ЧАСТЬ 2
БЕГЛЕЦ, ИЛИ ЭКЗАМЕН НА ПРОФПРИГОДНОСТЬ

Юрико очнулась через сутки после сражения с пауком-оборотнем кумо.

Всё это время она была в глубоком обмороке.

Бабушка вызвала «скорую помощь». Орган явился чётко через три минуты – и его умения и таланта не хватило, чтобы помочь девушке. И последующие трое квалифицированных медиков-профессионалов не смогли привести Юрико в сознание. Органы по очереди подключались к высшей нервной системе девушки и так же согласно строгой очерёдности впадали в кому.

После четвертой попытки реанимации на дому девушку отвезли в поликлинику Профсоюза, упаковали в «прокрустово ложе» и подсоединили к электронной диагностической системе, а затем и аппаратам искусственного жизнеобеспечения. Произвели замеры пульса, артериального давления и мозговой активности. Врачи пытались искусственно активировать татуировку «здоровье-регенерация» – но! – безрезультатно: разводили руки, качали подбородками.

Сутки бабушка Юрико не спала, сутки оба-сан не отходила от внучки – шептала старинные мантры и заклинания, шептала чудодейственные хайку:

Ни тихие всплески, ни зелёные лягушки-квакушки не помогали – Юрико спала сном отшельника-даоса, переевшего в Рамадан сушёных кузнечиков.

Престарелый главврач, ковыряя мохнатое ухо-стетоскоп ногтём-ланцетом, уговаривал бабушку Юрико поехать домой, выспаться, всё равно она ничем помочь не сможет:

– Езжайте домой, милочка. Всё равно вы ничем не сможете помочь своей малютке. Зачем понапрасну волноваться? Выпейте биру, скушайте пиццу. Поспите, посмотрите новости. Хотя нет, новости смотреть не надо, новости плохо влияют на пищеварение. Да, ещё… сделайте хорошую клизму. Или, хотите, я вам…

– Клизму?

– Да-да, клизму. Очень способствует очищению кармы.

Покидать сомнительный уют поликлиники оба-сан отказалась наотрез. Так же как и звонить отцу Юрико – госпожа Хэйкэ Кицунэ-годзэн, мягко говоря, недолюбливала супруга покойной дочери. В молодости Кицунэ-лисичка была очень красивой женщиной и вышла замуж за знатного самурая – и потому особое внимание главврача госпожа Хэйкэ воспринимала как само собой разумеющийся факт: по-другому и быть не должно.

В общем, профессиональный эскулап удалился – недовольный и обиженный. А госпожа Хэйкэ, чтобы как-нибудь отвлечься от мрачных мыслей, занялась складыванием фигурок из рисовой бумаги – оригами всегда помогали Кицунэ-годзэн расслабиться, отринуть постороннюю шелуху и сконцентрироваться на главном.

Поэтому, когда внучка, наконец, очнулась, оба-сан как раз корпела над «кошечкой-нэко». «Дракончик-рю» и «карп-кой», появившиеся на свет благодаря выдранным из амбулаторной книги листам, чинно стояли рядом с дисплеем, отражающем кривую сердцебиения Юрико.

– Оба-сан, где я? – испуганно моргая, спросила девушка: она не могла пошевелить даже мизинцем, не говоря уже о том, чтобы приподнять голову. – Что с ним?!

– С кем? – Кицунэ-годзэн нажала на копку вызова медперсонала.

Оглушительно взвыла сирена, топот ног в коридоре.

Люди в стерильных белых халатах суетились над кроватью Юрико, что-то спрашивали, о чём-то спорили, яростно размахивая руками, а девушка причитала и умоляла отпустить её: ослабить гелевые путы спецпостели – и отпустить: очень надо, очень-очень!

Врачи важно кивали, перемигиваясь между собой, и говорили, что, да, а как же, конечно, отпустим, конечно, выпишем, мы здесь никого насильно не держим, мы же медики, а не вивисекторы какие-нибудь.

И тогда бабушка принялась возмущаться, мол, что ж вы, ребёнку плохо, сутки без сознания, чуть очи продрала, а они уже выписывать собрались, любители недоделанные. В случае ускоренной выписки, оба-сан даже пообещала подать в суд на весь медперсонал профсоюзной поликлиники. Или навести порчу. Комплексную. Чтоб мало не показалось.

