ЕЩЕ ОДИН РИСКОВАННЫЙ ШАГ

Атлантида ушел к себе, чтобы попытаться разобраться с происходящим и наметить план дальнейших действий. Первым делом он сделал голограммы белой керамики. При ближайшем рассмотрении она показалась еще больше похожей на критские “белые молочные чаши”. Потом археолог растянулся на кровати, закинул руки за голову и закрыл глаза. Почему-то сразу представились “культурные” орбиты — эллипсы размазанных по орбитам бесчисленных произведений искусства, измельченных и обращенных в пыль, и на этих странных подносах расставлены были белые лепные чаши и черные кувшины Немертеи. А в центре, там, где полагается быть ядру, сидел человек в позе Будды. Глаза его были закрыты, и он улыбался. Платон тряхнул головой-верно, он задремал, но спал лишь несколько мгновений. А спать сейчас не стоит. Никто из трех обитателей Немертеи не внушал ему доверия-всех он подозревал, сам не зная в чем. Планета полна загадок и опасностей. А поведение этой троицы загадочно не меньше… И… И вдруг зазвучала музыка. Она звучала отовсюду — сверху, снизу, из коридора. Пение неземных голосов, звучание неслыханных инструментов. Волна звуков подняла и унесла Платона. Он плыл и плыл, а в хор вступали все новые голоса. Появилось странное ощущение, какое бывает только меж сном и явью когда ты уже не бодрствуешь, но еще не спишь, но стоит уловить этот миг — и сон непременно отступит. Но здесь минута проходила за минутой, а он по-прежнему плыл по граничной черте. По одну сторону лежал один мир, по другую — иной. А он был между, и был абсолютно счастлив. Он падал в сон, но падал без ускорения. И ощущение счастья все нарастало, пока наконец не стало невыносимым. Платон поднялся. Музыка все звучала. Он крикнул — ему ответил хор — десятки, сотни голосов. Атлантида выскочил из комнаты. Побежал. Не сразу сообразил, что бежит не по знакомому коридору, а по длинной галерее. Слева шли колонны из голубого немертейского камня с винтообразными каннелюрами. Галерея сменилась мраморной лестницей, лестница — огромным залом. В полированном зеркальном полу отражались гирлянды неярких светильников то молочно-белых, то розовых, то золотых. И в центре каждого застыла светлая точка-это плавали в воздухе огромные светляки. Зал с трех сторон окружали аркады, потолок был черен и усыпан звездами-только звездами куда более яркими, чем настоящие. Посреди зала стояли два трона из темного дерева. И стены, и колонны аркады оплетали причудливые золотые узоры. Музыка внезапно смолкла. Вместе с тишиной обрушилась тьма, абсолютная, мягкая, бархатистая, мрак слепоты, а не ночи. Когда же Платон вновь что-то смог различать, то увидел, что стоит в столовой. Окна в комнате открыты, и повсюду роились огромные, мелочно-белые светляки. Но им было далеко по размерам и силе свечения до призраков из только что виденной галлюцинации. Атлантида обошел столовую. Прислушался. Тихо. Лишь слабое стрекотание каких-то местных насекомых доносилось снаружи, да еще далеко за холмами кричали то ли птицы, то ли земноводные, и крикам вторил хохот какой-то твари, очень похожий на смех сошедшего с ума астронавта, Может, ему приснились льющиеся отовсюду звуки и этот хор? Атлантида вновь поднялся на второй этаж. На цыпочках подошел к комнате Крессиды. Внутри горел свет — под дверью светилась золотая полоска. Он постучал. Никто не отозвался. Он открыл дверь. Кресс в комнате не было. Кровать была смята. На столе лежал — да, именно лежал, потому что стоять он не мог изначально, — золотой кувшинчик — точно такой же, какой Платон купил у Монтеня. Атлантида воровато оглянулся и подошел к столу. Несомненно, сосуд был почти точной копией Платонова приобретения. Вот только по ободку шли какие-то узоры, в то время как ободок у кувшина Атлантиды был абсолютно гладким. Рядом стояла коробка, и трудно было преодолеть искушение открыть ее. “Настоящий аристократ не борется с искушениями, он ими забавляется”, — мысленно повторил Рассольников одну из своих любимых поговорок и поднял крышку. Внутри лежал черный кувшин. Посредственная керамика покоилась в мягком углублении охранительной коробки, а золотой кувшин валялся на столе…

Атлантида поспешил убраться из комнаты. И вовремя — навстречу ему по коридору шла Кресс. В руках ее была прозрачная бутыль с мутной беловатой жидкостью.

— Не спится… — сказал Платон. — Вот и решил зайти поболтать.

— Мне не до болтовни, — отрезала женщина.

— Я слышал музыку, — начал было он. Она не потрудилась ответить и захлопнула перед его носом дверь.

— Музыка была восхитительная… Почти что Моцарт! — крикнул Платон в закрытую дверь — он был уверен, что Кресс его слышит.

Но ответа не дождался.

