12.
Мерлин (Элизиум)
– Что это? – спросил Пит, оглядываясь.
Белым-бело: бескрайний снежный ковер, ослепительно искрящийся под солнцем, и бледное чистое небо лишь у самого горизонта соединяла темная зубчатая строчка – должно быть, лес. Что-то вроде леса – очень странного – виднелось и невдалеке слева: большое скопище каких-то громадных ветвистых кораллов, тоже белых и вроде бы даже обледеневших. Пит с недоумением посмотрел на эти огромные хрустальные канделябры, мутно-прозрачные и радужно переливающиеся, и снова повторил:
– Что это?
Правильнее было бы говорить не «что», а «где», потому что вообще-то Пита интересовало именно это: где они сейчас находятся? Ясно было, что не на Земле, и не потому даже, что здесь был этот фантастический стеклянный лес, а просто такого обширного пустого и чистого пространства никак не могло быть на Земле. Да и потом, куда-то же летели они почти четверо суток!
– Это что за дыра? Лиан? – опять спросил он, оглядываясь на своего стража.
– Лиан? – повторил Дино, все еще озабоченно возясь с терморегулятором.
Нос у него посинел от холода, Дино зябко горбатил спину и притопывал ногами.
Пит молча протянул руку, нажал пальцем кнопку на поясе Дино и немного подержал, надавливая то сильнее, то слабее, но не отпуская совсем. Распространенный дефект: сенсорная кнопка не срабатывает сразу, с одного касания. Пит знал это, потому что не раз пользовался аналогичными костюмами с подогревом.
– Угу, – сказал Дино.
Щеки его порозовели, иней на плечах начал таять.
– Не стоит благодарности, – язвительно заметил Пит.
Какого черта? Что это он занимается благотворительностью? Как трогательно! Добрый, великодушный Питер Корвуд не дал замерзнуть своему верному сторожевому псу!
– Нет, это не Лиан, – откашлявшись, негромко сказал Дино.
Пит удивленно вскинул голову.
– Лиан – мертвая планета. Просто здоровенная каменная глыба. А это Мерлин.
Похоже, благодарность развязала охраннику язык, а может быть, он и сам был непрочь немного поболтать о пустяках, оказавшись за пределами корабля.
– Здесь тоже довольно гадко. – Дино сплюнул, и плевок замерз на лету. – Мороз этот чуть не весь ихний год, глушь, захолустье, от тоски сдохнуть можно, местные людей дичатся, жратва гнусная, да и мало ее. Но все-таки есть воздух, вода, из земли чего-то растет, и в зарослях этих опять же чего-то шныряет – жить можно.
– Я вижу, – кивнул Пит, с интересом вглядываясь в глубь хрустального леса.
Жизнь тут, определенно, была. Между громадных, с наростами и наплывами, стеклянных колонн что-то двигалось. Вернее, именно шныряло, как точно заметил Дино.
– Это кто? – с любопытством спросил Пит.
Небольшая горбатая зверюшка густо-синего цвета, металлически позвякивая чешуей, проворно выскочила из белых коралловых дебрей и, по привычке лавировать между стволами продолжая вычерчивать синусоиду и на открытой местности, быстро помчалась по твердому насту прямо к людям.
– А ч-черт ее знает! – неуверенно сказал Дино, машинально опуская ладонь на разрядник.
Пит по привычке тоже потянулся к поясу, но с досадой вспомнил, что его вежливо, но непреклонно разоружили сразу по прибытии на яхту, и тоже чертыхнулся. Зверюшка быстро приближалась и уже не казалась такой симпатичной: как-то уж очень целеустремленно она бежала, неприятно поблескивая хаотически выпирающими из длинной пасти большими кривыми и даже на вид острыми зубами. Пит подумал, что вряд ли они смогут подружиться. Во всяком случае, вот так, с ходу.
– А не вернуться ли нам на яхту? – сквозь зубы проговорил он.
– Нельзя, – также сквозь зубы отрезал Дино, беря общительного зверька на прицел.
Может, оно мимо бежит? – чуть виновато подумал Пит. Шмыгает себе куда-то по своим неземным делам, а мы его сразу разрядником! Нехорошо это как-то…
Крики, свист и улюлюканье заглушили приближающийся хруст снежного наста. Ватага самого разбойного вида гуманоидов вывалилась из хрустального леса следом за синей животинкой. Эти не петляли, бежали целенаправленно, деловито разворачивая на ходу мелкоячеистую веревочную сеть.
