Глава 25

Несомненно. Несомненно, это была Белая Дама. Вероятно, я бы и сам узнал ее, когда бы не поцелуй, которым она одарила меня за свое спасение. Полагаю, ответь я ей тем же, и никакая сила не смогла бы оторвать меня от лесной прелестницы. В сущности, никто не мог достоверно сказать, чем бы все это закончилось.

Белая Дама была весьма загадочным существом. Одни утверждали, что появление ее сулит несчастье, другие, напротив, говорили, будто встреча с ней – хороший знак, что она добра с теми, кому посчастливится ей понравиться, и что многие, встреченные Белой Дамой, возвращались домой с богатыми подарками, неизменно приносившими удачу.

Говорили также, что вкусившие ее любви никогда больше не могли без отвращения взирать на какую-либо иную женщину и неизменно тосковали по ее обжигающим ласкам, ища дорогу в Зачарованный лес.

Не знаю, что из всего этого было правдой, но образ синеокой красавицы действительно не шел из головы, сколько бы ни пытался я его отогнать. И вместе с тем из головы не шел образ рыцаря серебряного оленя, не ведавшего о существовании Круглого Стола и отчего-то не принятого волшебным лесом, как это было с драбантами принца Гвиннеда. Я печально молчал, не слушая лисовский треп и перепалки несгибаемого Эмерика с прямодушным Годвином.

Не знаю уж, куда мы ехали? Называлось это поисками выхода из леса, однако раз за разом тропы вновь приводили нас на поляну пиршества Белой Дамы, как бы ни пытался Годвин вывести отряд по одному ему известным приметам, как бы ни метил Лис дорогу обрезками ценной веревочки. Все поиски были тщетны. Когда же наступила ночь, мы вновь оборудовали временную стоянку и вновь разложили костер из хвороста, перекочевавшего с места нашей прежней стоянки сюда.

Я лежал, созерцая низко висевшие звезды, убеждая себя, что необходимо заснуть, и никак не находя достаточно веских доводов этому для своего организма.

– Господи! – Лис вскочил со своей лежанки точно ужаленный, указывая на восходящее ночное светило. Над лесом поднимался тонкий месяц, все больше напоминающий тот, который обычно рисуют на флагах исламских стран. Красиво, изящно, но в целом ничего особенного.

– Месяц как месяц, – пробормотал я, пожимая плечами.

– Эт-то ты верно подметил, – хмыкнул Лис. – Это месяц как месяц. А вон то? – Он ткнул пальцем в противоположную сторону.

Там, куда указывал мой друг, над верхушками деревьев поднимался еще один доеденный почти до корочки огрызок луны. Только, судя по всему, двигался он в прямо противоположном направлении.

– Но этого же не может быть! – Я ошарашенно повел глазами от одного космического объекта к другому. – Луна же одна! Опять-таки тень Земли… она же так не может! – Моя вялая попытка восстановить астрономическую справедливость была прервана страстными причитаниями архиепископа Кентерберийского, пытавшегося немедленно зачислить увиденное нами в число божественных знамений, наряду с кометами, затмениями и падающими звездами. Честно говоря, у меня не было настроения внимать цитатам его преосвященства из пророка Илии и откровений апостола Иоанна, и, отключившись от речи церковного иерарха, я все-таки уснул, надеясь увидеть во сне то, до чего не дошло у нас дело с Белой Дамой.

Следующий день не принес в наше положение каких-либо заметных изменений. Словно сжалившись, лес время от времени подкидывал нам скудное пропитание: то куст лещины, то трюфели, то пару рыбешек, выпрыгнувших нам навстречу из невесть чему радующейся студеной лесной речушки. Так было и на следующий день, и через день, и все попытки выйти из заколдованного круга вновь и вновь приводили на поляну боя с сэром Никомадом.

– Послушай, – наконец махнул рукой я, понимая всю тщетность наших стараний отыскать дорогу из владений леди Изигринды. – Рейнар, как ни крути, мы попали. Сколько мы уже здесь бродим? Пять дней? И все это время на голодном пайке. Годвин правильно сказал – Белая Дама нас отсюда не выпустит. Уж во всяком случае, живыми.

– У тебя есть какие-нибудь предложения, или это просто так, ценные замечания на тему? – хмуро отозвался напарник, за последние дни утративший изрядную долю своего обычного веселья.

