Глава 1
Детеныш
Некоторое время тому назад.
В ночном небе вспыхнула новая яркая звезда.
За мгновение до этого от разрастающегося ослепительным огнем сверкающего пятна отделилась маленькая искра и стала стремительно приближаться к планете. Она протиснулась сквозь плотные слои атмосферы, с глухим воем врезалась в землю, разбросав вокруг густые хлопья жаркого пламени.
Лес не успел приготовиться к нападению. Удивленный неслыханной наглостью, он некоторое время растерянно наблюдал, как языки огня стремительно перескакивают с одного куста на другой, ползут по высокой траве, загребая жадными, длинными пальцами все живое и мертвое.
И только тогда, когда белое пламя принялось торопливо облизывать стволы вековых любимцев, Лес, окончательно проснувшись, возмутился.
Крупные, тяжелые капли густой влаги, поднимая небольшие фонтанчики сухого пепла, ударились о землю, соприкоснулись с оранжевым незнакомцем, изучили его. И только потом, окончательно поняв, что это, с неба на наглеца обрушился ливень.
Пришелец пытался сопротивляться, захватывая в заложники новые жертвы, удерживая их горячими руками, выпивая влагу из стволов и листьев. Он пробовал пробиться и сверху и снизу, надеясь, что лес стар и невнимателен. Как он ошибался!
Через несколько часов тщетных попыток расширить пепельное пятно, неугомонный пришелец сдался.
Редкие язычки пламени, шипя и проклиная небо, навеки затихали пронзенные стрелами воды. В природе все предрешено. И ничто не может нарушить спокойствие спящего Леса. Спите жители великого королевства. Ваш дом заботиться о вас даже ночью. Спите.
Последние капли устало опускались на сверкающую поверхность молчаливо лежащего в центре поверженного пожарища круглого шара, неторопливо стекали по его отполированным бокам, мимолетом заглядывали в небольшие, затемненные круглые окошки, вздыхали и срывались вниз, чтобы соединиться там с землей планеты.
Лес провел рукой ветра по черному пятну, нежно поглаживая мертвых, осторожно помогая подняться раненым. И вздрогнул, когда скорбную тишину ночи разорвал шипящий звук, исходивший от круглого, гладкого шара.
Выпустив из себя небольшую струйку безобидного прозрачного пара, небесный гость с ненавязчивым легким перезвоном раскрылся, как распускаются раз в сто лун цветы Черемши на дальних западных болотах. Лес насторожился, свесил поближе ближайшие живые ветви деревьев, ожидая от гостя новых неприятностей.
Но ничего не произошло. Ровным счетом ничего.
Разве можно считать большим событием то, что спустя некоторое время из глубины шара донесся слабый, то ли стон, то ли плач?
А потом из ночного, не званного гостя выкатился на свет живой комок. Покачался на согнутых, дрожащих коленях, прохныкал что — то невнятное и свалился вниз.
Лес только успел услужливо подставить под падающее тельце мягкие стрелки расторопной травы. Все — таки гость. Хоть и не прошенный.
Любопытный ветерок сорвался с насиженных ветвей, подлетел к лежащему телу, медленно облетел его, осторожно заглянул в голубые маленькие глаза. И не увидел там ни злости, ни жажды мщения. Только боль и страх.
Лес удивился. Странное существо, ползущее на дрожащих лапках, не разбирая дороги! Кого он напоминает?
Голое тельце остановилось на невысокой круче старого, давно высохшего ручья, задрало к ночному небу голову и издало такой жалобный крик, что лесу стало не по себе.
Но никто не отозвался на призыв. В лесу ночь. А ночью положено спать. До тех пор, пока первые лучи Великого Светила не возвестят о начале Дневной Охоты. И вот только тогда… А сейчас…, какое дело до плачущего комка старому Волкогону, уютно устроившегося в глубокой теплой норе? Или странной и глупой птице Дриде, беззаботно уткнувшейся длинным клювом в сухие стенки гнезда? Ночь.
Дрожащий комок перестал издавать жалобные звуки, скатился вниз, к руслу ручья, поползал вокруг вывороченных прошлогодним ураганом корней, заполз в их переплетенье и затих. Чтобы принести в лес тишину и покой.
И только добрый старый ветерок бесшумно, стараясь не потревожить покой леса, заботливо подкидывал широкие теплые листья на голое, свернувшееся калачиком, тело. Может быть доживет до утра. Может быть. Чтобы стать чьей — то желанной добычей.
Лес вздрогнул. Лес насторожился. Он почувствовал, что еще где — то далеко, но стремительно приближаясь, движется под землей его единственный ночной враг, отказывающийся подчиняться древним законам Планеты. Приближался тот, которого никто никогда не видел при дневном свете. Тот, который являлся ночным кошмаром каждого спящего Верхнего Жителя.
Земля вздыбилась черным фонтаном как раз в том месте, где затихло живое тельце, и на поверхности показался он, Ночной Охотник.
Лес неприятно поежился, но ничего не смог сделать. Ночной Охотник пренебрегал им, и Лес не хотел, да и не имел никакой возможности помешать ему.
Высокое, черное пятно Охотника молча склонилось над тельцем, протянуло к нему широкие лапы, подняло, прижало к груди и… исчезло. Только новые брызги разлетевшейся почвы отметили путь, по которому ушло под землю это странное создание.
Ветер, задремавший было в густых ветках вековых великанов, опустился на все еще сохранившее тепло место, где мгновение назад лежал живой комок, облетел вокруг и услужливо доложил лесу, что Ночной Охотник забрал свою жертву.
Лес сердито покачал верхушками деревьев, вздохнул, но вскоре забыл о неприятном инциденте. Лучше думать о том, что утром все вокруг наполниться шумом проснувшихся жителей, нетерпеливо ожидающих начала Охоты. Только тогда Лес сможет спокойно отдохнуть.