До рассвета оставалось меньше двух часов. Стоило еще спокойно поспать, но сон улетучился. Каждую клеточку пронизывала радостная энергия, дадае усидеть на месте было трудно, казалось, будто кто-то постоянно толкал в спину. И это ощущение не проходило, а, напротив, с каждой минутой возрастало. Атлантида вернулся к себе. Экран компа был темным, но на управляющей панели светились зеленые огоньки. Комп работал…

— Неужели забыл тебя выключить? — поинтересовался Платон.

— Я включился автоматически. В случае поступления неопознанных сигналов я запрограммирован на включение, — напомнил комп.

— Ну и что же ты обнаружил? Надеюсь, я не зря выложил за новую программу триста кредитов!

— Звучало пятьдесят два различных музыкальных инструмента, не подлежащих идентификации и сто сорок два голоса диапазоном в четыре октавы.

— Каждый голос был диапазоном в четыре октавы или…

— Каждый голос… — уточнил комп.

— Где именно звучали голоса?

— Этого мне установить не удалось.

— Ты записал музыку?

— Записал.

— Воспроизведи…

Комп попробовал. Красиво. Но не так, как прежде. Эффект был совершенно иной. На всякий случай Атлантида выглянул в коридор. Коридор остался обычным коридором старомодного дома в стиле начала Второй Конкисты.

— Помолчи… — велел Платон.

Все, что он сумел выяснить, так это то, что музыка ему не приснилась. И это странное возбуждение, охватившее его с первым звуком музыки, которое все возрастало, теперь стало медленно гаснуть. Так же медленно, как гаснет розоватый пелорский закат…

Атлантида прошелся по комнате. Ему хотелось, чтобы музыка зазвучала вновь. Немедленно хотелось перекопать всю планету. Вытащить из почвы все, что можно, и даже то, что откопать в принципе нельзя. Еще хотелось срочно надавать кому-нибудь по морде. Кому — он точно не знал. Абстрактно хотелось — и все. Потому что никто не вызывал раздражения — даже профессор Брусковский. Разумеется, копать на Немертее опасно. Чтобы это понять, не надо было обладать интеллектом Сократа или Спинозы, достаточно мозгов и Платона Атлантиды. Идти на пролом не следовало, лучше придумать отвлекающий момент и решить, чем можно пожертвовать. Так чем? Или кем?.. Приносить в жертву новенький F-5 5001 профессор не собирался — достаточно, что вчера он был готов заплатить за услуги хирурга с Ройка — безумство, которого Рассольников от себя никак не ожидал. Лучше всего отправить на разведку старенькую модель 2000 робота-землесоса — тогда, может быть, удастся обойтись минимальными потерями. Все, что требуется от этого железного парня (на самом деле не железного, а состоящего из композитных материалов) — так это тихо-мирно урчать в воронке, высасывая землю вокруг колодца и ожидать немирных действий со стороны неизвестных сил противника. Атлантида же планировал расположиться на соседнем холмике и понаблюдать, что произойдет со злополучным роботом. Как скоро прилетит вражеская ракета, вражеский глайдер или еще что-нибудь вражеское и уничтожит копателя.

Это был его первый шаг. Второй — запустить мини-глайдер для автоматической съемки над соседними холмами. Деревья вдоль “Аппиевой” дороги посажены тысячу лет назад. Значит, десять столетий назад Четвертое царство было еще живой цивилизацией. И если сделать вокруг раскопок Крессиды и Ноэля аэросъемку в инфракрасных лучах, где будут зафиксированы цветовые изменения растительных остатков в почве, то наверняка по снимкам нетрудно будет определить где вести дальнейшие раскопки. На месте воронки раскапывать уже практически нечего. Но стоит поползать и там — пусть робот на рабочем лотке отсортирует извлеченные находки, отделив их от песка и почвы. Разумеется, это очень грубая сортировка — мелкие предметы будут выброшены, но куски, покрупнее застрянут в контейнерах-накопителях.

Все эти мысли отнюдь не последовательно, но сразу потоком пронеслись в мозгу Платона. Сейчас он чувствовал себя почти гением и мог бы, как Гай Юлий Цезарь, выполнять несколько дел сразу.

Атлантида связался с Андро, разумеется, разбудил и, не обращая внимания на ее возмущение и даже не извинившись, рассказал о планируемой операции. То ли она хотела спать, то ли из-за ограниченности кругозора она не проявила к его планам никакого интереса. Сама она будет копать внутри стены, а Платон пусть занимается, чем хочет. Судя по всему, холмы ее не интересовали. Зато они интересовали Ноэля и Крессиду.

Уже к рассвету все нужное оборудование было перевезено из челнока и загружено в глайдер. Не раз Атлантида проклинал дурацкую систему, по которой внутри городской стены требовалось передвигаться на вездеходе, а снаружи — по воздуху. Выручала лишь антигравитационная тележка. Потом дела пошли и вовсе простые — запрограммировать Двухтысячный и мини-глайдер, приготовить контейнеры-накопители и отдать команду бортовому компу. Занятый всеми этими делами, Платон начисто забыл про такую важную вещь, как завтрак. А Кресс и не вспомнила об обязанностях гостеприимной хозяйки. Впрочем, в ее положении это было простительно. Заглянув на кухню, Атлантида застал кухонный агрегат за утилизацией невостребованного завтрака — судя по всему Крессида даже не спускалась вниз. На управляющей панели горела надпись: “Ленч для трех персон”. Вряд ли Ноэль в его состоянии мог что-то съесть. Поэтому археолог прикинул, что мог позавтракать за двоих. Все Дело в том, что он не собирался возвращаться сюда днем.

