Джамал не может найти себе места. Он мечется по квартире. Свет галогеновой люстры неимоверно раздражает профессионала.

Длинные волосы Джамала биоклеем стянуты в пучок у затылка – потом, конечно, придётся побриться налысо, зато сейчас причёска очень даже аккуратная, не растреплется.

Пятицветные пряди, согласно последней мужской моде, сверкают фиолетово-бардовым и розовым, «металликом» и «мокрым асфальтом». Так уж получилось, снайпер сегодня покрасился, почтил своим присутствием парикмахерскую «Snow Crash», ту, что выделяется белизной портиков на фоне серого песчаника профсоюзной поликлиники. Джамал, так получилось, забегал в больничку насчёт погутарить по душам с одним скверным докторишкой, ага. Чтоб тот без стеснения – быстро, сука, а не то башку прострелю! – выписал рецепт на какое-нибудь сильнодействующее снотворное.

А на выходе из больнички, вежливо уложив пятнистых охранников мордами в пол, уже, можно сказать, на ступеньках-самоскатах Джамалу вдруг подумалось: «А почему бы мне и не зайти в парикмахерскую „Snow Crash“: как бы побриться и вообще изменить имидж? Тем более рядом и рукой подать?»

Джамал спрятал ствол в бедро, в имплантант-кобуру – и зашёл. Решения он всегда принимал очень быстро.

Оказалось, что парикмахерская принадлежит Чужому, и работают в ней Чужие: Чужие стригут, Чужие укладывают, Чужие подносят опасную бритву к твоему кадыку. Джамал хотел, было, уйти, а потом… – да, какого хрена?! – сел в кресло, пристегнул ремни, послушно проглотил три голубеньких таблетки обезболивающего и, потея от страха, приготовился к изменению причёсочного имиджа.

Причёсочный имидж – это всё, поверьте, это основа отношений. Люди – любители, профессионалы – смотрят на твою причёску и принимают тебя не по одёжке – что вы?! – а укладке, по завивке и пробору. Это естественно, это нормально, такова жизнь. Не расчешешься, не пожнёшь. Кто рано бигуди достаёт, тому Будда даёт.

…и Сильвия говорила: постригись, на кого ты стал похож. Так и говорила: на кого…

Чужой копался в волосах Джамала, а ствол «глока» упирался инопленетнику в мягкое зелёное пузо, прикрытое игривой маечкой салатного цвета. Джамал смутно представлял, где у похожего одновременно на кальмара и лося пришельца расположены жизненно важные органы, поэтому ткнул пистолетом наугад.

И вот теперь у Джамала новый причёсочный имидж. Теперь Джамал забаррикадировался в квартире и ладошкой ласкает любимый дзиттэ-тэппо. Снайперу нравиться трогать крышку над полкой, снайперу нравится, что его дорогой антиквариат всегда заряжен и готов к стрельбе.

Символ Мира, да? Мира, м-мать, не разделённого на профессионалов и любителей?!

А вот взять это символ да приставить к виску, и… – мир-дружба-жвачка – пускай уроды-патологоанатомы ковыряются в осколках костей, разбираясь, где мозжечок, а где гипофиз. Пациент скорее мёртв, чем жив. Интересно, а пациент перед смертью потел? Да?! Что вы говорите?! Это хорошо, это замечательно, это просто, м-мать, великолепно!

Инкубаторы?! Ну, почему Инкубаторы?!.. – Джамалу Судзуки, снайперу пятой категории, безумно хочется курить. Господин Судзуки в ярости, ему больно – на глазах комки вонючей слизи и толстые катаракты, ему срочно нужно кого-нибудь убить – в ближайшие несколько часов – иначе зрение может и не восстановится. Есть такое понятие как «точка возврата» – Джамал где-то рядом.

Курить?! Профи сдерживается – он выбрасывает зажигалку в форточку, он прячет дзиттэ-тэппо в сейф. Он одевается. Он звонит трапперу, которого нанял позавчера в баре «Олимп»:

– Йо! Как? По моему вопросу? Новости есть? – как бы беззаботно спрашивает Джамал. Через трубку трудно рассмотреть желваки, натянувшие кожу на скулах. Кожа вот-вот лопнет. В трубку не увидеть щёлочки-глазки.

– И вам здравствуйте. Пока глухо. – Голос наёмника-траппера. Чёрти где, на другом конце Вавилона, кто-то заливисто смеётся. Кому-то, м-мать-перемать, весело.

– Глухо?.. Ну-у… если что, сразу звони. Сразу.

«Глок» активируется в руке – отпечатки пальцев и приятное тепло подключения: умнопластик анализирует температуру окружающей среды и температуру тела стрелка – и подогревает/охлаждает поверхность пистолета до комфортного оптимума. Эргономика. Вот почему «глок» так приятно держать-щупать.

