Рейсовый лайнер производства ньюбританской «Дельта-файф» величественно разворачивался, нацеливаясь на точку входа. Корабль готовился совершить очередной прокол внемера. «ДЮМА 653136», гордости флота компании «Галабрю де Тренс», оставалось до тарана не так много времени.

Девятиминутный стартовый отсчет уже велся, оливками мерных щелчков булькаясь в коктейль шумов внутрикорабельной атмосферы. Линия «Аладар — Бохха» практически целиком состояла из разворотов, подходов и маневрирований, и почти все они сопровождались то пред-, то постстартовым тиканьем. Соседняя Бургундия, не менее густонаселенная галактика, располагалась совсем рядом; рукой подать — каких-нибудь четыре с половиной миллиона парсеков. Но даже это смехотворное расстояние ни в какое сравнение не шло с теми поистине микроскопическими «стежками», которые совершает звездолет, перемещаясь во внутридисковом пространстве. Как известно, галактические спиральные диски редко бывают больше тридцати килопарсеков в диаметре и трех килопарсеков в толщину… И вот, на таком мизерном клочочке Вселенной, напичкано ни много ни мало — аж сотня миллиардов звезд; большинство из них имеют планетарные системы, примерно десятая часть которых теоретически пригодна для освоения и обитания!.. Практически это обычно означает, что в каждой галактике разведаны тысяча-другая точек выхода — не больше. Но бывают исключения — когда практика гораздо полнее отвечает теории. Как здесь, в Новых Областях. Некогда эти края были самым последним по времени территориальным приобретением ЭрсСтеллы, уже согнувшейся под собственной тяжестью.

Местная транспортная корпорация «ГдТ» занималась преимущественно внутригалактическими сообщениями. Ее судам на собственных обшивках приходилось испытывать прямое следствие демографического обилия. Каботажный рейс — это несколько сотен входов-выходов и столько же посадок-высадок. На каждый перегон и остановку — в сумме не более часа-двух. Иначе путешествие, мягко говоря, затянулось бы.

Большую часть времени отнимали нацеливание и возня с пассажирами. Львиную, в сравнении с почти несуществующей длительностью самих перелетов.

Только что сменившийся с вахты Дохан Киррсс, второй штурман, неторопливо шел к спецлифту. Служебная экспресс-система пронизывала своими круглыми пневмотрубами весь корабль и могла в считанные минуты доставить на любой из уровней. При этом избавив экипаж и обслугу от изнурительного дефиле по лайнеру. Члены экипажа и обслуга (в нерабочее время) охотно избавлялись от транзитного прохождения нескончаемых ловушек для туристов: баров, бассейнов, казино, спортзалов, клубов, оранжерей… Этими, а также многими другими заведениями фирма «Галабрю де Тренс» до упора напичкала «ДЮМА 653136». Звездолет «Дельта-файф» модели 741, наиновейший МГПЛ — десятикилометровый гофрированный конус, похожий на разборную детскую пирамидку. Корабельный офицер пока еще находился в его вершине, но его целью в данный момент был желтый уровень, примерно посередине корпуса расположенный. Там обитали пассажиры высшего класса. И там, в девятом секторе, имелся такой роскошный салон…

Нет, Дохан вовсе не интересовался высокопоставленными, состоятельными или знаменитыми персонами, которые временно проживали в люксах и полулюксах лайнера. Не интересовал штурмана даже легендарный Щарибук, президент одной из крупнейших в Сети Миров трансгалактических корпораций. На круизере «ДЮМА 653136» тот сейчас находился по причине своей фантастической скупости, ставшей притчей во языцех. Мегатриллионер передвигался не на личном звездолете, как это делали его коллеги-бизнесмены, а летал пусть мощными и новыми, но обычными рейсовиками. (Статистика, правда, твердила, что именно каботажные круизеры являются наиболее безопасным видом космического транспорта.)

Объектом жгучего внимания офицера являлась одна из пассажирок. Не известная и не богатая. По крайней мере из компьютерных сетей заинтересованному Дохану вытащить информацию о ней не удалось. Ни крупицы, ни в одной базе данных. Фемина инкогнита. К тому же принадлежащая к биовиду, особи которого бывают клиентами или служащими «ГдТ» нечасто. Мягко говоря. (Примерно как челоиды — завсегдатаями стриптиз-баров.) ЗЕМЛЯШКА. Однако же — располагавшая средствами на оплату билета высшего класса. В эти края эрсеры вообще практически не совали наглые свои носы. И здесь их ненавидели умозрительно, чисто по привычке. Дохан случайно приметил ее во время очередной остановки, пять проколов тому назад, перед тем как заступить на вахту. По его мнению, эта особь с несуразным имяфамилием ИраНиколаева была исключительно привлекательной самочкой. Тем более что во всем корабле сейчас было человек двадцать его соплеменников, членов экипажа и пассажиров, но ни единой соплеменницы, и он изголодался. Насколько Дохан знал, сейчас на борту вообще насчитывалось всего лишь несколько особей женского пола разных племен иных, с которыми мог бы спариться мужчина его биовида… при большой и острой нужде.

На подступах к лифту штурман очень некстати столкнулся с одной из таких.

