Глава 9
Возвращение
— Чат! Думаешь, мы правильно сделали, что послушались?
Чат не знал, что ответить. Он и сам был ошарашен предложением корабля. Но… В предложении было что — то такое, что заставило его послушаться.
Они спускались на зеленую планету, полную живительного воздуха. С синими океанами и извилистыми, сверкающими от света, реками. Спускались на планету, которая могла дать им приют. Рядом, подчиняясь неведомым законам космоса, прилипла спасательная капсула с находящейся внутри зеркальной Яниной.
«Дикие утки» висели где — то высоко в небе и терпеливо ждали окончания спуска.
Чат вспомнил последние слова бортового компьютера о том, что тому всегда хотелось почувствовать себя боевым кораблем. Странное желание у бездушной машины. Но к любым желаниям нужно относиться с уважением.
— Хуже не будет, — ответил Чат, прижимая к себе чуть вздрагивающее тело Янины. Последние события почти вытравили из души девочки остатки Ночной Охотницы. Только беззащитная, слабая женщина. Которой плохо и требуется поддержка.
Чат подумал о той, которая находилась почти рядом.
Одна. Каково ей сейчас? Странное дело. Она доверилась им полностью. Со всеми потрохами доверилась людям, которые по сути своей должны нести ей смерть. Как грубо распорядилась судьба. Как грубо.
Сработали тормозные двигатели и легкий толчок возвестил о том, что небольшое путешествие к поверхности окончено.
— У нас всего несколько минут, чтобы уйти с этого места, — сказал Чат.
Янине не стоило напоминать. Она слышала, что корабль отпустил им всего совсем немного времени, чтобы они успели спрятаться. После чего корабли единственными имеющимися на борту орудиями разнесут спасательные капсулы на мельчайшие осколки.
Круглый люк откинулся, и в кабину, смешиваясь со спертым воздухом, ворвался веселый летний ветер. Он беззастенчиво облетел капсулу, заглянул двум существам в глаза и умчался. Чтобы сообщить неведомому хозяину о прибытии на планету нескольких странных существ, абсолютно непохожих ни на что другое.
Чат первым вывалился на поверхность, и его тотчас же ласково обволокла высокая трава. Любопытная и вездесущая. Ее тонкие пронырливые щупальца прикоснулись к упавшему телу. Дотронулись до грубой кожи и, не почувствовав угрозы, уже более решительно обняли упавшего, не давая прикоснуться ему к твердой земле.
Чат принял встречу как нечто должное. Трава, принявшая его почти что с материнской нежностью, наполнила его грудь смутными, почти забытыми воспоминаниями. Что — то до боли знакомое. Как старый, давно забытый друг. Как встреча со старым, полуразвалившимся домом. Чат мотнул головой, прогоняя нахлынувшее чувство. Прежде всего он был воспитанником Академии, а только потом всем остальным, что жило в нем.
— Вылезай, я помогу. — Он обхватил Янину и осторожно опустил на вежливо расступившуюся траву.
— И ей, — тихо, но твердо сказала девушка.
— И ей, — легко согласился Чат.
Он обошел вокруг еще теплых металлических шаров и подошел к раскрытому люку.
Капсула была пуста.
Несколько секунд человек смотрел на пустые внутренности, затем что — то вспомнил и вернулся назад.
— Пошли отсюда.
— А как же она?
— Ее там нет. И неизвестно, была ли вообще. Или это только игра нашего воображения. Быстрее.
Они едва успели отойти метров сто от капсул, как с неба на металлические шары обрушились слипшиеся друг с другом два столба огня. Ни оглушительного грохота, ни яркого пламени. Просто на том месте, где за секунду до этого на земле лежали шары, остались небольшие серые круги.
Трава, поразмышляв о происшедшем, приняла правильное решение. Она набросилась на раненых и опаленных сородичей, чтобы первой занять освободившееся место. Но она не успела чуть — чуть. Проныра ветер, налетев, бросил на землю несколько небольших семян. Траве только оставалось, что безропотно принять чужака. Это жизнь. И они все здесь братья.
