12
Доктор — достаточно умный и относительно честный человек. Когда я говорю «относительно», я имею в виду, что все мы в этом мире, по достижении определенного возраста — не ангелы. Послушали бы вы меня, когда я пытаюсь всучить очередной покупательнице свой товар. Держу пари, после этого вы еще долгое время относились бы ко мне с подозрением, а общаясь непосредственно, с трудом подавляли желание проверить, на месте ли ваш бумажник. Так вот, с честностью у Доктора дела обстоят гораздо лучше. Может потому, что его работа требует от него именно честности, а моя — нет. Даже наоборот. Честные коммивояжеры очень быстро сходят с дистанции.
Кроме того, у Доктора есть понятие о мужской дружбе. Как и положено настоящему мужчине, у него много знакомых, но друзей всего несколько. И друзья у него действительно друзья, а не потенциальные кандидаты на подставу.
Теперь о недостатках.
Доктор — пижон. Ему свойственно поддаваться различным веяньям. Правда, каждое такое увлечение рано или поздно проходит. Например, как-то раз он вбил себе в голову, что умный человек просто обязан жить что называется «на уровне». Эта мысль ему запомнилась и забываться не желала. Пытаясь претворить ее в жизнь, он года на три превратился в настоящего трудоголика. Работал днем и ночью, развил бурную деятельность, совершенно забывая об одной неприятной штуке.
Дело в том, что жить действительно «на уровне» совершенно невозможно. Все время чего-то будет не хватать, все время будет казаться, что вот еще немного, вот еще чуть-чуть… Ага, как же! Этого «чуть-чуть» не достигнешь и за всю жизнь.
Сразу оговорюсь, я не имею в виду сказочных миллионеров. О них разговор особый. Я говорю о людях, живущих на таком уровне, при котором, вдруг обнаружив, что им что-то действительно нужно, они идут в магазин и это самое покупают, совершенно не заботясь о том, сколько при этом нужно с собой захватить денег.
Так вот, еще раз повторю, что года три Доктор изнурял себя самым неимоверным образом. Потом для него настал момент прозрения. Он достиг сатори, плюнул на эту блажь, и снова стал нормальным человеком.
Как память о времени заблуждения осталась отделанная, словно игрушечка, квартира в построенном для элиты доме. Дверь в этот дом, конечно, была оснащена охранной системой, препятствующей визитам нежелательных незнакомцев, в том числе: хулиганов, грабителей квартир, нарков и коммивояжеров.
Безусловно, мой визит к Доктору будет зафиксирован. Весь вопрос в том, грозит это кому-нибудь опасностью или нет. Конечно, мой могущественный враг, теоретически, мог запустить программу слежения и во все подобные охранные системы, в надежде, что где-нибудь она меня обнаружит. Однако на самом деле, сделать это еще труднее, чем выследить какую-нибудь программу в одном из киберов. Мегаполис и в самом деле огромен.
Прикинув, какой должна быть эта охранная система, я пришел к убеждению, что мог бы ее обмануть. Будь при мне кое-какие инструменты. Однако их не было. Значит, придется переться в квартиру Доктора, так сказать, официальным образом.
Я нажал несколько кнопок, расположенных справа от двери. Через полминуты на находившемся рядом с ними экранчике возникла физиономия Доктора.
— Вам чего?
В голосе его слышалась изрядная доля подозрительности.
Ночь в мегаполисе не слишком удачное время для визитов. Особенно, если ты заранее не предупредил о своем появлении.
Я уже было открыл рот для того, чтобы объявить, кто я такой, и вдруг осекся.
А в самом деле, как я смогу объяснить, кто я такой и зачем здесь появился? У меня совершенно вылетело из головы, что я теперь выгляжу совсем не так, каким меня привык видеть Доктор. Можно попытаться ему объяснить, что именно со мной произошло, и как я до такой жизни дошел, но это займет много времени.
— Милейший, ты что, мухоморов поел?
Пришлось на ходу импровизировать.
— Я от вашего знакомого Ессутила Квака, — сообщил я. — У меня к вам от него послание.
— Какое?
— Прошу прощения, но я могу сообщить это только лично.
— Ага, значит, лично?
— Только так. Очень важное. Короче, он сказал, дело идет о жизни или смерти.
По-моему, глаза Доктора как-то странно блеснули.
— Угу, ну в таком случае — заходите.
Дверь щелкнула и открылась. Я облегченно вздохнул и зашел внутрь. Лифт вознес меня на пятый этаж. Дверь в квартиру Доктора была приоткрыта.
Странно. Обычно он встречает своих друзей на пороге. Ах да, совсем запамятовал. Я пока к его друзьям не отношусь, я всего лишь посланник от его друга.
Размышляя примерно таким образом, я вошел в квартиру. И застыл как вкопанный. Прямо мне в лицо смотрел гипразрядник.
