– Охаё годзаймас! Доброе утро! Бадёрого ранку! Гуд монинг!

Это будильник раскрыл электронную пасть динамиков. Тупая не различающая времени суток машинка с единственной звуковой фразой на четырёх языках. Оптимизм и задор, вытряхивающий из-под одеяла противно искажённым голоском дохлой Мерлин Монро, ту его тучу лет как сожранной червями. Или её кремировали? А не всё ли равно?

На часах 18:45.

Самое время подниматься на ночное дежурство.

Ха!

Ха – это зубы по-японски. В смысле надо почистить.

Тайсо? – не смешно. Ледяная мидзу-вода стекает по лицу. Холодный аса гохан на столе-цукуэ. Сесть на стул-ису, задуматься и вяло ковырнуть несъедобную субстанцию палочками, потом взять вилку и опять ковырнуть, откинуть вилку и воспользоваться нормальной алюминиевой ложкой – и всё равно: нет аппетита, пропал, да так и не нашёлся.

В чём тикара, брат? Скажи, ани, поведай младшенькому?.. – Акира любит покривляться в зеркало, когда бреется…

Скрипят магнитные захваты входной двери – видать, давно не смазывали. Напротив, сразу через дорогу, кынсы на троих лениво ковыряются в мусорном баке – рыщут в поисках расчленённых жертв очередного сексуального маньяка-каннибала. Фернандо, инвалид-сапёр, курит на лавочке у подъезда – «половинку» смалит: пятьдесят на пятьдесят табака от «мальборо медиум» и вымоченной в ацетоне конопли местного урожая – во-он, в палисаднике «мачтовые сосны» колосятся.

Вольготно расселся сосед, дымит в одиночестве, мордаху рябую солнышку подставляет – для загара, или под настроение хорошее. А может, и с процентами гомеопатии намудрил чего, мало ли… Зашибись человеку и ладно. Приятно Фернандо, и кому какое дело…

Акира подошёл, присел рядом, подкурил неизменные «Firestarter Light» от любезно предоставленной папироски:

– Балдеешь?

– Душой отдыхаю. И телом. Кропалик отсыпать? С утра замес новый наворотил, могу поспособствовать? от щедрот?

– Пасиб, Фернандо, не тянет.

– Брезгуешь?

– Не-а, с жиру бешусь: если по делу протянуло, только натуралку на ветер перевожу, чтоб ни брёвнышка – один чистяк чуйский.

– Буржуй, – кивнул инвалид, – понимаю, после чистяка «половинку» дуть – западло.

– Ага, братаны не поймут… – сквозь приступ обжигающего грудь кашля прохрипел Акира. – Не-е!.. по!-ай!-ймайа…

– Да понял я, понял! – Бывший сапёр двинул Акиру кулаком по спине. – Понял! Не кричи, вредно тебе. Рак, небось?

– Рак.

– Лёгкие? – не спросил, но кивнул Фернандо.

– Лёгкие.

– Стадия? третья?

– Ага.

– Ничего, – Фернандо затушил о лавочку окурок, – в пожаре заживёт, ха-ха, как на собаке: сгоришь – в момент поправишься.

– Сгорю. Как пить дать, сгорю. И поправлюсь. Как на собаке… – Акира сплюнул ком кровавой мокроты на асфальт, растёр лужицу каблуком. – Mens sana in corpore sana.

– О! – обрадовался сапёр. – Дело, феникс, говоришь! У меня в холодильнике пятьсот капель томятся! На случай твоего внезапного визита! С вчера, веришь, бутыль заготовлена! Может, нагрянешь внезапно? Прям щас?! Насчёт поправки?!

– Может, и нагряну. Перед сном. Извини, спешу.

– А-а, вижу, совсем невмоготу? Ты, Киря, с этим делом поаккуратней. Смотри, не подохни раньше сроку.

– Да уж постараюсь как-нибудь. Приложу усилия.

А дальше – упасть в салон авто и поршнями ворваться в обычный, ничем не примечательный вечер. Прокатиться на новой патрульной машине по городу, хаотично меняя маршрут. Может, залить огнетушителем пару-тройку мусорных урн, задымившихся от окурков, а потом спрятаться в каком-нибудь уютном барчике и утолить песчаную жажду пивом. И позвонить Пузырю. Или набрать Юрико? Нет, Юрико, надоедать не стоит. Ага, наслаждаться светленьким, холодненьким – с пузырьками!! – предпочтительней с Пузырём, и это не каламбур, это святая – суровая! – правда. Особенно, если Акира намекнёт старому товарищу, что угощает…

Ещё пару-тройку кварталов – покружить, не спеша, разглядывая косё бэндзё на променаде и проституток-зооморфов на работе. Надо сжечь казённый бензин и хоть чуть-чуть обкатать новую тачку.

Когда Акира впервые пришёл в родимое депо не стажёром, но уже в качестве полноценного работника, молодой и тонкий, как спичка, Хулио Санчес, прирождённый газодымозащитник и по совместительству каптёрщик, чуть ли не облизываясь, вручил новоиспечённому фениксу ключи от патрульного ДВС-авто. Но! – не просто ключики от какого-то там кузова на колёсах, а настоящие отмычки от джипа-лимузина «мерседес-хаммер-дельтатурбо», аристократичного чёрного броневика с алыми вкраплениями псевдоалмазов, усиливающих кузов и снижающих вибрацию. Причём броневика, облагороженного тюнингом.

А?!

Ага!!

«МХД» обладал комфортабельным силиконовым салоном, стилизованным под винилискожу-Т типа «сумеречный аллигатор». Безупречная ВАЗовская подвеска на основе углепластиков и титаноиридиевых сплавов плюс десятиступенчатая коробка передач и движок от БМП-25К совсем даже не портили ходовые качества казённого авто. А вот некоторые приятные возможности, такие как способность преодолевать вертикальные завалы до пятнадцати метров высотой и полусотни шириной, а также сходу перепрыгивать водные преграды и дорожные заторы… Плюс наличие термоаппаратуры многократного действия, обеспечивающей установку не просматриваемой дымовой завесы радиусом до трёхсот метров – шесть дымовых гранатометов калибра восемьдесят один миллиметр системы 902В «Туча»… Все эти прелести придавали «МДХ» особую, функционально-эстетическую пикантность.

