Глава 26

Закатное солнце окрашивало запад зловещим багрово-алым заревом, опускаясь на зубчато-рваный край леса. Красный его диск, напяливший на себя длинную темную тучу, казался головой в широкополой шляпе, свысока взирающей на мельтешение двуногих тварей. Ах, сколько страсти, сколько доблести, сколько игры ума тратилось на то, чтобы совершить нечто незаметное с высоты безучастного светила. Сколько гордецов билось за то, чтобы увенчать себя золотыми коронами – порождениями древних солнечных диадем, чтобы именоваться солнцеликими, богоподобными и величайшими из великих. Все они умирали, обращаясь в прах, их венцы шли в переплавку, закладывались за долги, служили украшением музейных витрин, а солнце вновь с безучастным презрением одаривало землю теплом и светом, изо дня в день демонстрируя, что истинное величие не нуждается в пустых украшениях. Тщетно. История вновь и вновь проигрывала одни и те же сценарии человеческого трагифарса, точно ища выход из замкнутого круга.

Почти совсем стемнело. Мы ждали Рыжего Гнома, умчавшегося возвращать Ллевелину драгоценный подарок. Благородный Эмерик, кажется, так и не поверивший, вопреки увиденному, что слуга рогатого бога не только не причинил нам вреда, но и охотно помогает лесным путникам, с немалым интересом следил за нами, то ли надеясь, что у нас вдруг начнут расти хвост и рога, то ли переоценивая что-то в своем понимании природы фейри. Хотелось верить, что второе, поскольку в противном случае нас ожидала малоприятная перспектива получить отлучение от церкви, еще не добравшись до Камелота.

Если в Каледонии, все еще хранившей верность древним богам, это бы никого не смутило, быть может, даже, наоборот, подняло наши акции, то в Британии, уже изрядно пропитавшейся христианским духом, подобная «благодарность» за спасение могла породить немалое число богобоязненных сэров, желающих отправить на тот свет личного врага Господа. Да что там сэры! Толпа озверевших прихожан с дрекольем – и ни боевое искусство, ни сверхнадежный доспех, ни сила и скорость коней не спасут нас от праведного гнева обуянных высокой идеей дикарей.

Была и еще одна загвоздка. Понятное дело, не желая смущать и без того смущенного архиепископа, мы с Лисом удалились подальше в лес, чтобы без лишних глаз воспользоваться дубликатором. Но сам по себе ларец! Кто знает, не придет ли, скажем, в голову его высокопреосвященству, увидев шкатулку в покоях Ллевелина, радостно сообщить ему, что буквально такую же его верные друзья и соратники курочили в Зачарованном лесу, да еще при помощи весьма подозрительного шута весьма подозрительного бога.

Воистину, пользуясь логикой детективных романов, нам бы, пожалуй, следовало оставить примаса Британии и дальше наслаждаться нетронутой природой этих мест. Но, видит бог, не могли же мы действительно бросить старика одного, да еще без каких-либо шансов добыть себе кров и пропитание. Разве только Белой Даме понадобился бы вдруг замковый капеллан. Да и то после истории с пикником на поляне вряд ли преподобный Эмерик согласится принять столь заманчивое предложение.

– Хе-хе! Хе-хе-хе! – Рыжий Гном вынырнул из-за все более и более темнеющих стволов деревьев и огненной молнией пронесся вдоль тропы, пугая коней. – Хе-хе! Хе-хе-хе! Моя относить! Стража стоять, ларец охранять. – Он надул щеки и, выхватив из лисовского колчана стрелу, изобразил караульного, несущего неусыпную вахту на посту номер один. – Все смотреть, никто не видеть. Хе-хе!

– Браток, – мягко прервал его Лис, – ты, помнится, хотел нам показать дорогу к барроу? Может, не будем с этим тянуть, а то как-то притомило ночевать под открытым небом.

– Моя идем. Совсем близко. – Гном повис на уздечке лисовского коня, норовя раскачаться на ней, как на качелях.

Мы поспешили занять места в седлах, чтобы не заставлять любезного проводника долго ждать. Невесть что могло взбрести ему в голову в следующую минуту. Между тем браток, отцепившись от конской сбруи, совершил тройной переворот в воздухе и шлепнулся на тропу, похоже, не испытывая от этого ни малейшего неудобства.

