ГЛАВНЫЙ ДВОРЕЦ И ГЛАВНЫЕ ГРОБНИЦЫ

Итак, два дня как минимум Атлантида вынужден был гулять по Немертее, держа руки в карманах. Взрыв, испоганивший его комбинезон и причинивший ущерб его телу, прибавил загадок ко всем прочим загадкам Немертеи, но не приблизил Атлантиду к разгадке тайны.

На Немертею он прибыл, потому что почувствовал: здесь что-то есть. И это “что-то” потянет на весьма солидный труд. Не говоря о возможности добавить к труду несколько килограммов контрабандного золота. Пребывание на планете лишь усилило убежденность археолога. Но… пока он даже не знал, в каком направлении надо двигаться. Единственное, что он установил точно, так это то, что двигаться надо крайне осторожно.

Итак, на следующее утро он первым делом направился к cвоему челноку и занялся выгрузкой багажа. Новенький F-55001 был расконсервирован, запрограммирован и… отправлен на расчистку дороги. Памятуя о вчерашних событиях, Атлантида не рискнул направить его на раскопки “мастабы”. Во-первых, для этого требовалось разрешение государственного инспектора, а она его давать не пожелала, справедливо предположив, что пока нет гарантии безопасности раскопок, заниматься “мастабой” опасно. Во-вторых, Рассольников решил собрать побольше информации, чтобы не сделать самых элементарных ошибок, за которые потом так больно бьют ученые мужи во главе с профессором Брусковским. Как и было запланировано, Атлантида решил посетить дворец. Впрочем, посетить дворец — это очень сильно сказано. От здания осталось еще меньше, чем от храма. Правители каждой эпохи возводили свои дворцы на фундаментах предыдущих построек. Где надо — ровняли, засыпали, наращивали и ставили новые стены на остатках старых. И так слой за слоем. Судя по толщине уцелевших стен, здание возводили высоким — минимум в три этажа. Если принять во внимание глубину культурного слоя, на которой удалось обнаружить фундамент первого дворца, кладке около шести тысяч лет. Разумеется, датировка весьма приблизительна. Но радиоуглеродный анализ подтвердил — не менее шести тысяч лет. Перемены в благосостоянии, то удача, то застой и экономический упадок, — все это отражалось на перестройках дворца. Три тысячи лет назад Немертея переживала расцвет. Об этом свидетельствовал роскошный фундамент из полированных базальтовых плит. Дворец был расширен — вокруг снесли часть жилых кварталов, чтобы построить новые помещения, создали площадь, украшенную скульптурами — Андро нашла множество осколков каменных рук и голов. Часть она собрала… потом надоело. Они валялись повсюду — завитки чьих-то волос и бород, фрагменты глаз, скул и лбов. Больше всего сохранилось осколков каменных глаз. Защищенные остатками бровей и век, они смотрели из дальних далей на новое племя, что попирало их ногами.

Стены дворца, несомненно, когда-то были покрыты фресками. Живописный слой не сохранился, остались только углубления в стенной штукатурке, которые помогали держаться верхнему расписному слою. Следы, оставленные пальцами немертейцев, которые жили тысячи лет назад. Атлантида приложил руку к обломку стены. Пальцы у гуманоида были куда крупнее. Отпечатки на штукатурке — вот все, что осталось от давно умершего строителя.

— Каждая цивилизация переживает свой золотой век. Был он и у Немертеи. Но к началу Четвертого царства происходит то ли экономический, то ли политический кризис… Народ начинает ненавидеть своих правителей, — уверенно заявила Андро.

— Очень смелое заявление! Есть какие-то данные? Нашли летопись и расшифровали? — Он позволил себе усмехнуться.

— Да все же просто! В середине Четвертого царства дворец перестраивают. Входную дверь, которая прежде вела на центральную площадь, замуровали прочной бетонной кладкой. Заложили кирпичами окна дворца на первом этаже. Новую дверь прорубили в боковом крыле, вернее, не дверь, а настоящие крепостные ворота. За ними — караульное помещение, явно переделанное из бывшей жилой комнаты. А ведь в прежнем дворце ничего подобного не удалось обнаружить. Теперь только через эту караульню можно было попасть в зал приемов. Ну а чтобы пройти в жилые помещения, приходилось миновать еще одну караульню, опять же оборудованную во время Четвертого царства…

Платон нагнулся и поднял с песка крошечный осколок — кусочек базальта. Одна сторона его была отполирована, и на ней три черточки.

