XIV
«В Империи, особенно в Хольде и Аркисе, особо почитают Потрясателя Тверди, коего полагают властелином моря и суши, мужем Морской богини и возносят ему молитвы как высшему божеству. Хотя странно мне упрекать в невежестве жителей просвещеннейшего из государств, но, увы, свет истины еще не согрел их сердец. И приносят они поклонение дюжине лжебогов, добрых и злых, не разумея, что все они – лишь тени Неизъяснимого. Не стану, как безумцы Хуриды, утверждать, что малые боги – всего лишь выдумка, поскольку сам не раз беседовал с ними. Но поклоняться им так же нелепо для истинно верующего, как обожествлять, скажем, магов глорианского Братства Света…»
Фахри Праведный. Происхождение магов и божественная сила волшебства
Мара стояла у левого борта и смотрела, как скользит внизу голубая вода Межземного моря.
«Какой нежный цвет! – подумала она.– Так и хочется прыгнуть!»
Но, конечно, не прыгнула.
Корабль шел ходко. Имя его было – «Крепкобокий».
Три других судна, почти не отличающихся от «Крепкобокого», следовали сзади, каждое – левее предыдущего. Ветер дул прямо в корму, и корабли оставляли за собой длинный пенный след.
Младший кормчий подошел к Маре и стал рядом. Он с самого начала рейса пытался ухаживать за ней, но так робко, что Мара внутренне улыбалась. Вот он положил руку на перила, рядом с рукой девушки, будто невзначай коснулся ее.
– Скоро острова Тимори! – сказал он.
– Где? – заинтересовалась Мара.– Покажи, где?
– Слева по курсу, там! – Моряк вытянул руку.
– Там, где дым? – спросила девушка.
У нее было очень острое зрение. Когда солнце светило ярко, она видела не хуже, чем капитан – в свою волшебную трубу.
– Дым? – изумился моряк.– Где?
– Там, куда ты показываешь!
Моряк прищурился и с трудом сумел разглядеть желтоватую струйку.
– На мачте ты была бы бесценна!
– На мачте? – удивилась Мара.
Кормчий показал на вершину грот-мачты, где в «бочке» сидел впередсмотрящий.
– Неужели только там? – кокетливо спросила девушка.– Я боюсь высоты! – Высоты она не боялась, но хотела польстить моряку, опечаленному ее превосходством в зоркости. Она не ошиблась: он сразу оживился и принялся рассказывать, как он сам не боится высоты.
Корабль между тем подходил все ближе к источнику дыма. Теперь его мог увидеть каждый. Корабль поворачивал влево и брал курс прямо на остров Тимор, ближайший и самый большой из четырех островов архипелага.
Раздался глухой удар, будто чем-то мягким и тяжелым ударили в днище. Судно подпрыгнуло, рисунок волн вокруг изменился. Еще один удар. И сильный порыв ветра, ударив сбоку, накренил судно на правый борт.
Раздался крик капитана. Несколько матросов уже карабкались по вантам. Корабль выправился. Мара, вцепившаяся в перила, оглянулась и вместо младшего кормчего увидела рядом Самита. Купец обеспокоенно вглядывался в темное облачко впереди.
– Странный шквал! – произнес он задумчиво.– Ни одной тучки…
– Вон! – Мара показала на облачко впереди.
– Это Тимор, остров,– объяснил Самит.– Мы идем к нему, возьмем пресной воды.
– А что это горит? – спросила Мара.
Купец уставился на столбик желто-серого дыма.
– Не знаю, девочка. Это над островом Римо, самым северным из шести островов Тимори. Странно: на нем почти нет леса.
Подгоняемый свежим ветром корабль вспахивал голубую воду. Облачко впереди выросло и превратилось в темно-синюю гору с круглой вершиной.
– Большой порт,– сказал Самит.– И хороший маяк. Последняя удобная гавань на нашем пути.
Они уже подошли так близко, что девушка смогла разглядеть белый ободок прибоя вокруг острова и острый палец маяка у входа в гавань.
– Поднять флаг! – проревел с мостика усиленный рупором голос капитана.– Сигнальщик, подай: «Лоцман не нужен!»
Три других судна подтягивались ближе к «Крепкобокому».