Через несколько минут ничто не напоминало о том, что с неба на планету прилетели два шара. Только трава в том месте была чуть свежее, несколько молоденьких побегов деревьев торопливо тянулись вверх, дабы побыстрее занять отведенное им жизнью место.
Неугомонный ветер подлетел к остановившимся существам и еще раз заглянул им в глаза. Сначала к той, что так трепетно прижимается к руке высокого.
Странные глаза. Словно небо. И немного испуганы. А может быть, это удивление? Чему можно удивляться в этом мире? Но самое главное, что от них не исходит никакой опасности.
Ветер тихо засмеялся, радуясь узнанному, и не спеша перелетел к высокому существу.
Наверное, такое же пугливое?
Ветер отшатнулся, заглянув в эти черные глаза. Ветер испугался. Не от увиденного — нет. Он прикоснулся к запретному, к тому, от чего всегда следовало бежать без оглядки. Ветер так и поступил. Пятясь, осторожно, чтобы не побеспокоить обладателя этих глаз, ветер отступил, думая, кому первому сообщить новость. И стоит ли вообще вмешиваться в это дело?
— Здесь очень красиво…
Чат почувствовал, как вздрогнула Янина, но не обернулся на голос. Он давно уже чувствовал, как из — за спины к ним осторожно подбирается другая Янина. Нет, не по запаху. Просто ему сказали об этом трава, листья деревьев.
— Ты пропустила самое интересное. — Наконец Чат позволил себе обернуться и взглянуть на подошедшую. — Я не успел помочь тебе выбраться. Извини.
Девушка внимательно разглядывала стоящих рядом мужчину и женщину и о чем — то усиленно размышляла.
— Я Охотница и вполне могу справиться с трудностями самостоятельно.
Чата немного удивила интонация, с которой Янина произнесла это. И он даже догадывался о причине, вызвавшей столь неприятную окраску голоса. Причина кроется не в нем. Глупо, конечно, но примерно то же самое испытал и он сам, увидев свое отражение впервые.
Высоко в небе пронесся гром. Гулкий и протяжный.
Чат задрал голову, всмотрелся в ослепительно голубое небо и представил, как «Дикая утка» осуществляет свою мечту. Дать настоящий космический бой. Последний бой. Недолгий бой.
Когда правее ослепительного Светила зажглась яркая звезда, погасшая через несколько мгновений, Чат понял, что мечта сбылась. И сгорела в ослепительном огне. Как и все мечты.
Когда он опустил голову, то увиденное заставило его сделать несколько непроизвольных шагов назад.
Две женщины, словно рассвирепевшие тигрицы, выпустив когти, кружили друг против друга. И шипели.
Чат ожидал чего угодно, но только не этого. Неужели они не понимают, как это глупо? Любое прикосновение необратимо.
Но… Женщины…
— Прекратите, — тихо, но твердо сказал Чат.
И странное дело, его послушались. Потому что нельзя было не послушаться этого мужчину. Что — то звериное исходило от него. Незнакомое и нечеловеческое.
Чат, нахмурив брови, но в душе тихо посмеиваясь, наблюдал, как взъерошенные женщины разошлись на несколько шагов, затем одновременно повернулись в его сторону и, улыбаясь, стали приближаться.
«Только этого мне не хватало, — подумал Чат. — Поди разберись, какая из них…»
Чат задумался. Они обе настоящие. И согласно космическим законам, обе имеют право любить его. Но он — то не имеет данного права.
— Остановитесь, — приказал он, и женщины замерли в двух шагах от него. И друг от друга.
Он мог прикоснуться к любой из них. Мог ласкать и целовать любую из них. Но…
Чат в который раз за последнее время замотал головой, стряхивая недовольство собой.
— Ты, — он указал на ту, что стояла справа и нервно покусывала ногти, — идешь впереди меня. А ты, — вторая занималась тем же самым занятием, — следуешь сзади. И не вздумайте приближаться ко мне ближе чем на две меры.