— Здесь когда-то проходила аллея базальтовых кошей… — сказала Андро и спешно добавила. — Как я полагаю. Нашлось несколько постаментов. Теперь я пытаюсь реставрировать скульптуры. Как хорошо, что вы нашли еще один фрагмент.

Она бесцеремонно отобрала находку, опрыскала герметиком и положила в нагрудный карман комбинезона.

— Но это еще не все… — загадочно улыбнулась Андро. — Идемте со мной.

Она открыла сделанный из пластика люк и указала на ведущую вниз лестницу. Лестница была старинной, ступени высечены из базальтовых плит. Они стали спускаться. Андромаха с фонариком впереди, Платон следом. Атлантида вдруг до боли (почти до физической боли) позавидовал археологине — почему именно она откопала эту лестницу и сейчас ведет своего спутника вниз?! Как обожал он эти, казалось, ничего не значащие находки, когда по крошечным осколкам, по намекам — по вмятинам на штукатурке или по раскопанной караульне — можно выстроить целую теорию.

Лестница шла уступами, ступени становились все более крутыми, спуск все более опасным. Приходилось держаться за стены.

— Здесь… — сказала женщина и остановилась. Перед ними была стена. Андро, ведя раскопки, вырезала в ней дверной проем, прикрытый сейчас куском матовой пленки.

— Прошу… — Она откинула пленочный занавес и ввела Атлантиду в крошечную комнатку.

Под потолком на антигравитационной подставке плавала вечная лампа, которая автоматически загорелась, едва люди ступили в комнату. Стены были сложены из сероватого камня. Ровные стены с двумя пустыми нишами. Две высеченные из голубого немертейского камня колонны подпирали потолок. Посередине стоял огромный, сделанный из местной лиственницы сундук. Обитая тонкими металлическими полосами крышка источила из себя крошечные капельки смолы, которые за минувшие тысячелетия окаменели и превратились в золотистые бусинки. Андро приподняла крышку. Внутри лежали четыре скелета — так, что в каждом углу располагалось по черепу. Бросив беглый взгляд, было нетрудно определить, что скелеты идентичны человеческим.

— Ну и что? — спросил Атлантида.

— Милый мой, ты что, не удивлен? Это единственные скелеты, найденные на такой глубине. Других останков жителей Немертеи практически нет, если не считать захоронения стариков, что нашли Ноэль и Кресс на загородной вилле. — Думаю, вы еще не добрались до кладбищ.

— Все равно. Обрати внимание на необычность погребения.

— Погребение? Скорее ритуальное убийство, религиозный обряд.

— Да, пожалуй. Но учти — это не храм. Это — дворец…

— Может, и здесь было святилище? Или при закладке дворца укокошили этих бедняг и зарыли как жертву божеству дома. Тоже неплохая гипотеза.

Андро нахмурилась. Он прекрасно понял, зачем Андромаха привела его сюда — она в самом деле не знала, что означают эти четыре скелета, оставленные много тысяч лет назад в сундуке, и надеялась, что профессор Рассольников сможет ей что-нибудь подсказать. Но такие задачки не решаются с наскока. Впрочем, каждая цивилизация имеет свои скелеты в шкафу.

— А глубже копать не пробовала?

— Мы и так на уровне слоя XVII. То есть это Додинастический период… А первый фундамент дворца находится в слое XV.

— Не похоже, что эту комнату сделали прежде дворца. Можно предположить, что немертейцы все же умели рыть подвалы. Так что стоит посмотреть, что же там ниже… Попробуем?

Андро смутилась. То есть она явно хотела поддаться на уговоры. Но что-то ее останавливало. Или даже пугало?

— Хог нас здесь не достанет, — не слишком удачно пошутил Атлантида. — Хорошо, — согласилась она с внезапной решимостью. — Копаем. Но прямо сейчас.