– Предложения, – кивнул я. – Я вернусь к Белой Даме и стану ее мужем. А она выведет вас из леса. В конце концов ты можешь управиться с делом и без меня. Магэран и Сабрейн тебе помогут.

– Обалденное предложение! А в конторе я, значится, скажу, шо у тебя медовый месяц, и потому просьба не беспокоить. И пришлют они сюда команду ликвидаторов с целью привести все опять к общему знаменателю.

– Ты ж им все объяснишь!

– Господи, отец родной, что им можно объяснить? Ты не помнишь, сколько эти лунолобые мурыжили нас по отчету, пытаясь вычесть из зарплаты расходы на отправку спасательного катера на Калку? Ты думаешь, хоть один из них действительно поверил в Горе-Злосчастье? Болтов тачку! Расскажи я им о Зачарованном лесе, в котором кони превращаются в оленей, дрова заготавливаются сами по себе и луны, гонимые завихрениями хронопотока, восходят навстречу друг другу, и ставлю фунт стерлингов против пуда рублей – личные покои в буйном отделении реабилитационного центра и рубаха с рукавами до земли мне гарантированы.

– Лис, другого выхода нет. Я отдам тебе пергаменты, и Белая Дама выведет вас из леса. А обо мне… не говори о медовом месяце, придумай что-нибудь на тему морского боя и геройской гибели в пучине. Не то действительно решат искать тело…

Я не договорил и замолчал, прислушиваясь.

– Хе-хе! Хе-хе! Хе-хе-хе! – раздалось где-то совсем рядом, и неведомая сила с такой мощью дернула Мавра за хвост, что возмущенный конь встал на дыбы, едва не сбросив меня наземь.

– Ну, елкин корень! – возмутился Лис, глядя, как улетает вдаль его щегольская шляпа с заветным совиным пером. – Не понос, так золотуха! Только Рыжего Гнома нам здесь и недоставало!

– Он дал слово отказаться от мести.

– А ты думаешь, что он нам так мстит? Это он беззлобно развлекается, комары его заешь!

Между тем наш старый знакомец, очевидно, неудовлетворенный произведенным эффектом, пошел на второй круг, нахлобучив шляпу Лиса задом наперед на голову Годвина и отстегнув подпруги седла преосвященного Эмерика, бросился щекотать юного оруженосца, так что со стороны казалось, будто несчастный пытается танцевать рэп, не слезая с седла.

– Хе! Хе-хе! Хе-хе-хе!

Я спрыгнул наземь, бросаясь на помощь упавшему архиепископу, и тут же столкнулся с ним лбом под новое хихиканье шута Кернунноса. Искры брызнули из глаз праздничным фейерверком, угрожая воспламенить сухую листву, устилавшую тропку. Впрочем, кто знает, мог ли гореть Зачарованный лес иначе как находясь в категории дров. Гаденькие смешки Рыжего Гнома начали удаляться, очевидно, вдоволь натешившись с нами, непоседливый гном помчался искать новую забаву, но тут… Со стороны показалось, будто далеко впереди тропа внезапно поднялась и затянулась в воздухе тугим узлом. Сухая листва, кружась и опадая, обозначила контур мелкоячеистой сети, подброшенной в воздух распрямившейся веткой.

– Ви-и а-а! Ви-и а-а! – раздалось из сетчатого мешка, зависшего над тропой.

– Ни хрена себе! – с чувством сказал Лис, глядя на дергающийся между ветками мешок. – Это кто ж здесь западни ставит?

Зачарованный лес не преминул удовлетворить любопытство моего друга. Со всех сторон на тропу вывалили существа пониже Годвина, но раза в три шире его в плечах, покрытые бурой шерстью, с длинными когтистыми лапами и клыками-кинжалами, вполне годившимися для рекламы новой зубной пасты.

– Пф-е, – выдохнул Лис. – Вот только гоблинов нам здесь не хватало. Капитан, напомни мне, пожалуйста, что у нас полагается делать при встрече с этими милыми существами?

Я мельком кинул взгляд на преосвященного Эмерика, пребывающего в бессознательном состоянии после «лобовой атаки», и, порадовавшись за него, взялся за меч:

– С гоблинами лучше не связываться.