Джип-лимузин «Мерседес-Хаммер-Дельтатурбо» прослужил Акире целых три месяца…

Город.

Мегаполис профессионалов и любителей.

Вавилон.

Перекрёстки, перекрёстки, «зебры», «зебры», светофоры, вывески парикмахерских и соляриев, витрины специализированных магазинов и палатки с прохладительными напитками.

Девушки в шортах и бикини, в сарафанах и комбинезонах. Длинноволосые, лысые, татуированные, белокожие, кареглазые. Спрятавшие личика под рубандами и бесстыдно обнажившие проколотые пирсингом соски, щеголяющие золотыми клипсами и закутанные в сари до пяток. Разные. Много. На любой вкус и цвет. Мужчин, впрочем, тоже хватает и в не меньшем количестве.

Город Свободы. Ареал обитания фениксов. Пристанище, последний оплот ненасилия, веротерпимости и отсутствия расовых предрассудков. Цунэмару-твердыня. Сиро-кэнго! – оборонительный замок! Сюда может приехать каждый-любой, зарегистрироваться, получить гражданство и при необходимости новое имя. Здесь никому нет дела до твоего прошлого, здесь всем интересно твоё настоящее: хороший ли ты человек, можно ли к тебе повернуться спиной.

Город, перекрёстки, перекрёстки, светофоры.

«Весёлый квартал». Добрые люди, хорошие соседи – утопия? – реальность! В прямом смысле черные улыбки горцев-синьмун, мужчин и женщин, наряженных в тайские шмотки и когда-то очень давно и далеко возделывавших суходольный рис, – этим людям хватило сил и смелости вырваться из привычного окружения и найти лучшую долю здесь, среди надёжных стен Вавилона.

А вот – пятеро странных хлопчиков, в смысле, представители замкнутой эндогамной общины парси, потомки персов-зороастрийцев. Интересная община: все пороговно ростовщики и дерут, кстати, знатные проценты. Пятеро – чинно вышагивают по асфальту, сербают нарко-колу и жадно разглядывают кубинских мулаток, торгующих шёлковыми платками и вареными креветками. Лет двадцать назад община парси долго и скандально судилась с мэрией за право хоронить своих умерших в башнях молчания, для чего общиной даже была приобретена партия самых настоящих грифов, которые, согласно церемонии, и должны были расклёвывать – утилизировать! – трупы. И вроде бы мэрия таки дала добро, вот только грифы почему-то отказывались кушать священную мертвечину, предпочитая конкурировать с кынсы за право харчеваться в мусорных контейнерах. Мэрия рассвирепела, община пыталась было оправдаться, мол де, не досмотрели, купили не качественных диких пташек, а корейских второсортных клонов – простите, впредь такого не повториться. И действительно не повторилось – проект «башен» прикрыли. Самое интересное, что смертность в общине сразу же резко сократилась, достигнув абсолютного нуля – никто не хотел умирать «нечисто»! – за двенадцать лет муниципалитет не зафиксировал ни единого летального исхода…

Город. Вавилон.

Припарковаться у дорожного навеса-забегаловки, раскинувшей яркую матерчатую вывеску поверх диафрагмы-шатра. Перекинуться парой слов с поваром-продавцом и купить порцию горячих пампушек и пластиковую мисочку ледяной сметаны. Отъехать к ближайшей «обеденной» стоянке и окунать пампушки в белый холод хрустящими чесночными боками. И лениво, почти сыто ловить ушками обрывки разговора в соседней машине, схватывая, в лучшем случае, кусочки фраз:

– Аш мича ву хо?

– А ху бох?

– Аса хог деха…

– Бекх на била!

Бераш развлекаются, шалят детишки: папа купил дорогущий спортивный «Бавария Моторс Z4000» с ведущей передней эйр-подушкой, и теперь можно снимать двенадцатилетних прелестниц из соседнего тейпа. Благо, чернокосые красотки обычно не прочь прокатится на скоростной, блестящей от геля-обтекателя тачке, и даже – при особом доверии к водителю! – откидывают рубанды, дабы показать личика и подставить пушистые бровки встречному потоку и лазерным огням светофоров. И вот, похоже, джигита и его спутницу занесло на стоянку – дабы знойный мачо мог осуществить коварный замысел, касаемый половых отношений за тонированными силовыми полями-стёклами. Малыш, судя по диалогу, получил от ворот поворот на сто восемьдесят. Не помог и отцовский презент: сначала женись, а потом уже трогай за интимные оттопыренности – но не наоборот.

«БМВ Z4000» – классная тачка. Акира ездил на такой после первого воскрешения. Хулио, газодымозащитник-каптёрщик, свирепо смотрел на везунчика Оду, которому опять обломилась офигительная патрульная машина.

«БМВ Z4000» прожил с Акирой ровно два воскрешения – целых десять дней.

Из патоки воспоминаний феникса выдернул зуммер вызова – электроток ударил по телу, пронзив позвоночник раскалённой спицей от копчика до затылка, встряхнув так, что пальцы, татуированные в это время суток «кошачьими глазами», разжались, и на джинсовые колени перевернулась пластиковая миска – повезло, уже пустая.

Зуммер.

Чёрт, наконец-то!!

– Ода, Ваш квадрат?! ответьте! – взволнованный голос диспетчера Айны Такахаси, сорокалетней одинокой дамочки (огромные зелёные глаза-голограммы, мышиный хвостик, внушительный целлюлит чуть ниже «ватерлинии»). Она – единственная любительница в депо профессионалов.

– Да, Айна, слушаю. И повинуюсь.

– Дружбы Народов, 88. Супермаркет «Зиккурат Этеменанки». Возгорание шестой степени. Расчётное время выдвижение на позицию – сто двадцать секунд.

– Сколько?!

– Акира, очень надо успеть. Дело серьёзное. Подтверждение заказа?!..

– Есть подтверждение.