Новый толчок в днище подбросил судно. Закричали люди. Мара услышала вопли, донесшиеся с других кораблей. И с ужасом увидела, как медленно-медленно приподнимается круглая вершина царящей над островом горы.
– …паруса! – закричал капитан.
Крик его потонул в громовом раскате. Грохот взрыва обрушился на корабль одновременно с воздушной волной, отшвырнувшей «Крепкобокий» назад ударом чудовищного кулака. С ужасающим треском над головой Мары надломилась мачта. Мара, как зачарованная, смотрела на отделяющуюся от тела горы вершину. В разрыве закипело пламя, а потом оторвавшаяся часть стала медленно распадаться на куски, багровый столб вырвался снизу, поглотил ее, черный дым клубами поднимался в небо, а внизу кипел, расплескиваясь, подземный огонь.
Огромная волна подхватила все четыре корабля, понесла их прочь от гибнущего острова. Но Мара успела увидеть, как гора рассыпается, проваливается внутрь себя и весь остров уходит под воду. Она услышала отдаленный грохот, а потом рев и вой. Белая струя пара поднялась вверх, закрыв красные языки и часть черного цветка, распускающегося в потемневшем небе. А потом сверху посыпался вулканический пепел. Но, к счастью, «Крепкобокий» был уже далеко от места катастрофы. Новый удар в днище. Рядом возник Самит, схватил за руку. Она не слышала его голоса. И совсем не понимала слов. Купец потащил ее внутрь, в трюм накренившегося от тяжести сломанной мачты корабля. Самит буквально втолкнул ее в люк, привел в собственную каюту. Судно качнулось, и пол выпрямился – это сброшена была упавшая фок-мачта.
Самит усадил девушку в низкое, привинченное к полу кресло, плеснул в два великолепных бокала вина. Один протянул Маре, другой проглотил и сразу же налил еще. Руки его ходили ходуном, и девушка подумала, что он боится за корабль, но она ошиблась.
– О великий Господин Тверди! – с болью проговорил Самит.– Чем они разгневали тебя, несчастные?
– О ком ты, почтенный? – спросила девушка.
Купец посмотрел на Мару, будто не понимая, откуда она взялась, поставил бокал, прижал пальцы к вискам:
– Две тысячи человек живет на островах Тимори… Жили…– Он проглотил третий бокал.
Мара пригубила вино. Незнакомый вкус?
В каюту без стука ввалился капитан. Он был хмур, очень грязен и еще более краснолиц, чем обычно.
– Велел лечь в дрейф, хозяин! – хрипло проговорил он.
Самит подал ему целую бутылку. Капитан, свернув грязной лапищей печать на горлышке, высосал ее до дна и, швырнув на пол, обтер рот.
– Опасности нет. Пока,– сказал он.– Не тревожься.
– А хоть бы и была! – равнодушно произнес купец.– Будем ждать, пока не прекратится извержение. И пока не убедимся, что в море нет ни одного несчастного, кому мы смогли бы помочь.
– Не очень-то надейся, хозяин,– сказал капитан.– Остров пошел ко дну, будто продырявленная шлюпка!
Самит подошел к нему и обнял, пачкая камзол из дорогой ткани о грязную куртку кормчего.
– Люди крепче богов, моряк! – сказал он.
И Мара увидела, как по щекам капитана, оставляя за собой светлые дорожки, ползут слезы.
Три дня суда Самита бороздили мутные воды на месте затонувшего архипелага. Ничего, кроме пемзы, пепла и жалких обломков, они не нашли. После, придя в Турскую гавань, над башнями которой уже развевались черные флаги скорби, они узнали, что глорианский военный корабль снял со скалы троих крестьян. Они были единственными, кто уцелел.
* * *
Мучимый горячкой, Эрд лежал без чувств в своей башенке. Раны его воспалились. Даже искусство Нила и Этайи не помогло ему. Печальные, стояли они у ложа раненого. Санти, наблюдавший за ними издали, не сразу понял, чем они так огорчены. Потом вспомнил: магия фьёль. Сила, которая излечивает любые раны.
Санти подошел к Биорку, что сидел скрестив ноги на крышке люка.
– Скажи, Биорен, что происходит? – тихо спросил юноша.– Или это – тайна?