Эта молоденькая стюардесса-коитианка положила на него все глаза. «Клеилась» настойчиво, но штурман испытывал к ее телу непреодолимое, физиологическое, просто-таки животное отвращение. Парадоксально, но именно потому, что не сумел отнестись к ней всего лишь как к комку живой плоти, имеющему естественные отверстия. Экзотическая раса, к которой девица принадлежала, обладала фантастической приспособляемостью. Коитиане успешно скрещивались практически со всеми гуманоидными видами, однако на внешность потомства эта генетическая вакханалия влияла не существенно. Хотя и возникали мутантные отклонения, типа лишних недоразвитых конечностей или участков густой шерсти на коже в самых неожиданных местах. На самом деле подлинные, не мутировавшие коитиане в Сети уже давным-давно перевелись. С тех пор, когда избрали такой способ выживания: размножаясь с кем попало, все более и более обогащать, варьировать, увеличивать генофонд расы. Мощные коитианские гены в гибридах неизменно доминировали, вдобавок приобреталось множество плюсов в физиологическом и энергетическом планах. Однако взамен потомки уроженцев планеты, метко нареченной землянами Коитус, заполучили от множества иных рас один-единственный, зато громадный минус. Доминирующее отчуждение. Процесс начался в имперскую эпоху, когда их предки активно пытались породниться с господствующим биовидом, но потерпели сокрушительное фиаско. Земляне с неподдельной охотой пользовались коитианскими сексуальным энтузиазмом и талантами; малейшие же попытки настоять, чтобы совместное потомство получило полные гражданские права, имперцами беспощадно пресекались. Хозяева Дорог исключения для коитиан и коитианок не сделали. Наложницы и наложники, любимые домашние животные, секс-игрушки — да! Но никогда — жены и мужья, никогда — любимые человеки. Из всякого правила бывают исключения, случались они и у имперцев, но звались: лунифы, оластеры, далжиане. Более — никто никогда. Особенно после того, как чернокожие аборигены Далжа оказались столь неблагодарными, не пожелав воспользоваться дарованными правами… Иные расы не простили потомкам коллаборационизм предков. Как не простили бы лунифам, останься из тех хоть кто-нибудь жив. Как с трудом простили оластерам, да и то — лишь благодаря одержимости, снедающей суровых мстителей. В результате: не так много осталось нынче гуманоидных рас, особи которых нейтрально относились к полукровкам. Их смышлености, сексапильности и любвеобильности можно было завидовать, но — почти никто не завидовал. Даже к эрсерам частенько не настолько брезгливо относились. Коитианская раса, по большому счету, расплачивалась ответным отчуждением. Бросая вызов всем расам Сети, ее люди превратили себя в проститутов и проституток космоса: дескать, нате вам наши тела, подавитесь, а разумы наши, чувства наши вы не получите! С негуманоидами они тоже сношались, просто для сексуального разнообразия — но старательно умножали количество партнеров тех видов, у особей которых имелось в наличии хоть что-то похожее на комплект из рук-ног, головы-шеи, живота-груди, бедер-задницы, пениса-передницы…

— Доха-анчик, мы пообе-едаем сегодня вместе, ка-апризный малы-ыш мой? — Голос у стюардессы был грудным, вибрирующим, призывным.

И вся из себя она — сплошное очарование. Стройные ножки, роскошные бедра, упоительно контрастирующие с тонюсенькой талией, тугие мячики полных грудей, плоский животик, прямая спинка, высокая шейка, изысканно-хрупкие черты овального личика… Греза любого гуманоидного мужчины. Невзирая на изъяны, которые восприятие Дохана и его сородичей не могло игнорировать полностью. Диссонанс в гармоничное совершенство вносили: пышная копна волос и упрямо пробивающиеся под носом усики. И все же, если бы он мог относиться к ней всего лишь как к куску мяса с дыркой, то ответил бы согласием раньше, чем был задан вопрос.

Ведь очередное предложение пообедать, конечно же, только предлог. Она вновь пытается затащить его в постель, а у него только от одной мысли об этом возникает гадливое ощущение. Точно от перспективы перетрахаться со всеми существами тысяч биовидов, с которыми успели спариться все ее предки и она сама. Ведь ему, чисто по-человечески, до дрожи в хвосте жаль эту молодую девушку, терзаемую врожденной похотью, но… прикоснуться к грудям, которые тискали ложноножки накчеза?! поцеловать уста, в которые впивались присоски лабистянина?!! тронуть вагину, в которую бесцеремонно вторгался раздувающийся пневмохобот канкерера… О божжжжже!!!

— Извини, Тинничка, я сегодня очень устал, много остановок за вахту, давай уж как-нибудь в другой раз, ладно? — в который уж раз ответил он, смущенно потупив все три глаза.

Судя по уныло посеревшему лицу стюардессы, было понятно, что подобный отказ до сих пор занозит ее самолюбие, хотя она слыхала его от него уже не в первый раз.

— Ладно, в другой раз, — покорно согласилась девушка голосочком тихим и мелодичным, как перезвон хрустальных колокольчиков. Мужчина едва заметно вздрогнул, тяжело вздохнул, вежливо свистнул на прощание, вбежал в трехметрового диаметра шар-капсулу лифта и зарастил мембрану. Он спешил к другой. Он точно знал, где искать, где наверняка найдет: из центральной ходовой, расположенной в самом маленьком, верхнем «кругляше» гофрированной пирамиды, заметно все. Туда сходятся все информационные потоки, там сплетаясь в корневой узел. Чтобы капитан или его вахтенные заместители могли контролировать любой закоулок огромного звездолета, отданного им в безраздельное господство.

Когда Дохан Киррсс вышел из капсулы лифта на вожделенном уровне и добрался в искомый «закоулок», тиканье прервалось коротким вскриком ревуна. Рев предварял неуловимый сознанием миг, за который корабль совершит прокол. Панорамные иллюминаторы затянулись темными фильтрами, послышалось нарастающее гудение, звездолет мелко задрожал, сотрясаемый отдачей AA-тарана, его дважды встряхнуло, на входе и выходе, хором слегка звякнули бутылки, многоэтажными пестрыми рядами выстроившиеся за стойкой, и все стихло. Закончилось. В центре зала возникла деликатно, в пастельных тонах мерцающая проекция. Обращение, на трех наиболее распространенных в мирах Сети языках: «Уважаемые пассажиры, через двадцать минут наш лайнер состыкуется с центральным транзитным космопортом системы Серебряный Шар. Спасибо, что воспользовались нашими услугами. Всегда летайте кораблями „Галабрю де Тренс“!». Фильтры сменились на полупрозрачные, и текст почти растворился. Яркое белое солнце Силвер Болл даже сквозь матовые пленки беспардонно зыркало в иллюминаторы, заливая просторный салон ослепительным светом.

Все эти исполненные событий секунды земляшка сидела за столиком все в той же небрежной позе богатой аристократки. В ней же Дохан лицезрел девушку еще из рубки. Рассеянно уставившись в пространство между столиками, не спеша потягивала через гибкую шлангочку коктейль. Прокол ее нисколько не озаботил, она даже не закрыла глаза и не улеглась на пол, как другие пассажиры: бессмысленно и глупо, но — на всякий случай. Дурацкое суеверие, издревле устойчиво бытовавшее у малолетающих.

«Наверное, она летает много?» — почему-то подумал штурман, скользя взглядом по другим пассажирам, поднимающимся с пола.