Оставшиеся часы ночного сна прошли спокойно. Ночной Охотник больше не возвращался за новой добычей. Значит Дневная Охота произойдет в полном составе. Что редко случалось. И это радовало.
Но как только первые лучи Великого Светила дотронулись до верхушек самых высоких деревьев, к лесу пришла дурная весть. Как раз над тем местом, где бушевал ночной пожар, появился новый небесный неприятель.
Огромное, яйцеобразное тело, гораздо большее по размерам, нежели первое, опускалось на старательно замаскированное травой пожарище.
Продавив тяжелыми плоскими лапами землю, подминая под себя молодые, только появившееся ростки новых деревьев, небесный враг опустился на поверхность и замер.
Лес решил подождать. Он умел ждать. Но умел и наказывать. За это его любили и боялись. Но, казалось, странное металлическое тело абсолютно не обращало внимания на его, леса терпение. Внутри чудовища раздался скрежещущий звук, похожий на раскаты летнего грома, внизу яйца опрокинулась круглая дверца и, на постанывающую от боли траву, ступили несколько странных существ.
Какое — то время двуногие переговаривались между собой на незнакомом Лесу языке, странно порыкивая и взвизгивая, затем разбрелись по сторонам, беззастенчиво топча траву и ломая свежие побеги. Один из них нашел блестящий, раскрывшийся шар, что — то крикнул, подождал пока остальные подбегут ближе и залез внутрь ночного гостя.
Через некоторое время он показался обратно, таща за собой сначала одно, а потом и второе тело. Их положили на землю, и любопытная трава сразу же прикоснулась к неподвижным телам, обследуя их и сообщая узнанное Лесу.
Они мертвы. Давно. И не опасны. В отличии от обступивших их двуногих, которые так невнимательны и жестоки.
И тогда лес рассердился. Последний раз приступ гнева овладевал им несколько лет назад, когда с юга пришла пустыня. Но в тот раз все было иначе. Враг оказался медлителен и пуглив. Потребовалось всего несколько часов, чтобы он поспешно убрался на свою территорию. Несколько часов ураганов и бурь.
А сейчас? Дерзкие пришельцы мешали ему, Лесу. Такие маленькие и ничтожные. Но Лес чувствовал, как от этих маленьких и ничтожных исходит странная сила. Именно это его и взбесило.
До металлического чудовища успело добежать лишь несколько. Остальные двуногие навечно останутся на его, Леса, территории.
Он снисходительно наблюдал, как разрываются острыми зубами вопящие тела, как растаскиваются по сторонам куски мяса. Славная Дневная Охота. Его жители останутся довольны. Не каждый день с неба спускается дармовая пища.
Но лес рано праздновал победу. Металлическое чудовище ощетинилось короткими иглами и стало отплевываться горячими лучами. Они настигали жителей леса, выбравшихся раньше времени из нор по зову своего повелителя, подкидывали их высоко в воздух, сжигали, оставляя от них только пепел, который заботливый ветер тут же разносил по сторонам.
Лес быстро сообразил, что его могуществу и чести брошен вызов. Ну что ж. Они хотели этого.
Стремительно растущие гибкие стебли быстро захлестнули толстые лапы железного монстра. Тонкие, почти невидимые паутинки травы проникали во все щели, неосмотрительно оставленные чудовищем, разрушая твердь, дробя металл. Нельзя быть таким беспечным. Это война.
Небесный пришелец издал громкий, надсадно дребезжащий вой, поджал, разрывая сдерживающие его ветви, лапы и стал торопливо подниматься над лесом.
И тогда тот, кто властвует, бросил в бой свежие силы. Сотни, тысячи, миллионы тех, кто мог летать, парить, реять, бросились вдогонку испуганному пришельцу. Живая туча облепила его, стараясь прижать к земле, где уже ждали тысячи зубов, готовых разорвать на клочья незнакомца и попробовать, какого вкуса его внутренности.
Металлическое чудовище задрожало, ошарашенное и почти поверженное, но нашло в себе силы издать оглушительный рев боли, чтобы вслед за этим стремительно сбежать в небо, прямо к Великому Светилу.
Лес улыбнулся звенящим ручьем. Далеко он не уйдет. Горячее пятно на небе поглотит его. И он никогда больше не вернется. Успокойтесь, жители! Продолжайте Дневную Охоту. Впереди долгий день. Ваш хозяин, ваш дом, ваш лес заботиться о вас. И ему никто не страшен. Лес велик. Лес могуч. И он никого не боится.
Разве только Ночного Охотника.
Четверть луны спустя.
— Что сказал Совет? Не молчи. Ты же знаешь, как это важно.
— Совет настоятельно рекомендует избавиться от детеныша. Незамедлительно.
— Но почему?
— Старейшины сравнивали его с Древними и пришли к выводу, что детеныш слишком похож на них. И еще Совет сказал, что на найденыше лежит печать беспокойства. Глупцы. Старые, ничего не соображающие, глупцы. Они считают, что когда он возмужает, то принесет в стаю перемены. А вместе с ними и ненужное беспокойство.
— А твой отец?
— Отец? Он молчал и не проронил ни слова. Словно он и не один из Старейшин. Отец боится. Наш клан уже не так силен, как раньше. Над нами смеются. Наши подвиги забыты. И еще… Совет намекнул, если мы ослушаемся и не избавимся от детеныша до наступления следующей ночи, то гнев стаи прервет и наши жизни.
