Глава 7
– Интересные получаются дела. – Петр закурил, выпустил струю дыма и принялся разглядывать кончик сигареты, как будто увидел его впервые в жизни.
Остальные двое молчали. После того как хозяину детективного агентства «Видок» рассказали о странном убийстве, вдруг превратившемся в самоубийство, было выпито уже не менее трех литров пива, однако разговор о деле так пока и не начался.
Против обыкновения Петр опоздал почти на полтора часа – такого он обычно не допускал, особенно в тех случаях, когда сам называл время. Извиняться он и не думал, несмотря на то, что Геннадий и Мишка буквально извелись, его ожидаючи. Зато явился он не с пустыми руками – собственно, заняты были обе руки, и груз был столь мил сердцу ментов, что те разом простили гостю и задержку, и отсутствие извинений, и еще пару-тройку грехов авансом. Пиво пошло на ура, особенно учитывая то, что взято оно было явно не в каком-нибудь занюханном киоске, а в приличном месте, поскольку было ледяным и, что характерно, качественным.
Геннадий был знаком с Петром шапочно, поэтому только Мишка догадался, что у Петьки, кроме двух сеток пива и кое-какой закуси, имелись еще и тузы в рукаве. В конце концов, задержка имела место быть, и явно не ради заезда в магазин. Из своего опыта он знал, что силком из приятеля ничего не вытянуть – сам расскажет, когда сочтет нужным. А судя по выражению лица, рассказать ему очень даже есть что.
Похоже было, что Петро наконец-то созрел.
– Как я понимаю, мужики, кто-то в ваших верхах крупно играет не на той стороне.
– Тоже мне, новость, – фыркнул Михаил. – Не берут только те, кому не дают. Или те, кому дают непозволительно мало.
– Это ты себя имеешь в виду? – невинно поинтересовался Петр и, легко поймав брошенный ему в голову пакет с солеными сухариками, разорвал его и с блаженным видом захрустел. – Ладно, шучу, не дергайся. Дело в следующем. Вы, ребята, охрененно мало знаете.
С видом фокусника он извлек из кармана плотно набитый конверт, а затем еще и лист бумаги, который тут же выложил на стол. Нельзя сказать, что этот лист содержал избыточно много информации. Всего лишь одиннадцать коротких строк, отпечатанных на принтере и аккуратно пронумерованных. Напротив некоторых из них имелись пометки, сделанные карандашом.
11. Александр Трошин
12. Наталья Свирчук
13. Станислав Свирчук
14. Евгений Жданов
15. Борис Круглов
16. Анжелика Стоянова
17. Игнат Жидко
18. Игорь Басов
19. Игорь Вечанов
10. Олег Зинченко
11. Нина Веремейчик
– Это кто? – поинтересовался Геннадий, который еще не так глубоко залез в Мишкины проблемы.
– Это, капитан, перечень сотрудников небезызвестной вам фирмы «Арена». Во главе стоит хорошо нам известный Сашка Трошин… ты, капитан, его знаешь?
– Наслышан, – кивнул Одинцов.
– Гарно… стало быть, слушайте новости. Итак, Наталья и Станислав Свирчук. Убиты в собственной квартире, при этом явно оказывая сопротивление. Свидетелей, достойных внимания, нет. Я думаю, эту кретинскую бумажку насчет суицида мы рассматривать всерьез не будем. Разве что для осознания картины в целом. Теперь идем дальше. Трошин находится в отлучке, по моим сведениям, некоторое время назад он активно посещал турфирму «Круиз-Люкс», причем вместе с супругой.
– Ты что, наружку за ним пустил? – нахмурился Одинцов. – А ты в курсе, что это…
– Незаконно? В курсе. Не перебивай. Так вот, весьма вероятно, что в городе его, в смысле Трошина, нет. Евгений Жданов и Борис Круглов, по моим сведениям, уехамши. Типа на охоту. Когда будут в городе, неизвестно. Это пока цветочки. А вот и ягодки, самые свежие, так сказать, с куста.
Михаил чуть заметно поморщился. Когда на Петра накатывала словоохотливость, он мог трепать языком часами, и страшно обижался, когда его вежливо (поначалу) просили заткнуться. Видя, что Одинцов уже почти готов пойти на такой неразумный шаг, он, поймав взгляд Геннадия, покачал головой и, улучив минутку, приложил палец к губам – молчи, мол.
– Следующая в списке у нас Стоянова. Кто не знает – девушка видная, хотя, на мой взгляд, излишне перекачанная, – с этими словами он достал из конверта несколько фотографий и протянул собеседникам.
Михаил впился взглядом в снимки, чувствуя, как на сердце становится неспокойно. Снимки были отменные, ребята из «Видока» давно уж пользовались новейшими скрытоносимыми цифровыми фотоаппаратами, на которые Петр денег не жалел.
Со снимка на него смотрела настоящая красавица. Может быть, кто-то другой нашел бы ее плечи чрезмерно широкими, скулы – слишком ярко выраженными, а губы – излишне пухлыми, но Миша видел перед собой ЕЕ. Идеал. Мечту. Он вдруг поймал себя на мысли, что затаил дыхание, и пора бы дать организму малую толику кислорода. Пальцы вцепились в фотографию с такой силой, что Генке пришлось толкнуть подчиненного в бок, чтобы получить возможность и самому взглянуть на шестую в списке.
– Ничего, киска.
– Позавчера на ее хату было совершено нападение. Суть в следующем… в сводки сам факт, конечно, попал, но без деталей. Замок в двери выжгли автогеном. Хозяйка… или кто-то еще, в это время была дома.
– Жива? – выдохнул Михаил, хватая приятеля за рукав. – Жива?
Петр некоторое время задумчиво смотрел на старого знакомого, как будто его не узнавая. Затем перевел взгляд на снимок, который Мишка уже успел отобрать у Одинцова и теперь прикрывал ладонью, явно не намереваясь возвращать его владельцу, потом снова на опера…
– Мда-а… мои соболезнования. Да жива она, жива… наверное. Тела по крайней мере в квартире не было. Ни ее, ни каких-либо других. Но мужики из тридцать седьмого отделения, что хату осматривали, сказали, что там была бойня. Стены избиты пулями, как… в тире. И трупы там были, крови хватает. Но сейчас их нет – кто-то позаботился. И еще, дивчина эта, по предварительному заключению, ушла на своих ногах. То есть второпях сложила шмотки и испарилась. Теперь по поводу стрельбы. Стреляли в квартире, в основном из пистолетов, пули калибра 9 мм, вам это ничего не напоминает? Но это еще не все. В коридоре, из косяка соседской двери, коллеги выколупали еще одну пульку. Забавная такая пулька, я вам скажу… Редкая, можно сказать, пулька.
– Не томи… – почти прохрипел Михаил.
– 5,6-миллиметровые пули, выпущенные из бесшумной снайперской винтовки СВ-99.
– Экспертиза дала заключение так быстро?
– Эксперты тоже люди, – безапелляционно отрезал Петр. – И как все нормальные люди, они любят хорошую водку. Особенно когда ее много.
Он вскрыл банку с пивом, присосался к ней, пока последние капли не скатились в глотку, шумно рыгнул и потянулся за сухариками.
– Но я, с вашего позволения, продолжу. Теперь следующий в списке, гражданин Жидко.
На стол упали новые фотографии.
– Стоп… Жидко, Жидко… я ведь слышал эту фамилию, причем недавно, – дернулся Одинцов, отчаянно пытаясь вспомнить. – Точно слышал, только где…
– Оперативные сводки за 22-е число.
– Блин, точно! Убийство, типичная заказуха и наверняка висяк. Мужику всадили маслину в затылок в темном переулке.
– Аппетитную такую маслину, 9 мм, оружие не идентифицировано, – вскользь, как о чем-то маловажном, заметил Петр.
– Твою мать… – ругнулся Одинцов. – Ты-то откуда знаешь?
– Оттуда, что все эти люди находятся в сфере моих интересов, – пожал плечами Петр и, покосившись на Михаила, вполголоса добавил: – И кое-кто, похоже, не понимает, что работа в две смены всем личным составом, в ущерб остальным заказам, стоит охрененных бабок. И вообще, капитан, если ты намерен меня перебивать после каждого слова, я вообще никогда не закончу.