Рёв потревоженного движка. Ремни безопасности оплетают тело от бёдер до подмышек, компенсируя резкие повороты и прыжки через «лежачих полицейских». Припадочная дрожь, предчувствие ритуала и серьёзного огня, настоящего, злого, неудержимого, а не какой-нибудь дымящей окурком урны у диетического «Макдональдса» – предчувствие, предчувствие, предчувствие…

Боль в животе – голод, заворот кишок, сплюнуть в пепельницу – и не попасть. Рвануть сквозь толпу между прозрачным пластиком остановки и подкатившим краснопузым трамваем. Крики, ругань, перепуганные лица, кто-то умудрился ударить ногой по крылу патрульного авто. Люди. Любители. Белые тюрбаны «исповедующих единство божие» аль-муваххидун, парки и штаны селькупов, клетчатые рубашки темнокожих мужчин народа сосо. Сосо на диалекте йолонка поминают великого змея Нингиангана и всех крокодилов мира, дабы лучшие животные защитили своих верноподданных от нечестивой смерти под колёсами транспортного средства.

Сто двадцать секунд!

Похоже, делишки серьёзней некуда…

Ступенчатая глыба супермаркета «Зиккурат Этеменанки» видна издалека – девяносто метров высотой, ага. На крыше супермаркета – дорогой, класса «Otium cum dignitate» ресторан «Мардук», спрятанный в тени финиковых пальм и тамарисков.

Вот только сейчас пальм наверняка уже нет, а ресторан – в огне. Весь. Пылает.

Ускорением Акиру прижимает к сидушке, надрывается мигалка-сирена: тише едешь – не наш девиз. Наш девиз: быстрее будешь. Сто двадцать секунд? У «Зиккурата» надо быть уже сейчас, уже пять минут назад!!

Не снижая скорости, феникс «поколдовал» над торпедой и вывел на лобовое стекло штриховку-план очага возгорания и прилегающего района, задав двухсекундное обновление по динамическим характеристикам пожара. Смотреть на дорогу-пешеходов и схватывать сметаемые дворниками столбцы чисел: расстояния до, вероятности на, скорость ветра сейчас, использованные для строительства материалы по отдельности и в совокупности, возможные последствия работы любителей-пожарных (пять бригад уже на месте – пузыряют водичкой в расплавившиеся витрины; ур-роды, нет чтоб вовремя сообщить в Профсоюз… мы сами, мы умеем, мы справимся…)

До соседних домов-высоток огонь не достанет. Не должен перекинуться – далеко, около сотни метров. Опять же, особенности архитектуры супермаркета: пирамида просядет вершиной внутрь. К тому же, на пути огня – огромная площадка для парковки электрокаров (пустая), боулинг (временно закрыт на ремонт), бильярд (да хрен с ним, с бильярдом!) и заправка (бензин, керосин, электролит, водород)…

Заправка?!

М-мать, перемать!!!

От заправки до ближайшей семидесятиэтажной многоквартирки-стелы всего ничего – высморкаешься в платочек, брызгами фундамент заляпаешь.

Перекрёсток? – на красный, вдавить мизинцем сенсор газа и крепче ухватить штурвал – до кровавых мозолей, не доверяя гидравлике. И проскочить в сантиметре от ртутного бампера микроавтобуса класса «формула – красный крест»: кому-то не повезло, для кого-то вызвали профессиональный орган. Клаксоны. Прожекторы-фары. Массивная малиновая амфибия маячит впереди, не разрешая обгон. В амфибии раскатывают по городу мальчишки-пуэрториканцы. Веселится молодёжь, ага, играют гормоны: «Мама – анархия, папа – стакан портвейна» – разрывает квадросистему ретромузыка. А ещё малыши выставили наружу телескопические сарбаканы с лазерными прицелами и, смеясь, выдувают отравленные стрелки: дюжину штук отбросили дворники, одна таки влетела в салон и вонзилась в кресло рядом с плечом Акиры. Не отвлекаться на ерунду! уйти в сторону! манёвр! к чёрту недоумков!.. – и едва не растереть по асфальту открывшего рот рикшу-белоруса и выпавших из «кареты» пассажиров-индусов. М-мать!! Штурвал на себя и резко вправо. Ти! ксо! – тротуар! – толпа шарахнулась, слава Будде, Акира никого не зацепил, авто застыло в полуметре от стеклопакета пиццерии «Тистэчка дядька Йвана». Перекошенные лица посетителей. Сыр и анчоусы. Ветчина и сало «з хробачкамы». Штурвал от себя – шагреневая оплётка режет ладони. Чёрные полосы стёршегося об асфальт протектора. Крылом зацепил пустой пластиковый столик уличного кафе. Белый передничек официантки-календжин, чёртова уйма бус-колец на шее. Выскочил на проезжую, вроде никого не убил. И – м-мать! – рано расслабился, чуть не примял гвардейца-спринтера: повезло, резвый наездник таки успел – молодчина! – высоко подпрыгнуть, уворачиваясь на пешеходной «зебре» от монстра автомобилестроения.

Проспект. Ровные благодатные потоки электрокаров, мотороллеров, скейтбордов, велосипедов, рикшамобилей и ДВС-авто… Обогнать, вклинится, подрезать… Над головой – недовольный стрекот полицейского вертолёта: Акира отчётливо понимает, что в данный момент луч сканера считывает параметры патрульной «хонды-нео», бортовой компьютер делает запрос в центральную базу данных, через наносекунду получает ответ – и результат прорисовывается на гелевом экране монитора, скорее всего из-за болтанки рябь, плохо видно. Но! – при любом раскладе досин уже вкурили, что имеют дело с профессиональным пожарным, фениксом, а «нео» прорывается к горящему супермаркету не просто так, но по служебной необходимости. Да-да, ребята, пора оказать содействие, организовать коридор, да хотя бы просто, чёрт возьми, не мешать! Не отвлекать феникса шумом сдвоённых винтов и демонстративно не шевелить пусковыми установками НУРС!..

Вертолёт резко уходит вверх.

Отлично!! – благодаря «кошачьим глазам» Акира, не глядя, нащупывает пальчиками панель управления штриховкой-планом и лёгкими прикосновениями фаланг задаёт параметры расчёта вероятности воспламенения заправки. Мгновенно высветившиеся оранжевые столбцы буковок-цифр пугают Акиру – анализ, вывод: феникс просто не успевает и всё тут.

Из-за цепной реакции (ряды костяшек домино) после того, как вспыхнет заправка, огонь зацепит стелу, стела завалит две соседние высотки… – в итоге рухнет полрайона, после чего пожар захватит огромные площади города и…

Зона массовых и сплошных пожаров.