— И ты решил…
— Я…. Я решил. Ты должна меня понять. Нам и нашему клану небеса послали надежду. Это наш шанс. Детеныш вырастет и тогда одному Великому Светилу известно, что может произойти. Мы сможем подняться. Воспрянуть. Детеныш — надежда. И Совет это прекрасно понимает. Потому так и торопит. Но… Мы не подчинимся. Мы уйдем. Сегодня днем. Под Северными Холмами нас никто не найдет. В стае слишком мало смельчаков соваться в запретные места. И еще меньше тех, кто посмеет сойтись со мной один на один. Пройдет время. Совет успокоиться. Тогда и вернемся.
— Ты правильно решил. Детеныш слишком мал, чтобы отвечать за будущее. К тому же, он станет хорошим братом нашей Росси. Давай собираться. Дорога длинна, а ночь уже на закате… Шерл, как нам его назвать?
— Давай дадим детенышу имя, как раньше. Когда еще наши предки жили под Великим Светилом.
— " Счастливчик, которого нашли на закате ночи"?
— Да. Хорошее имя. «Счастливчик, которого нашли на закате ночи». Или просто — Счастливчик.
— Я уважаю тебя, муж мой.
— Я тоже уважаю тебя.
Десять планетных лет спустя.
— Чат! Ча — ат!? Я сдаюсь и больше с тобой не играю. Мне надоело. И я иду домой.
Росси вылезла из только что прорытого узкого туннеля, окинула взглядом детскую площадку, ничего подозрительного не заметила и с досады треснула твердой лопаткой правой кисти по куску сталактита, оставшегося с прошлой игры. Белый наплыв срезало словно острием ножа, и Росси с удовлетворением подумала, что ее руки становятся такими же сильными, как и у мамы.
— Чат. Я не шучу. Если ты сейчас же не выйдешь, я скажу папе, что ты снова бегал к Пресному Озеру.
Земля под ее ногами зашевелилась, ушла, словно затянутая воронкой, и из образовавшейся дыры, показалось недовольное лицо Чата.
Росси взвизгнула, легко шлепнула наружной стороной лопатки по плечу мальчишки и проворно отпрыгнула в сторону.
— Проиграл, проиграл!
— Это нечестно, — Чат, опершись руками о края воронки, выбросил мускулистое тело наружу, — Ты, Росси, играешь не по правилам, как самая обычная ябеда. И вообще, мне надоели эти детские игры.
Чат опустился на корточки и принялся неторопливо засыпать яму.
Росси пристроилась рядом. Подперев обеими лопатками голову, она внимательно наблюдала за действиями сводного брата.
Все — таки он странный. И хотя мама говорит, что в брате ничего необычного нет, она то знает, что Чат ни капельки не похож ни на маму, ни на папу, ни на нее, Росси. Взять хотя бы руки. Полюбуйтесь на эти разрезанные лопатки. Ими же совершенно невозможно прокапывать в Толще Путь. Слабые отростки, не пригодные ни на что. Просто удивительно, как он еще умудряется делать себе Дорогу. Не то что она, Росси.
Росси перевела взгляд на свои черные, отполированные до ослепительного блеска твердые, словно сталь, кисти рук.
А голова у брата совсем смешная. Мягкие волосы, которые почему — то так любит гладить мама, ни одной защитной пластины на черепе. А уши! Смех, да и только! Открыты со всех сторон. Не зря же папа каждый день ругается, требуя от брата, чтобы тот постоянно очищал ушные раковины от земли. Кто ж виноват, что Чат не умеет прижимать их к затылку?
Чат закончил работу и теперь, ни слова не говоря, улегся на прогретой глубокими подземными источниками земле, подложил под голову свои смешные руки и уставился в высокий земляной потолок.
А глаза у него красивые.
Росси расположилась рядом, продолжая внимательно рассматривать и обсуждать сама с собою все достоинства и недостатки брата.
И в кого он только такой глазастый? Какие длинные ресницы. И тоже мягкие. Не то что у нас.
Росси наклонилась еще сильнее, пока ее узкие глаза не оказались напротив неподвижных глаз брата. Ее волосы, растущие двумя редкими, жесткими метелками за основаниями ушей, вывалились из хрящевидных ложбин и рассыпались колючими иголками по лицу Чата.
— Росси! — Чату пришлось вытаскивать из — под головы руку, что бы смахнуть с лица непослушные косички сестры, — Ты мешаешь мне думать.
Росси шмыгнула коротким приплюснутым носом, решая для себя нелегкую задачу — обижаться или нет. Но решила подождать более веской причины.
— Мама говорит, что в нашем возрасте рано думать о серьезных вещах.
Чат отвечать не торопился. Он неторопливо перевел взгляд на сестру, внимательно посмотрел в ее глаза, разглядел в них готовую разразиться обиду и поступил так, как поступает настоящий член клана Шерлов.
— Ты сегодня как никогда красива, сестричка.
Росси могла поклясться чем угодно, даже своей лучшей игрушкой — земляной крысой Лу, что ожидала от брата именно этих слов. Чат всегда знал, что сказать своей сестре.
— Ты бессовестный мальчик, говоришь всякие глупости, — твердые, плотно сжатые губы Росси чуть раскрылись, обнажая белые острые клыки, способные за одно мгновение перегрызть даже лапу Кротоноса, — Можешь не подлизываться. Все равно я расскажу маме про озеро. Если…
Чат должен догадаться, что следует за этим «если». Она не первый раз прибегала к подобным хитростям, чтобы добиться желаемого.
— Что если? — брат улыбнулся, уже зная, и впился глазами в Росси.
— Если ты меня не поцелуешь.
Чат засмеялся. Весело и заразительно, как не мог смеяться ни один житель подземного мира. Этот смех всегда вызывал страшную зависть у всех членов клана Шерлов.