Кто бы был против! Из контейнера с оборудованием, который Андро держала в храме, притащили мини-бур. Платон обошел комнату. Пол был вымощен булыжником. Все камни казались более или менее одинаковыми, только в одном углу, куда крупнее остальных. Такое впечатление, что здесь их уложили позже, заменив предыдущую кладку. Археолог приказал буру пробить шурф в этом углу.

— А ведь если судить по этим черепам и фрагментaм скульптур, — заметил Платон, — немертейцы здорово походили на людей.

— Они гуманоиды. Это давно известно.

— А почему черепа оставили здесь? — удивился Платон. — Надо было взять их к себе, исследовать… определить по костям генетический код. Сравнить с тем, который получен при исследовании останков, найденных на вилле. Ведь, в конце концов, это открытие. И тянет на солидную диссертацию. Неужели не ясно?

— Я не хочу это исследовать! — неожиданно заявила Андро.

— Что — это?

— Их черепа! Их останки! И не будем об этом… — Она нервничала все сильнее.

— Но ты же хочешь открыть все тайны Немертеи!

— Уже не знаю. Может быть, и не хочу.

— Ну и ну! Зачем же тогда торчать на планете?

— Обнаружена пустота! — сообщил мини-комп, управляющий буром.

— Расширить отверстие! — приказал Платон.

Ага! — мысленно воскликнул археолог, ощущая в груди холодок ни с чем не сравнимого азарта. — Вот оно! — Он смотрел, как бур дробит камни. Уже виден провал. Каждая такая пустота сулит невероятное. Дверь в другое измерение, путь в иной мир. Вот уже луч фонарика скользит по грубо обработанным плитам. А там внизу… белое… кости… кладбище?! Нет, не кости. Белая керамика. Белая, а не черная! И этот механический идиот сейчас всю ее переколотит!

— Стой! — закричал он буру. — Отойди…

Атлантида плюхнулся на живот, просунул руку в образовавшееся отверстие. И извлек тарелку. Целую, без единой трещинки. Лепная керамика, то есть сделанная не на гончарном круге, а именно вылепленная. Тарелка была белой с черно-красным узором, нанесенным грубой кистью. Снизу кольцевой поддон. Платон поставил находку на пол и вновь запустил руку в провал. Теперь на свет явилась ваза — опять же лепная, и опять же белая… Профессору Рассольникову она напомнила кипрскую “молочную чашу”. Замечательно! Он вновь просунул руку в пролом. Да так и замер… Невероятно! Кто бы мог подумать: керамика с Немертеи похожа на керамику со Старой Земли, с Кипра… А ведь сейчас вылупляется новая теория! Да, да, целая теория. Что, если круг художественных образов ограничен? И художественные решения так же лимитированы, как электронные орбиты… Нельзя изобрести то, что не может лечь на определенную культурную орбиту. То есть в принципе невозможно… И так цивилизации переходят с более низких уровней на более высокие; переходят, накапливая энергию, пока не достигают последней орбиты… А дальше есть только один путь-прыгать с орбиты на орбиту, и так без конца. В третий раз Платон вытащил лепной бокал.

— По-моему, хватит! — решительно заявила Андро. — Я сейчас принесу коробку, мы упакуем керамику. И все! Все! Больше не трогать…

— Почему? Здесь совершенно разные изделия, в отличие от твоих сошедших с конвейера черных кувшинов. И посмотри, как они хороши! Чувствуешь живые руки, живую душу.

— Я — сказала: все! И не спорить! — она повысила голос. — В конце концов, я — представитель МГАО! Мы должны описать находки и тщательно исследовать. Таковы инструкции!

Ах, вот как! Дело плохо, раз в ход пошли инструкции.

— Ты собираешься присвоить мою керамику?

Андро не ответила. Платон поднялся, отряхнул комбинезон.

— Так ты хочешь забрать мои находки? — повторил профессор Рассольников вопрос ледяным тоном.

Она затрясла головой.

— Да нет… нет! Бери их себе. Но пока-все! Больше ничего не трогать. Договорились?

— Ну а завтра я могу продолжить? Андромаха заколебалась.

— Завтра и посмотрим. Завтра! — почти выкрикнула она и добавила негромко:

– “А то как вдруг Агамемнон покроется чирьями”.

— Что? — не понял Атлантида.

