Выглядело это так: дядя Миша лежал на боку, и весь вид у него был, как у замороженной рыбы, а Альдина огромной ладонью возвышалась над ним, и ужасные пальцы ее, точно в шоке, немного подергивались.

– Брось арбалет, – сказала она. – Ладно, ты меня убедил: получишь своего недоноска. Можешь забирать его с собой прямо сейчас. Только отведи арбалет – еще выстрелит ненароком…

В ее голосе теперь явственно ощущалось волнение. Девочка Муся тут же, в спину, шепнула:

– Не верьте, Сергей Николаевич, она вас обманет…

Сергей и сам это хорошо понимал. Но тогда, извините, как, собственно, быть с Андроном? Где его, извините, найти? Он не видел другого выхода. И – сказал, отводя чуть заметно пластмассовое туловище арбалета:

– Хорошо, я согласен. Но пусть Дрюня хотя бы на глаза мне покажется. Я хочу его видеть. Я должен быть абсолютно уверен…

А Альдина как бы закивала поспешно – подминаясь и сгибая черные пальцы:

– Сейчас. Я его позову…

Она сделала легкое, почти невидимое движение, – то ли собираясь идти, то ли чтобы окликнуть кого-то. Сергей так и не понял. А дальше все произошло очень быстро: мрачная гигантская тень распростерлась почти до неба, закричала девочка Муся, сообразившая, наверное, что к чему, волны жуткого холода обрушились на Сергея, он придушенно захрипел, потому что мороз кромсал, как стекло, сердце больно разламывали ледяные кинжалы, указательный палец сам собой надавил на фитюльку спускового крючка, арбалет резко дернулся, стрела свистнула в воздухе, и отчаянный всхлип-рыдание прокатился над тишиною двора – захлебнулось тоской смертельно раненое животное. И Альдина, согнувшись, схватилась за древко стрелы, и качнулась назад – то ли падая, то ли так отступая.

Очертания ее тут же слились с темнотой.

– Скорее! Она уйдет! – крикнула девочка Муся.

Несколько уже подготовленных стрел зажаты были у нее в кулаке.

Сергей зарядил арбалет.

Развернулся зловещий черный проход, идущий в глубь магазина, – ящики высовывали углы, а меж ними наверняка имелись какие-то ниши. Было ясно, что тут-то Альдина на него и набросится: в сердце душного мрака и тесноте, но, по-видимому, рана, нанесенная первой стрелой, оказалась серьезной: Альдины в проходе не было, и лишь когда они пересекли коротенький коридор, вероятно, служивший для погрузки-разгрузки и давящий темнотою, то ему показалось, что из конца этого коридорчика доносятся шорохи.

Резко цыкнула леска, ударившаяся о стопор, и ушла в глубь прохода очередная стрела. Судя по раздавшемуся влажному чмоку, воткнулась она во что-то мягкое. И опять – женский всхлип, в котором звучали ненависть и страдание. Тут же вспыхнул неяркий, но кажущийся ослепительным свет – это девочка Муся повернула пластмассовую рукоятку рубильника. Непонятным казалось, как она этот рубильник нашла, но по крайней мере, теперь стало видно, что вокруг происходит.

Шансы таким образом уравнялись.

– Спасибо, Муся, – пробормотал Сергей, натягивая тетиву. – Молодец, неплохо соображаешь. Только я тебя умоляю: дальше не суйся. Муся, я тебя очень прошу!

Он пристраивал оставшиеся две стрелы в заднем кармане. Стрелы, естественно, не помещались, но Сергей их воткнул, видимо, между швами.

Что-то во всяком случае треснуло.

Девочка Муся ответила:

– Хорошо-хорошо. Вы – идите. Не надо за меня беспокоиться…

– Возвращайся!..

– Я все поняла, Сергей Николаевич…

Коридор был заставлен десятками картонных коробок. Муся, морщась от напряжения, распаковывала одну из них: через угол стащила бечевку, которая коробку обматывала, разодрала зубами ленту, склеивающую половинки. Некогда было разглядывать, что именно она там достала: лужа вязнущей мокроты поблескивала на линолеуме. Сергей видел уже подобную жидкость после схватки на лестнице, и она образовывала дорожку, скрывающуюся за дверями. Вероятно, Альдина и в самом деле была серьезна задета. И, наверное, следовало поторопиться, чтобы она не спряталась.

Впрочем, прятаться Альдина не собиралась.

