Санти, откинувшись на изголовник, полулежал в маленьком бассейне, в котором пузырилась горячая, пахнущая сероводородом вода целебного источника. Лопающиеся шарики приятно покалывали кожу. Рядом плавал поднос-плотик с кувшином охлажденного сока. Юноша поднес ко рту гибкую тростинку и сделал глоток. Прошлым вечером он слишком много съел и выпил тоже немало. Организму нужно было время, чтобы справиться с подобным насилием.

Ронзангтондамени, пришедшая утром в его комнату пожелать счастливого дня, сразу установила причину «недомогания» Санти. Это она буквально заставила юношу принять целебную ванну.

– Я всегда так делаю! – заявила она.– Кроме того, это приятно!

Санти предпочел бы провести лишний час в постели, но Ангнани так уговаривала! Зато теперь он не жалел: вода действительно выпила немощь из тела. Теперь Санти нежился в бассейне и продолжал мысленный разговор с Этайей.

Прошлой ночью фьёль наконец рассказала юноше о цели их путешествия. Правда, по обыкновению уточнила, что это касается только Нила и его спутников. И еще она рассказала кое-что о Ниле, и теперь Санти намного лучше понимал северного воина.

«Сначала он мне не понравился»,– признался Санти.

«Разве, когда он заговорил с тобой, неприязнь твоя не прошла?»

«Она прошла раньше, Тай! Когда я узнал, что Нил – твой друг».

«Друг – не совсем точное слово. Но я его уважаю».

«Я тоже его уважаю, Тай!»

«Он того стоит. Но, Туон, будущее его печально».

«Почему?»

«Я чувствую, жизнь его скоро оборвется».

«Ты знаешь?»

«Почти наверняка. Пряжа ее истончилась».

«Я не хочу!»

«Я тоже!»

«Что же мы можем сделать, Тай?»

«Линия Судьбы как река. Если она подходит к морю, человеку ее не повернуть».

«Страшно, Тай! Скажи, почему Нил? Боги одарили его. Неужели лишь для того, чтобы погубить?»

«Боги? Они могут многое, но далеко не все. Нил получил Дар. Подарок. То, за что не платят. Если бы он был магом и сам обрел свою силу, то никогда бы не лишился ее. Но мощные крылья дракона лучше крыльев ящерицы-хонги, только когда они у дракона. Нил должен стать драконом, иначе новые крылья его погубят. Это трудно, Туон! Очень трудно! А Нил так беспечен: он разбрасывает свои зерна, которых у него лишь горстка. Зерна падают и приносят спасение. Другим. И с каждым упавшим зернышком пряжа его жизни становится тоньше».

«Я не понимаю, Тай».

«Эрд, наш Эрд, ты помнишь, что говорил о нем Ортран?»

«О том, что он хочет принести себя в жертву ради Империи?»

«Да. Ортран сказал правду. Он не знал настоящей причины, да и кто ее знает из людей? Оракул указал на Эрда: вот тот, чья жизнь уйдет, чтобы облегчить путь Непобедимому. Нить жизни Эрда должна была оборваться. И оборвалась. Но Нил укрепил ее своей собственной, а одна нить – это слишком мало для двоих. Кто-то должен уйти, пока она не оборвалась и не погубила обоих. Нил принял судьбу Эрда и перестал быть Непобедимым, тем, за кого расплачиваются другие. Он потеряет Дар и умрет, если…»

«Если что?»

«Если не отдаст Судьбе то, что ей причитается!»

«Я сделаю все, чтобы он не умер!» – решил Санти. И смутился: он и Нил? Даже сравнивать смешно! И все равно…

«Даже краб может поддержать пошатнувшуюся гору! Так говорят у нас в Конге!»

«Ты веришь в это, Туон?»

Санти видел, что фьёль, понимая его чувства, не разделяет их. Она – фьёль.

«Скажи, Тай, а каков он, демон, сотрясающий твердь Мира, словно подлинный бог?»

«Не представляю. Но, думаю, не таков, каким его ждут. Демон редко принимает облик, которого от него ожидают люди. Хотя многие в Руне думают иначе».