— Это старая поговорка археологов. — Она издала какой-то странный, сдавленный смешок. — Ты что, ее никогда не слышал?

После дворца они отправились осматривать Главные гробницы. Платон был в ярости. Лев, у которого из зубов выдрали добычу, чувствовал бы себя точно так же. Лепная керамика это, конечно, не золото. Но тут пахнет открытием. А профессор Рассольников, вместо того чтобы заниматься делом, бродит по развалинам и осматривает то, что раскопали другие, как какой-нибудь восторженный дилетант.

Обнаруженных гробниц, как он помнил, было восемь. Но полностью сохранилась только одна. Андро привела коллегу на участок, мало отличающийся от остального лунно-вздыбленного пейзажа. Отличие состояло в том, что восемь матовых колпаков располагались по сторонам воображаемого квадрата — по два на каждую сторону. Атлантида припомнил, что число “8” было магическим у древних греков исключительно из-за математических свойств. Но эти древние упражнения по умножению и извлечению кубических корней вряд ли могли иметь отношение к раскопкам на Немертее.

— С какой гробницы начнем? — спросила Андро. — С той, что лучше всего сохранилась?

— Нет, с той, что больше всех пострадала. Если и сегодня неведомо откуда прилетит мегаснаряд, то потери немертейской археологии будут минимальными, — справедливо предположил Платон.

— А мы? — изумилась спутница его бесстрашию. — Ты готов пожертвовать нами…

— Нас реставрирует Кресс. Ведь у нее есть образцы наших тканей. Кстати, с тобой происходило что-нибудь подобное? Что-нибудь неожиданно взрывалось… Книга или…

Андро потупилась.

— Видишь ли, — сказала она, — это я устроила взрыв книги Брусковского. Решила, если найдется идиот, читающий труды профессора, — пусть он запомнит это чтение навсегда.

Он строго взглянул на нее, но тут же смягчился. Потому как глаза ее повлажнели — она чувствовала себя такой виноватой перед ним. Неужели в тридцатом веке существуют столь сентиментальные существа? Или это влияние прошлого? Кажется, прежде люди были много чувствительнее и не могли спокойно смотреть, как одним взрывом уничтожается целая планета с миллиардным населением. А ведь во время Второй Конкисты… Но кто теперь вспоминает, сколько цивилизаций погибло во время Второй Конкисты!

— Правда, одна из находок взорвалась, едва я извлекла ее из песка — прервала Андро размышления профессора — У меня тоже пострадали руки. Не так сильно, как у тебя, но и мне пришлось побывать в медицинском блоке.

— А! Так медицинский робот действовал по стандартной программе. А я-то думал, почему он так быстро меня заштопал. И что это была за находка? — Честно говоря, даже не знаю. От артефакта ничего не осталось. Ящичек из какого-то желтоватого материала. Может быть — золото. Я обнаружила его в одном из шурфов в слое IX. Это время создания колодца.

— М-да… это кое-что проясняет, — глубокомысленно заметил Атлантида.

Хотя на самом деле сообщения Андро ничего не проясняли.

— Итак, прошу…

Он сделал приглашающий жест в сторону матового защитного купола.

— Ты посылаешь меня вперед, как древний человек отправлял женщину в пещеру, чтобы в случае чего именно ее сожрал пещерный медведь.

— Дорогая моя, это римляне пропускали вперед своих дам. После того как взяли их силой. Вот такая компенсация за понесенный моральный ущерб. Итак…

Андро улыбнулась достаточно игриво и первой вошла под купол. Платон последовал за ней. От гробницы мало что осталось. То есть в прямом смысле очень мало — пол и кусок одной стены, сложенный из идеально обработанных базальтовых плит.

Пол покрывали плитки немертейского камня, который иногда именуют “голубым мрамором”. В некоторых местах мрамор был сильно изуродован, а кое-где почти не пострадал, Атлантида внимательно осмотрел погребальную камеру.

— И все? — спросил он. — А что находилось внутри?

— Здесь — ничего.

— А как же спеленатые и привязанные к столбам погребальной камеры мумии королей Немертеи?

— Привязанные к столбам мумии? — переспросила Андро. — Да, столбы были. Видишь эти черные круги на полу? Здесь в самом деле стояли колонны… Но вот мумий не обнаружилось.

