Глава двадцать девятая
...Кхметы из какой-то захудалой дыры под Махакамом, у которых дракон пожрал овец, пошли скопом, забили его дубинками и даже не посчитали нужным похвалиться.
Анджей Сапковский
У Кати создалось впечатление, что комнат в этом сооружении, которое хозяева называли просто избой, гораздо больше, чем о том подозревали сами хозяева. Может, с усмешкой подумала она, эти комнаты размножаюися делением, как простейшие одноклеточные существа?
Аксинья привела девушку в отведенную ей опочивальню и уже не скрываясь, взмахом руки стелила на огромное ложе тонкую простыню, плавно опускала откуда-то сверху подушки в кружевных наволочках, хотела прежде бросить перину, но девушка молча запротестовала, и в завершение на ложе слетело легкое пуховое покрывало, точно белоснежный ковер-самолет.
– Отдыхай, - сказала ей Аксинья. - Не пугайся, ежели какое привидение сюда забредет. Близко они не подходят. Докучать будут, сделай знак Ветра, она показала, как, - братья, видишь ли, развлекаются, а убирать за собой забывают...
– Аксинья, - спросила Катя, разворачивая богатейшую кружевную сорочку. - Вы с Полактией Фортунатовной были прежде знакомы?
– А что, это очень заметно? - обеспокоилась та.
– Просто я наблюдательная.
– Думаешь, ещё кто-то заметил?
– Не думаю. Вы были достаточно осторожны...
– Поговорим завтра, - предложила Аксинья. - Я рада, что рядом с Полактией такая востроглазая девочка. В свое время мне этого так не хватало!
Асксинья ушла и Катя осталась лежать в своей роскошной постели перебирать в голове события минувшего дня.
Попугай ворохнулся на спинке кресла, неведомо как оказавшегося в этом чуждом ему времени.
– Клетку соорудить тебе, что ли? - вслух подумала Катя.
– Не хочу в клетку!
– Не хочешь! Но и на спинке сидеть нехорошо, всю парчовую обивку когтями обдерешь!
– Самой-то в клетке не нравилось! - напомнил Кеша.
Пришлось ей напрячься и соорудить для него такое же кольцо, как в замке у Патрика, Кеша на него беспрекословно перелетел.
Катя не успела лечь поудобнее, как тут же уснула. Но среди ночи сквозь сон она услышала:
– Катя! Катя!
Она проснулась с бьющимся сердцем и спросила в темноту:
– Кеша, ты чего кричал?
Попугай скрипнул кольцом и передразнил кого-то:
– Катя! Катя! Нет, это кричал не я.
– Катя! - прокатился по комнате голос, - она узнала, голос Эраста. Возьми наушники!
На кровать что-то шлепнулось, она зажгла огонек и стала разглядывать это что-то. Самые обычные наушники, которыми пользуются слушатели плэйеров, вызвали у неё слезы умиления - привет из дома! Она надела наушники и отчетливо услышала голос Эраста.
– Катя, ты должна меня слышать. Едва смог к вам прорваться - там, где вы сейчас, работает какой-то мощный природный экран. Надеюсь, наушники не пострадали от телепортации... Слушай, через неделю я буду ждать вас у Черной Дыры. Я изобрел отличный коридор - вам в него надо только вступить, и вы дома. Моя мама слишком многое умеет и не верит в мои способности. Ты все-таки разумнее. Запомни, через неделю, в девять часов вечера...
Что-то щелкнуло и звук исчез. Катя едва успела спрятать под подушку наушники, как в бесшумно открывшуюся дверь её комнаты вплыла некая светящаяся фигура. Катя приготовилась изобразить знак Ветра, но фигура замахала руками и сказала знакомым голосом:
– Не спеши, Катря, меня выдувать, я тебе ничего плохого не сделаю.
– Как знать, может, то, что для тебя хорошо, для меня как раз и плохо. У вас принято по ночам ходить в гости к невестам?
– Не принято, - несколько смутился Егор, - но мне показалось...
– У нас говорят, если кажется, то это привидение.
– Насмешница! - покачал он головой. - Но я не шучу. В твою комнату метнулся некий луч, вот я и пришел посмотреть...
– Нет ли у меня под кроватью мужчины? - ехидно продолжила она. - Что ж, поищи!