Напрасно Атлантида обозревал кухню в надежде обнаружить остатки завтрака-пунктуальный робот все уже скинул в отбросы. — Нельзя ли заказать новый завтрак? — поинтересовался Платон у кухонного компа. Тот вопрос проигнорировал, манипуляторы кухонного комбайна продолжали перемалывать то, что когда-то было вполне приличной едой. — Пожрать сейчас можно? — заорал Атлантида.

— Изменение программы не предусмотрено, — сообщил наконец кухонный агрегат и издал какой-то звук, похожий на смех.

Платон выругался и направился наверх — в комнату Кресс. Она открыла ему сразу же — видимо, не спала. Вид у нее был не очень. Волосы не расчесаны, на веках — струпья вчерашней несмытой краски. Да и сами глаза красноватые, мутные. От нее здорово несло перегаром. Но таблетку Крессида принять даже не потрудилась.

— Ну что надо? — спросила она не особенно любезно.

— Как Ноэль?

— Дерьмово.

Атлантида кашлянул. Кресс уже собиралась захлопнуть дверь, и тогда он спросил:

— А у тебя есть самый простой кофейник? Вместо этого дурацкого агрегата…

— Ха! — Она раздвинула губы, изображая усмешку. — Жрать захотелось?

— Вообще-то это естественная потребность организма.

— Ладно, ходячая потребность… Не говори о потребности… этого не простят… — проговорила она нечто совершенно не понятное, а потом добавила:

— Скажи агрегату: автономный режим. А дальше заказывай кофе с бутербродами… или что там еще…

— Как я сам не догадался!

— Потому что ты гений, — сказала она без всякой насмешки и захлопнула дверь.

После произнесения указанного волшебного пароля агрегат выдал все, что потребовал Платон: кофейник с кофе, пакетик со сливками, бутерброды с сыром и ветчиной и даже несколько плиток шоколада.

Атлантида на всякий случай облазал все шкафчики, лелея смутную надежду, что в одном из них может найтись бутылка текилы. Бутылка нашлась, но, увы, пустая. Несколько секунд Платон созерцал ее с неизмеримой тоской. Пришлось довольствоваться кофе и парочкой бутербродов.

Он вдруг подумал, что как-то нехорошо получается: он сейчас уедет, а Кресс останется в доме одна. Что она будет делать… Паскудно все получается… Паскудно. Иного подходящего слова для характеристики ситуации не находилось.

Атлантида поднялся наверх и вновь постучал в дверь Крессиды. — Ну что еще? — Она распахнула дверь с таким видом, будто собиралась дать ему по морде.

— Хочешь взглянуть на мои вчерашние находки?

— Не хочу! Ты собирался куда-то ехать — езжай.

— И все же… Ты будешь удивлена, честное слово. Только взгляни.

Она несколько секунд смотрела на него, будто пыталась угадать, что же такое он отыскал. Потом уступила. Платон привел ее в свою комнату и вынул из коробки три бесценных артефакта: чашу, тарелку и бокал. Несколько секунд Крессида молча созерцала белую лепную керамику.

— Я пробурил пол под тайной комнатой дворца, — принялся объяснять Атлантида, гордясь собственной догадливостью. — И там обнаружил это. Представляешь?

— Занятно…

Она взяла белую чашу в руки, внимательно оглядела. И вдруг с размаху грохнула об пол. Р-раз… и тарелка, и бокал были сметены следующим движением и разлетелись на сотни осколков. И Платон не успел ей помешать.

— Кресс!

А она в ярости топтала осколки. Он попытался остановить ее. Но Кресс оттолкнула его с такой силой, что Рассольников впечатался в стену. Сила у нее оказалась совершенно неженской. Каблучки ее туфель растоптали хрупкую керамику в пыль.

Потом, явно не успокоившись и ни слова не говоря, она выбежала из комнаты.

Атлантида, совершенно ошарашенный, несколько секунд стоял неподвижно, разглядывая белое крошево на полу.

Ничего страшного… — сделал он попытку уговорить сам себя. В конце концов, в тайнике наверняка осталось немало подобных вещиц… Осталось? Платон пулей вылетел из дома и помчался к воротам. Руки его дрожали, когда он обводил круг, требуя, чтобы створки раскрылись. К несчастью, вездеход его здесь не ждал, до защитного купола дворца пришлось добираться пешком. По лестнице он скатился буквально кубарем. В потайной комнате мини-бура уже не было, а дыру в полу закрывала пеноплита. Археолог пинком отшвырнул крышку, луч фонарика осветил тайник. Помещение, сложенное из грубо отесанных камней, было довольно большим. И совершенно пустое. Ни одной чаши, ни одного кувшина… ничего.

