Глава 3
Миновав уныло сидящего у входа Цук Цурюка, Арс полчаса проторчал в темном и душном коридоре. Только затем он оказался перед дверью, из-за которой доносился голос Хром-Блестецкого и негромкое звяканье монет.
Счастливчиков, получивших заработанное, выпускали через заднюю дверь.
— Вот так, распишись здесь, — начал командовать тощий волшебник, не успел Топыряк войти в комнату. — Вот твои деньги…
По столу с дребезжанием проехалась стопочка бублей.
— А почему тут написано «пятьдесят»? Ведь я получаю гораздо меньше? — спросил Арс, подозрительно вглядываясь в придвинутый к нему пергамент.
— Умный, что ли? — буркнул Хром-Блестецкий. — Умным тут положено быть мне, а тебе положено быть исполнительным. Расписывайся, если не хочешь остаться вообще без Денег…
Арс поспешно заскрипел пером по пергаменту.
— Сейчас получишь задание на сегодня, — сурово сказал тощий волшебник, когда студент запихал деньги в карман, — иди.
За задней дверью обнаружился Винтус Болт. Комната вокруг него была завалена до потолка. Тут имелись пачки цветастых листков и еще какие-то непонятные трубочки, похожие на хоботки комаров-переростков.
— Держи, — сказал Винтус Болт, без лишних объяснений вручая Арсу одну из пачек и трубочку.
— Что это? — осмелился поинтересоваться Топыряк.
— Агитационные плакаты и клей, с помощью которого ты их будешь прикреплять, — пояснил маг, — на тебе восточная часть храмового квартала, до святилища Одной Бабы. Понял?
Арс уныло кивнул. Трубочка мгновенно прилипла к его пальцам.
— Тогда вперед! И помни, что мы всегда смотрим на тебя!
Храмовый квартал расположен к востоку от площади Изопилия с ее знаменитым на весь Лоскутный мир рынком. Жизнь в этом уголке Ква-Ква кипит круглосуточно и очень бурно. Кто-то говорит, что благодаря покровительству богов, кто-то — что из-за того, что тут обитают большие, очень большие деньги.
Пока Арс добрался от улицы Дымных Холмов до храмового квартала, он смог в полной мере оценить прелести городской избирательной кампании. Стены большинства домов были сплошь залеплены агитационными плакатами. Каждый из них был истинным произведением искусства и занял бы одно из призовых мест на конкурсе «Самая идиотская картинка года».
На одних красовался похудевший раза в два Тощий Брык, дополненный надписью: «Впиред, к харошей жиздни!». С других улыбался нынешний правитель Ква-Ква. Для особо недогадливых на нем крупными буквами было написано: «Мосик Лужа — нашш мэр!».
С третьих на прохожих глядело лошадиное лицо Вейла Фукотана, к которому добавлялась вскинутая рука и броский лозунг «Вирнем гораду славное прошлое!». Ну а плакаты Крака Мясоруба выделялись благодаря радикальному красному цвету и короткому призыву «Бей багатых!».
Плакаты наползали друг на друга, теснились, вели борьбу за жизненное пространство. Прислушавшись, можно было уловить, как клацают пергаментные челюсти и скребут спрятанные под глянцем когти.
Под ногами шуршали сугробы из обрывков. Представители соперничающих фракций ночами занимались тем, что с пыхтением и воинственными воплями сдирали со стен чужие плакаты.
Кое-где горожане, по причине хронического недосыпания впавшие в ярость, выставляли у домов ночные караулы, а днем, завидев человека, развешивающего плакаты, кидались его бить.
Профессия агитатора по степени риска постепенно приближалась к ремеслу заклинателя демонов.
Наверху между домами, хлопая на ветру, как вывешенные на просушку штаны, болтались растяжки. При их создании использовали слабые привлекающие чары, и взгляд невольно тянулся вверх, к аляповатым светящимся надписям, содержащим в себе столько же смысла, сколько каракули, которые обычно пишут на заборах.
«Мосик Лужа — нашш мэр!»
«Галасуй за свабоду!»
«Радной горот ждет твоиго ришения!»
Кое-где выкидыши магико-политической мысли дополнялись приписками ушлых торговцев, наловчившихся использовать бесплатную рекламную площадь. Временами это выглядело весьма таинственно.
«Пабеда или смерт! Скидки до дисяти працентов».
«Он пазаботится о тибе! Луччие яды против крыс, тороканов и прочих вридителев!»