– А ты не смейся. Слышала про непорочное зачатие? Там к деве Марии голубок прилетал, а потом она в тягости оказалась. Думаю, это мужу она так объяснила.
– А тебя такое объяснение не устроило бы?
– Нет. Я ведь тоже могу голубком прикинуться...
– А чего ты такой светящийся? - спросила Катя, уводя скользкий разговор в сторону.
– Чего, чего, чтобы свечу с собой не таскать!
– А меня такому фокусу научишь?
– Пока лишь я тебя всему учу, а мне какая в том корысть?
– Чему же я тебя могу научить? - удивилась девушка.
– Целоваться! - выпалил Егор.
Катя изумленно посмотрела на него: уж не ослышалась ли?
– Ну, чего гляделки наставила? - сердито буркнул он. - Может человек и не уметь целоваться, ежели у него девушки не было. Трудно тебе, что ли?
– Не трудно, - протянула она.
– Вот и давай это... учи!
– Отвернись. Я с кровати встану, переоденусь.
Юный колдуе послушно отвернулся.
– И сияние свое убери, - скомандовала девушка, накинув сарафан. - Не хватало ещё со свечой целоваться!
– Будешь учить в темноте?
В темноте не годилось, темнота для таких дел штука коварная.
– Подсвечник зажги, - сказала Катя. - Вон, у кровати стоит.
Егор ждал её, весь напряженный, будто она собиралась, по меньшей мере, рубить ему голову.
Нет, так не пойдет! Невеста одета, а жених до сих пор в ночной сорочке. Что-что, а одеваться и одевать с помощью магии Катя научилась. Произнесла заклинание и из той же сорочки соорудила парню белые брюки и рубашку с короткими рукавами, которая из-за нехватки материала сидела на нем слишком плотно. Зато новый наряд так выгодно обрисовывал мускулистую фигуру молодого колдуна, что девушка ахнула: хоть в боевике снимай, про крутых парней. Она подвела Егора к зеркалу.
– Посмотри на себя.
Он безропотно позволял ей проделывать с ним подобные штуки, потому что не видел в том вреда для себя. Ночью, когда все спят, почему не позволить хорошенькой девчонке развлечься. Но, услышав её предложение подойти к зеркалу, удивился: это нужно для того, чтобы научить целоваться? Взглянул. Посмотрел внимательнее. Приосанился.
– Я думал, одежка одних женщин красит, ан нет, - наконец признался он и щелкнул пальцами, отчего на его ногах оказались сапоги из тонкой кожи. Так-то получше будет.
А Катя добавила ещё от себя белую ковбойскую шляпу.
– Ух, ты! - присвистнул он и спросил будто невзначай. - Тебя Знанием тоже батюшка наделил?
– Нет, двое старичков, бездетных.
– Тогда понятно... Что ж они парня посмышленей не нашли?
– А чем плоха девушка?
– Девушка хороша, дак женишься на ней - попробуй в руках удержать! проговорил он задумчиво.
"Домострой! - вздохнула про себя Катя. - Почему мужчины непременно хотят женщин держать в руках? По себе судят, что ли? Жених! Так самосозерцанием увлекся, что и про поцелуи забыл!"
Она соорудила для себя кресло-качалку и стала меланхолически покачиваться, размышляя:"Кто из нас сильный пол, если исключить физическую силу, большой вопрос!"
– Чего это ты посреди ночи качаться надумала? - спросил Егор, недовольный её равнодушием.
– Так ведь спать мне не дают.
– Ты обещала меня кое-чему научить.
– Мне показалось, ты расхотел.
– Ничего я не расхотел!
Целоваться в спальне не стоило.
– А не могли бы мы пойти погулять?
– Так ночь же на дворе, - подивился он.
– Так ночью женихи с невестами и гуляют! - передразнила она и пошла к двери, уверенная, что он последует за нею.
При их появлении в коридоре заметались какие-то белые бесплотные тени. Катя от неожиданности отступила назад, ударившись о широкую грудь Егора. Скрывая испуг, она ворчливо сказала.
– Давай, зажигай свой нательный светильник! А то у вас в избе, похоже, слет привидений.
– Это двенадцать монахинь, - пояснил Егор, сооружая небольшой факел; отчего-то светиться самому парню расхотелось. - Дементия придумка. Страхолюдин он делать не любит, решил числом взять - братья тягались, кто из них лучший колдун.
