Наконец-то! Ни одного человеческого существа вокруг! Никаких разговоров по душам! Лишь мягкий сумрак, негромкое деловитое мурлыканье, да изредка нарушавшие атмосферу общей расслабленности технологические шумы откуда-то из-под ног.

Я прошел в пассажирский салон, старательно пригибаясь — эти своды явно не были рассчитаны на существ нестандартной комплекции. Должно быть, тахамауки никогда не пользовались услугами Первой транспортной компании халифата… Передо мной бесшумно возник вукрту в белом с синими ромбами халате и, вперя очи куда-то на уровень моего пояса, красноречиво протянул семипалую ладошку. Я вложил в нее подорожную. Бело-синий молча перевернул ее и старательно изучил начертанные лапой блистательного директора Мурнармигха каракули. Затем так же молча вернул документ мне и, слегка склонясь в талии, указал широким приглашающим жестом на свободное место. В его глазках легко читалась насмешливость. Конечно, в этом кресле, скорее похожем на детскую колыбельку, я мог поместиться лишь сложившись втрое. Ну и ладно. «Благодарю», — сказал я отчего-то шепотом и осторожно вставил свой зад в хрупкую на вид конструкцию. Бело-синий неопределенно мурлыкнул и куда-то удалился со всей степенностью, на какую только способны большие разъевшиеся коты.

Удивительно: при виде этих созданий, что неспешно размещались в салоне, переговаривались между собой на своем языке, прогуливались в ожидании старта в проходах между кресел, заложив лапы за спины — словом, вели себя с потешной разумностью, — я вовсе не думал о моей Читралекхе. Она была другая, совсем другая. Она была настоящая, а вукрту выглядели рисованными персонажами анимашек, что-нибудь вроде «Синие суперкоты атакуют Галактику».

Отвлекая меня от размышлений, вернулся бело-синий распорядитель — не то старший стюард, не то помощник капитана, а может быть, чем черт не шутит, и собственно капитан. Да не один, а в обществе мощного вукрту, чья шерсть была скорее седой, чем синей, а вместо халата присутствовала пижама в белую и зеленую полоску и на три размера больше. «Неужели нашелся переводчик? — в ужасе подумал я. — Сейчас попытаются скрасить мой досуг умными беседами!» И поспешно объявил вслух, сопровождая слова энергичной жестикуляцией: «Все хорошо! Я ни в чем не нуждаюсь! Мне здесь удобно!» Полосатый воздел когтистый палец, прерывая мои речи. Затем взъершил седые усы, страшно сморщился, и…

Вначале я вдруг понял, что мой полет будет продолжаться шестнадцать часов в полном комфорте и покое. Никто не станет досаждать мне расспросами, хотя половина пассажиров этого рейса способна внятно изъясняться на интерлинге в силу своей профессиональной деятельности. В конце концов, это сменные строители Галактического маяка Федерации и члены их семей. Врожденная скромность удерживает их от проявлений столь же врожденного любопытства при виде столь необычного спутника. Чтобы закрыть эту тему, до всеобщего сведения уже доведено, что я лечу транзитом и не имею намерений задерживаться на Рагуррааханаше.

Затем до меня дошло, что мое кресло лишь выглядит таким утлым, на самом же деле это стандартный пассажирский кокон, какие применяются в Галактике повсеместно для гуманоидных рас. Просто сейчас он специально адаптирован под пассажира-вукрту, но если я обращу свой взор к сенсорной панели на подлокотнике (я немедленно обратил), то смогу выбрать наиболее приемлемую для себя конфигурацию. Люди, виавы и эхайны обычно используют конфигурацию, обозначенную пиктограммой наподобие «палка, палка, огуречик» (я немедленно использовал). Колыбелька с приятным шуршанием раздалась в стороны, слегка потеснив соседние кресла. Я с наслаждением откинулся на выросшую до привычной высоты спинку и вытянул ноги.

И напоследок я нечувствительно постиг, что при использовании вполне знакомой по предыдущим перелетам панели внутри кокона я смогу получить стандартный набор услуг, хотя нет гарантий, что прохладительные напитки «кисиусарсотипсу фраппэ» или «миокиталондуэку биттер лайм» придутся мне по вкусу. Люди и эхайны обычно предпочитают все, что содержит ключевое слово «пиво», но мне наверняка подошел бы «альбарикок розовый». Я даже не удивился… Кроме того, в моей голове сам собой возник перечень транквилизаторов, которыми обычно пользуются эхайны, между тем как люди и виавы предпочитают другой набор успокоительных. «Постойте-ка, ведь я же…» Мне понадобилось некоторое усилие, чтобы осознать: мой внутренний советчик прав, я и есть эхайн.

Так что — приятного полета, юный янрирр.

Мордуленция полосатого разгладилась, и он поглядел на меня выжидательно: мол, нет ли у меня каких-нибудь особенных пожеланий. Таковых не обнаружилось. Я чувствовал себя замаянным, разбитым и постаревшим лет на сто. То, что сулил мне этот сказочный перелет, выглядело подарком судьбы. Очевидно, полосатый понял это так же отчетливо, как и я только что воспринимал его мысли. Он приложил лапу к сердцу, величественно кивнул и ушествовал восвояси. Со всей степенностью, на какую только способны большие, разъевшиеся и оч-ч-чень умные коты с наклонностями к телепатии.

Я заказал альбарикок. Не прошло и минуты, как явился стюард в ядовито-желтом облачении, изящно неся на далеко отставленной лапе подносик с тремя бутылочками со знакомыми розовыми этикетками. Это было как встреча добрых друзей. «Когда мы стартуем?» — спросил я без надежды услышать ответ. «Уже, янрирр», — промурлыкал стюард. Это прозвучало у него как «яун-н-нриррр-мм-ррр».

Еще сутки назад я был обычным земным подростком Севой Морозовым. На Дхаракерте что-то изменилось, и я уже и сам не знал, кто я… Здесь я был эхайн, все видели во мне эхайна, и никто во мне не сомневался.

Кроме меня самого.

Чтобы не разреветься от избытка переживаний и внутреннего раздрызга, я раскинул кокон (он оказался мне впору, что недвусмысленно означало: я был далеко не первым эхайном на этом космическом судне), выбрал первый попавший эхайнский транквилизатор с наукообразным названием «намахакхетат активный», вдохнул рассеянный горьковатый аромат полной грудью и уснул безмятежным эхайнским сном.