«Иа выбираю Фукотана! Гаршки, миски, плошки — дешевше не бывает!»
По загадочности эти надписи могли конкурировать со знаменитыми коанами, высеченными на стенах древнего монастыря Бурюк, что стоит у самого подножия Влимпа.
Растяжки встречались через каждый десяток метров, и любой из обитателей Ква-Ква, ходящий по улице, рисковал тем, что от слишком частого поднимания головы у него вывихнется шея.
Арс спасался тем, что все время смотрел под ноги, не позволяя взгляду подняться выше коленей. До храмового квартала он дошел без приключений, но главные опасности поджидали его на месте работы.
Поднять взгляд пришлось, когда впереди открылся храм Одной Бабы — здание с крышей, напоминающей по форме женскую грудь. Перед ним высилась статуя хозяйки — толстой женщины, вместо лица у которой была ровная поверхность.
Одна Баба являлась старейшим и мудрейшим женским божеством Лоскутного мира. Ссылка на ее мнение (Одна Баба сказала!) заставляла самых упорных оппонентов стыдливо умолкать и раскаиваться в неправоте.
Но у нее, как у всякой женщины, были свои капризы.
Она ужасно стеснялась собственного лица и имени. И то и другое находилось под запретом. Рискнувший изобразить лик богини вскоре обнаруживал, что у нее имеется гневная ипостась, а уж о судьбе того, кто отважился назвать ее по имени, лучше было и не спрашивать…
Около храма Одной Бабы, как и у любого другого, толклись нищие калеки. Большей частью они выглядели толстыми, как молочные поросята, что не мешало им выть тонкими жалобными голосами: «Подайте на хлебушек! Окажите милость, во имя Богини! Не дайте помереть с голоду! Куда пошел, жадная сволочь? Чтоб тебя скрутило!».
На Арса они внимания не обратили — что взять с голодранца в студенческой мантии?
Этому обстоятельству Топыряк был только рад. Миновав галдящую толпу, он остановился у святилища Тумпа Немо, Молчаливого Бога, где было тихо и безлюдно (Тумп Немо, оправдывая прозвище, не любил шумного поклонения). Воровато оглядевшись, Арс извлек из-под мантии пачку плакатов.
Наступал самый ответственный момент. Боги, если судить по рассказам жрецов, плохо относятся к украшениям на наружных стенах храмов, а на дерзких, рискнувших эти украшения развешивать, обращают свой гнев.
Непосредственно от богов Арс никогда не страдал, все больше от кулаков их служителей, поэтому сомневался, что обитателям Влимпа есть какое-то дело до агитации на стенах храмов.
Крадучись, он подошел к стене и выдавил на нее полосу клея из липкой трубочки. За ней еще одну, и поспешно налепил плакат. Нужно было торопиться. Оставалось не больше пяти минут до того, как из святилища выскочат рассерженные люди в жреческих одеяниях…
Заговорщики должны встречаться в местах темных и уединенных — это закон. Понятно, что обсуждать план переворота или убийства где-нибудь в ресторане было бы куда удобнее, но откуда в этом случае взять необходимую зловещую атмосферу?
А заговор, в котором нет такой атмосферы, не может считаться настоящим. Историки пренебрежительно хмыкнут и не уделят ему должного внимания в правдивых, как рекламная статья, анналах.
Магу по прозвищу Скрытный, который организовывал встречу кандидатов в мэры, пришлось попотеть. Мало того, что нужное помещение должно было быть мрачным и уединенным, оно должно было иметь три входа (чтобы все трое могли войти одновременно), и располагаться в центре города (чтобы никто, не попусти боги, не ощутил, что ему пришлось ехать слишком далеко).
И Скрытный преуспел. Сейчас он пожинал плоды трудов.
Три двери скрипнули одновременно и столь зловеще, словно над этим звуком трудилась бригада по спецэффектам, поднаторевшая на фильмах ужасов. Три человека вступили в помещение, настолько мрачное, что Дракула, увидев его, позеленел бы от зависти и срочно начал перестройку своего склепа.
— Приветствую вас, господа, — пропыхтел Тощий Брык на правах инициатора встречи. — Присаживайтесь.
Бросая друг на друга взгляды, полные истинно братских чувств — ревности и подозрительности, — кандидаты в мэры уселись за треугольный стол, освещаемый одной-единственной свечой.
За спиной каждого, в тени, остался явившийся вместе с нанимателем маг — советник и одновременно телохранитель.
