Майский Жук висел вверх ногами на дереве и думал — для майских жуков это занятие самое обыкновенное. Очень серьёзные они существа, майские жуки. И если их хоть немножечко потревожить, они сразу начинают жутко гудеть и улетают куда-нибудь далеко, чтобы там продолжать думать.

Между тем понятно, что думать вверх ногами не слишком удобно. Иногда вверх ногами до такого додумаешься, что потом целая академия не разберётся. Вот и наш Майский Жук додумался. А додумавшись, громко сказал — так, чтобы мог услышать каждый желающий (потому что тот, кто не желает услышать, — он и не услышит, хоть кричи ему в самое ухо!):

— Я изобрёл улыбку.

Вот, значит, как он сказал.

Пролетавшая мимо Муха прямо-таки остолбенела в воздухе:

— Что за улыбку, простите? Особенную какую-нибудь или же… всеобщую?

— Всеобщую, — заявил Майский Жук и, чтобы совсем было понятно, сообщил подробности: — Сейчас, вися вверх ногами на дереве, я изобрёл всеобщую улыбку.

— По-моему, — Муха поскребла лапкой затылок, — всеобщую улыбку изобрели задолго до Вас… извините, так сказать, за выражение.

— Кто именно её изобрел? — Майский Жук строго посмотрел на Муху — и та, предварительно уже остолбеневши, ещё и оторопела.

— Я не знаю точно, кто именно это сделал, но убеждена, что… давно, — пролепетала она.

— Она «убеждена»! — передразнил Муху Майский Жук. — Конечно, это самое важное — то, что Вы, Муха, убеждены!

— Можете издеваться надо мной сколько угодно, а я Вам всё равно не верю, — взбунтовалась Муха.

— Меня не интересует, верите Вы мне или нет. Сейчас я полечу в Академию Наук, где мне выдадут соответствующий документ, — Майский Жук набычился и загудел, принимаясь лететь.

— Документ о чём? — крикнула вслед Муха, но Майского Жука и след простыл.

«А в общем-то, мне всё равно, кто изобрёл улыбку! Чего это я вдруг так разволновалась?» — удивилась себе Муха и тоже улетела по делам.

Что же касается Майского Жука, то он благополучно прибыл в Академию Наук и сделал там следующее заявление:

— Я изобрёл улыбку. Прошу выдать документ, удостоверяющий это.

— С какой стати? — удивились академики.

— Вы прямо как мухи! — удивился Майский Жук. — Никто до меня не заявлял о своём праве на изобретение улыбки. Улыбка существовала, так сказать, бесхозно. Значит, право на её изобретение никому не принадлежит. То есть оно принадлежит мне, потому что я первый сказал об этом.

Поражённые академики примолкли: они не знали, что отвечать. А потом ответили так:

— В мире, глубокоуважаемый Майский Жук, существует великое множество вещей, о которых неизвестно, кто их изобрёл. Неизвестно, например, кто изобрёл колесо. Или, скажем, хлеб. Или вот… форточку.

— Ага-а-а! — загудел Майский Жук. — Значит, и на всё это право никому не принадлежит! Тогда я сделаю ещё одно заявление!

И Майский Жук действительно сделал ещё одно заявление:

— Заявляю, что я, Майский Жук, изобрёл колесо, хлеб и форточку. И прошу вас выдать мне документы, удостоверяющие это.

— Не многовато ли документов у Вас будет? — поинтересовались академики и, посовещавшись, добавили: — Небо, кстати, тоже ни на кого не записано. И земля не записана. И вода.

— На меня, на меня запишите! — взревел Майский Жук. — Это я тут всё у вас изобрёл — и небо, и землю, и воду!

Академики опять посовещались и спросили:

— А чем, глубокоуважаемый Майский Жук, Вы можете это доказать?

— Чего ж доказывать, если всё существует? И улыбка существует, и… что там ещё — колесо, хлеб, форточка, небо, земля, вода! — Майский Жук развалился в кресле и свысока поглядывал на академиков. — Вот захочу — и отменю улыбку. И колесо отменю, и хлеб. Голодными будете. И форточку отменю, чтоб вы все тут задохнулись! И вы все тут задохнётесь.

— Нам кажется, — заключили академики после некоторого раздумья, — что Вы, глубокоуважаемый Майский Жук, просто обнаглели. Может быть, Вы считаете, что Вы — Бог?

— Конечно, Бог, а чего же? — простодушно согласился Майский Жук. — Отныне называйте меня не Майский Жук, а Майский Бог.

Тут один из академиков не выдержал, подошёл и легонько щёлкнул Майского Бога по носу. От этого щелчка Майский Бог вылетел через открытую форточку, которую он изобрёл, в небо, которое он изобрёл, и потом упал на землю, которую он изобрёл…

А академики облегчённо вздохнули в своей Академии Наук и снова вернулись к повседневным заботам. Может быть, по отношению к Майскому Жуку они поступили немножко сурово, но посудите сами: кому ж приятно, если всё, что есть в мире, будет зависеть от… майского жука?