«А тот… человек, которого я видел во сне, с обручем, он мог бы помочь…»

«Он может многое, Туон. Трой – величайший из магов. Он так знает нас, что сам стал наполовину фьёльном. В пределах Красного и Белого зовут его Странником…»

Появление Ронзангтондамени прервало воспоминания Санти. Женщина Гнона подошла к самому краю бассейна и остановилась. Ее голубую короткую тунику перехватывал узкий серебряный пояс. Гладкая матовая кожа плеч ее была того же бронзового оттенка, что и лицо. Не загар, а врожденный цвет кожи. Многочисленные роды не обезобразили ее фигуры. Она была Женщиной, и Санти ощущал это за десять шагов. Предпочел бы не ощущать.

– Тебе легче? – спросила Ронзангтондамени, наклонясь к нему, отчего ее тяжелая грудь оттянула тонкий шелк туники.

– О да! Спасибо, Ангнани!

Он старался не смотреть на ее тело: на округлые широкие бедра, на большие груди, обрисованные тонким синим шелком. От нее исходил такой призыв, такое желание, что, если бы вода нагрелась еще на несколько градусов, Санти не удивился бы.

– Не будешь возражать, если я присоединюсь к тебе? – Ее гортанный акцент только прибавлял очарования голосу.

– Это твой дом! – ответил юноша. Но, увидев, как помрачнело лицо женщины: – Зачем ты спрашиваешь? Да, я буду рад!

Ангнани вспыхнула улыбкой, как девочка, и принялась быстро расстегивать ремни сандалий. Прежде чем Санти успел бы досчитать до шести, урнгрийка уже разделась и погрузилась в горячую воду. Ее толстые косы с вплетенными золотыми нитями поплыли по поверхности воды.

Бассейн был невелик и неглубок (у бортика не глубже локтя), с губчатым валиком по краю, чтобы удобней было класть голову. Нога Генани коснулась бедра Санти. Юноша удивился тому, что кожа ее была прохладной, много холодней воды.

Некоторое время они молча нежились в пузырящейся воде. Не слишком долго.

– Санти! – позвала женщина.

Он не откликнулся. Сделал вид, что уснул. Никудышная тактика! Ангнани тут же перебралась на его сторону. Ее руки коснулись волос Санти, шеи, груди…

Притворяться больше не имело смысла. Но Санти продолжал лежать с закрытыми глазами. Он мог бы покинуть тело, однако это было бы уж совсем нечестно.

Ангнани провела пальцами по его спине сверху вниз, потом – вверх до лопаток. Она не прикасалась к нему телом, только пальцами и кистями рук, даже не руками, а водой, которую эти руки тревожили.

Санти чувствовал, что ее лицо совсем близко от его глаз, и он не открывал их: боялся увидеть ее. Но не ощущать ее, не вдыхать ее запах он не мог. Ноздри юноши раздувались против его воли, дыхание участилось, а рот приоткрылся. Санти ждал, что Ангнани сейчас прижмется ртом к его губам: кожу его лица овевало сладкое дыхание женщины. Но она не поцеловала Санти. Чуткие руки припали к животу юноши, лаская его. Санти судорожно втянул воздух, тело его напряглось…

Вода толчками двигалась вниз. Ласковые кисти тоже поплыли вниз, качнули воду над его чреслами. И ушли к коленям. Санти шевельнул ногой и дотронулся до мягкой груди, тут же отстранившейся. Руки Ангнани массировали его икры. Он чувствовал их силу. От каждого сжатия по телу взбегала горячая волна…

«Она меня очаровывает! – подумал Санти. Ум его был в панике, хотя тело таяло от наслаждения.– Она меня очаровывает! Этайа! Тай!»

«Ты встревожен?» – пришел отклик. И, уловив иронию, Санти в отчаянии взмолился (только умом): «Она околдовывает меня! Тай, помоги!»

«Ты – и боишься?» – теперь фьёль просто смеялась. Неужели она его бросит?

«Тай!»

«Чего же ты испугался?»

«Она лишит меня воли!»

«Тело! Только тело!»

Вновь Санти понял, что фьёль дразнит его: «Оставь тело – и ты свободен, не так?»

Какое предательство!

«Тай!»

«Я с тобой, мой Санти!»

«Я люблю тебя, Тай! Помоги мне!»

И вдруг мысль, острая, ясная, страшная, как удар из тьмы, пронзила все его существо.

Он выпрыгнул из воды единым стремительным броском.

Изумленная Генани тоже поднялась на ноги. По ее большому телу стекала вода. Она, ничего не понимая, смотрела на напрягшегося, как струна, юношу.