– Весьма практичное наблюдение, – почтительно заметил Лис, готовя лук к бою. – Хочется верить, что они нас не заметили.

Дюжины полторы зубастых недомерков с тяжеленными дубинами в лапах, мешая друг другу, прыгали вокруг спущенной с небес сети, наперебой пытаясь ударить по трепыхающейся фигуре Рыжего Гнома. Визги и вопли его, разносившиеся над округой, непреложно свидетельствовали, что шут все еще жив. Но долго ли он при всей своей ловкости и быстроте мог противостоять граду сыпавшихся ударов? Вряд ли.

– Блин, как сказал слон, наступив на колобка. – Лис укоризненно покачал головой. – Отчего-то жалко беднягу. Все-таки вместе на груагаха ходили.

– У вас есть клык Красной Шапки, – проговорил молчавший все это время Годвин.

– Что? – Мы с Лисом оглянулись, и я заметил, что на кожаной куртке оруженосца уже имеется четырехлепестковый листок клевера.

– Клык Красной Шапки, подобранный вами на камланнском поле, – вновь напомнил недавний овидд. – Гоблины боятся его, как огня.

– Годвин, ты голова! – гордо констатировал Рейнар, запуская руку в походную сумку. – Ежели станешь рыцарем, смело можешь величать себя Годвин Мозговитый. Ну шо, Капитан, не возражаешь, если я этих жутиков шугану?

– Давай, – неуверенно сказал я. – В случае чего, я тебя прикрою.

– Окстись! В случае чего нас здесь всех прикроют. Ну что, Годвин, твоими молитвами! – Лис дал шпоры коню. – Пошто ребенка обидели, ироды! – разнеслось над Зачарованным лесом. – Задавлю! На валенки обрею! Порву, шо бобик грелку! – Лис мчал по тропе бешеным галопом, и клык в его руке светился, словно олимпийский факел. – Порешу-порежу! Глаз на пятку натяну и моргать заставлю!

Гоблины были существами не робкого десятка. Я знавал случаи, когда такие саблезубы выходили победителями с десятком вооруженных бойцов. Но явление моего друга с его камланнским сувениром явно подействовало на их нервную систему разрушающе. Оглушенные его угрозами, они бросились врассыпную, исчезая в лесу и оставляя Лису в качестве трофея с десяток дубин и дергающуюся сеть.

– Ну шо, спужались?! – Лис спрыгнул с коня. – Так вам, злыдни! Я и сам себя боюсь. – Он протянул руку к сети и, отдернув, затряс ею в воздухе. – Твою ж мать! Капитан, ну ты такое видел?! Они сеть из крапивы сплели!

В моей голове пронеслись какие-то смутные воспоминания о магических свойствах этого растения, почерпнутые, кажется, из детских сказок. Только там, по-моему, речь шла о крапивных рубашках. Если память мне не изменяла, они мешали братьям-лебедям превращаться из людей в птиц. Возможно, подобная сеть каким-то образом противостояла магическим заклинаниям, а может быть, гоблины всегда плели свои сети из жгучей травы, не ведая другого материала.

Лис обнажил кинжал и начал вспарывать им обжигающие ячейки.

– Хе-хе, ох. Хе-хе-хе, о-ох! – Рыжий Гном, заметив просвет в западне, ринулся в образовавшуюся дыру и, вырвавшись на волю, как ни в чем не бывало заплясал на плечах у Лиса.

– Здорово, приятель. – Рейнар стряхнул его на землю. И коротышка, кубарем скатившись вниз по его спине, не замедлил наступить спасителю на ногу. – Уши надеру! – прикрикнул на гнома мой напарник.

Проказник, должно быть, инстинктивно прикрыл голову руками, глаза его округлились, и он опрометью бросился к разрезанной сети.

– Не это ищешь? – Лис запустил внутрь ловушки руку и, не обращая внимания на ожоги, вытащил на свет божий драгоценную шапочку огненноволосого шалуна.

– Отдай! Отдай! Мое! – обиженно взвыл гном. – Отдай!

– Да на, пожалуйста! – Лис протянул жадине подарок Кернунноса. – Носи на здоровье!

Гном выхватил свой головной убор из рук Лиса, напялил его на макушку и тут же исчез.

– А мог бы и спасибо сказать! – вздохнул Сергей.