Вот что произошло дальше, я, пожалуй, толком и объяснить-то не смогу. Мне показалось, что шут Кернунноса подхватил тропку за края, словно ковровую дорожку, и, встряхнув, перевернул вверх корешками примятой от постоянного хождения травы. Впрочем, корешки быстро сориентировались и вновь поменялись местами со стеблями, возвращая картине прежний вид.

– Хе-хе, идем! За мной, за мной! Хе-хе! – Он устремился вперед, сияя в сгущающейся тьме неугасимым факелом, то уносясь далеко вперед, то вновь возвращаясь обратно, вспоминая, что наши кони не могут двигаться с такой же скоростью. – Быстрее! – прикрикивал он. – Хе-хе, быстрее-быстрее! – и мчался вдаль, предоставляя нам полную возможность догонять его, ориентируясь по едва заметному пламени шевелюры.

Вот наконец наш проводник остановился и, поудобнее устроившись на толстой ветке придорожного дуба, начал самозабвенно болтать в воздухе ногами в остроносых башмачках. Возможно, скороходах.

– Моя стоять тут. Ваша стоять тут. Ваша глаза закрывать – моя исчезать. Опц! – Рыжий Гном вновь нацепил свою заветную шапку и исчез, оставляя нас в почти непроглядной тьме.

– Здравствуя, Вася, я сбылася, как говорила мечта идиота. – Лис удивленно оглядел все то, что мог увидеть при столь слабом освещении. – И куда это мы приехали? Шо это еще за шутка юмора?

– Кажется, браток говорил, что следует закрыть глаза, – неуверенно предположил я. – И дальше, видимо, ехать таким образом.

– А что, – Лис пожал плечами, – невелика потеря. Все равно ни хрена не видно. Ваше преподобие, Годвин, у меня к вам убедительная просьба дальше ехать с закрытыми глазами. Особенно к вам, святой отец.

Сколько мы так ехали, я затрудняюсь сказать. Минут пять, не больше.

– Ну что, – произнес в конце концов Лис, – долго нам еще в такой позиции путешествовать? В общем, так, кто не спрятался – я не виноват, – очевидно, вслед за этим он распахнул свои хитрые зеленые очи, поскольку сразу за уведомлением о поисках до нас донеслось: – Японский городовой, чтоб я так жил!

Повинуясь любопытству, как известно, сгубившему кошку, мы последовали его примеру и… обалдело уставились на представшую нашему взору картину. Солнце едва начинало клониться к закату, все еще щедро одаривая замерший за нашими спинами лес теплом последних августовских лучей. Впрочем, честно говоря, теперь я не был уверен ни в том, что на дворе август, ни в том, что сейчас тот самый год, когда мы стартовали на поиски похищенного архиепископа Кентерберийского. Архиепископа! Я начал суматошно крутить головой в поисках почтенного прелата и с печалью был вынужден констатировать его вопиющее отсутствие.

– Та-а-ак! – только и смог выдавить я. – Лис, у нас потери.

Рейнар, все еще не отводящий взгляда от открывающегося пейзажа, посмотрел на меня недоуменно и, заметив отсутствие святого отца, оглушенно прикрыл рот ладонью.

– Оба-на! Попа украли! Годвин, он там рядом с тобой был, ты не видел?.. – Он осекся, понимая нелепость вопроса: мог ли оруженосец что-нибудь видеть, да еще с закрытыми глазами. – Понятно. Не видел. Ну шо, Капитан, игра продолжается? Будем возвращаться за преподобным? Годвин, дружище, Лес еще тут или?..

Мой оруженосец прислушался к своим ощущениям.

– Пока здесь, но уже отдаляется.

– Час от часу не легче, – пробурчал я, оглядывая спутников. – Джентльмены, мы, конечно, можем вернуться. Более того, имей мы дело с обычным лесом, так бы и следовало поступить, но вы сами видите, время там и здесь течет по-разному. Да к тому же Лес отличается более чем непредсказуемым характером. И если он решил оставить Эмерика себе, – я печально вздохнул, – боюсь, любые наши попытки ни к чему не приведут.

– И шо ты предлагаешь? Оставить старика становиться там каким-нибудь трухлявым пнем?

– Быть может, попытаться снова вызвать братка? – неуверенно предложил я.