— Конечно, я тебя с удовольствием поцелую, сестричка. Но если ты еще хоть раз расскажешь маме, что я хожу к озеру, она также узнает о твоих неправильных привычках.
Чат обхватил руками покрытую мелкими бронированными чешуйками шею сестры, притянул к себе, и Росси вновь ощутила, какие у него горячие, удивительно мягкие губы.
— Ты довольна, сестричка?
Росси еле продрала глаза, облизала длинным, раздвоенным язычком сухие губы, стараясь вобрать в себя вкус губ брата, а затем резко поднялась с места:
— Теперь я знаю, почему папа говорит, что если бы ты не был его сыном, он бы с удовольствием полакомился твоим мясом. Ты вкусно пахнешь.
Чат снова засмеялся и подскочив, обнял сестру.
— Но за это ты должна будешь пойти со мной к Пресному озеру.
Росси вывернулась, уложила на место растрепанные волосы и, отвернувшись, нравоучительно произнесла, стараясь подрожать голосу отца:
— Дети не под каким предлогом не должны посещать запретные места. Особенно Пресное озеро и Поверхность!
— Да ладно, Росси, мы быстро. Только туда и обратно. Никто не узнает. И мне кажется, что мы уже давно не дети.
Росси посмотрела на улыбающегося брата, в который раз подумала, что все равно никогда не научиться противостоять его лукавству и хитрости и молча кивнула.
— Я всегда знал, что ты хорошая сестра. — Чат поправил короткую шкурку лысого червяка, которого он сам убил и смастерил из него то, что в данное время висело у него на поясе. Когда отец впервые увидел Чата в этом, то заперся с мамой в дальней пещере и что — то долго с ней обсуждал. Росси даже сумела подслушать, но ничего не поняла. Отец говорил о какой — то одежде и о том, что предсказания начинают сбываться слишком быстро.
— Мы пойдем старой Дорогой? — поинтересовалась Росси.
— Нет, — мыслями брат уже был на Озере, — спустимся через Северный Рукав на ярус ниже. Так ближе.
— Через Северный Рукав? — переспросила Росси, не веря в то, что предлагает брат. Даже десятилетним детям должно быть известно, что в Северном Рукаве можно запросто заблудиться или влезть в неприятную историю.
— Ты боишься? — словно прочитал ее мысли. Но Росси ничего не боится и Чат должен знать об этом.
— Я ничего не боюсь, — сказала Росси совершенно не то, о чем думала, — Мы идем через Северный Рукав.
Если бы в этот момент Росси могла видеть глаза брата, то заметила, как хитро блестят его зрачки. Но она уже отвернулась, да и освещения в детской пещере было не слишком достаточно. Отец совсем недавно перенес светящиеся камни в гостиную. Сказал, что ковыряться в земле можно и нужно без света.
Северный Рукав встретил их довольно недружелюбно. Очевидно, где — то далеко — далеко Дорога выходила на Поверхность и уже оттуда гнала свежий, почти холодный воздух под землю. На этот счет отец тоже имел свое мнение. Мол, хорошая вентиляция никому не мешала. И потому не заваливал Северный Рукав, как многие остальные выходы на Поверхность.
Пройдя в полный рост столько, сколько позволяла дорога, Чат остановился, указал себе под ноги и попросил:
— Вот здесь. Нижний уровень должен находиться именно здесь.
— Почему это? — Росси спросила просто так. Она уже не раз убеждалась, что брат каким — то особым, непонятным никому чутьем определяет присутствие Дорог в Толще. Идет, уставясь в землю, молчит, потом вдруг неожиданно остановиться и объявляет, что внизу Путь. Отец специально проверял его. И ни одного раза Чат не ошибся. После этого клан сильно зауважал его. Клан… Папа, мама, брат и сестра. Да еще дед, который появляется раз в три луны. Поболтает о чем — то с отцом и так же незаметно исчезает. Мама говорит — так надо.
Росси отметила ногой место, отодвинула в сторону брата, примерилась и быстро заработала кистями — лопатками.
Комья твердой, слежавшейся земли полетели во все стороны. Чат отошел, чтобы не попасть под случайный булыжник. Молча стоял и наблюдал, как черное тело сестры стремительно исчезает в Тверди.
Посмотрел на свои руки. Сжал пальцы в кулаки, повертел их перед глазами. Покачал головой и вздохнул.
— Чат! — из дыры показалась довольное лицо Росси, уши прижаты к затылку, лопатки чуть испачканы влажным грунтом, на головных пластинах прилипшие комочки грязи — Все готово. Ты как всегда прав. Десять мер внизу Дорога. Та самая, к Пресному Озеру.
И исчезла. Хорошая девчонка, подумал Чат. Она прекрасно знает, что брат не любит, когда на него смотрят во время движения по вертикальным Дорогам. Если по простым он передвигается более менее сносно, то по этим…
Чат опустил в Дорогу ноги, потом туловище, на некоторое время задержался, настраивая дыхание, а затем бросил тело вперед.
Десять, шесть, три, два — пора!
Расставленные ноги и руки неприятно ударились о стенки Дороги, затормозили тело. И как всегда Росси обманула. Вертикальная Дорога никак не могла иметь десять мер. От силы восемь с половиной.
Тело не успело как следует затормозить, и Чат вылетел с верхнего выхода с приличной скоростью. Удар о землю оказался не слишком силен. Просто обидно видеть, как твоя сестра, уткнув в узкую талию обе лопатки, издевается самым наглым образом.
Как и любой десятилетний житель Подземелья Чат мог просто обидеться. От боли и злости. Но он не умел. Никто никогда не показывал ему, что такое возможно. Конечно, раньше Чат испытывал странные чувства, заставляющие глаза наполняться слезами. Но слезы — слишком драгоценная влага, чтобы разбрасываться ею из — за пустяков.