– Фу, дикари, – с отвращением процедил Дино.
Пит засмотрелся и даже раскрыл рот.
Их было десятка два, не больше. Несомненно, это были люди, хотя вид у них был, мягко говоря, необычный. Сразу бросалась в глаза странная округлость фигур: туловища у всех были какие-то бочкообразные, благодаря чему руки не прилегали плотно к бокам и даже, кажется, плохо гнулись. Бежали они, переваливаясь с боку на бок, неуклюжим косолапым галопом, однако довольно быстро.
Синяя зверюшка, не останавливаясь, оглянулась на преследующую ее команду и припустила быстрее. Толстяки заметно отставали и, видимо, сами уже понимали, что охота не удалась. Один за другим они переходили с бега на шаг, разочарованно скручивая ременные арканы и пряча разнообразной длины колющие и режущие орудия. Кто-то из тех, кто остановился раньше других, отдышавшись и оторвав жаждущий взор от удирающей во все лопатки полнозубой животинки, огляделся по сторонам и увидел Дино и Пита. Не заметить их было трудно, они во весь рост стояли на пригорке. За их спинами в отдалении виднелись белесый купол форта и стройный силуэт яхты.
– Может, все-таки вернемся? – Услышав гортанный вопль, которым остроглазый сообщал соплеменникам о своем неожиданном открытии, Пит поежился.
– Рано, – покосившись на часы, с сожалением сказал Дино.
Охотники приблизились и взяли их в кольцо.
– Поздно, – язвительно поправил Пит.
Теперь, когда аборигены приблизились на расстояние в два-три метра, он смог хорошо рассмотреть их.
Нет, они вовсе не были толстяками. Толщину и неуклюжесть человеческим фигурам придавали многослойные плотные одежды, сделанные из грубой ткани, сыромятной кожи и меха животных. Неизящные долгополые балахоны топорщились многочисленными шнурочками и завязочками, поблескивали скрепами и пряжками, из-под отороченных разноцветным мехом капюшонов торчали разноцветные же космы и бороды.
– М-да, – озадаченно сказал Пит.
У них тут что – нет костюмов с терморегуляцией и бритвенных приборов?
Но нет и разрядников, с облегчением заметил он тут же, не без интереса оглядев воинственно наставленный на них с Дино странный арсенал. Толстопузы были вооружены костяными, кремневыми и волнисто-кривыми металлическими ножами, деревянными шипастыми палицами и грубыми рогатинами. Не разберешь, какой тут у них век, каменный или уже железный?
Аборигены меж тем взволнованно переговаривались. Пит с некоторым беспокойством заметил, что все они смотрят на него, точнее – на его Джонни.
– Эй, парни, в чем дело? – вызывающе спросил он.
Один особенно пухлый, весь в перетяжках ремней, увешанных непонятного назначения мешочками, выдвинулся вперед и быстро заговорил.
– Что это он говорит? – не поворачивая головы и хмурясь от усилия понять незнакомую речь, спросил Пит у Дино.
– А я знаю?! – шепотом огрызнулся тот.
Пит выругался.
– Не понимаю! – громко сообщил он аборигену.
Помотал головой, пожал плечами, развел руками.
Тот тоже помотал головой и почесал в затылке. Жест был абсолютно понятный и естественный.
У Пита появилась надежда, что удастся объясниться хотя бы с помощью жестов. Он хлопнул в ладоши, привлекая внимание растерянно гомонящих туземцев, и медленно заговорил:
– Я! – сказал он.
Размашисто ткнул себя пальцем в грудь и проследил за реакцией дикарей.
Пухло-перетянутый медленно кивнул и с явным интересом ждал продолжения.
– И он! – Пит широким жестом вонзил указательный палец в диафрагму Дино.
Публика с пониманием – улыбками и кивками – встретила болезненный стон охранника и снова обратилась во внимание.
– Уходим! – Пит сжал правую руку в кулак, выпустил из него вниз указательный и средний пальцы и несколько раз проворно переступил ими по раскрытой левой ладони, показывая, как именно они с Дино уходят. Получалось, что уходят они быстро.
Туземцы опять зашумели.
Пухло-перетянутый отрицательно покачал головой, тоже гулко хлопнул в ладоши, прекращая базар, и зубами стянул с правой руки меховую варежку.
– Он! – хрипло сказал он, с удовольствием тыча в живот ойкнувшего Дино, и пошевелил пальцами, изображая ходьбу.
– И я! – упрямо сказал Пит.