— Одинокая красивая девушка выглядит смертельно больной. Я увидел, как отчаянно вы скучаете, вот и осмелился навязывать свою компанию, дабы не позволить со скуки умереть, — выдал он свою коронную «домашнюю заготовку», как можно более дружелюбно улыбаясь всеми пятьюдесятью, заостренными и фиолетовыми. — Не желаете ли побороться со смертью активно? Говорят, я неплохо танцую. Мне кажется, говорят правду.

Отсветы лучей Серебряного Шара рождали восхитительные блики на гладко эпилированной головке красавицы. Для мужчины абсолютно безволосого биовида этот нюанс был весьма немаловажен. У Дохана, стопроцентно уверенного в собственной неотразимости, от экстаза предвкушения уже начал подрагивать имитирующий мускул в паху…

И тут ему со всего маху врезали ТУДА «коленкой». Земляшка повернула личико, с явным усилием сконцентрировала взгляд. Вынырнув из немереных глубин внутреннего космоса, презрительно оглядела снизу доверху статного мужчину в пятнистой униформе корабельного офицера. Едва шевеля губами, процедила лениво, расслабленно, но вовсе не аристократично:

— Отва-али…

— Зачем же так неприветливо? — ничего более остроумного растерявшийся Дохан не сконструировал. — Мы чем-то расстроены?..

— Не твое дело. — Даже взгляд отвела, более не удостаивая.

— Да я только хотел…

— Поищи себе компанию в другом месте и хоти ее там на полный вперед. Черт рогатый.

Он обескураженно понял, что его хамски послали, но не понял, что подразумевалось ею в последнем словосочетании. Если его хотят оскорбить, то акцентировать наличие у него рогов — бессмысленно. Аналогично обвинению, что у нее самой всего-навсего два глаза. Йвовер потрогал свои шикарные, прямые, идеально симметричные, в парикмахерском салоне отполированные рожки, недоуменно взмахнул хвостом и бочком отступил с поля боя. Ему, писаному красавцу по всем параметрам, еще никто так грубо и нагло не отказывал.

Поражение по всем направлениям любовного фронта. Армия разбита наголову. Позорно бежит, бросая обозы и не подбирая раненых… Всевидящий Фзатхан, комментируя эту коллизию, сочувственно прошуршал на правое ухо:

— Ну что, Доханчик, не вышло? — вездесуще возникая рядом и пристраиваясь борт в борт. — А я знаю почему. А потому, что девочка не одна, и ее спутник гораздо лучше комплектуется с ней, чем ты.

Стюард был соплеменником второго штурмана, мало того, даже сопланетником: первое «уа-а-а!» они оба проревели в родильных цехах, обогретых одним и тем же солнцем. Наблюдая поражение красавчика штурмана, он невольно припомнил подслушанный им разговор. Девушка летела в компании леандигса среднего возраста, по-кошачьи вальяжного и гибкого; из их диалога напрашивался вывод, что если иной земляшке не муж — такие мезальянсы иногда случаются, — то по крайней мере очень близкий друг. Примерно с час тому назад Фзатхан случайно подцепил этот диалог. Всякого наслушаешься, подавая выпивку индивидам высшего класса, повыползавшим из люксов (оборудованных отдельными прогулочными палубами) на предмет пройтись. С попутчиками перекинуться словцом, так сказать, моцион совершить; вдруг контакт произойдет выгодный, для бизнеса или карьеры.

«О чем ты задумалась? — спросил тогда кошачьеглазый остроухий мужчина. — Я уже третий раз тебя окликаю, а ты не слышишь. Где-то была? Определенно не со мной, не здесь, не сейчас». На что эта хрупкая красоточка ответила задумчиво: «Нет, сейчас… но не здесь. Я просто… очень люблю смотреть на солнечный свет». «Где ж ты здесь увидала солнце? — спросил девчонку партнер. — Нечто похожее было на прошлой остановке, а здесь какой-то мелкий красный ублюдок вместо… Ты что, запасаешься светом, глаза твои как батарейки?» «Все может быть…» — загадочно ответила она. Взгляд у нее был при этом странней некуда. Расфокусированный, тот, что зовется «в никуда». И вместе с тем зрачки энергией лучились, светлыми такими искорками, яркими, как… полуденный солнечный свет. Мужчина с недоверием посмотрел на нее, осушил залпом свою питейную емкость, но больше не подзывал Фзатхана. Решительно поставил бокал на столик и заявил: «Что-то мне в последнее время не нравится твое состояние. Как лунатичка, ей-богу. Будто на луне заразилась… гм, лунным каким-нибудь, призрачным светом». «Лунным?» — довольно равнодушным тоном переспросила земляшка. Но чуткий йвовер уловил скрытое напряжение, мгновенно появившееся в ней. Леандигс продолжал: «Точно. Или я не замечал раньше, или что-то с тобой начало твориться, еще когда мы с Синей Чаши снялись, в компании бывшего копа… Во всяком случае, когда мы избавились от него на луне и затем запустили аварийный таран шаттла и возвратились в обитаемые области, крыша у тебя уже точно не на месте лежала». «Ты не ошибаешься?» — ровным тоном спросила девушка. Мужчина уверенно ответил: «Я не ошибаюсь. Хотя скорее это мне положено впасть в бездонную депрессию, по причине разочарования. Жестокое небо! как же тот шарик все-таки похож на родину… Но боль лучшее доказательство, что похожее не есть искомое — как грызла так и грызет. А вот в поиске мотивов твоей тоски я потерялся в догадках. Мне кажется, ты что-то недоговариваешь. Генерал тебе дополнительную инструкцию прописал? Или причина в другом?.. Такое впечатление, что наш безумный вояж тебе вдруг резко опротивел. Появится желание поговорить за жизнь, ищи меня в каюте». Окончив толкать обличительную речь, леандигс повернулся и зашагал прочь. Посреди зала как бы споткнулся, остановился на секунду, как бы припомнив что-то, пожелав еще что-то сказать… но не обернулся, вновь целеустремленно двинулся к выходу. По мнению йвовера, мужчина предъявлял своей молоденькой самке претензии вполне обоснованно. Вид у нее взаправду пришибленный, словно методики расслабления она отрабатывает прямо на ходу или наркоты накушалась. Но ушедший пассажир не услышал то, чему усердно внял оставшийся стюард. «Как это больно, не иметь права поговорить за жизнь с тем, кого любишь…» Фзатхан даже позавидовал чуточку леандигсу, потерявшемуся в догадках, но пропустившему мимо кошачьих глазок очевидный мотив. Не за что девчонке претензии выставлять. Чувствовалось, что сексапильная земляшка спутника-партнера обожает со страшной силой. По крайней мере сейчас. Потому неудивительно, что пребывает в «отмороженном» состоянии. Земов вирус «любовь» косит почему-то чаще кого бы то ни было. Может, потому что они же его и занесли в миры Сети?.. Инфицировав умы и сердца нелепой идеей, что здоровые желания продлить род и насладить тело ни в какое сравнение не идут с неким высшим наслаждением, которое становится доступным для восприятия лишь при условии тяжелого заболевания любовной лихорадкой…