– Для тебя – нет,– отозвался вагар.– Жизненная сила Эрда, та, которую пробуждает магия, отравлена. Ни сыну моему, ни светлорожденной не удается ее пробудить. Без нее человек умрет и от царапины. Эрд умирает.
Санти растерянно смотрел на вагара. Он вспомнил, как светлорожденный, быстрый, изящный, идет по ярко освещенной площади. Вспомнил, как твердо и гордо смотрит он в глаза Владычицы. И как стоит, вскинув запятнанный меч, и кровь струится из его руки.
«Он не умрет!» – пришла откуда-то мысль.
– Он не умрет! – громко сказал Санти.
Нил обернулся.
Санти отчетливо увидел стоящего Эрда.
– Смотри, светлейший, тот самый Санти!
– Приветствую тебя, поэт! – И протягивает юноше смуглую сильную руку.
Санти сжимает твердую, как дерево, руку. Светлорожденный, опустив глаза, восклицает:
– Хой-мей! Наши руки – руки братьев!
Он отпускает ладонь Санти, и юноша видит, как они схожи: формой, размером. Эрд переворачивает ладонью вверх руку Санти, подносит к ней свою…
– О! – говорит Этайа.– Вы – одной судьбы!
И оба они видят, что узоры на ладонях тоже почти не отличаются…
Санти вздыхает… И новое видение:
Эрд в разорванном камзоле, прижавшись к стене из грубого камня, покрытого зелеными пятнами плесени. Лицо воина искажено яростью, а перед грудью – клинок Белого Меча. И на его серебристой поверхности – черное с рыжими краями пятно, словно след ожога.
Видение исчезает. Санти снова видит внутренность башенки. Теперь он уверен, что Эрд будет жить. Юноша видел будущее.
– Да! – говорит фьёль.
И Санти понимает, что и она видела то же. И от сознания этого единства слезы брызжут у него из глаз.
«Успокойся! – слышит он мысленную речь Этайи.– Ты видел! Теперь – уходи».
И вслух, для всех:
– Уходите! Все уходите!
Нил глядит на нее, удивленный повелительной интонацией, но Биорк уже открыл люк и спускается по лестнице.
Через две минуты они стоят внизу, в скупо освещенном зале. Снаружи – вечер.
Нил покидает их.
– Пойду к себе,– говорит он вместо прощания.
А Биорк с юношей остаются и тихо разговаривают.
По звуку голосов и находит их Ортран.
– Вам не разрешено здесь оставаться,– говорит он вежливо.
Биорк и Санти не спорят, они собираются уйти, но воин окликает их.
– Скажите мне,– спрашивает он,– как чувствует себя светлейший?
– Плохо,– отвечает Биорк.– Жизнь в нем угасает.
Больше Ортран ни о чем не спрашивает, и друзья покидают дворец.
– Не скажу, что он – наш друг,– говорит Санти, когда они выходят на площадь и небо распахивает над ними свою сверкающую бездну.– Но мне показалось, он готов нам помочь.
– Мы сами себе поможем! – говорит Биорк.– Скажи еще о своей пещере.
– Да. Когда я нашел ее, думал: просто нора в земле или старый водосток. Но сейчас я думаю иначе.
– И что же? – спрашивает вагар.
– Это не творение природы.
– О! – восклицает маленький воин.– Вот отличная новость! Пойдем взглянем!
– Ночью? – удивляется Санти.
– Ну и что? – в свою очередь удивляется вагар.– Масло ночью горит не хуже! Идем же! Времени у нас немного!
Башенка Эрда погружена в темноту. Светлорожденный спит, но сон его беспокоен. Поодаль, на полу – Этайа. Может показаться, что спит и она. Фигура фьёль почти сливается со стеной. Проходит час. Еще один. Крышка круглого люка в полу начинает медленно приподниматься. Этайа неподвижна. Эрд тихо бормочет: он бредит. Горько-сладкий аромат распространяется в воздухе. Когда запах достигает раненого, ноздри его беспокойно вздрагивают. Вдруг глаза Эрда широко раскрываются. Но он ничего не видит.