Атлантида схватился за голову и прошептал все проклятия, какие мог вспомнить. Вспомнить удалось немного. Почему-то даже проклятия в эту минуту вылетели у него из головы. Еще больше взъярившись, он побежал наверх. Андро копала неподалеку. В серо-коричневой почве была сделана траншея.

Виднелись остатки какой-то стены и ступени. Кажется.

— Что это такое? — заорал профессор еще издали.

Весь аристократизм его испарился к чертовой матери.

— Стена жилого дома.

— Я спрашиваю про белую керамику. Тайник пуст. Ты забрала ее, да?

Андромаха смотрела на него несколько секунд.

— У меня она будет в лучшей сохранности, — сказала наконец. И добавила:

— Ты не согласен?

— Я могу взглянуть на свои находки?

— Сейчас нет.

Андро принялась щеткой обметать остатки стены. Атлантида присел на корточки рядом.

— Надо же, здесь сохранилась золотая ниточка… Удивительно, правда? — Она помахала перед его носом обрывком золотой паутины.

Платон схватил ее за руку.

— Когда я смогу получить свою керамику назад?! Она посмотрела на него в упор. Сквозь защитные очки, покрытые тонким слоем пыли, очень трудно разобрать выражение глаз…

— Когда будешь улетать, заберешь. Все. А пока лучше никому не говори о своей находке.

Она очень заметно выделила это “никому”. Могла бы и раньше предупредить.

— А я могу потребовать объяснить, в чем дело?

— Разумеется, не можешь. И она сосредоточенно принялась очищать очередной кирпич, давая понять, что разговор окончен.

Через три часа Платон сидел на облюбованном холме и со скучающим видом наблюдал на экране за работой своего землесоса, не забывая поглядывать на обзорные экраны мини-глайдера, а также на светлое прозрачное небо над головой. Настроение у него было неважное — бывает такое неприятное чувство: кажется, что-то потерял, а что — и сам не знаешь. Ощущение неведомой потери стало почти нестерпимым. Возможно, несчастье, случившееся с Ноэлем, подействовало на Атлантиду сильнее, чем сам он полагал. Впрочем, кто такой Ноэль? Практически совершенно незнакомый человек… Но все-таки тоже археолог… Хотя прежде чувства корпоративной солидарности Платон за собой не замечал. И еще эта история с белой керамикой. Про себя он решил, что непременно заберется на склад Андро и заберет положенное ему по праву. Утреннее возбуждение несколько спало, но не до конца — сидеть на месте было по-прежнему невыносимо. Атлантида периодически вскакивал и Совершал небольшой прогулочный круг по холму, сбивая любимой тросточкой мясистые темно-зеленые листья местных лопухов. Какая-то тварь, по привычке засевшая в зарослях в ожидании мелкой добычи, получила ощутимый удар по выставленному наружу внешнему желудку, разозлилась, выплюнула в ответ ком темно-зеленой жидкости, сделала в воздухе сальто (потому как в охотничьем положении лежала на спине) и шустро побежала с холма на непропорционально длинных и тонких ножках. Серое, в коричневых бородавках тело напоминало маленькую бочку, накрытую морщинистой желтой крышкой. Что это за животное и как оно называется, Платон не знал. Но тварь эта ему не понравилась. Тварь была дерзкой.

Атлантида вернулся на свой пост наблюдения. Ничего нового или интересного не происходило. Двухтысячный откопал уже изрядную часть разрушенного колодца. Вдоль всей идеально выточенной голубой каменной трубы шла трещина. Никому до раскопок не было никакого дела. Мини-глайдер летал над окрестными холмами и посылал на комп Атлантиды снимок за снимком. Компьютер по ходу дела их обрабатывал. Было тихо. Где-то недалеко пели птицы и ящерки. Кажется, это Андро сказала, что местные земноводные поют куда лучше местных птиц. Или он узнал об этом еще на “Кире-2”?

В ближайших лопухах раздался легкий шорох. Платон отвернулся от экрана — из-под лопуховых листьев выглядывал давешний его неприятель — бочонок, накрытый шляпкой, с длинными паучьими лапами. Тварь явно следила за человеком четырьмя красными бусинками-глазами. Археолог встал и сделал пару шагов в сторону гостя. Бочонок перевернулся и шлепнулся на спину. Ноги его втянулись, зеленая щетка внешнего желудка заходила волнами. Атлантида усмехнулся… И вдруг сообразил, что сейчас будет. Выстрелить Платон не успевал. Оставалось одно: пасть ничком на траву. И он упал. Плевок зеленой слюны пролетел над ним и залепил экран компьютера. А вредный “зеленый желудок” — так Атлантида окрестил эту тварь — мгновенно исчез среди лопухов. Платон вскочил и выстрелил вслед вредителю пару раз из бластера. Листья лопухов обуглились и осыпались на траву черным пеплом, похожим на горелую бумагу. Но в обидчика археолог не попал. Раздосадованный, профессор кинулся в погоню напролом через заросли, но зверь пропал бесследно. Атлантида вернулся на свой пост наблюдения и, надев перчатки, принялся очищать экран. Слюна “желудка” воняла отвратительно. Судя по всему, немертейские твари мстительны и любят делать гадости — Атлантида вспомнил земляного червя, который измазал вездеход. И еще у них слишком много слюны… Если гуманоиды-немертейцы обладали такой же особенностью, то должны были приветствовать друг друга вместо рукопожатий смачными плевками под ноги. Или прямо в лицо?