Вот и сейчас, Чат только растер непонятно защипавший нос, взбрыкнул ногой, вправляя на место вывихнутое при падении колено и угрюмо взглянул на сестру.
— Ты снова попался, Чат! — не совсем уверенная, что шутка удалась, Росси не стала слишком долго показывать свои зубы.
— Если ты еще раз назовешь меня этим дурацким именем, я не стану с тобой, девчонкой, возиться. У меня есть нормальное имя, а не эта кличка.
— Ну хорошо, Счастливчик. Сегодня я больше не стану ни шутить, ни обзывать тебя, — Росси слишком быстро согласилась, что бы поверить ей.
Дорога к Пресному Озеру шла под уклон, петляла между твердыми породами, то и дело спотыкалась о выступы и рытвины, оставленные подземными жителями. Иногда по сторонам разбегались узкие Тропинки. Но для Росси и Чата они не представляли никакого интереса. Обычно подобные ответвления заканчивались тупиками или, еще хуже, ловушками больших рогатых жуков. Для клана они не имели особой опасности, но встреча с ними всегда занимала много времени. А стоит ли тратить драгоценности только ради собственного утверждения?
Иногда, что случалось довольно редко, попадались вещи более неприятные.
— Тебе не страшно? — Росси шла чуть позади брата, уцепившись за его локоть.
Чат мог соврать, но ложь претила правилам Клана.
— Ничуть не страшнее, чем тебе, — вот так. Ответ не утвердительный и в то же время предельно правдивый.
— Мама рассказывала, что на запретных Дорогах иногда встречаются чудовища.
— А мама не говорила тебе, что самые страшные чудовища в этом мире Ночные Охотники?
Росси промолчала. Конечно, она знала наизусть все легенды и сказки о могуществе Ночных Охотников. И верила в них безоговорочно.
Но одно дело быть взрослым Охотником, а совсем другое маленькой десятилетней девочкой. Для того, чтобы стать настоящим Ночным Охотником, нужно многое узнать. А их даже ни разу не выпускали на Поверхность.
Чат взмахнул руками и, ни издав ни звука, пропал.
Росси еле успела отскочить в сторону от образовавшейся песчаной ловушки, в которую так неосторожно попался брат. Такое иногда встречается на Дорогах. Еще вчера Путь тверд и безопасен, а завтра в самом его центре скрывается песчаная яма.
— Счастливчик, ты как?
В ответ Росси услышала только тяжелое сопение. Она легла на живот, перегнулась через край и заглянула вниз.
Ловушка оказалась самой большой из всех, какие она до этого видела. Даже слишком большой. И соответственно столь же большим оказался хозяин. Вернее, хозяйка песчаной ловушки. Вечно белой твари с многочисленными мохнатыми лапами, здоровым брюхом и безобразной, глаза б не глядели, мордой. Животное совершенно беспомощное на ровной поверхности, но столь же опасное в своем родном доме. А сейчас она находилась именно в нем. Яма представляла для нее и жилище и орудие, с помощью которого она вылавливала невнимательных зверушек. Всего один укус выступающих челюстей и…
Росса с содроганием представила, что может случиться с Чатом, если тот не будет слишком проворен.
Но брат уже оправился от первого шока неожиданности и в данную минуту, старательно избегая челюстей животного, молча откручивал тому вторую лапу.
Как жаль, подумала Росси, что у него такие слабые зубы. Будь она на месте брата, то справилась бы гораздо быстрее.
— Тебе помочь?
Чат даже не взглянул, откинул в сторону кусок все еще шевелящийся лапы и одним прыжком вскочил на тонкую шею хозяйки ямы.
Вероятно той никогда не доводилось встречать такие наглые жертвы. Ее лапы замельтешили, стараясь добраться до наглеца, который, к тому же, ухватившись за лже глаза, принялся сворачивать набок голову животного.
Росси стало скучно, она отползла от края, поднялась и стала собирать разноцветные камушки.
— Росси! — позвал Чат.
— Что? — отозвалась она, не отрываясь от захватившего ее занятия.
— Я не могу вылезти. Помоги мне.
Росси вздохнула, выплюнула изо рта так старательно собранные камни и вернулась к песчаной яме.
— Папа говорит, что настоящий Охотник должен сам находить выход из любой ситуации.
— Я бы и без твоих соплей справился, но эта гадина прокусила мне ногу.
Прокушенная нога являлась серьезным аргументом, но Росси не торопилась. Гены всех ее предков подсказывали ей, что сейчас как раз тот момент, когда за услугу можно требовать все, что угодно.
— Ну что же ты? — могло показаться, что Чат начинает сердиться, но Росси прекрасно знала, что в отличии от всех в клане, брат умеет скрывать свои чувства и никто, никогда не сможет догадаться, что твориться у него на сердце.
— Ты выполнишь то, что я захочу? — на темном глиноземе лицо Росси выглядело, как сплошное черное пятно. Даже глаза замерли, не выдавая блеском задуманное.
Чат понял, что на этот раз сестра задумала нечто большее, нежели детский невинный поцелуй, или воровство сладкой сластры из кладовой семьи. Подобное поведение не являлось для клана чем — то из ряда вон выходящим. Это справедливо, за одолжение требовать одолжение. Любое. Даже смерть. И если ты согласишься, то должен, несмотря ни на что, выполнить обещанное. Таковы законы клана. Таковы правила.
Чат постарался еще раз выбраться самостоятельно. Но только позорно съехал вниз по сыпучему песку. Можно было попробовать выбраться через боковые стенки, но он не был уверен, что там нет еще одного животного. В его положении слишком опасно. К тому же укушенная нога начала понемногу леденеть.
