В тот день северяне обогнали еще один караван, т очную копию встреченного внизу. На сей раз они не стали вступать в разговоры, а просто объехали повозки и, провожаемые взглядами, двинулись дальше. Конус потухшего вулкана впереди закрывал часть неба.

– Мы обогнем его с юга! – сказал Ортран.– Там очень удобное место, Легкий Перевал. Может быть, мы столкнемся с урнгурскими контрабандистами, но не думаю, что они опасны для нас.

– Сейчас будет толчок! – вмешался Нил.– И сильный!

Спутники посмотрели на него: земля вздрагивала едва ли не по три раза за день.

– Тогда переждем здесь,– сказал Ортран.– Дальше – крутой склон. Если толчок будет действительно сильным, могут обрушиться скалы.

Они спешились. Теперь и парды почувствовали опасность, забеспокоились. Фьёль ласково заговорила с ними, и животные легли наземь. Они негромко рычали.

– Сядем! – предложил Нил.

Они устроились на пологом склоне между похожими на гигантские свечи кактусами.

Толчок действительно был силен. Земля провалилась под ними, потом ударила снизу. Парды, повизгивая, вскочили на ноги. Второй толчок был слабее первого, но несколькими мгновениями позже друзья услышали отдаленный взрыв. Черное облако дыма повисло над вершиной Столпа Небес. Снежная шапка исчезла, и сквозь черный султан огоньком поблескивало красное пламя. Очередной толчок подбросил людей вверх.

– Извержение,– констатировал Биорк.

– Но вулкан спит уже тысячу лет! – воскликнул Ортран.

– Думаешь, галлюцинация? – Вагар показал на узкую ниточку лавы, медленно ползущую по склону горы.

Облако над кратером все увеличивалось. Грохот, напоминающий раскаты дальнего грома, не стихал. Еще один красный червячок пополз по горе.

– Есть ли другой путь? – спросил практичный вагар.– Этот, похоже, заперт.

– Мы можем попробовать…– предложил Ортран.

– Попробовать пройтись по вулкану во время извержения? Мне это нравится! – засмеялся Нил.

– Легкий Перевал достаточно далек от вершины! – возразил хольдец.– Кроме того, с юга лавовых потоков может и не быть!

– Я только спросил: есть ли другой путь? – уступил Биорк.

– Я не знаю,– ответил Ортран.

– Тогда у нас нет выбора! – констатировал Нил.– Вперед!

– Подождите меня здесь! – сказал Ортран.

Он вскочил на Демона и во весь опор поскакал по дороге в сторону горы.

Однако через полчаса он вернулся. Запыхавшийся Демон лег на землю, вывалив розовый язык.

– Возвращаемся! – удрученно сказал Ортран.– Дорогу завалило камнями.

– Расчистить можно? – на всякий случай спросил Нил.

Ортран покачал головой.

– Тогда поедем! Толчков больше не будет.

– Может, парни из каравана знают другой путь? – предположил Биорк.

– Даже если и знают – вряд ли скажут,– отозвался хольдец.– Но мы можем спросить.

Они двинулись обратно и вскоре увидели караван, ползущий вверх по дороге примерно в полутора милях от них. Когда расстояние сократилось, стало заметно, что купцы обеспокоены, хотя повозки продолжали так же неторопливо катиться вперед. Два всадника обогнали караван и вскоре оказались рядом с северянами.

Ортран поднял правую руку:

– Приветствие!

Один из контрабандистов, ехавший на желто-коричневом коренастом парде, тоже поднял руку.

– И тебе приветствие, воин! – И покосился на знак стража соххогоев, украшавший кирасу Ортрана.

– Успехов твоей торговле! – сказал хольдец, проигнорировав красноречивый взгляд.– Недобрые вести!

– Догадываюсь! – буркнул контрабандист.– Дорогу завалило?

– Ты прав. Большие камни. Даже нам не проехать.

– Знал, что это когда-нибудь случится! – бросил купец своему напарнику.– Ты видел сам? – спросил он Ортрана.

– Да!

– Придется тебе повернуть волов, браток! – пророкотал Нил, объезжая Демона, чтобы приблизиться к купцу.