— И зачем вы нас позвали? — голосом, который можно описать только превосходной степенью от прилагательного «высокомерный», поинтересовался Вейл Фукотан — высокий мужчина, выглядящий так, словно проглотил копье. Выбритый до синевы подбородок его агрессивно сверкал, а в глазах светилась гордость за многие сотни поколений благородных предков.
Для ума, честности и прочей ерунды места там не оставалось.
— Да-да, зачем? — Крак Мясоруб пришел на встречу в фартуке, заляпанном кровью, и демонстративно выложил на стол кулаки, которыми можно было глушить быков.
— Мне кажется, — Тощий Брык вздохнул, жалея, что под руками нет парочки жареных карпов или хорошего окорока — от спуска по лестнице разгулялся аппетит, — что у нас есть одна общая проблема.
— Э, — Вейл Фукотан напрягся, — высокие цены на пиво?
— Крысы? — предположил Мясоруб.
— Нет, — Тощий Брык вздохнул вновь, поражаясь, какие люди рвутся к власти в городе, — это Мосик Лужа. Мы все ведем предвыборную кампанию честно и чисто, — эту фразу купец репетировал три дня и поэтому смог выговорить ее без запинки. Как покраснели его щеки, в полумраке было не видно. Другие два кандидата дружно потупились, — он же применил секретную и грязную магию, именуемую поллитртриналохия…
— А что это? — спросили Вейл Фукотан и Мясоруб одновременно.
— Никто не знает, — пожал жирными плечами Тощий Брык. — Известно только, что она есть и действует…
Маг-советник зашептал что-то на ухо Фукотану. Мясоруб тревожно огляделся, явно подозревая, что поллитртриналохия клацает зубами в одном из темных углов.
— Ну хорошо, — сказал Вейл Фукотан после паузы. — Вроде есть такая штука, а делать-то нам чего?
— Объединить усилия и свалить Мосика Лужу! — провозгласил Тощий Брык, решительно стукнув рукой по столу. Шлепок получился такой, словно большим куском студня ударили по доске. — А потом уже между собой решить, кто достоин быть мэром!
Кандидаты в градоначальники посмотрели друг на друга с плохо скрываемым презрением. Каждый из них считал достойным себя.
— А не проще ли убрать того мага, который сделал эту… поливитаминералогию? — спросил Мясоруб.
— Уже поздно. Запущенная в работу, она не исчезает с гибелью создателя, — этой деталью Тощего Брыка снабдил Скрытный. А он вычитал про нее в популярной брошюрке «Поллитртриналохия для всех», которую приобрел в букинистической лавке.
— Тогда что будем делать?
— Объединим усилия наших избирательных штабов и направим их против мэра! Ну а если и это не поможет, — Тощий Брык понизил голос до зловещего шепота, каким только и можно разговаривать об убийствах, — то уберем самого мэра…
— О, — сказал Вейл Фукотан.
— А! — поддержал его Крак Мясоруб.
— Как я понимаю, вы согласны? — Тощий Брык потер руки, вызвав у всех, кто видел этот жест, смутные мысли о совокупляющихся китах. — Тогда перейдем к деталям!
Погода стояла такая, что назвать ее «скверной» можно было только в качестве комплимента. С неба изливался охлажденный до самой мерзкой температуры дождь, а ветер, судя всему, взял на себя обязательство сорвать одежду со всех прохожих в Ква-Ква.
Собаки сидели по домам, в отличие от агитаторов.
— Что за жизнь, — бурчал Арс Топыряк, стараясь ступать по наименее глубоким лужам (из банального страха за жизнь, в кое-каких лужах можно было запросто утонуть), — нормальные люди и прочие разумные существа у печки греются… А нам тут грязь месить. Куда мы хоть идем?
Грязи вокруг хватало. Можно было сказать, что только ее кучки и выступали из луж.
— Растяжку исправлять. Опять кто-то попортил, — ответил старший группы агитаторов, отважно пробиравшихся сквозь непогоду.
В последние десять дней плакаты и растяжки с изображением Мосика Лужи стали не только срывать, но и уродовать — мэру пририсовывали усы, бороду, фингал под глазом, писали на его светлом лике непотребные слова, изобразить которые печатными буквами просто невозможно!