Из отверстия люка показывается голова Нассини. Соххогоя поднимается по лесенке. В руке ее – светильник. Фитиль укорочен, и лампа едва теплится. Верхняя часть фонаря – красного цвета. Соххогоя ставит его на пол. Ее глаза встречаются с глазами Эрда, и оба испускают вздох, похожий на стон. Из курильницы, которую принесла с собой Нассини, расползается дым. Соххогоя приближается к изголовью. Эрд следит за ней расширившимися зрачками. Нассини сбрасывает плащ. На ней – только ожерелье из крупных камней и браслеты на запястьях. Соски маленьких грудей выкрашены серебром и в красном свете кажутся охваченными пламенем. Белая кожа ее тоже приобрела красный оттенок. Она наклоняется к Эрду, кладет рядом с ним длинный предмет. Этайа не видит его, но знает, что это.
Соххогоя разматывает повязку на плече раненого. Эрд глядит блестящими горячечными глазами и улыбается. Нассини шепчет, наклонясь к его лицу, касается пальцами раны. Крови не видно при таком освещении, но она есть. Нассини слизывает ее с острых ногтей. Она начинает раздевать Эрда, на котором не так уж много одежды. По тому, как она делает это, можно догадаться, что работа ей привычна. Эрд лежит неподвижно, не мешая и не помогая. Вот он уже полностью обнажен. Как и Нассини. Соххогоя бросает взгляд на его чресла.
– Ты устал, мой милый! – шепчет она.– Трудный день у тебя. Трудный. Больше у тебя не будет трудных дней. Не будет. Не будет…
Она берет в руки длинный предмет. Это нож. Острый, тяжелый. Нассини дотрагивается жалом клинка до груди светлорожденного. Нож прорезает кожу, и капелька крови выступает из ранки. Белая на красной коже. Держа нож двумя пальцами, Нассини ведет его вниз, по груди, по животу Эрда. След от него кажется серым. Эрд все так же неподвижен, но страсть пробуждается в нем. Нассини видит его возбужденную плоть, и на лице ее появляется задумчивая улыбка.
Она наклоняется над Эрдом, опускается к нему. Язык ее медленно движется по оставленной ножом дорожке, слизывая кровь. Нассини выгибает спину, прижимается грудями к его чреслам, медленно, медленно скользит вверх по его телу, отрывается от него, стоит над ним на коленях, взявшись руками за края ложа. Ее красные волосы падают вниз, закрывая лицо. Она дрожит. Слюна капает из открытого рта, и запах тела становится таким сильным, что перебивает аромат курений. Вдруг соххогоя резко откидывается назад, садится на колени Эрда. Раненый тоже сотрясается от дрожи, но по-прежнему недвижим, будто связан заклятьем. Нассини поднимает нож. Она держит его острием против своих глаз, касается языком отточенного лезвия, и крохотная капелька появляется там, где сталь надрезала язык. Бедра соххогои вздрагивают. Она осторожно, бережно касается пальчиками возбужденной плоти Эрда. Тонкий, протяжный стон вырывается из ее горла. Глаза полузакрыты. Зубы прикусывают нижнюю губу. Нассини отводит назад руку с ножом. Тело ее сотрясается, и колени Эрда дрожат под ее ягодицами. Нассини делает судорожный вдох. Рука, держащая нож, напрягается…
– Не смей! – твердо произносит Этайа.
Нассини вскрикивает, оборачивается, ловко, как кошка, спрыгивает с ложа. Искаженное лицо соххогои и закрытое вуалью лицо фьёль обращены друг к другу, как лица влюбленных.
Нассини замирает, расставив ноги, немного согнув колени. Рука с ножом выставлена вперед, тело откинуто назад. Этайа остается сидеть. Нассини узнает ее. Из горла соххогои вырывается смех, похожий на кашель.
– Ты помешала мне, хоба! Заслуживаешь до-олгой смерти. Но я спешу! – На лезвии ножа играют красные блики. Эрд глядит на соххогою. Он все еще дрожит. Ветерок, проходящий сквозь опущенные жалюзи, колышет вуаль на лице Этайи.
– В твоей руке – жгучий слизень,– спокойно говорит фьёль.
Нассини вскрикивает, роняет нож. Он вонзается в дерево под пушистым ковром. Рукоять вибрирует.