— Ладно. Сделаю, — пообещал Чат и совершил ритуальное движение левой рукой, означающее, что если он не сдержит свое слово, то навсегда потеряет честь Ночного Охотника.
Росси удовлетворенно кивнула, подползла как можно ближе к краю ловушки, закрепилась за землю выпущенными из пальцев ног когтями и выплюнула в сторону протянутых рук ленту языка.
Пока язык раскручивался, добираясь до брата, Росси напомнила: — Не обманешь?
Глупый вопрос. Конечно не обманет. Страшнее клятвы не то что в клане, в большой стае нет. Иногда случалось, что обещания не выполнялись, и тогда глупца забивали камнями до смерти или выкидывали на растерзание дневного Леса.
Чат промолчал, считая ниже достоинства самца повторять о принятом решении. Он старательно обмотал руку клейкой стороной языка и дал знак.
Вовремя, ох как вовремя он решился, думала Росси, наблюдая, как вслед за поднимающимся братом из глубины ловушки выползают еще сразу две самки. Подумай брат чуть дольше, не помогло бы ничего.
Тащить Чата непросто. Слишком тяжел и неповоротлив. Но предвкушение от будущего выполнения обещания сладко грело оба сердца Росси. Она уже знала, что пожелает. И пожелает немедленно. Слишком давно тайные мысли бередили душу. И ни она, ни брат не пожалеет. Наверное.
Чат отпустил язык и отполз в сторону от опасного участка Дороги. Нога его распухла слишком сильно, и стоило подумать о том, как побыстрее привести ее в порядок. Он хотел заняться этим сам, но на сей раз Росси опередила его, даже ничего не попросив взамен.
— Ложись, — приказала она и осторожно перевернула его на спину.
Чат, слегка приподняв голову, смотрел, как сестра склонилась над его ногой и старательно высасывает ядовитую жидкость, одновременно массируя распухшую мякоть ноги. Уроки матери не прошли даром, да и врожденные знания тоже. Боль стала потихоньку отходить. Холод пропал, и его место занял горячий огонь. Чат поморщился.
— Не говори, что больно, — Росси оторвалась от раны, закрыла глаза и блаженно проглотила питательный яд. Редкая радость в их жизни, когда отец приносил домой эту сладость, — полежи чуть — чуть, а я найду слизняков.
Пока сестра собирала по стенам голубых слизняков, Чат успел несколько минут вздремнуть. Настоящему самцу полагается слегка передохнуть после охоты.
Росси отсутствовала не слишком долго.
— Какая гадость, — проворчала она, вываливая из ротовых мешков на лопатку копошащуюся массу, — Меня чуть не стошнило.
Поправив расползающуюся кучку, Росса аккуратно прикрыла их сверху второй кистью и основательно перетерла.
— Кажется, самое время, — сестра ощупала получившуюся кашицу острием язычка, осталась довольна и бережно, не теряя ни одной капли, облепила темное пятно раны, — Сосчитай до ста мер и можно снимать.
Чат послушно выполнил приказ и, сосчитав ровно сто мер, стряхнул ставшие абсолютно сухими остатки лекарства. Встал. Потряс ногой. Попрыгал. Довольно засмеялся.
— Хорошо? — поинтересовалась не сводящая с него глаз сестра.
— Хорошо, — согласился Чат.
— А теперь…
— …Обещание, — закончил за нее брат, — Чего хочешь?
Узкий язык протиснулся сквозь стиснутые зубы, обвился вокруг шеи Чата, притянул к себе:
— Я хочу выйти сейчас же на Поверхность и дождаться дня, чтобы увидеть Великое Светило.
Выражение лица брата не изменилось, но Росси не зря держалась за его тело. Она почувствовала, как напряглись его мускулы, как нарушило привычный бег единственное сердце. Брат не просто злился, он был взбешен. Росси просила его выполнить самое страшное, что только могла придумать. Неслыханное дело. Выйти на Поверхность днем. На это не решались даже взрослые Охотники. А что говорить о детях?
Чат прекрасно понимал, что если он послушается сестру, то жить им ровно столько времени, сколько требуется, чтобы подняться на Поверхность и дождаться дня. Но с другой стороны…. Он дал клятву.
— Это невозможно, — нельзя отводить глаза. И нельзя, чтобы Росси почувствовала, что он боится.
Какое — то время сестра смотрела не мигая. Довольно трудное занятие для ее нежных глаз, и Чат по достоинству оценил этот поступок.
— Ты же знаешь, я могу пожелать, что захочу и когда захочу? И знаешь, что могу приказать тебе умереть сейчас же?
Чат размышлял не долго. Смерть на Поверхности казалась ничуть не лучше смерти на Дорогах. Но там скрывался незнакомый мир, о котором рассказывали столько ужасного, но интересного. А смерть под землей — обычное дело. Чат принял решение.
Он осторожно оторвал от себя несопротивляющийся язык сестры, подошел к краю песчаной ловушки и посмотрел на двух тварей, которые все еще обгладывали бывшую подружку. Если он и умрет, то умрет один. А Росси останется жить. Он слишком любит сестру, чтобы предоставить любезность забрать Лесу желанную добычу.
— Разве ты не хочешь увидеть… узнать, что такое Великое Светило. Разве не хочешь понять страхи о которых нам столько рассказывали? И увидеть небо, с которого ты спустился много лет назад?
Конечно, Росси прекрасно знала, что сумеет убедить брата. Великое Светило манило. Они выросли вместе, мечтая когда — нибудь, хоть краешком глаз взглянуть на их дневные страхи. Ибо Ночные Охотники ничего не бояться больше, чем дневной свет.
— Мы можем погибнуть?
— Это стоит того.
— Но мама и отец…
— Если мы вернемся, они станут гордиться нами. Если нет, то… они и тогда станут гордиться. Кто из детей решался сделать это?