«Меры? Я сказал — меры?»
Чат глубоко вздохнул, закрыл на секунду глаза и, отбросив нахлынувшее видение, продолжил:
— Еще неизвестно, насколько ребята поверят в то, что мы погибли. Слишком легко. Подлетели и расстреляли. Слишком легко. Вполне возможно, что они захотят обшарить близлежащие планеты. Нам стоит укрыться. Идите вперед. По направлению к холмам.
Чат не успел. Он лишь почувствовал, что сейчас случится непоправимое.
Так повелось с самых древних времен. И это называлось просто — борьба за выживание. Планета, принявшая гостей, была пропитана словно губка этим. Не умрет твой соперник — умрешь ты. И незачем винить двух женщин за то, что, повинуясь вспыхнувшим в их душах порывам, они бросились друг на друга, позабыв о смертельной опасности. Такова жизнь.
На уровне подсознания рефлексы Чата сработали быстро и четко. Прыжок в сторону от соприкоснувшихся женских тел. Прочь от яркой вспышки взрыва. Прочь от смерти.
Чат распластался на траве, готовый каждую секунду услышать звук этого взрыва. Звук непримирившихся сердец. Но одно мгновение сменялось другим. Бесконечно тянулось третье, и ничего не происходило. Чат только чувствовал, как вибрирует на невозможной частоте воздух, как во все стороны разлетаются волны злобы, перемешанной с неукротимым желанием.
Вскоре и это исчезло.
Чат оставался на земле ровно столько, сколько требовалось для того, чтобы понять: все, что должно было произойти, уже произошло. Он осторожно поднялся и взглянул на то место, где недавно встретились два человека. Две женщины, два зеркальных отображения.
Свернутое калачиком, недвижимое и неживое, на траве лежало нечто. Чат многое видел за свою жизнь. И немногое могло заставить его задрожать от неприятного чувства, которому он давал определение страха. Мелкая неприятная дрожь охватила его, вытесняя чувство безысходности и жалости к нахлынувшему непоправимому одиночеству.
То, что лежало перед ним, несомненно, являлось человеком. Женщиной. С чертами лица той женщины, которую он любил. Но… Что — то странное, не воспринимаемое сердцем и душой, исходило от этого тела. Слишком правильные черты. Слишком. Словно…
Чат склонил голову, немного подумал и нашел определение того, что его так испугало.
…Зеркальность. Вот что послужило причиной непонятного страха. Между половинками тела никакого различия. Никакого. А он помнил о непослушных локонах волос. О темной родинке на шее. О небольшом шраме в уголке губ.
Чат сделал один шаг, второй, опустился на колени и склонился над скрюченным телом.
Оно — Чат не мог назвать то, что лежало перед ним, знакомым ему именем — не дышало. Оно не было даже теплым. Холодное, словно камень. Недвижимое, словно камень.
Он осторожно, словно чего — то остерегаясь, прикоснулся к волосам.
Чат даже не успел вскрикнуть. Сила, неведомая сила втиснула его в это неподвижное тело. Всадила, словно острый нож в кусок Тверди. Размазала, перетерла и так же неожиданно выплюнула прочь.
Охотник, отброшенный от неподвижного тела, упал на спину, но тут же вскочил, чтобы, повинуясь заложенным в нем инстинктам, броситься вперед и убить. Либо спастись бегством.
Но этого не потребовалось.
Тело, лежащее перед ним, вздрогнуло, дернулось, распласталось пятиконечной звездой и рассыпалось. В мелкую — мелкую пыль. Которую тотчас же подхватил наблюдающий за всем ветер.
Смерть. Смерть пришла.
Чат устало опустился на услужливо подвинувшуюся траву, прислонился спиной к стволу дерева, которое старательно укрыло его от ослепительных лучей Светила.
Чат думал. Он размышлял о том, что до самого последнего мгновения в нем еще жила надежда. Надежда на то, что может произойти чудо. Самое обычное, ничем не объяснимое чудо. И она останется с ним. С ним и с этой планетой. Но чуда не произошло. Зеркальность сыграла свою последнюю шутку. И победила.