Когда Сергей, опасаясь ступать в тягучую кровь, осторожно просунулся в помещение торгового зала, то немедленно, за прилавком увидел чуть скособоченный силуэт, и весь вид был такой, как будто она его дожидалась.

Помогал квадрат света, легший из коридорчика – человеческая рука, наверное, изрядного возраста, потому что вся кожа была в расколах морщинок, а под мясом ладони – бородавки, как у рептилии.

И она была явно стянута к правому боку: арбалетная, с опереньем стрела в ее теле уже отсутствовала, и, по-видимому, Альдина скособочилась так, чтобы закрыть края раны. А другая, наверное, неглубокая рана была у нее на мизинце – синеватая пенная сукровица выступила у ногтя и уже подсыхала, образовывая горбатую корочку.

То есть, и вторая стрела была пущена не напрасно.

Озадачивало Сергея лишь то, что Альдина поджидает его за прилавком – почему она не пытается спрятаться и почему как бы рада его появлению. Он ведь церемониться не намерен. Он замедлил шаги, которые отдавались по залу. И сейчас же, когда он уже поднимал арбалет, кто-то сильно, как будто клещами, сжал его ногу.

Сергей глянул вниз: странное короткотелое существо, точно леший, поросшее дикой шерстью, обхватило его паучьими лапками за лодыжку и жевало ткань джинсов, похрюкивая в остервенении. Вероятно, оно промахнулось, забив пасть материей, но мгновенно опомнилось и перехватило поглубже. Даже сквозь толстый шов чувствовалось, какие у него сильные челюсти. Сергей пошатнулся. И сейчас же еще один монстрик – зеленый, пластмассовый – вцепился в него клешнями, а по бедрам и в сгибы колен ударило что-то тяжелое. Сергей повалился на пол. Краем глаза он видел, что приходят в движение зеркальные стеллажи, находящиеся там существа оживают и спрыгивают на линолеум, стекла, прикрывающие витрины, отомкнуты, и ничто не препятствует монстрам выбираться оттуда. Устремлялись они, разумеется, к поверженному Сергею. Впрочем, видел он это действительно краем глаз – трое монстров придавили его, как утюгами, а запястья обеих рук опутывало космическое насекомое. И еще два уродливых монстра сидели у Сергея на животе и, вращая глазами, распарывали на кусочки рубашку. А какой-то похожий на ящерицу хренозавр покусывал бок, и порхала над самым лицом чешуйчатая стреконожка.

В общем, раскурочивали его сразу со всех сторон. Стало ясно теперь, зачем Альдина его дожидалась. Встреча здесь была заранее подготовлена: Сергей бился и никак не мог выбраться из-под вороха монстриков. Были они небольшие, но какие-то очень юркие, и на место одного отпихнутого влезали четверо или пятеро. Справиться с ними было непросто, Сергей кряхтел – и в смятении ощущал, что сейчас попадет в ледяные объятья Альдины. Альдина, наверное, приближалась. И вот когда им уже овладело отчаяние, когда монстрики рассвирепели, а хренозавр по-настоящему вцепился в ребро, и когда Сергей вскрикнул от неожиданной боли, то вместо смертного холода разнеслось по торговому залу странное: пок!.. пок!.. пок!.. – и два чудика, сидящие на груди, панически заверещали. Вместо глаза у левого теперь торчал оранжевый шарик, а у правого монстра такой же шарик торчал вместо уха.

Оба они повалились.

Да и хватка других, между тем, несомненно ослабла. Кое-как Сергею удалось приподняться. Он увидел девочку Мусю, маячащую в коридорчике, и в руках у нее была длинная малиновая труба, и она как-то дергала этой трубой, то удлиняя, то укорачивая, и тогда раздавались те самые – пок!.. пок!.. пок!.. – и из дула трубы выскакивала очередь шариков.

Видимо, это было пневматическое ружье.

Эффект оно производило жуткий: монстры падали, раскалываясь на две половины – в страхе выли, отскакивали, пытались защититься клешнями, а которые поумнее – уже торопились, чтобы спрятаться под витринами. Всех сильней поразил закованный в броню хренозавр: шарик врезался ему в бок, пробив пластмассовый панцирь, и тогда хренозавр запищал совсем, как ребенок, и драконья его зеленая мордочка стала жалобной.

Черт с ним, с этим плачущим хренозавриком! Сергей встал на колени, подняв заряженный арбалет. Надвигающаяся Альдина была уже совсем рядом, и ладонь, чуть согнувшись, уже примеривалась для объятия.