Огненный шторм.

Неутешительный прогноз. Если… то… – слишком много работы, слишком тяжело себя контролировать.

– База, вызывает Ода. Приём.

– Ода, база, приём.

– База, вызывает Ода. По заказу вероятность А. Нужна подмога, приём.

– Ода, база, продержитесь, никого в зоне функциональной помощи, приём.

– Айна, твою за ногу, я сам х…й справлюсь, если куда!! Ты, старая бл…дь, это чётко осознаёшь?!

– Ода, база осознаёт чётко, спасибо за комплимент, до связи.

Подмога?! а?! подмога?! – болты и больше не просите?! Ну и куда все подевались?! Отмечают «ёршиком» – не мешайте! – день рождения свиноподобного Санчеса?! Перетаптываются с пятки на носок на докладе – шире ягодицы! – у Спираса?! Жуют сопли у сломанных посредством зубочисток кофеварок?! Удовлетворяют подружек в интиме общественных сортиров?! предварительно застелив кафельное ложе мягкой простынёй туалетной бумаги?!

Пид…ры!!!

Натужный рёв движка – мощи явно не хватает, ай, сейчас бы Акире его первый «МХД», или хотя бы «БМВ Z4000». Можно даже «девятку». Но… – що маемо, то маемо: горбатая малолитражка «хонда-нео», ретромобиль, отреставрированный специалистами депо, пыхтит, выжимая из форсунок измельчённые капли топлива. Хулио, настоящий теперешний Хулио, толстый, как боров на бойне, вручая Акире ключи от новой патрульной машины, счастливо улыбался: мол, справедливость восторжествовала, наконец-то выскочке-фениксу, пусть даже десять лет спустя, придётся кататься в гнилье, а не кайфовать в солидном авто. Хотя… если честно, после «БМВ Z4000» Оде не позволяли садится за руль машины серьёзней, чем «шкода-файна». А если вообще всерьёз, то последние лет шесть Акира ездил на ненадёжном отечественном старье вроде «библ-тиамат». Но «хонда-нео», конечно, выиграла в первенстве за честь называться самым древним тарантасом.

Натужный рёв движка.

Здесь свернуть, вытянуть штурвалом через дворы, обдать выхлопом седых чернокожих бабулек, лузгающих семечки на силиконовой лавочке у подъезда. Повезло: ни одной юной мамаши с коляской на проезжей части. Мимо мусорных баков, до верху забитых обрезками и лоскутами дерматина, по дороге к швейному цеху, выпрыгнуть на бордюр, снести бампером подозрительно пустую урну-пепельницу (от удара с крыши «хонды» слетела мигалка) – и вынырнуть на большую дорогу, как раз напротив районного морга. Поворот налево – замечательно: до выхода на финишную прямую – метров полтораста, не больше!..

По времени порядок и…

Твою мечту за правое копыто!! Наплодили уродов!! Примочку мескалина в паховый отросток!! И дышать анусом, не разминая грыжу, м-мать!! Всем ослам по тотему тем же местом, тиксё!!..

Да прибудет метеоризм в желудке каждого коммунальника!!

Затор.

Пробка.

Ремонтные работы, щ-щет. Короче, кэцуноана полнейшая.

Назад!!

Идиот!! А почему бы ни кинуть «картинку» района на лобовуху?! – где, что, куда?!

Удар. Ремни впиваются в напряжённую плоть. Ну и хрен с ней, с плотью, не до неё сейчас, совсем не до неё. Что там… Полицейский катафалк… У-у… Танцы на час… И ладно бы…

Да только – сто двадцать секунд запаса. Было. А теперь?!

И нет никого на подмогу, они, видите ли, трахаются в нужниках…

…стела завалит две соседние высотки… полрайона… огромные площади города…

Гаснет мигалка, тихнет сирена. Копы, похоже, любители, ещё только открывают двери-люки своей кмботанкетки, пугая народ длинными глушителями-стволами крупнокалиберных пулемётов системы «Дятел-47», а «хонда» Оды, оглушительно сигналя, уже выехала на тротуар – отлично сработали гелевые амортизаторы: подбросили тачку на метровой высоты бордюр.

Толпа, пешеходы – волнами в стороны: кого-то придавили к бетонному забору районного абортария, других просто вытолкнули с тротуара на крыши ДВС-авто. Возможно, есть жертвы. Одно радует, копы вдогонку стрелять не будет: слишком много вокруг добропорядочных граждан вольного города Вавилона.

Дым стелется по асфальту, прорываясь сквозь каблуки и голеностопы зевак, собравшихся перед ограждением: бриджи, холщовые брюки, кирзовые сапоги и прорезиненные гэта; бейсболки со встроенными кондиционерами, пробковые каски, предохраняющие от зомбирования по фотографии, и клеенные из рисовой шелухи панамы; толстые ляжки нью-йоркских афроамериканок, обтянутые коротенькими юбочками из синтетического шёлка, и аккуратные спортивные попки бразильянок, дутые мышцы молодых пижонов и сухощавые тела стариков… Толпа гудит, зеваки в сборе, людям нечем заняться, они слоняются по улицам после рабочего дня в поисках бесплатных реал-шоу. И над всем этим интернациональным сборищем в тёплых, нагрётых асфальтом потоках воздуха качается предупреждение – крупно: «Осторожно, мины! За силовое поле не входить! Дезактивация!»

Тормозной след.

Движок вхолостую. Что делать?!..

Надо же, за силовое поле не входить, ага… Как будто это очень просто – пройти сквозь поле-ограждение… И не потерять сознание, и выжить – когда тебя приложит «воздействием» так, будто шандарахнет по лбу приличным отбойным молотком. А когда очнёшься, прочувствуешь очень даже естественную иллюзию сквозной дыры в черепе: в лоб поддувает, а там, где ещё недавно затылок мешал чесать уши изнутри головы, немного не хватает косточек, кожи и волос.

Дезактивация… – это очень хреново!