По городу поползли мерзкие слухи, один нелепее другого: что Мосик Лужа тайный извращенец, обожающий сексуальные игры с участием малолетних дохлых животных, что он поклоняется демонам, принося им кровавые жертвы, что в детстве он задушил собственную бабушку, что в подвалах мэрского дворца тайно пытают личных врагов градоначальника…
Напрасно Мосик Лужа выступал с опровержениями. Его слушали, ухмылялись, но не верили. А слухи размножались, совокупляясь самым причудливым образом: мэр поклоняется маленьким дохлым животным, в его подвалах пытают бабушек…
Приходилось усиливать агитацию.
— Вот она, — сказал старший группы, студент шестого курса по имени Носе в тот момент, когда Арс разуверился, что они вообще куда-нибудь придут.
Над улицей, шипя под дождем и выбрасывая лиловые искры, болталась обычная притягивающая взгляд растяжка: «Мосик Лужа — нашш мэр!». Кто-то дописал к ней пару букв, превратив достойный лозунг в полное посмешище: «Мосик Лужа — нашш мэрин».
— Мда, это лучше снять, — хихикнул Носе. — Обидно, когда тебя называют козлом!
— При чем тут козел? — удивился Арс.
— Ну, мерин — это ведь такой козел? — Носе всю жизнь провел в Ква-Ква, а из живых существ не понаслышке знал только крыс и тараканов.
— Ну, не совсем так… — сказал Арс.
— Да ну и ладно, — не смутился Носе. — Так, где у нас лестница? Подымайте, а ты, Топыряк, вперед!
Арс вздохнул и обтер ладони о мантию, безуспешно попытавшись сделать их сухими. С таким же успехом он мог прополоскать руки в луже. Очень не хотелось под дождем лезть по мокрой лестнице на высоту третьего этажа, где к водосточной трубе была привязана растяжка.
— Не бойся, Топыряк, — подбодрил его Носе. — Если чего, то мы тебя поймаем…
Арс помянул матушку всех демонов и, переступая с перекладины на перекладину, полез вверх. Лестница закончилась на высоте второго этажа, дальше пришлось перебираться на стену. К счастью, строители Ква-Ква не утруждают себя особенной точностью и почти на любом здании можно отыскать достаточно выбоин, трещин и неровностей.
Ниже окон третьего этажа шел неширокий уступ. Взобравшись на него, Арс отдышался, а потом медленно, шажок за шажком, двинулся к растяжке. Только вцепившись рукой в водосточную трубу, он почувствовал себя уверенно. Осторожно развернулся и принялся за работу.
Она оказалась нелегкой. Арс, пыхтя, распутывал узлы, слипшиеся под дождем в неопрятные комки, и старался при этом не свалиться. Уши во всех этих делах не участвовали и от нечего делать стали прислушиваться к происходящему вокруг.
За тем окном, что находилось справа, было тихо. А вот за левым беседовали.
— Почему в этот раз мы сменили место встречи? — спросил там кто-то голосом настолько высокомерным, что в голову сразу лезли мысли о богах.
— Кто ее знает, эту поллитртриналохию, — ответил другой голос, при звуках которого хорошо думалось о взбитых сливках и гусином жире, — может, она позволяет мэру следить за нами. Лучше не рисковать…
— Тут нет никакой мрачности и зловещести, — сказал третий хрипло и сердито.
— Придется потерпеть, — вздохнул второй. — Зато тут безопасно. Кому придет в голову, что мы можем встретиться в таком месте?
Арс так увлекся подслушиванием, что едва не забыл про веревку. Только подбадривающие крики снизу заставили его вспомнить о работе. Некоторое время он сражался с завязкой, пока та не поддалась пальцам. Затем взялся за вторую.
— … оказались неэффективны, — беседа за окном продолжалась, говорил хозяин «жирного» голоса, — несмотря на усилия наших очернителей, народ по-прежнему верит в Мосика Лужу, и наши байки только вызвали гордость за него… Каков наш мэр, бабушку удавил, пытками развлекается! Попробуй-ка не выбери такого по второму разу! Пора переходить ко второму плану!
— Убить мэра? — в высокомерном голосе звучало сомнение. — Как? Нанять профессионала?
Арс вздрогнул и едва не свалился. Люди… существа, собравшиеся в этом доме, собрались убить Мосика Лужу?
— Зачем? — булькнул первый голос. — Будем действовать тоньше. У нас же есть маги! Скрытный, тебе слово!
Бросив завязку и не обращая внимания на прыжки и возмущенные вопли Носса, Топыряк пополз влево. Он должен увидеть тех, кто замыслил столь коварное преступление!