— Я думаю, победу тебе не одержать. Не стоит повторять попытку, — не аргументируя совет, сказал Фзатхан Дохану и мельком глянул на земляшку, все так же лениво растекающуюся в кресле. — Ей не до нас. Она где-то очень далеко. Когда эрсер таращится в одну точку и ничего вокруг не регистрирует, как будто вместо мозгов у него комп, который завис, тогда это, у них там, называется ме-ди-та-ци-я. Во словечко — суставы в языке вывихнуть можно!

Стюард испытующе посмотрел в глаза штурману. Но под черепом у Дохана в этот момент преобладали совершенно противоположные желания.

— Ничего, ничего, — проворчал штурман, принимая из рук сопланетника порцию утешительного. — Все бабы одинаковые, поначалу ломаются, потом сами просить начинают. Король танцев Дохан Киррсс всегда получает, что хочет, клянусь собственным хвостом.

Вспомнив про свой великолепный хвост, он эффектно щелкнул им по полу. Искоса глядя на капризничающую самку, раздраженно бросил:

— Вот ведь шлюха, не дала… Ничего, ничего, пускай думает, что я совершенно не расстроился. Если не сойдет, через пару проколов я ее попробую закадрить второй раз.

— Между первым и вторым — полируем голубым, — констатировал стюард и выдал офицеру еще бокал, наполненный излюбленным «небесным пламенем». Дохан, глянув на показания таймера личного терминала, поколебался, но взял все же.

Откушав еще один традиционный послевахтенный, штурман выметнул длинный желто-розовый язык и достал со дна глубокой узкой колбы вишенку.

— Ишь ты какая, глянь на нее, думает, лучше нет никого! — продолжал он сердиться, не в силах успокоиться. Выпивка же еще не подействовала.

— Внешне мы от них мало чем отличаемся, но даже нам земов не понять. Поди попробуй догадайся, что у них на уме, — рассудительно сказал Фзатхан. — Хотя следовало ожидать. Миф о превосходстве как стержень мироощущения. Большая часть сообществ, пытающихся выжить под давлением превосходящей их культуры, создают некий миф, который дает им возможность верить, что с какой-то точки зрения они особенные. Избранные. Облагодетельствованные богами. Цыгане, евреи, анарти, джейшеры, коитиане, муккайцы — исторических прецедентов масса…

— Когда человек с дипломом историографа идет в официанты, это очень подозрительно, — высказался человек с дипломом звездолетчика.

— Иногда это единственный способ вырваться к звез… — начал было говорить Фзатхан.

Но в эту секунду земляшка поднялась со своего места, пригладила на бедрах умопомрачительно сексуальное платьице и характерной походочкой побрела к выходу. Двигалась сонно, пошатываясь и приволакивая ноги, опустив лицо, будто пьяная или одурманенная наркохимией. Штурман мгновенно утратил всякий интерес к собеседнику.

— Безрогий волосат! — ругнулся он и пробормотал: — Неужто она сойдет именно здесь? Жаль, если так… ладно, Фзатханчик, я валю. Сказали отвали, значит…

— Услышал ты мой дельный совет или нет, но я тебе его дал, — перебил магистр историографии Фзатхан Шаффчч, — а теперь исчезаю. Перед заливом новой порции богатеньких бездельников имею право на пять минут полной релаксации.

…планетарные антигравы медленно придвигали лайнер к транзитному космопорту. Условно-цилиндрический объект завис на ближней орбите Силвер Болл III, он был со всех сторон облеплен звездолетами многообразных конструкций и назначений. Повсюду, пыхая струями реактивного пламени вспомогательных движков, туда-сюда сновали инерционные анг-катерки частных извозчиков, готовых за небольшую плату перебросить пассажиров в любой район системы Серебряного Шара. Стыковочные захваты номерного «ДЮМА» вышли из пазов корпуса и замерли наготове. В нужный момент они защелкнутся и прижмут лайнер всеми люками левого борта к шлюзам орбитальной станции. В предшлюзовых холлах уже собирались люди. Многие оживленно шумели, предчувствуя: пройдя шлюз, каждый из них перестанет быть частицей Дороги. Отправится по своим делам, напрочь позабыв о тех, с кеми выпивал и общался как с лучшими друзьями, мило выболтав чуть ли не всю историю своей жизни и пропустив мимо органов слуха полудюжину таких же, но чужих историй.

Печальный штурман добрался к своей каюте, намереваясь вздремнуть минуток триста, прежде чем вновь заступить на вахту. Привычным поглаживанием ладони открыл замок, вошел, захлопнулся, не раздеваясь шлепнулся в свой гамак. Он испытывал одно лишь желание: заснуть как обычно, моментально… однако не сумел. Его маленькая, пушистая квазифретка Тюмпа — любимица всех йвоверов экипажа, — вскарабкалась наверх, пристроилась на животе у хозяина, довольно раздулась до размеров баскетбольного мяча, умостилась поудобнее и тихонько зажужжала. Теплое тельце согрело низ живота… и невольно ка-ак начали возникать совершенно другие желания, многие и разные, но объединенные тематически… А если у нее и внизу волосы удалены, и ножки эпилированы… ы-ы-ы оооо! и кто-то же спит с ней! счастливчик леандигс, чтоб ему импотентом быть, волосату старому!