Престарелый мужчина с ланцетами вместо ногтей отвёл оба-сан в сторонку и громким шёпотом объяснил, что никто никого в затылок гнать не собирается – ребёнок в шоке, причина аномалии не известна, необходима госпитализация до выяснения, но! – ребёнка надо успокоить, перечить девочке в таком возбуждённом состоянии немного излишне и не безвредно.

Кицунэ-годзэн снисходительно потрепала доктора за обвислую щёчку и вернулась к Юрико:

– Милая, ты больна, тебе нужен покой.

– Я…

– Прения окончены.

Зная характер бабушки, Юрко перечить даже и не подумала – согласно принципу «послушай, кивни и сделай по-своему» девушка затаилась в ожидании подходящего момента: «Задумал муравей гору Фудзи передвинуть». Расскажи Юрико о бое с кумо, бабушка тотчас заточит внучку в крепость с высокими стенами, или приставит взвод охраны – дабы потусторонняя нечисть не смела беспокоить и держалась подальше от любимой внучки.

Выказав смирение поклоном и сымитировав смущение и робость, Юрико попросила Кицунэ-годзэн принести из дому мобильный телефон:

– Оба-сан, наверное, так действительно лучше будет: полечусь, поваляюсь, побездельничаю. Только мне телефон нужен – мой, мобильный – мне бы позвонить по работе. Я хоть и вольный маркетолог, а начальство предупредить всё равно не помешало бы. Ну-у, что я не выйду пару деньков, что на больничном. Да, оба-сан?

Но бабушка не успела единственно верно, то есть положительно, ответить Юрико.

– Не волнуйтесь, девушка. Мы всё уладим сами. – Сухие тонкие губы главврача скривились гаденькой улыбкой. – Телефон вам не понадобиться.

– Нет, доктор, лучше я сама! – Синтетический взгляд Юрико, похоже, не действует на доктора. Лазерная система не способна излучать через зрачки световые импульсы нужной частоты. Пожалуй, гипноэффект в данном случаем недостижим.

– Не спорь с… э-э… – Оба-сан замялась, вспоминая имя эскулапа.

– Джино Паскаль к ваших услугам, сударыня! – галантно поклонился главврач, придерживаясь за поясницу.

– Дорогая, не спорь с доктором Паскалем, он лучше знает, что тебе нужно.

Подонок, сволочь! Сукэбэ! – Юрико едва не расплакалась. Но! – сдержалась: невозмутимое лицо и прикрытый ладонью зевок фасона «я так устала, я хочу спать, подите вон».

В общем, минут через сорок, после завершения осмотра, девушку выпустили из крепких объятий «прокрустового ложа»: осторожно откачали полужидкий гель, срезали диффундировавшие в верхний слой кожи подсохшие слои и регенератором восстановили потревоженный эпидермис. После чего «прокрустово ложе» с помощью магии и сноровки медсестёр в мгновение превратилось в обычную больничную койку с подушкой, матрацем и прочими принадлежностями постельного режима. Под койку, деликатно отвернувшись, затолкали классическую «утку».

Когда врачи, наконец, оставили Юрико в покое, у девушки от многочисленных тестов, пункций, микстур и таблеток слегка кружилась голова. Радость какая! Очнулась! – оживлённо жестикулирующей толпой профессиональные медики покинули палату. Юрико продолжали досаждать только бабушка и доктор Джино Паскаль.

– Джино… Извините, мне можно вас так называть? – кокетливо опустила ресницы Юрико.

– Да, конечно! Буду рад!

– Джино, мне бы хотелось, чтобы пребывание в вашей замечательной клинике было для меня… ну, не лишено хотя бы минимума комфорта.

– Да-да, я понимаю.

– Джино, мне нужны элементарные вещи, без которых не может обойтись ни одна современная девушка: зеркало, тэрэби…

– Тэрэби?

– Ну да, тэрэби – телевизор то есть. А ещё: ваза для цветов – обязательно с цветами! И парочка электромассажёров тоже не помешала бы, и линзы для подключения к Конъюнктива-сети. А значит, и набор аксессуаров к линзам, плюс дека для работы в виртуалке, и так далее, по мелочам… Я составлю список.

У дедушки-главврача сразу испортилось настроение: похоже, он и представить не мог максимальный размер необходимого современной девушке минимума.

