ЗОНА ОТДЫХА

Вездеход подскакивал на рытвинах и рисковал каждую минуту перевернуться.

На прозрачный непробиваемый купол сыпались осколки камней и песок. Небо казалось серым, свет Ба-а — тоже. Атлантида пытался представить, где находятся в этом каменном аду главные гробницы, голограммы которых он видел в справочниках, но почему-то не представлялось.

Андро что-то напевала, какую-то новенькую песенку, подслушанную в тот момент, когда она ликвидировала перегрузки нелинейной зависимости. Эта песенка была популярна на Земле-дубль. Набор слов не особенно перегружал память. Атлантида отметил, что вездеход был дорогой и почти новый. Значит, кредиты все-таки у археологини водились.

— А почему вы не используете глайдеры? — спросил Атлантида.

— Потому что над бывшей Столицей они летать не могут. Да и над холмами постоянные аварии. Когда мы делали аэросъемку для выявления новых зон раскопок, глайдеры падали трижды без видимых причин.

Бортовой комп вел вездеход по проторенной дороге, если, конечно, эти ухабы можно было назвать дорогой. У машины были вполне приличные амортизаторы, и потому Атлантиде казалось, что он плывет по песчаному морю. Почему-то вспомнился сон. Он — в цветке кактуса. И желтые бесконечные дюны вокруг. За стеклянным колпаком мелькнула какая-то темная масса и стала приближаться.

— Что это? Дворец эпохи Третьего царства? — постарался проявить свою осведомленность Платон.

— Первая космическая база. Чернушники раскопали ее вместе с дворцом, — отвечала Андро. — Потому я ошибочно пыталась вывести теорию, что цивилизация Немертеи пользовалась компьютерами и бластерами и поклонялась богу, похожему на Микки Мауса… Шутка, — сказала она без смеха. — Но я неосмотрительно и поспешно заявила, что цивилизация Немертеи имела выход в космос. Меня обсмеяли все кому не лень. Даже профессор Брусковский сказал свое “фэ” — как это я осмелилась выдвигать подобные теории.

— И после этого закрыли финансирование раскопок?

— Можно сказать и так, — голос Андро дрогнул от обиды. — Но они не видели, что мне удалось обнаружить!

— Чушь какая-то, — Атлантида улыбнулся лишь для того, чтобы смягчить резкость слов. — Что здесь произошло? Групповое помешательство?

— Не знаю. — Андро пожала плечами — Я прибыла сюда позже — уже когда все заканчивалось. Столица лежала в руинах и народ бежал с планеты. Мне даже удалось купить по дешевке почти настоящий домик и перенести его в загородную зону.

— Подождите с вашей загородной зоной! Ведь взрыв Столицы произошел уже после прибытия археологов и кладоискателей? Так?

— Ну да… — Андро нахмурилась: она не понимала, куда он клонит.

— А раз так, то должны остаться изображения, как выглядела Столица до взрыва.

— Говорят, она была сильно разрушена.

— Что значит говорят? А изображения? Голограммы? Неужели инспекторы МГАО вели раскопки, ничего не фиксируя?

— Не знаю. Изображений не сохранилось. Во всяком случае, я их не видела.

В архиве МГАО тоже не было изображений раскопок Столицы до взрыва. И про взрыв тоже не имелось сообщений. Смутное упоминание о какой-то катастрофе перед началом бегства — и все. Может быть. Столицу и не начинали раскапывать? Произошло столкновение враждующих групп из-за сфер влияния, взрыв нескольких мегаснарядов, после чего вопрос о раскопках отпадает сам собой. Такое бывало часто, когда открывали новую планету. А потом Служба безопасности Лиги Миров обнаружила какое-то необъяснимое явление и попросила всех на выход. — Вам доводилось находить статуэтки в раскопках? — спросил Атлантида, благоразумно опустив слово “золотые”.

— Я нашла кое-что получше. Вы не поверите. Двести десять тысяч семьсот двадцать пять совершенно одинаковых черных керамических кувшинов. И это не предел…

О прелестях черной керамики Атлантида не мог больше слышать.

— Мне нужен глоток текилы.

— Я не пью текилу. В основном мы употребляем местную брагу. Очень оригинальный напиток. Ноэль вас непременно угостит. Вездеход остановился. После повторного напоминания бортового компа прозрачная крышка соизволила отъехать в сторону. Андромаха выпрыгнула первой. Затем вылез Атлантида.