К концу дня мало что переменилось. Двухтысячный закончил откапывать колодец — голубое его жерло теперь торчало на метр с небольшим из почвы. Черные безобразные зубцы наверху и глубокая трещина вдоль. Атлантида обошел воронку по кругу, но ничего особенного в колодце не заметил. Зато в лопухах время от времени слышалось подозрительное шевеление-не иначе “зеленый желудок” шел по следу. Несколько раз Платон оборачивался и делал вид, что целится из “магнума”. Больше плевков не было. Тем временем Двухтысячный согласно программе начал монтировать лебедку. Атлантида дважды летал к дому Кресс за деталями. Никто не обращал на его деятельность внимания: хозяйка, судя по всему, не выходила из дома, Андромаха раскапывала очередной фундамент. Уже перед самым закатом, когда над лесом начал клубиться желтый туман, смонтированная автоматическая лебедка принялась вытаскивать из колодца камни и складывать их неподалеку грудой. По-прежнему никого его работа не интересовала. Наконец колодец был освобожден полностью. Землесос спустил вниз свой хобот и высосал песок и мелкие камешки. Платон отозвал своих механических помощников подальше от колодца и осторожно подошел к полуразрушенной голубой трубе, заглянул внутрь и осветил фонариком дно. Внизу тускло сверкнуло… Вода? Но ведь колодец стоял на холме. Ручей, как заметил археолог, протекал много ниже уровня основания колодца. И холм песчаный. Блеск внизу был густой, желтый. Золото! Внизу было золото! Так вот что прятали жители Немертеи на дне своих колодцев! У Атлантиды разом пересохло в горле. Интересно, почему золото так ценится всеми цивилизациями — даже негуманоидными? Что в нем такого особенного? Ну да, не окисляется… ну да, прекрасный проводник… И всегда и всюду-редкость. Сколько там внизу золота?

Сканер робота обследовал дно колодца и выдал результаты: в основании колодца находится диск весом чуть менее тридцати тонн из золота девяносто шестой пробы, как говорили в старину.

Возбуждение, несколько поутихшее с утра, вновь охватило Атлантиду. Но раньше было легкое опьянение — сейчас же явился тяжелый хмель с примесью тревоги. А вдруг этот неведомый хог охраняет именно золото, закопанное в колодце? Как некий дракон, неспящий страж — и сейчас он примеривается для удара. Вжарит по Платону своими мегаснарядами, не останется от археолога даже цветочка кактуса.

"Спокойно, друг мой, отнесемся ко всему с иронией, и к неведомому хогу, и даже к золоту”, — попробовал успокоить себя Атлантида. Сверху, еще почти незаметные, начинали медленно спускаться светляки. Копать в темноте Атлантиде не улыбалось. Но и оставить золото вот так, в колодце, Платон не мог. Он с тоской вспомнил, что мог бы успеть к ужину, и о двух порциях, которые проглотил бы за себя и за Ноэля. Вместо обеда и ужина ему пришлось довольствоваться бутербродами с кофе и несколькими питательными таблетками, которые немного утоляют голод, но не способны удовлетворить тонкий вкус любителя гастрономических изысков. Но оставить золотой диск так, как он вчера беззаботно оставил белую керамику, Платон не мог. Как говорили наши предки, на один и тот же садовый инструмент дважды не наступают. Стараясь не думать о еде, Атлантида сфотографировал колодец и перепрограммировал Двухтысячного.

Поскольку колодец был поврежден, то Атлантида без всякого сожаления приказал Двухтысячному доломать голубой цилиндр. Два мощных прожектора с наступлением темноты включились на лебедке и еще один поменьше — на макушке Двухтысячного. Так что раскоп был прекрасно освещен. Рои светляков зависли вдоль световых лучей, проявляя явный интерес к собратьям по профессии. Время от времени они собирались в настоящие гирлянды, которые тут же распадались, как будто чего-то недоставало в их ажурной конструкции. Но Платона не интересовали светляки — его интересовал золотой диск на дне колодца. Позабыв о всякой осторожности, археолог торчал рядом с Двухтысячным, ожидая, когда механический копатель доберется до ценного артефакта. Фотографии днища Атлантида уже успел рассмотреть. На золотом диске по краю был выбит тот же узор, что встречался на всех кувшинах Немертеи. А в центре без труда можно было различить лихо закрученную спираль. Странно только, что при космическом сканировании такую массивную штуку не заметили. Может быть, приборы были неисправны?.. Другого объяснения не находилось.