В тот же миг гном появился вновь и, замерев на месте, что само по себе казалось маловероятным, отвесил низкий поклон, держа одну руку у груди, а вторую, со шляпой, за спиной.

– Ты не хотеть? Ничего-ничего? Ничего-ничего-ничего? – Похоже, шут бога чащоб все еще никак не мог поверить, что вожделенная часть его костюма досталась ему так просто, без всяких условий.

– Пожалуй, перекусить бы сейчас не помешало, – почесал голову Лис.

– Хе-е-е! – Шут Кернунноса напялил невидимку, и свист ветра свидетельствовал о том, что его больше не было на тропе.

– Ну что, – Лис обернулся ко мне, – как думаешь, вернется или нет?

– Кто его знает? – Я развел руками. – У тебя во фляге вода еще осталась? Пошли пока Эмерика в чувство приведем. Я его, кажется, изрядно лбом приложил.

Вода, вливаемая в рот почтенному прелату, невольно заставила того закашляться, замахать на нас, требуя прекратить экзекуцию.

– Ну, слава богу, вы живы! – Рейнар подхватил святого отца под мышки, помогая ему подняться на ноги. – Все в порядке, мы победили! Да тут и было-то всего-ничего, заурядный Рыжий Гном.

– Кто? – тряся головой, переспросил архиепископ.

– Да ну, не стоит беспокоиться! Рыжий Гном, известный проказник. Шут бога Кернунноса.

– Кого?! – Колебания преосвященной головы прекратились, и округлившиеся глаза благочинного Эмерика начали неуловимо напоминать круглые окна-розетки готических соборов.

– Ну, понимаете, – Лис отчаянно посмотрел на меня, соображая, что сморозил глупость, – это такой рогатый бог. Он, знаете ли, тут водится.

– Р-о-г-а-т-ы-й б-о-г?! – по буквам повторил наш спутник, и глаза его вновь подернулись туманной поволокой.

– Обморок, – констатировал Лис. – Вот ведь какая ерунда получается.

– Во фляге еще что-нибудь осталось?

– Почти пусто. Если Рыжий Гном не догадается прихватить какого-нибудь пойла, придется жрать всухомятку. – Он потряс для убедительности кожаной флягой, прислушиваясь к слабому бульканью. И тут… – Мать честная! – Сергей замер, любуясь открывшимся видом.

По вечереющему небу, подобно диковинной помеси ковра-самолета и скатерти-самобранки (понятное дело, сказочных, а не тех, которые нам довелось повидать на волжских кручах в избушке Бабы-Яги), летела столешница, накрытая беленой холщовой скатертью, уставленная всевозможными яствами и винами в драгоценных сосудах.

– Красиво идет, – удивленно глядя на приближающееся продовольственное изобилие, почтительно заметил Лис. – Лишь бы на посадке ничего не расплескал.

Его сомнения были беспочвенными. Столешница мягко коснулась земли скрепляющими ее перекладинами, из-под нее донесся знакомый нам смешок. Спустя мгновение лесной озорник уже прыгал по скатерти, перескакивая с блюда на блюдо, с кувшина на кувшин.

– Хе-хе! Еда! Хе-хе! Питье! Хе-хе-хе!

– Ай, молодца! – похвалил его Лис. – Ну шо, гости дорогие, располагайтесь. Ты, браток, составишь нам компанию?

– Браток! – повторил Рыжий Гном, делая сальто в воздухе. – Ха-ха! Хо-хо-хо! Я – браток! Браток-браток!

– Угомонись, браток, – усмехнулся Лис. – Эй, Годвин, – он окликнул оруженосца, который, старательно исполняя возложенные на него обязанности, стерег наших коней, пасшихся в сторонке, – вали сюда! Пировать будем.

Я аккуратно приподнял оставленного Лисом в отключке архиепископа и вновь попытался привести его в чувство. Эмерик открыл глаза и тут же увидел лежащую прямо поперек дороги столешницу.

– Н-нет! – замахал руками он. – Ни за что! Никогда не буду есть эту пищу! Не еда это, а бесовское искушение! Крепитесь, дети мои, ибо Спаситель, накормивший тысячи людей лишь пятью хлебами и тремя рыбами, в неизреченной милости своей не оставит верных сынов в сем испытании. Те же, кто поддается бесовскому искусу, насытится не пищей Божьей, но ядовитую ехидну впустит в чрево свое. И будет она вас уязвлять алчно и пожирать, аки червь порченый плод.