Та-ак, а теперь, когда проверен феромоновый пароль, можно и нужно загнать патрон в ствол – тоже понадобится, ой, как понадобится. Пули, конечно, серебряные, а сердечники, понятно, осиновые. Да, дорого – если за свой счёт. Но у профессиональных снайперов очень немаленькая зарплата. А у Джамала нет детей. От Джамала ушла жена. И на что ему, извините, тратить аванс? В смысле, на кого?

Бандольеры с магазинами под куртку – наверняка пригодятся. Если берёшь с собой пистолет и уж тем более если загоняешь патрон в ствол, то! – парочка бандольер с десятком магазинов в кармашках не помешают. Особенно, если учесть, что кое-кто отправляется в Инкубаторы. На прогулку. Проведать кое-кого. Навестить, так сказать, и поговорить, и выяснить отношения – от и до, почему и где, и с кем. И, возможно, давай начнём сначала.

И вообще…

Джамал соскучился. Ему нужна законная супруга. Ведь кто-то должен стирать его носки, кто-то должен готовить ему ужин. Без кого-то слишком одиноко в постели.

Сильвия, наверно, это любовь, милая.

***

Позвонить… Предупредить Акиру… – Юрико едва не плачет. И бабушка куда-то пропала. Заходил доктор Джино, сказал, что оба-сан звонила, интересовалась здоровьем любимой внучки.

Пару часов назад рядом с поликлиникой стреляли, в пристройку-парикмахерскую приезжала полиция. А сейчас за окном темно. Пальчики листают меню телефона. И ещё раз вызов – может, хоть сейчас повезёт: подрагивает анимашка-колокольчик на экране трубки – и всё, и никак, абонент вне зоны, не отвечает.

Не отвечает!!..

Плохо. Очень плохо. Хуже некуда.

Апатия. Авитаминоз – креатива нету!..

Телевизор мечет рекламу как бисер перед скаковыми носорогами. Новости: пожар в метро; подростки-пуэрториканцы обстреляли из сарбаканов патрульную танкетку; после продолжительной болезни скончалась гетера Таис Галустян – профессионалка была зверски убита в своей квартире на проспекте Трёх Звёзд, ведётся следствие; поразительно, но свидетели, как один, утверждают, что подозреваемый в преступлении очень похож на боевого клона-камикадзе времён Первой Войны…

Надоело торчать в палате. Четыре стены, дверь закрыта. На крики и стук охрана не реагирует. Юрико паршиво. Нет, битвы с демонами не при чём. Просто Юрико нужно работать, её профессиональный организм требует контактных телефонов, навязших в голосовых связках, и слоганов, пропечатанных фосфорицирующей краской на пупке. Юрико трясёт от желания рассказать народу Вавилона о качественно-крылатых сорокаслойных прокладках, втягивающих до пятидесяти литров жидкости с переменной плотностью: девушки, не проходите мимо, до Нового года значительные скидки для больных раком груди. Вы болеете раком груди? О, вам просто необходимо воспользоваться нашими скидками! Вы не болеете раком груди? Жаль! Очень жаль! Но! – до Нового года ещё немало времени, и возможно вам повезёт…

О, Великая Мать Аматэрасу, как же Юрико соскучилась по своей точке у метро и нажористым клиентам-эстетам! Как она истосковалась по ламинированию растяжек и прогулкам меж щитами статических наружек, по щекотке миниатюрных пиктур на животе и масштабным корпоративным пи-ар кампаниям-"групповухам". Самое время «окучивать лужайки» – сезон начинается! – у риэлтеров опять «щёки краснеют».

За дверью резкие голоса. Так не говорят, так отдают приказы. Так снимают пижаму и кваркают от восторга.

А потом гаснет свет. И больше не включается.

Без электричества так неуютно.

***

Ник Юсупович Спирас, мертвец на полной ставке, забавляется игрой с жуками-скарабеями: прерванный бег и чёрные спины. Палочки-хаси испачканы ядовитой дрянью из жвал насекомых – когда жуки раздражаются и готовы на всё, лишь бы отомстить обидчику, они встают на задние лапки и кусают – впрыскивают под кожу модифицированный трупный яд. А если учесть, что скарабеи у Спитфайра не совсем обычные, то…

…от укуса любимого жука Ника Юсуповича простой смертный умирает секунд за пятнадцать – в страшных корчах и мучениях. Слава Будде, не так уж часто скарабеям доводилось убивать людей. Обычно Ник Юсупович сдерживает своих ручных питомцев, обычно он способен управлять хитиновыми синоби. Если надо успокоить разбушевавшихся жуков-убийц, Ник Юсупович читает усыпляющую мантру – и тогда скарабеи застывают на бегу, прилипнув к окатышам навоза, нашпигованные наномелинитом. И тогда Спитфайр берёт широкие чёрные тела и возвращает их в гнёзда – в дыры-проломы черепа, Спитфайр осторожно укладывает опасных scarabaeus в гниль мозга, законсервированного мощными заклинаниями реаниматоров-шаманов.