Наконец осталось снять несколько сантиметров грунта, чтобы окончательно освободить внешнюю часть золотого круга. Двухтысячный отъехал в сторону и уступил место Платону. Археолог спустился в яму. Диск лежал перед ним, накрытый в центре уже не трубой колодца, а тонким колечком из голубого камня. По краю диска лепились керамические соты. Атлантида тронул пальцем золотую поверхность. И отдернул руку — пальцы обожгло нестерпимым холодом. Археолог решил пока не касаться диска, а занялся его освобождением из плена — соединил присоски тросов к остаткам голубого кольца и дал команду роботу тащить обломок наверх. Все пока шло как нельзя лучше. Что-то хрустнуло внутри конструкции, и лебедка потащила кольцо из ямы. Платон уже вручную, осторожно, дабы не повредить диск, начал отколупывать куски какой-то пористой ячеистой субстанции с обода диска и складывать их в спущенный роботом контейнер. Для истинного космического археолога такие осколки тоже являются драгоценными артефактами. Наверняка эти ячейки здесь не случайно, но зачем они Атлантиде, когда у него прямо под ногами находится золотой диск весом в тридцать тонн? Он оставит эти обломки на память Андромахе вместе с белой керамикой, которую она так нагло украла. Нет уж, зачем такая щедрость? Он заберет и керамику… А что, если колодец на Немертее не один? Если… Платон уже видел себя сидящим на террасе шикарной виллы на Старой Земле с сигарой в зубах и…

Контейнер быстро наполнился и уплыл наверх, вниз спустилась вторая черная пригоршня. Ну что скажете, господин Брусковский? Вам, конечно, плевать на золото. Но оно, родимое, очень даже способствует утверждению некоторых научных теорий. Вот сейчас я сниму последний слой и…

Закончить свой мысленный диалог Атлантида не успел. Опора качнулась под ногами, и все поплыло… Именно поплыло. Медленно, но неуклонно набирая скорость. Платон потерял равновесие и упал на колени, пальцы сами собой вцепились в какой-то обломок. Он не понимал, что происходит, пока не увидел, как медленно опускается вниз край раскопа-воронки. В лицо ударил луч прожектора, горящего на макушке Двухтысячного. Атлантида стоял на четвереньках на краю летящего диска, в центре поблескивало золотое зеркало с замысловатым узором. Платон мог бы написать в своем отчете, что прошедшие тысячелетия не могли заставить померкнуть блеск благородного металла… В опасной ситуации только и остается, как придумывать красивые обороты, — тут же оправдал излишнюю высокопарность стиля Атлантида. Куски неведомого покрытия все еще покрывали наружную часть золотой летающей тарелки. Но сквозь ее отнюдь не толстый слой Атлантида ощущал коленями неприятный колющий холод. А мимо уже проплывала стрела лебедки. Робот, не находя нужных команд в своей программе, засуетился и послал намини-комп сервисного браслета Атлантиды сообщение:

— Непредвиденное происшествие…

Платон уже и сам понимал, что происшествие непредвиденное. Однако не знал, что делать дальше. Его летающая тарелка поднималась все выше и не собиралась останавливаться. Как высоко она может забраться? И когда спустится? А может — не спустится вовсе?..

Атлантида глянул вниз. Может, прыгнуть? Или все-таки вцепиться в находку и рискнуть… Что делает настоящий аристократ в такой ситуации? Впрочем, Платон так и не решил, что сделал бы на его месте прирожденный аристократ, потому как золотая летающая тарелка начала медленно крениться. Атлантида заскользил к краю, от падения его удерживал осколок полуразрушенной конструкции, прежде окружавшей колодец. Несколько минут назад он крушил пористые ячейки ручным молотком с десятикратным усилителем мощности. И несчастный этот осколок, мстя разрушителю, благополучно остался в руках Атлантиды. Платон полетел вниз, а золотой диск поплыл дальше, все вверх и вверх.

Посадка на поверхность Немертеи оказалась отнюдь не мягкой. Археолог рухнул в низкий кустарник — это и спасло ему жизнь. Сминая хрупкие веточки, он ударился спиной о склон холма и потерял сознание. Очнулся он через несколько минут. Или часов? “Зеленый желудок” стоял над ним, покачиваясь на тонких паучьих ножках, и в красных бусинках его глаз Атлантида читал нескрываемое злорадство. Как будто эта тварь могла знать, что такое золото и сколько его тонн только что уплыло в небо Немертеи. — Пошел вон! — прошептал Атлантида вполне беззлобно.

Но тварь и не подумала удалиться. Платон дернулся, пытаясь подняться. После второй попытки удалось сесть. Голова кружилась так, будто он проглотил пять бутылок текилы. Почему-то всплыло одно из наставлений кавалера ордена Бани:

"Помни, что все найденные предметы, являются археологическими памятниками и их необходимо фиксировать на носителях информации для дальнейшей работы по хронологии и типологии”.