– Ты сделала, что хотела! – говорит фьёль.
Нассини испускает длинный стон, прижимает руки к паху, падает на колени, всхлипывает. Глаза ее зажмурены, тело сотрясается, и свет блестит на прыгающих сосках. Эрд тоже стонет, лицо его искажено, пальцы впились в края ложа.
Нассини постепенно успокаивается, ослабевает, ложится на ковер, затихает.
Этайа встает. Она подходит к постели Эрда, что-то шепчет. Светлорожденный успокаивается, перестает дрожать, закрывает глаза.
Фьёль наклоняется ниже.
– Забудь, забудь…– шепчет она.– Не было…
Перед мысленным взором ее проходят картины: Нассини и Эрд, Эрд и Нассини… Нассини и Санти. Плечи фьёль опускаются. Она замолкает. Смотрит. Ей больно, но она смотрит, пока не убеждается, что юноша чист. Чист и свободен. Ядовитая сеть соххогои не оплела его сердца. Изначально Санти оказался сильней «искусства» Нассини.
Жар Эрда спадает. Он заснул, и раны его больше не кровоточат. Длинный разрез, оставленный ножом Нассини, уже затянулся. Этайа прикасается пальцами к его руке, шее. Через несколько минут затягиваются и эти раны.
Этайа подходит по очереди к каждому окну, поднимает жалюзи. Она знает: сейчас за башенкой никто не следит. Ветер выдувает остатки наркотического дыма. Курильница погасла. Этайа улыбается катящейся по небу луне. Она чувствует, как высока ее башенка. Она чувствует каждого из людей там, внизу. Всех. Злых. Добрых. Счастливых. Несчастных. Она плывет над ними, как золотистая луна, и те, кто не спит, поднимают головы, ощутив ее прикосновение. Она не находит внизу Санти и Биорка, но не тревожится: сердце ее знает, что с ними не случилось беды.
Фьёль поворачивается.
– Встань! – говорит она Нассини.
Соххогоя поднимается, стоит не шевелясь.
– Возьми свое и иди. Ты уснешь в своей постели и утром забудешь эту ночь. Иди!
Нассини берет плащ, кинжал, светильник с курительницей. Она идет деревянной походкой, глядя прямо перед собой, спускается в открытый люк. Шаги ее затихают внизу.
Этайа закрывает люк, укрывает одеялом спящего Эрда, опускается рядом. Тело ее расслабляется, сознание блуждает над землей, как ночной ветер. Это – волшебная дрема. Сон фьёльнов.
* * *
Вагар и Санти вошли внутрь загона.
– Ушка! Ушка! – позвал юноша.
Проснувшиеся животные подняли головы. Вагар, видевший в темноте, похлопал ближнего парда по шее:
– Поднимайся!
Сняв со стены два комплекта упряжи, он положил один к ногам Санти. Ушка уже была рядом. Оставленный детеныш перебрался под брюхо одного из самцов и продолжал спать.
Животные шли совершенно бесшумно. Санти объяснил Биорку, куда им нужно ехать, и теперь ему оставалось лишь следовать за вагаром.
Когда они въехали в лес, Биорк дал своему животному свободу, и парды помчались. Санти мячиком подпрыгивал в высоком седле. Темные стволы деревьев призраками проносились мимо. Он пригнулся, чтобы уменьшить напор встречного ветра. Парды огромными черными тенями взлетали на вершины пологих холмов и еще стремительней неслись вниз, со свистом рассекая воздух. Темнота не была помехой гигантским кошкам. Самец, на котором скакал Биорк, испустил низкий рев. Парда ответила ему коротким хриплым рыком. Санти двумя руками вцепился в луку седла – парда неслась длинными прыжками, занося далеко вперед задние лапы, а потом швыряя в воздух сильное тело с маленьким всадником на спине. Ни одно животное не могло соперничать в скорости с пардами.
Зверь, несший вагара, поздно заметил овраг и едва не свалился вниз. Он затормозил так резко, что, не будь вагар вагаром, он вылетел бы из седла и упал в черную пасть оврага. Санти сам едва удержался, хотя Ушка остановилась куда менее резко. Юноша спрыгнул на ковер из опавших листьев, размял затекшие ноги. Биорк подошел и отдал ему светильник. Огонек погас, но не составило труда зажечь его вновь.