Глаза Санти расширились и наполнились ужасом. Генани поняла, что ее он не видит.

«Бог мой! Что же он увидел?» – подумала женщина, и ее пробрала дрожь.

Санти запрокинул голову, руки его сжались в кулаки.

– Нил! – закричал он.– Нил!!!

Нил, очнувшись, поднял голову.

Демона не было.

Воздух остыл: можно спокойно дышать. Он приложил ухо к груди отца: сердце билось! «Жив!» Но билось редко и неровно.

Нил поднялся, оглядел себя: одежда кое-где прожжена, кольчуга покрылась пятнами копоти, но сам он остался невредим. Хотелось пить. Нил подошел к светлорожденному.

Эрду досталось! Лицо, грудь, руки – обожжены. Волосы на левой стороне головы обгорели. Нил разжал сведенные судорогой пальцы и вынул меч. Серебристую поверхность клинка теперь оскверняло безобразное пятно. Нил вздохнул.

Подойдя к двери, он постучал по ней мечом. Не меньше четверти локтя. Даже Белому клинку не по зубам.

И тут он услышал шаги. Множество шагов. А затем и лязг отодвигаемого засова. Нил поблагодарил судьбу, пробудившую его на минуту раньше. Жизни Эрда и Биорка зависели теперь от него. Великан отошел в сторону, так, чтобы оказаться под прикрытием двери, когда она откроется.

Тяжелая дверь бесшумно повернулась на хорошо смазанных петлях. Три мороса вошли внутрь.

Гибелен для «лишенных покоя» меч Асенаров. Или, наоборот, целителен. С какой стороны посмотреть! Вряд ли они даже успели заметить Нила. Рука великана немногим уступала лапе дракона. Трое вошедших были изрублены на куски быстрей, чем длится рык парда. Двое других, не вошедших в пещеру, отпрянули в коридор. Один замешкался, и стосковавшаяся по настоящим ударам рука великана взмахнула серебристым клинком и перерубила туловище мороса от ключицы до паха.

…И фонтан крови брызнул во все стороны: на стены, на пол, на отшатнувшегося Нила. Это был не морос. Это был человек! Нил тупо глядел на изуродованный труп у своих ног. Мозг его отказывался понять, что произошло.

Пока он в растерянности, опустив меч, смотрел на убитого, четвертый морос прыгнул вперед, целя в открытую шею великана.

Но Судьба решила ненадолго оставить Нила в живых: нога мороса поскользнулась, попав в лужу свежей крови, и острие лишь царапнуло горло гиганта.

Нил опомнился и парировал второй удар. Третьего не было. «Лишенный покоя» обрел покой.

Великан потрогал порез, посмотрел на кровь, испачкавшую ладонь: пустяковая царапина. Но и ее было довольно. Неуязвимый утратил Дар. Утратил его, не выполнив предназначенного.

Ощущая непривычную тяжесть и пустоту в груди, Нил пошел к подъемнику. Управиться с ним будет несложно: великан помнил, как Ди Гон нажимал на рычаг.

Вернувшись обратно, гигант поднял на руки отца, перенес его на платформу, вернулся за светлорожденным. Воин показался Нилу очень тяжелым, он вновь ощутил, что лишился Дара, и почувствовал почти физическую боль. Если бы не отец, не Эрд, он остался бы в подземелье, дождался Ди Гона и убил бы его. Или погиб сам. Но двое были живы, и он, Нил, должен их спасти! Пусть он лишился Дара, но он все еще лучший воин Хольда. Пусть-ка попробуют с ним совладать!

И резким движением Нил поднял рычаг.

Платформа вздрогнула и поползла вверх. Когда они спускались, Нил считал уровни. Теперь он дождался, когда платформа окажется на этаж выше дверей, через которые они вошли в здание. Когда платформа поравнялась с нужным отверстием, Нил перевел рычаг в среднее положение, и подъемник остановился.

Отстегнув ножны Эрда от перевязи, он пристегнул их к собственному поясу и, прежде чем вложить в них клинок, протер его краем плаща. Затем подхватил Биорка и Эрда и, стараясь ступать тише, двинулся по коридору. Нил очень надеялся, что колдун не почувствует его присутствия здесь. Насколько раньше он был уверен в абсолютном своем превосходстве, настолько сейчас предпочитал соблюдать осторожность. Не будь с ним двоих потерявших сознание, гигант вел бы себя гораздо смелее. Нил благополучно миновал коридор и очутился на железной лестнице. Круглое оконце позволило убедиться: он действительно на втором этаже. Спускаться по узкой винтовой лестнице с двумя телами на руках было невозможно, потому он сначала снес Эрда, а потом – Биорка.