Жуткая штука. Если вам нужно кого-то разнести на клочки, смело ею вооружайтесь. Она сделает дело как надо, стоит лишь нажать на курок.
— Что, не ожидал? — ласково спросил Доктор.
На лице у него было написано торжество. Еще бы, в одиночку заловить грабителя. Приключение!
Я покачал головой и сказал:
— Псих! Опусти пушку. Вдруг случайно нажмешь на курок.
— И нажму, — с совершенно безмятежным видом сообщил Доктор. — Если, конечно, тебе, вдруг придет в голову меня сердить. Понимаешь, что я имею в виду?
— Понимаю, понимаю, — сварливо проговорил я. — Только учти, при этом ты ухлопаешь одного из своих хороших знакомых. И совершенно зря.
— Мусорщикам звонить?
Из-за двери в соседнюю комнату появилась миниатюрная жена Доктора. В глазах у нее светилось жгучее любопытство с некоторой примесью тревоги. Как же, муж совершает гражданский подвиг. Надо проследить, чтобы этот ужасный грабитель ему как-нибудь не навредил.
— Немного подожди, — величественно приказал Доктор. — Сейчас мы его, голубчика, выведем на чистую воду.
Демонстративно сложив руки на груди, я сказал:
— Хорошо, я согласен, выводи меня на чистую воду. Учти, я тебя обманул только в одном. Я не посланец от Ессутила, я он самый и есть.
Доктор осклабился.
— Вот дает. Врет и не краснеет.
— Как же он покраснеет? — напомнила жена. — Он же искусственный.
— Да незачем мне краснеть, — сказал я. — Проверь меня. Задавай вопросы.
Говоря это, я мысленно вздрогнул. В самом деле, а что если Доктор начнет задавать такие вопросы, ответить на которые я не сумею? Не могу же я помнить до мелочей все наши встречи.
— Хорошо, — Доктор хитро прищурился. — Чем я угощал тебя, когда ты последний раз приходил ко мне в гости?
Ну, ответ на этот вопрос я знал.
— Пытался угощать жареной курицей, скотина эдакая. Видишь ли, забыл, что я ее не ем. Ничего, я тебе эту курицу еще припомню. Потом, когда вернусь в свое тело.
— Верно, так оно и было, — доктор опустил гипразрядник. — Прах забери, Ессутил, какого черта ты залез в искусственное тело?
— Сейчас расскажу, — сообщил я. — От двери-то отойти можно?
— Можно, можно, — милостиво разрешил Доктор. — Пошли на кухню, там все расскажешь.
Старая, оставшаяся с незапамятных времен традиция всех интеллигентов — вести разговоры на кухне.
Мы прошли в небольшое помещение, буквально сверкавшее чистотой, и уселись за стол.
Я сказал:
— По крайней мере, сегодня ты не станешь мне предлагать эту мерзкую жареную курицу. Боже, как ты в прошлый раз ее пожирал. Куроед несчастный.
— Полегче, полегче, — добродушно сказал Доктор. — Насколько я помню, в прошлый раз ты голодным не остался. У меня нашлось и кое-что, иное кроме курицы. Однако если ты не успокоишься, в следующий раз я выставлю на стол блюда, состоящие из одной курятины. Вот тут ты попрыгаешь.
— Между прочим, Ессутила неплохо было бы накормить и сегодня, — напомнила Майя, жена Доктора. — Он наверняка голоден.
Она уже что-то быстро делала, по-моему, пыталась на скорую руку соорудить нечто напоминающее ужин.
— Хорошая порция тока, вот что ему нужно, — сказал Доктор. — И больше ничего. Не так ли, Ессутил?
— Увы, — я развел руками. — Он прав. В этом теле я могу потреблять только ток. Но когда мое большое приключение закончится…
— Бедненький, — промолвила Майя. — И что, он не съест даже кусочка?
— Почему, — пожал плечами Доктор. — Он может съесть хоть быка, но на пользу это ему не пойдет. А посему, не суетись и оставь нас вдвоем. Кажется, у Ессутила действительно большие неприятности. Попробуем придумать, как ему помочь.
Вообще, это обнадеживало. Доктор потому и был доктором, что его основной профессией являлось приводить в порядок искусственные тела, лечить их, так сказать. Он и в самом деле мог мне очень сильно помочь.
Майя — умная девочка. Через несколько мгновений мы остались на кухне одни.
Доктор криво ухмыльнулся, достал из буфета бутылку пива, открыл ее и, сделав большой глоток, промолвил:
— Ну, рассказывай. Страшно люблю рассказы о всяких мелких жульничествах.
— Хорошо, расскажу. Только сначала один совершенно детский вопрос: новости по галовидео ты сегодня смотрел?
— Еще не успел. А что, там может быть что-то хоть немного отличающееся от обычной каждодневной жвачки?
— Может, может. Давай сначала посмотрим новости, а потом я тебе все расскажу.
— Хорошо…
Я уже говорил, что Доктор пижон? Ну так вот, галовидеоприемник был у него и на кухне.
