмо! Ну, хлопцы, чё делать будем? Может, на прорыв? Скоро совсем стемнеет.
– Эй, там, наверху! – Голос, донесшийся из леса, прозвучал в вечернем воздухе резко, заставив всех вздрогнуть. – Живы?
– Борька, ты, что ли? – Саша даже не шевельнулся, ни на мгновение не подставляясь под выстрел. Кто их знает, этих клонов, на что они способны. Вполне возможно, что сымитировать голос Бориса не представляет для них особой сложности. Хотя стоит отметить, голос весьма похож.
– А то кто ж. Давайте, делаем ноги отсюда. Неровен час менты припрутся, или к этим уродам пополнение прибудет.
Саша на мгновение задумался, затем крикнул:
– Эй, ты… а где мы с тобой последний раз по душам базарили, помнишь?
– Проверяешь… – донесся снизу насмешливый голос. – Эт правильно, узнаю предусмотрительного командира. В «Черном шаре», сразу после ванной. Ну что, ответ засчитан, кэп?
– После ванной… – послышалось хмыканье Петра. – Интересные вещи я о тебе, Трошин, узнаю. Пра-а-ативный…
– Заткнись, – шепотом попросил Трошин и уже громко потребовал: – А ну, выйди на свет.
– Я выйду, кэп, но ты ж меня все равно не разглядишь.
Из-за дерева выступила фигура. Реплика оказалась точной, отсюда, сверху, различить черты лица было попросту невозможно, однако Саше это и не требовалось. Главное, можно было с уверенностью сказать, что фигура не принадлежит клону. Здоровенная, массивная – она была очень похожа на Борькину. Как и голос. Да и место посиделок с пивом было названо верно.
«Так и в паранойю впасть можно, – подумал про себя Трошин. – Нельзя же от каждого куста шарахаться».
– У нас раненые, двое… в общем, трое.
– А, понял. Иду… со мной Женька и Лика. Лика контролирует периметр, мы поднимаемся. Кэп, постарайся воздержаться от стрельбы. Пока вокруг тихо.
Фигура двинулась вверх, и рука Александра дернулась к спусковому крючку автомата – в руках у приближающегося человека была знакомая уже винтовка. Тот, видимо, в последний момент понял, что делает что-то не так, поскольку воткнул винтовку прикладом в снег и двинулся дальше с пустыми руками.
Спустя несколько секунд над снежным бруствером показалась голова Бориса. Трошин облегченно вздохнул и опустил автомат.
– Ну… здорово, ребята. Смотрю, окопались вы знатно.
– Какими судьбами?
– Потом расскажу. Сейчас надо уматывать отсюда. Я вообще не понимаю, тут стрельба, гранаты рвутся – и до сих пор ментов нет. Даже скучно как-то без них. Хотя они умеют приезжать на подобные стрелки с легким опозданием. Это как в той шутке – тише едешь, дольше будешь. В смысле, для здоровья полезно.
Не переставая говорить, он склонился над лежавшим без движения Одинцовым.
– Хреново… кровищи-то… Живой?
– Да, с ним все нормально. Борька, этот вон, рядом лежит, он из Ассамблеи. Тоже цел, но в отключке. У вас машина есть?
– Есть, – сообщил появившийся на холме Евгений. – Но мы все в нее не войдем. Там на трассе ваша телега стоит и еще джип.
– Джип наш. – Петр скрипнул зубами от боли.
Пока Мишка бинтовал ему плечо – как в кино, оторванной полосой от рубахи, – Борис легко взвалил на спину Лигова и потащил к лесу. Евгений примерился было к Одинцову, но потом решил, что такие вещи хорошо бы делать вдвоем, и бросил вопросительный взгляд на капитана. Тот кивнул, закинул автомат за спину, и они вдвоем, подняв тело, двинулись по рыхлому снегу к шоссе.
– В общем, мы ехали в город, – рассказывал Борис двумя часами позже, когда вся эта сборная бригада оказалась в относительной безопасности. – Смотрим, посреди шоссе торчит контейнеровоз, рядом две тачки, трупы… я, собственно, не думал бы, что это вы, но трупики очень уж знакомые. Мы таких уже достаточно повидали. Ну, решили посмотреть. Мы минут десять наблюдали, пока они там между кустами ползали. Ясно дело, штурмовать ваш бастион они не собирались, думаю, еще одну команду ждали. Маловато их было, для штурма-то. Ну, мы с Малым разделились, а Лику оставили неподалеку от машин, чтобы ситуацию контролировала и, если что, сигнал бы подала.
На столе стояло несколько бутылок пива, кое-какой харч и горячий чайник. В кружках дымился кофе. Трошин с удовлетворением отметил, что пива немного – никто не собирается напиваться, все понимают, что дело еще не закончено. Да что там, по сути, едва только начато.
Дача, на которой они сейчас окопались, принадлежала одному из приятелей Бориса. Приятель часто выезжал в длительные, на месяц и более, командировки и ничуть не возражал, если в период его отсутствия в доме бывали друзья. А друзья бессовестно этим пользовались, особенно тогда, когда хотелось отметить какое-нибудь событие вдали от семей (у кого они были).