Долго не мог уснуть Дохан Киррсс, но все же избавился от плотских желаний, сбежав от них в сон. Йвоверы сновидений не ведают. Не эрсеры какие-то там! Люди нормальные, прагматичные, без мистических наворотов в мозгах.

…Разбудил второго штурмана наглый стук в дверь. Сопровождался грохот ругательствами и требованиями немедленно открыть; неслись они из ретрансов на притолоке.

— Какого хвоста? — проворчал Дохан, с вывертом скул зевая, и взглянул на таймер. Минут двести пятьдесят миновало точно… Еще не проснувшись полностью, сполз с гамака и на полусогнутых потащился отпирать. Квазифретка в поле зрения не шныряла — наверняка воспользовалась маленьким лючком в стенке каюты, специально сработанным для нее. По расписанию «ДЮМА» сейчас должен бы обретаться на поверхности равнинной, степной планетки Зиг, на площадке наземного космопорта столичного города Джойлесс-плэйс. «О боже, как некстати меня разбудили… что бы могло стрястись?» — думал штурман, вполуслепую нашаривая дверной сенсор. — «Неужто опять задержка вылета, из-за какой-нибудь забастовки… придется в спешном порядке рассчитывать компенсирующий график рейса. Да нет, скорее всего Тюмпа по неистребимой привычке у кого-нибудь из пассажиров обувь погрызла. Скандал сейчас будет страш…»

Страшный удар вышиб остатки сна из рогатой головы штурмана.

В образовавшемся проеме совершенно неожиданнейшее зрелище предстало. Главную роль в шоу исполнял приклад лучемета, занесенный для удара, причем нацеленный Дохану прямо в лицо. Приклад заслонил почти весь мир, низведя остальные детали до фонового, кордебалетного уровня.

И УДАРИЛ.

Через мгновение опрокинутый йвовер разложился на полу своей каюты, уцелевший правый глаз выкатив на ворвавшихся. Почему-то в мозгах не было ничего, кроме размышления на полном серьезе: выбитые зубы уже надо выплевывать или не к спеху?

— Во как вылупился, гом конченый! — произнес аудио-конвертатор ударившего человека; незнакомец неохотно опустил рычажные манипуляторы, стискивающие лучемет. — Подымайся, недоносок, живо, не то рога отстрелю.

Невероятно, но факт: это был прыц. Живой! Дохан полагал, что эти бронированные самой природой страхолюдины давно сделались объектом изучения археологов. Массивное тулово, похожее на измятую кастрюлю с пузатым чайником, водруженным на крышку, придвинулось. Передние траки живого мини-танка оказались в каких-нибудь миллиметрах от ног поверженного штурмана… Но в это мгновение невесть откуда возникла Тюмпа. Она с яростным верещанием отважно вступилась за хозяина и уже в мгновение следующее была раздавлена движительными органами негуманоида. Брызги зеленой крови превратили стены каюты в галерею, специализирующуюся на выставках абстракционистов.

Злобный громила на гусеничном ходу, не дожидаясь исполнения своего приказа, ухватил Дохана за ноги и вздернул. С рычанием развернувшись на месте, понес его в коридор. Вниз головой, легко, будто не живого человека, а воздушный шарик в форме человеческого тела. Многочисленные зубы вместе со сгустком крови вывалились изо рта на пол. Боль раздирала изуродованное лицо несусветная. В перевернутых мозгах йвовера вдруг мутным варевом всколыхнулось воспоминание, что биовид прыцев зародился на планете довольно внушительных размеров, и одно-два стандартных «жэ» для этого монстра — почти невесомость. Уже в наполненном смрадной гарью коридоре мозги Дохана, болтающиеся как маятник, обогатились информацией о прочих нападающих. Дружки кошмарного прыца были обличья инсектоидного. Аборигены, зигиане. Что в лоб, что по лбу — не менее жуткий народец. Одна из местных народных мудростей гласит: «Любую вещь можно превратить в оружие и эффективно использовать для убийства!»

Дохана протащили мимо полусожженного тела обитателя соседней каюты, корабельного врача Рафхана Зоддсса, мимо еще нескольких, совсем уж неопознаваемых останков, и швырнули в кабину лифта. Следом за прыцем и его добычей в лифт набилась целая толпа вооруженных боевиков… Когда мембрана разомкнулась, затуманенные духотой и болью мозги пленника с трудом уразумели, что они в верхнем, баковом уровне, в прямом смысле голове звездолета.

Прыц за шиворот офицерской куртки проволок второго штурмана к тамбуру, устроенному перед залом управления. Вдавив излучатель йвоверу между лопаток, приказал:

— Открывай!

— Не-е-э… — исторг вместе с остатками зубов Дохан.

Прыц попусту слов не тратил. Чем он штрыкнул офицера в спину, тот не видел, но боль пронзила такая свирепая, точно раскаленный железный кол вогнали, раздробив хребет.

— …ааааать твою… — просипел Дохан, когда смог вообще хоть какие-то звуки издавать.

— Заложников полная посудина, — информировал бронированный реликт, — одним больше, одним меньше… Ты знаешь, что запрограммировано на случай, вдруг этот люк начнут жечь. Чтоб ты знал вдобавок — угонять корыто мы не собираемся.

Дохан знал. Еще как. Сработает система самоликвидации рубки. Вместе с заблокировавшимися внутри вахтенными. Это имело бы смысл, собирайся захватчики заграбастать корабль, чтобы куда-нибудь лететь. Но прыцу верилось: эти не собираются.

Дохан дрожащей рукой погладил сенсоры, открывая люк снаружи. Лица у тех, кто с бластерами на изготовку занял оборону внутри, капитана и прочих, были такие, что лучше бы Дохан их всех не пожалел и отправил в преисподнюю сразу, позволив захватчикам жечь люк.

— Доха-ан… — выдохнул изумленно капитан Диркхан Диттцц и заорал исступленно: — Что вам надо?!!

— Не видишь разве? Потанцевать хотим! — изрек прыц-главарь, ударом ринул на пол второго штурмана и тут же лучом в упор сжег капитану верхнюю половину тела. Зигиане проделали примерно то же самое с остальными защитниками головы звездолета. Всей толпой, топоча по трупам, вломились в тамбур.

Оставшихся в зале двух-трех членов экипажа постигла та же смертельная участь. Кто-то из зигиан уже хозяйничал за пультами, когда последний звездолетчик текущей вахты еще умирал.