Включив его, Доктор быстро выбрал из списка предлагаемых программ отвечавшую за новости, и мы приступили к их просмотру.
Надо сказать, я вполне мог выложить свою историю еще до просмотра. Однако мне хотелось посмотреть, как она будет выглядеть, так сказать, в официальном изложении.
Тщеславие — жуткая штука. Ему подвержены все. Даже лохи, у которых украли тело.
Новости и в самом деле были обыкновенными. Где-то наступил очередной кризис, и несколько банкиров по этому оводу покончили с собой. Некоторые из них настолько обнаглели, что вместо тихой и пристойной кончины от яда или благородного выстрела в висок из пистолета, стали бросаться с крыш небоскребов, совершенно не заботясь о том, что там, куда они намеревались упасть, может прогуливаться кто-то неповинный в случившихся с ними несчастьях.
В другой части цивилизованного мира разгорелся очередной скандал. Какой-то дотошный журналист, сопоставив кое-какие факты, пришел к выводу, что президент одной крупной страны обладает собственным небольшим, можно сказать карманным, кибером, населенным сплошь немыслимыми красотками. Выводы свои он, конечно же, обнародовал. Гневные тирады и опровержения, провозглашаемые по этому поводу сторонниками вышеупомянутого президента, приобрели настолько массовый характер, что можно было не сомневаться — кибербордельчик существует.
Куда-то там в немыслимые дали, далеко за пределы солнечной системы, отправлялся очередной международный экипаж, состоящий сплошь из героев — первопроходцев — фанатиков науки. Рассматривая сутулые фигуры и узкие плечи космонавтов, я почти пожалел о старых добрых временах, когда любой кандидат на полет за пределы атмосферы нашего шарика выглядел этаким титаном с непреклонным мужественным взглядом, способным гнуть стальные балки и на завтрак пить соляную кислоту. А нынешние хлюпики… На героев они не тянули. Да и какие им могли грозить трудности и опасности? Сиди в кибере и занимайся привычными делами. В тот момент, когда звездолет окажется в нужной точке, необходимо всего лишь переместиться в искусственное тело, сделать запланированные наблюдения и можно отправляться обратно. По возвращении на Землю эти ребята попадут в свои родные тела, кстати, ничуть за время их отсутствия не постаревшие и будут до самой смерти считать себя героями. Тьфу… Нет, раньше было лучше.
На окраине одного из мегаполисов совершено дерзкое преступление. Трое уголовников ворвалась в здание, где хранилась местная тюрьма, для того чтобы освободить кое-кого из своих приятелей. Саму тюрьму они захватили, а вот для того, чтобы переместить из нее заключенных в их родные тела, времени у злоумышленников уже не хватило, поскольку к месту нападения подоспел отряд мусорщиков. В разыгравшейся вслед за этим схватке один из бандитов был убит. Двум остальным удалось удрать, прихватив с собой тюрьму, благо ее размеры позволяли это сделать. Несколько отрядов мусорщиков ведут поисковые операции, и надеются скоро напасть на след злоумышленников.
После этого в новостях было еще около десятка сообщений о происшествиях помельче. И, наконец… Вот оно!
Диктор сообщил:
— Согласно последним полученным сведеньям, безумная программа по имени Ессутил Квак, являвшаяся причиной возникновения беспорядков в кибере-12, перестала существовать. Обложенная со всех сторон нашими доблестными мусорщиками, она спряталась на территории зоопарка вирусов и вместо того, чтобы сдаться в руки стражей порядка, предпочла покончить с собой, войдя в клетку одного из самых свирепых и кровожадных вирусов.
Диктор перешел к следующим сообщениям, а Доктор, выключив галовидео, сделал из бутылки гигантский глоток пива и озадаченно хмыкнул.
— Какая такая программа? И почему у нее твое имя?
— Потому что это именно я и был.
— Бродячая программа?
— Да нет же, именно я. Просто они посчитали меня бродячей программой.
— Почему ты не объяснил им их ошибку?
— Потому что в тот момент я и был бродячей программой. Как можно назвать того, кто уже не владеет своим телом?
— Ну-ка, ну-ка, давай — рассказывай.
Вид у Доктора и в самом деле был жутко заинтересованный. Похоже, он уже сообразил, что сейчас услышит нечто в высшей мере забавное. Забавное? Кому как. Лично для меня ничего забавного в моих приключениях не было.
Обречено вздохнув, я приступил к рассказу…
Когда я закончил, Доктор приканчивал вторую бутылку. Опустошив ее окончательно, он сказал:
— Ух ты, вот это да!
— Что, занятная история? — спросил я.
— Да нет, история конечно интересная, но ничего сверхзанятного в ней нет. А вот твое искусственное тело — это да! Ты хоть понимаешь, что оно может стоить очень много денег?
— С каких это веников?