Да, прежде чем копать, полезно читать детские книжки. Надо все делать последовательно, разобраться сначала с конструкцией разрушенного колодца, а уж потом заниматься раскопкой диска. Платон видел, что это не простой клад, что колодец для чего-то был предназначен…

Что теперь кулаками махать! Атлантида вздохнул, поднялся и побрел к глайдеру. Если он сможет, конечно, на своем блюдце куда-то долететь. Тошнота не проходила, и из носа шла кровь. “Зеленый желудок” запрыгал следом. Археолог прошел несколько шагов и остановился: между ним и глайдером оказались две незнакомые твари с зеленоватой светящейся шерстью. Ростом они были с волков, но выглядели миролюбиво. Тот, что покрупнее, что-то провыл на одной ноте, глянул на Атлантиду с упреком и шагнул навстречу. На всякий случай Платон вынул из кобуры бластер. При виде оружия “зеленый желудок” тут дае отстал. А “зеленый волк” продолжал медленно двигаться навстречу. С длинной морды стекала струйка слюны. Стайка светляков струилась вслед за “волком”. Платон поднял руку с “магнумом”, целясь зверю в лоб. Зверь остановился на мгновение и с удивлением посмотрел на человека. Рука так дрожала, что бластер прыгал вверх-вниз. Стрелять в таком состоянии было глупо Платон попытался засунуть “магнум” в кобуру, но уронил бластер в густую поросль травы. Зверь был почти рядом. Атлантида схватился за нож. “Волк” поднялся на задние лапы, передние положил человеку на плечи и обнюхал археолога. Нитка “волчьей” слюны, прилепившись к левой щеке, облепила губы, пересекла правую щеку и оборвалась только возле уха. Зверь ухмыльнулся.

"Хорошая собачка…" — хотел сказать Атлантида. Но не успел. Пасть зверя раскрылась, из нее вывалился мешок из густой слизи и облепил Платона с головы до ног. К счастью, археолог по-прежнему сжимал рукоять ножа. Лезвие удалось извлечь из ножен и вспороть “слизистый мешок”.

— Сука! — завопил Платон, кромсая “песью” ловушку. Крик неожиданно испугал “зеленых волков”. Поджав хвосты, они пустились наутек. К тому моменту как Атлантида избавился от мешка, звери исчезли в зарослях. Лишь зловредный “желудок” дежурил в отдалении. Археолог наконец добрался до лебедки и присел возле ее основания. Все внутренности были не на месте. Слюна горчила. Атлантида сплюнул. “Зеленый желудок”, благоразумно прикорнувший возле очередного лопуха, тоже сплюнул. Атлантида решил, что это ему привиделось после падения с золотого диска. Он сплюнул вновь себе под ноги. “Желудок” ответил. Платон достал флягу, отхлебнул побольше и заплевал все вокруг. “Желудок” позеленел куда больше прежнего и исторг длинную нить густой слизи, которая закрутилась в воздухе спиралью и шлепнулась археологу на колени. Спираль оказалась более густой и менее липкой, чем прежние презенты “желудка”. Платон сумел отодрать ее от комбинезона и зашвырнуть назад. После чего “желудок” стал краснеть и раздуваться. А, раздувшись, поднялся в воздух на полметра и с достоинством уплыл прочь, как прежде уплыл золотой диск.

И кстати, о диске!

Атлантида навел на ночное небо все три имевшиеся у него прожектора в надежде, что золотая изнанка уплывшего диска мелькнет в небе яркой звездочкой. Ничегошеньки. Прожекторы напрасно шарили по черному небу. Наконец, что-то мелькнуло. Лучи сфокусировались на найденном объекте. Это глайдер подлетал к холму.

Раздался щелчок в сервисном браслете, и Платон услышал голос Андро:

— Убери свет, он меня слепит и может сбить автопилот. Археолог сомневался, что прожекторы как-то могут помешать автопилоту, но велел своим механическим помощникам сфокусировать свет на чем-то другом. Поскольку приказ был отдан неточно, то в следующую секунду все три луча сошлись в развороченной яме, будто нарочно демонстрируя произведенные разрушения. Глайдер тем временем опустился рядом с машиной Платона, и Андро выпрыгнула на макушку холма.

— Атлантида! — Она помахала ему рукой. — Ты как?! Он лениво махнул в ответ, но даже не стал подниматься — желудок торчал где-то в горле и почему-то не желал возвращаться на место. Его собственный желудок, а не тот зеленый производитель плевков, — уточнил для себя профессор. Атлантида умел шутить, даже когда его тошнит.

Андро огляделась, судя по всему, окружающий пейзаж не привел ее в восторг, потому как к Платону она подошла с видом полицейского, готового зачитать гражданину Лиги Миров его права. А какие права могут быть у археолога, который только что упустил в небо тридцать тонн золота? — Что случилось с колодцем? — спросила Андромаха, освещая фонариком Атлантиду. — Да и с тобой тоже… На тебе лица нет… — Упал, — признался он. Про “волков” вообще говорить не хотелось. Он ткнул пальцем куда-то вверх.

— С лебедки? — удивилась Андромаха.

— Примерно.

— А что случилось с колодцем? — повторила она вопрос и вновь окинула беглым взглядом местность.

— Ты сама разрешила вести раскопки в воронке.

— Это ты называешь раскопками?! Я разрешила разобрать завал и максимально очистить остатки колодца. А ты… Ты его уничтожил! Начисто. Обратил в пыль! Или… Опять взрыв? — обеспокоилась она, но лишь на мгновение. — Мои приборы ничего не зафиксировали! Значит, взрыва не было? Так?