– Да как же ж ты его вызовешь-то?! Это же тебе не сивка-бурка: стань передо мной, как лист перед травой, – с чувством продекламировал Рейнар, и я пожалел, что он не произнес эти слова раньше. Ибо стоило им отзвучать, как неподалеку из воздуха выдвинулась конская морда, затем шея, передние ноги, архиепископ, а потом все остальное, вплоть до хвоста.

– Опц! – выдохнул Лис.

– Велик Господь и дивно творение Его! – провозгласил волшебным образом спасенный прелат, воздевая руки к небу. – Милость Божья не оставит верных детей Его, сохраняющих молитвой и самоотречением в непорочной чистоте кристалл души своей. Так помолимся же, дети мои, и возблагодарим Отца небесного за мудрое водительство Его, ибо кого любит Он, того и испытывает, а кому дано, с того и спросится!

– Конечно, помолимся, – не замедлил уверить преосвященство Лис, демонстрируя за спиной Годвину увесистый кулак. – Капитан, как ты думаешь, это нашему святоше на почве волнения башку продуло, или он просто так радуется?

– Поживем – увидим. Я б другое хотел узнать. Его сколько не было?

– Несколько минут, не больше.

– Это здесь. А там? Может, несколько часов, а может, несколько дней. А кроме того, выходит, что Лес вернул его нам, так сказать, безвозмездно. Причем именно через этот выход, а не через какой-либо иной. При этом непонятно, кто его вывел, и с чего вдруг после всего произошедшего он так нахваливает Господа, будто собирается его продать. Тебе ничего не кажется странным?

– Да-а, – протянул Сергей, – шось тут пороблено.

– Восславим Господа в величии Его!

– Святой отец, – Лис изобразил на своем лице столь благостно-ликующее выражение, что его впору было изображать в массовке на какой-нибудь картине вроде «Явление Христа народу», – позволено ли будет вознести осанну всемогуществу Создателя всего сущего, ибо кто же, как не он, в мудрости и величии своих, надоумил владыку Зачарованного леса Кернунноса, которого местный люд по темноте своей именует богом, послать нам на помощь одного из слуг своих.

– Да восславится всемогущество Господне! – вновь начал Эмерик.

– Прошу прощения, джентльмены, – перебил его я, – мне неудобно, что я отвлекаю вас от столь благочестивых занятий, но полагаю, что следует поспешить, поскольку никому из нас не известно, где же находится барроу.

– Пожалуй, ты прав, – поддержал меня Рейнар. – Ваше преосвященство, ей-богу, в барроу молиться будет удобнее, чем здесь. Возможно, там даже церковь есть, – посулил он.

Мы пришпорили коней, к великому неудовольствию иерарха, собиравшегося возносить благодарение, не сходя с места. Я оглянулся, бросая прощальный взгляд на Зачарованный лес… Могучие башни и грозные куртины, царившие над округой, почти парили в воздухе у самой кромки владений Кернунноса. Меж деревьев, точно белое облако, заблудившееся в чаще, двигалось нечто, становясь все яснее и принимая дивный образ Белой Дамы.

– Сэр Торвальд! – окликнула она.

Я было поворотил коня, но бдительный Рейнар перехватил узду железною рукой и грозно прикрикнул на Мавра:

– Тпру! Стоять!

– Сэр Торвальд, – повторила хозяйка замка, Который Всегда за Спиной, – помните ваши слова? Вы обещали свершить до конца свой подвиг и вернуться ко мне. Я буду ждать вас, помните об этом, сэр рыцарь. Ибо никогда душе вашей не найти успокоения, если не исполните вы сей обет.

С этими словами она закрыла лицо руками и по обыкновению бросилась в лесную чащу.

– Надеюсь, бегать тебе за ней не придется, – глядя на стремительно исчезающую женскую фигурку, почесал затылок Лис. – По пересеченке ее хрен догонишь. Впрочем, – он вновь повернул коней в сторону тропы, ведущей в барроу, – знавали мы одного рыцаря, который за этой мадамой пытался угнаться верхом. Торвальд, ты не помнишь, чем это для него закончилось? Н-но! Капитан, ты как знаешь, а я хочу эту ночь ночевать под крышей и желательно в постели.

Не знаю, о чем говорил Рыжий Гном, демонстрируя нам дистанцию до барроу в двенадцать топ-топов, но что правда, то правда, – до частокола, ограждавшего поселение, было совсем недалеко. А до военного лагеря, его окружавшего, и того меньше. Не успели мы отъехать от границы Зачарованного леса и двухсот ярдов, как дорогу нам преградил патруль, стерегущий подступы к нему.