— А с таких, что это тело никак не помечено. Большая редкость в наши дни. Все искусственные тела, созданные за последние десять лет, особым образом помечают. Ну, как бы это объяснить попонятнее… на них ставят что-то вроде маячков. Действует эта штука, конечно, совсем по-другому, но принцип чрезвычайно похож. Суть в том, что мусорщики, если им этого захочется, могут установить совершенно точно местонахождение любого искусственного тела.
— Ага, — сказал я. — Стало быть, господа мусорщики решили максимально облегчить свою работу.
— Вот-вот, именно это. Причем учти, все искусственные тела не только помечены, но еще и обладают функцией оставлять некоторые идентификационные следы.
Сказав это, он вытащил из холодильника третью бутылку пива, открыл ее и надолго присосался к горлышку. С завистью посмотрев на то, как стремительно уменьшается уровень пива в бутылке, я сказал:
— А это как они делают?
— Запах, — ответил Доктор. — Определенный запах. Обычные люди уловить его не могут, поскольку он выделяется в микроскопических количествах. А мусорщикам достаточно, оказавшись на месте преступления, с помощью несложного приборчика сделать анализ воздуха, и если он покажет, что здесь недавно побывал искусственный, обратиться в один из своих отделов, осуществляющий слежку. Там им сообщат, какой искусственный был в этом месте в определенное время — и дело в шляпе. Преступник найден в течение нескольких минут. После этого остается его только поймать, что с помощью все того же отдела слежения очень легко сделать. Ну, понимаешь?
— Понимаю, — сказал я. — Таким образом, получается, что с помощью искусственного тела нельзя совершить не одного преступления?
— Безнаказанно, учти, безнаказанно.
— Но я же сам видел в новостях сюжеты о преступниках, совершавших с помощью искусственных тел преступления.
— Конечно, постоянно находятся лохи, пытающиеся претворить в жизнь хитроумную, как им кажется, идею совершить преступление с помощью искусственного тела. Еще бы! Этот вариант вроде бы дает бездну преимуществ. Вот только все они неизбежно попадаются, причем, как правило, даже не понимая, на чем прокололись.
— Другими словами, мусорщики хранят сведенья о том, что могут в любой момент узнать, где находился и что делал тот или иной обладатель искусственного тела?
— Верно. Зачем об этом знать всем и каждому? Пока сохраняется тайна, пытающихся совершить преступление с помощью искусственных тел вполне благополучно ловят. При этом искусственные тела, используемые ими в своих делишках, как правило, остаются в целости и сохранности. Их можно конфисковать и, перепродав следующим лохам, возможно мечтающим о том, чтобы с их помощью совершить преступление, пополнить казну управления мусорщиков.
— Но ведь если лохи, замышляющие совершить преступление с помощью искусственного тела, будут знать, что неминуемо попадутся…
— Э, нет, — Доктор помахал перед моим лицом указательным пальцем. — Если человек действительно задумал совершить преступление, он его совершит. С помощью искусственного тела или без него, но, будь уверен, он своего добьется. При этом поймать его будет труднее.
Как раз в этот момент на кухню заглянула Майя. Вид у нее был довольно сонный.
— Мальчики, я ложусь спать, — сообщила она. — Придется вам заботиться о себе самим.
Мы чуть ли не хором заверили ее, что это нам вполне по силам. Скептически хмыкнув, Майя, тем не менее, исчезла.
— И все-таки, с этической точки зрения это неправильно, — сказал я. — Получается, не сообщая обычным жителям этого мира о том, что искусственные тела помечены, мусорщики провоцируют их на нарушение закона. Разве не так?
— Ну, это еще как сказать, — промолвил Доктор. — Уверен, зная о метках, люди все равно будут пытаться использовать искусственные тела в преступных целях. По крайней мере, найдется немало желающих убрать эти метки. Ничего хорошего из этого не выйдет. Для того чтобы уничтожить маячок, надо очень далеко забраться в основную программу, управляющую функциями искусственного тела. Такое способен сделать только большой специалист. А настоящий специалист работать на каких-то лохов не будет. Что им останется делать? Правильно, попытаться обойтись своими силами. При этом они неизбежно напортачат, маяк не выключат, а основные функции искусственного тела нарушат. Понимаешь, чем это грозит?
— Не совсем, — признался я.
— Тем, что как водится у лохов, они либо окончательно испортят искусственно тело, либо испортят его частично и все-таки пойдут на дело, при этом подвергая риску не только свою жизнь, но и жизни всех попавшихся им на пути людей.
— Это верно. Но если они окончательно испортят имеющееся у них в распоряжении искусственное тело, то, стало быть, не смогут и совершить с его помощью преступления.
— Ничего подобного. Они купят другое тело, а если понадобится, раздобудут третье, и так до тех пор, пока не достигнут своего. Понимаешь?
Я задумался.
Вообще-то, сказанное Доктором, имело смысл. Вот именно, тот самый житейский смысл, благодаря которому можно объяснить все что угодно, даже преступление против свободы, против личности.