— Благодарю, — услышав, как заговорил тот, кого назвали Скрытным, Арс вздрогнул. Подобным образом, мягко и вкрадчиво, могут разговаривать только законченные безумцы. — Мы с коллегами посовещались и решили, что…
В последнем усилии Арс продвинулся еще на шажок и осторожно заглянул в окно. К его счастью, штор тут не было, и взгляд студента проник в большую, скудно обставленную комнату. За круглым столом расположились трое. Один был до того толст, что фигурой походил на пирамиду. Другой сидел спиной и Арсу был виден только мощный загривок, третий оказался в тени.
За спинами каждого из сидящих стояло по магу. Голову одного из них скрывал капюшон, из-под которого и доносился леденящий голос.
— … решили, что… нас подслушивают! Рука волшебника в капюшоне поднялась.
Все, находящиеся в комнате, одновременно повернулись к окну и уставились на Арса. И надо сказать, что неожиданное внимание не вызвало у Топыряка приятных эмоций.
— Э… я… это… хотел узнать, не найдется ли у вас мыла? — спросил он.
— Убить его! — рявкнул толстый.
Арс увидел поднятую руку и дернулся в сторону. Оконное стекло разбилось на сотни осколков, сквозь дыру вылетела струя алого пламени. Пролетев через улицу, она врезалась в стену дома напротив, оставив в ней изрядную дыру.
— Я буду жаловаться! — в дыре тут же появилась женская голова в бигудях.
Через разбитое окно донеслись полные самых разных эмоций возгласы:
— Сколько он услышал?
— Мы пропали! Пропали!
— Пустите, я порублю его в фарш!
— Догнать и убить!
Из окна вылетела вторая струя пламени, опалившая Арсу волосы. Взвизгнув, тот прыгнул в сторону. Мысль о том, что исполнять подобные трюки, балансируя на узком уступе, можно только после длительной подготовки, пришла в голову слишком поздно.
Одна нога провалилась в пустоту.
Падая, Арс выбросил вперед руки и те неожиданно за что-то зацепились. Провисшая под тяжестью студенческого тела растяжка заскрипела, но выдержала. Ухватившегося за нее в районе второй буквы «м» студента потащило в сторону, потом что-то громко треснуло, и он понял, что падает.
После чего с могучим «плюх!» приземлился в лужу, полную жидкой грязи.
В этот момент Арс впервые порадовался, что улицы Ква-Ква не вымощены красивым и практичным, но таким твердым камнем.
Он выскочил из лужи до того момента, когда пущенный с третьего этажа клуб огня превратил воду в ней в кипяток.
— Он промазал! Промазал! — донесся до ушей Арса пронзительный крик.
Но Топыряк не стал оборачиваться, чтобы выяснить, кто именно кричал. Петляя, словно заяц, он ринулся бежать со всех ног. Его вело горячее желание оставить между собой и людьми, замышляющими убийство мэра, как можно большее расстояние.
— Удрал, — сказал Скрытный, глядя, как фигура в зеленой, заляпанной грязью мантии исчезает за завесой дождя. — Но ничего, мы его найдем…
— Как? Как? — вскричал Вейл Фукотан, в критической ситуации растерявший весь аристократизм. Он напоминал павлина, который неожиданно обнаружил, что его хвост выщипали хулиганы, и от роскошных перьев остались жалкие огрызки.
— Очень просто, — Скрытный оглядел недоуменно замерших внизу агитаторов. Никто из них так и не понял, что произошло, слишком быстро события сменяли одно другое, — эй, молодой человек, да, ты…
— А? — очнулся от ступора Носе. Беседовать с человеком (он с таким же успехом мог быть эльфом, гномом или феем), лица которого не видишь, ему было непривычно.
— Как звали этого… который сбежал? — Скрытный старался разговаривать как можно добрее. Эффект был такой, словно блеял тигр. — Видишь, он разбил у нас окно, а за него нужно заплатить.
— Его зовут Арс Топыряк, — поспешно сообщил Носе. Чутким нутром будущего мага-управленца он ощутил, что если не сдаст товарища, то платить за окно будет сам.
— А где он живет?
— Где-то в студенческом квартале, — пожал плечами Носе, потихоньку пятясь. Несмотря на ласковый тон, было в голосе существа в капюшоне нечто донельзя жуткое.