А когда она увидела арбалет, направленный на нее, то, наверное, от испуга резко остановилась и вдруг тихо и жалостливо прошелестела, как девочка:

– По… жа… луй… с… та…

У Сергея даже заныло в груди. Но его указательный палец уже дернул за спусковое устройство. Стрела туго вжикнула – бац! Древко, всхлипнув, вонзилось по самое оперение. Альдина пронзительно ахнула. И вдруг, откачнувшись назад, упала, как будто проваливаясь сквозь землю. Фиолетово-черное тело ее стремительно оседало: две секунды – и только лужа осталась на полу магазина, да и та через короткое время ушла в неприметные щели.

Пронеслось по «Детскому миру» какое-то дуновение – вот и все…

– Муся!.. – кричал Сергей. – Муся, Муся, очнись!.. Посмотри на меня, Муся!.. Муся, ты меня слышишь?.. – Он не на шутку встревожился: Муся куклой, раскинувшись, прислонялась к стене, и лицо побледнело настолько, что, казалось безжизненным. Бледные губы слипались. Невозможно было поймать даже дрожи дыхания. И Сергей только тряс ее за вялые плечи. – Муся!.. Мусенька!.. Скажи что-нибудь!..

И одновременно он сжимал рукой арбалет и ежесекундно оглядывался, чтобы не прозевать нападение. Главный зал магазина выглядел, в общем, мирно, неестественная тишина пропитала все здание, и, однако, когда Сергей оборачивался назад, то улавливал краем глаза какое-то шевеление – пританцовывание на месте, стремительное гримасничанье. Словно монстрики о чем-то беззвучно переговаривались друг с другом.

Следовало быть наготове.

– Паутина, – вдруг громко сказала Муся, не поднимая век. – Паутина… Уже навсегда… Нельзя оставаться…

Губы у нее шевельнулись.

– Какая паутина? – обрадовался Сергей. – Муся, Муся, очнись!.. Ты, Муся, живая?..

На мгновение он уловил движение внутри стеллажа – то ли прыгнуло что-то, то ли что-то быстро переместилось. Он прицелил туда арбалет. Но мохнатый коричневый монстрик, похожий на многорукую обезьяну, шевельнувшийся вроде бы, стоял неподвижно, и моргалы его отливали мертвой пластмассой.

Видимо, все же почудилось.

А когда он через мгновение повернулся обратно, то глаза у девочки Муси уже были открыты, и сама она слабо елозила кедами по линолеуму.

– Паутина… – опять сказала она. – Я все видела, дядя Сережа: Красная комната… Помогите, пожалуйста, что-то ноги не слушаются…

Сергей снова спросил:

– Паутина – какая? Какая Красная комната? Муся, радость моя, как ты себя чувствуешь? Он боялся, что Муся слегка помутнела рассудком. Все же – драма, невыносимые для подростка кошмары. И однако, девочка Муся ответила очень разумно:

– У меня все в порядке, дядя Сережа… Паутина… Красная комната… Скорее-скорее!..

Вытянув руку в царапинах, она показывала куда-то наверх, и, всмотревшись, Сергей заметил нечто вроде грязного полотенца. Оно было длиной, наверное, метра два, – все в свалявшихся хлопьях и нитках слюны, противно поблескивавших.

И такие же паутинно-полотенчатые образования, как заметил Сергей, свисали и с люстры, и с пальцев трехлапчатого светильника. Стыки стен и углы потолка тоже были уже обметаны серым – из-под крышки прилавка высовывалось что-то войлочное. Ничего такого ранее, кажется, не высовывалось. Сергей отодвинулся на всякий случай подальше. Ведь недавно ему кто-то об этом рассказывал. Да, конечно, эксперт на квартире у Мамонта. Тот единственный вызов, когда он столкнулся с необъяснимым явлением.

– Скорее, дядя Сережа!.. – стонала Муся.

Сергей поднял ее и поставил у стенки. Муся тут же качнулась и вцепилась в рубашку.

– Ну, держись, держись… – сказал Сергей уже с некоторой досадой – Потерпи немного, надо отсюда выбраться…

Он не знал, что подразумевает под этим – «выбраться». Надо было не выбираться отсюда, а попытаться найти Андрона. Ведь не мог же тринадцатилетний подросток исчезнуть бесследно. Если Дрюню и спрятали, то именно здесь, в магазине. Надо будет исследовать его пядь за пядью. А не так, как милиция: нашумели и тут же уехали. Он заметил, что и над плинтусом уже появляется паутина, а тот войлок, который высовывался из-под прилавка, стал гораздо длиннее.