Впрочем, о чем это я? Нет у меня сейчас на это времени. Мне бы для начала обеспечить собственную свободу. И все-таки…
— Хорошо, с лохами, жаждущими совершить преступление с помощью искусственных тел, все понятно. А как быть с профессионалами? Уж они-то наверняка знают, что к чему.
Доктор с энтузиазмом вознес полупустую бутылку вверх и провозгласил:
— Виват тебе, о мудрейший из мудрейших! Ты абсолютно прав. Остались еще профессионалы. И эти ребята знают, в чем дело. На то они и профессионалы. Как же быть с ними?
— Кончай паясничать, — сказал я. — И вообще, пиво, конечно, штука хорошая, но может быть, на то время, пока у нас идет серьезный разговор, стоит несколько ограничить его потребление?
Доктор скорчил недовольную мину, но все же признал:
— Тут ты прав. Что-то я им слишком увлекся. Пора переходить на кофе.
Вот урод. Теперь мне придется смотреть, как он поглощает кофе. Хорошо хоть не надумал попробовать курятинки.
Пока Доктор насыпал в турку молотый кофе, я спросил:
— Так что ты там говорил о профессионалах?
— Профессионалы — всегда профессионалы, — философски сказал Доктор, готовя себе кофе. — Конечно, их немного, но свое дело они знают глухо. Эта братия узнала о метках, и в скором времени цена на старые, непомеченные, искусственные тела вознеслась до небес. Почти каждому крупному специалисту в области искусственных тел были сделаны очень и очень заманчивые предложения. Причем так, как и надлежит их делать. Без всех этих безумных и очень глупых фокусов с шантажом, с похищениями, с угрозами.
— И тебе — тоже? — спросил я.
— И мне. Учти, им вовсе не нужны были специалисты-универсалы. Их интересовали те, кто имеет достаточную квалификацию, чтобы отключить маячок. Мало того, что предложение было очень заманчивым, оно еще и включало в себя гарантии сохранения его в тайне от стражей порядка.
Взяв большую чашку, он перелил в нее содержимое турки, сделал глоток и блаженно улыбнулся.
— А ты, конечно, не согласился.
— Нет. Своя бессмертная душа мне дороже. Кроме того, в эту систему вход стоит рубль, а выход — два. Понимаешь о чем я?
— Еще бы, понимаю. А они, стало быть, стали настаивать.
Доктор снова уселся за стол и, сделав еще один глоток, помотал головой:
— А вот ни фига подобного. Я отказался, и они не стали настаивать. На этом история закончилась. Не сомневаюсь, что они, в конце концов, нашли того, кто на их предложение польстился. Кстати, не хочешь ли прикинуть, почему специалисты отнюдь не стремятся объявлять всем и каждому о том, что искусственные тела помечены?
— Для того чтобы не тратиться на телохранителей.
— Вот-вот. Причем я совершенно не уверен, что от нападок любителей спасут и телохранители, поскольку в ход пойдет все, понимаешь — все. О спокойной жизни можно будет забыть. И надолго.
— Так вот в чем главная причина… — сказал я.
— Одна, одна из главных, — поправил меня Доктор.
— Да нет, я имел в виду другое. Вот почему ты так странно меня встретил.
— Именно поэтому, — невозмутимо согласился Доктор. — Окажись ты любителем, я бы сдал тебя мусорщикам, а будь ты посланником профессионалов, я бы сказал тебе, что в такие игры не играю, и указал на дверь.
Пока я обдумывал полученную информацию, Доктор совершенно безмятежно допил кофе, отставил чашку в сторону и закурил.
— Еще один вопрос, — наконец сказал я.
Доктор милостиво кивнул.
— Если все это такая страшная тайна, то зачем ты ее сейчас рассказал мне?
— А затем, что единственное, чем я тебе сейчас могу помочь, это информацией. Усекаешь? Причем я не знаю точно, что тебе может понадобиться, и на всякий случай выкладываю все подряд. А иначе зачем ты ко мне пришел? Конечно, я могу взять тебя за руку, отвести в управление мусорщиков и присягнуть, что ты не бродячая программа, а мой старый приятель Ессутил Квак. Но это не поможет. Те, кто в курсе событий, и так это знают, а те, кто не в курсе, ни за что не поверят. Нет, старик, придется тебе что-то предпринять самому.
— Что именно?
— Прежде всего, найди-ка ты того, кто у тебя спер тело. Вот это будет самым лучшим доказательством.
— Но, если понадобится, ты подтвердишь, что я являюсь тем, кем являюсь?
— Безусловно. Только думается мне, найти свое тело тебе будет очень даже непросто.
— Откуда такая уверенность?
— Да потому что ты не первый, кто за последнее время лишился тела. Правда, ты первый, кому удалось так долго продержаться и остаться в живых. Это обнадеживает, но не очень. Стоит удаче хоть на миг повернуться к тебе спиной…
— Погоди-ка, погоди, — промолвил я. — Ну-ка, повтори еще раз… У тебя есть основания полагать, что тела крадут часто?