Он тоже пошевелил пальцами и еще раз показал сначала на себя, потом на Дино.
– Он! – решительно отрезал абориген, снова уверенно пронося указательный палец мимо Пита к животу его стража.
– Слушайте, вы! – сердито багровея, сказал Дино. – В чем дело, а? Хватит ширять меня в брюхо!
– Заткнись, – сказал ему Пит. – Радовался бы: тебя они согласны отпустить!
– А тебя не согласны?
– А меня – нет!
Дино крякнул, оглянулся на яхту, посмотрел на часы и предложил:
– Так, может, мы обойдемся без их согласия?
Пит неуверенно замялся. Вообще-то действительно к чему вся эта дипломатия? Если переговоры зашли в тупик, можно применить в качестве аргумента силу. У Дино в руке мощный лазерный разрядник, куда там против него кремневым ножам и рогатинам, от этих пухлых в момент один только пух и останется. Но, с другой стороны, местные ведь пока им ничего плохого не сделали…
– Знаешь, они же просто не понимают, что мы вооружены, – возбужденно пробормотал Пит, оборачиваясь к Дино. – Слушай, не надо сразу в них, пальни куда-нибудь в сторону, да поэффектней, авось напугаются и сами разбегутся!
– Раз плюнуть! – мужественно сказал Дино, картинно срывая с пояса разрядник.
Эффект получился неожиданный.
Прежде чем Дино успел нажать на курок, примитивная рогатина выбила у него оружие, и сразу несколько кожаных арканов туго стянули его, превратив в подобие гигантской гусеницы.
Пит успел только один раз хлопнуть ресницами, а потом свистнули еще арканы, и он неловким кулем повалился в снег.
Нападающие энергично навалились сверху, под грудой тяжелых тел Пит едва не задохнулся и уж во всяком случае никак не мог шевелиться. Потом стало легче, азартно сопящие аборигены слезли с Пита, но он по-прежнему не мог двигаться, потому что был уже туго замотан в какое-то плотное полотнище. Так, в виде узла, его проволокли по твердому насту и с натужным кряканьем вздернули вверх.
От всей этой тормошни Пит несколько одурел и полностью дезориентировался.
Ему было очень неудобно. Во-первых, Пита сильно трясло, причем как-то бессистемно, так что не было никакой возможности предугадать очередной толчок и приготовиться к нему хотя бы морально. Он хотел было возмущенно завопить, но больно прикусил язык и заткнулся. Вскоре к неприятным ощущениям прибавилось головокружение: тряска еще сопровождалась довольно равномерными колебаниями из стороны в сторону. Амплитуда их была такова, что, на мгновение зависая в крайне правом или левом положении, Пит уголком соответствующего глаза успевал ухватить слепящую белизну сверкающих снегов и серебряного неба над ним, а потом обзор снова закрывала какая-то могучая темная выпуклость.
Во-вторых, пресловутая выпуклость сильно пахла, и отнюдь не фиалками. Брезгливо морща нос, Пит попробовал повернуться к ней спиной, но не сумел, потому что был туго спеленут мелкоячеистой сетью, первоначально, как он вспомнил не без горечи, предназначавшейся для более проворного, чем сам Пит, синего зубастика.
С большим трудом, путем элементарного расковыривания одной из ячеек сетки, Пит увеличил смотровое окошко с видом на интересующий его объект.
Ароматическая выпуклость интриговала. Пит приник глазом к проделанной дырочке, повращал оком, отладил фокус и увидел вблизи три гладких лиловых хлыста, заплетенных в довольно изящную косицу. Косица подергивалась, но не в такт с колебаниями Пита, а сама по себе. Это нервное подергивание и кокетливый тряпичный бант на конце косицы убедили Пита в том, что перед ним хвост животного. Следовательно, объемистая выпуклость, на коей этот хвост произрастал, тоже являлась частью животного, а именно – приходилась ему крупом. Или, говоря попросту, задом.
Очень мило, желчно сказал себе Пит. Что же у нас имеется?
Имеется у нас какая-то здоровая инопланетная скотина лилового цвета, у скотины этой имеется могучий зад, на заду имеется хвост, а на хвосте имеется бант. Также на упомянутом заду имеется свернутая тугим кулем сеть, в которой имеемся собственно мы, Пит и Джонни. Вот это, по-моему, совершенно излишнее украшение!