Великан широко улыбался. Куртка его была расстегнута, несмотря на довольно холодный воздух.

– Пирон – твое имя? Я не забыл?

– Р-раздери меня магхар! – Обветренное лицо старшины каравана расплылось в улыбке.– Брат Нилон! Рад!

Не слезая с седел, мужчины обнялись. Парды недоверчиво обнюхали друг друга. Караванщик оказался одним из фарангских кровников Нила.

– Укрытие радости в буре бед – встретить тебя! – сказал Пирон.

– О! Боги создали горы, чтобы люди не разжирели! Позволь, я представлю тебе моих друзей!

– А я – моих! – оба рассмеялись.

Они и впрямь радовались встрече.

Караван остановился. Спустя некоторое время Нил, Ортран, Биорк и Эрд пили вино вместе с Пироном и двумя его помощниками: Сузом и Каланом, заедая красное вино жирной бараниной, поджаренной на костре. Этайа и Санти устроились отдельно – так же, как и две дюжины контрабандистов, составлявших команду Пирона. Четвертая группа, три миловидные молоденькие девушки, расположились рядом с одним из возов. Оттуда они бросали на северян любопытные взгляды.

– Не может быть, чтобы путь через горы был единственным! – убежденно заявил Нил.– Просто мы обленились из-за дороги Древних: знай подгоняй волов!

– Нам хватает хлопот и без лазанья по скалам! – отрезал Пирон.– Не забывай: мы торгуем без пошлин, но и без разрешения!

– Тем выше ваша прибыль! – заметил Ортран.– Или ваши урнгурские собратья вас обжуливают?

– Нет, они честные ребята!

– Клянусь шкурой хуруга, подохшего месяц назад, их доходы пополняют казну кого-нибудь из урнгурских владык. Иначе вместо «честных ребят» вас встретил бы десяток-другой парней с такими железными штуками в руках!

– У тебя… гм… своеобразная речь, брат Нилон. Но, думаю, ты прав. Со стороны Урнгура дорога такая же удобная. Хотя Легкий Перевал – не земли Урнгура.

– А чьи же?

– Кто знает! Ничьи, я полагаю.

– Так почему же урнгурцы не сделают их своими? – спросил Биорк.– Или этого не допустит Конг?

Контрабандисты засмеялись.

– Уж Великому Ангану они точно ни к чему. Чтобы эти крысы чиновники полезли в горы? – сказал Калан.

– У урнгурцев табу на чужие земли! – вмешался Суз.– Их бог не велит им покидать собственную землю. А границы ее определены. Я точно знаю, говорил с одним из этих урнгриа.

– Вся земля вокруг Столпа Небес принадлежит богам! – безапелляционно заявил Пирон.– Или вы забыли? – Он насмешливо оглядел своих помощников.

– Похоже, боги решили об этом напомнить! – заметил Ортран.

– Что плохого богам или благословенному Конгу, если несколько золотых монет звякнет о стол в фарангской таверне?

– А куда ты везешь девушек? – поинтересовался хольдец.

Пирон смутился.

– Скажешь, они сами решили прокатиться?

– Им будет неплохо в Урнгуре! – горячо воскликнул старшина каравана.– Там ценят женщин. И я хорошо заплатил их родителям, клянусь Рогами Тура!

– Ну-ну! А того оружия, что ты везешь, хватит, чтоб вооружить сотню всадников! А если эта сотня станет шарить по конгским селениям?

– Тому не бывать! – в один голос закричали трое конгаев.– Урнгур не чета Конгу!

– И у них табу! – еще раз напомнил Суз.

– Нет такого табу, которое никто не нарушал,– сказал Ортран.

– Довольно спорить! – вмешался Нил.– Ваше дело – ваш ответ! Так, благородный? – он повернулся к Ортрану.

Тот пожал широкими плечами:

– Кто спорит? Мы говорили о перевале.

– Я знаю один путь! – вдруг сказал Калан.– Не для волов, ясное дело, но на пардах пройти можно.

Взгляды всех обратились к нему. А конгай неторопливо продолжил:

– Когда-то, лет десять назад, я проходил там. И рискнул бы, пожалуй…

– Не тяни паутину, парень! – велел Пирон.– Шевели языком!