— Есть, — ухмыльнулся Доктор.
— Расскажи поподробнее, — потребовал я. — Хватит играть в тайны мадридского двора.
— Да ни в какие тайны я не играю, — возмутился Доктор. — Просто есть сведенья, в достоверности которых я не уверен. Что-то на уровне смутных слухов. Но они все же существуют, эти слухи, а как ты знаешь, дыма без огня не бывает. Учти, в киберах порой рождаются самые дикие слухи, так что…
— Не тяни кошку за хвост, — посоветовал я.
— Да не тяну я, — огрызнулся Доктор. — Шепоток о кражах тел бродит по киберам уже месяца три, не меньше. Услышав его в первый раз, я, понятное дело, не поверил. Спустя неделю слух повторился, причем местом действия оказался уже совсем другой кибер.
— Что за слухи-то?
— О том, что у кого-то украли тело. Как правило, все происходит по одному и тому же сценарию. Тело уводят так, что комар носа не подточит. Жертва преступления некоторое время пытается доказать, что его обокрали, потом исчезает, либо после того как попадает в управление мусорщиков, либо с ним происходит какое-нибудь странное несчастье. То свалится в яму для отходов, то угодит в дом, который вот сейчас собрались потереть. Естественно, те, кто уничтожал дом, как потом выясняется, странным образом забывают проверить, находится ли в нем кто-нибудь посторонний.
— И сколько было таких случаев? — спросил я.
— Пока я слышал о восьми. Твой — девятый.
— Восемь? — ошарашено проговорил я.
— Угу. Причем, учти, это только те случаи, о которых поползли слухи. Несомненно, были похищения, при которых жертвы исчезали, не успев даже рта раскрыть. Так что цифру восемь можно уверенно умножить на два, если не на три. Понимаешь, что это значит?
— Конвейер, — сказал я. — Кто-то открыл конвейерную линию по добыче тел. Теперь все становится на свои места.
— В каком смысле? — поинтересовался Доктор.
— Да в самом прямом. Я никак не мог понять, почему кто-то потратил столько усилий и денег на то, чтобы спереть мое тело. Если же тут действует конвейер и тела исчезают одно за другим, то все затраты окупаются. А я — просто сбой, нетипичный случай. Именно поэтому похитители потратили столько денег, чтобы меня выловить. Им важно сохранить отлаженную систему. А деньги они наверстают в будущем, если, конечно, им удастся меня уничтожить.
Покивав головой, Доктор потушил окурок и сказал:
— Я тоже так подумал, по крайней мере, поначалу. А потом сообразил одну штуку, разносящую эту теорию на клочки.
— Какую?
— А вот такую. Подожди немного, я сейчас приду.
Он утопал в соседнюю комнату. Судя по доносившимся оттуда звукам, Доктор начал что-то искать на своем столе, на котором (я это знал по прежним посещениям его квартиры) царит жуткий бардак. Послышался сонный голос его жены, поинтересовавшейся, что, собственно, происходит. Ответив ей, что ничего особенного, Доктор вернулся на кухню. В руке у него был потрепанный блокнот.
— Сейчас, сейчас, — проговорил Доктор, задумчиво листая блокнот. — Где же у меня это? Ага, вот.
Найдя нужную страницу, он зачитал мне восемь цифр.
— Ну и что? — спросил я.
— А то, что это номера киберов, в которых, согласно слухам, совершены похищения. Обратил внимание на одну особенности?
— Какую?
— «Какую?» — передразнил меня Доктор. — Да очень простую, немазано-сухую. Во-первых, все киберы, в которых совершены похищения, принадлежат примерно к одному классу. Эти киберы в основном посещают не очень богатые посетители, но и не очень бедные.
— Вполне объяснимо, — пожал плечами я. — У богатых посетителей тела воровать опасно. У бедных, конечно, делать это проще всего, но, как правило, тела у них не очень качественные. А вот красть тела у представителей среднего класса выгоднее всего. И тела хорошие, и шума не очень много.
— Хорошо, логично рассуждаешь, — криво ухмыльнулся Доктор. — А вот что ты скажешь о второй особенности?
— Ну, ну, послушаем, — пробормотал я.
— Послушай, послушай. Ты обратил внимание, что тела похищены в разных киберах, все восемь. В разных. Доходит?
— Ну, — тупо сказал я.
— О, господи, помоги мне с эти человеком! — воскликнул Доктор. — Нельзя же быть таким непонятливым? О каком конвейере, о какой выгоде может идти речь, если каждое новое тело крадут в другом кибере. Как делается конвейер?
— Ага, — сказал я.