Охотник устало провел рукой по траве, которая, словна маленький котенок, нежно подставляла под его пальцы свои листики. Все в мире конечно. И закончился путь Янины. Точно так же, как когданибудь завершится путь Ночного Охотника. Но пока…
Чат вскочил на ноги и посмотрел на недалекие холмы, манящие его своими глубинами.
— А пока я вернулся домой.
Чат верил в свои слова. Чувства редко обманывали сердце. И сердце редко обманывало чувства. Все вокруг говорило о том, что он вернулся. Ему казалось, он помнит и эту ласковую траву. И этот настырный ветер. Зеленые холмы и голубое небо. Как часто в своих чутких снах он возвращался домой. Как часто. Но только не так, как он это сделал. Один.
— Один. Без тебя…
Чат медленно провел ладонями по лицу, стараясь избавиться от стянувшей его маски боли. Его пальцы уже отрывались от колючего подбородка, как на смену шершавым ладоням на глаза опустились мягкие, теплые, чуть подрагивающие пальцы. Они едва касались лица, медленно перебираясь вниз, старательно повторяя изгибы лица. Чат хотел что — то сказать, но пальцы несильно, едва — едва, только намекая на требовательность, прижались к губам.
Что — то холодное прикоснулось к основанию шеи. Чат вздрогнул, принимая удар памяти. Он помнил это прикосновение.
Узкая и нежная лента затянулась на его шее и голос, не похожий ни на что на свете своей нежностью, прошептал:
— Один?
Чат не спешил. Он умел растягивать редкие мгновения удовольствия в целую вечность. Охотник поворачивался медленно, выхватывая боковым зрением фрагменты, которые складывались в один целостный образ.
— Это ты…
Черная лента языка исчезла за растянутыми в улыбке губами. На Чата смотрела Янина. Живая. Теплая. Любимая.
— Ты… Но как?
Янина пожала плечами. Чуть — чуть. Еле заметно.
— Я не знаю. Что — то заставило меня вернуться. Этот мир не отпустил меня. Ты не отпустил.
Чат протянул руку, чтобы прикоснуться к той, которая попрала все законы мироздания и вернулась к нему.
Земля вздыбилась сразу несколькими черными фонтанами вокруг них, закрывая и свет неба, и зелень Поверхности. Цепкие лапы схватили сначала закричавшую девушку, затем и Чата и стремительно поволокли вниз. В темноту Тверди.
Чат не сопротивлялся. Он знал, что это делать бесполезно. Пусть пришедшие за ними полностью возликуют, празднуя победу. Преждевременную победу.
Слои Тверди мелькали перед глазами, засыпая бурлящей землей глаза. Чат прикрыл их. Он терпеливо ждал, когда закончится это погружение. И когда придет черед сказать ему свое слово. Слово Ночного Охотника.
Его швырнули на твердый пол. Как швыряет довольный охотник пойманную добычу.
Чат и теперь не спешил открывать глаза. Все, что нужно, он чувствовал.
Он знал, что рядом лежит Янина. А вокруг молчаливо столпились несколько десятков подземных жителей. Он мысленно улыбнулся. Чутье не обмануло его. Он действительно вернулся домой. В стаю. В клан. В Твердь. Только теперь он должен сам завоевать свое место здесь. Ему не на кого надеяться. Рядом нет ни отца, ни матери. Только он. И женщина. Которую он никому не отдаст.
Чат открыл глаза. Со всех сторон его окружал мрак. Мрак? Разве может быть темно в Тверди? Твердь полна света. Только нужно рассмотреть его. Не пропустить редкие колебания.
Не обращая внимания на молчаливых существ, которые, угрожающе заурчав, сделали шаг к нему, он наклонился над Яниной, слегка встряхнул ее за плечи и, только убедившись, что с девушкой все в порядке, повернул лицо к наступающим существам.