– Там есть несколько скверных мест, да и выходит он прямо на земли Урнгура… Думаю, урнгриа знают о нем. Если Легкий Перевал закрыт, они встретят нас там. Я бы рискнул, старшой! Чем тащиться назад со всем товаром…

– Ты лечишь мое сердце! – Маленькие глазки Пирона загорелись.– Мы можем взять с собой легкий груз, девушек можем взять. У нас две дюжины пардов…

– Так я и думал! – сказал Нил Биорку.– Раз есть Легкий Перевал, найдется и тяжелый!

– Суз! – обратился Пирон к помощнику.– Поведешь назад людей и повозки.

– Почему я? – недовольно отозвался конгай.– Я пойду с вами. Вести караван назад – невелика трудность!

– А бандиты? А продать товар? А новости продать другим парням? Нет уж, тут нужен ты, Суз!

– Драный ты змей, Пирон! – пробормотал конгай.

– Вот и отлично! – старшина повеселел.– И внизу всех оповестите, что путь закрыт. Это сразу поднимет цены. Когда мы вернемся.

– Мы едем с вами, брат? – полувопросительно произнес Нил.

– О чем говоришь, брат! – Пирон хлопнул гиганта по плечу.– Мой путь – твой путь!

Тропка, по которой вел их Калан, петляла и осыпалась, но все же была достаточно удобна, чтобы путешественники двигались вверх, не покидая седел. Когти пардов делали животных неплохими скалолазами. К тому же звери не боялись высоты и уверенно ступали по самому краю обрывов, там, где у людей захватывало дух от зияющей под ними бездны. А девушкам велено было глядеть только вверх. Пирон опасался, что какая-нибудь из них, перепугавшись, выпадет из седла, несущий ее пард потеряет равновесие, и они свалятся вниз.

За день поднялись на приличную высоту. Кустарник начисто исчез. Изредка можно было увидеть кактус, чахлый и низкорослый в сравнении с теми, что росли двумя тысячами локтей ниже. Кое-где бурые склоны покрывал скользкий серебристый мох.

Второй день обошелся с путниками суровей первого. Склон стал круче. Кое-где людям приходилось спешиваться и помогать пардам. Но и этот переход был легким в сравнении с тем, какой уготовил третий день. На сей раз горы показали свои клыки. Всякая растительность исчезла, и голодные парды стали беспокойными и злобными. У людей пищи было вдоволь (то, что человеку – на неделю, парду – на один зуб), но ветер, резкий, холодный, заставлял ежиться даже закутанных в меха контрабандистов. У Санти зуб на зуб не попадал. Чтобы хоть как-то согреться, юноша завернулся в шерстяное одеяло. Ему стало теплей, но теперь он страдал от того, что выглядит смешным. Нелегко приходилось и Ортрану, отвыкшему от холодов. Эрд отдал ему свой запасной плащ.

Удивительно, но ни фьёль, ни Биорк, ни Нил, казалось, не замечали стужи. Нил все так же ехал в расстегнутой куртке. Только кожа гиганта из белой стала розовой.

– Тай! – жалобно спросил Санти.– Почему мне холодно, а тебе нет?

– Потому что ты не любишь холода! – ответила ехавшая впереди фьёль.– Выпрямись, подними лицо, подставь его ветру – и ты согреешься!

Юноша попытался последовать совету. На какое-то время ему и вправду стало теплей. Но ненадолго.

Закутанные по самые покрасневшие носики девушки с почтением глядели на Этайю. Даже смотреть на нее им было холодно.

Третий день приготовил неприятный сюрприз: длинный и крутой язык осыпи, зажатый отвесными скалами, слизнул тропу. Парды наотрез отказались идти вверх по хаотическому нагромождению каменных глыб. Инстинкт говорил им, что любое неосторожное движение вызовет обвал.

Отряд остановился. Биорк развязал свою сумку и достал снаряжение.

– О! – только и сказал Пирон, глядя, как маленький воин ловко карабкается по отвесной скале.– Откуда он взялся, этот малыш?