— Вот тебе и — ага. Как может быть сделан конвейер? Кто-то берет и подкупает в одном, определенном кибере всех, кого нужно. Фирму, предоставляющую ворота, мусорщиков, следящих за порядком, кое-кого из проводников и так далее. Вот именно так делается конвейер. Когда все, кто надо, подкуплены, конвейер начинает действовать. Раз в несколько дней у какого-нибудь посетителя крадут тело и пускают на трансплантаты, другими словами — на запчасти. Длится это до тех пор, пока не запахнет жареным. Тут те, кто создал конвейер, пытаются спешно унести ноги. Иногда им это даже удается. Тогда они ложатся на дно и ждут несколько месяцев, пока все не успокоится. Потом снова возвращаются к активной деятельности и пытаются запустить конвейер в другом месте.
— А тут… — начал было я.
— Ну да! Поздравляю, наконец-то допер! О каком конвейере может быть речь, о какой выгоде, если похитители крадут каждое тело в новом месте? Да еще происходит это с интервалом в неделю. Учти, за это время обработать кибер так, чтобы появилась возможность украсть в нем тело — невозможно. Но даже если кто-то подобное и может сделать, то обойдется это ему в такие деньги, что кража всего лишь одного тела становится очень невыгодной.
— Что же это тогда за странный конвейер? — спросил я.
— Откуда я знаю? — буркнул Доктор. — Знал бы — сказал бы.
Я задумался.
Доводы Доктора нельзя было не принять. И все-таки где-то он ошибался. Если какие-то поступки других людей кажутся лишенными смысла, всегда есть вероятность, что вы просто воспринимаете их неправильно.
Интересно, каким образом можно правильно трактовать изложенные Доктором факты? Хотя стоп… кажется, есть вариант.
— А что если это очень большой конвейер? — спросил я.
— В каком смысле?
— Ну, в том смысле, что очень большой. Кто-то некоторое время назад повел атаку сразу на восемь, нет, если учитывать тот, в котором я лишился своего тела, то на девять киберов. Сразу на девять, понимаешь?
— Ну, и что дальше? — заинтересовался Доктор.
— А то, что он обработал девять киберов со всеми потрохами, и теперь в каждом из них, по очереди, крадет по телу. В чем выгода, спросишь ты? В том, что его систему обнаружить гораздо труднее, чем обычный конвейер, а стало быть, она более безопасна. Еще могу добавить, что, в силу сказанного выше, работать она будет дольше и, соответственно, принесет больше дохода. Кто-то влупил в гигантский конвейер очень большие деньги, просто колоссальные, но и снимет с него тоже совершенно чудовищную сумму. Может быть, если этот умник не закусит удила, его гигантский конвейер будет работать годами.
— Очень интересная теория, — сказал Доктор.
Лицо у него вдруг застыло, словно превратившись в маску. Я все-таки не удержался и довольно хихикнул.
Что, съел, умник? То-то, знай наших.
Доктор взял сигарету, прикурил, сделал пару затяжек и вдруг, раздраженно ругнувшись, потушил ее в пепельнице.
— Что, согласен? — спросил я.
— Не согласен, — отчеканил Доктор. — Никак не согласен.
— Что тебя не устраивает?
— Многое. Да, конечно, теория любопытная. Только учти, на практике она совершенно неосуществима.
— Почему?
Я еще раз усмехнулся.
Ну-ну, посмотрим, что этот специалист по искусственным телам сумеет мне возразить.
— Потому что в большом конвейере задействовано много людей. Чем больше людей, тем больше вероятность, что кто-то из них проболтается или совершит ошибку, или попытается надуть главного организатора. Человеческий фактор — вот то, что делает невозможным долгую работу большого конвейера. А если он не будет работать долго, то потраченные на его создание деньги не окупятся.
Доктор был, несомненно, прав. Однако так быстро сдаваться я не собирался. У меня в заначке был еще один вопрос.
— Хорошо, большой конвейер нестабилен. Тут я согласен. Почему же он нестабилен? А потому что тех, кто в нем участвует, заставляет работать вместе жажда наживы. Однако другого объяснения массового похищения тел у нас пока нет. Следовательно, он существует. Может быть, кто-то сделал большой конвейер не ради денег?
— Ну, тут ты хватил, — промолвил Доктор. — А ради чего? Что еще может заставить людей пойти на такое дело?
— В этом и есть мой вопрос. Подумай, может быть, все-таки есть еще что-то?
— Может, и так, — Доктор хмыкнул. — Да только откуда мне это… Хотя, погоди, кажется, придумал.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Идея. Какая-то фанатичная идея. Вот цемент, способный скрепить людей покрепче, чем деньги.
— Какая идея? — поинтересовался я.
— Да какая угодно. Откуда я могу знать? Чем проще, тем лучше, Фанатики сложные идеи не воспринимают… Хотя нет, тут не пройдет даже это. Для того чтобы построить конвейер на основе фанатичной идеи, потребуется еще большее время. А фанатики — они на долгое терпение не способны. Где-нибудь, когда-нибудь эта идейка уже должна была выплыть.