Впереди был длинный, поворачивающий влево коридор, скудно освещенный системой зеркал. Светильники, закрепленные на стенах, погашены. Время от времени Нил останавливался и прислушивался.

Он преодолел уже три четверти кольцевого коридора, когда увидел вдали солнечный свет. Там была дверь с квадратным окошком. Окошко затворено, но неплотно. И сквозь щель пробивался яркий луч. Выход.

Нил положил Биорка и Эрда на каменный пол и сел, привалившись спиной к прохладной стене. Оба воина были по-прежнему без чувств. Ничего, Этайа поможет! Собственная сила сына Биорка была сейчас на исходе, он ничего не мог сделать, чтобы вернуть их в сознание.

– О Быкоголовый! – прошептал он сквозь стиснутые зубы, вспомнив о своей ошибке.– Надо идти! – сказал Нил сам себе и поднялся.

Он чувствовал, что там, за дверью,– люди, но надеялся: они не станут мешать «Хаору». Пусть ему только позволят добраться до Этайи! Фьёль вызволит! Он надеялся на это, потому что больше надеяться было не на что. Он был воином и не привык сдаваться. Выход всегда есть. Пока ты жив. Так учил отец. Сейчас выход – дверь впереди. Главное – выбраться из логова колдуна. Любое другое место будет заведомо безопасней. Лишенный своего Дара, он все еще воин и маг, хотя вторая ступень не больше, чем вторая ступень. Королева не выдаст «Хаора» просто так! Он восстановит силы! Отец что-нибудь придумает. Боги помогут им! Нужно только покинуть цитадель Ди Гона. Нил сумеет поладить с кем угодно.

Кроме сирхара.

Великан наклонился, чтобы поднять Эрда, когда наружная дверь распахнулась и толпа вооруженных людей хлынула в коридор. Нил реагировал медленно. Ему понадобилось целое мгновение, чтобы взяться за меч Эрда. Меч не вынимался из ножен. Меч Асенаров!

Нил остро пожалел, что не взял собственного меча. Урнгурцы преодолели уже половину коридора. Топот, возгласы, лязг железа… Рука Асенара! Нил присел, схватил вялую руку Эрда, положил на эфес, накрыл своей… И выдернул меч из ножен! Поздно! Волна нападавших уже накатилась, накрыла его!

Нилу опять помогла случайность. Первый из бегущих занес оружие. Но бежавший сзади, подталкиваемый другими, налетел на первого, и тот, споткнувшись, ударить не сумел, а, перелетев через стоявшего на коленях Нила, грохнулся на пол. Кто-то ухитрился рубануть великана по спине, но кольчуга выдержала удар. А потом сразу несколько человек повалились на Нила, закрыв его собственными телами. Образовавшаяся свалка на какое-то время удержала остальных.

Нужно было быть Нилом Биоркитом, чтобы встать, придавленному тяжестью восьми упавших воинов в полном вооружении. Нил встал. Встал, стряхнул с себя урнгурцев… Для того, чтобы попасть под удары других. Но теперь он был вооружен. И как вооружен!

Коридор узок: лишь четыре человека могли одновременно пройти по нему. И не более трех могли сражаться плечом к плечу. Первую тройку Нил срезал одним слитным движением клинка. Вскочив на груду тел, великан положил еще троих и отпрыгнул назад. Когда новые воины перебрались через гору живых и мертвых, их ждал клинок Нила. И следующих. Потом напирающие сзади швырнули на него еще троих. На его меч. И эти трое были уже не солдаты, а жрецы в полосатых балахонах. На них не было ни кольчуг, ни шлемов. И вооружены они были как попало. И дальше была такая же обезумевшая толпа жрецов, размахивающая ножами, мечами, копьями. И они вопили, и лезли, словно очумевшие крысы, и падали под ударами Белого меча, как спелые колосья во время жатвы.