– Господи, ты еще не закончил? – оторопел Михаил. – Это что, еще не все?
– Я, позвольте заметить, дошел всего лишь до седьмого номера в списке. Теперь, с вашего позволения, я двинусь дальше. Итак, номер восьмой, господин Басов. Погиб вследствие пожара в квартире. Прошу обратить внимание, квартира на втором невысоком этаже. По мнению следствия, был в синьку пьян, уснул с сигаретой – квартира выгорела дотла. Труп опознан.
– Что, так на самом деле и было? – скептически, уже почти понимая, каким будет ответ, поинтересовался Одинцов. На этот раз Петр милостиво не заметил, что его прервали, и ответил сразу, без кривляний.
– По бумагам. Случай клинически похож на ваш. Смена заключений экспертов, подлог документов. На самом деле – шесть пулевых ранений в область груди, один – типа контрольный в голову. Если он с дыркой промеж лба курил в постели…
– Откуда ты все это знаешь? – взвыл Одинцов, потеряв всяческие остатки терпения. – Твою ж налево, это все ж материалы следствия, они ж от таких, как ты, закрыты напрочь. Должны быть.
– Видишь ли, Гена, существует бо-о-ольшая разница между тем, что должно быть, и тем, что есть на самом деле, – философским тоном заметил Петр. – В частности, большая часть этих материалов должна была бы лежать в делах, а они оттуда изъяты, причем явно указанием с самого верху. Кто-то очень старательно заметает следы, причем даже не задумываясь о том, что имеются десятки вовлеченных в это людей, каждый из которых знает пусть небольшую, но существенную частичку общей картины. А откуда все это известно мне? Во-первых, у меня хорошие связи. Во-вторых, у меня есть бабки, и есть на примете люди, которым эти бабки нужны.
Он некоторое время помолчал, прихлебывая пиво, затем вдруг добавил резко изменившимся, ставшим неожиданно жестким голосом:
– И в-третьих… блин, в конце концов мы делаем одно дело, только с разных сторон. Что, разве нет? Нет, ты не молчи, капитан. Ты хочешь взять за яйца банду, которая мочит людей?
– Хочу, – сухо ответил Одинцов. – В соответствии с законом.
Петр взорвался, постепенно переходя от просто повышенного тона на самый натуральный крик.
– В соответствии с законом, ядрена вошь, ты будешь ловить их до второго пришествия. Что я, думаешь, ушел из ментуры, таки забыл всю вашу кухню? Один траханый отдел никогда толком не знает, чем соседи занимаются! Четверть заявлений не принимается просто потому, что никто не хочет изгадить свою статистику! Думаешь, они огорчились, что контрольный в голову прошел как дырка для сигареты? Хрена с два! У них же был бы стопроцентный висяк, почти верная заказуха… ты мне скажи, у вас за год сколько заказных раскрыли? Ты, ёшкин кот, не отвечай, не надо, у меня все эти цифры есть.
– Вы еще подеритесь, горячие финские парни, – процитировал Михаил строчку из популярного (и порядком набившего оскомину) фильма. – Генка, отцепись от человека. Ты что, первый раз замужем? Когда это частники шли в ногу с законом? Они ж от такой походки эти самые ноги протянут. С голодухи.
– И протянем, – согласно кивнул Петр, постепенно остывая. – Ладно, продолжаю. Щас, только горло промочу… я с вами, блин, к утру голос потеряю. Ладно, что там у нас? Ага, номер девятый, Вечанов. Что за фамилия у мужика, болгарин, что ли? По паспорту русский… ладно, суть в том, что мы его потеряли. В квартире не появляется, на работе, соответственно, тоже. По сводкам не проходил, этот вопрос мы контролируем. Его пока оставим в покое. А вот номер десять – некий Зинченко… Это, мужики, пожалуй, самый интересный случай.
– Почему?
– Потому что имеется целая куча свидетелей. Я когда почитал, первой мыслью было свернуть на хрен всю работу, закрыть контору и махнуть на пару-тройку недель куда-нибудь, где море и пальмы. В общем, слушайте…
Гости появились в туристическом агентстве «Круиз-Люкс» в середине дня, когда клиентов не было и в помине. Обычно первые потенциальные туристы появлялись здесь к вечеру – в основном не слишком роскошно одетые девчонки, парами или в компании с парнями – последние, как правило, с тоской во взоре. Бывали здесь и столь же небогатые на вид дамочки постарше, эти уже с мужьями – и обычно все с той же тоской. И те, и другие выбирали заграничный тур долго, вдумчиво, в основном – по правилу левой руки. Есть такая шутка среди продавцов всех видов и мастей – по правилу левой руки, это когда в прайс-листе закрываются названия и описания товара и выбор делается, исходя из доступности цены. Соответственно, правило правой руки – это когда аналогичным образом закрываются цены. То есть клиенту на цены плевать, он точно знает, что ему надо, и намерен это получить, невзирая на сумму.
Разумеется, последних уважали гораздо больше – от такого клиента, как правило, доход был куда выше. По сути, отправить пятерых в Болгарию или одного – в пятизвездочный отель на Гавайях… при равной сумме сделки, работать в последнем случае надо, соответственно, гораздо меньше. Те же, кто победнее, способен был в погоне за экономией полусотни долларов довести оператора до белого каления, а потом, после поездки, еще и заявиться с кучей претензий, как будто бы они оплатили поездку по высшему разряду.
Впрочем, богатые клиенты тоже запросто могли наехать, причем их наезд вполне мог оказаться куда ощутимей, чем возмущенные вопли какой-нибудь клуши, вдруг выяснившей, что не все номера отеля выходят окнами на море (а некоторые, к примеру, на порядком загазованную автостоянку). Или что обещанные сто метров до пляжа, явно вымеренные по карте, фактически проходят по частной территории, куда доступ посторонним запрещен в принципе. И что до вожделенного, порядком загаженного городского пляжа надо добираться в обход, а это как минимум минут сорок по жаре. От этих разъяренных фурий вполне можно откупиться двумя-тремя заокеанскими червонцами, посетовав на неблагонадежность принимающей стороны и пустив слезу на ту тему, что и не только в нашей родной стране вечный бардак. А уж если наедут крутые… тут и десяткой не отделаешься, и душещипательные беседы не помогут.
Впрочем, богатые клиенты обходили «Круиз-Люкс» стороной. Это только выходцы из совка искренне верили, что раз офис не блещет крутой кожаной мебелью, мраморными полами и длинноногими девочками-операторами, значит, тут и цены поскромнее. Ну… цены, возможно, и поскромнее, зато шуточки со «ста метрами до пляжа» в таких заведениях случались куда как чаще. И когда здесь вам предлагали незабываемый отдых, всегда стоило уточнять, а есть ли в номере кондиционер. Поскольку пару недель на сорокаградусной жаре без кондиционера и в самом деле не забыть никогда.
Буквально за полгода работы в фирме Максим научился совершенно точно определять с первого взгляда, пришел ли клиент по делу или так, на проспекты поглазеть, готов ли он платить, или для принятия решения ему требуется чуть ли не полгода, и вообще – стоит ли изображать радушие или надо сухо послать клиента на три всему миру известные буквы короткой фразой «простите, но сейчас у нас обед».
Четверо, вошедшие в крошечный, состоящий из трех комнат переоборудованной для этих целей квартиры офис агентства, не просто не понравились Максиму. Он почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки, а руки вдруг вспотели настолько, что протянуть мокрую ладонь для рукопожатия было бы верхом неприличия.
– Прошу прощения, мы сегодня не работаем, – подал он голос, не вставая с места. Секретарша шефа, немолодая клуша, пившая очередной, уже третий с утра кофе, бросила на Макса короткий недоумевающий взгляд, но тут же потупилась, не издав ни звука и уткнувшись в чашку с грубо намалеванными на ней яркими, вульгарными пальмами. В отсутствие шефа рулил здесь всем именно Макс, она это знала и встревать не в свое дело не собиралась. За что ее, кстати, шеф и ценил.
Гости – внешне до странности похожие мужчины, все на вид лет тридцати пяти, коротко переглянулись. Затем один из них встал у двери, второй двинулся к Максовому столу.