Она сурово смотрела на Платона, сдвинув брови. “Сентиментальные люди обычно бывают самыми жестокими, — почему-то подумал в этот момент Атлантида. — Неужели она не видит, как мне плохо? ”

— Мне хотелось поскорее дойти до цели… — выдавил он с трудом.

— Терпеть не могу “шлиманов”!

— Ты несправедлива! — попытался он спорить, прекрасно понимая, что она очень даже справедлива.

— Так что же случилось?

— Я ликвидировал колодец. — Провинившийся археолог попытался улыбнуться как можно более примирительно. Улыбка получилась кривоватой.

— Что? — В эту минуту Андромаха напоминила Медузу Горгону, только волосы вокруг головы не шевелились.

— Видишь ли, там на дне был такой солидный золотой диск.

— А… — понимающе протянула Андро. — И ты уничтожил колодец, чтобы добраться до золота!

— Я должен был заполучить диск — не оставлять же его так посреди планеты. Завтра мы бы его не нашли.

Он ожидал, что она сотрет его в порошок. И ошибся. Гнев ее неожиданно быстро улетучился. Подозрительно быстро. Она даже рассмеялась, спрашивая:

— Кто здесь мог взять твой диск?

Платона ее дружелюбный тон обескуражил.

— Ты. Как стащила у меня всю белую керамику, так и золотой диск сумела бы переправить на склад. — Он решил с ней быть искренним до конца и посмотреть, что из этого получится.

Получилось неплохо. Услышав подобное заявление, она задохнулась от возмущения:

— Ничего я не стащила у тебя! Я спрятала. И ты получишь свою керамику назад.

— Ты бы и диск припрятала, — не уступал Атлантида. — Или не ты. Но уверен, он бы исчез к утру. Это закон. Если оставляешь где-нибудь золото без присмотра, оно к утру исчезает. Даже на совершенно необитаемой планете или на астероиде без атмосферы — все едино: оставленное без присмотра золото утром не найти.

— А ты не мог извлечь диск, не уничтожая колодец?

— Нет, милая Андро. Этот самый колодец был смонтирован на диске, как на опоре. Представь огромный стакан для ручек из голубого мрамора, и донышко у него в виде золотого диска.

— Ты хочешь сказать… что он… — Она развела руками, определяя размеры находки.

— Диаметр куда больше.

— И где же он? Внизу? — Она обернулась к воронке и уставилась на очерченные прожекторами круги света. — Я что-то не вижу. — Он улетел.

Андро повернулась и посмотрела на Атлантиду с недоумением.

— Уле… что?

— Диск взял и улетел. Я не вру. Поднялся в воздух вместе со мной, потом накренился, скинул меня, и… — Платон замолчал и изобразил рукой некое волнообразное движение.

— И… — Она повторила рукой его жест. — И…

— И его нет, — с очаровательной наглостью подвел итог профессор Рассольников.

— Ты только что придумал эту сказку?

— Ничего подобного! Диск поднялся выше лебедки, потом наклонился, скинул меня вниз, а сам поплыл дальше. Вон погляди на те кусты — я припланетился как раз туда.

Андро несколько минут изучающе глядела на Атлантиду, потом повернулась и отправилась осматривать поломанные кусты.

— Ты бы мог погибнуть, — сообщила она итоги своего осмотра.

— Наконец-то ты оценила грозившую мне опасность.

— Так что же это было? Почему диск летал?

— Этого я не знаю. Не успел достаточно подробно изучить. Времени оказалось маловато.

— Ты же говорил, что золото не долежит до утра без присмотра. Но ты же присматривал за ним! Что же получается — без присмотра до утра, с присмотром — и часа не прошло… — она замолчала.

— Что ж мне его сачком ловить?

— А ведь остался еще колодец в “мастабе”.

Если бы Платон не стукнулся так сильно головой, он бы тоже подумал о втором колодце.

— Значит, и в другом колодце внизу должен быть золотой челнок. Кто знает, может их вообще тысячи. Инопланетный десант, который немертейцы уничтожили, а затем устроили на останках чужих кораблей святилища. Неплохая гипотеза, как тебе кажется? — Сам он в эту гипотезу не верил, но почему-то хотел, чтобы в нее поверила Андро.

— Завтра ты составишь отчет о своих подвигaх! — потребовала археологиня. — И больше не смей ничего копать. Вплоть до моего особого разрешения!

— О, да! Если, конечно, доставишь меня домой, я сделаю все непременно, как ты говоришь.

— Хорошо, садись. И чтоб утром отчет был. Легко сказать: садись!

Атлантида сделал пару шагов, и едва не упал.

— Можно, я не буду писать завтра отчет… — пробормотал Платон, хватаясь за плечо Андро. — Мне так плохо…

— Нельзя, — отрезала она. — Обследуешься в медицинском блоке и после этого напишешь все-все.

— А про белую керамику тоже писать?

Она задумалась.

— Ладно, не пиши ничего, — смилостивилась она.