Собственно, из всего названного Юрико требовался лишь телевизор, остальное шло для отвода глаз. Хотя, зеркало, конечно, юной красавице тоже не помешает.

Акира… что с тобой, Избранник? – Юрико загрустила, вспомнив тревожное знамение. Не смогла. Не смогла помочь любому, не предупредила…

Стук в дверь. Да? Ваш заказ. Войдите.

Вошли – рослые, сильные, пятнистые. Принесли зеркало, телевизор и вазу с искусственными ромашками. При виде ромашек Юрико вспомнила об уничтоженных в бою мьют-орхидеях, украшавших теперь уже безнадёжно испорченную причёску. Вспомнила и тяжко вздохнула.

А примерно через два часа бабушка заскучала и собралась за кефиром. После особо сильных треволнений оба-сан всегда пьёт кефир – и никакого алкоголя, что вы. Стресс надо снимать либо лактозой, либо медитацией – вплоть до катарсиса-очищения и сатори-просветления.

– Я в ближайший депато. Буду часа через три-четыре: в это время в метро ужасная толпа. – Кицунэ-годзэн слегка кривила душой: на самом деле, госпожа Хэйкэ собиралась не только за фруктовой кислятиной, но и спокойно откушать суси в каком-нибудь ресторанчике-риотэй, а может просто купить в ятаи мисочку лапши-соба с ароматным бульоном, овощами и креветками. Куцунэ-годзэн после особо сильных треволнений обожает перекусить где-нибудь в городе – и никакой домашней пищи, что вы. Стресс надо снимать либо трансгенными суррогатами, либо общепитовским фаст-фудом – вплоть до рези в желудке и заворота кишок.

– Толпа в метро?! Бабушка, в нашем городе давно налажен прокат дельтапланов: и быстрее, и надёжней. И вообще, оба-сан, объясни мне, зачем так далеко за кефиром ездить?

Девушка провела выкидушкой-гребнем по чёрной россыпи волос – расшитое журавлями кимоно Юрико распахнулось, продемонстрировав триптих-зеркалу высокую грудь и великолепный животик, очень женственный и красивый.

– Что ты говоришь, внученька?

– Кефир можно и в ларьке купить. Ларёк совсем рядом, у подъезда поликлиники – его в окно хорошо видно: я уверена, там и суси есть, и заварные пирожные, и сигареты с ментолом. И кефир.

Оба-сан сделала вид, что совсем не смутилась, что умная не по годам внучка не застала её врасплох и на горячем: после особо сильных треволнений госпожа Хэйкэ частенько покуривает ментоловые сигаретки калибра сто двадцать миллиметров – вплоть до фильтра, а то и до пустой пачки, если не срабатывает никотиновый ограничитель.

– Ничего ты, внучка, не понимаешь. В ларьке том суррогат несведущим гражданам втюхивают, а в супермаркете весь продукт натуральный, сертифицированный и качественный. Особенно, если места подходящие знаешь.

– А ты знаешь? – поправляя кимоно, улыбнулась Юрико.

– А я знаю. К тому же, владелец ларька – якудза. У него одного пальца практически нет. Обряд юбицумэ, слыхала о таком? А ещё он даймон таскает на лацкане пиджака. Мы ж все для него катаги. – Подтянув шаровары чуть ли не до колен, бабушка обула гэта и покрасовалась у полноростового голографического триптиха. Повернулась к зеркалу тылом, зафиксировала «вид сзади», движение на сто восемьдесят – оба-сан внимательно изучила статичную картинку-отражение и, видимо, осталась довольна – перевела отражательные поверхности в динамический режим.

– Долго не толкайся там, у тебя сердечко, не переутомляйся. Деньгами не сори и кошелёк лишний раз не свети: привакуумируй к ладони, чтоб не потерялся… – Юрико зевнула вслед оба-сан.

Из-за двери девушка слышала, как бабушка строго предупредила клонов-охранников, чтоб те внимательней следили за любимой внучкой:

– Смотрите мне!

В ответ пятнистые вояки прищёлкнули каблуками: рады стараться, так точно, будет исполнено, мэм.

Юрико невесело хихикнула: о ней беспокоятся, её охраняют.

Сволочи.

Юрико смотрела в окно и думала. Надо что-то делать, надо предупредить Акиру – если уже не поздно. А если поздно, помочь любимому выкарабкаться из неприятностей.