– Я же говорю, мы сегодня не работаем, – предпринял Макс еще одну отчаянную попытку. – Там же на двери объявление висело. Или опять мальчишки сорвали?
Наличие или отсутствие мифического объявления, похоже, ничуть не волновало гостей. Вздохнув и изо всех сил попытавшись отогнать дурные предчувствия, Макс попытался оглядеть эту четверку оценивающе, как потенциальных клиентов. И волнение захлестнуло его с новой силой – очевидно, что никто не собирался заказывать зарубежную поездку.
– Ладно, я вас слушаю, – усталым тоном оторванного от чрезвычайно важного занятия человека спросил он, когда этот хмырь в черной коже остановился прямо перед ним.
– Александр Трошин, – произнес он безо всяких интонаций.
– Очень приятно, – изобразил улыбку Макс, даже не обративший внимания, что навязчивый мужик назвал имя и фамилию его бывшего одноклассника. – А меня зовут…
– Как тебя зовут, не важно, – все с тем же отсутствием интонаций произнес мужик в черном. – Александр Трошин. Он был здесь. Где он.
В последней фразе напрочь отсутствовали вопросительные нотки, и все же это был именно вопрос. До Макса постепенно начало доходить, что эти черные ищут Сашку. Конечно, разглашать информацию о клиентах было не в правилах, и все такое прочее, но… но Сашка наверняка не захочет оплатить поломанную мебель и выбитые окна. Почему-то Максим подозревал, что дело вполне может этим закончиться, если он откажется «давать показания». Но попытаться соблюсти приличия он все-таки должен.
– Простите, но мы не имеем права предоставлять такую информацию.
«Черный» молча извлек из кармана вороненый пистолет – небольшой, напоминающий обычную игрушку – и все так же не говоря ни слова, выстрелил в Эмму Сергеевну. Женщину отбросило назад, на прибитые к стене полочки с цветами, предмет ее гордости и неустанной заботы. Вниз посыпались горшки, блюдца, и над всем этим разгромом, чуть подергавшись, замерла фигура женщины, с пробитой навылет головой.
Затем он все так же неторопливо повернулся к вжавшемуся в кресло Максу, побелевшему, с вытаращенными глазами и прилипшим к внезапно пересохшему нёбу языком.
– Александр Трошин. Где. Отвечай.
Губы дрожали, язык никак не хотел правильно издавать звуки, но постепенно способность говорить вернулась. Максим, заикаясь и путаясь, ответил на все заданные вопросы – куда и когда улетел Трошин, в каком отеле остановился, когда и каким рейсом будет возвращаться. Сейчас он просто горел желанием выложить все, любые подробности, любые детали – в слабой надежде, что сумеет остаться в живых.
И уже потом, когда бандиты собрались уходить, и Макс снова, совсем ненадолго, взглянул в дуло направленного ему в голову пистолета, он пожалел о своей словоохотливости. Совсем немного… он понял, что крупно подставил Сашку и его жену. И даже попросил у них прощения, пусть и мысленно. И еще успел пожалеть, что не взял отпуск, хотя шеф предлагал и Эмма советовала не тянуть резину, а брать его сейчас – все равно летом не дадут.
А больше он ничего подумать уже не успел.
С утра все начиналось вроде бы как обычно. Солнце было традиционно жарким, ветер если и дул, то где-то достаточно далеко от Хургады. Благодатный край – по крайней мере для туристов. Это вам не Европа, где две недели поездки вполне могут обернуться двумя неделями дождей, а то и потопом. В последние годы погода вообще перестала уважать людей, обрушивая на них одно стихийное бедствие за другим. Но только не здесь. Здесь, даже по статистике, на год приходится 3–4 дождливых дня, но статистика – она на то и наука, чтобы нагло врать с честным выражением лица. Глядя на эту жару, на море, для которого выражение «вода – как парное молоко» было слишком мягким, Саша вообще сомневался, что здесь могут идти дожди.
Только вчера они вернулись из поездки в Каир. Ночи оказалось достаточно, чтобы вернуть себе хорошее настроение, порядком подпорченное экскурсией. Мало того, что дорога была довольно тяжелой – десять часов в автобусе, пусть и оборудованном кондиционером, это совсем не то удовольствие, которого он ждал от отпуска. Но и сам Каир не произвел того впечатления, какое ожидалось, – пирамиды, Сфинкс… руины. К тому же Сфинкс был забран в леса и потому выглядел как-то слишком уж обыденно, заурядно. Ну а отель, в который их поселили на ночлег, оказался самым натуральным пятнадцатиэтажным сараем, с драным постельным бельем, полунищей кухней и откормленными тараканами размером с кошку, один вид которых навевал ужас.
Поэтому большая часть группы, купившаяся на идею сфотографироваться рядом с пирамидой Хеопса, была разочарована, и это разочарование переносила, естественно, на ближайший доступный объект, каковым оказалась ни в чем в общем-то не виноватая девушка-гид. И только здесь, в стенах своего сияющего чистотой отеля, отведав отменного ужина, где не приходилось ограничивать себя из-за того, что может не хватить другим, народ стал постепенно отходить и опять впадать в блаженное состояние разомлевшего от солнца курортника.
Сегодня был намечен долгожданный выезд на коралловые рифы. Долгожданный потому, что проводить это мероприятие в самом начале отдыха просто вредно для здоровья – шкура облезет. Собственно, ехала почти вся группа, но Саша, Леночка и вечно как приклеенный к ним Дан решили поступить по-своему.
Вообще-то весь этот процесс выглядел примерно следующим образом. Не менее двух, а то и трех десятков яхт собирались в определенном месте у коралловых рифов и дружно вываливали в прозрачную воду свой шумный, разноязыкий груз. Народ весело бултыхался в море, разглядывая диковинных рыб и разноцветные кораллы, лихорадочно пытаясь уловить момент, когда инструктор будет смотреть в другую сторону, чтобы отломать один из них на память. Как правило, результатом были изрезанные и дико горящие от соленой воды руки, а то и ожоги – кораллы тоже пытались защищаться от нашествия варваров с севера. Впрочем, ожоги от кораллов – пустяк. А вот несколько часов спиной вверх, да на солнышке… после этого белесые россияне становились похожими на свежеотваренных раков. Хотя никто, конечно, не жаловался, зрелище наполненного жизнью и красками подводного мира стоило очень многих жертв.
В общем, все это было в достаточной мере красиво, весело… но толпа раздражала и Сашу, и Леночку. Причем Сашу – в гораздо большей мере. Поэтому они решили нанять яхту – это было не так уж сильно дорого – и уплыть на ней с самого утра куда-нибудь к островку, где они будут одни. А там уж вволю понырять, поплавать, опуститься с аквалангом к подножию рифа, и вообще – насладиться экзотикой вдалеке от толпы. Отплытие было назначено на девять часов утра. Странно, но Дан, с самого начала отказавшийся от собственного мнения, почему-то был против этой поездки, утверждая, что толпой веселее. Увял он только после того, как Трошин предложил ему с этой толпой и ехать.
Саша встал рано – здесь он вообще легко вставал в такую рань, в какую дома мог подняться только по необходимости. Он даже успел окунуться в море, пока Леночка дремала, и явился в номер, влажный и довольный, чтобы отвести жену в ресторан, где их ожидал завтрак.
Увы, с этим намечались проблемы. Леночка задумчиво разглядывала ладонь, на которую было кое-как намотано с полкилометра бинта. Сквозь бинт проступало красное пятно.
– Что случилось? – бросился он к жене.
– Ерунда, – вздохнула она. – Стакан разбила… неудачно.
Пока он снимал бинт и накладывал аккуратную повязку, Леночка собиралась духом и наконец заявила:
– Не поеду.
– Тогда и я не поеду. – Саша заявил это как нечто само собой разумеющееся. Возможно, Леночке хотелось почувствовать себя мученицей, поэтому такой ответ ее никак не устроил.
– Что за глупости! Конечно, поедешь. И не спорь со мной. Во-первых, деньги заплачены, во-вторых…
– А почему ты не хочешь ехать?
На самом деле, этой поездки он ждал, наверное, больше любой другой экскурсии. И был бы очень огорчен, если бы она сорвалась. Конечно, до окончания тура остается еще достаточно времени, чтобы поправить положение, и все же срывать намеченные планы не хотелось. Столько слышать о дайвинге, столько мечтать о самостоятельном погружении… и отменить его из-за пустякового пореза – это было обидно.