Из мёртвого мозга Спитфайра жуки и черпают трупный яд и перерабатывают его в своих крохотных желудочках, закачивая жвала смертельной отравой.

«Каждое яблоко мечтает найти своего Ньютона. И набить ему шишку» – обугленные дыры-слова на поверхности столешницы. Типичная шутка – не людская, профессиональная: у любителей совсем иной склад чувства юмора. От делать нечего Спитфайр концентрирует жар в кончике указательного пальца. Лёгкое напряжение – и сантиметров на десять ниже «яблока» дымиться новая хохма: «Саламандра любит кипяток. Она мочится кипятком. Саламандра зверь крутой». Ник Юсупович ещё хотел добавить что-то насчёт «яиц очень не всмятку» той же рептилии, но передумал – и так сойдёт.

Н-да, сутки расслабленного умиления, хитиновых кувырков и навозных шариков из пустоты не проходят даром. Спитфайра клинит, он безнадёжно мёртв и отчётливо понимает это. Давно пора успокоиться, отдать тело огню, душу – предкам. Давно…

…пора.

Папка с документами исчезла в урчащем утилизаторе. Был клон, да сплыл – и следа не осталось. Жалко малыша, жалко, но – кому как предназначено, кому как по судьбе нарисовано. Зато теперь Спитфайр точно знает, откуда ждать удара и от кого.

Тросы-трубы.

Красное Зло.

Беспокойство одолевает мёртвую плоть профессионала, жажда крови бередит душу феникса, давным-давно исчерпавшего ресурс. Спифтайр в ярости – он бессилен изменить расписание фатума: ту-ту, чух-чух, слышите? Если вы опоздали на поезд, то это не ваш поезд…

Жуки – потешные, красивые жуки. Уже сутки Ник Юсупович Спирас мучит скарабеев.

Тишину кухни изничтожает бравурный марш. Спитфайр всегда любил марши – и до, и особенно после смерти. Подходящую мелодию для мобильника нашёл в Сети.

– Где он? Что с ним? – Трубка мягко липнет присоской к уху, повисает. У Спитфайра два жука, и две палочки-хаси – и рук тоже не пять, телефон держать нечем. – Ну?

– Он сбежал. Ему было видение. – Голос из мембраны. Страх. Раскаяние. Смирение и готовность понести любое наказание.

– Он вспомнил?

– Да.

– Я же просил… – шепчет Спитфайр, хаси падают на пол, освобождённые скарабеи медленно взбираются по рукавам Ника Юсуповича. Прячутся в черепе мертвеца. – Просил…

Кишки бизонов, сушёные скальпы, маисовые лепёшки у костра. В трубке звучит голос одного из шаманов, воскресивших Ника Юсуповича. Это глупый старик из племени шошон-ивитем. У старика есть погребок с «огненной водой» и моноциклетная куртка с цветами фратрии Койота. Старик много пьёт. Пожалуй, слишком много.

– Я виноват, я приму кару, я готов понести любое наказание, я… сеппуку… – Индеец ненавидит телефоны. В телефонах обитают духи, они захватывают в плен голоса людей, а иногда полностью перевирают разговор. Индеец ненавидит телефоны. Другое дело Интернет…

– О чём ты, брат, какая кара и никаких самурайских заскоков. Не о том думаешь… Пошли Гарриса и Гиту, пусть найдут Избранника. Пусть вернут его в Гаражи, пусть спеленают, если будет брыкаться. Они это умеют.

– Да, Узбек. Умеют. Они уже в пути. Они рыщут. Они найдут мальчишку.

– Хорошо. Смутные Времена наступают, да, Мудрый Койот? Зло зашевелилось, выползло из преисподней.

– Да, Узбек.

Отбой.

Трубка вся также висит, растягивая непрочную резину уха.

Где может быть Избранник? Куда выведет его тропа судьбы? – Спитфайр разбрасывает по столешнице старые засаленные карты. Комбинации-символы, символы-комбинации…

ЯЙЦО.

ПТЕНЕЦ.

СМЕРТЬ.

Инкубаторы?! Надо помочь парнишке! Выручить из беды! – вспыхивают татуировки, усиленные шаманами «Белого Ульгена». Вещи – комбинезон, шлем, трубка с кисетом – догоняют Ника Юсуповича в воздухе.

Позади – звон разбитого стекла.

Внизу – полста этажей и асфальт.