Перед ними была стена высотой метров пятнадцать, и стена монолитная. Не похоже, чтобы где-то в ней имелись хоть какие-то намеки на швы. Часть стены, видимо, ушла в почву очень давно. Во всяком случае, до эпохи массовой атаки золотоискателей. Ворота находились в яме, и к ним вел довольно крутой спуск с неровными ступенями. По обеим сторонам от ворот были высечены правильные овальные ниши. Возможно, когда-то в них находились скульптуры. Сейчас ниши пустовали.

— Идем, — сказала Андро. — Вездеход я оставлю на этой стороне.

И она энергично зашагала по ступеням.

— А багаж? — крикнул ей вслед Атлантида.

— Возьмите самое необходимое. Никто ваших вещей не тронет. Просто потому что некому.

Платон не был так уж уверен в сохранности багажа. Он взял чемодан с вещами и коробку, в которой хранился научный комп и находки с Немертеи. Археологические инструменты пришлось оставить в вездеходе, как советовала сумасшедшая Андромаха. Она уже спустилась к воротам и теперь поджидала его.

— Ну! — сказала она торжественно, будто собиралась перерезать ленточку на открывающейся выставке новых археологических находок, и трижды провела по двери пальцем, обводя нарисованный белый круг. Ворота открылись. За ними лежали зеленые холмы, окутанные влажным туманом. Прямо под ноги стлалось ровное поле, поросшее нежно-зеленой травой, правда, с проплешинами — этакая зеленая шкура коша. То там, то здесь над травяной гладью поднимались невысокие деревья с бледной, желтоватой хвоей, деревья, напоминавшие земные лиственницы. Их ветки были увешаны большими ажурными красно-коричневыми шишками. И посреди этого поля, ближе к холмам, стоял обычный земной дом, опять же с бледно-зелеными стенами и темно-оранжевой крышей. Атлантиде почудилось даже что-то похожее на черепицу. Имитация, разумеется. Небольшой прудок был обложен огромными красно-коричневыми валунами. Сразу за домом начинался лес — то изумрудный, то синеватый или почти черный. Воздух был мутноват, пелена тумана поднималась над лесом и скрывала дальние холмы. Еще один дом, поменьше первого, был отделен от предыдущего двумя рядами местных лиственниц. За деревьями разглядеть отчетливо можно было лишь яркую оранжевую крышу. Атлантиде показалось, что он попал в другой мир. Поменялись краски и звуки — теперь вместо шума ветра и шороха песка он слышал немолчный шепот листвы и голоса птиц — то громкие и пронзительные, то очень тихие и вкрадчивые, похожие на человеческие.

— Почи, почи, почи… — выговаривала неостановимо какая-то пичужка, повиснув на ветке немертейской “лиственницы”.

— Здесь в самом деле неплохо, — заметил Платон.

— Наша загородная зона, — похвасталась Андромаха. — Это дом моих друзей. А вон тот — мой. — Она махнула в сторону видневшейся за деревьями крыши. — Но жить вы будете не у меня.

— Какой любезный прием! — воскликнул археолог, но Андромаха не оценила его юмора.

— Идемте! — И она зашагала к дому. Дорожка была выложена голубыми и красными плитками. А на пороге дома стояла женщина и поджидала гостей. Даже издалека лицо ее показалось знакомым. Атлантида приблизился. Может, он и ждал этой встречи? Может, даже надеялся? Перед ним стояла Кресс в ярко-желтом обтягивающем фигуру комбинезоне. Ее каштановые, с золотыми нитями волосы были собраны в узел. Сейчас она показалась Атлантиде куда моложе и красивее, чем в казино на Земле-дубль.

— Привет, — сказала Кресс и протянула гостю руку. — Рада видеть гостей на …Немертее. — Она почему-то сделала паузу перед словом “Немертея”. — Я тоже рад. — Атлантида поставил на землю чемоданы и галантно поцеловал руку хозяйке.

— Пойду к себе, переоденусь, — бросила Андро и побежала по дорожке, ведущей ко второму жилищу.

— Надо сказать Ноэлю, что обед будет через час.

— Ноэль-это…

— Мой муж. Да вы с ним знакомы — видели в казино.

— Вы тогда проиграли триста кредитов куда быстрее, чем я думал.

— Проиграли? Да нет же, мы выиграли! Мы решили, что нам не везет в “Индепенденсе”, обменяли ваши фишки, отправились во “Фридум” и там всю ночь играли. Мне пришлось снять платье, чтобы сгрести в него выигранные фишки.