Живой Дохан распростерся рядом с трупом капитана «ДЮМА», задыхаясь от вони, но старательно не шевелясь. Похоже, о нем просто позабыли в суматохе атаки. Каждый бандит подумал, что кто-то из его подельников пристрелил ходячую «отмычку».

— Закупориваем внешние створы, — командовал прыц. — Перекрываем внутренние мембраны. Вы знаете, что делать, начинаем через минуту.

Дохан не видел глазами, но прекрасно знал, что там, за бортом. Панорама взлетно-посадочного поля и города расстилается там, за куполом, венчающим пирамиду корабля. С десятикилометровой высоты видно далеко, горизонт существенно отодвигается. Городок небольшой, на пару миллионов жителей всего, смотрится россыпью игрушечных домиков, но по бескрайней равнине разбросалось множество таких же. А по полю — то там, то сям на площадках остроносые колонны, сферы, крылатые сигары космических кораблей. Десятка, другого, третьего…

Ровно через минуту один из подручных зигиан, похожих на огромных оранжевых кузнечиков, перевитых сбруей экипировки, доложился, что директор космопорта на связи. Прыц рявкнул:

— Эй, ты, гом конченый, слушай меня в оба уха!

— Кто это?! Что вы… там вытворяете?! — Голос директора, судя по характерному выговору, соплеменника Дохана, срывался от гнева. «Почему прыц называет нас „гомами“? Мы же не эрсеры какие-то!» — подумал Дохан.

— Пляшем, урод земообразный. Хотим взорвать эту посудину вместе с тобой, твоим космопортом и ближайшей сотней городишек, если власти не выполнят наши условия.

— Что вы себе позволяете?! Что это за спектакль? Я вызову армейские… — Маленькая демопроекция директора прыгала на пульте, тряся рожками, и выглядела несерьезно.

— Спектакля ты еще не видел. Сейчас увидишь. Покажи ему ретроспекцию пассажирских уровней, — велел зигианину, манипулировавшему с аппаратурой связи.

Все то, что спроецировалось над пультами в рубке, наверняка дублировалось в кабинете директора космопорта. Поверх обожженной плоти незаплывший глаз Дохана снимал картину и вливал ее в обалдевшие мозги… Поочередно появлялись обзорные ракурсы секторов звездолета. Лайнер кишел зигианами. Захватчики с наслаждением выполняли свою кровавую работу, выпуская на свободу всю ненависть и злобу, накопившиеся в них за сотни, тысячи лет цивилизованной жизни. Избыток кислорода внутри корабля действовал на них опьяняюще и тем самым служил своеобразным допингом их жестокости. Террористы избивали, унижали, запугивали пассажиров и обслугу лайнера с такими хладнокровием и изощренностью, что даже имперцы, наверное, могли бы им позавидовать. Некоторых людей бандиты забивали как скот, насмерть. Внутренность одного из отсеков третьего класса вообще была похожа на котел с винегретом. Отдельных тел уже не было, все смешалось в разноцветное месиво… Дохан по миллиметру начал смещать себя к лифтовой мембране. Прыц отсек трансляцию, перешел на другой канал и продолжил торг с директором, но убрать панорамную проекцию приказа не давал, и связист приостановил эстафету датчиков на одном из уровней. По чистой случайности — высшего класса. Распираемая ненавистью зигианка в салоне девятого сектора надрывно орала заложникам:

— Вбейте себе в тупые извилины! Мы господа, мы решаем, жить вам или нет! Будете себя вести правильно, получите шанс! — Она еще больше повысила голос: — Но это не касается вас, тупорылые обезьяны!! Земов я буду убивать долго и много…

Множественное число не случайно употреблялось в угрозе.

Их было двое. Та самая бритоголовая очаровашка и незнакомый Дохану огромный черноволосый зем белой субрасы. Они стояли в центре салона, чуть поодаль от выстроенных в ряд заложников-иных. Зигианке ничего не ответили. Лишь девушка пропрепарировала инсектоидную женщину оценивающим взглядом — неожиданно сосредоточенным и спокойным, как у профессиональной убийцы.

Внимание крикливой аборигенки отвлек призыв другого пассажира. Голос подал, как оказалось, тот самый мегатриллионер Щарибук, владелец трансгалактического экономического спрута. Похожий на бурого медведя-недоросля магнат бухнулся на коленки и просяще замямлил:

— Пожалуйста, не убивайте меня, я богатый, я заплачу сколько вы скажете…

— А что ты можешь дать, жирная задница? Нам с тебя не деньги нужны. Ты сам сейчас деньги, нам за тебя дадут что хотим.

Мохнорылый толстячок продолжал умоляюще ныть, страстно убеждая, что с него очень даже взять можно, и суля сумму с девятью нолями.

— На какой счет перевести, на какой? — все спрашивал он, лихорадочно задирая рукав невзрачного, явно магазинного плащика, и высвечивая браслет терминала.

— Эй, эй, морда меховая, я приказывала не трогать компы! — метнулась к нему зигианка. Тройка таких же «медвежонков» выскочила из череды заложников, на выручку соплеменнику… В результате полдесятка «кузнечиков» бросились на подмогу предводительнице.

Зем, ощутимо кривя губные складки, оглядел заложников и террористов, сбившихся в кучу-малу, и громко заявил:

— Многие люди до ужаса глупо распоряжаются своими деньгами, вместо того чтобы отдать их мне!

Дохан отчетливо уловил, что сказал эрсер. Прыц тоже, судя по его реакции. Живой танк прервал разговор с директором и недоуменно развернулся к проекции передком… И в этот миг ослепительная вспышка озарила салон и рубку. Послышался шкворчащий звук, и один из мохнатых гуманоидов, с развороченной огненным импульсом грудиной и разверстым в беззвучном вопле ртом, осел на пол. Пассажиры испуганно загалдели. Запах паленой плоти наверняка наполнил помещение. Там. Здесь прыц заорал:

— Пусть только эта бешеная дура попробует угробить президента!!!

— Не, босс, это телохран его поджарился, — успокоил прыца кто-то из зигиан в рубке.