Снова изрядно тряхнуло, Пита подбросило вверх, и он едва не прикусил язык вторично. Загадочное лиловозадое животное резко ускорило темп и некоторое время мчалось так быстро, что Пита почти не раскачивало, а хвостовая косица над ним стелилась по воздуху горизонтально. Потом резвое животное неожиданно остановилось, и Пит со всего маху врезался в лиловый круп, к счастью, оказавшийся достаточно упругим. Тем не менее от удара у него закружилась голова, а тут еще содержащая его сеть упала вниз, на снег, где ее тут же подхватили и стали деловито теребить. Оглушенного Пита выпутали из сети и поставили на ноги.
Ноги у него затекли и упорно подгибались, но никто не спешил поддержать его, напротив, едва освободив Пита, дикари брызнули врассыпную. Пит с трудом разогнул мелко дрожащие колени и недружелюбно, исподлобья оглядел разномастную толпу аборигенов. Теперь среди них были и невысокие, и совсем низкие особи. Пит догадался, что это женщины и дети, и понял, что его привезли в туземное стойбище – или как это у них называется. Туземцы энергично делали Питу какие-то знаки и возбужденно вопили.
– Что за цирк? – сердито пробормотал Пит.
Сбоку вынырнул давешний пухло-перетянутый. Он бесцеремонно схватил Пита за рукав и потянул к себе, но Пит вырвался и угрожающе сказал:
– Убери руки, ты!
Пухлый оглянулся на выжидательно затихших соплеменников и решительно потянул с руки варежку. Он ткнул пальцем в грудь Пита и усвоенным ранее жестом велел ему быстро идти. Пит упрямо покачал головой, в свою очередь уставил указательный перст в пузо пухлого, тем же беспокойным шевелением пальцев велел ему идти очень быстро и еще одним непристойным жестом показал, куда именно. Жест, очевидно, имел статус интергалактического или же был понятен интуитивно. В толпе послышались хохот и насмешливый свист. Пухлый, покраснев с досады, пожал плечами и отступил. Пит остался на месте, туземцы тоже не двинулись. Они стояли, возбужденно переговариваясь и чего-то опасливо ожидая.
– Черт, – выругался Пит и с досады некультурно сплюнул на снег. Плевок замерз в камешек, не долетев до земли.
– Кто-нибудь тут говорит на новосолярном? – возвысив голос, спросил Пит.
В задних рядах толпы наметилось активное шевеление, быстро докатившееся до передних рядов. Сквозь почтительно расступившуюся толпу вперед стремительно прошествовал белобородый старец в роскошных розовых мехах с бусинами и перьями. В рядах предупреждающе зашумели, старец на ходу гневно огрызнулся, показав не по возрасту крепкие зубы, а потом с разбегу налетел на Пита, и оба покатились по снегу.
Пестрая толпа многоголосо ахнула и замерла в ожидании развития действия.
Пит вынул поцарапанную физиономию из слежавшегося сугроба, выплюнул набившуюся в открытый было для приветствия рот колкую ледяную крошку и набрал в грудь побольше воздуха, собираясь сказать патриарху все, что он думает о его манере обниматься.
– Какого хрена…
Пит едва успел помянуть овощ, который в здешних краях наверняка считался бы экзотическим, но дальше лирического вступления его речь не пошла. Позади него раздался сочный чмокающий звук. Что-то мягко плюхнулось на снег и густо запахло.
Аборигены разочарованно зашумели. Пит живо обернулся и увидел большущую дымящуюся лепешку на том самом месте под могучим крупом лилового скота, с которого его только что удачно сбил зубастый старикан в розовом.
– О! – сказал Пит и сморщил нос.
Несколько туземцев, в своих перетянутых ремнями пухлых балахонах из сероватой кожи очень похожих на большие сардельки, бережно выудили из сугроба и поставили на ноги старца. Тот негромко, но с чувством шипел непонятное, явно матерясь. Сардельки виновато прятали оловянные глаза и отмалчивались. Белобородый выплюнул еще одно ругательство в попятившуюся толпу, отряхнул шубу и с большим достоинством поклонился Питу.
– Горячий привет тебе, чужестранец! – сказал он, загнув узкие губы крючочками вверх.
– И тебе точно такой же, – настороженно ответил Пит, не спеша улыбаться.
У старца были блестящие умные глазки. Он говорил на новосолярном, но в весьма своеобразной манере. Кроме того, в речи его чувствовалась некоторая неуверенность, позволяющая предположить, что этим языком он пользуется нечасто.
– Дозволено ли мне будет узнать славное имя благородного сэра, а также название места, откуда он прибыл? – спросил он.