Они спустились в овраг.
– Куда? – спросил вагар.
Санти огляделся и легко определил место. Через пару минут они были у входа в пещеру. Биорк полез первым. Санти хотел отдать ему светильник, но вагар отказался:
– Если ты пойдешь позади, света мне хватит!
Они перешагнули через кучку ржавчины и углубились в тоннель. Ход был идеально прямым, с гладкими стенами и потолком. Разводы грязи на полу говорили о том, что время от времени сюда проникала вода. Они прошли уже не меньше трехсот шагов, когда Биорк вдруг остановился.
– Что случилось? – спросил Санти, который видел впереди все тот же идеально ровный коридор с полукруглым сводом.
– Придется вернуться,– сказал Биорк.
– Зачем? – удивился Санти.
– За пардами. Пешком мы можем идти всю ночь.
Животные без всякого страха вошли в подземелье. Светильник плавно покачивался в руке Санти. Ушка шла рысью. Через четверть часа они достигли конца тоннеля и спешились. Вагар принялся изучать преградившую им путь стену.
– Прикрой светильник! – велел он Санти.
И, когда юноша уменьшил язычок, вагар нашел то, что искал: тускло светящийся зеленый клин-треугольник. Биорк приложил к нему ладонь, и Санти едва не подпрыгнул – прямо над их головами раздался голос.
Слова были непонятны не только юноше, но и вагару. Маленький воин потер лоб, Санти чувствовал: он колебался. Потом вагар отошел на шаг и произнес невнятное междометие. Стена перед ними сдвинулась, стала опускаться вниз, пока верхний край ее не сравнялся с полом. Биорк облегченно вздохнул.
Едва они перешагнули через то место, где была стена, вспыхнул свет, и Санти увидел впереди обширный зал со странными растениями, чья кора была усыпана драгоценными камнями. Юноша с некоторой опаской подошел ближе и понял, что это не камни, а светящиеся огоньки, наподобие тех, что бывают у морских рачков. Он прикоснулся к одному из них и ощутил твердую холодную поверхность, словно это действительно был отшлифованный драгоценный камень. Тут, к его удивлению, прямо из пола вырос белый, как молоко, гриб с вогнутой посередине овальной шляпкой.
– Однако! – проговорил Биорк.
Парда просунула между ними голову и лизнула «гриб» розовым языком. Лизнула и недовольно фыркнула. Санти, повинуясь внутреннему импульсу, потрогал «шляпку» рукой. Белая поверхность была гладкой и теплой. И сразу же «растения» вокруг пришли в движение. Их переплетающиеся ветви зашевелились, огоньки замерцали, а потом ближайший «ствол» в два локтя толщиной дал расходящуюся трещину, и Санти увидел жгуты переплетенных жил, по которым струился жидкий огонь.
– Клянусь льдами Имирова моря! – негромко сказал вагар.– Тут не обошлось без настоящего могущества!
Санти, оторвавшись от созерцания светящегося нутра «дерева», вопросительно посмотрел на него.
– Я видел кое-какие поделки магов,– Биорк привычным движением попытался взять себя за бороду, но его пальцы сжали лишь воздух.– Хм…– Он потер подбородок.– Пожалуй, я хотел бы пройти дальше.
– Ты не против, если я пока побуду здесь? – спросил Санти.
– О! – Биорк посмотрел на него с уважением.– Ты смелей, чем я думал!
– Вряд ли,– Юноша смущенно улыбнулся.– Понимаешь, мне… Ну, мне… нравится здесь. Может быть, я слишком… глуп, чтобы бояться?
Биорк хлопнул его по плечу:
– Это я слишком много думаю о войне, брат Санти! Такие мысли делают трусливым даже вагара! Ты прав: здесь не Проклятые земли! И вряд ли опаснее, чем там.– Он показал пальцем на потолок.
– Я буду здесь,– сказал Санти.– Если что – я позову тебя.
– Ага,– Вагар сделал шаг и хотел наклониться, чтобы пройти под «ветвью» с бахромой голубых тонких усиков. Но ветвь сама приподнялась, образовав арку.
– Однако! – второй раз произнес Биорк и заставил себя шагнуть под нее.