Но как?

Как вырваться из поликлиники?

Побег – дело почти неосуществимое: слишком внимательно присматривают за странной пациенткой. Значит, надо вернуть телефон, в чипе памяти забит номер Акиры – надо уговорить бабушку привезти трубку.

И позвонить.

Окно. Двенадцатый этаж – высоко. За окном – на допотопном кабеле стационарной телефонной связи, перекинутом по воздуху от одного корпуса поликлиники к другому, сидит «бабочка»: то ли аккумуляторы заряжает, то ли просто так, от делать нечего тунеядствует.

Юрико, как и все профессионалы, с пренебрежением относится к «чешуекрылым» гражданам вольного города Вавилона. Рождённый ползать летать не должен. Он обязан занять ту нишу, которая оказалась соразмерная его талантам. Девяносто девять и девять десятых процентов жителей Вавилона именно так и поступают, но остаётся ещё одна десятая процента – «бабочки», тихие бунтовщики, нарушители миропорядка. Те, кто отказался от предложенной Профсоюзом работы. Среди «бабочек», кстати, есть и любители и профессионалы.

Юрико наблюдала за «бабочкой» и даже залюбовалась размеренностью движений и красотой хитина брюшного сегмента, переливами красок псевдокожицы громадных крыльев-плоскостей и блестящим на солнце фасеточным намордником-газораспределителем. А направляющие аппараты, размещённые на ягодицах и плавно перетекающие гребешками к пяткам – это нечто!

Телефонный кабель.

«Бабочка».

Позвонить Акире.

«Бабочка» принесёт телефон! Все «бабочки» – курьеры. Именно доставкой срочных пакетов и почты они зарабатывают на дорогое обмундирование и сурими с маслом.

Подозвать «бабочку», сообщить адрес и код замка, рассказать, где лежит трубка и…

Как позвать? – клоны-охранники услышат, да и толстое бронестекло – небось, звуконепроницаемое, и ничем его не разбить, да и разбивать нельзя – шумное это дело. И не открывается… – рама вмурована в стену и запарена строительной нанопеной. И?..

Остаются визуальные знаки и сигналы. Надо махать руками и подпрыгивать, в общем, постараться обратить на себя внимание – что Юрико и сделала. Успешно: «бабочка» заметила потенциального клиента, спиной назад свалилась с кабеля, «свечой» нырнула к асфальту и метрах в десяти от тротуара резко развернула крылья, и – красиво, резко – взмыла вверх!

Кажется, этот полётный костюм называется «мертвая голова» – чёрная расцветка и на груди белёсое пятно черепа с костями. «Мёртвая голова» у «бабочек» всё равно, что пятая категория у профессионалов – высший класс, лучше некуда.

Отлично, всегда приятнее работать с компетентными людьми!

«Голова» зависла у окна – крыльев не видно: бешеная скорость взмахов. Интересно, сколько энергии потребляет полётный костюм? – наверное, за несколько часов полностью съедает пару нанобатареек от плюса до минуса.

Как сообщить курьеру тему заказа? Как?!

Единственная связь с внешним миром – отдушина вентиляции в верхнем углу стекла. Юрико подкатила кресло к окну и, встав на сидение, оказалась рядом с щелью портативного кондиционера. Да, уплотнение разгерметизируется, если вывернуть болтики… А вот чем их подцепить? не ногтями же? И можно бы, не жалко маникюра, да только сломается зря… – Юрико оглянулась: а вдруг где-нибудь в углу завалялась отвёртка? совершенно случайно?

Всё-таки чудеса иногда случаются! – бабушка забыла на тумбочке косметичку, так спешила снять стресс. Юрико спрыгнула с кресла.

Пилка для ногтей – это лучше отвёртки, это универсальный инструмент.

«Бабочка», зависнув у окна боевым вертолётом, терпеливо ждала.

Есть!

Юрико смогла! У неё получилось! – сквозняк в лицо: приятный, освежающий ветерок.

А теперь разговор по существу – не громко, но и не шёпотом:

– Улица имени Акутагавы Рюноскэ, 147, квартира 302/48. Это сорок восьмой этаж. Код замка «Лисичка5478пробел47профи». Цель, объект доставки – мобильный телефон «Мицубиси ЭкстраЛайн 500Z», сиреневый полимер-титановый корпус, предположительное местонахождение – вторая комната от тясицу. Доставка срочная. Очень! Ну?.. Чего молчишь? Есть или нет? Курьер, подтверждение заказа?!