Нил берег силы. Напор стал немного слабее, потому что новым жрецам приходилось карабкаться по скользким от крови телам павших. Но это не останавливало их. Нил рубил и колол. Колол и рубил. Он отсекал руки, раскраивал головы, вспарывал не защищенные сталью животы, пронзал разодранные в безумном вопле рты. Он потерял шлем. Кольчуга защищала туловище, но по ногам струилась кровь от множества мелких порезов. Где-то впереди остались Эрд и Биорк. Они были завалены телами врагов. Нил надеялся, что эта масса не задушит их. Он мог на это надеяться, так как уложил их у самой стены. Но он не был уверен, имеет ли это значение. Он рубил и колол. Колол и рубил. Сто локтей коридора были завалены телами. Некоторые еще шевелились, кричали, когда живые наступали на них. Рубил и колол. Колол и рубил. Он взял меч в левую руку, потому что правая больше не поднималась. Впрочем, левой рукой он владел не хуже. Вверх, прямо, наискось, вверх. Руки по плечи в крови. Прямо, вниз, наискось, вверх. В чужой крови. Наискось вниз. Стены коридора забрызганы кровью на высоту человеческого роста. На длину тела мертвеца! Вниз, прямо, вверх. Кровь брызгала на грудь Нила, на живот, в лицо. Он не вытирал ее, только смаргивал, когда капля попадала в глаз.

«Вот я и посвящен Хаору! – подумал он, вспомнив рассказ мальчишки-жреца там, у подземного Храма.– Ты рад, кровожадный бог Урнгура?»

Глупая битва. Полдюжины солдат с арбалетами – и прощай, Нил Биоркит!

Нил улыбался, а рука продолжала двигаться: вверх, вниз, наискось… Никаких приемов. Лучший воин Севера против тысячи безумцев! Как их много! Очень простые движения. Так, наверно, косят траву. Наискось, вверх. Двести локтей коридора. Сколько их? Сто, тысяча, десять тысяч? Все жрецы Урнгура? А сколько в Урнгуре жрецов?

Нога споткнулась о ступеньку лестницы. Нил потерял равновесие. Будь у него противники, умеющие держать меч, он был бы мертв. Или лишился ноги, что одно и то же. Но те, что лезли на него, были неповоротливей галерных рабов. И прошли двести локтей по телам товарищей. Такое охлаждает пыл любого, но жрецы обезумели! Нил поднялся на пару ступенек и увидел дверь в наружной стене. Закрытую дверь. Он порадовался – сомнительная радость! Каким бы искусным магом ни был Ди Гон, воин он никудышный. Если бы на Нила напали с двух сторон, ему не устоять!

Поднявшись на десять ступеней, Нил понял, что поток иссяк. Верней, запружен. Дюжины мертвецов хватило, чтобы забить лестницу. Нил перевел дух и опустился на ступеньку. Там, с другой стороны «пробки», копошились и кричали. Воин не беспокоился об этом. Просто сидел, свесив тяжелые руки, полузакрыв глаза. Не думал, не строил планов спасения. Просто сидел. Полчаса. Час. Вечность. А потом услышал наверху негромкие (куда тише, чем вопли жрецов) шаги. И узнал их, встал, разогнул ноющую спину и начал подниматься по лестнице. Ди Гон шел навстречу сыну Биорка. Шел неторопливо. Улыбался. Довольный, как кугурр, выследивший добычу и знающий, что она от него не уйдет. Шел по темному коридору, и по его походке, по точной постановке ноги, обутой в удобный кожаный сапожок, Нил понимал, что сирхар видит в темноте так же хорошо, как и он сам.

Нил стоял перед ним с мечом в руке, но Ди Гон не касался Хлыста. Он шел так беспечно, будто не вождь Хольда перед ним, а ребенок.

Нил не чувствовал страха. Только оцепенение. Он видел, как приближается Ди Гон, понимал, что нужно сделать бросок, пока еще возможно… Но стоял. И лишь когда колдун оказался в трех шагах от него, собрав всю свою волю, великан рванулся… И Ди Гон заглянул ему в глаза, сказал несколько слов… И воля мага отняла у Нила тело. Сознание осталось свободным. Он мог видеть свои обагренные кровью руки, но рук не чувствовал. Их не было.

– Вот так! – удовлетворенно проговорил маленький человек на своем отличном хольдском.– Маг второй ступени? Для мага второй ступени ты даже хорош! – И коснулся его Хлыстом. Не огнем – палочкой.– Вложи меч в ножны и ступай за мной.

И Нил покорно вложил меч в ножны и пошел за ним. А сирхар шагал впереди, и на губах его играла довольная улыбка.