– Да ну, ваше преосвященство, – попытался было возразить я, поднимая со столешницы серебряный кубок, до половины еще наполненный вином, – как же может быть ужин бесовским искушением, когда серебро… – Я замер, не договорив фразы, внимательно вглядываясь в выпуклые бока сжимаемого мной в руке сосуда. – Прошу простить меня, ваше высокопреосвященство, возможно, вы правы. – Я со вздохом вылил вино в траву.

– Ты что же это такое вытворяешь?! – моментально возмутился Лис.

– Браток, – как можно вежливее произнес я, игнорируя негодование напарника, – ты вот это где взял?

– Хе-е, – лукавая рожица шута расплылась в довольной улыбке. – Замок – опц! – довольно проговорил гном и в награду за проявленную ловкость небрежно бросил в утробу жареную куропатку.

– Замок? – Лис кинул на меня разочарованный взгляд. – Это нам сейчас здесь всем опц будет. Это ты что, у Белой Дамы увел?

– У нее, у нее, – не дожидаясь ответа расхитителя феодальной собственности, подтвердил я. – Я из этого кубка три дня тому назад пил.

– Белая Дама ням-ням, браток стол опц! – вслед за первой куропаткой в желудок маленького разбойника последовала вторая. – Вкусно!

– Балда ты, браток! Белая Дама – вжик, вся еда – опц!

– Еда – опц?

– Опц-опц, опцее некуда. Желудок у-у-у!

– Грымза, – огорченно вздохнул Рыжий Гном. – Моя обратно. – Наш кормилец сгреб скатерть вместе со всем, что на ней стояло, в огромный узел и, вскочив на столешницу, как на доску для серфинга, взмыл в небо. Зная повадки проказливого воришки, я мог себе представить, в каком виде похищенное имущество будет возвращено безутешной хозяйке. Классические киношные шутки с метанием тортов были бы невинной забавой в сравнении с тем, что мог устроить разобиженный шут лесного бога.

Не было его довольно долго, и я даже начал опасаться, не попался ли непоседливый фейри в очередные сети. Однако вот по тропе пронесся новый вихрь, закручивающий штопором сухую листву и влекущий за собой двух упитанных серых гусей. Судя по тому, в какой позе летели птицы, передвигаться без посторонней помощи они уже не могли.

– Вот, хе-хе! Хе-хе-хе! – Рыжий Гном, явив нам свой хитрый лик, бросил к ногам Лиса добычу с таким видом, с каким кидают к престолу владыки знамена поверженных армий. – Белая Дама бац-бац, вжи-ик! Еда о-опц, о-опц. – Браток замахал в воздухе ручками, очевидно, демонстрируя, что каждое похищенное блюдо было возвращено частями, причем отдельно от емкостей, их содержащих. – Ай-яй-яй-яй! Рыжий Гном барроу улетать, гусей – цап, твоя есть!

– Вах, шайтан балаши! – восхитился рассказанному Лис.

– Он летал в барроу, – в никуда произнес Годвин.

– Что? Что ты сказал? – повернулся к нему мой напарник.

– Я сказал, что Рыжий Гном стащил гусей в барроу.

– Годвин, ну ты какой-то странный! Мы тут с голоду гибнем, а ты стащил-стащил! Доедем до барроу – заплатим. Погоди. – Лис осекся, опасаясь поверить услышанному. – Браток, в Зачарованном лесу есть барроу?

– Хе-хе! Хе-хе-хе! – Лисовский собеседник запустил двойной фляк. – Барроу нет. Замок есть.

– Так, получается, ты летал за границы леса?

– Моя туда – вжи-ик, гусей – цап, сюда – вжик! Там ах! ах!

Явно грабителя деревенского птичника распирало желание поделиться живописными подробностями своего подвига. Но мы забыли и о голоде, и об усталости. Рыжий Гном знал дорогу из этого бесконечного волшебного заповедника.

– Браток, браток, – затормошил его Рейнар, – гусь – вжи-ик – отпад, шашлык – улет, мы сейчас ням-ням, – он погладил ладонью свой впалый живот, – желудок – ва-ах! Ты только скажи, в барроу тропа топ-топ или только вжи-ик?