— Ну не в этой гробнице, так в других…

— И в других не было.

— Гробницы без мумий? Ну, так скелеты. Отдельные кости…

Андро отрицательно покачала головой:

— Я же говорила: останков немертейцев не нашли. Только тех, троих, на вилле. И скелеты в сундуке.

— Так почему эти сооружения назвали гробницами?

— Условно. Они ниже уровня земли, предназначены явно не для жилья. И еще из-за росписей. Ни костей, ни саркофагов, ничего подобного нет. А вот изображения гуманоидов были. Но очень странные. Объемные изображения из бинтов, пропитанных ароматическим составом, по форме повторяли тела. Ноги… туловище… руки… лицо… Именно лицо, а не вся голова. Задняя часть черепной коробки как бы отсутствовала. И внутри ничего — пустота. И вот эти пелены были привязаны к столбам. Веревки, сплетенные из волокон местной пальмы и пропитанные ароматной смолой, охватывали бинты там, где когда-то находились запястья и щиколотки.

— А ты не думала, что тела когда-то находились внутри этих пелен, но с годами разложились?

— Исключено. Я сделала анализ. Никаких следов органических соединений, которые могли бы остаться от тел немертейцев. Только ткань пелен, очень хорошо сохранившаяся, пропитанная специальным составом. Правда, в двух или трех местах я нашла микроскопические следы органики. Но что это — кровь, пот или экскременты — определить спустя столько времени не удалось. Эти тряпичные куклы находились во всех главных гробницах. Более или менее сохранившиеся в зависимости от состояния самой гробницы. Вот здесь, к примеру, удалось отыскать лишь два обрывка.

— На стенах были росписи?

— В тех гробницах, которые лучше сохранились, росписи есть. Думаю, они существовали и в этой погребальной камере.

— Тогда пойдем и посмотрим на росписи. Разумеется, я не буду тебя целовать.

— Что?..

— Разве ты забыла? В тот раз взрыв произошел сразу после того, как мы поцеловались. Сегодня я буду сдержан.

Она рассмеялась — явно через силу.

— Ладно, ладно. Мы заскочим туда и сразу выскочим. — Он тоже рассмеялся.

В отличие от Андро — вполне естественно.

Она повела его в гробницу напротив. Тут погребальная камера почти не пострадала. Пол также был голубой, стены до половины сложены из полированного базальта. Потолок подпирали четыре колонны из немертейского камня с капителями из другого местного мрамора — бледно-розового, с красными прожилками. Все четыре стены были покрыты великолепными фресками. Да, именно фресками. С первого взгляда Атлантида определил, что использовалась техника живописи по сырой штукатурке. Только она дает такие удивительные краски, не меркнущие в течение веков.

Они будто стояли на террасе и смотрели на открывающийся перед ними пейзаж — бледно-голубое необыкновенно прозрачное небо, сквозь которое художник ясным днем увидел бледный свет ближних звезд (чего на Немертее на самом деле не бывало) и серебристую листву местных ив, усеянных розоватыми цветами. Темно-зеленые и бледно-зеленые хвойные леса, золотистые поля с гладкой, будто шерстка кустарниковых куниц, травой и синеватые холмы вдалеке. И посреди этого раздолья легкая, сложенная из полупрозрачного камня беседка с красной черепичной крышей. Дорога, выложенная красными и голубыми плитками, вела к беседке. Атлантида почему-то остановил свой взгляд на дороге, и она словно приблизилась, и появилось впечатление, что на нее можно ступить и отправиться в путь. Ветерок пробежал по траве, заколебал ветви ив, сорвал несколько цветов…

Атлантида моргнул. И наваждение пропало. Фреска вновь приобрела статичность.

Платон повернулся на пятках и принялся рассматривать стену напротив. Здесь тоже был пейзаж. Опять дорога, ясный день, холмы вдалеке. И по дороге движется процессия. На резных носилках шестнадцать носильщиков в красно-белых одеждах, чем-то похожие на самодовольных туристов со Старой Земли, несут королевскую чету. Король и королева в длинных златотканых Одеяниях, в белых огромных тюрбанах, похожих на головки растущих вдоль дорoги цветов. Вуали закрывают лица. Рядом с носилками толпятся сановники с огромными веерами на длинных гибких ручках. Над головами повелителей колышутся разноцветные опахала, то желто-зеленые, то белые с синим, то пестрые, где смешаны все возможные и невозможные оттенки разом. Но эта пестрота не вызывает отторжение, а лишь легкое обязательное чувство радости. За вельможами следует целая процессия детей, одетых в белые платьица, с венками на каштановых и черных волосах. Одна девочка отстала и принялась собирать цветы у обочины. “Поторопись!” — хотелось крикнуть ей.