– Куда держите путь, сэр? – Трое копейщиков и пять лучников с золотым драконом, вышитым на туниках, под руководством седоусого ветерана преградили тропу, готовые при необходимости ссадить с коней неведомых путников. Впрочем, неведомых ли? Один из копейщиков, стоящий с оружием на изготовку, внимательно осмотрел щит и гербовую котту заезжего рыцаря и что-то поспешно зашептал на ухо вахмистру. Тот согласно кивнул и сделал знак своим подчиненным освободить дорогу. – Прошу прощения, сэр, вы лорд Торвальд?

– Конечно! Кто же еще? – гордо заявил я. – Торвальд аб Бьерн, сиятельный герцог Инистор.

– Да-да, – поддержал меня Лис, – а еще все называют его Пламенным Мечом и Железным Брандмайором.

– Простите, сэр, – еще раз поклонился ветеран. – Если пожелаете, я могу вам дать проводника. Но до лагеря уже совсем близко.

– Да ладно, – как обычно вмешался Лис. – Не напрягайся, мы уж как-нибудь сами доберемся.

Невзирая на то что слова командира патруля были правдой, на последних сотнях ярдов нас останавливали еще трижды. И трижды, опознав мой герб, пропускали, почтительно салютуя копьями. Впрочем, вероятно, тормозили нас для проформы, поскольку система оповещения здесь была налажена превосходно. Стоило нам подъехать к частоколу, как ворота распахнулись, и навстречу выехал уже знакомый сэр Мерриот, правая рука герцога Ллевелина.

– Рад видеть вас, господа. – Он склонил голову, прося благословения его преосвященства. – Герцог уже знает о вашем приезде и просит пожаловать к себе.

– А там перекусить, отдохнуть с дороги? – не замедлил вставить Лис.

Я отвел глаза, делая вид, что не замечаю некорректности моего друга. Мы никогда не говорили с ним о том, что подвигло когда-то старшего лейтенанта Лисиченко оставить службу в одном из элитнейших подразделений Советской армии. Полагаю, это было полное игнорирование субординации.

– Все это будет, но позже. А сейчас герцог ждет вас. – Рыцарь сделал знак рукой, приглашая следовать за ним.

– Кстати, – обратился я к сенешалю Стража Севера, – от сэра Магэрана были какие-нибудь известия?

– Магэрана? – Собеседник поглядел на меня удивленно, и у меня похолодело внутри.

Неужто мы появились так поздно, что всем уже ведомо, что Магэран, скажем, бежал с королевой Гвиневерой в Галлию, или, хуже того, убит. А может, Зачарованный лес и вовсе сыграл с нами злую шутку, и Англия, в которой мы находились сейчас, вовсе не та, которую мы покинули в погоне за разбойниками принца Гвиннеда?

– О чем речь, сэр Торвальд, какие могут быть известия. Ведь только вчера утром вы едва ли не вместе покинули Кэрфортин! Днем и мы выступили на соединение с Ланселотом… Честно говоря, я удивлен, что вам удалось управиться так быстро.

– Только вчера утром? – вздохнул Лис, глядя на небо, по которому второй раз за сегодняшние сутки подкрадывался вечер. – А, кажется, так давно это было. Мы тут, понимаешь, погнались за одними нехорошими людьми, ну и срезали все, что можно было срезать. Так, напрямки, на вас и выскочили.

Ллевелин принял нас в шатре, том самом, в котором некогда в ожидании рыцарей принца Ангуса пряталось наше секретное оружие – виверна святого Карантока. Он сидел на своем обычном резном троне, и пара рыцарей с обнаженными мечами, стоявших по обе стороны высокого правителя, символизировали, что тот находится не просто в путешествии по стране, но в военном походе. На одном из рыцарей были цвета Камбрии, другой же носил облачение цветов Нортанумбрии, что придавало почетному караулу особый смысл, приравнивая блюстителя престолов к номинальному королю этих государств. Еще один наряд стражи был выставлен за спиной его светлости вокруг небольшого стола, очевидно, когда-то украшавшего спальню знатного римского повесы, а теперь служившего постаментом для изысканного ларца-дубликатора. Шестеро копейщиков, замерев, стояли вокруг сокровища Ллевелина, готовые, не задумываясь, отдать жизнь за этот залог могущества Стража Севера.