— Если вы так богаты, то зачем вернулись? — верил ей и не верил.

— Для пребывания на Земле-дубль тех денег все равно мало. — резонное замечание. Даже если Кресс нашла целый табун золотых кошей, ей не хватило бы кредитов, чтобы обосноваться на Земле-дубль. Атлантида не может позволить себе долгое пребывание на этой планете. А было бы неплохо преподавать в Новой Сорбонне и… Нет, лучше пока ничего не планировать. Вот если его надежды сбудутся… А пока подобные мысли могут так испортить настроение, что он наговорит гадости даже хорошенькой женщине.

— А как жизнь на Немертее? Не слишком дорогая? — пошутил Платон.

— Мне здесь нравится. И вам понравится тоже.

— Андромаха не донимает? — подмигнул хозяйке Атлантида. — Все же она — государственный копатель.

— Прошу вас, не называйте ее так. Она обижается. Лучше зовите просто Андро. Жизнь на отдаленной планете имеет свои преимущества.

— А как обычно одеваются к обеду на отдаленной планете? — поинтересовался Атлантида.

— Отутюженный белый костюм с цветком “таmillaria-blossfeldiana” в петлице вполне подойдет.

— Наверное, только на планетах Магеллановых облаков можно встретить столь очаровательных дам. — Он все же назвал ее дамой здесь, на Немертее, хотя на Земле-дубль никогда бы не выразился так.

— Их можно встретить и на Земле-дубль, когда они проигрывают последние кредиты.

— И продают археологические находки, не указанные в галактических каталогах.

— Но даже на отдаленных планетах не стоит забывать о ревнивых мужьях… О муже она вспомнила, как только он заговорил о золоте. Ну что ж, пока стоит ослабить атаку. Платону некуда спешить. Истинный аристократ не должен быть грубым с дамой. Маска аристократизма давала преимущества. Аристократ ничего не воспринимает всерьез, не будет копаться в собственных комплексах с азартом оскорбленного плебея, неудачи воспримет с иронией, чужие теории — со здоровой долей скептицизма, чужие успехи — почти без зависти, и даже страх не сумеет до конца сожрать его душу, потому что часть души уже навсегда занята веселой легкостью несерьезного отношения ко всему на свете — даже к смерти.

Вот только когда говорили о профессоре Брусковском, Атлантида разом терял весь свой аристократизм.

Дом был чуточку старомодный — без самодвижущихся полов, без кресел на антигравитационной подушке, без иллюзорных стекол в окнах. И без надоедливого компа, который преследует на каждом шагу своими идиотскими комментариями. Совсем недавно Платон мечтал о таком. И вот — пожалуйста… И еще он мечтал побить Бродсайта. Не слишком ли часто стали сбываться его желания? Кресс отвела гостю крайнюю комнату на втором этаже. Обстановка самая простая: кровать, письменный стол, пара стульев, шкаф и пара вечных светильников на антигравитационных подставках. Если бы не эти светильники, Атлантида мог бы принять это помещение за домик из старинного музея материальной культуры — так все было здесь чуточку архаично, несовременно. Впрочем, человек, который занимается археологией, тоже становится не похожим на других — он двигается по временной оси не вперед, а вспять, от более позднего слоя к более раннему, прокладывая шурф к самым истокам. Для него чем глубже, тем лучше. Он не терпит новинок. Новинка — всегда дешевка. А время придает самой простенькой вещице высокую цену. Надо только суметь выстоять схватку со временем и станешь бесценным и вечным. Старинная кружка из придорожной таверны ценится дороже современной вазы.

В этом доме все имело едва уловимый запах старины — не седой древности, а недавней милой старины. Обстановку привезли в те годы, когда на планету толпами валили золотоискатели.