— Повторяю для особо одаренных! — воспитывала заложников зигианка в салоне; мохнорылых уже растащили ее подручные. — Продолжительность ваших жизней не зависит от толщины ваших кошельков, она зависит только от нас, господ. Хотите жить дольше, не дергайтесь! Нервный вы народ, богачи! Забыли, что ли, все равно ведь все умрем, рано или поздно…

— Да, только ты сегодня умрешь, а я завтра, — раздался чей-то спокойный, констатирующий факт голос.

Это оказался незнакомый белый зем. Через мгновение после констатации факт реализовался: двигаясь неимоверно быстро, мужчина свернул головку ближайшему боевику, добыл огнестрельное оружие, и серия метких лучевых ударов буквально изничтожила группу боевиков, захватившую пассажиров девятого сектора высшего класса. Единственной уцелевшей оказалась разговорчивая предводительница, но уцелела она не целиком: хватательные конечности, по-прежнему сжимая лучемет, валялись на полу обе.

— Под прицелом все равны. Ни господ, ни рабов. Извини, на долго и много нет времени, а то б уважил даму, с превеликим удовольствием, — сказал он и непрерывным лучом в упор сжег дотла зигианку сверху донизу.

— Ну что, бизнесмены-дворяне-чиновники, — повернувшись к освобожденным им заложникам, спросил угрюмо: — Идем перемочим всю эту недоделанную саранчу?

Реакция толпы показала, что «мочить» захватчиков ему придется самостоятельно, скорей всего. Обезумевшим стадом, застревая в проемах выходов, едва ли не по головам друг дружки, разнообразные люди высшего света ринулись вон. Салон очистился в минуту, будто его под сильным давлением наполнили жидкостью, а затем выдернули затычки. Страх — отличный стимулятор мышечной активности. Лучший.

«А где же ее изысканный леандигс?», — возникло в мозгах Дохана, сместившего себя к лифту уже на добрых полметра.

Их осталось всего двое посреди трупов: мужчина и женщина, эрсеры. Никакого леандигса в поле зрения. Когда стихли звуки бегства ополоумевших «бизнесменов-дворян-чиновников», земляшка ИраНиколаева оглядела основательно разгромленный салон и саркастически продекламировала:

— Что, если каждый кирпич вдруг решит: «Если я выпаду — дом устоит»? Каждый не скажет ни слова друг другу… Груда камней разлетится по кругу.

— Так говорила Ольга Швец?.. — спросил зем, которого просто не могло быть на борту, такой пассажир не садился. «И откуда он только взялся, такой проворный?!» — О как! Ты знакома с ее наследием?

Девушка кивнула, они переглянулись, но больше ничего не сказали вслух. Подняли руки, зачем-то хлопнули друг дружку ладонью о ладонь, запрокинули головы, синхронно рассмеялись и вот так, отчего-то смеясь, покинули салон высшего класса.

Прыц уже орал на зигиан:

— Почему у меня до сих пор нет возможности на них орать?!

— Я ничего не могу сделать, босс! Кто-то надежно блокирует все каналы, ведущие в те сектора! Словно сильный хакер задался целью отсечь нас от них, — оправдывался связист. — Но пока не сумел полностью. Односторонняя трансля…

— Заткнись, недоносок! Врубай общую! — оборвал главный террорист, и когда стараниями оператора в рубке возникли несколько десятков маленьких проекций командиров групп боевиков, заорал на них: — Президент сбежал! Искать, глупые насекомые! ЖИВЫМ, поняли?! Только попробуйте повредить его драгоценное мохнатое тельце! Он главный козырь в переговорах!

…Директору космопорта:

— Будешь так пялиться, шарики повыкатываются! Ты сам видел кровавую кашу, мы серьезно настроены, понял? — сурово заявил прыц, главнейший террорист. — Надеюсь, поставленные условия уже начали выполняться. Иначе…

— Но послушайте! У меня нет денег! Я не полномочен…

— Нет! Сначала ты выслушаешь меня, гом тупой! Деньги нам по фигу, не понял?.. Ты свяжешься с политическими властями, передашь наши требования и растолкуешь доходчиво, в образных выражениях, что отдельно взятый мир без межгалактического космопорта обречен на изоляцию и отчуждение, выпад из Сети, к тому же взрыв десятков корабельных конвертаторов прямо в атмосфере существенно подорвет экологический баланс на всей планете, загробит устоявшийся гомеостазис…

— Я не знаю, как вам удалось пробраться на борт и захватить корабль, но ведь и вы погибнете тоже, вся банда. Зачем?!! — прогремел вдруг новый голос. В рубке, наложившись на директора и на превращенный в морг салон, появилось демоголо зигианина, по исключительно важному виду которого всем сразу становилось ясно, что вот она ВЛАСТЬ, собственной полномочной персоной.

— Хо, самолично оплот и гарант пожаловали! Привет, председатель! Зачем, спрашиваешь? Отвечу. Семнадцать циклов тому назад, и тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было, твоим продажным конгрессом была принята поправка к конституции, ограничившая использование средств массового поражения. Мы недовольны запретом на использование биологического оружия частными армиями. Профессиональных военных ограничили в выборе средств решения конфликтов местного значения. Это крайне возмутительно. Мы требуем восстановить…

По другому каналу вдруг появился один из террористов, беспредельничавших внутри лайнера.

— Босс, проблема. При попытке задержания те двое убили еще шестерых наших, освободив попутно пассажиров третьего сектора синего уровня, и сбежали. Эти земы…

— Что?!! — взревел прыц, поспешно отсекая канал связи с власти предержащими. — Вы не смогли справиться с парой паршивых земов? Изловить и убить, немедленно, иначе самих перестреляю, дилетанты тупые!

Вне себя от гнева, с металлическим лязгом предводитель грохнул клешней манипулятора по полу.

— Запускай ликвидатор в обход красной кнопки! — приказал связисту, тот поколдовал над пультами, и рубку затопили волнами красного света плафоны аварийной сигнализации. Истерично взвыла тревожная сирена.

— Обож-жаю этот звук! — прорычал гуманоид и снова переключился на канал связи с директором: — Если в течение четверти часа вы не начнете выводить из криогенной заморозки наших соратников, осужденных по новому закону, мы разнесем окрестности на молекулы! Отсчет пошел.

— Вы блефуете…

— До полного уничтожения корабля осталось девятнадцать минут тридцать пять секунд, — сообщил бесстрастный женский голос. — У вас еще есть возможность отменить данный приказ…

— Это, как по-твоему, похоже на блеф? — поинтересовался прыц.