Это значит, кто-то из сапёров, бывших коллег соседа Фернандо (или обычный грибник-экстремал) из-за окружной дороги занёс в город споры российских ПОМЗ-2М или ОЗМ-72. И споры эти не сгинули под траками патрульных танкеток копов, гадостные споры не склевали падкие до дряни кынсы – нет, нет, нет – споры, мать их, проросли. И дали полноценные осколочные плоды, раскинувшие усики-растяжки где-нибудь поблизости от человеческого жилья, возможно, на детской площадке между «корабликом»-песочницей и горкой-"слоником". И, возможно, мину (мины?) вовремя заметили, и ребятишки не лепили «пасочки» у медной проволоки, которую лучше бы не трогать…

Но! – дезактивация и прочие мероприятия… – о, Будда, как это всё не вовремя!!

Именно сейчас… – сто двадцать секунд… Акира не решается посмотреть на секундомер – знает: заказ и контрольное время исполнения под угрозой срыва, ритуал практически нарушен. Феникс больше не шарит по торпеде «кошачьими глазами» и, следовательно, не искажает лобовое стекло диаграммами концентрации вредных газов в атмосфере и графиками развития пожара.

Он смирился.

Почти.

Сзади – опасность.

Копы! – вот, на, затычка в каждый тубус!

– Водитель транспортного средства «хонда-нео», номер 123-456-789 ВА, покиньте салон! К вам обращаются представители муниципальной полиции вольного города Вавилона! В случае неповиновение, мы будем вынуждены открыть огонь на поражение!

И таки откроют – стрелять в упор Устав не запрещает даже в плотных скоплениях народа.

Копы.

Эти сволочи знали, что впереди силовое поле (не смотреть на секундомер!!), знали – и потому особо и не торопились. Вышли из броневика, завинтили нарезные замки дверей, на ходу сняли пулемёты с предохранителей и дослали в подствольники плазменные гранаты. И вот они рядом, очень рядом, метров за десять – ухмыляясь под матовыми забралами чёрных шлемов, рассматривают некоего Акиру Оду в оптику прицелов с долбанутьсякратным увеличением. Досин видят, как феникс вспотел, и капельки влаги стекают по лбу (не смотреть на секундомер!!) При желании стражи порядка смогут увидеть микроорганизмы, паразитирующие под ногтями Акиры – у ребят отличнейшие прицелы, великолепнейшие. И ещё – с помощью этих прицелов очень даже тяжко промахнуться. Практически невозможно. Да и теоретически… Самонаведение всё-таки… – по заданным координатам и динамике перемещений зафиксированной цели, по определённому, очень специфическому тепловому излучению (ну, это уж точно поправимо), по массе тела и феромонам…

Излучение и масса…

Феромоны и тепловое… тепловое излучение…

– Выйти из машины! Руки за голову! Любое резкое движение – провокация – огонь на поражение!

Огонь на поражение… огонь…

Выйти и объяснить: мол, так и так, я феникс, очень спешу, а там пожар, рядом, даже дым, ну очень надо, иначе последствия себе трудно представить, понимаете, ну, пожалуйста! – и расплакаться, как будто Акире пять лет. И преданно смотреть добрым дяденькам в такие симпатичные забрала, и вытирать покрасневшие глаза, и дёргать за рукава бронежилетов-хамелеонов…

Бред!!..

Патрульный вертолёт, разобравшись что к чему, оставил в покое одинокого бродягу-феникса, не тронул хозяина лучин и пепелищ. Не тронул. Вертолёт. А эти… Почему эти?.. ведь тоже копы, одна контора, из одной руки зарплату получают, в одно очко испражняются…

– Выйти из машины!!

Ага, серьёзная беседа, не по душам, но о жизни и смерти, не просто угроз-з…

…додумать не успел – вышел – вспышкой.

Разрывные пули взрывались (ведь разрывные!) в салоне «хонды-нео», разобранной избыточным давлением на покорёженные запчасти и нежизнеспособные куски металлопластика. Отравленными тетродоксином осколками пули лопались там, где наносекунду назад была голова Акиры, и почки, и сердце, и печень. Вот что значит: «на поражение» – без компромиссов, слово-дело.

Взрыв – рождение феникса.

Успел трансформироваться до смерти людской плоти.

…так и не посмотрел на секундомер…

Крики раненых ударной волной и покорёженным металлопластиком, стоны тех, на ком загорелась одежда и вспыхнули волосы – хватая сдетонировавший бензин, новорожденный феникс не успел ослабить тепловое излучение и таки коснулся тел зевак горячими «пальцами» «ног». «Руками» пытался удержать осколки пуль, смертельно опасные единственным прикосновением к коже: удержал не всё.

Трупы.

Несколько.

Задний мост «хонды» снёс прожектор и антенну четырёхосного полицейского броневика. Самих полицейских если и зацепило, то незначительно – стоят, целятся, как ни в чём не бывало.

…серебро?..

«Осторожно, мины! За силовое поле не входить! Дезактивация!»

Как известно каждому жителю Вавилона ещё с начальной школы или карантина для иммигрантов, обычный представитель роду людского не имеет ни малейшей возможности проскочить барьер. Потому как сразу же теряет сознание (синдром «отбойного молотка»), и прочие неприятности внезапно происходят-случаются: как-то сотрясение мозга, повышенное артериальное давление, расслабление сфинктеров. Так это ж человек, скажете вы, а феникс?!

А феникс…

Фе-э-эникс-с…

Аккуратно, сдерживая себя, проскользнуть меж локтей и щиколоток – граждане и ахнуть не успели, испугаться времени не было, а пламя уже по ту сторону заграждения. Обернуться и посмотреть, как пули, застревая, – серебро? – вязнут в силовом поле и беспомощно висят в воздухе. Поле-то создано специально на случай несанкционированного взрыва инженерных боеприпасов и обязано обеспечивать безопасность жизнедеятельности населения снаружи зоны дезактивации. Проще говоря, ни пули, ни осколки, ни случайные психи-маньяки за ограждение не проникнут, а смертоносные вещества-устройства гражданам вреда не причинят.

А феникс – запросто. В смысле проникнет.

Он же профессионал. Он же не-человек.

…секундомер?!..

На сколько хватит внутреннего ресурса-топлива? Жечь себя (аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды) и глотать окружающий кислород, и жадно слизывать мусор с асфальта и – спасибо, милые! – благодарить нечистоплотных граждан, загрязняющих родимый город обёртками от мороженого и шоколадных батончиков, сигаретными окурками и пустыми пачками, банановой кожурой и недоеденными чебуреками, завёрнутыми в маслянистые полиэтиленовые пакеты… Ай, какая великолепная кожаная сумка, целый саквояж!! Кто-то выкинул прямо посреди тротуара!! Металл?.. Почему внутри металл?.. и провода… какая-то электроника… приборы… н-да…

Сапёры.