После радостных приветствий, прочувственной похвалы и удивления скорости выполнения нашей миссии его светлость попросил нас отправиться в шатер, уже поставленный по его приказу для столь высокочтимых и многодоблестных соратников, какими являлись мы, и предоставить ему возможность побеседовать с примасом Британии с глазу на глаз. Не считая, понятное дело, глаз стражи.

– Ну что, – тихо произнес Лис, когда мы выходили из герцогской резиденции, – как полагаешь, заложит нас святоша или нет?

– По логике вещей должен заложить, – вздохнул я. – Как там: не пожелай имущества ближнего своего…

– Вот и мне кажется, шо горит наша с тобой красивая операция, шо тот костер в тумане. Годвин, – он подозвал оруженосца, ожидающего нас у коновязи, – ты знаешь что, коней напои, накорми, но пока не расседлывай.

– Мы вновь куда-то едем? – поинтересовался юноша.

– Именно что куда-то, – криво усмехнулся напарник. – Впрочем, может, из этого ничего и не выйдет.

– Не горячись, – прервал я друга, – все не так фатально. Подумай сам, по мнению сэра Мерриота, а стало быть, и Ллевелина, и всех остальных, мы выехали из Кэрфортина вчера утром и, как ты говоришь, мухой метнулись за Эмериком и сюда.

– Все, позиция защиты суду понятна. – Глаза Рейнара вновь засверкали привычным хитрым блеском. – Мы приехали, перетерли, так сказать, едет падре с нами или ну его? Потом – бац – враги. Бэдивера грохнули, мы пустились в погоню, раскатали всех под асфальт, архиепископ не удержался на лошади, хряснулся головой о землю и соответственно Зачарованный лес ему привиделся в результате черепно-мозговой травмы. Так?

– Примерно, – согласно кивнул я. – Кстати, Годвин, тебя это тоже касается. Я тебя очень прошу, в ближайшее время не надо никому рассказывать, где мы были последние дни.

– Тем более что, как выясняется, этих дней и не было вовсе, – не преминул вставить Лис. – Только вот ума не приложу, где это мы за полтора дня умудрились так извозюкаться и продымиться, точно ночевали на печной трубе.

Оруженосец герцога примчался в наш шатер, когда я наконец приняв теплую ванну с дороги и сменив белье, пристроился вздремнуть часок-другой-третий в блаженном ничегонеделании. Не тут-то было!

– Его светлость ждет вас. – Расторопный армигер склонился в почтительном поклоне и застыл на месте, даже не думая удаляться.

– Милейший, – недовольно поглядел на него я, – мне надо одеться. Или прикажешь отправляться к герцогу в таком виде? – Одеяло, сшитое из волчьих шкур, отлетело в сторону.

– Его светлость велел проводить вас, – не обращая внимания на мое замечание, откликнулся посланец.

– Он что же, думает, будто я сам не найду дорогу к его шатру?

Оруженосец промолчал, преданно глядя поверх моей головы. Я недовольно хмыкнул и сделал знак Годвину подавать одежду.

– Да ладно, Капитан, – махнул рукой Лис, валявшийся на соседнем ложе, – сейчас сходим…

– По поводу вас, энц Рейнар, у меня не было указаний, – безучастно заметил воспитанник его светлости.

– Так, началось. Сейчас будут мордовать допросами и очными ставками.

– Ну это мы посмотрим. Версия у нас железная, не подкопаешься. Ты, главное, пока меня не будет, проинструктируй Годвина, чтоб, не дай бог, ничего не сморозил. Нет никакого Зачарованного леса, никакой Белой Дамы, никакого Рыжего Гнома. Ну а если что, – я затянул пояс и принял от Годвина меч в ножнах, – придется прорубаться. Хотя, конечно, не хотелось бы. Ладно, не впервой, прорвемся.

Ллевелин ожидал меня, восседая за обеденным столом, накрытом на двух особ.

– Присаживайся, Торвальд. – Он сделал знак слугам чуть отодвинуть тяжелый табурет, чтоб мне было удобнее садиться. – Я жду твоего рассказа.

– О чем, милорд? – Я сделал непонимающее лицо, усаживаясь на отведенное мне место.