— Глупо!
— Глупо. Но мы же Охотники. И вообще, ты боишься, Счастливчик, которого нашли на закате ночи?
Она редко так называла его. Точно так же, как и родители. Что — то запретное было в полном имени. Чат часто старался понять, что? Может ответ откроется там, на Поверхности? Ну что ж. Он всего лишь выполняет обещание.
— Идем.
Росси радостно взвизгнула и прыгнула на шею брату. Чат инстинктивно отвернул в сторону лицо. Опыт, хорошая штука. Нет ничего приятного, когда черепные пластинки разом подпрыгивают и опускаются тебе на нос.
Выходом на поверхность из Северного Рукава служила узкая, не протиснутся, щель. Если бы Чат пришел один, он не стал бы зря тратить силы на твердую пароду. Но настойчивая Росси находилась рядом и быстро расширила проход своими крепкими и острыми лопатками.
На Поверхности еще царила ночь. Время, когда Ночные Охотники покидают уютную Твердь и отправляются за добычей.
— Как хорошо!
Росси втянула узкими ноздрями прохладный воздух, пахнущий зеленым лесом и необузданной свободой. А эти маленькие мигающие точки на черном небе! И нет ничего страшного на Поверхности.
— Как прекрасно!
Росси чувствовала далекое присутствие отца, который почти каждую ночь выбирался на верх, чтобы притащить в дом пищу. Она сказала об этом Чату.
— Да. Я знаю.
Сестра всегда была не слишком высокого мнения об его чувствительных органах, но годы, проведенные под землей научили Счастливчика разбираться, что почем. Вот и сейчас, он пропустил снисходительный взгляд сестры. Пусть смеется. На то она и самка.
Валяясь в кустах, на мягких опавших листьях, с некоторым страхом дожидаясь восхода Великого Светила, Чат размышлял о себе, о Росси, о своем клане.
Почему он так отличается от всех? Неуклюж. Неприспособлен. Не может сделать и трети того, на что способны Ночные Охотники? Конечно, он знал эту историю. Как нашел его отец в ночном лесу, беззащитного, спящего, голого. Растительности с тех пор на теле так и не прибавилось. Смешно. Да, он безобразен. Чат знал это. Но никогда не испытывал неудобства от своего уродства. Его любили. О нем всегда заботились. Даже сестра, такая красивая…
Чат скосил глаза.
Росси, действительно, была прекрасна. Ровные, гладкие бронированные чешуйки, защищающее тело при движениях на Дороге и устройстве новых Тропинок в Толще. Грудь, прикрытая широкими изогнутыми, черными пластинами. Узкие, словно щели, глаза, полу прикрытые сетчатыми веками. Аккуратные, без единой зазубрины кисти — лопатки. Через два планетных года ей будет разрешено выбрать себе самца. И тогда они навсегда растануться.
Чат опустил глаза ниже и неожиданно почувствовал странное волнение где — то на уровне кожаного мешка из лысого червяка.
— И после этого ты станешь говорить мне, что я не красивая?
Чат вздрогнул. Он совсем забыл, что даже прикрытые глаза сестры не означают, что она не наблюдает за ним.
Росси перевернулась на бок.
— Ты снова поступила нечестно, — Чат попытался перевести разговор в шутливое русло.
— Ты же сам недавно говорил, что мы уже не дети, — Росси выпустила кончик языка, нежно прикоснулась к щеке Чата, от чего его редкие, прозрачные волосы на теле поднялись дыбом.
— Ты моя сестра, — последнее дело пытаться свалить все на родственные связи. Любой детеныш в стае знает, что слово самки на выборах избранника не подлежит обсуждению. Она вправе выбрать любого, старого или молодого, деда, отца, брата. Таковы древние законы.
Шаловливый раздвоенный кончик узкого язычка прошелся по шее, опустился на грудь, поднялся вновь и прикоснулся к губам.
Почему — то сразу стало труднее дышать.
— Но я другой! — тоже ерунда. Счастливчик принят в клан, а значит является полноправным Ночным Охотником. Вернее станет им через два планетных года. Когда получит полное право совершать самостоятельные набеги на Поверхность.
— Я уважаю тебя, брат мой!
У Чата упало сердце. Никогда он не мог представить, что его прекрасная сестра Росси скажет именно ему кровное признание
— Не молчи, Чат. Ты знаешь, что тоже…
Зачем слова? Кому нужны эти пустые слова?
Лицо Росси склонилось над ним, грудные пластины сладко вдавились в грудь, и он почувствовал, как начинает биться его второе сердце.
Губы, так часто шаловливо целовавшие его, прикоснулись вновь. Но… Совершенно незнакомое, слишком необычное, чтобы оказаться правдой, ощущение. Нечто воздушное, кружащее голову, заставляющее забыть обо всем…
— Ты знаешь, что я хочу…
— Ты знаешь, что я хочу…
… Тяжелый гул накрыл их в одно мгновение, вдавил в землю, разметал хранившие тепло двух тел листья.
Росси испуганно дернулась, но Чат удержал ее у себя, прижав голову к груди.
— Не двигайся.
Сестра послушно затихла. Чат поднял глаза вверх и не увидел звезд.
Все небо заслонила огромная, переливающаяся разноцветными огнями широкая Тень. Чат просто не знал, как назвать то, что он видел. Но он почувствовал — это не живое. Огромный кусок мертвой породы, летящей по пустому небу.
Тень остановилась. Замерла. И выбросила под собой толстый серый столб.
— Быстро, уходим, — Чат подхватил сестру под руку и бросился к выходу Северного Рукава. Только заскочив в него, он смог остановить бешено мечущееся сердце.