– Топ-топ. – Рыжий Гном скорчил удивленную рожицу и уселся в продольный шпагат. – Топ-топ, топ-топ, топ-топ. – Он поднял вверх свои четырехпалые руки и трижды сжал и разжал кулачки.

– Не понял, – покачал головой Лис. – Это что, двенадцать футов отсюда, что ли?

– Ха-ха-ха, – раздался заливистый смех лесовичка, он веселился непонятно чему и никак не мог остановиться. – Хе-хе-хе-хе! Гусей ням-ням, – сквозь смех промолвил он, – моя вас вести. Уха-ха-ха!

Я не знаю, чего уж так рассмешила малыша названная Лисом цифра. Конечно, она была несуразно мала, но в Зачарованном лесу я бы не удивился, когда бы вход в барроу оказался на расстоянии вытянутой руки от нас, продолжая оставаться невидимым. Но в любом случае предложение Рыжего Гнома вывести нас из волшебной чащобы было настоящим подарком небес, что бы ни думал по этому поводу архиепископ Кентерберийский.

До дня, обозначенного в завещании Артура, оставалось еще трое суток, и мне хотелось верить, что мы все же имеем шанс успеть в Камелот к назначенному часу. С Ллевелином или без него, это уже было делом десятым. В конце концов у нас была уважительная причина столь долгого отсутствия, а с грозным Стражем Севера мы могли встретиться и непосредственно возле Круглого Стола. Однако планы планами, а сейчас наступало время завтрака, обеда и ужина, причем если строго говорить, то и вчерашнего и позавчерашнего.

Вот наконец поджаренные Лисом гуси были разделены между оголодавшей братией, и мы усиленно заработали челюстями, где-то в глубине души понимая, что подобное чревоугодие вполне может привести к фатальной ссоре с собственным желудком, однако не имея сил противиться чувству пронзительного голода. Единственный, кто продолжал стоически терпеть его муки, был блаженный Эмерик, укоризненно взиравший на свою неразумную паству. Но тут уж ничего не поделаешь, уговорить его преосвященство хотя бы притронуться к прожаренной дичи не удалось ни мне, ни Лису. Оставалось надеяться, что отцу Церкви не впервой истязать себя строгим постом.

– Хе-хе! Хе-хе-хе! – Рыжий Гном выплюнул обглоданную гусиную лапку, норовя угодить ею в лоб святого отца, смиренно молившегося за грешных спутников.

– Ты что вытворяешь?! – возмутился я.

– Хе-хе! – Проказник поглядел на меня удивленно и дернул Лиса за рукав. – Твоя клык давать?

– В каком смысле? – не понял Лис. – Типа в натуре я клык даю, век статуи Свободы не видать?

Тут уж пришло время изумляться гному.

– О-п-ц! – завороженно промолвил он. – Клык у-у-у! Гоблины – пшик-пшик! Гы-гы-гы!

– А, ты в этом смысле? Ну, шо гы-гы-гы, то гы-гы-гы. Но клык Красной Шапки – это о-о-о! Гоблины пасют, кости не хрум-хрум, опять же – сувенир. – Лис вытащил из сумки боевой трофей и начал чистить им ногти. – Ценная вещь.

– Моя менять, – тут же поспешил предложить коротышка. – Моя красный камень давать, зеленый камень давать, синий камень давать… золото давать, – после каждой названной позиции гном утвердительно кивал головой, демонстрируя готовность и дальше поднимать цену.

– Ну шо, Капитан, будем клык на что-нибудь менять или мне так его подарить? Мне он в общем-то не слишком нужен. А его видишь, как прет? – После еды мой друг был настроен более чем благодушно и оттого, похоже, даже изменил своим обычным привычкам торговаться до хрипоты за щепоть дорожной пыли.

К тому же, судя по переговорам моего напарника с рыжим воришкой, в нем явно чувствовалось дружеское расположение к шуту рогатого бога. Я бы даже сказал, какое-то родство душ (хотя, вероятно, преподобный Эмерик и иже с ним не преминули бы заметить, что никакой души у фейри в помине нет. Не мне судить).

– Подожди, я вот что подумал. Как ты считаешь, твоя шутка с дубликатором удалась?