– Оплата? – Шелест, нечеловеческий, синтезированный голос вырывается из-под намордника узконаправленной звуковой волной.

Оплата?! – ай, вот об этом Юрико совсем не подумала. Оплата… – «бабочка» оказалась тёртым «черепом»: начинает общение с финансового вопроса. Плохо. Очень плохо. У Юрико ни евро наличными, и кредитной карточки тоже нет. То есть дома, конечно… а здесь…

– Кредит! – Прикусила губу пациентка профсоюзной клиники. – Кредит!

– Годится! – Мембраны намордника выдали то, что девушка совсем уж не ожидала услышать. – Годится, красотка, жди меня и я вернусь!

Через двадцать три минуты и пятнадцать секунд (время Юрико засекла по табло-часам над дверью), заказчик получил бандероль. «Бабочка» отбыла (отбыл?) по своим чешуекрылым делам, а Юрико даже и не подумала, как образом будет оплачивать услуги эйр-доставки: ни имени, ни адреса, ни личного кода девушка и крылатый курьер другу другу не сообщали…

Телефон! – единственное, о чём могла думать Юрико все эти двадцать три минуты и пятнадцать секунд.

Телефон!

Позвонить! Предупредить Акиру!

Одним пальчиком пролистав менюшку, профессиональная маркетолог-трасформер нашла номер любимого феникса-лейтенантика – вызов: подрагивает анимашка-колокольчик на экране трубки – и всё, и никак, абонент вне зоны «Вавилон комьюникэйшнс», или не отвечает.

Не отвечает!!..

Плохо.

Очень плохо…

Поздно.

Всё.

…пожар, боль, обугленные тела…

…крест, обвитый гнилыми кишками…

…топоры, крючья, ржавые гвозди…

…цепи на ветру…

Цепи?!..

…треснувший колокол…

Колокол? Колокол… Что это за знак был? – храм? церковь?.. Или?

Чтобы не мучить себя мерзкими мыслями о смерти (НЕТ, ОН НЕ УМЕР!! НЕ УМЕР!!), Юрико включила телевизор, любезно доставленный в палату стараниями главврача Джино Паскаля. Дедушка Джино, судя по пальцам-ланцетам, профессиональный хирург, и, надо думать, один из лучших – лучший? – в Вавилоне, а то и на всём Земном шаре.

Апатия. Телевизор.

Кстати, дома оба-сан «хай-тэк исчадье ада» терпела исключительно в обесточенном агрегатном состоянии: «Лишив Зверя потока направленных электронов, мы уменьшаем Зло» – сказывалось воспитание в коммуне Каодай, так до конца и не вытравленное высшим техно-метафизическим образованием. Поэтому насладиться кровожадными новостями и реал-дэз-шоу Юрико могла лишь в редкие часы вот таких продовольственных набегов по кафетериям и шалманам средней руки.

Юрико тиснула пальчиком силиконовую кнопку пульта – и сразу же пыле/влаго/термозащитный компакт телевизора проклюнулся мутно-коричневыми лепестками экрана, пневматикой выстреливая в заданные сектора комнаты присоски-динамики. Лепестки конвульсивно дёрнулись, максимально вытянувшись из титанового корпуса, и сомкнулись в правильную диск-окружность. Окружность деформировалась в прямоугольную заготовку рабочей поверхности – шершавую и пористую. Сработала система нанесения экрана: поры лепестков наполнились гелем, равномерно увлажняя заготовку. Всё, три секунды – и экран готов к употреблению. Юрико нащупала сенсоры допотопного пульта управления.

Крупным планом – логотип: собранная из пальмовых листьев надпись «Новости Вавилона». Красотка-дикторша шевелит накачанными силиконом губами: «…известно число жертв вчерашнего пожара в супермаркете „Зиккурат Этеменанки“. Погибло сто девяносто шесть человек, двести сорок получили ожоги различной степени тяжести. Общественность шокирована безобразной работой пожарной охраны. И где, спрашивается, были хвалёные фениксы, когда в огне гибли люди?!»

Экран съёжился, лепестки втянулись в компакт-корпус.