— Девятый слой… — почти утвердительно произнес Платон, осматривая фрески.

И глядя на них, дочему-то пожалел, что сейчас он в рабочем комбинезоне, а не в белом костюме с алым цветком кактуса в петлице. А его спутница не в вечернем платье из черного струящегося натурального (или почти натурального) шелка…

Она взяла его под руку, и он понял, что Андромаха подумала о чем-то подобном. И он был уверен, что ее глаза вновь повлажнели. Милая Андро… Впервые за все время пребывания на Немертее Атлантида подумал о ней с нежностью, и, несомненно, в этом были виноваты фрески.

— А где то, что было в гробницах? — спросил профессор археологии задушевным голосом, будто на свидание приглашал.

— Я же сказала: на складе…

И тут пол у них под ногами качнулся. Дрогнули стены. Андро ахнула и вцепилась в плечо Атлантиды.

— Наверх! — закричал он, понимая, что они слишком задержались в гробнице, что надо немедленно, сейчас же…

Он не помнил, как они выскочили наружу. Кажется, Андро споткнулась, и он буквально волок ее по лестнице наверх. Вырвавшись из гробницы, Платон огляделся. Знакомый желто-серый пейзаж. Красноватая стена вдалеке. Где-то за стеной, над лесом, поднимался столб густого черного дыма.

— Кресс! Ноэль! — воскликнули они одновременно и кинулись к вездеходу.

Когда машина понеслась к воротам, Атлантида пожалел, что не велел F-55001 разобрать именно эту дорогу. Вездеход они оставили у стены.

— Быстрее к глайдеру! — крикнула Андро.

Они побежали к ангару. Но мчаться на раскопки Крессиды и Ноэля им не пришлось: на лужайку перед домом, отстреливая тормозные патроны в аварийном режиме, спускался бело-синий глайдер. Платон побежал к спустившемуся с неба летающему “блюдцу”. Пластиковый люк был уже поднят, и на дорожку выкатились автоматические носилки. К ним широкими красно-белыми ремнями был пристегнут Ноэль. Носилки покатились к щели услужливо раскрытых ворот бокового входа. Лицо Ноэля казалось неестественно белым, с какой-то ненастоящей, похожей на латекс карнавальной маски, кожей. Кресс бежала за носилками. Атлантида заметил, что комбинезон у нее на плече порван, и сзади болтается бело-красный лоскут. Не сразу сообразил, что это лоскут кожи.

— Что произошло?! — он схватил ее за руку.

Она обернулась. Выражение лица — сумасшедшее, с остановившимся взглядом. На лбу, на щеке — пятна грязи и крови.

— Ноэль… — только и выдохнула Кресс. Губы дрожали. — Он ранен…

Она попыталась высвободить руку.

— Так что случилось?!

— Взрыв… Пусти меня…

— Ты ведь археолог, а не хирург. Если рана серьезная, тебе не справиться.

— Пусти! — повторила она.

И скрипнула зубами. Такой отчетливый неприятный скрип. И он отпустил ее руку. Кресс побежала в дом. Но Атлантида не пошел следом. Он был уверен, что взрыв произошел не случайно. Ну а что дальше? Разве что предположить — Кресс пыталась укокошить Ноэля! Нет, это, пожалуй, слишком смелая версия. Он оглянулся. Андро разглядывала захлопнувшуюся дверь. В глазах ее, разумеется, стояли слезы. Платон направился к глайдеру. Пока Андромаха размышляет о грустном, он успеет взлететь.

Как бы не так! Только он забрался в кабину, как Андро оказалась рядом.

— Куда ты? — никакой сентиментальности в голосе, исключительно деловой тон.

— Хочу осмотреть место раскопок нашей милой парочки.