– Поедешь с нами, посидишь на яхте. Я понимаю, что в соленую воду тебе сегодня нельзя…
Порез был неглубокий, но длинный. До завтра, максимум до послезавтра, он заживет, но именно сегодня руку следовало бы поберечь.
– И смотреть, как вы в воде кувыркаетесь, – фыркнула она. – Благодарю, не надо. Я уж лучше книжку полистаю… а потом в даунтаун поеду. По магазинам поброжу.
Александра прямо-таки восхищало в Хургаде то, что здесь и впрямь одинокая белая женщина могла спокойно побродить по магазинам в двенадцать часов ночи. Ей ничего не угрожало, кроме разве что довольно недвусмысленных предложений, но изложенных со всем уважением. Местные аборигены привыкли, что немало русских туристок ищут приключений на свою з… в общем, жаждут экзотики. И эту экзотику скучающим дамам с удовольствием (обоюдным) предоставляли. Для тех же, кто вдруг замыслил бы что-то недоброе, на каждом углу стояли джипы, где дежурили низкорослые и неулыбчивые, но достаточно шустрые ребята с автоматами. И как уверенно сообщила мадам Лютина еще в Москве, в случае чего – с нарушителем спокойствия мальчики эти не церемонятся. В связи с чем спокойствие это и не нарушают. Вообще, такое положение дел было вполне закономерно – Египет живет в большой мере за счет туристов, белый человек с пачкой инвалюты в кармане здесь самый натуральный «сагиб». Белый господин. Почти хозяин. Его надо беречь, ему надо угождать, поскольку за все это он платит. Короче, намерение Леночки побродить по бесчисленным магазинчикам нижнего города ничуть Александра не беспокоило.
– Может, все-таки я не поеду?
– Да брось ты, – фыркнула она. – Думаешь, я не вижу, как тебе хочется. Если понравится, то в следующий раз вместе поедем. Короче, решили.
Когда Трошин сообщил эту новость Дану, его слегка удивило, что тот, похоже, обрадовался. Не то чтобы это явно отразилось на лице, но… в общем, коротышка был явно доволен. Это было тем более странно, что до сего момента общество Леночки его более чем устраивало, настолько устраивало, что Саша даже немножечко ревновал в душе. Не всерьез, а так, для порядка. В конце концов немолодой лысоватый коротышка был не в ее вкусе… хотя в любом случае, когда речь идет о женщине, логика пасует.
Яхта отошла от причала точно по расписанию. Кроме них с Даном, типа, считавшего себя капитаном, и двоих подобий матросов, никого на судне не было. Белоснежная ухоженная яхта шла полным ходом, рассекая волны, все больше удаляясь от побережья. И с каждым километром Дан становился все неспокойнее.
– Какие-то проблемы? – осведомился Александр у спутника, который торчал на верхней палубе, преувеличенно внимательно оглядывая окрестности. Вокруг было пусто, только на горизонте виднелись еще две-три подобных яхты, направлявшихся к облюбованным туристами островам.
– Нет… нет, все нормально. Но лучше мы бы с ними поехали. Там местные рыбу прикармливают, ее там много. Интереснее.
– А по мне, так лучше народу поменьше, – пожал плечами Трошин. – А рыба везде есть. И вообще, я же тебе предлагал…
– Молчу, молчу. Погода хорошая, не так ли?
– Хорошая.
Они молчали, наблюдая за пенным следом двигателей яхты. Капитан высунулся из рубки и что-то крикнул на жуткой смеси арабского и корявого английского, который у него был, пожалуй, хуже, чем у Трошина. До сих пор они объяснялись в основном через переводчика, который в состав экспедиции к островам, по вполне понятным причинам, не вошел. Поскольку создавал бы ту самую толпу, коей Александр пытался избежать.
– Что он сказал, ты не расслышал?
– Сказал, что через полчаса будем на месте, – рассеянно ответил Дан, не сводя глаз с пустынного моря.
Саша замер. Он стоял позади своего прилипчивого товарища, и поэтому тот не мог видеть реакции Александра. А у Трошина в душе вдруг бешеным пламенем полыхнуло чувство опасности – до сих пор Дан не проявлял ни малейшего знания английского… или просто скрывал? Зачем?
Он вдруг посмотрел на своего попутчика новым взглядом. Многое из поведения Лигова теперь казалось странным, подозрительным. Группа не старалась держаться вместе, тем более что в этом не было особой нужды. Каждый развлекался как мог, и только Дан ходил за Сашей и Леночкой как привязанный. Вспоминая прошедшие дни, Трошин вдруг осознал, что оказывался без навязчивого внимания Лигова только, пожалуй, ночью. И то, если купаться не ходил. Создавалось впечатление – и чем больше Саша думал об этом, тем более убеждался в его справедливости, – что Дан его самым натуральным образом пасет.
Может быть, стоило взять коротышку за грудки и задать пару вопросов? С другой стороны, что он услышит в ответ? Привычное – мне скучно, я один, я не владею языком, я беспомощный… Дан всегда при случае демонстрировал свою беспомощность в любых вопросах – нуждался в поддержке чуть ли не в самых простых ситуациях, то по полчаса втолковывая упрямо ничего не понимающему официанту, что он просит именно сока, а не минералки, не газированной воды, не чая, не кофе – сока. Саше приходилось оказывать помощь и здесь, и во многих других мелких проблемах.
Может быть, его подозрительность основана просто на том, что Леночка поранила руку и теперь на душе неспокойно? Или, может, Дан изучил-таки английские числительные и теперь просто угадал содержимое фразы капитана, а Сашина мнительность совершенно смешна?
Он мог бы раздумывать над этим еще долго, но Дан вдруг напрягся, стиснув поручни. Трошин проследил его взгляд – их догоняла другая яхта, чуть поменьше, но явно оснащенная более мощным двигателем. Пока она была достаточно далеко, но буквально летела над водой, приближаясь с каждой минутой.
– Послушай, Дан, мне кажется, тебя что-то беспокоит, – обронил он, доставая видеокамеру. На фоне синего неба и зеленоватого моря белоснежная яхта была потрясающе красива.
– Не стоит, Александр, – невпопад ответил Лигов, всматриваясь в приближающееся судно. – Пока не стоит.
– Чего не стоит? Снимать? У тебя что, глаза на затылке?
Тот повернулся к Саше, затем вдруг пожал плечами.
– А, снимать… да, красивая яхта. Да, да… конечно… – Он снова отвернулся. Саша видел, что коротышка напряжен и обеспокоен, таким он Лигова еще никогда не видел.
Пожалуй, у преследователей скорость была выше раза в полтора. Трошин задал себе вопрос, почему он рассматривает догоняющую их посудину именно как преследователя – кто знает, может быть, на ее борту пасутся такие же туристы, мечтающие отдохнуть подальше от суетной толпы. Однако он был отчего-то уверен, что за ними самая настоящая погоня – вполне вероятно, что мысли эти возникли под влиянием преувеличенного беспокойства Лигова, прямо-таки выставляемого напоказ.
Яхта была уже на расстоянии метров трехсот, заложила красивый вираж и вышла на курс, параллельный их посудине. И казалось, еще увеличила скорость.
– Может, пойдем вниз? – вдруг предложил Дан. – У них там, в баре, попить есть что-нибудь?
– По-моему, и здесь хорошо, – пожал плечами Трошин. – А в кубрике душно. Хочешь, я принесу чего-нибудь?
Странное поведения Дана еще более усилило чувство тревоги. Что-то складывалось не так, что-то шло вразрез с планами. Почему-то коротышку жутко беспокоила нагоняющая их яхта, и Саша все никак не мог понять причину. Не мог, до того самого момента, когда Дан вдруг прыгнул на него, с неожиданной ловкостью сбивая с ног.
– Ложись!
– В чем…
Уже в следующее мгновение Саша вдруг понял, в чем, собственно, дело. В борту яхты, буквально в десяти сантиметрах от его головы, образовалась вдруг аккуратная дырочка. Такие дырочки сами по себе не образуются. В них стреляли.