За несколько минут вагар взобрался на высоту почти ста локтей, вбил костыль и, закрепив веревку, быстро, отталкиваясь от стены ногами, спустился вниз.

– Там, наверху, хорошая тропа,– сообщил он.– Можно ехать дальше.

– Ехать? – воскликнул Калан.– А как ты забросишь туда пардов?

– А как ты поднимался раньше? – задал встречный вопрос Пирон.

– Раньше здесь была тропа! – объяснил конгай.– Не то что теперь!

– У тебя есть предложения? – осведомился Нил.

– Ну, я… Или мы оставим пардов здесь, или поедем обратно. Что скажешь, старшой?

Пирон покачал головой в меховом подшлемнике:

– Без пардов – нет смысла. Много ли мы унесем? И девушек придется отправить. Но,– он повернулся к Нилу,– я чую – ты что-то задумал, брат Нилон.

– Можно поднять одного-двух зверей,– произнес великан.– Но, боюсь, при подъеме они так обдерутся о камни, что их самих придется нести.

– Если благородный Ортран даст мне на время свою «звезду»,– сказал Биорк,– я берусь сделать блок.

– Ты шутишь? – недоверчиво сказал Калан.– Как ты его сделаешь?

– Это уж не наша забота, парень! – Нил повернулся к Пирону: – Вели своим ребятам расседлать пардов, брат. Нам не придется брести пешком!

К тому времени, когда парды были освобождены от вьюков и упряжи, вагар закончил свое приспособление. На него пошли три седла и крепкий, окованный железом шест «звезды смерти», вставленный в трещину. Четвертое седло привязали к паутинному тросу, и Нил играючи поднял на нем фьёль и трех девушек.

А вот с пардами пришлось повозиться. Животным завязали глаза, но все равно они брыкались и отчаянно ревели, когда их поднимали наверх. Мужчины, кроме Биорка и Калана, оставшихся внизу, взялись за канат. Но если бы не Нил, намного превосходивший силой даже могучего хольдца, вряд ли удалось бы закончить подъем так быстро.

Когда весь груз был поднят, решили устроить привал. Парды разбрелись по пологому склону и принялись слизывать росший в трещинах сырой мох. Люди подкрепились более основательно.

Поев и передохнув, путники двинулись дальше. Тропа поднималась по некрутому склону почти прямо. И чем дальше, тем ровнее становилась поверхность горы. Но то была лишь сравнительно узкая полоса. Рядом, слева и справа, горы круто уходили вверх, образуя нечто вроде седловины, по «дну» которой двигались всадники.

Над почерневшим конусом вулкана курился дымок. Извержение, однако, прекратилось.

– Дальше дорога пойдет вниз! – бодро пообещал Калан.

Но он ошибся. Преодолев очередной подъем, они увидели сплошную каменную стену, еще более высокую, чем предыдущая. Видно было, что часть горы просто осела вниз. Острые, как клыки хорахша, зубцы венчали скалистый гребень. Но вагар, взобравшись наверх, ухитрился найти ровную и достаточно широкую площадку. Если бы с другой стороны была каменная осыпь или глубокая пропасть, путешественникам пришлось бы туго. Но там был точно такой же обрыв, как и с восточной стороны. И высота его была не больше ста сорока локтей.

Пришлось воспользоваться уже испытанным способом. Но на сей раз было немного легче. Пока один груз поднимался вверх, второй, используемый как противовес, опускался вниз с западного края. И все же преодоление каменного хребта потребовало нескольких часов. Когда Биорк спустил на веревке Ортранову «звезду», до темноты оставалось совсем немного.

Им повезло: Биорк отыскал пещеру, достаточно вместительную, чтобы укрыться всему отряду. Очень кстати: здесь, в седловине, ледяной ветер дул с неистовой силой. Не будь сейчас теплый месяц Цветов, перевал был бы неприступен. В холодное время скалы покрывала толстая корка льда. А пологие склоны – глубокий покров снега.

В угловатых стенах пещеры гнездилась тьма. Топлива у путников не было. Слабый свет единственного светильника скорее сгущал, чем разгонял мрак. Снаружи уныло завывал ветер. Девушки, забившиеся под нависающий карниз в трех локтях от Санти, тихонько перешептывались. Санти чувствовал, как им страшно. Спутники его, завернувшись в одеяла и плащи, уже уснули. У входа, косой тенью пересекая освещенное слабым лунным светом отверстие, дремал часовой из контрабандистов.