Ничего не произошло, если не считать того, что спустя несколько мгновений ветвь снова опустилась.
Вагар двинулся дальше по переливающемуся огнями «лесу», а Санти обернулся к раскрывшемуся «стволу». И не удивился, обнаружив, что тот «замкнулся».
Кто-то толкнул его в спину. Санти, не глядя, шлепнул по мохнатой шкуре. Он решил, что это Ушка. Но острые клыки тотчас сомкнулись на его руке, и юноша, вскрикнув, обернулся.
– Невежливо, очень невежливо, красавчик! – процедил маленький пард, сжимая зубами его ладонь.
Санти, помимо собственной воли, широко улыбнулся:
– Привет! Я думал – это кто-то из пардов!
– Руку тебе откусить за такие слова! – фыркнул невероятный зверь.– А я по-твоему – кто?
Но ладонь отпустил.
– Так, по-твоему,– я не пард?
Он вспрыгнул на «шляпку» гриба, и его хитрая морда оказалась на одном уровне с лицом Санти.
– Как тебе здесь нравится, паренек?
– Угу! – рассеянно произнес Санти.– Послушай, что это такое?
– Сядь сюда! – Пард похлопал лапой по «шляпке» и спрыгнул на пол.– И поторопись, пока твой воинственный дружок не заявился!
– Биорк – хороший человек! – серьезно сказал Санти.
– Мне говоришь! – фыркнул пард-малыш.– Кстати, что у тебя во фляжке?
– Вино. Хочешь?
– Нет. Садись, не тяни время!
Санти хотел было потрепать его по загривку, но вовремя одумался и просто сел на указанное место.
Тотчас «ствол дерева» вновь разошелся, светящиеся жилы вспыхнули и померкли, прямо перед Санти заклубился черный туман. Юноша не успел отшатнуться, а туман уже накрыл его и погрузил в темноту.
– Не дрейфь! – раздался совсем рядом насмешливый голос парда.
Но Санти и не думал пугаться. Туман был лишен вкуса или запаха. И глаза фарангца не видели ровно ничего. Хотя он достаточно хорошо ощущал под собой «шляпку», на которой сидел.
А потом появился Шар. Голубой шар, похожий на луну, в обрамлении звезд. Знакомых звезд. Хотя контуры созвездий и были несколько искажены. Санти невольно потянулся вперед, чтобы рассмотреть шар поближе… И «упал» на него! Точнее, он так и остался сидеть, но у него было полное ощущение того, что Шар стремительно надвинулся на него, увеличиваясь до огромных размеров. Санти будто «падал» с огромной высоты вниз. Это было похоже на то, что он испытывал в снах фьёль, но сейчас он лишь «видел», но не ощущал происходящее.
«Падение» длилось лишь несколько мгновений – и перед его взором появилась «картинка». Такая, будто он смотрел на землю сверху, с высоты нескольких сотен локтей. Цвета ее были странные, но юноше совсем не трудно было узнать ее. То была часть Владения. Он видел Фуа, широкую, изогнутую ленту, только не зеленую, а желтую, как кошачий глаз. Он видел стену и дорогу, ведущую к дворцу. И сам дворец, более светлый на темном фоне земли. Еще он увидел алые точки там, где должна была быть Веселая Роща. И удивился, что свет костров проникает сквозь непроницаемую крышу листвы. Озеро тоже было желтым, и Санти даже различил темный силуэт юкки у одного из берегов.
«Картинка» расширилась, будто Санти поднялся выше.
«Словно летишь на драконе!» – восхищенно подумал юноша, никогда на драконе не летавший.
Санти отыскал даже тоненькую ниточку ручья в овраге, из которого они вошли в подземелье.
«А само подземелье?» – подумал он.
И ответ не заставил себя ждать. Красная линия пересекла темное пространство погруженных во тьму холмов и разошлась широким овалом. От красного овала потянулись еще две линии. Одна заканчивалась посередине Фуа, а вторая, пройдя под «дикой» частью Владения к западу, пересекла стену и оборвалась, прочертив почти такой же отрезок за пределами земель Нассини.
– Пока, паренек! – услышал Санти голос маленького парда. И сразу же:
– Оу! Санти! – голос вагара.