– Питер Корвуд, Вашингтон, – лаконично ответил Пит.
– Сэр Питер Корвуд Вашингтонский, – повторил старец.
Пит хмыкнул.
В толпе подобострастно хихикнули. Старик перестал имитировать улыбку, метнул в зрителей испепеляющий взгляд и что-то отрывисто рявкнул. Публика моментально раздалась в стороны двумя волнами. Сардельки сноровисто расчистили в толпе идеально ровный широкий проход и вытянулись во фрунт по его сторонам. Старец снова вежливо поклонился Питу и сделал приглашающий жест.
Пит зашагал рядом с ним по проходу, заглядывая в лица людей. У сарделек, сдерживающих напирающую толпу, морды были совершенно каменные, а оловянно-пуговичные глаза упорно смотрели мимо Пита в пустоту. Аборигены, сгрудившиеся за оцеплением, напротив, глазели на Пита с живейшим любопытством.
– Пожалуйте в крепость, – торжественно сказал старец.
Пит отвернул голову от публики, посмотрел вперед и даже сбился с шага.
Да, это была настоящая средневековая крепость!
Высокий белый вал в одном месте прерывался округлым проломом, забранным густой решеткой – сейчас она была поднята. Пит, крутя головой, прошел под низким гулким сводом и оказался в просторном внутреннем дворе.
Здесь было шумно и многолюдно. Между разной величины кубическими строениями, сложенными из грубо отесанного камня, цилиндрических стволов хрустальных деревьев и просто ледяных глыб, деловито сновали люди с плетеными корзинами, глиняными горшками и примитивными инструментами из кости и металла. Бегали синие и зеленые страшноватенькие зверьки с раздвоенными языками, горели дымные костры, раздавались пение, ругань, визгливые крики детей и ворчание и сопение животных.
При появлении сопровождаемых сардельками Пита и старца голоса почтительно стихли, люди разбегались в стороны, но не далеко и останавливались, откровенно глазея. Не сбавляя шага, старец провел Пита в глубь двора, остановился на границе вытоптанного снега и благоговейно сказал:
– Замок!
Пит посмотрел и нервно хихикнул.
Посредине белой окружности нетронутого снега, до половины заваленный нерасчищенными сугробами высился стандартный блок-дом из надувного бетона. В минувшем веке такие строились на Земле сплошь и рядом! Но здесь была не Земля и далеко не земные условия эксплуатации сооружения, это сразу чувствовалось. Обледеневшие окна дома были наглухо задраены, пластметалловую дверь со сломанным кнопочным управлением перегораживал огромный ржавый запор, а на длинном высоком посадочном крыльце с упорами для стандартной вертушки горбатился большой сугроб с прорытой в нем круглой норой. В норе кто-то сладко похрапывал.
– Это дракон, – проследив направление взгляда гостя, пояснил старец и гулко пнул обледенелую кучу ногой.
Внутри кто-то недовольно заворочался, мучительно, со стоном, зевнул, и наружу, позвякивая ржавой цепью, на брюхе выбрался чешуйчато-синий зубастый зверь, очень похожий на того, которого Пит видел вблизи форта, но раза в два-три крупнее. Зябко перебирая передними лапами, он сел на шипастый хвост, сонно моргнул и тоскливо щелкнул роскошными зубастыми челюстями.
– У-у, дармоед! – Старец пнул его розовым валенком.
Зверь тряхнул острыми ушами, повернулся, плюхнулся на брюхо и снова полез в нору.
– Он досадно разленился! – извиняющимся тоном сказал старец Питу. – В былые времена, когда претенденты находились во множестве, он так не спал, нет! Внимательно следил за прибывающими. Ими же и пробавлялся… Ныне же, дабы не издохнуть, кормится объедками, отчего разнежился и должный навык потерял. Да и стар уже сей дракон, увы, почти полсотни лет ему, давно пора заменить, но некем – молоденького зверя наши тупицы никак не выловят! – Он погрозил розовым меховым кулачком кому-то позади себя.
Сардельки-охранники, громко пыхтя и всячески демонстрируя старание, совковыми лопатами расчистили подступы к входной двери, отодвинули решетку и сняли ржавый запор. Дверь с жутким скрипом отворилась.
– Добро пожаловать, сэр Питер! – радушно сказал старец, вежливо пропуская Пита вперед.
Пит вошел и сделал несколько осторожных шагов по пыльному полу. Обернулся, открыв рот для вопроса…
И успел увидеть, как захлопнулась за ним тяжелая дверь.