Атлантида распаковал багаж. В одном чемодане, как уже говорилось, были личные вещи археолога. Во втором — комп и археологические находки. Итак, все складывалось пока более и менее удачно. Если не считать Андро. Но подобные существа встречаются в любой археологической экспедиции: похожая на воблу поборница идеи, которая, как выясняется в итоге, не может отличить консервной банки от древнего светильника. Первым делом Платон направился в душ. Душ в этом доме опять-таки был самый обычный, без ионно-гравитационных добавок. Под струями горячей воды всегда неплохо думается. Итак, стоит подвести первые итоги. Судя по всему, археологов, не считая Атлантиды, всего трое. Тогда не удивительно, что Ноэлю и Кресс повезло найти какое-то нетронутое захоронение и вытащить из него немного золотишка. Другое дело — почему на планете остались только эти трое? В конце концов, перед Лигой Миров — погибшая цивилизация. И надо хотя бы разобраться, почему она погибла, даже если от нее не осталось ничего, кроме осколков черной керамики. Судя по всему, бактериологические проверки дали отрицательный результат, иначе медицинская комиссия Лиги Миров давно бы ввела карантин. А проверки комиссии аномальных явлений? Интересно, какой вывод она сделала по Немертее? Впрочем, Атлантида давно убедился, что эта комиссия состоит из сумасшедших, так что ее выводы никому еще не помогли, зато многих запутали и направили по ложному следу. Но почему так изувечено пространство за стеной? Что-то насторожило Службу безопасности Лиги Миров. Насторожило, но не более…

Вопросов много — ответов нет.

Неужели достаточно какому-то профессору Брусковскому произнести “посредственная цивилизация”, и ученые быстренько пакуют свои вещички и покидают раскопки? Другое дело Ройк… Атлантида почему-то вспомнил о лекциях, которые должен прочитать в Передвижном Университете Ройка. Пожалуй, он будет смотреться глупо со своей концепцией развития Вселенской цивилизации. Что если на Немертее удастся обнаружить нечто такое, что опровергнет любые теории? Правда, на Ройке его ждали только через три недели. Но Платон не был уверен, что за это время успеет разобраться со здешними загадками.

Пол в комнате был паркетный, из настоящего дерева. Только на планете, не подвергшейся колонизации, можно встретить такую диковину. Выйдя из душа, Атлантида прошелся по полу босиком, чтобы ощутить голыми стопами внутреннее тепло настоящего дерева. В комнате пахло горячим паром. Робот-чистюля, облачившись в пиджак и брюки археолога, старательно пыхтел (в прямом смысле слова), придавая прежний блеск его изрядно пострадавшему костюму.

— Пара достаточно, — сообщил Рассольников, но устаревший долдон-робот не понял его команды и продолжал стараться.

— Прекратить работу! — скомандовал Атлантида. Никакого эффекта.

Чистильщик продолжал отрабатывать программу. Наконец до Платона дошло, в чем дело. Он отыскал на панели управления красную кнопку и нажал ее. Робот напоследок со свистом выпустил струйку пара и отключился. Еще минут пять Атлантида старательно махал пиджаком и брюками, чтобы охладить костюм. К счастью, пятно, оставленное Бродсайтом, исчезло. И профессор Рассольников мог во всем блеске, правда, с зажаренным цветком “mamillariablossfeldiana” в петлице (робот и его умудрился “почистить”) спуститься в столовую.

Большая комната казалась почти пустой. Большой овальный стол с полированной столешницей, несколько стульев и секретер. Два больших окна выходили на зеленые холмы. Окна опять же без иллюзорных стекол. Непривычно смотреть в окно столовой и видеть почти такой же пейзаж, который наблюдал из окна спальни. Вечерело. Туман густел и приобретал неприятный желтоватый оттенок. Будто не туман стлался над холмами, а дым. В комнате автоматически вспыхнул свет. Разом мир за окнами сделался черным. И в темноте вдруг засветились сотни и тысячи бледных звездочек. Это медленно спускались с высоты светляки. Казалось, что падает светящийся снег. Снег Атлантида видел на разных планетах. Говорят, на Старой Земле тоже идет снег. Теперь Платон заметил, что и туман слегка фосфоресцирует, то светясь, то угасая с различными интервалами. А что, если это разумный туман? Залезет сейчас в окно и примет облик аборигена в виде… Впрочем, чего там гадать: судя по найденным скульптурам, аборигены Немертеи — гуманоиды. Так что вид, который может принять туманное марево, известен.

Атлантида заметил на подоконнике несколько кактусов в пластиковых горшочках. Один как раз цвел-алый “aporocactus flagelliformis”. Сразу два цветка. Какая удача! Археолог выкинул свой зажаренный “mamillaria blossfeldiana” в окно, а свежий алый цветок вставил в петлицу. Странно видеть пластиковый горшочек на планете, заваленной керамикой. Рядом на подоконнике Атлантида приметил тонкую книжицу. Настоящую книжечку — пластиковую. Ныне такие встречаются только в антикварных лавках. Эта тоже была издана два или три столетия назад. Яркая, не померкшая с годами обложка, желтый, вернее, темно-желтый пластик.

Платон открыл первую страницу.