— Ладно, — и не обращая больше внимания на оставшихся на улице студентов, Скрытный повернулся к растерянно моргающим заговорщикам. — Не волнуйтесь, я позабочусь о том, чтобы этот Арс Топыряк замолчал… навсегда!
Тощий Брык чуть заметно поморщился, красная рожа Крака Мясоруба расплылась в довольной усмешке.
— Стоит ли пачкать руки? — спросил Вейл Фукотан, лицо которого вновь стало высокомерным, как доска из красного дерева, которая всем видом показывает, насколько она лучше досок из березы и даже дуба. — Может быть, дать ему денег, чтобы он молчал? — Чтобы гарантированно заткнуть рот, есть только один способ, и это не подкуп, — проговорил Скрытный зловеще, — а бороться за власть и оставить руки чистыми невозможно!
— Вернемся к нашему делу, — сказал толстый купец. — Может быть, перенесем обсуждение на другое время? И соберемся в другом месте?
— Но не позднее, чем завтра, — поспешно заявил Вейл Фукотан. — Надо действовать быстро, пока эта ужасно грязная поллитртриналохия нас не уничтожила…
И с этим никто спорить не стал.
— Ну, господа маги, что вы скажете на это? — Мосик Лужа пребывал в гневе. Но в последние дни это было для него естественным состоянием, и не гневался он только тогда, когда спал.
— На что? — осторожно поинтересовался Винтус Болт.
Краск Пух уже привык к обществу главы города и научился не дрожать в его присутствии. Лишь где-то в недрах его организма обитал страх быть раскрытым, боязнь того, что в один момент откроется, что он не великий поллитртриналох Цук Цурюк, а обычный ассенизатор.
— На те байки, которые рассказывают обо мне по городу! — рявкнул мэр, заставив моргнуть висящий под потолком магический шар.
Страх внутри Краска Пуха потянулся и выпустил когти, длинные и острые.
— На какие? — поинтересовался Хром-Блестецкий с самым наивным видом. Подобно большинству сильно образованных и мнящих себя умными людей, маги пребывали в некотором отрыве от реальности, и этот отрыв можно было описать словами «немалый», «огромный», и даже «катастрофический»…
— Что я сожительствую с собственной бабушкой, вызываю демонов и занимаюсь столь ужасным делом, как коллекционирование бедренных костей…
— Что в этом ужасного?
— Вырезанных из живых людей!
— О! — в этот звук маги ухитрились вложить массу эмоций, начиная от восхищения и заканчивая ужасом.
Краск Пух ощутил, что потеет. Что-то ему подсказывало, может быть тот же самый страх, что Мосик Лужа, несмотря на безобидную внешность, способен на такие штучки, еще как способен…
— Эти слухи распространяют ваши противники, — уверенно заявил Хром-Блестецкий.
— Это и так понятно, — мэр фыркнул. — Так что с ними делать?
— С противниками?
— Со слухами!
— Э, — Винтус Болт сделал красивый, хотя и несколько неопределенный жест, — можно задействовать концепцию символического интеракционизма, разработать адекватные контрмеры в рамках парадигмы теории массового спроса…
— А человеческим языком можно? — попросил Мосик Лужа таким голосом, что маг сразу замолк.
— Коллега хочет сказать, — вступил Хром-Блестецкий, — можно пустить ответные слухи, что Тощий Брык ест суп из сваренных заживо младенцев, что Крак Мясоруб осквернил храм Раздины, что Вейл Фукотан на самом деле женщина.
— Фу, какая гадость, — поморщился мэр. — На прошлых выборах мы как-то обходились без этого. Неужто нельзя иначе?
— Жестокие времена, — пожал плечами тощий маг. — Чем нелепее выдумка, тем она сильнее — основной принцип поллитртриналохии. Ведь так, коллега?
Краска Пуха уже не надо было пихать коленом. Кивать он научился и делал это очень убедительно.
— С запущенными в народ слухами воевать бесполезно, — поддержал Хром-Блестецкого Винтус Болт. — Нужно противопоставить им другие, еще более мерзкие и нелепые!
— Да? Ну ладно, — Мосик Лужа почесал блестящую лысину. — Тогда работайте, господа маги! И я очень надеюсь, что ваша работа будет эффективной!
Ответом ему стало уверенное сопение.
В каждом уважающем себя городе должен быть район, пользующийся дурной славой. Ква-Ква относился к себе с большим (по мнению жителей других Лоскутов, с чрезмерным) уважением, и таких районов в нем было аж два — Норы и Дыры. Во избежание конкуренции, которая на подобном уровне заключается в поножовщине, располагались они на противоположных окраинах.
