Консультации на Ближнем Востоке и в самом деле были весьма интересными. Поскольку от врагов истинной веры и угодной Аллаху политики поступили сообщения и предложения, заставившие всех напрячься.

– Если мы упустим такую возможность, потомки проклянут нас навеки. Такое не повторится и через сто лет, – к такому выводу пришел нынешний глава Ирака. – Аллаху угодно, чтобы мы решили наконец эту проблему – раз и навсегда. Именно так все и складывается.

– Никто не станет возражать против этого, – согласился амир, представлявший здесь Иран. – Если наши враги хотят сложить оружие, то эта мысль явно возникла у них по воле Милосердного. Ему угодно, чтобы мы остались единственными в мире, у кого сохранится карающий меч. Вопрос лишь в том – каким образом обеспечить скрытность действий.

Однако это мнение было далеко не единым.

– Мне представляется, – сказал глава Египетского государства, – что Аллаху, да будет он доволен каждым из нас, быть может, угодно испытать нас на сообразительность. А она вовсе не каждый раз заставляет обнажать саблю. Нельзя исключить, что для того, чтобы и дальше пользоваться всеми благами жизни, люди – и мы прежде всего – должны доказать, что мы этого достойны и умеем решать далеко не самые простые задачи. Решать с успехом и выгодой.

– Но разве мы не предлагаем именно такого решения?

– Оно было бы таким – если бы в сделанном нам предложении не содержалось ничего, кроме присущей неверным хитрости и подлости. Но я обдумал все после очень внимательного прочтения. И увидел в нем, кроме этих качеств, еще и страх. Самый обыкновенный страх. Они серьезно испуганы возможностью полной гибели, и сделка предложена ими совершенно серьезно.

– Никогда не унижусь до того, чтобы поверить хоть кому-то из них, – сказал сириец.

– И не нужно. Поверьте в свой здравый смысл, которым Повелитель Миров наделил нас. Допустите на миг, что в сказанном ими содержится истина. Хотя мы, арабы, создали астрономию, сейчас, как и во многом другом, они опережают нас и будут до той поры, пока Милостивому будет угодно. Тем не менее и у нас есть средства посмотреть своими глазами и убедиться; мы так и сделали. И поняли: сказанное – не ложь. Тело летит. И возможно – к нам. Оно, видимо, достаточно велико, чтобы послужить знаком гнева Того, Кто не умирает. Теперь подумайте: если это так – а исключить нельзя, – кому и зачем будут нужны сохраненные вами заряды, если некому и не против кого будет их применить? Аллах велик. И Он позволяет нам найти более правильный выход. Не впервые нам заключать сделку с ними. И надо только добиться наибольшей выгоды для нас, что будет весьма угодно Милосердному.

Одновременно, как по команде, кивнули сириец и ливанец, не забыв признать шепотом величие Аллаха.

– Выгода же, – продолжал египтянин, – заключается вот в чем: если теряют свое достояние богач и бедняк, кто теряет больше? Кто падает ниже и больнее ударяется? Не тот, кто был беднее.

– Но, утаив хотя бы корку, бедняк окажется богаче!

– Он не сможет воспользоваться ею, амир. Потому что, едва уловив даже ее запах, богач со своей сворой набросится на бедняка, и жестокость его будет велика. Бедняку не удастся сохранить даже жизнь. Между тем, если он проявит честность, то выживет – ибо умеет выживать, и богачу по-прежнему нужен будет труд бедного и то, чем богата его земля и ее недра – как было угодно установить Знающему, Мудрому. Но что вместо этого предлагаете вы?

– Все делается разумно и спокойно, говорим мы. Мы выражаем согласие участвовать в предлагаемой Конференции и там, хотя и неохотно, присоединяемся к идее уничтожения ракет и зарядов. Открываем для контроля то, о чем им стало достоверно известно и что составляет приблизительно третью часть действительного арсенала. Со своей стороны, направляем наших представителей для участия во всех контрольных группах во всех странах, обладающих оружием. И одновременно опускаем наиплотнейшую завесу секретности над теми двумя третями, о которых они ничего конкретного не знают. Чтобы отвести их глаза – делаем попытку вывезти и скрыть небольшое количество единиц из первой трети, известной – потому что они в любом случае не поверят, что мы не попытаемся сохранить что-то из арсенала. Когда они поймают нас на этом – мы будем сокрушаться и приносить извинения. Если Аллаху будет угодно, они поверят в то, что больше нам скрывать нечего.

Так высказался представитель Ливии.

– Иншалла. Но уже не дожидаясь этого, – подхватил преемник багдадских халифов, – необходимо еще и еще раз прочесать все – и уничтожить всякого, кого можно подозревать в сотрудничестве с какой-либо разведкой. Даже исламских стран, не говоря уже о…

– Это уже делается, амир. Как вы считаете, пойдет ли на полное уничтожение Китай?

– Я считаю это возможным. Китай может выставить самую многочисленную армию на свете – и хорошо вооруженную обычным оружием. Так что разоружение – скорее в их интересах. Но в любом случае они не станут вмешиваться в наши дела. Между ними и Израилем нет дружбы.

– И с Америкой – тоже.

– Так что если после уничтожения ракет и зарядов с Америкой что-то произойдет…

– Думаю, в Китае не объявят неделю траура.

– Завидую Пакистану: вот там можно укрыть от любого контроля десятки ракет, даже сотни…

– Да; но от внимания их соседа укрыть это будет очень трудно: Индия в этом заинтересована вовсе не теоретически. Надо полагать…

– Азан. Время аль-магриба, амиры.

Судя по содержанию донесения, сторонники честного подхода остались в меньшинстве – во всяком случае, пока. Потому, наверное, что впрыснутый им испуг был весьма строго дозирован. Для начала. Это еще будет обсуждаться. А где разговаривают – там неизбежно происходит утечка информации, на что, собственно, и делается расчет.

Интересно, думал российский президент, закончив чтение, каким образом удалось получить этот текст? В консультациях явно участвует очень ограниченное количество наиболее доверенных лиц. Запись на расстоянии? Или все же кто-то из них… Моссад? Шин Бет? Или что там у них еще?.. Скорее всего они. А вот наши думцы катаются туда-обратно – и никто ведь не привез ни разу ничего подобного. А ведь упрекни их в этом – обидятся! Никчемный народ, хотя и обходится стране в копеечку. Ничего не поделаешь – приходится быть цивилизованными, порой даже себе во вред…