Они вышли во двор. Звезды висели низко, крупные, как яблоки, и даже в отсутствии луны давали достаточно света, чтобы молодые люди могли видеть друг друга.
Егор отбросил в сторону факел и он погас, почему-то зашипев, как если бы его бросили в бочку с водой. Катя подошла к юноше, обняла его за шею и притянула к себе.
– Высоковат ты, Егорка!
– Так и ты не маленькая.
Она коснулась губами его губ, сухих и горячих, и поцеловала взасос. Егор было ответил, но тут же резко отстранился.
– Тебе не понравилось? - удивилась она.
– Меня это... дрожь бьет, - пробормотал он, - не лихоманка ли напала!
– Нет, это не лихорадка, - прыснула девушка, - от поцелуя так бывает. Будешь ещё целоваться или в избу пойдем?
– Давай, ещё целуй! - прерывисто выдохнул он. - Не думал, не гадал, что целоваться - посильнее колдовства пробирает!
– Поцелуй и есть колдовство чувств, доступное любому человеку. Только здесь ещё одно умение требуется - себя в руках держать.
Она нарочно так сказала, потому что и сама увлеклась поцелуем, и её он не оставил равнодушной. Целуя его во второй раз Катя все крепче прижималась к Егору, пока наконец не услышала:
– Нет, первой ночи подождать надо. Чтобы все, как у людей.
И не знала, плакать ей или смеяться.
– Коварная это штука! Вроде как испытание проходишь: выдержишь, не выдержишь.., - продолжал удивляться Егор и, заметив, что она пошла к избе, разочарованно спросил. - Ты спать захотела?
– Я хочу предложить тебе одну невинную шутку: давай серые рубахи у твоих братьев заберем, а взамен дадим им новые, праздничные.
– Ох, и разозлятся они!
– Зато поймут, что Знание не зависит от того, кто во что одет... Ты в темноте видишь?
– Как кот!
– Я тоже. Будем делать свое черное дело в темноте. Вот только браться твои со сна не начнут в нас молнии метать?
– Не начнут. Я на них дурману напущу. Теперь ты меня другому учить станешь - озорничать? - шепнул он. - Это мне тоже по нраву. Чую, с такой женой не соскучишься!
Даже в темноте было видно, как глаза Егора сияют от предвкушания удовольствия.
Все шестеро братьев так и спали: в одежде. Катя боялась лишь, что проснется Аксинья, но она не подозревала о коварстве молодых, потому и не приняла никаких мер предосторожности. Как и Степанида, которая не почувствовала, как с помощью магии наряд её мужа превращается совсем в другой. Всякий раз Егор заставлял Катерину отворачиваться, боясь, как бы она не увидела больше положенного...
Наконец они вышли в коридор из комнаты Семки и подошли к Катиной комнате. Она потянулась к Егору, чтобы поцеловать его перед сном, и он её так крепко обнял, что молодые люди не сразу и вспомнили о времени.
– Научился я целоваться? - лукаво спросил Егор.
– Научился, - со вздохом подтвердила Катя, понимая теперь, почему Аксинья осталась в этой глуши навсегда.
Утром Катя проснулась от страшного вопля.
– А-а-а!
Вначале закричал один мужчина, потом другой, потом вопли слились в многоголосый хор.
– А-а-а!
Катерина быстро оделась и выскочила из комнаты. В широком длинном коридоре - ей показалось, что от страха стены подались в разные стороны стояли и вопили братья-колдуны. Вряд ли они осознавали, насколько смешон и нелеп их вид: в длинных разноцветных рубахах и без штанов.
– Это Егор! - раздавались голоса. - Это он, паршивец! Знания нас лишил, а сам сбег!
– Кто сбег? - из дальней двери вышел заспанный Егор. - Что с вами, братья? Орете, точно быки на бойне.
– Кто-то украл нашу одежку!
– Кто-то лишил нас Знания!
– Знания? А вы к нему обращались? - спокойно спросил Егор, но, заметив, как Дементий пытается изобразить знак Грома, закричал. - Эй, только не в избе! Давно ли крышу перекрывали! А с дурных глаз и стены могут рухнуть.
Братья, шумя и толкаясь, поспешили во двор и вскоре женщины, собравшиеся в горнице, а с ними и Егор, услышали, как во дворе грохочет гром и сверкает молния.