В качестве убежища домик подходил идеально. Не слишком просторный, он был сложен из добротного кирпича, и толщина стен была такова, что Трошин готов был всерьез задуматься – дачку строил тот мужик или бомбоубежище. Участок большой, из окон все подходы к дому видны, как на ладони.
Лигов пришел в себя еще в машине – впрочем, спустя пять минут отрубился снова. Однако за эти пять минут сумел затянуть жуткую рану Петру – на этот раз не ожидая приказа, можно сказать, по собственной инициативе. Или проникся моментом, или решил, что, нарушив закон раз, можно и не останавливаться – по принципу семь бед один ответ. Теперь он мирно посапывал в кресле, пока все остальные увлеченно делились информацией о событиях прошедших дней. Михаил, Петр и к тому времени пришедший в себя Одинцов, испытывающий чудовищную слабость во всем теле, но, к своему огромному удивлению, совершенно не испытывающий боли, участия в разговоре почти не принимали. Все трое сидели с раскрытыми ртами, как будто попали на заседание клуба любителей фантастики. Не верить в происходящее оснований у них не было, а верить – не позволяла трезвость мышления. Поэтому оставалось только молчать, слушать, мотать на ус и пытаться разобраться в услышанном.
Лика тоже молчала, пила кофе и время от времени косилась на Михаила. Парень сразу показался ей симпатичным, да и сложен хорошо. До Борьки или кэпа ему, пожалуй, далековато, но, с другой стороны, не такой огромный. У нее с Трошиным было тридцать сантиметров разницы в росте, и если в постели (а время от времени она себе это очень живо представляла) такая разница роли не играет, то на людях они выглядели бы несколько смешно. К тому же Трошин был женат… не то чтобы это соображение когда-то кого-либо останавливало, но все же… Этот Михаил казался неплохим парнем – интересным, с мужественным подбородком, не таким длинным, как Саша или Борис, и в то же время крепким и, кажется, сильным. С тех пор как Лика осознала, что сможет скрутить в бараний рог девяносто процентов парней, так или иначе оказывавших ей знаки внимания, она обращала повышенное внимание на тех, кто отличался хорошим телосложением. Ну а Трошин… в конце концов служебные романы хорошо оканчиваются, как правило, только в кино. «Нет, с этим парнем определенно нужно познакомиться поближе, – решила она, снова скашивая глаза в сторону Михаила и наталкиваясь при этом на ответный взгляд. – Господи, он еще и покраснел… неужели такие мужики еще остались в природе? Я думала, их давно всех отловили и одомашнили. Интересно, я ему нравлюсь?.. Хотя как я могу нравиться, растрепанная, без косметики…»
– Короче, я одного завалил, они, похоже, даже не заметили. А потом, когда во второго стрелял, пуля чуть ниже пошла, в костюм. Добить я его добил, но шум поднялся. И вот что интересно, вместо того чтобы броситься на нас, они пошли вверх, на холм. Безо всяких шансов.
– Шансы у них были… – начал было Трошин, но Борис его перебил:
– Да ни хрена у них не было. Мы же их в клещи взяли – вы впереди, мы за их спинами. Дело было только во времени. Правда, если бы они рванули к трассе, мы бы их, пожалуй, не удержали.
– Ограниченность… мышления… клонов… – Голос Лигова был слаб, но с каждой вытолкнутой из горла фразой крепчал. – Для клонов мы являлись основным объектом атаки… остальные… лишь второстепенным. Отступать они просто не умеют и ничего не боятся. Все подчинено функциональности. Если выполнение задания под угрозой срыва, следует сделать попытку выполнить его немедленно. Поэтому они и пошли в атаку, просто стало ясно, что дождаться пополнения не успеют.
– Да кто они вообще такие? – встрял Евгений, оглядывая с легким сожалением полупустую бутылку пива и с явным презрением – чашку с кофе. Но чувство долга победило, и предпочтение было отдано именно кофе. Хотя и со страдальческой миной.
– Мне еще немного тяжело… говорить, Трошин расскажет… Потом дополню, если потребуется.
Лигов снова откинулся на спинку кресла.
А Саша приступил к подробному пересказу того, что узнал от сотрудника таинственной Службы. Все собравшиеся слушали его серьезно, лишь изредка перебивая ради уточнения какой-нибудь мелочи. Иногда отвечал Трошин, иногда – Дан, как правило, не открывавший при этом глаз.
Вокруг царила ночь. Мерно потрескивали дрова в камине, мягкий свет настольной лампы не резал глаза. Атмосфера была наполнена привычными запахами – сигаретный дым, крепкий кофе… Казалось, за этим столом собрались просто друзья – посидеть, поболтать о жизни, о чем-то личном и дорогом.
Лика, свернувшись клубочком в кресле, дремала – в конце концов есть же мужчины, пусть они и думают. А она, когда придет время, просто сделает свою часть работы… и еще постарается, чтобы этот милый парень, такой взрослый и такой по-детски застенчивый, непременно уцелел.
Это был вечер воспоминаний. А время принятия решений пока что не наступило. Но оно скоро придет, очень скоро.