— Будьте вы прокляты, банда самоубийц…

— Ошибаешься. Спасательная шлюпка отнесет нас на безопасное расстояние за считанные секунды. Здесь хорошие спасалки, новые. Мы их все покурочили, одну оставили для себя, да еще оборудовали ее портативным AA-тараном военного образца, на один прокол мощности вполне хватит, если не на больший подвиг… Да, кстати, директор! Попробуй только сообщи на другие корабли. Как только увижу, что на поле к взлету экстренно готовится хотя бы раздолбанная шхуна…

— Я понял, понял! Господин председатель, что же мне делать?! — завопил перепуганный вусмерть йвовер.

Впитав вопль соплеменника, мозги Дохана вдруг уразумели, что жизненный рейс скорее всего вот-вот закончится. И тело Дохана перестало смещаться к лифту. Что странно, исчезла боль. Словно против неизбежности спасовала, признав главенство смерти.

Прыц тем временем переключился на другой канал и стал листать проекции помещений синего уровня. НАШЕЛ и громогласно возмутился по поводу: натужный рев природного двигателя внутреннего сгорания перекрыл бесстрастный ликвидационный отсчет.

По магистральному туннелю третьего сектора, в направлении эвакуационных блоков синего уровня, бежали двое. ЭРСЕРЫ. К боксам шлюпок они направлялись целеустремленно, преодолевая все препятствия. Прыц заскрежетал клешнями, и мозги Дохана озарились догадкой: припасенная террористами для эвакуации единственная исправная и модернизированная «спасалка» находилась именно там, на пассажирском уровне первого класса.

По широченному осевому коридору, сквозь багровые всполохи аварийных огней, оскальзываясь на выпущенных внутренностях и перепрыгивая через трупы, десятки вооруженных зигиан мчались вслед беглецам. Сирена заглушала все звуки, но преследователи наверняка производили немало шума. Расчищая себе проход сквозь толпу пассажиров, мечущихся в панике, они сметали несчастных с пути. Боевиков подстегивало ощущение позора: два примитивных и слабых существа осмелились бросить им вызов! мало того, выигрывать!!

Иные постепенно нагоняли. Беглецы пробивались сквозь толпу. Преследователи разметали ее.

— РРРРРРРРРРРРРР!!!! — ревел природным ДВСом главный террорист в рубке.

Земов нагнали в двух шагах от шлюпочного бокса. Женщина уже ныряла в люк… Мужчина развернулся, припал на колено, вскинул крупнокалиберный бластер и открыл ураганный огонь. Зигиане попрятались в нишах, попадали на пол и открыли ответный. Соревнование по стрельбе не могло длиться вечно — но зем почему-то не падал, словно его прикрывал защитный колпак силового поля. А ведь никаких видимых энергетических устройств на нем не регистрировалось!

И все же он уцелел. Как-то незаметно, не вставая во весь рост, вдвинулся спиною вперед в круглый проем, да и канул в нем, продолжая стрельбу уже из шлюпки, не давая «кузнечикам» поднимать головы…

Плита люка закупорила проем, и стрельба прекратилась. Лучи преследователей бессильно расплескивались по суперброне маленького, но вполне космического кораблика.

Прыц ничего не мог поделать, он только беспомощно рычал на холостом ходу, смотря трансляцию с внешнего рецептора: короткая оперенная стрелка отделилась от борта корабля, упала на пару километров, но справилась с управлением, зависла, задрала нос, стартовала, быстро набрала скорость и умчалась прочь от космопорта. В небо. Держа курс прямо на светило планеты Зиг. И солнечный свет вмиг сглотнул шлюпку, взлетевшую против солнца.

А Дохановы мозги испытали вдруг прилив сумасшедшей радости. Хоть ОНА победила! Йвовер неожиданно ощутил, что искренне рад спасению маленькой красавицы. Пусть даже она и земляшка какая-то!

— РРРР… хрхрххх! — Прыц захлебнулся собственным ревом.

— …тыре минуты пятьдесят семь сек…

«Ага-а!», — понял штурман звездных кораблей, йвовер Дохан, поднимаясь на ноги, чтобы окончить жизненный рейс стоя.

— Точка возврата пройдена! — закричал он, шагая прямиком к живому танку. — Взрыв тебе уже не отменить. Доигрались, господа террористы… Эй, чайник на гусеницах! — кричал дальше. — Ты явно с эрсерами в этой жизни не раз сталкивался, уж больно остро реагируешь на присутствие гуманоидов. Мой тебе сюрприз. Один из них будет отравлять тебе последние минуты. Я, гом конченый!! — Голос сорвался, мгновенно сел, штурман кричать кончил, но если бы изумленно скрежещущий траками и пыхающий смрадными выхлопами прыц умел читать мысли и заглянул Дохану Киррссу в мозги, он бы узнал, что:

«Девочка, считай меня соплеменником. Я впервые в жизни увидел сновидение, и в нем была ты. И мы даже не совокуплялись, знаешь, но мне никогда не было так хорошо ни с кем… Ты не какая-то, ты единственная такая, и мне даже все равно, что ты земляшка. Похоже, я таки заболел любовью. Какие же вы заразные, земляне… До свидания. Может, в следующем жизненном рейсе свидимся. В этом нам до Бохха не дотянуть, точно».

…Ослепительная вспышка белым бутоном расцвела на поверхности планеты, рассыпалась множеством мелких цветочков. Стоместная шлюпка, оборудованная AA-«колуном», уходила в плоскости эклиптики носом к солнцу, и взрыв под кормой был отлично видим. Она и двое живых в ней — это было всё и все, что осталось от лайнера «ДЮМА 653136», серийного «Дельта-5» модели 741, наиновейшего МГПЛ, а также десятков прочих звездолетов, целого космопорта, нескольких городов, десятков поселков, тысяч ферм и полумиллиона квадратных километров саванны в придачу.

Зато припасов воздуха, воды и еды в шлюпке было хоть удышись-обожрись-опейся! Двоим на год хватит. За сотню тех, кого больше нет — дышать, есть, пить. И обязательно дотянуть до цели. Ведь точка возврата уже пройдена, назад пути нет.

ТОЧНО.