Санти было тревожно. Причем не от беспредметного страха, мучившего девушек. Он ощущал конкретную опасность. И не снаружи, а изнутри, из темного узкого горла, уводящего в глубь каменной толщи. Санти подумывал, не разбудить ли кого-нибудь из своих, но не решился. При всех своих открывшихся талантах он оставался фарангским юношей, боявшимся выказать недостаток мужества.

Санти откинул одеяло и сел. Он находился всего в трех шагах от черного зева, образованного сужающимися стенами пещеры. Дальше – абсолютная, почти осязаемая тьма. Очень осторожно Санти попытался освободить внутреннее зрение. Это ему удалось, но результат был неожиданным: он почувствовал запах. Тошнотворный запах вроде того, что издают испорченные грибы. Он мог бы поклясться: еще минуту назад никакого запаха не было. Санти сосредоточился еще больше и наконец уловил свет. Тусклое зеленоватое мерцание внутри подземного хода. Еще одно усилие и… он выскользнул из собственного тела, медленно опустившегося на одеяло. Сначала юноша даже не сообразил, что произошло. Прежде он освобождался только с помощью Этайи. Но сейчас выход произошел так естественно, что Санти возликовал. Его беспокойство отступило. Юноша приблизился к каменному горлу и окунулся в него. Запах резко усилился. Странно, ведь обоняние Санти осталось в физическом теле. Свечение тоже усилилось. Оно исходило из самих стен. И запах шел от них же. Юноше показалось – он находится не в каменном тоннеле, а внутри живого существа, внутри гигантского пищевода, стенки которого выделяли липкую горячую слизь. Слой слизи покрыл Санти, обволок его, остановил. Юноша, еще не растерявший радости новой свободы, почувствовал, что обманут, пойман, гибнет… Санти не дышал, но задыхался от тошнотворной вони, перестал видеть, перестал чувствовать… Он испытал ужас! И рванулся так, как рвется запутавшийся в паутине.

И преобразился еще раз! Это было похоже на еще один выход из тела. Ощущение слизи исчезло. И вонь тоже пропала. Зато свет усилился, стал много ярче и привлекательней. Он, как струя воздуха, поднимался из середины горы, и Санти метнулся… и вырвался из тесного тоннеля в огромную пещеру.

Открывшийся вид был умопомрачительно, завораживающе прекрасен. Своды, стены, колонны играли всеми оттенками чистого зеленого сияния. А внизу, на дне, мерцало и переливалось живое озеро. Санти повис над ним, упиваясь текучими волнами света, такого нежного и ослепительного, что в сравнении с ним блеклыми казались даже сияющие своды пещеры. Озеро это двигалось, дышало, притягивало. Оно манило к себе Санти, окутывало его, обнимало… так же, как зеленая слизь на стенках прохода!

Сколь ни мимолетным было воспоминание, но его оказалось достаточно. Санти вновь сделал инстинктивное движение, теперь оно почти не потребовало усилия,– и освободился…

Свирепый холод охватил его. Вид вокруг переменился. Осталось зеленое свечение, уже не казавшееся приятным, остались уходящие ввысь колонны, но сама суть всего стала другой. И озеро под ним оказалось совсем не озером. Теперь сущность обнажилась: то был Ужас. Нечто чудовищное, превращающее Жизнь в Мысль и питающееся этим. Не зло, не добро – Ничто! Но Ничто, обладающее силой связывать и отнимать. Ужас. Сейчас Оно было погружено в сон. Внешне Санти видел Его как моллюска чудовищных размеров, но понимал, что моллюск – только образ. Оно спало, но вместе с тем – пробуждалось. Там, в пещере, Санти ощутил именно Пробуждение. И понимал, что пробуждается Ужас не по собственной воле – воли у Него не было, а по велению злой силы. Чудовище не хотело и не желало ничего, но Санти знал, что произойдет, когда Оно проснется. Миг – и юноша снова оказался в собственном теле, слегка закоченевшем от холода.