Равнение на феникса. Застыли. Не знают, что делать.

Палки-миноискатели в оплетённых бронежестью и войлоком руках любителей, саперов-дилетантов, закутанных от пяток до макушки в многослойную защиту: вязанные штанишки-трусики-рубашки, бронежилеты, бронебрюки, бронеобувь. А также тяжеленные сплошные каски, привинченные к воротникам броников так, чтобы перископы с кучей наворотов и диапазонов видения установились окулярами строго напротив глаз. Ну что ты скажешь? – любители, жалкие черви…

То ли дело профи.

Профессиональные сапёры поразительно отличаются (и внешним видом тоже) от коллег-любителей – факт, аксиома, не требующая доказательств. Да и что тут доказывать, если профи вышагивают по заражённой минами местности в радужных шортиках-бермудах, белых маечках, черепастых банданах, сланцах и солнцезащитных очках. Профи курят анашу, ругаются матом, пьют портер и совсем не смотрят под ноги. Любители всячески стараются держаться от профи подальше: на всякий случай, мало ли, растяжки всё-таки.

В отличие от любителей, профи чувствуют мины, профи на нужны сложные приборы для выявления спор и плодов. Это, во-первых. А во-вторых, профессиональные сапёры – весьма толстокожие товарищи. Акира однажды наблюдал в баре пьяную драку – наглухо убившийся «синтетиком» осетин, высокий небритый парнишка, ткнул сапёра кинжалом в живот. И что? И ничего! Только рубашку испортил, недоумок. За что и был здорово бит охрененевшей от расклада общественностью, а потом и вышибалами, выкинувшими из приличного заведения полудохлое тельце нарушителя порядка.

Лейтенанту Оде всегда нравились профсоюзные татуировки сапёров. Странные переплетения красно-сине-зелёных линий, бессистемные, хаотичные – не узоры, не картинки, не орнаменты, но линии, выглядывающие из-под ткани маек и шортов. Татуировки эти почти всегда активированы на поиск. Говорят, даже во сне сапёры не вырубают татухи. Это любителям кажется, что ребята, маясь похмельем, отфонарно шатаются по зоне, а в реале всё обстоит значительно жёстче.

Поиск, ага, это вам не перчиком по женскому лобку елозить, и не вилкой лицо мимо рта кровянить. Судорожный нервный поиск – по-другому и не назовёшь. Найденные ростки и споры метятся изотопными мазками, дабы потом сгрузить координаты маркировок любителям, чтоб те жирком не заплывали и занимались непосредственно обеззараживанием и разминированием местности…

Об интимных особенностях тяжкого труда специалистов инженерных войск феникс думал, пока летел от барьера к барьеру – один взмах крыльями, второй – пламя, пронзив заражённую зону, прошло сквозь силовое поле.

Крылья… – впервые довелось летать. Надо же… а ведь феникс…

Материализовался за толпой. Хэнсин-трансформация. Опять почти человек, и уже не огонь. Больно, плохо, кашель – кровавая слюна. Как бы не сдохнуть. Добежать. Доползти. Пусть хоть любители впихнут в пламя, в жар, а там уж, как-нибудь…

Акира бежал, пошатываясь, падая и поднимаясь – голый (одежда сгорела при первой трансформации, в машине), больной, голодный, как кынсы в феврале.

Но! – бежал. Дым в лицо.

…секундомер? – не смешно…

Площадь перед супермаркетом в дыму. Акира выдавливает максимум из икроножных мышц – шлёпает пятками по асфальту проезжей части, ровно по белой разделительной полосе. Справа – высотка-стела, слева – заправка. Перед собой феникс наблюдает муравьиную суету. Множество бесполезных людей, ещё больше бесполезных вещей: карабины, ТПП-1 с диэлектрическими рукоятками, заросли ломов, воткнутых сильными предплечьями в асфальт, багры, лопаты и, конечно, – куда ж без них? – ведра конусные. А ещё: фонари ФОС3-5/6; лестницы-штурмовки ЛШМП, пугающие обывателей параллельными тетивами и крюками для подвески на опорные поверхности; трёхколенные лестницы ЛРТМП; мотки термостойких пожарных веревок, оганы со стальными коушами… Мало? – пожалуйста, ещё: армтексные рукава напорные, огнетушители углекислотные, стволы ручные, рукава ПК-Б…

Бардак.

Это ж надо уметь муху цеце из боевого слона сотворить, точнее, наоборот, из мамонтёнка – муху?! Хуже! Ситуация вот-вот выйдет из-под контроля, а вокруг – стадо совершенно нафиг здесь не нужных любителей в ШПР. Эти придурки считают, что современная радиосвязь, работающая с отдельными бойцами на уровне звена исполнения, делает их крутыми пожарными, способными уговорить Везувий не губить Помпею. Любители сплошь принаряжены в восьмикилограммовые ТОК-200: куртки, брюки, капюшоны с иллюминаторами, трёхпалые перчатки с крагами и, конечно, бахилы; на спинах – регулируемые хлястиками отсеки для дыхательных аппаратов, а в этих отсеках, естественно, сами дыхательные аппараты. Любители пригнали неимоверное количество спецтехники. Там, где профессионал обойдётся лишь патрульной машиной, эти ослы загромоздили проезд автоцистернами АП-5000 и ЛПМ-22-10; специальными автомобилями ПНС-110 и АГТ-1, наставили подъемников АКП-50…

И довольны, мол, справились!!

Шум, гам, крики, передвижение только бегом. И на фоне этой очень рабочей обстановки – Акира, обнажённый мачо без страха и упрёка. То есть совсем обнажённый мачо: фиговый листок на теле не удастся обнаружить даже с помощью микроскопа. Или телескопа – кому как нравится.

В окружающем феникса бедламе разобраться можно только с помощью пиалы самогона. Или хорошей папироски с коматозной дурью. Ни того, ни другого поблизости не наблюдается. Акира без замедления ринулся бы в пожар, но – надо найти снайпера. Гореть без снайпера – это слишком, это не выход из положения.

