Должно быть, долгий сон не помог восстановиться моей истерзанной психике. Или же эхайнская медицина оказала на мой организм, более привычный к земной, не то влияние, какое предполагалось. А могло быть, что всему виной стала пониженная гравитация космопорта прибытия. Оттого, наверное, чрезвычайно краткое пребывание на орбите Рагуррааханаша запомнилось мне очень смутно. Все, что я совершал, требовало усилий. Я с трудом проснулся, а покидал корабль, держась за стены. Мне было дурно, меня колотило, в глазах трепыхался черный тюль, выпитый альбарикок просился наружу, причем через верх. Полосатый телепат, пробегая мимо, бросил на меня короткий тревожный взгляд, из которого следовало, что я мог получить медицинскую помощь прямо здесь и сейчас. «Ни за что», — буркнул я самонадеянно, зная, что пожалею о своем отказе и обо всей этой авантюре. Телепат скукожил гримасу так, что даже уши отлегли, после чего стремительно унесся прочь, а меня сию же минуту немного отпустило.

Космопорт был грандиозен. Пол центрального зала имел форму гигантской раковины, крутые стены сходились на огромной высоте, образуя асимметричный, неправильный по земным понятиям купол. Стены казались пятнистыми; приглядевшись, я понял, что местами они были прозрачны. Пространство под куполом пересекали выгнутые трубы воздушных переходов. Уловить систему в их конфигурации было положительно невозможно; переплетаясь, они образовывали паутину сумасшедшего паука. Здесь были тысячи и тысячи вукрту: они толпились на дне раковины, перетекали по переходам или просто порхали на манер Карлсона в ячейках паутины, снабдив себя какими-то чрезвычайно компактными летательными аппаратами. Судя по всему, вукрту много и охотно путешествовали по Галактике. При этом они не выносили острых углов: все здесь было выпуклым, вогнутым и округлым.

На краю этого хаоса торчал я, чувствуя себя лишним, громоздким и нелепым. Я не знал, кого и о чем спросить, чтобы поскорее убраться отсюда.

Когда мое отчаяние достигло предела, явилось избавление. «Палка-палка-огуречик» взирал на меня с ближайшей стены, недвусмысленно указывая направление поисков. Терять мне было нечего, и я подчинился. Через пару десятков шагов эстафету подхватил другой знак — он указывал на один из воздушных переходов. Спустя мгновение я стоял на самодвижущейся тропинке, которая несла меня по-над столпотворением. Хочется верить — навстречу судьбе… Кто-то деликатно дернул меня за рукав. Я поглядел книзу. Крохотный вукрту, чуть выше моего колена, упакованный в красный халатик с огромными зелеными цветами — невыносимое для человечьего глаза сочетание! — взирал на меня внимательно и серьезно. «Привет, малыш», — сказал я негромко. К нему тотчас же подскочил другой, более крупный, во всем сером, и подхватил кроху на руки. До меня донеслось невнятное мурлыканье, в котором отчетливо слышались смущенные нотки. Мол, извините нашего карапуза, он в жизни не видывал живого эхайна. А может, мне это лишь померещилось, и на самом деле серый родитель увещевал своего отпрыска: не суйся куда не след, в особенности к этому долговязому дядьке, разве ты не знаешь, что эхайны злые и кушают маленьких вукрту на обед?!

Между тем, тропинка нырнула в слабо освещенный коридор, на стенах которого полыхали надписи на неизвестных мне языках и знакомые уже фигурки-пиктограммы. Я не сразу обнаружил старого знакомца среди разнообразных паучков, птичек и совершенно непонятных монстриков. Но он был здесь и жаждал мне помочь.

Я сошел с тропинки и открыл дверь со знакомой уже эмблемой в виде шипастой лозы.

И отшатнулся.

Уж лучше бы это был еще один тахамаук!..

Но возле низкой стойки, нависая над менеджером-вукрту в синей униформе, стоял человек.

Вначале я подумал, что это Консул. Та же стать, те же впечатляющие размеры, даже черная куртка не первой молодости… Промелькнула мысль: все старания — понапрасну, все ухищрения, все попытки замести следы, весь каверзный план Гайрона — все рухнуло. Наивно было думать, что нам, двоим лопухам — вышедшему в тираж шпиону и юному недоумку — удастся провести за нос опытного звездохода, который всю жизнь только тем и занимался, что распутывал чужие заморочки. Пока я маялся во всевозможных космических корытах, петляя и отрываясь от погони, он сел на ближайший рейс до Рагуррааханаша… а то и взнуздал своего супер-пупер-биотехна, о котором столько и с такой любовью рассказывал… и сразу прибыл сюда, чтобы встретить меня, попивая пиво в уюте и комфорте, перехватить в одном шаге от цели и, взявши за ухо, вернуть под крылышко к мамочке.

Ну уж нет!

Я дернулся прочь… Поздно. Другой вукрту, привстав со своего кресла, зазывно махал обеими когтистыми лапами и мурчал что-то вроде «Добро пожаловать, янрирр!..»

Человек у стойки обернулся.

И я испытал облегчение и новый приступ страха одновременно.

Это был эхайн.

Как только я мог принять его за человека?! Ведь все в нем было иное. И лепка лица, и выражение, и взгляд, да и одежда лишь издали напоминала земную. Черная куртка оказалась чем-то вроде мундира, усеянного знаками отличия, о которых я не имел ни малейшего понятия и потому не представлял, как себя вести с ее обладателем.

Пока я хлопал глазами и разевал рот, словно карась, выброшенный на берег, эхайн отклеился от стойки и двинулся мимо меня к выходу. Очевидно, у него не было намерений меня даже замечать, не говоря уж о том, чтобы приветствовать. Возможно, это был Светлый Эхайн, или какой-нибудь другой, не питающий ни малейшего уважения к моей расе.

Его рассеянный взор скользнул по моему тартегу, что с некоторых пор был намеренно извлечен на всеобщее обозрение.

Все мгновенно изменилось. Лицо эхайна, и без того будто высеченное из куска гранита, совершенно окаменело, как если бы перед ним вдруг разверзлась могила, и оттуда выглянул самого величественного вида призрак. Затем его рука скользнула за ворот тонкого свитера и вытащила свой тартег. Если бы я разбирался в этой геральдике с фалеристикой, то знал бы, как мне реагировать на его поступок. Быть может, мне надлежало что-то сказать, или отдать честь, или кинуться незнакомцу на шею… или убить его на месте. А так я продолжал торчать истуканом и ждать, как станут развиваться события.

— Янрирр Тиллантарн, — сказал эхайн и задохнулся. Губы его внезапно задрожали, словно какие-то сильные эмоции внезапно прорвались наружу, взломав все защитные слои, глаза увлажнились. С громадным усилием он промолвил, делая долгие паузы между словами: — Т'гард эн татрэ Уратту Уттарн Аттамунтиарн хеа… хеала таггэ.

Затем подчеркнуто уважительно кивнул и удалился, напряженно ступая негнущимися ногами.

«Девятый граф Уратту Уттарн Аттамунтиарн, ваш… ваш верный слуга», — сказал он мне.

Ничего я не понимал.

У меня уже отбирали подорожную, вертели ее в лапах и украшали новыми значками, с твердым намерением поскорее избавить этот благополучный мир от моего присутствия.