– Вниз! – рявкнул Дан, его голос в одно мгновение изменился, теперь это был голос человека, который умеет отдавать приказания и абсолютно уверен, что приказы будут выполняться бегом и прыжками. Изменился даже тембр – резкий, жесткий…
К этому моменту и до капитана дошло, что его лоханка вдруг оказалась объектом охоты. Яхта вильнула в сторону, уходя из-под обстрела, но толку от этого было мало – преследователи были и быстрее, и маневреннее.
Обстрел тем временем продолжался. Пули то бессильно свистели над головой, то дырявили тоненькие борта судна, разнося вдребезги иллюминаторы. На корме пронзительно засвистел пробитый баллон с воздухом, предназначенный для погружения. Сквозь приоткрытую дверь каюты Саша видел, как один из матросов лежит, вжавшись в угол и накрыв голову руками. Мимо пролетел отбитый пулей кусок пенопластового спасательного круга. Второй матрос, подхватив уцелевший круг, сиганул вместе с ним за борт, справедливо решив, что ради него никто останавливаться не станет, а сам он как-нибудь перебьется – в конце концов кто-нибудь да проплывет мимо. Все больше шансов, чем под обстрелом.
Саша прикинул, что если сейчас полоснуть по яхте, с которой велась стрельба, лазером, то им там мало не покажется. Он уже тянулся к камере, когда вдруг обнаружил, что Дан положил на нее руку.
– Не надо, Александр, – жестко сказал он. – Это незаконно. К тому же это будет документально зафиксировано, спутник сейчас где-то над этим районом. У вас будут неприятности.
– А сейчас у меня что, маленькое приключение? – автоматически рыкнул в ответ Саша. Вдруг до него дошло. – Ты… ты о чем, Дан?
– О твоем лазере, – спокойно ответил тот. – Высокие технологии в вашем мире контролируются. А нарушителей ждет наказание. Если спутник прошляпил изготовление боевого лазера, то его применение не может не заметить.
Пуля врезалась в яхту прямо напротив того места, где лежал Александр. Либо здесь дерево было толще, либо еще что, но пуля не пробила борт. Здесь они могли считать себя в относительной безопасности. Стреляли из малокалиберного оружия, причем, вполне вероятно, бесшумного – звуков выстрелов Трошин не слышал.
– Может, настала пора что-то объяснить? – ядовито спросил он.
– Самое подходящее время для этого, не так ли? – с издевкой осведомился Лигов. – Лежи тут, я сейчас…
Он метнулся к каюте, вернее, к своей сумке, которая мирно лежала на скамье. Подхватив ее, Дан рванул обратно, и уже находясь в полуметре от безопасной зоны, вдруг дернулся, выронил сумку и упал.
– Ранен?
– Слегка, – прошипел он, осматривая сквозную дыру в тощем бицепсе.
Хотя нет, он не осматривал… он смотрел на рану внимательно, настойчиво, будто бы отдавая ей приказ – такой же, подлежащий безусловному исполнению, но молча, мысленно. И Саша, расширенными от удивления глазами, смотрел, как ткани вокруг рваной раны пришли в движение, как сужается отверстие, как кровь, еще мгновение назад брызжущая оттуда, унимается, превращаясь сначала в тонюсенькую струйку, затем в медленно сочащиеся капли, а через несколько секунд и останавливаясь совсем. Дан провел ладонью по ране – на месте отвратительной дыры остался лишь небольшой розовый шрам.
– Дан, ты… ты кто?
– Потом, Александр, потом. Сейчас у нас другие дела. – Он покопался в сумке и извлек оттуда тяжелый пистолет.
Оружие Саша узнал сразу. «Гюрза», пушка довольно неплохая, особенно в тех случаях, когда противник находится в укрытии – с пятидесяти метров пуля пробивает четырехмиллиметровый стальной лист, и уж подавно большинство бронежилетов. Краем глаза он заметил в сумке охапку запасных обойм – было похоже, что Дан собрался не на дайвинг, а на небольшую войну.
– Откуда? – поинтересовался он, вгоняя тяжелый магазин в рукоять. Восемнадцать патронов – не шутка, с такой игрушкой вполне можно воевать. Но каким образом здесь мог оказаться российский пистолет, да еще с несколькими килограммами боеприпасов – смешно думать, что Дан протащил все это добро через таможенный досмотр.
– Потом, все потом, – коротко бросил Дан, извлекая из недр сумки второй ствол.
Он зарядил пистолет, передернул затвор, как будто бы для него это было делом совершенно привычным.
– Эти, – кивок в сторону, откуда продолжали лететь пули, – не на переговоры пришли. Им сейчас нужно одно – убить тебя.
– Меня? – изумился Александр. – У тебя в сумке арсенал, а убивать они приплыли меня, да? Простого русского туриста, желающего рыбок посмотреть?
– Послушайте, Трошин, я все вам расскажу. Но позже. Трупу моя информация не понадобится. А если трупом буду я, вы ничего не узнаете, не так ли? Так что давайте решать проблему вместе.
Он вдруг вынырнул из-за укрытия, и пистолет в его руках дважды коротко гавкнул. Мгновение спустя Дан снова оказался под защитой борта.
– Попал? – небрежно поинтересовался Саша.
– Нет. То, что я умею обращаться с оружием, не значит, что я хорошо стреляю, – раздраженно заметил тот. – Александр, вы собираетесь действовать или подождете, пока они пристрелят нашего капитана, а потом и нас?
Вообще говоря, в словах Дана, при всей невероятности происходящего, была определенная логика. И в том, что нападающие явно не собирались вступать в переговоры, и в том, что людям на яхте грозила очень серьезная опасность. Мало того, что пули продолжали резать воздух, угрожая в любое мгновение поразить одну из пяти укрывшихся на яхте мишеней, одна из них вполне могла зацепить двигатель, и хотя взорвать дизель не так просто, могло быть все что угодно.
Поэтому он решил прислушаться к рекомендациям своего загадочного и, как оказалось, слишком много знающего попутчика и принять участие в этом шоу. С весьма неопределенным финалом – да, собственно, другого выхода у него и не было, разве что поднять руки и получить положенную дозу свинца промеж глаз. Этот вариант Сашу никак не устраивал. Ну а поговорить по душам с Даном можно будет и попозже… если для них обоих это «позже» наступит. Хотя после того, что он видел, Дану может угрожать разве что пуля в башку. Надо будет, на всякий случай, это запомнить.
Его пистолет грохнул, но пуля прошла мимо. Яхта шла зигзагами, капитан делал все от него зависящее – и безрезультатно, – чтобы оторваться от преследователей.
Саша выстрелил снова, потом откатился на пару метров в сторону, снова высунулся из-за борта и, словно в тире, выпустил три пули подряд.
Теперь, когда на догоняющую их яхту он смотрел сквозь прорезь прицела, были видны и стрелки. Зрелище могло вызвать испуг у кого угодно – их было много, по меньшей мере человек шесть, а то и восемь. Вооруженные винтовками с оптическим прицелом, они, казалось, совершенно не реагировали на опасность получить пулю. Трошин был уверен, что один раз попал – мишень отбросило назад, но человек, который должен был бы сейчас лежать пластом и пускать кровавые пузыри, встал и, чуть пошатываясь, снова потянулся к ружью. В этот момент в него попала вторая пуля, выпущенная Даном. Удар тяжелой пули, летящей со скоростью свыше 400 метров в секунду, снова сбил стрелка с ног, при этом он перевалился через борт и исчез.
Саша снова нырнул под защиту борта.
– Один есть. Они его подбирать не будут?
– Это саарты… клоны, если пользоваться вашей терминологией. Вернее, слово более передает общее представление, чем суть. Александр, позже, сейчас другие задачи. На них, похоже, бронекостюмы.
– «Гюрза» проломит любой жилет, – не подумав, фыркнул Саша.
– Только не этот. Но пуля может поломать кости, а если попадет в голову, убьет. По-настоящему им опасно только попадание в голову или сердце, оно у них посредине… Готов? Ну, давай.
Они снова вскочили, открыв ураганный огонь и прекратив стрельбу лишь тогда, когда магазины иссякли.