Приступ кашля, сильнейший приступ: кровавая мокрота сменяется струёй венозной дряни, хлестнувшей изо рта: коричневая, почти чёрная жидкость льётся на асфальт, брызги – на волосатые голени. Будда!! Выпрямиться, во что бы то ни стало выпрямиться, задрать лицо к задымлённому небу…

Кружится голова…

Не сдаваться!! Чуть-чуть!! Ещё чуть-чуть…

У любителей нет ни самогона, ни виски. Дури тоже – тю-тю – на работе не положено. И потому любители координируют свои действия с помощью тангенты управления приемом-передачей: эргономичный ларингофон обеспечивает разборчивость радиосигнала – на четырёхстах метрах открытого пространства связь вполне дееспособна.

У феникса рации нет – рация сгорела вместе с авто; вот сейчас, наверное, бесится Айна. Ерунда! Акире срочно надо найти стрелка – визуальным методом: слева направо, от себя в глубину.

– Куда прёшь?! Извращенец!!

Змеи рукавов, гидранты, сорванная с пояса кобура для топора…

Где?!

Здесь!

Вот он, сложился в «лотос» на канализационном люке.

– Ты опоздал. – Джамал качает головой, винтовка давно готова: с прицела сняты крышечки, патрон в стволе.

– Сколько?

– Почти пятнадцать секунд. – Джамал делает вид, что смотрит на циферблат часов: глаз у него практически нет – опять, в который раз, заросли катарактами; снайпер давно никого не убивал. Бедняжка, он тоже держится из последних сил – а ведь ещё вчера стрелок выглядел вполне нормально.

– Пятнадцать? Это хорошо.

– Чего?!

– Ничего. Как я? – (…всего пятнадцать секунд опоздания!! это же чудо!! И огонь до сих пор не перекинулся на заправку и стелу…) – Как я вообще? Выгляжу?

– Да нормально. Бодрячком. Только голый. Жарко, да? А что?

…жечь себя… аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…

– Весь?! Я?! Бодрячком?!

Джамал максимально внимательно, насколько вообще позволяют катаракты, смотрит на обнажённого Оду, проверяет комплектность поставки, как опытный кладовщик, старый служака, которого не обманешь ни на винтик:

– Весь.

– Порядок, значит.

– Ну… Тебе видней.

Акира шутку оценил, смеётся:

– Ага, видней.

Джамал тоже хрюкает, доволен, двигает стволом по направлению к супермаркету, мол, я с удовольствием с вами, молодой человек, полюбезничаю, но, уж будьте добры, сгорите немножко, пожалуйста, а я вас, пардон-простите, пристрелю.

– Давай, что ты?

– Да-да, сейчас. – Ноги не держат: присесть, отдышаться… и подохнуть. – Да-да, сейчас я, сейчас…

– Говорят, из-за них это всё. Мы, в смысле, появились. Профессионалы. Из-за Чужих, из-за Конденсаторов. Говорят, излучают эти приборчики зловредные волны, и волны те на гены шибко воздействуют. А мы, значит, – ты и я – и не профи вовсе, а мутанты дефективные. И кастрировать нас всех нужно. Чтоб генофонд не портили. А ещё лучше: мордой к стенке и мотыгой по затылку.

– А почему к стенке? – Акира сейчас плохо соображает.

– А чтоб мозги далеко не разлетались.

– Логично. – Феникс ПОЧТИ готов идти к супермаркету, в пожар. – Слышь, Джамал, а из-за чего пацаны наши поцапались, ну, стажёры? Дуэль – это не просто так, это причина должна быть. Серьёзная.

Видно, что Джамалу совсем не хочется отвечать на вопрос:

– Мальчишки. Девку не поделили.

– Такая цаца? – тянет время Акира (всё равно ведь опаздал).

– Да чёрт её… Может, и цаца. А может, и не девка вовсе.

– Может… Сука она, это точно… Или он. Работаем? – Акире совсем не хочется умирать. Совсем.

– Давай. Я готов. И это… не дразни меня больше. Не задерживайся, как в прошлый раз. Хоть мальчик, хоть девочка, хоть близнецов десяток – двигай на выход, лоб подставляй. Лады?

– Принято, постараюсь. Пора, да? Удачи тебе, Джамал! Не скучай без меня!

– Иттэ ирасяй. Сигарету дать? Перед смертью не надышишься, но покурить-то можно?

***

Ты всё ближе и ближе подступаешь к огню.

Вспыхивают волосы, вспыхивает кончик зажатой в губах сигареты. Ты глубоко, смачно затягиваешься – табачный дым вперемешку с дымом пожара – лучший вкус во рту, приятный осадок в лёгких.

Блаженство.

Осознание собственной необходимости и полноценности.

Ты – член общества. Без тебя – Вавилону не обойтись.

А вокруг, хе-хе… – в общем, «Божественная комедия» Данте в натуральную величину.

Слишком много домов, слишком близко натыканы небоскрёбы-лоу, стелы и армянские многоэтажки: кто-то из мэрии конкретно нагрел руки, подписывая проект застройки. А ещё – дальше, потом, если что – бамбуковые хижины и железные контейнеры десятков гетто, и открытый огонь газовых горелок, и спирали допотопных электронагревательных приборов. В общем, отсутствие элементарной противопожарной безопасности. Да и разве можно требовать от иммигрантов соблюдения жизненно важных канонов, если филиалы транспланетных корпораций экономят на «недостойной внимания ерунде», повышая доходы за счёт минимизации расходов: составители бизнес-планов мелочатся на сортирных мыльницах, что уж говорить об израсходованных огнетушителях – тратится на собственную безопасность? – зачем?! Ведь на пожарные щиты можно запросто установить пустую бутафорию.

Сигаретный фильтр плавится в обожжённых губах.