– Ну-у, может быть. Ллевелин явно не дурак, и тонкий намек волшебного сундучка должен был раскумекать. Только что толку-то: где он, а где мы?

– Ну, где он, предположим, мы не знаем. А вот натравить на него братка, чтобы он временно изъял дубликатор герцога и приволок его сюда, я думаю, вполне возможно.

– Угу… угу… а дальше, если что, на панели ручного управления… Да, можно попробовать. Обидно только будет, если он туда положит любовные письма своей первой прекрасной дамы или портрет дражайшей бабушки. Но, как говаривал товарищ Берия, попытка не пытка. Ладно, – Лис скинул ладонь и резко опустил ее вниз, – твоя взяла. От сердца отрываю, будет сердце без клыка. Дорожил, думал, внукам передам, но для братка… Ведь ты браток мне?

– Браток-браток! – заверещал второй участник сделки, выделывая очередные кульбиты.

– Ну, дык я и не сомневаюсь, – обнадежил его Рейнар. – Значит, так, мне тут нужно у герцога Ллевелина Стража Севера… знаешь такого?

– Моя знает, – заверил Рыжий Гном.

– …На время позаимствовать один ларец…

Дальше последовало описание дубликатора со множеством деталей, позволявших безошибочно отличить его от любого другого ящика, имеющегося в хозяйстве его светлости.

– Принесешь, мы его чуть-чуть посмотрим, и отнесешь обратно. Делов на полчаса, а клык Красной Шапки твой – хошь в рот вставляй, хошь на веревке носи.

– Хе-хе-хе! – обрадованно заплясал на месте непоседа. – Моя уходить и приходить. Вж-ж, скоро буду!

Он исчез, как всегда оставив за собой лишь порыв ветра.

– М-да, – вздохнул Лис, складывая руки на груди. – Рыжий Гном с клыком Красной Шапки – в этом что-то есть. Бьюсь об заклад, что гоблины попросят политического убежища где-нибудь на материке через месяц-другой, максимум через полгода. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что наши спутники находятся поодаль, и добавил: – Как оскудеет без них британский фольклор! И все оттого, что парочке гвардейских засланцев понадобилось проверить содержимое иномирного дубликатора.

Вжи-у! Рыжий Гном появился перед нами, точно букет цветов из шляпы фокусника. Только что его не было, и вот он стоит, рассеивая подступающий мрак огненной шевелюрой.

– Ларец брать, – несколько удивленно заявил браток, – не открывать совсем-совсем. – Для убедительности он подергал крышку, намертво удерживаемую электромагнитами на своем месте.

– Да ну, брось, – отмахнулся Лис. – Шо тут открывать? Чик, и готово! – Фотоэлементы считали сетку с пальцев моего друга, разблокируя замок. – Вот видишь, и всех-то делов.

– Там стража стоять! – опять начал хвастаться божественный шут. – Сторожить! Моя камень брать и – опц! Они камень сторожить, я сюда и-эх!

Он говорил еще что-то, но ни я, ни Лис не слушали повествование братка. На этот раз в шкатулке-дубликаторе не было ни каменьев, ни злата, лишь шесть клочков пергамента да свиток, опечатанный печатью алого воска с выдавленным драконом. Я развернул документ.

«Я, Утер Пендрагон, сын короля Аврелия Амброзия, – гласила первая строка, написанная вычурной писарской латынью, – прошу и повелеваю тебе, брату моему Мерддину Эмрису, именуемому также Мерлином, принять под свою опеку в великой тайне сына высокородной дамы Эреники Ллевелина и воспитать как моего, проявляя о нем всемерное попечение и храня ото всех тайну его рождения. Для того тебе позволяю взять от казны моей злата и иных драгоценностей, сколько потребуется, дабы не знал он ни в чем ущерба и нужды. О здравии и успехах его велю докладывать мне в месяц раз, а к девяти годам назначаю привезти отрока к моему двору, где я сам решу дальнейшую судьбу его. Писано в замке Тинтажель, анно домини…»

– Вуаля, – усмехнулся я. – Какая трогательная забота о безвестном сыне высокородной дамы. Лис, почитай на досуге, очень интересно. – Я протянул напарнику свиток. – Годвин, поди сюда. Здесь без тебя не обойтись, а из лесу хочется выбраться еще до темноты.