Не колеблясь более, он разбудил Этайю.

Если мысль заменяет слова, любой рассказ длится лишь мгновение.

Впервые юноша увидел, как потемнели ее сияющие глаза.

– Нил! – тихо позвала фьёль.

Великан бесшумно поднялся, подошел к ней, словно только этого и ждал. Санти в очередной раз восхитился тем, как легко и стремительно движется этот огромный человек.

– Мы уходим! – сказала фьёль, ничего не объясняя.– Уходим быстро и тихо. Разбуди остальных!

Нил не стал задавать вопросов. Он кивнул и принялся обходить спящих, шепча каждому на ухо. Прежде чем он разбудил последнего конгая, Биорк уже начал увязывать вещи. Великан вышел из пещеры и посвистел, призывая спящих снаружи пардов. Никто не проронил ни слова, даже перепуганные девушки.

Спустя десять минут отряд был в седлах. Только что взошла луна и немного разогнала тьму. Даже в ее бледном свете ночной спуск по каменистому осыпающемуся склону очень опасен. Но Нил умел внушать доверие к себе. Никто не сомневался – еще большая, неотвратимая опасность выгнала их из укрытия под звездное небо.

Биорк с Каланом ехали впереди. Для пардов света хватало, и животные двигались быстро. Воля людей и собственное чутье подгоняли их.

Только когда между всадниками и пещерой легла полная миля, Нил, уже узнавший от Этайи, что произошло, позволил себе расслабиться.

– Не уверен, что мы справились бы с ним! – тихо сказал он, обращаясь к фьёль и Санти.– Против подобной твари сила бесполезна!

Мелкие камешки скатывались вниз из-под осторожных лап пардов. Луна поднялась, и стало немного светлее. Путники повеселели. Вагар покинул свое место впереди колонны, придержал парда, пропуская остальных. Теперь первыми ехали контрабандисты, за ними – девушки и вьючные парды, а за девушками – Эрд с Ортраном. Рядом. Здесь, в горах, между ними возникла связь, какая вырастает в настоящую дружбу. Эрд, прежде смотревший на людей из башни собственной гордости и вдруг оказавшийся на земле; Ортран, отказавшийся от прошлого и плативший за это одиночеством… И еще то общее, что более слабые предпочли бы забыть. Нассини.

Нил постарался объяснить отцу суть опасности, но Биорк только покачал головой:

– Такое – вне моего понимания. Считаешь, мы ушли?

– Надеюсь,– не слишком уверенно ответил Нил.

Санти ехал замыкающим и первым ощутил холодное дуновение в затылок. И ощутив – «выпрыгнул» из физического тела. Чуть раньше, чем на него обрушился шквал, замораживающий мысли и желания. Потом он вспомнит и удивится, насколько легко «привычно» он отреагировал на магический удар.

Фьёль, вторая, тоже успела приготовиться. И у нее было чем встретить врага!

Пардов холод коснулся немного позднее, чем людей, а когда они почувствовали Ужас и готовы были броситься вниз, волоча за собой бесчувственные тела, Нил успел ухватить их, придержать. Мгновением позже животные потеряли способность двигаться. То же самое произошло и с Биорком. Остальные же понеслись вниз, не разбирая дороги, ничего не видя перед собой и спасаясь от того, что хуже смерти и страшней всякой жизни.

Только Нил не поддался чудовищу. Но и сразиться с ним он был не в состоянии.

А воплощенное Ничто уже стекало к ним, содрогаясь и пульсируя. То, что поймано, принадлежало ему и будет поглощено: будь то почти лишенные разума парды или мастер меча Биорк.

Во второй раз услышал Санти, как поет фьёль.

Душа его затрепетала и растворились в пении, как крупинки соли в теплой воде.

И пение остановило Ужас. Можно было бы сказать – оно убило его, если бы в Ничто была жизнь. Но жизни не было, и слово «смерть» здесь неуместно. Пустотный разум рассеялся, растворился в мире. Такова сила фьёль: живое она освобождает от оков, а если живого нет, а есть только форма – лишает формы. И не остается ничего. Даже праха.

Потому так редко поют фьёль.