3
К программе «Время» мы опоздали буквально на минуту. Когда, шкодливо досмеиваясь и дошептываясь, мы спустились в гостиную, Ираклий и Темрико уже сидели перед телевизором, и я сразу понял, что произошло нечто чудовищное. Ираклий обернулся на звук шагов, лицо его было серым.
— …В десять семнадцать по петербургскому времени, — мертвым голосом сообщал диктор. — Гравилет «Цесаревич» следовал с базы Тюратам, где великий князь Александр Петрович находился с инспекционной поездкой, в аэропорт «Пулково». Обстоятельства катастрофы однозначно свидетельствуют о том, что имел место злой умысел…
— Боже! — вырвалось у княгинюшки.
Я помертвел. Я все осознал мгновенно — даже то, что ни спасения, ни отсрочки нам со Стасею нет. Я взглянул на нее — она слушала, вытянув шею, как давеча у источника, и лоб ее был страдальчески сморщен. Я достал из кармана пиджака шифратор с депешей, коснулся пальцами гнезд и показал ей табло. Секунду она непонимающе вчитывалась, потом с ужасом заглянула мне в глаза.
— Это я получил днем, — сказал я. — Думал до завтра потянуть.
Она взяла мою руку с шифратором, поднесла к губам и поцеловала.
— Спасибо за сегодня.
Я подошел к телефону. Поднял трубку, стал нащелкивать номер. У меня за спиной Стася что-то объясняла хозяевам — я не слышал.
— Барышня, когда у вас ближайший рейс на Петербург? Двадцать два пятьдесят?
— Успеем, — отрывисто произнес Ираклий. — Докачу.
— Забронируйте одно место…
— Два! — отчаянно крикнула Стася.
Я растерянно обернулся к ней.
— Стасик, может, отдохнешь еще на солнышке…
Она даже не удостоила меня ответом. Отвернулась даже.
— Два места. Кажинская Станислава Соломоновна. Трубецкой Александр Львович. Нет, не Левонович, просто Львович. За полчаса, понял. Гмадлобт дахмаребисатвис.
Положил трубку. Она едва не выскользнула из потных пальцев.
Ираклий подошел ко мне. Веско положил ладони мне на плечи и сильно встряхнул. Он как-то сразу осунулся.
— Найди их и убей, — с жесткой хрипотцой сказал он.
— Постараюсь, — ответил я.
— Я кофе сварю вам, — тихо сказала Темрико.
Уже в авто, посреди звездной благоуханной ночи — тоненький серпик плыл так спокойно — она спросила, когда Ираклий отошел закрыть ворота:
— Лиза будет тебя встречать?
— Нет. Они знать-то не знают.
— Хорошо. Значит, сможем еще там поцеловаться на прощание.
— Я приду, Стася! — горло у меня перехватило от нежности и сострадания. Я знал, это неправда, никто ни к кому не может придти дважды. — Я приду!
— Я твой дом, — ответила она.
В ласковой темноте то тут, то там зыбко позванивали цикады.