— Не стоило этого делать со мной. Чат сказал это на том языке, который понимали только в Тверди. И его поняли.
Обступившие его охотники растерянно заворчали, переговариваясь. Тяжело стать членом стаи. Чат знал это. Но он также знал, что если этого не произойдет сейчас, не произойдет никогда. И он был готов встретить любую опасность, вставшую на пути к этой цели. И она не заставила себя ждать.
Вперед выступил охотник средних лет с полустертыми лопатками и, протянув руку к Янине, бросил в лицо Чату:
— Это моя добыча. И ты — моя добыча. Даже если говоришь на нашем языке.
Еще десять лет назад Чат ни за что не стал бы связываться со взрослым охотником. Но сейчас вопрос стоял не только о его жизни. Где — то внутри себя, в самой глубине сознания, Чат понимал, что он должен сражаться даже не за Янину. За самку. За продолжение рода.
Чат встретил летящую к его шее кисть Охотника тем ударом, которым его так давно научил отец.
Лопатка встретила сжатые пальцы Чата и тут же переломилась пополам. Не дожидаясь, когда Охотник закричит от боли, Чат выбросил вперед вторую руку и буквально протаранил грудь нападавшего.
Хороший удар, о котором можно слагать песни.
Охотник на секунду замер, испуганно разглядывая рассыпавшиеся от удара бронированные пластины на груди, которые были не под силу даже свирепым, ударам Тверди, и рухнул замертво к ногам победителя.
Охотники угрожающе зарычали. Чат напрягся. Он — то знал, что означает это недовольство. Когда все члены стаи решат, что ему не место среди них, его не спасет ничто. Ни крепкие пальцы, ни полная знаний голова.
Но неожиданно, неизвестно откуда, в пещеру ворвался ветер. Тот самый ветер, который уже порядком поносился по Поверхности, разнося свежие новости, и теперь спешил поделиться ими с подземными жителями. Он закружил вокруг охотников, что — то старательно нашептывая им. Что? Да только ветер знает.
— Ночной Охотник вернулся домой.
Именно так и только так. Без просьб и без склоненных колен. Стая должна знать, кто спустился с Поверхности.
И стая приняла его. Охотники, опустив черные чешуйчатые морды, отступили от Чата. И ни один: больше не рискнул попробовать на себе крепость рук Чата.
— Ночной Охотник вернулся, — пронеслось под сводами пещеры, — Ночной Охотник вернулся в свою стаю.
Но Чат не спешил расслабляться. Он знал, что не все еще сказано и не все сделано. Он принят в стаю. Но оставалась еще Янина. Да. Она его добыча. Но только добыча и ничего больше. А согласно законам Тверди, любая добыча должна быть использована стаей в течение планетного дня.
От Охотников отделился старик. Чат сразу это понял и не стал предупреждать то, что он ступил на занимаемую им территорию. Ночные Охотники не любят, когда к ним близко приближаются их сородичи. Но старик стар. И Чат чувствовал, что сила старика не в износившихся от долгой Дороги в Тверди лопатках, а в мудрости прожитых ночей.
Лопатки старика осторожно прикоснулись к ладоням Чата, внимательно ощупали их, затем перенеслись и тихо опустились на щеки. Черные бусинки внимательно заглянули, казалось, в самую душу Чата, прочитали, словно выпили до дна его мысли. И только узнав все, что он хотел, старик отошел.
— Ты член стаи. Но ей не место здесь. Она умрет. Это не было угрозой. Разве можно угрожать Ночному Охотнику? Простая констатация фактов. Никто, кроме Охотника, не сможет существовать в Тверди. Твердь не терпит слабых. И убивает их.
Именно это хотел сказать старик. И Чат знал, что тот прав. Янина не сможет выжить здесь. Точно так же, как не сможет выжить и на Поверхности. Но Чат также знал, что ничто не заставит его отдать Янину как добычу.
— Она останется со мной, пока не умрет.
Стая знала, что такое любовь к самке. И знала, что такое продолжение рода. Но стая также знала и была права в своем знании, что в стае имеют право жить только сильные.