– О тех речах, какими ты убеждал его преосвященство, о смерти твоего брата Бэдивера, о погоне за принцем Гвиннедом. Да мало ли о чем ты можешь мне поведать!

«Так, – подумал я про себя, – похоже, преосвященство все-таки отвлеклось от восхваления мудрости Всевышнего и в деталях изложило Ллевелину историю наших похождений».

– О чем же мне рассказывать, мессир, если вы и так знаете все, о чем бы я мог вам поведать?

– Так уж и все? – усмехнулся герцог. – Впрочем, не хочешь говорить – не говори. Давай сначала отобедаем. А потом, – он сделал паузу, – потом у меня будет для тебя, как это говорят в Галлии, сюрприз.

– Надеюсь, приятный, – поклонился я, делая над собой волевое усилие, чтобы как ни в чем не бывало приступить к трапезе.

– Возможно-возможно, – усмехнулся герцог, указывая слуге на гусиный паштет. – Вот этого.

Мы приступили к трапезе, занимая друг друга пустопорожними байками, так, будто и не было тайны, которую пытался разузнать любезный хозяин, тайны, которую намеривался скрыть я. Когда же ужин был завершен, Ллевелин опустил пальцы в серебряный таз с водой для омовения и, не спуская с уст загадочной улыбки, проговорил:

– А теперь, как я и обещал, сюрприз. – Он кивнул сэру Мерриоту. – Друг мой, пригласи господ рыцарей войти.

«Это хорошая примета, – пронеслось у меня в голове. – Если арестовывают с рыцарями, значит, меня будут держать как почетного пленника. Хотели бы скрутить, нагнали бы толпу копейщиков».

– Слушаюсь, милорд, – склонил голову сэр Мерриот и вышел из шатра.

Спустя несколько минут за моей спиной послышался лязг железа, топот ног и гомон множества голосов. Я хотел было повернуться, но герцог жестом дал мне знак оставаться на месте.

– Господа рыцари! – звучно произнес Ллевелин, поднимаясь с места. – Приведя свои отряды под мое знамя, чтобы сражаться, как велит вам вассальная клятва, против врагов короля Артура, вы просили дать вам того, кто поведет вас в бой, ставя условием лишь то, чтобы воевать под началом сего полководца не было зазорным для вашей чести и доблести. Признаться, я не долго думал, прежде чем назвать вам его имя. Но, полагаю, думай я даже год, мне все равно бы не сыскать более славного военачальника для столь храброго воинства, как ваше. Итак, – он сделал театральную паузу, накаляя страсти у ждущих его слова, – позвольте вам представить – хотя мне ли представлять вам его – сэр Торвальд Пламенный Меч, герцог Инистор! Повернитесь, друг мой.

Я обернулся и замер на месте. Шатер был полон оркнейских баронов, рыцарей-баронетов, графов в полном боевом облачении. Большинство из них я знал либо по двору своего дяди короля Лота, либо по совместным походам в Каледонии, либо по Камелоту.

– Торвальд! Торвальд! – раздалось вокруг. – Торвальд аб Бьерн!

Я замер, не зная, что сказать в ответ. Вот уж сюрприз так сюрприз!

– В лагере более трех сотен рыцарей Оркнеи и около тысячи семисот пеших воинов. Все они прибыли только вчера, разминувшись с тобой на полдня. Я отдаю их под твое начало и, полагаю, лучшего выбора быть не может. Кстати, архиепископ Эмерик считает так же. Он расхваливает тебя, будто собирается еще раз рекомендовать в рыцари Круглого Стола. – Он улыбнулся. – А ты со своей обычной скромностью так и не удовлетворил мое любопытство, чем же ты так полюбился его преосвященству. Я рад, что мой выбор пришелся вам по душе, – проговорил герцог, когда стих гул голосов. – И я рад сообщить вам, что именно вы будете облечены высокой честью первыми вступить в бой с изменником Мордредом. Завтра поутру вы выступите на помощь прославленному королю Беноика Ланселоту. И, полагаю, будете достойны славы ваших отцов.

– Ну, вот и отдохнули, – прокомментировал услышанное Лис на канале связи.