– Без толку, – выдохнул Саша, перезаряжая пистолет. – В того, что сверху, я попал по меньшей мере дважды. Хоть бы хрен. Теперь будем действовать по-моему. Нарост у яхты впереди, это движок. Попробуем его повредить. О’кей?
– Добро, – кивнул Дан. – Поехали.
Теперь между яхтами было от силы метров сорок. Саша был отменным стрелком, и постоянные тренировки подняли его обычный уровень где-то до мастера спорта, поэтому, несмотря даже на то, что палуба тряслась под ногами, примерно половина пуль попала в цель. Не похоже, чтобы двигатель яхты преследователей это оценил, он продолжал работать без перебоев.
Дан, что-то бормоча не по-русски, и при этом явно нечто грубое, все так же одним лишь взглядом затягивал рану в плече. Пожалуй, получи такую дыру человек, он бы уже лежал в полной отключке от шока. Лигов же, или кто он там был, даже, возможно, не чувствовал боли. Хотя нет, судя по выражению лица – чувствовал.
Саша сменил обойму и заглянул в сумку. Патронов пока было много. Пока напарник лечился, он снова открыл огонь, на этот раз целясь в видневшуюся за стеклом морду рулевого. Неизвестно, было ли попадание смертельным или нет, но маленькая яхта вильнула в сторону, вроде бы как потеряв управление, однако ее быстро привели в чувство и преследование продолжалось. Благодаря удачному выстрелу, разрыв увеличился на пару десятков метров, но было совершенно ясно, что это ненадолго.
– Вертолет? – спросил Саша, кивая на стремительно растущую в небе черную точку.
Ответа, собственно, не требовалось, видимо, капитан сумел вызвать помощь, а может, это просто патрульный облет.
– Вряд ли связь работает, – мрачно сообщил Лигов. – Эфир они должны были заглушить в первую очередь. Средства для этого у них наверняка есть. Если только полиция не пролетит мимо… и если это, конечно, полиция.
Вертолет, похоже, мимо пролетать не собирался, он шел параллельно курсу яхт. Вот уже с трудом можно различить эмблему на борту. Это была не полиция, скорее, машина шла с военно-морской базы.
С вертолета заметили, что внизу идет перестрелка. Сомнительно, чтобы армия решила вмешаться в это дело, снизились они скорее просто для лучшего обзора. А может, были и другие причины… – тем не менее часть стрелков с яхты перенесла огонь на вертолет. Те тоже не остались в долгу, с борта ударила очередь крупнокалиберного пулемета. Александр вплел в эту дробь, прекрасно слышимую даже сквозь рев моторов яхты, очередную серию выстрелов. Дан тоже не отставал, хотя Саша краем глаза видел, что пистолет в руках Лигова пляшет, стрельба ведется не прицельно, больше – наудачу. Пулеметчик с вертолета, видимо, не собирался выяснять, кто в кого стреляет, решив, что имеет место бандитская разборка (интерпретация сугубо российская, но суть от этого не меняется), и, недолго думая, полоснул струей крупнокалиберных пуль и по второй яхте, чтобы обойденными себя не чувствовали. В воздух полетели обломки дерева и металла, явственно запахло гарью. Видимо, удовлетворенный успехом, пулеметчик снова открыл огонь по меньшему судну.
Конечно, «гюрза» – неплохой пистолет, но бортовое вооружение вертолета было куда серьезнее. Палуба яхты вздыбилась, вверх взметнулся фонтан щепок и пламени. Но и вертолет вдруг беспомощно закружился на месте, двигатель выпустил облако черного дыма, сквозь которое все явственнее пробивались языки пламени. А еще мгновение спустя грохнул взрыв. Объятая пламенем машина падала в море… прямо на маленькую белую яхту, палуба которой также горела. Может быть, шанс уйти из-под обломков у них и был, но воспользоваться этим шансом рулевой яхты не сумел. А может быть, пулеметная очередь лишила его такой возможности – еще через пару секунд горящий металл врезался в и так донельзя избитую палубу судна, и раздался оглушительный грохот второго взрыва – его, наверное, было слышно даже в Хургаде. Детонировали топливные баки.
Некоторое время Саша молчал, глядя на расползающееся по воде пятно горящего бензина. Затем молча бросил пистолет в раскрытую сумку и направился в рубку, на ходу пытаясь сообразить, что сказать капитану.
Оказалось, что ничего придумывать и тем более говорить не нужно. Капитан пластом висел на штурвале, его спина, а вместе с ней и большая часть пульта управления были чудовищно изуродованы крупнокалиберными пулями. Тело капитана, заклинив штурвал, служило своего рода автопилотом, уводившим яхту все дальше и дальше от места сражения. Матрос, что пытался укрыться ладонями, лежал в той же самой позе, только и от ладоней, и от головы осталось кровавое месиво.
Карикатуристы часто рисуют коралловый риф, где спасаются потерпевшие кораблекрушение, как круглую или овальную кучку песка, из которой растет единственная пальма. В природе, разумеется, так не бывает. Вот и сейчас островок, к которому приткнулась изувеченная яхта, меньше всего напоминал эти картинки – просто испещренная кавернами глыба кораллового монолита, выползшего к воздуху – из всей растительности присутствовали только водоросли да актинии, угнездившиеся под водой. Пальмами здесь и не пахло.
Очередь крупнокалиберного пулемета, прочертившая яхту от носа до кормы, не слишком ее повредила. И хотя погибли двое, неудачно попав под смертельный пунктир, все остальное было относительно цело. Конечно, тяжелые пули разворотили и палубу, и днище, и теперь там, внизу, плескалась вода, но крошечная помпа пока что успешно с ней справлялась. Двигатель тоже оказался цел, а искалеченная приборная панель… что ж, можно обойтись и без нее.
Саша мрачно глядел на Дана, а тот, расхаживая по покореженной палубе, сухо излагал вещи, настолько же неожиданные, насколько и неприятные.
– Согласно одному из базовых законов Ассамблеи, называемому также «Законом изоляции», цивилизация, не разработавшая технологию пилотируемого выхода в космос на расстояние… в ваших единицах измерения что-то около семнадцати астрономических единиц от материнской планеты, не имеет права импортировать технологии членов Ассамблеи, за исключением особо оговоренных случаев, подконтрольных Ассамблее. Таковых немного. Ваша планета попадает под действия «Закона изоляции», поэтому на орбиту Земли выведено четыре спутника, обеспечивающих сканирование планеты на предмет использования запрещенных технологий. С этой же целью создана группа наблюдателей, осуществляющих вмешательство в особо опасных случаях. Я представляю эту группу.
Из дальнейшего рассказа Лигова, или как там он назывался на самом деле, Саша узнал следующее.
Система наблюдения была создана более двухсот лет назад, практически сразу после обнаружения планеты разведывательной экспедицией. Примерно тогда же начала действовать и Служба планетарной безопасности, состоящая исключительно из представителей гуманоидных цивилизаций, степень близости фенотипа которых к местным разумным биологическим объектам была достаточной, чтобы исключить необходимость маскировки.
В течение всего прошедшего времени вмешательство Службы потребовалось всего трижды. Первый раз – в 1945-м, в апреле, когда предприимчивый торговец с Уссиу-6, до того давно и плодотворно торговавший с нацистами, попытался реализовать им схему относительно несложной в изготовлении энтропийной бомбы. Конструкция была простой, однако необходимые материалы для ее реализации в природе отсутствовали и могли быть получены только искусственным путем.
До тех пор, пока уссианин толкал нацистам, в обмен на биологический материал (так скромно называлась продукция, попадавшая в его руки из концентрационных лагерей), технологии, лишь незначительно опережающие уровень текущего развития, на это закрывали глаза. По большому счету Службе было совершенно наплевать, кто именно победит в той войне. С их точки зрения, любая война, в ходе которой местность остается хотя бы частично пригодной для жизни, является не чем иным, как мелким, а потому не стоящим внимания конфликтом. Однако энтропийный заряд, во-первых, мог разом уничтожить все живое (от людей до червей и тараканов) на третьей части Европы, и, во-вторых, его конструкция попадала под действие «Закона изоляции». Последний аргумент был решающим, и были приняты соответствующие меры. Для уссианина эти меры оказались фатальными.