— Я с тобой — Она без приглашения уселась в кресло.

Может, выкинуть ее? Будто ненароком, толкнуть под локоток, а самому взлететь?

— А твоя помощь не нужна Крессиде? — Он избрал более мягкий путь сопротивления.

— Зачем? Я ничего не понимаю в медицине. Как всякий археолог, знаю, как нажать кнопку медицинского манипулятора или подать команду: “Обработать рану и наложить швы!” И все. Так что Кресс наверняка управится без нас.

Выкидывать Андро из глайдера Платон не стал. У него было правило: с представителями МГАО без крайней надобности не ссориться. Пока он еще мог терпеть Андромаху. Пока… Ему не терпелось проверить свою догадку. А когда у Атлантиды возникала догадка, он мог покинуть кого угодно и терпеть рядом тоже кого угодно. Исследовательский зуд противоречит всему на свете.

— Лучше мне лететь одному. — Он сделал последнюю попытку отбиться.

— Нет, я с тобой, — воскликнула Андро и, поглядев ему в глаза, прошептала беспомощно: — Боюсь, вдруг он там… я не могу… Кресс выйдет и скажет… нет, не могу. Без тебя… Я боюсь… смерти…

М-да… А кто ее не боится?

Платон скомандовал бортовому компу: “Подъем!” — и машину плавно потянуло наверх. Под прозрачным днищем мелькнули макушки немертей-ских лиственниц и оранжевая черепица крыши.

— Где копали Кресс и Ноэль? В каком направлении лететь? — спросил Атлантида.

— Раскоп семь. У бортового компа есть стандартная программа… — Раскоп семь, — повторил Платон. Бортовой комп запрограммирован так, что воспринимает в течение полета голос только одного человека — того, кто скомандовал “подъем”. Если вы хотите передать управление, то надо нажать специальную кнопку. Но он не собирался этого делать. Плавно загудели маршевые двигатели, и макушки деревьев слились в один зеленый ковер. Атлантида откинулся на спинку кресла. — Они сами организовали этот взрыв?

— Как ты можешь говорить такое! — возмутилась Андро.

Да, на ее логику в данном случае рассчитывать не приходится.

— Тебе нравится Ноэль? — Платон попытался зайти с другой стороны.

— Он милый человек, хотя немного слабохарактерный.

— Всем заправляет Кресс, не так ли?

— Крессида… Да, конечно… — В ее голосе мелькнула едва скрытая неприязнь. Как видно, Ноэль говорил правду в тот вечер, когда археолог прилетел на Немертею: женщины не особенно друг друга любили. — А может, супруги тоже поцеловались где-то не в том месте. Или даже занялись любовью? — продолжал рассуждать вслух Платон, прекрасно понимая, что необыкновенно злит Андро.

Она окинула его испепеляющим взглядом — даже слезы, стоявшие до этого в ее глазах, мгновенно высохли.

"Ого, кошечка умеет злиться!” — усмехнулся про себя Атлантида. Ревнует?.. Выходит, у них здесь любовный треугольник? А как же иначе? Красивый мужчина, две молодые женщины…

Зеленый ковер под днищем тем временем вновь распался на вполне различимый узор из редко стоящих деревьев. Глайдер пошел на посадку. Сразу открылась серо-коричневая площадка и посреди воронка, из которой все еще шел дым. Вернее, сизый, с желтыми завитками, слабый дымок. Глайдер опустился рядом с воронкой, и Платон спрыгнул, чуть ли не в яму. Первое, что он увидел, — осколок голубого немертейского мрамора, обугленный и черный. Атлантида принялся обходить воронку по кругу. И тут же споткнулся о гранитное ядро. Точно такое же, какое они видели в колодце “мастабы”.

"Ara!" — мысленно воскликнул профессор. Значит, здесь тоже был колодец, и археологи-любители пыталась его раскопать. И некто поступил с ними точно так же, как накануне — с Атлантидой. Надо было все-таки сказать, что Платон и Андро были в “мастабе”, а не гуляли по лесу. Может быть, Крессида с Ноэлем не стали бы так рисковать? В яму археолог спускаться не стал. Своя шкура ему дорога, чего нельзя сказать о Ноэле. Неужели этот тип не знал, на что шел? Или ради милой женушки готов на все? Дым уже почти рассеялся, и Атлантиде показалось, что на дне он может различить сохранившуюся часть колодца — голубые осколки виднелись не в центре воронки, а немного левее. Андро выбралась из глайдера и с потерянным видом бродила среди обломков.