Армия двигалась на соединение с Ланселотом. Оркнейские рыцари, шедшие в авангарде, опоздавшие, как им казалось, на все самое интересное, горели желанием побыстрее вступить в бой, чтобы хотя бы на излете поймать и прицепить к своему шлему один-другой листок из триумфального венка победителя. Мужественные, как и подобает северянам, они ни минуты не задумывались над тем, что далеко не все вернутся домой из этой свирепой охоты за славой.

– Милорд, – ехавший рядом со мной Годвин, как всегда использовавший дорогу для общеобразовательных бесед, не замедлил задать новую тему для поучительного разговора, – скажите, – он оглянулся посмотреть, не слышит ли нас кто-нибудь посторонний, – если вы знаете, что Ллевелин такой же изменник, как и Мордред, отчего же вы служите ему?

Хорош детский вопросик! Я покачал головой.

– Я служу не Ллевелину, а делу Артура, как и присягал когда-то за Круглым Столом. Враг, недостатки и достоинства которого тебе известны и каждый шаг которого ты можешь просчитать, куда как менее опасен, чем друг, таящий коварство у тебя за спиной. И Мордред, и Ллевелин, и Ланселот были друзьями Артура. Он очень доверял им и осыпал милостями. Однако, как говорят в некой далекой стране: если видишь, что река вдруг потекла в гору, значит, где-то кто-то ответил добром за добро.

– Выходит, друзьям нельзя доверять?

– Нет, почему же, можно. Но вот послушай, что рассказывает об этом римский понтифик Фид Манлий Торкват.

У императора Севера, о котором из-за его жестокости в самом Риме говорили, что лучше б ему не родиться вовсе, но уж если он родился, то ему ни за что нельзя было умирать, был близкий друг, начинавший службу наемником-легионером и поднятый императором до звания своего первого военачальника. Понятное дело, у него было множество врагов при дворе. К тому же он был по рождению фракиец и, по слухам, сын вольноотпущенника.

Однажды гордые патриции пришли к императору с жалобой на его любимца, надеясь похоронить величие того под горой вполне оправданных обвинений. «Он не верит в богов», – говорили они императору, и он кивал, отвечая: «Да, это ужасно!» «Он не почитает прокураторов, назначенных тобою. И когда войско движется через какую-либо провинцию, он правит в ней так, будто их и вовсе нет». «Каков негодяй!», – кивал головой император Север. «Он проводит дни в пьянстве и разврате, – утверждали они, – подавая тем самым дурной пример всем молодым людям, видящим в нем твоего любимца». «Это недопустимо!» – хмурился грозный владыка. «Золото, которое ты так щедро отпускаешь на армию, он делит на две части, оставляя большую из них себе». «Подлый вор!» – негодовал владыка вселенной. «Можем ли мы надеяться, – закончили просители свою речь, – что ты сместишь этого ворона, подлеца, выскочку и освободишь нас от обязанности повиноваться ему?» «Ни в коем случае, – покачал головой император Севера, – он мой друг и ближе его никого нет у меня. Я не поставлю его править провинцией, ибо он не уважает римских законов. Не сделаю его жрецом, ибо имена богов в его устах – пустой звук. Было бы смешно делать его блюстителем нравственности, ибо более безнравственный человек вряд ли сыщется в империи. Я не доверю ему казну, ибо неосмотрительно делать казначеем отъявленного вора. Все, что он умеет, – это побеждать врагов. А потому он останется полководцем». «Но, божественный, – взмолились патриции, – ты же был согласен со всеми нашими обвинениями?!» «Верно, – подтвердил государь. – И я благодарен вам за то мужество, которое вы проявили, придя сюда и не убоявшись моего гнева. Благодаря вам я буду знать, за что распять его на кресте, если негодяй лишь только подумает занять мое место».

– И что было дальше? – завороженно спросил Годвин.

– Патриции оставались верны Северу, опасаясь, что тот выдаст их в руки своего любимца. Тот, в свою очередь, продолжал побеждать врагов императора. А лет через пять государь действительно казнил его, кажется, обвинив в святотатстве.

– О-ля-ля! – воскликнул ехавший рядом Лис. – Торвальд, ты такое когда-нибудь видел? – Он ткнул рукой вперед.

Я посмотрел туда, куда указывал Лис. Толстенные деревья, перебирая корнями, переползали дорогу навстречу друг другу, словно солдаты при смене караула.

– Ну и дела! – пробормотал Рейнар. – А еще говорят, что деревья нападают на человека только в целях самообороны.