Еще пара аналогичных случаев имела место в послевоенное время. Вмешательство всегда осуществлялось быстро, эффективно и практически не оставляло следов. В смысле, следов не оставляли исполнители, а вот результаты акции бывали как раз весьма даже зримыми. Вплоть до последнего времени, когда на планете были замечены характерные признаки присутствия десантного бота Неприсоединившихся. Саартов.
Саарт в свое время не поддержал Ассамблею, и хотя и вынужден был формально войти в ее состав, сделав это фактически под угрозой уничтожения, в ряде вопросов остался при своем мнении. В том числе и в части, касающейся «Закона изоляции». Вернее, сами-то они делали вид, что исполняют закон, но… как в любом юридическом документе, в нем имелись определенные лазейки. К примеру, если Саарт действовал по найму, то вся мера ответственности ложилась на нанимателя.
Цивилизация саартов, которые, при своем пренебрежительном отношении к окружающим, должны были бы вымереть сотни и сотни лет назад, основывалась на древней технологии, истоки которой терялись в глубине тысячелетий. Несмотря на все возможности Ассамблеи, даже сейчас, спустя пять тысяч лет после включения Саарта в ее состав, технология так и оставалась тайной. С ее помощью можно было в кратчайшие сроки, исчисляемые часами, создавать точные, вплоть до атомарного уровня, копии абсолютно любых объектов. Кто-то принялся бы увлеченно тиражировать произведения искусства или алмазы величиной с кулак, слитки чистого урана или еще какое-нибудь добро. Саарты предпочитали копировать себя.
Когда спутники наблюдения отметили на поверхности планеты побочное излучение дубликаторов Саарта, Служба была приведена в боевую готовность. Аналитики службы определили несколько наиболее вероятных направлений применения клонов и приняли соответствующие меры. Увы, недостаточные.
– Нас не очень много, – с явно читаемым на лице огорчением отметил Дан. – Земля не слишком развитая планета, интересует не многих, да и находится фактически на окраинах обитаемого космоса. Собственно, в российском отделении СПБ нас всего восемь э-э… человек. Да, лучше будет вам все-таки рассматривать меня как человека. Фактически я им и являюсь, просто наша цивилизация давно ушла от вашей в развитии, и мы приобрели некоторые… свойства. В общем, сил было недостаточно, и мы вынуждены были разделиться. Двое занимались вашей Командой, поскольку вероятность того, что клоны наняты для устранения одной из самых перспективных Команд Арены, была достаточно высока. Разумеется, мы не могли этого позволить.
– Мы настолько ценны? – скептически хмыкнул Александр.
– Отнюдь. Использование технологии дублирования для вашего уничтожения является прямым нарушением «Закона изоляции». Если бы вас перестреляли в уличной стычке ваши московские бандиты, мы бы палец о палец не ударили.
– Спасибо, вы очень любезны, – скривился Саша.
– И не стоит изображать оскорбленную невинность. – Холодные глаза Лигова, давно лишившиеся того беспомощного выражения, что было характерным для него все эти дни, буравили Трошина. – Мы не охранное агентство и не филантропы. Ваши внутренние дела ни в коей мере нас не касаются, и мы в них не вмешиваемся. Нарушен НАШ закон. Но я продолжу… Мы не имели возможности выследить клонов, не существует таких систем обнаружения. Разумеется, мы пытались определить местонахождение их бота, но он неплохо защищен. Будь здесь, к примеру, флот бессов, бот был бы обнаружен и уничтожен в считанные минуты. Однако… – тут он замялся, и Саша вдруг осознал, что представителю этой совершенно фантастической Службы безопасности неимоверно стыдно, – однако это означало расписаться в собственном бессилии.
– А вам бы этого не хотелось?
– А кому этого хочется? Да и в любом случае флот бессов подошел бы не ранее, чем через полтора-два ваших месяца. Это только отдельным существам добираться быстро, через сеть пересадочных станций, тяжелые корабли мало того что долго добираются до цели, так ведь еще пока решение примут…
– И вы решили действовать на свой страх и риск.
– Вам это не понравится, – криво усмехнулся Лигов, – но в основном на ваш страх и риск. Если наши предположения были верны, то клоны рано или поздно попадутся в одну из поставленных на них ловушек. Как вот эта, к примеру. Непосредственно с вашей группой дело имели двое, я и мой напарник. До тех пор, пока вы были в Москве, это получалось относительно неплохо, однако вы вдруг разделились, пришлось разделиться и нам. Я отправился с вами – вы, как капитан Команды, являетесь наиболее перспективной мишенью, мой коллега контролировал одну из ваших коллег, Анжелику Стоянову.
– Почему именно ее? – удивился Александр.
Лигов потупился, затем неохотно выдавил из себя:
– Ну… скажем, по личным мотивам.
– То есть вы хотите сказать, что парень, с которым в последнее время встречалась Лика?..
– Это был наш сотрудник. К сожалению, вчера он не вышел на связь. Это может означать все что угодно – дефект коммуникационной аппаратуры, забывчивость… или нападение. Если нападение произошло, боюсь, мой коллега мертв, иначе он нашел бы способ связаться.
Саша молчал, взвешивая и раскладывая по полочкам услышанное. Верить Лигову он не имел никаких оснований, принять же его слова за красочный вымысел он имел право – получается, все это время Дан искусно притворялся сереньким мышонком, таская в сумке тяжелые пистолеты российского образца и следя за каждым шагом Александра. С другой стороны, он вроде бы помог Саше отбиться от нападавших, а те ведь сразу открыли огонь на поражение, не пытаясь вступить в переговоры. А вдруг Дан лжет, лжет во всем – вплоть до того, что охота ведется именно на него, и Саша здесь используется только для отвода глаз. Такой вариант тоже не следовало бы сбрасывать со счета.
Как бы там ни было, но из всего этого следовал один, наиболее очевидный, но от этого не становящийся менее верным вывод. Следовало как можно быстрее возвращаться в Москву, к Команде. Если Дан все-таки говорит правду, то все они, собранные в кулак, будут представлять куда более проблемную мишень для кого угодно. В том числе и для самого Дана, если он и в самом деле лжет. Кстати, интересно было бы послушать его мнение по этому поводу.
– Я должен вернуться в Москву, – заявил он, ловя глазами реакцию собеседника и отчаянно надеясь, что мимика инопланетянина, пусть и чрезвычайно похожего внешне на человека, будет угадываемой.
– Это будет правильно, – ничуть не смутившись, кивнул Лигов. – Если мой коллега погиб, боюсь, все ваши друзья находятся в серьезной опасности.
Александр мысленно поставил Дану плюс за ответ. Примерно нечто в этом духе он и хотел бы услышать. Если Дан – враг, то объединение Команды никак не может быть в его интересах.
– Скажите, Дан… мне, кстати, так вас и называть? Какова ваша основная задача? Уберечь нас от убийц или… просто использовать как подсадных уток.
Лигов помолчал, оценивающе рассматривая собеседника, будто выбирая между горькой правдой и сладкой ложью. По-видимому, он решил, что нервы Александра особо беречь не стоит.
– Видите ли, моя задача, как вы выразились, в том, чтобы пресечь нарушение закона. Если для достижения этой цели будет совершенно необходимо допустить вашу смерть… я ее допущу. Хотя мне это будет довольно неприятно.
– Спасибо и на этом, – хмыкнул Трошин. – Добрые вы, я смотрю… Ладно, а сколько всего их может быть? На яхте было штук восемь, или даже больше.
Дан покачал головой, бросив на собеседника несколько презрительный или, скорее, осуждающий взгляд.
– Или вы невнимательно слушаете меня, или просто не хотите понять. Он один. Саарт никогда не направляет на операцию более чем одного воина. У нас есть время, и, если хотите, я постараюсь подробнее объяснить вам, с кем вы имеете дело. Подозреваю, эта информация вам пригодится.
– Буду признателен, – согласно кивнул Саша. – Информация, сами понимаете, лишней не бывает.
Он вдруг обратил внимание, что все время путает местоимения, то называя собеседника на «вы», то привычно – еще бы, за полторы недели привык – «тыкая». Да и сам Лигов почти начисто отбросил дружеский тон, предпочитая говорить весьма официально. Это было даже неприятно, словно и не было тех дней, когда они были почти приятелями.