Наиболее полно в подобных местах жизнь (если это, конечно, можно назвать жизнью) кипит в притонах — темных, пропахших кислым пивом забегаловках с низким уровнем освещенности.
Самые знаменитые притоны Дыр располагались на улице Приятного Похмелья. Имя того, кто назвал ее так, кануло во тьму веков, но его ум явно отличался чем-то большим, чем просто извращенность.
Притонов было множество, и они четко разделялись по профессиональному признаку. В «Форточке» собирались воры, в «Истинных ценностях» пили пиво фальшивомонетчики, а «Бренность» служила пристанищем для убийц, кровожадных и подлых рыцарей трущоб.
Каждым утром (а утро в Дырах начинается где-то в районе девяти вечера) сюда стягивались завсегдатаи — поесть, выпить, — перемыть друг другу кости и рассказать о новостях.
Всякое новое лицо в это время вызовет тут интерес, даже если оно скрыто капюшоном.
На вошедшего в «Бренность» Скрытного уставились полтора десятка глаз (не у всех убийц их было по два), в каждом из которых горел нехороший огонек, похожий на блик, украшающий лезвие ножа, приближающегося к чьей-то шее.
Даже поднаторевшему в черном колдовстве волшебнику стало неловко.
— Э, привет, — сказал он, неожиданно понимая, что его заклинания не помогут против десятка головорезов, — я ищу Кривого Билли. Ему просил передать привет Рыжий Ап.
— Это ко мне., — из-за дальнего столика поднялся широкоплечий тип с таким количеством шрамов на лице, что под ними не было видно кожи. Среди шрамов мрачно горел похожий на злую звезду глаз. — Рыжий Ап дурного человека сюда не пришлет…
Завсегдатаи вернулись к пиву и бифштексам, Скрытный облегченно вздохнул и направился к Кривому Билли. Тот глядел на приближающегося к нему мага с удивлением — как такой мелкий и неказистый человечишка сумел добраться до самого сердца Дыр живым?
Запах жареного Кривой Билли чуял издалека. А тут пахло не жареным — разило горелым.
— Что тебе надо? — прорычал он, усаживаясь. Маг примостился напротив.
— Странный вопрос, — усмехнулся он из-под капюшона, — что может быть нужно от тебя кому-нибудь?
Кривой Билли задумался. Процесс этот был в новинку для него. Заржавевшие мозги шевелились плохо и приходилось помогать им разными способами: движением бровей, причмокиванием, вращением глаз.
— Убить? — предположил убийца после паузы.
— Именно, — кивнул маг.
Кривой Билли убил больше людей, чем мог сосчитать, и давно забыл, что такое страх, но этот волшебник со спрятанным лицом заставил обитателя Дыр нервничать.
— Сколько? — спросил Билли, за рыком пряча неожиданно проснувшееся волнение.
— Пятьсот.
— Кто?
— Его зовут Арс Топыряк. Он студент Магического Университета.
— Маг? — Кривой Билли сощурил единственный глаз. — Тогда маловато будет!
— Студент, недоучка, — терпеливо сказал Скрытный. — Но если тебе не нужны пятьсот бублей, то я обращусь к любому из милых господ, сидящих за соседними столиками…
— Ладно-ладно, — Билли пошел на попятную, заметив, как настороженно зашевелились уши подслушивающих убийц, как сверкнули алчностью глаза. — Как он выглядит?
— Среднего роста, черные волосы, лицо круглое, — Скрытный хорошо запомнил студента, так некстати подслушавшего важный разговор. — Деньги получишь, когда я узнаю, что он убит.
— Но задаток! — посмел заикнуться Кривой Билли и тут же увял, услышав ответ:
— Никакого. Сделаешь дело — получишь деньги.
— Как я тебя найду?
— Через Рыжего Апа. И учти, дело срочное. Арс Топыряк должен умереть до выборов!
— Ладно, я не буду откладывать дело в долгий ящик, — пробурчал Кривой Билли, — я лучше уложу в ящик этого студента…
— Я очень рад, что мы поняли друг друга, — Скрытный улыбнулся так, как это мог бы сделать айсберг, и поднялся. — До скорой встречи.