– Ты, что ли, Егорка, одежду у братьев подменил? - непривычно мягко спросила Степанида.
– Ну, я, - настороженно признался он.
– Спасибо тебе, а то я уже эту серую тряпку видеть не могла.
– И я тоже, - поддакнула Аксинья. - Теперь бы их ещё и отмыть.
– Чего уж проще! - усмехнулся Егор, встряхнул рукой и снаружи начался такой сильный ливень, что братья в момент промокли.
Они ввалились в избу мокрые, отряхиваясь, точно собаки.
– Вестимо, Егорка, - продолжали они говорить между собой.
– Сам бы он не додумался, видать, у него новый подсказчик появился.
– Так он и отблагодарил того подсказчика. Видали, губы у обоих распухли, точно вареники.
Катя ахнула и прикрыла рот рукой. Егор довольно рассмеялся.
– Эта Катерина та ещё девка! - заключил Степан. - Помяните мое слово, мы с нею наплачемся!
– Братья, а, может, мы того, баньку затопим? - осторожно предложил Егор.
На миг в горнице наступила тишина, словно он произнес слова, от которых должна была разверзнуться земля, но поскольку ничего такого не случилось, Степан произнес:
– Отчего же не истопить? Истопим.
Пользуясь всеобщей суматохой и тем, что братья оказались заняты подготовкой к уже забытым, но таким милым ощущениям, Катя тихонько шепнула Полактии Фртунатовне:
– Надо поговорить.
– Сходим-ка мы к ручью, - громко сказала магиня. - Аксинья нас проводит, пока Степанида блины печет.
– Идите, - в тон ей отозвался Степан, - только знайте, бежать отсюда нельзя. Потому, мыслю, вы быстро вернетесь.
Место у ручья, куда привела их Аксинья, отличалось дикой первозданной красотой. Огромные, поросшие мхом валуны,точно разбросанные рукой неведомого великана, лежали по его берегам. Серые скалы устремлялись в небо, нависая над обрывами, как грозно сдвинутые брови вросшего в землю исполина. Ручей тек из скалы, будто из пасти каменного зверя. Было дико и мрачно.
– Куда ты нас привела? - попеняла Аксинье Полактия.
– Ничего. Зато здесь нас никто не подслушает.
– Теперь мы можем познакомиться поближе. Это моя подруга Вера Никитина, - сказала Катина соратница. Пропала без вести при исполнении задания Ордена три года назад.
– Три года! - ахнула Катя. - Вас держат здесь насильно?
Вместо Аксиньи расхохоталась Полактия.
– Интересно, кто мог бы удержать Никитину насильно?
– Но у вас, наверное, были родные, друзья.
– Думаю, тот, кто мог бы меня оплакивать, давно утешился, - сказала Вера-Аксинья.
– И вы не хотите вернуться? - продолжала допытываться Катя.
– Не хочу.
– А я хочу. Я так хочу домой!
– Ну, ну, - погладила её по голове Полактия, - ты же не будешь плакать? Я тоже по дому соскучилась. И дала себе зарок: все, последняя ходка! Теперь мое дело дома сидеть, внуков дожидаться.
– Кстати, о детях. Сегодня со мной ночью разговаривал ваш сын.
– Эраст?
– А у вас есть кто-то еще?
– Странно звучит: разговаривал. По телефону, что ли?
– Не знаю. Вы говорили, Эраст увлекается только компьютерами, а магии не знает, но я думаю, без магии не обошлось.
– Наверное, Леон ему помог...
– Или ты недооцениваешь своего сына, - заметила Аксинья. - Он мне казался способным именно в магических науках. Иное дело, что техника увлекает его больше.
– Он изобрел какой-то передатчик, - продолжала Катя и прорывается сюда через время и даже какой-то экран. Он меня слышать не мог, а я его очень хорошо слышала. В общем, он предлагает нам через неделю возвращаться домой.
– Можно подумать, мы этого не хотим!
– Эраст обещал к Черной Дыре построить какой-то коридор, по которому мы пройдем безо всякого труда...
– Погоди, - остановила её магиня, - Степан не шутил, когда сказал, что отсюда убежать нельзя. Да и Вера с ним согласна.
– Патрик о своем замке тоже так говорил.
– Патрик был один, а братьев семеро.
– А пословица говорит: у семи нянек дитя без глазу! Народ зря не скажет.