— Что это? — тело Росси мелко подрагивало, отчего чешуйки издавали тихий дребезжащий звук, — Великое Светило?
Чат подумал то же самое. Но буквально через мгновение пришло понимание — нет. Этот кусок не дает тепла. И слишком много шумит. Что — то, что было выше его желания спрятаться поглубже в Твердь, заставило выползти на Поверхность. И то, что он увидел, наполнило все его существо страхом и волнением.
Чат увидел людей. Нигде и никогда он не слышал этого слова, даже не понимал его значения. Но твердо знал, перед ним, копошащиеся, в наступающем утреннем тумане, люди.
— Люди?
— Что ты говоришь, Чат? — верная сестра прижалась сзади и жадно всматривалась в шатающиеся силуэты.
— Это люди, — повторил Чат, — И они…
Он не знал, как сказать это. В существах, которых он видел впервые, он узнал себя. Клан… Стаю… Людей…
Росси тоже разглядела силуэты, охнула и потянула брата обратно в горло Северного Рукава.
— Чат… Чат! Давай уйдем… Спрячемся внизу. Пожалуйста…
Но она уже поняла — Чата не удержать. Не остановить. Потому, что увидела в его сверкающих глазах зов стаи. Его, Чата, стаи.
Чат бросился вперед даже ни мгновения не подумав. Не задержавшись, чтобы еще раз взглянуть на ту, которая в эту ночь стала его кровной самкой.
И единственное, что смогла, прошептать вслед Росси:
— Я уважаю тебя, муж мой…
Его заметили почти сразу. Фигурки у серого столба, поддерживающего Тень, заметались. Послышались незнакомые звуки. На него, на Чата стали показывать руками. С точно такими же кистями, как и у него. И еще у этих… людей точно такие же лица, волосы. Глаза.
Чат улыбался. Чат радовался. Чат верил.
Он слишком поздно услышал предостерегающий крик Росси. И только тогда заметил, как из — за деревьев к нему приближаются со всех сторон люди.
Чат растерялся. Он не знал, как поступить. Ждать или бежать? Но думал недолго. Это его стая и она не сделает ему ничего плохого. Он только скажет — «здравствуйте». И еще познакомит их с Росси. С отцом, который, наверняка, где — то рядом. С мамой. Со своим кланом.
Только почему они так осторожны? Бояться его, Чата?
— Не надо меня бояться. — Чат широко улыбнулся и поднял в приветствии руку.
Но что — то непонятное случилось с людьми. Они, словно повинуясь единой команде, сорвались с места и бросились к нему. И только сейчас Чат разглядел, что у них в руках длинная кожа с крупными ячейками, словно гигантская паутина.
Люди приблизились, что — то громко крича и смешно размахивая руками.
Чат заглянул в их глаза. И содрогнулся.
Они не могут быть его стаей. Странный голод и злоба горит в зрачках этих животных.
Чат хотел сорваться с места, броситься бежать, но… Но было поздно. Со всех сторон на него полетела тяжелая паутина, опутала с ног до головы, повалила на траву. Траву, под которой находился его дом. Его семья. Его самка, вкус которой он познал этой ночью.
Его подняли. Взвалили на странно пахнущую и дрожащую площадку, которая поволокла его к ножке Тени. Он попробовал разорвать паутину, но услышал только злой смех и чужие голоса.
У самого столба Чата спихнули на землю и пинками попробовали закатить в большую округленную дверь.
Из последних сил Чат уперся ногами в скользкую траву, задрал голову и закричал:
— Росси!
Люди отпрянули от него. Страх, запах живого страха почувствовал он. Они бояться. Бояться.
— Росси!
Сестра, словно бешенная Кошка, обитающая в Старых Коридорах налетела на чужаков.
Чат улыбнулся. Мало кто видел разъяренную Росси. А кто видел, тот давно мертв.
Ее острые кисти — лопатки настигали то одного, то другого метающегося взад — вперед существа. Один удар, один взмах, одно скольжение. И каждый раз новая смерть.
— Паутина! — Чат попытался подкатиться ближе к сестре.
Она взглянула мельком, но только обнажила клыки в подобии улыбки и продолжала кровавую Охоту.
Чат невольно залюбовался ею. Росси не придется ждать два долгих планетных года. После сегодняшней ночи, когда его самка принесет стае в подтверждение отсеченные части тел чужаков, Совет признает ее совершеннолетней. И тогда Старейшины позволят им…
Голова раскололась на множество частей, рассыпалась на осколки, покрылась непроглядной темнотой.
Чат не мог видеть и не мог знать, как на помощь к обезумевшей Росси примчался отец. Как вырвавшийся из днища космического крейсера залп разорвал на куски тела его самки и тело вожака клана.
И даже не мог догадываться, что с первыми лучами восходящего Великого Светила вся планета восстала против чужаков.
Из дальних холмов, из пустынь, из болот и гор стекались на поле великого сражения все жители. И те кто ждал Дневной Охоты. И те, кто признавал только Ночь. И дрались бок о бок, чтобы так же бок о бок упасть в обожженную, обагренную кровью, траву.
И только в кошмарном сне могло присниться, как по истечении двух планетных суток, крейсер не выдержал оказанного сопротивления, поднялся на околопланетную орбиту и уже оттуда, залпами протонных орудий раскрошил на облако космической пыли непокоренную, гордую планету.
Не мог знать и не мог видеть. Только чувствовать. Но и этого права ему не предоставили.
Чат валялся в изолированном карцере, в самой глубине космической громадины, выполняющей дежурный рейд по обследованию дальних миров.
И не было вины Чата в том, что он оказался единственным представителем целой планеты, оставшийся в живых. Единственным, неродным пасынком земли, больше всего на свете любящей свободу и достоинство.