– Эй, что с тобой! – воскликнул Биорк, увидев застывшего юношу.
Маленький воин коснулся руки сидящего, и черный туман окутал его.
И вид Владения исчез, сменившись изображением города.
– Хавр! – удивленно воскликнул вагар.
Они плыли на высоте примерно двух тысяч локтей над ним. Санти отчетливо видел голубой край озера Лёйр, знакомого ему по рисункам.
– Не могу понять, что там происходит! – пробормотал Биорк.
И они сразу же опустились ниже. Теперь можно было разглядеть даже редкие фигурки людей. А цвета были самыми обычными, совсем не такими, как в первом «видении» Санти.
– Не может быть, чтобы набег! – продолжал бормотать вагар.– Видишь, они идут как ни в чем не бывало. Да и какой набег в Роне, мнимые боги!
– О чем ты? – спросил Санти.
– Посмотри на дома!
Тут только юноша обратил внимание, что часть зданий разрушена.
– Может, землетрясение? – спросил он, не думая, потому что мысли его были заняты другим.
– В Хавре?! – воскликнул вагар.– Да там никогда…
Туман неожиданно рассеялся, вернее, исчез, и Санти увидел нахмуренное лицо маленького воина.
– Ну да. Конечно, ты прав,– Лицо Биорка помрачнело.
– Кажется, я нашел выход из Владения! – сказал Санти, чтобы порадовать его.
– Выход?.. А! Да! Где? – Биорк снова был бесстрастен и сосредоточен.
Санти в двух словах рассказал ему об увиденном.
Вагар тут же засвистел, призывая пардов.
Санти хотел пойти пешком, но вагар уверенно вскочил в седло.
– Огибай стволы! – крикнул он Санти.– На «ветки» не обращай внимания.
Парды, ворча и фыркая, двинулись вперед. Им явно не нравились шевелящиеся «деревья». Но страха они не испытывали.
– Ты точно знаешь, куда нам ехать? – крикнул Санти после десяти минут движения по этому странному «лесу».
– Ты же мне рассказал! – удивился Биорк.
– Да? – Сам Санти сильно сомневался даже в том, что отыщет дорогу обратно. «Деревья» были разными, но все они сливались в памяти в некое мерцающее переплетение.
Юноша решил положиться на чутье вагара и не ошибся. Спустя четверть часа они оказались у серой стены.
– Промахнулся! – огорченно сказал Биорк. И повернул парда налево. Еще через две минуты перед ними открылся проход в уходящий вверх коридор.
Парды тут же перешли с осторожного шага на быструю рысь. Еще полчаса езды между серыми, тускло светящимися стенами – и коридор кончился тупиком. На каменной перегородке светился уже знакомый Санти зеленый клин.
Вагар спрыгнул вниз и приложил к нему ладонь.
Сначала стена осталась неподвижной. Но через несколько мгновений раздался глухой удар, треск, скрип и приглушенный скрежет камня по камню.
А потом стена бесшумно ушла вниз, и Санти увидел уходящую вверх лестницу. Оставив пардов внизу, они поднялись по ней и оказались под каменной крышей, опирающейся на шесть мощных колонн.
Выйдя из-под нее, друзья очутились на вершине холма под высоким звездным небом. Ниже по склону тянулись темные ряды виноградника.
Что было у подножия холма, Санти не мог разглядеть, но знал, что они на свободе. Он оглянулся и ахнул. «Крышей» беседки была огромная скала, этакий каменный зуб высотой в семьдесят локтей, поднятый шестью столбами на полтора человеческих роста над поверхностью земли.
– Впечатляет, да? – произнес стоящий рядом Биорк.
– Нам пора возвращаться.
Когда они вошли в тоннель, стена опустилась, а потом раздался тяжелый удар, от которого пол под ними слегка содрогнулся. Парды занервничали.
– Что это? – спросил Санти.
– Люк задраен! – усмехнулся вагар.– Вперед.
Без приключений они миновали тоннель, зал и коридор, выходящий в овраг. Когда парды вынесли их на поверхность, небо уже начало светлеть.
Спустя час друзья выехали из леса, а к восходу каждый был в своей башенке.
Начался их последний день во Владении соххогои Нассини.