Он помолчал, потом сокрушенно покачал головой и сказал:
— Нет у меня ответа на твой вопрос. Боюсь, тебе придется его искать самому.
— И ты мне в этом не поможешь?
— Между прочим, я тебе уже помог. Выдал достаточно ценную информацию.
— Но хоть что-то ты посоветовать еще можешь?
— Могу. У тебя есть ниточка. Вот берись за нее и попробуй размотать клубок. Какая ниточка? А слухи о похищениях. Ты должен узнать, кого именно похитили и при каких обстоятельствах. Может быть, это поможет тебе найти похитителей.
— Как же, найдешь их…
— Найдешь, если постараешься. Главное, учти, если и в самом деле работает большой конвейер, у него где-то должен быть центр. Кто-то где-то сидит, получает информацию о том, как проходит процесс, и отдает команды. Найди его, этого главного, прежде чем тебя поймают. В нем твоя основная надежда на спасение.
— Ну, ты силен, — промолвил я. — Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.
— Головой надо работать, головой! — раздраженно сказал Доктор. — Прежде всего, узнай, кто именно были похищенные. Потом — сообразишь, что делать.
— Но ведь официальных данных о похищениях нет.
— Правильно, нет. Значит, тебе остается только попытаться получить эти данные из неофициальных источников.
— Ты говоришь о дворце слухов?
— Конечно. Придется тебе в него заглянуть.
Я бросил на Доктора внимательный взгляд. Лицо у него раскраснелось, волосы были всклокочены, глаза… Да, с глазами у него творилось что-то не то. Какие-то они у него были виноватые, что ли, или испуганные, или еще…
— Ладно, нечего на меня пялиться, — грубовато сказал Доктор. — Я понимаю, что, по идее, получить эти данные должен я. Мне это сделать легче. Но встань на мое место. Судя по твоему рассказу, ты опережаешь преследователей всего на один шаг. Может быть, даже на полшага. Они должны предполагать, что ты попытаешься как-то получить эти данные, или через кого-то постороннего. Что это означает?
— То, что любого, кто попытается получить данные о похищенных, они возьмут на прицел, — сказал я.
— Вот именно. Тебе терять нечего, ты спасаешь жизнь, а мне… Мне даже удрать некуда.
Соглашаясь с ним, я кивнул.
Да, проще всего было обидеться. Наверное, я так бы и сделал, лет десять назад. Но не сейчас. Сейчас я знал об этой безумной штуке под названием жизнь немного больше. Доктор в самом деле сделал все, что мог. И даже больше. Требовать от него еще чего-то было бы жестоко. В конце концов, у него своя, налаженная, стабильная жизнь. И ожидать, чтобы он ради такого эфемерного понятия, как дружба, поступился ей, было бы жестоко, неправильно. Если с ним и в самом деле что-то случится, я себе этого никогда не прощу. Или даже не с ним, а с тем, кто ему дорог. В этом случае все будет даже хуже. И все-таки, все-таки…
— Ладно, пора мне и честь знать, — сказал я, вставая. — Да и тебе завтра на работу.
— Плевать на нее, — сказал доктор. — При чем тут какая-то работа?
У него опять что-то происходило с глазами, и видеть это было невыносимо. И я, возможно, должен был еще посидеть с ним, поговорить о чем-то, чтобы он успокоился, чтобы он убедил себя в правильности своих поступков. Вот только мне нужно было уходить прямо сейчас. Как только я покину эту комнату, ему сразу станет легче. А минут через пять он успокоится окончательно и вернет себе мир комфорта, удобной квартиры и чистой кухни, мир, к которому он привык, причем так, что поменять его на что-то другое уже не в состоянии.
И еще… Он и в самом деле сделал для меня больше, чем кто-либо другой на его месте. Требовать, чтобы он еще и чем-то рискнул, я не имел права. А значит…
Мы еще что-то говорили друг другу, но это уже не имело никакого значения. Главное было сказано и сделано. И все точки над «i» были поставлены.
Доктор проводил меня до двери. Я вышел в коридор, услышал, как за моей спиной щелкнул наверняка очень надежный, дорогой замок, и двинулся к лифту.
Пока лифт спускался вниз, у меня появился еще один вопрос.
Интересно, а стал бы Доктор со мной разговаривать, если бы я явился к нему в новеньком искусственном теле? Мог он в этом случае, завернуть меня прямо с порога? Или того хуже — вызвать мусорщиков?
И пока лифт спускался вниз, я даже попытался прикинуть, что он мог в этом случае сделать. А потом, когда коробка, в которой стояло мое тело, очутилась на первом этаже, я крепко себя выругал и приказал больше на эту тему не думать. Поскольку если привыкнуть думать на подобные темы, можно запросто превратиться в параноика.
И вообще, есть ситуации, когда можно рассчитывать только на себя, ни на кого больше. Такие, как та, в которой я сейчас оказался.