Медлить было нельзя.

И Сергей уже начал примериваться, как бы высадить половчее витрину, но серьезная девочка Муся опять взяла его за рубашку и, прикрыв глаза веками, внятно сказала:

– Пойдемте, дядя Сережа, я – слышу…

– Что ты слышишь? – нервно спросил Сергей.

– Лай, по-моему… голоса…

Она повела ладонью по воздуху и вдруг, словно бы что-то определив, потащила Сергея сначала за угол прилавка, а потом – сквозь проход – к директорскому кабинету.

Было не совсем ясно, как она это делает: веки были опущены, и под кожицей их подрагивали яблоки глаз – вероятно, вращались и, как показалось Сергею, пульсировали.

Будто девочка Муся грезила наяву.

– Куда, куда?..

– Идемте, дядя Сережа!..

Лучше было повиноваться, – они быстро миновали подсобку, где отсутствовал свет, и, свернув, очутились в уже знакомом Сергею крохотном помещении – там стоял не слишком обширный письменный стол и, как зверь, вздымалась в углу туша бурого сейфа.

Сейф был особенно подозрителен.

Девочка Муся остановилась.

– Вот, – сказала она, поведя направо-налево рукой, и вдруг радостно зашептала. – Собака, дядя Сережа… Вы чувствуете?..

Разумеется, Сергей ничего не чувствовал. Тишина стояла гнетущая, и, тем не менее, после мусиных слов он и в самом деле услышал невнятное редкое тявканье – будто за стеной действительно находилась собака.

Голос был явно Тотошин, Сергей узнал бы его из тысячи голосов, и наличествовал он в узком пространстве между сейфом и штабелями коробок. Пространство это ничем особенным не выделялось: крашеная масляной краской ровная заштукатуренная стена, а над нею – побелка, которая пучилась пузырями.

Муся выставила ладонь против них, и костистые пальцы ее ощупали воздух.

– Здесь, – сказала она, застыв как скульптура. И вдруг завизжала, отшатываясь. – Здесь-здесь-здесь!..

Сергей чуть не выронил арбалет.

Лай стал громче.

– Разбейте, дядя Сережа!..

Сергей выхватил из-за пояса сунутый туда недавно топор и, не соображая, что делает, ударил им в пузырящуюся побелку. Лезвие вошло чуть ли не до половины. Длинная зигзагообразная трещина появилась в стене и вдруг засветилась откуда-о изнутри нездешней багровостью. Точно надрывался в глубине перекрытий красный фонарь. Сергей дернул за рукоять – тут же пласт штукатурки с шумом обрушился, и открылось пространство, как кровью, наполненное малиновым светом. Угадывались в этом свете скорченные фигуры: неестественное переплетение призрачных тел. Сергей нервно отпрянул. И сейчас же четвероногое низкое существо с возбужденным повизгиванием вывалилось оттуда и, успев лизнуть Сергея языком по руке, суетливо запрыгало, выражая живейшую радость.

– Тотоша!.. – потрясенно вымолвил он.

Это был и в самом деле Тотоша.

Но главное, что сразу же вслед за ним, очень медленно, словно робот, у которого заржавели суставы, даже, кажется, с каким-то механическим скрипом выбрался из проема в стене подросток и, слегка развернувшись, остановился, держа на весу ладони.

Он был потрясающе исхудавший, точно сильно обглоданный ярким красным туманом, – не проснувшийся, с закрытыми проваленными глазами, потемневшая кожа прилегала у него к самым костям, а суставы на пальцах прорисовывались с необыкновенной рельефностью.

Он как будто голодал две недели.

– Андрон!.. – страшным шепотом произнес Сергей. – Андрон, Дрюнечка, с тобой все в порядке?..

Сердце у него стучало, как бешеное. Он хотел и одновременно боялся обнять каталептическую фигуру. Он боялся, что эта фигура вдруг упадет – без признаков жизни.

– Андрончик…

И в это время из-за спины его, точно фурия, вырвалась девочка Муся и, по-видимому, не отягощая себя опасениями, бросилась Андрону на грудь.

Щеки у нее блестели – от мокрого. Сладким счастливым страданием исказилось лицо.

– Дрюнечка, Дрюня!..

Звонко тявкнул Тотоша.

И тогда красный свет, вытекающий из проема, померк, и в стене зачернела квадратная ниша, усыпанная штукатуркой. А сам Дрюня с трудом разлепил глаза и повел странным взглядом, как будто еще не проснувшись.

Плечи его передернулись.

– Холодно, – сказал он…