Джамал извлёк из внутреннего кармана форменной куртки-хамелеона пол-литровый пузырь с «лекарством».

Похоже, со времён войны здесь так ничего и не строили, а пустующие помещения никто не догадался использовать в качестве складов и офисов. И жить здесь тоже не пытались. Снести «памятник истории» у Совета Сёгунов руки не поднимались, а реставрировать тоже как-то… – кощунство? стыдно? излишняя трата фондов? Правильно, лучше забыть, каким женским местом Вавилон добыл свободу. И не вспоминать. Никогда.

Ни черта не видно. Глаза приходится прочищать скребками, морщась от боли и постоянно прикладываясь к бутылочке с текилой.

Шаг. Второй. Следующий. Бесчисленный.

Ещё. Ещё! Не останавливаться!..

Дальше, вот за тем куском бетонной плиты – споткнуться, упасть и не подыматься: просто дышать и ждать. Чего? Ждать? А с моря погоды, как говорят вавилонские гондольеры.

Похоже, кое-кто изрядно пьян, кое-кто сейчас из М-16 не попадёт в ростовую мишень с десяти метров… Ха-ха, ну и пусть!

– Сильвия! Сильви-йа-й-а-а-а-а!!! Любимая!

Тишина в ответ. Шорох ветра в обломах строительного мусора и переплетения силовых кабелей и дикого винограда. Обиталище крыс и геконов, тарантулов и песчаных эф.

Мрачное местечко – Инкубаторы.

Когда-то, не так уж много лет назад тысячи суррогатных матерей жили здесь и плодили солдат. Силиконовые камеры-теплицы, оборудованные аппаратами жизнеобеспечения, и тела рожениц, погружённые в биодобавки, фантастически ускоряющие созревание плода – это и есть круглосуточный конвейер приёма младенцев. Впрыск свежей, модифицированной спермы, прошедшей специальную обработку на мобильной генофабрике, и недолгие схватки под наркозом…

Джамал допивает остатки из бутылки и подальше отшвыривает пустую тару – звон разбитого стекла. Это была дорогая текила. Дешевые «кактусы» в стекло не наливают, наливают в пищевой пластик, растворяющийся под воздействием спирта. Дорогая выпивка, деньги на ветер? – ну и что? – Джамалу больше не на кого тратиться, а, значит, можно позволить себе то, что никогда не позволял.

– Сильвия! Сильви-йа-й-а-а-а-а!!! Любим-ма-а-йа-а!

Остановиться: ноги дрожат, не хватает воздуха, и не видно ни хрена. Джамал нежно гладит правое бедро – ткань раздвигается и в прореху проскальзывает тёплый пластик. В ладонь Джамала укладывается эргономичный «глок». Стратегически важно восстановить зрение, а значит, срочно надо кого-нибудь убить. Всё равно кого.

– Эй, здесь кто-нибудь есть?! Есть кто-нибудь?!

Бесконечные лабиринты заброшенных строений. Герметичные конуса-ангары, рассчитанные на прямое попадание мегатонных бомб. Ангары эти нагромождёны в полнейшем беспорядке: когда стройотряды закладывали Инкубаторы, у сёгунов не было времени что-то планировать и создавать архитектурные ансамбли – в те дни сотни тысяч защитников Вавилона умирали на баррикадах.

Ночью уже холодно – Джамал жалеет, что взял так мало текилы. И сигарет мало. И зажигалка, зар-раза, не желает осчастливить хозяина огоньком. Вот бы сюда Акиру-феникса, тот бы мигом костерок устроил, хе-хе…

Холодно.

Пар изо рта.

Джамал наклоняется и шарит под ногами: улов – пара ржавых гвоздей и тектопластиковая гильза от газового снаряда семидесятимиллиметровой пушки БМП-21УБ «Антитеррор». Металл и сверхпрочный пластик – это хорошо, это правильно. А ещё – всякая органика: травка, листья, крысиный скелетик… А вот спичек нет. Почему-то ногами не валяются коробки со спичками.

Безобразие!

И всё-таки – куда двигаться? Куда пойти, куда податься. Кого найти, кому…

Удар. Боль. Тяжесть. Не вдохнуть.

Двухцентнерная туша валит Джамала на асфальт, подминает под себя, прижимает огромным животом и безразмерной грудью к бетонной тропе.

– Попался, голубок?! Девочки, я вам мужчинку поймала!