Левая Перчатка потерялась. Для перчаток это дело обычное: они только и делают, что теряются. Глазом моргнуть не успеешь — нет перчатки! Причём левые перчатки теряются чаще, чем правые: это у них характер такой.

Стало быть, Левая Перчатка потерялась. Её направили в карман, а она закапризничала, затрепыхалась, заизворачивалась вся… и, конечно же, попала не в карман, а на мостовую.

— Вот те раз! — крякнула она, шлёпнувшись на асфальт. — Кажется, я потерялась.

Тут Левая Перчатка принялась размышлять о своём, перчаточьем, и размышляла долго, пока не пришла к такому вот выводу:

— Это здорово, что я потерялась.

И крикнула:

— Ура!

— Разрешите поинтересоваться, что это Вас так обрадовало… если, конечно, не секрет, — послышался вежливый голос откуда-то справа.

Левая Перчатка взглянула на говорящего и не поняла, кто он.

— Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги, — отрекомендовался собеседник и добавил: — Извините, что в таком виде…

— Ничего, бывает, — снизошла Левая Перчатка. — А что это на Вас написано?

— Письмо… Сейчас, правда, ничего нельзя прочитать: я, видите ли, смят. Но, может быть, я разглажусь.

— Посмотрим, — пообещала Левая Перчатка и продолжала: — А обрадовало меня то, что я потерялась.

— Разве это может обрадовать? — не поверил Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

— Да как же не может-то? Я ведь теперь на свободе! А свобода — самое лучшее из того, что есть у личности.

— Так Вы — лииичность… — уважительно отнёсся Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

— Теперь — да, — с достоинством ответила Левая Перчатка. — Раньше я не была личностью — я была просто слепой исполнительницей чужой воли. Но отныне я никому не принадлежу. Ах, какое прекрасное состояние!.. С этого момента я имею право делать всё, чего пожелаю. Например, я могла бы попробовать себя… да в чём только я не могла бы попробовать себя! Все пути открыты: пойти на сцену и играть главные роли, уехать дипломатом в любую страну — например, в Австралию, стать фотомоделью, знаменитой спортсменкой, строить заводы и фабрики…

— И у Вас получится? — восхитился Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

— Почему же нет? Не боги горшки обжигают. Нужно только отнестись к делу со всей серьёзностью. — Она помолчала и заключила: — Пожалуй, я всё-таки выберу сцену. По-моему, во мне умирает великая трагическая актриса.

— Уже умирает? — ужаснулся Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги. — Так быстро?

Левая Перчатка печально кивнула, заломила пальчики и вдруг воскликнула дурным голосом:

— Боооже, я умираааю!

Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги заметался в разные стороны, не зная, чем помочь, и готовясь к худшему. Однако худшего не происходило.

— Боооже, я умираааю! — повторила Левая Перчатка и распласталась на асфальте. Полежав с минуту, она спросила: — Ну и где режиссёр, который оценит мое дарование?

Режиссёра, однако, не появилось — и Левая Перчатка начала сомневаться в том, что театр действительно её призвание. Наверное, имело смысл испытать себя в дипломатии.

— Do you speak English? — обратилась она к бегущей мимо собаке.

Собака сначала шарахнулась, потом осторожно понюхала Левую Перчатку, однако ни слова не сказала и затрусила восвояси.

Чего только не делала Левая Перчатка, чтобы привлечь к себе внимание! Она принимала разные красивые позы, как это умеют делать фотомодели, она подпрыгивала высоко над землёй, как спортсмены, она даже пыталась выковырять из мостовой булыжник и приступить к строительству завода или фабрики — впрочем, выковырять булыжник не удалось…

Но никто и не смотрел на неё, кроме Скомканного-Листка-Почтовой-Бумаги, который — наблюдая тщетные попытки Левой Перчатки проявиться хоть в чём-нибудь — даже немножко расправился от напряжения.

Внезапно незнакомая рука подняла Левую Перчатку.

— Ну наконец-то! Меня заметили. Я же говорила: достаточно отнестись к делу со всей серьёзностью… — И она гордо взглянула на Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги.

Увы, гордиться оказалось рано: Левую Перчатку повертели в руках и бросили в сторону, пробурчав:

— Было бы тут две перчатки…

Теперь она очутилась на обочине проезжей части дороги. И по ней проехало велосипедное колесо. А это совсем уже никуда не годилось…

«Когда я лежала в кармане или была надета на руку, — вдруг подумала Левая Перчатка, — по мне не проезжали велосипедные колёса». Тут велосипедное колесо проехало ещё раз — в обратном направлении.

Порывом ветра к Левой Перчатке прибило совсем разволнованный Скомканный-Листок-Почтовой-Бумаги, на котором, хоть и с трудом, можно было теперь различить написанные быстрым почерком слова — не все, полстрочки — не больше.

Левая Перчатка прочла:

«…принадлежать кому-нибудь, о, только бы кому-нибудь принадлежать…»

И тогда Левая Перчатка заплакала — в первый раз за всю свою, в общем-то, не такую уж короткую, жизнь.