— Как ты думаешь, они обнаружили вторую “мастабу”? — спросил Платон.

— Я не думаю, я знаю. Здесь ничего не было. Совершенно ничего. Какая-то площадка, мощенная красными и синими плитками.

Она отшвырнула носком ботинка кусок обгорелой плитки.

— Но там внизу был колодец. — Атлантида поднял еще один кусок голубого мрамора. — И также, по всей видимости, закиданный камнями. У местных ребят была такая забава: вырыть колодец, а потом завалить его камнями.

— Часть какого-то очень древнего обряда, — предположила Андро. — Так часто бывает. Когда религия слишком древняя, гуманоиды забывают ее смысл и помнят только сами ритуалы, выполняя их совершенно автоматически. Тем более ведь речь идет о цивилизации, не имеющей письменности.

— Ты думаешь, на Немертее не было письменности? — Профессор позволил себе усмехнуться. — Гуманоиды, создававшие росписи, которые мы видели в царских гробницах, не изобрели письменность?

Вопрос явно вызвал у нее раздражение — как будто Платон намеренно коснулся больного места.

— Полетели обратно, — попросила Андро. — В конце концов, стыдно, что мы вообще находимся здесь, а должны быть рядом… Да, должны быть рядом… Может быть, мы вернемся прежде, чем Кресс заметит наше отсутствие? — спросила она с какой-то совершенно детской надеждой.

Но Кресс заметила. Когда археологи вернулись, она с мрачным видом сидела в столовой, держа в руках пустой стакан. Волосы ее были спутаны, а золотые нити потускнели.

— Ну как, осмотрели воронку? — спросила зло.

— Я хотел выяснить причину, — заявил Атлантида твердо, давая понять, что не собирается ни за что извиняться. — Нельзя же постоянно ходить по минному полю.

— Как Ноэль? — дрожащим голосом спросила Андро.

— Более или менее. Ему придется пролежать в реанимационной камере несколько дней. А там посмотрим… — Ее слова вызывали недоумеие — стандартный медицинский блок не рассчитан на помощь при тяжелых ранениях. Или Ноэль не так тяжело ранен, или…

— Надо вызвать хирурга с Ройка, — сказал Платон.

— Хирург с Ройка! — передразнила Кресс. — И во сколько он нам обойдется?

Мне придется продать все, даже лицензию.

— По-моему, вы говорили, что у вас есть кредиты… — На то, чтобы хирург доехал от своего дома до космопорта на Ройке, может быть, и хватит. — Она говорила зло, но при этом старалась не смотреть на Атлантиду.

— А страховка?

Кресс отрицательно покачала головой. Какая глупость — археологи тащатся на заброшенную планету, не имея медицинской страховки. Впрочем, если они собирались скрываться от МГАО, то в этом случае страховка им в самом деле не была нужна.

— Тогда я заплачу, — предложил Атлантида и сам удивился собственной щедрости. Он даже не стал прикидывать, во сколько же это обойдется. Но рассчитывал, что Немертея все окупит. Хотя еще не ведал — как.

— Ценю… — Крессида скривила губы. — То вы удираете, когда может понадобиться ваша помощь, то предлагаете целое состояние. Не могу понять, кто вы. Но это не важно. Я отказываюсь от вашей щедрости.

— Ноэль умрет! — выкрикнула Андромаха, с изумлением глядя на Кресс. В этот раз она даже забыла расплакаться.

— Нам нечем платить. А лицензию я не отдам. Даже за Ноэля. — И она с каким-то непонятным торжеством посмотрела на Андро.

Теперь Платон был почти уверен, что странная археологиня состояла в связи с Ноэлем, Крессида их застукала и таким вот экзотическим способом расправилась с супругом. Впору было вызывать не медицинский, а полицейский патруль. Версия выглядела более чем достоверно. Но ей чего-то не хватало. Опять чего-то не хватало. Какой-то малости… Как и всем другим версиям.