– Клоны, будучи атомарной копией оригинала, обладают теми же достоинствами и теми же недостатками, что и он сам. Саарты – гуманоидная цивилизация, однако условия жизни на их планете существенно мягче ваших. Кроме того, их организм устроен иначе, в нем гораздо меньше уязвимых точек и при этом сам организм гораздо менее физически развит. Воин Саарта легко справится со среднестатистическим человеком, но хорошо подготовленный землянин, в целом, и сильнее, и быстрее. Однако саарты предпочитают действовать отрядами, решая дело за счет численного преимущества. При этом сами клоны практически не чувствуют боли, в этом их единственное отличие от оригинала. Оно не физического, а психического характера, в момент создания в разум клона закладывается ряд особенностей, в частности, абсолютное повиновение приказам оригинала, подавление чувства страха и чувства боли, стремление выполнить задание любой ценой. Вы обратили внимание, что их оружие было достаточно слабым?
– Да я бы гранатометом обзавелся, – презрительно хмыкнул Саша, мысленно представляя, что могло бы сделать с их яхтой более или менее приличное вооружение. К примеру, разнести на куски в считанные секунды.
– Использовать энергетическое оружие, как я уже говорил, нельзя, спутники вмиг засекут. А у них своя программа, и нам они не подчиняются. Там довольно неплохой искусственный интеллект, с определенной свободой воли, вашей кибернетике такие разработки пока что и не снились. Если спутник считает нужным, он вполне может нанести точечный удар с орбиты. Я не знаю, откуда воин-саарт получил образцы, но их явно было недостаточно. То, что он не выделил время на поиск чего-то более серьезного, говорит о том, что ему поставлены жесткие сроки.
– Ты хочешь сказать, что времени немного и у нас?
– Именно. И каковы будут ваши планы? До тех пор, пока саарт не будет задержан либо уничтожен, я намерен находиться рядом с вами.
Саша задумался. Кое-какие наметки плана у него были. Яхту следовало бы подогнать к берегу, желательно в безлюдном месте. Оттуда уже добраться до отеля – пара туристов вряд ли вызовет подозрения, разве что у военной полиции, но их, по возможности, лучше избегать. С содержимым сумки Дана придется, видимо, расстаться – но сделать это лучше попозже. И завтра с утра вылететь в Москву. Там разыскать ребят и уже вместе решать, что делать.
– Мой сотовый разбит, у вас найдется телефон?
– Да.
Мобильник был извлечен из недр все той же сумки. Саше было даже интересно – что еще может скрываться в этой дешевенькой на вид емкости. Он поочередно перебрал все номера своих подчиненных. Ни один из них не отвечал.
– Оставьте себе, – качнул головой Дан, когда Саша протянул ему аппарат. – Вам он сейчас нужнее, а у меня найдется другой.
Он подошел к борту яхты и, не размахиваясь, бросил в воду пистолеты. За ними последовали и запасные обоймы.
– Они ж могут еще пригодиться. – Сашу аж передернуло от такого обращения с оружием.
– Надо будет, добудем новые, – рассеянно бросил Дан, выгребая из сумки остатки боеприпасов. – Это транспортный модуль, через него можно получить кое-что со складов Службы. Только небольших размеров, к сожалению. Яхту ты поведешь?
Ночь в Египте наступает быстро. Казалось, еще считанные минуты назад солнце было над горизонтом, окрашивая море в красный цвет, и вот уже на небе сияют яркие, совсем не такие, как в северных широтах, звезды. А может, здесь просто воздух чище?
Яхта ткнулась носом в камни. Здесь, вдалеке от ухоженных, вылизанных пляжей, песочком и не пахло. Ветер, днем по-настоящему жаркий, теперь казался почти прохладным, и даже появилось странное (градусов тридцать по Цельсию все же было) желание что-нибудь на себя накинуть. Шоссе, проходившее всего лишь метрах в тридцати от берега, было пусто. Это Трошина устраивало – значит, свидетелей их возвращения на земную твердь нет. Конечно, любая машина с готовностью остановится, и за пару-тройку местных фунтов с радостью доставит их прямо к подъезду отеля, но привлекать к себе внимание не стоит. Лучше уж прошагать километров пять—семь, стараясь не попадаться на глаза водителям, и уж потом решать вопрос с транспортом.
Александр спрыгнул на берег, бросив последний взгляд на судно. Конечно, его здесь найдут, и найдут скоро. И тогда неизбежно возникнут вопросы, но те, кто может ответить на них, – мертвы. Даже если тот матрос, что поступил предельно разумно, выпрыгнув из кромсаемого пулями кораблика, будет своевременно подобран и доставлен на берег, вряд ли он сможет сказать в полиции что-то определенное. Ну, разве что даст детальные описания внешности Александра и Дана. Не более – у клиента не принято спрашивать имя, фамилию или хотя бы название отеля, в котором тот остановился. Тоненькая стопка зеленых купюр с портретами американских президентов была лучшим документом, удостоверяющим личность, и разом снимала все вопросы. Да и насчет детального описания Саша сомневался – ну, разве что у матроса фотографическая память. Пассажиры практически не покидали верхнюю палубу, а команда почти всю дорогу находилась внизу.
И если даже полиция примет меры и попытается найти живых участников перестрелки, на это ей понадобится время. А завтра Александр будет уже в Москве.
– Еще один вопрос, Дан. Если уж мне нельзя пользоваться лазером, почему бы тебе не притащить с этого вашего склада что-нибудь посерьезнее пистолетов. Глядишь, и вертолет цел остался бы, и команда б не пострадала.
Лигов вздохнул и, почему-то стараясь не смотреть Александру в глаза, тихо ответил:
– Так ведь… «Закон изоляции», он нас тоже касается. К сожалению.
Сообщение мужа о срочном отъезд Леночка, как и ожидалось, встретила в штыки. Судя по ее словам, она с самого начала чувствовала, что ничего хорошего из этого отпуска не выйдет и что Саша своей работой испоганил ей всю жизнь вообще и данный период в частности. И что она не намерена из-за каких-то там темных дел, о которых муж, видите ли, не намерен ей рассказывать, нарушать свои далеко идущие планы и отменять запланированные экскурсии.
Пока произносились все эти тирады, Саша думал о своем. Везти Леночку в Москву сейчас и в самом деле не стоило. Дан пояснил, что саарты вряд ли будут прибегать к чисто человеческим методам воздействия – похищение, шантаж и прочее. Их методы более просты, более прямолинейны и, благодаря этому, более предсказуемые. Из этого вытекало прежде всего, что в отсутствие Саши его жене ничего серьезного не угрожало. Более того, сам факт отсутствия Александра существенно повышал степень безопасности для его жены – и это было еще одним, пожалуй, самым важным аргументом в пользу того, чтобы не брать ее с собой.
Пожалуй, в первый раз за весь период совместной жизни устроенный Леночкой скандал был ему на руку.
А она, в свою очередь, никак не ожидала, что муж не просто мгновенно уступит и согласится с ее точкой зрения, но и предложит продлить срок пребывания на гостеприимном побережье Красного моря на недельку, а то и на две.
– Это будет просто отлично. Ты нормально отдохнешь, а я пока решу все дела, и к твоему приезду буду свободен. И у меня еще останутся дни отпуска, сходим спокойно в театр или еще куда. Ну что я могу поделать, Штерн требует моего присутствия…
Валить все на Штерна было удобно. Хотя Сашу порядком удивило, что телефон Генриха Генриховича не отвечал – обычно он снимал трубку в любое время дня и ночи. Впрочем, Леночке об этом знать было не нужно. Как и об истинных причинах столь спешного возвращения в Москву.
Кто-то сказал, что если вам хочется на работу, значит, вы хорошо отдохнули. Стоит плюнуть в глаза этому человеку, ничего не знающему о жизни. Хороший отдых хочется продлевать бесконечно, и только когда все вокруг надоело, когда одолевает скука – тогда легко смириться с окончанием золотых денечков и с головой окунуться в работу. Что Леночку ждало в Москве – сырость, гололед, возня на кухне, которую она не любила, возня по дому, которую она не любила еще больше. Здесь, в Египте, было намного интереснее, и… ну, раз уж муж не возражает, то, как говорится, сам бог велел.
В общем, Леночка милостиво дала себя уговорить.