О том, что вчера он побывал в Норах и нанял первейшего тамошнего убийцу Косого Эдди, Кривому Билли маг говорить не собирался. Принцип здоровой конкуренции работает и в том случае, если те, к кому он применяется, не подозревают о соперниках.
— Ну что, ты так и будешь теперь жить на полу? — спросил Шнор Орин, заглядывая под кровать.
Арс Топыряк прятался там уже два дня, наотрез отказываясь вылезать и объяснять причины своего поведения.
— Э, не знаю, — совершенно честно сказал Арс. Под кроватью было холодно, грязно и неудобно, но все же Топы-ряком владело стойкое иррациональное ощущение, что тут его не найдут.
А в том, что люди, разговор которых он подслушал, будут искать, Арс не сомневался.
— Хорошо! Тогда я сегодня зайду на кафедру медицинской магии и скажу, что ты сошел с ума! — решительно заявил Шнор.
— Не стоит, — Арсу вовсе не улыбалось прослыть сумасшедшим. Заработать такую репутацию очень легко, а вот избавиться от нее сложнее, чем от тараканов. Осторожно, бочком, он выбрался из-под кровати.
— Пойдем на занятия? — предложил Шнор.
— Э, да, — согласился Арс. Мысль о том, что в университете может быть безопаснее, чем дома, показалась ему здравой. — Пойдем!
— А ты не хочешь переодеться?
— Зачем?
— Твоя мантия выглядит так, словно об нее долго вытирали ноги!
— Ой!
К счастью, Арс недавно заказал портному новую мантию. Теперь ему нужно было лишь снять старую, брезгливо отбросить ее в угол, залезть в шкаф, вынуть новую и надеть ее.
Что он и сделал куда быстрее, чем все это было описано.
По пути до университета Шнор едва не пожалел о том, что вытащил Арса из-под кровати. Тот постоянно оглядывался, вздрагивал при каждом шорохе, а когда из-за угла неожиданно выскочила собака, бросился бежать с истошным воплем «Спасайтесь! Окружают! Они рядом!».
К счастью, Шнору удалось поймать его за рукав.
Когда впереди показались ворота МУ, Топыряк, казалось, совсем успокоился. Он даже перестал дрожать и оглядываться.
— И чего ты боялся? — спросил Шнор, и в этот самый момент кусты, растущие у забора, зашевелились, и из них выбрался одноглазый мужик с кривым ножом.
Лезвие его выглядело острым и грязным.
Шнор вытаращил глаза и застыл с открытым ртом.
— Ничего личного, парень, — сказал одноглазый и ткнул Арса ножом.
Тот ловко увернулся и, взвизгнув на самой высокой ноте, рванулся к воротам. Сторожевые драконьи головы, бывшие до сего момента неподвижными, раскрыли пасти и проскрежетали:
— Пароль!
Но Арсу, который несся так, что земля дымилась под пятками, было не до всяких глупостей. Он проскочил ворота, а два потока пламени, вырвавшихся из драконьих глоток, прошли за его спиной.
— Крысиное отродье! — рявкнул одноглазый и бросился вслед за студентом.
— Пароль! — встретили его драконьи головы.
— Триста шестьдесят! — за время сидения в кустах убийца успел подслушать заветную фразу.
На его несчастье, после событий с украденным волшебным мечом и сбежавшим заколдованным козлом в МУ завели такую вещь, как Волшебная Охрана (сокращенно — ВОХР). Ее сотрудники, вохртеры, сидели на всех выходах из университета.
Когда мимо одного из них пронеслось нечто зеленое и орущее, то вохртер вздрогнул, пробуждаясь от дремы, схватил находящийся под рукой колокольчик и яростно зазвонил.
Звон набатом звучал в расположенной под самой крышей комнате. Там с кашляющими и стенающими звуками ожила группа быстрого реагирования. Входящие в нее волшебники хватали толстые боевые посохи и по одному выпрыгивали в окно.
Мчащийся по двору убийца остановился, пораженный невиданным зрелищем. С чистого неба неторопливо спускались седобородые маги. Странного покроя пятнистые мантии их величественно задирались, по посохам пробегали волны свечения.
— Где? Кто? Хватай! — завопил первый из них, оказавшись на земле, и тут же едва не упал, наступив на свою бороду.
Убийца наверняка посмеялся бы, не удирай он в этот момент во все лопатки. Связываться с решительно настроенными волшебниками, особенно с целой их толпой, он не собирался ни за какие деньги.
Горсточке пепла пятьсот бублей ни к чему.