Витрины трёх нижних этажей вынесло взрывом – хрустят под ногами осколки бронестекла. Покорёженные ударной волной и жаром самоходные тележки для покупок похожи на дохлых рыб, всплывших на отмели кверху пузом. Жёлтые поддоны, перевёрнутые и обнажённые для всеобщего обозрения, вызывают именно такие ассоциации: рыбы, дохлые рыбы. В тележках горят товары – литровые тетрапаки витаминизированных соков, этикетки чудом уцелевшей алкогольной стеклотары, треснувшие тюбики зубной пасты… То тут, то там – изломанные, изгаженные копотью сигаретные «шкафы». Громадина от «Джава Моррис» – фирменная алая краска? – ни намёка на обычно издалека различимую рекламу, только желтеют буквы логотипа. «Наркотобакко Вавилон Компани» приветствует случайного путника догорающими пачками эксклюзивных кокасодержащих сигарет «Драгси лайт».

Ты огибаешь огромную, величиной с минивэн-"летягу", силиконо-металлическую игрушку – действующую копию поезда-монорельса «Фудзи-сан». Небось, дорогущая ментально управляемая хреновина сама выехала из пылающего здания, когда сработала её система безопасности функционирования.

Огонь.

Открытый – океан? – нет, всё-таки огонь. А жаль.

Пока есть глаза – обернуться – напоследок. Собственно, «видишь»-то ты уже не с помощью роговиц, радужек и нервов, но… – другим местом видишь.

Дальше – бред.

Бред.

Бред.

Огонь.

Огонь.

И…

Девять торговых уровней супермаркета, везде пожар. Горят стены, пол, пивные банки «Оболонь Премиум» и стеллажи с кошачьим кормом, принадлежности для садово-гидропонных работ и бытовая киботехника, кожаные пиджаки с пуговицами из криогенно обработанных верблюжьих глаз и галогеновые светильники на безе белых транс-лилий, дешёвые оптоволоконные имитации скульптур эпохи Возрождения тоже горят, и стенды с платиновыми часами «Ситезен» пылают…

Пожар.

Бушует.

Свирепствует.

А ты хочешь насытиться, тебя мучает голод, ты уже больше феникс, чем человек, но ещё не пожар. Да, ты можешь поймать струю пламени, сорванную случайным перепадом давления в сторону заправки, и, шутки ради, швырнуть искру в автоцистерну. Да! Да!

Но ты не пожар, не хозяин. Ты – гость. Здесь – тебя терпят, тебе даже рады, но…

Голод.

Утолить голод.

Тогда, возможно, ты и сумеешь подчинить пожар.

Утолить…

…голод.

…аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…

Восстановиться.

Вернуть своё.

Отобрать растраченное…

Нельзя!!!

Можно!!! – и толчок, в спину – ИДИ!!!

Точка перехода, хвост саламандры, крылья феникса-пташки. Ты уже не верил, что получится. Проверяешь силы – щупаешь на девятом уровне – странно… – не потревоженную племенем обивку представительского «лексуса». Есть контакт. И заодно давно пора слизнуть пожарную сигнализацию – отзвонилась, родная, откудахталась.

Момент неимоверной силы, свободы, болезненного искушения. Ведь рядом, совсем рядом – многоквартирная стела и заправка. И на стоянке у супермаркета беззаботно веселится неимоверное количество сочной органики – придурки-любители издалека пшикают на тебя из алюминиевых воздушно-пенных стволов.

Ты выжег весь – весь! – южный блок девятого уровня, испепелив кухонные уголки, трельяжи и отдел парфюмерии. Испепелил, не поморщился. Ты никогда не позволял себя наносить вред недвижимости и прочей собственности. Все пять лет учёбы в академии тебе вдалбливали, что «пожарная безопасность есть состояние защищенности личности, имущества, общества и государства от пожаров», а «пожар есть неконтролируемое горение, причиняющее материальный ущерб, вред жизни и здоровью граждан, интересам общества и государства».

Но ведь разок попробовать можно, да?

Или?…

ИДИ!!!

…ведь моральные убытки… компенсировать, да?

…аппендицит, копчик, пару рёбер, гланды…

Чего это вдруг копам-досин вздумалось расстрелять тебя из «дятлов»? причём, при свидетелях?

Компенсировать.

ИДИ!!!

Голод…

Го-олллааааа…а-ад.

Даже обычные люди, долбанные любители, вполне могут обходиться без жратвы – восполняя расход энергии светом солнца, впитывая кванты широко открытыми глазами. По крайней мере, твой сосед, иммигрант из Калькутты Ратан Манег частенько пытался сагитировать тебя отказать от плова и кебабов, употребляя на завтрак исключительно зарю. Ратан божился, что не жрал «твёрдой пищи» уже девять лет. И ты ему верил – глядя на индуса, понимаешь, что этот человек не проглотил ни крошки с самого рождения, и мать не кормила его грудью. «Смотрите на солнце в первую часть рассвета или на закате, стоя на земле босыми ногами», – поучал Ратан ребятишек во дворе. – «И вам не захочется больше пирожных и мороженых, вам откроются четыре благородные истины ария-сачча». Но детям не нужны истины, карапузы любят шербет и сладкую вату.

Голод…

Го-олллааааа…а-ад.

Увидеть во сне: огонь – к несбыточным мечтам, разочарованиям и ссорам с любимым человеком; огонь и дым – берегись, опасность рядом; огоньки – к скорой встрече с друзьями-товарищами; пламя – сильная тревога душу твою гложет; ожог тела – дурная слава, оговоры и наветы тебе грозят.

…почему? Почему ожог – дурная слава?.. странно… дурная слава…

…увидеть во сне ПОЖАР – К РАДОСТИ…

А в реале? пожар? увидеть? к радости?

Увидеть – нет. А вот… Восточный блок девятого уровня – в пепел.

И вдруг – ты почувствовал, ощутил движение, трепет, боль и…

Нельзя!!!

Можно!!!

ИДИ!!!

Ты закрыл «глаза», тебе не нравится смотреть на извивающихся в пламени людей, людей, которых ты сейчас сжигаешь-ешь. Тела. Вкусные, жирные и костлявые, мужские и женские (только не спрашивайте, как ты различал пол на вкус), взрослые, старые и детские. Много тел – в небольшом помещении-отсеке, в отделе ювелирных изделий.

Люди.

Ты никогда не утолял голод.

И уж тем более не ел человечину.

…всё закончилось слишком быстро, ты даже не успел полностью насладиться вкусом. Обиделся. На всех. На себя. На пожар. И ушёл вверх, на крышу.

И глотнул серебряную пулю. И умер.

Тебе не привыкать.