Чат почувствовал, как погасшее недовольство стаи начинает разгораться вновь, перерастая в злобу. Не против него, Чата, а против его желания оставить добычу.
Ночные Охотники не имеют привычки предупреждать о своем нападении. Молниеносный бросок, удар и смерть.
В голове у Чата родилось видение, как стая бросается на него, десятки лопаток впиваются в тело, ломая и круша кости. Но он не мог позволить себе пойти на попятную. Слишком дорога была добыча и слишком велико презрение к Охотнику, отступившему от нападения.
— Убью, — тихо сказал Чат.
Эти слова, сказанные с непонятной стае твердостью, на мгновение оттянули нападение. Но только на мгновение. Несколько пар темных силуэтов словно тени метнулись к Чату. Он еще успел отразить несколько ударов, сумел опрокинуть, отбросить от себя напирающие тела, отвести страшные кисти. Но он уже понимал, что все закончено. Стая, открывшая Охоту в Тверди, уже неуправляема. Ничто не может остановить ее. Только смерть. Одна смерть.
Его отбросили к стене, смяли хитроумную защиту, размазали и теперь готовились окончательно покончить со странным Ночным Охотником, так неожиданно появившимся на их планете.
Чат мог бы воззвать к их жалости. И, несомненно, его помиловали бы, оставили в живых. Калекой тоже можно жить под Толщей. Но… Мог ли позволить себе это Чат? Не мог. Потому что он был настоящим Ночным Охотником.
А стая ждала. Ждала именно этих слов прощения и пощады. Стая не была кровожадна и она могла понять все. Она только выполняла отведенную ей природой роль. Слабым не место в стае.
— Я — Ночной Охотник!
Как тяжелы слова, как неторопливо ворочается разбухший язык в полном крови рту. И как мешают тяжелые красные капли, срывающиеся с бровей.
— Я — Ночной Охотник…
И стая поняла, что только смерть может остановить этого безумного зверя, который, истекая кровью, с переломанными ребрами и руками, стоял у стены.
И стая бросилась вперед, чтобы добить строптивого и принести в Твердь спокойствие.
Черная злобная тень, со вздыбившимися на загривке бронированными пластинками, шипя и выплевывая острые молнии черного языка, заслонила слабеющее тело Чата.
— Убью…
Стая замерла, во второй раз потрясенная твердостью услышанного слова. И ни у кого не возникло сомнения, что тот, кто посмеет приблизиться к истекающему кровью Ночному Охотнику, погибнет под острыми, блестящими словно ночные молнии, лопатками. Найдет смерть от рук взбешенной самки.
Чат проваливался в слабое беспамятство, но все еще мог видеть, как утихла разъяренная стая. Он мог слышать удивленные возгласы. Но Чат не понимал, что происходит. И только тогда, когда спасшая его самка повернулась к нему, он изумленно вздохнул:
— Росси?
Головные пластины с легким перестуком улеглись на место, растрепанные жесткие косички опустились в заушные ложбины. Кончик языка, быстро выскакивая из — под твердых губ, быстро ощупал лицо Чата.
— Росси? — повторил он.
— Нет. Я уже не Росси.
Самка закончила осмотр, слегка отстранилась от лица Ночного Охотника и вдруг стала на глазах меняться.
Чату казалось, что он спит. Он не мог поверить в то, что видел. Черные бронированные пластины исчезали, превращаясь в гладкую нежную кожу. Блестящая темнота тела пропадала, становилась светлее. Жесткие пучки косичек расцвели пышным кустом знакомых волос.
На него смотрела Янина.
— А — а?
— Это очень просто, Чат. Очень просто, когда любишь.
— Но…
— Стая удовлетворена тем, что видела. Разве тебе не понравились мои новенькие коготки?
— И…
— Я смогу это делать когда угодно, если именно это тебя интересует.
— Я тоже тебя уважаю, муж мой.
Назад: Глава 8 Какие сокровища?
На главную: Предисловие
