Макаров ожидал, что за этими словами Маркса последует язвительная усмешка или по крайней мере легкий смешок. Однако Маркс выглядел предельно серьезным, и у Макарова возникло легкое сомнение. А что, если он и вправду не шутит? Если моя дурость действительно может оказаться полезной?

— Вы что же, считаете, что из меня получится оператор? — напрямую спросил Макаров, решив сразу развеять все несбыточные надежды. — Из меня, отставшего от современной жизни на двести пятьдесят лет?

— Вот именно! — воскликнул Маркс. — Чем сильнее вы отличаетесь от современных русичей, тем больше ваши шансы создать по-настоящему экстремальную ситуацию!

— Да я еще коттеджем управлять не научился, — возразил Макаров. — Как вы меня за штурвал космолета посадите?!

— А вот возьму, — ответил на это Маркс, — и посажу! Как раз сегодня к нам поступила очередная модель… — Маркс поднял глаза к потолку и пошевелил губами, отдавая какие-то распоряжения через Сеть. — На ней и попробуем. Да не пугайтесь вы так, Павел Александрович! Никто не требует от вас высшего пилотажа. Посидите в кабине, опробуете систему подсказок, может быть, сделаете пару кругов над полигоном. А потом, за обедом, и решите, подходит вам наша работа или не подходит.

— Ну ладно, — сдался Макаров. — Где он, ваш космолет?

— Пойдемте, — сказал Маркс, поворачиваясь к ближнему выходу из галереи. — Должно быть, он уже появился.

Макаров покачал головой и зашагал следом за Марксом, который, невзирая на преклонный возраст, двигался почти что бегом.

Вот так прогулка, подумал Макаров, едва успевая глазеть по сторонам. Из тарелки — вприпрыжку, потом сцена у пульта, и вприпрыжку обратно. Занятой человек Семен Петрович, все у него по минутам расписано. За неделю всего три раза и поговорили, не считая злополучной пьянки. Правда, каждый раз — основательно, до дрожи в коленках.

Макаров вспомнил первый серьезный разговор, состоявшийся над еще теплыми останками самого Лапина, и поежился, словно от налетевшего холодного ветра. В тот раз Лапин изменил своей лаконичной манере, усадил Макарова в кресло, встал перед ним в полный рост и прочитал краткую лекцию о международном положении. Пока Лапин говорил, за его спиной хлопотали два вылупившихся из тарелки чейна; они по кусочкам собирали убитых Макаровым спрутов и явно готовились вернуть их к жизни. На фоне такой заботы о разумных существах лекция Лапина прозвучала особенно убедительно. Звездная Россия — самая гуманная цивилизация в Галактике, поскольку в основу ее существования положен принцип безопасности. Действия любого звездного русича на просторах Галактики подчиняются тем же принципам, что и в самой Звездной России. Прежде всего — не навреди сам, затем — не дай навредить себе, а уж затем — не дай навредить другому. Гости звездных русичей могут исповедовать иные этические принципы, и потому технологически ограничены в своих возможностях. Случившееся с пятью спрутами — катастрофический сбой в искусственном интеллекте тарелки, и по этому поводу еще будет проведено обстоятельное расследование. Но раз против спрутов была применена техника Звездной России — то и само их убийство также совершено Звездной Россией. А следовательно, человек, который его совершил, человек, которому подчинилась техника Звездной России, автоматически считается звездным русичем. Поэтому, заключил Лапин, я не могу более обращаться к вам как к гостю. Отныне, Павел Александрович, вы — звездный русич!

Звездный русич Макаров покачал головой и ускорил шаг.

Одно дело, подумал он, — уложить пятерых налетчиков, только что разорвавших на куски твоего товарища. И совсем другое дело — расстрелять из пузырькового ружья пятерых агентов, пытавшихся захватить в плен гражданина своей же собственной страны. Так что Лапин был совершенно прав, собирая спрутов по кусочкам. Принцип безопасности, благодаря которому Звездная Россия достигла теперешнего могущества, куда важнее, чем наказание пяти безмозглых инопланетян. Какова бы ни была их вина, не навреди! А не можешь защитить свои интересы, не навредив — так и не суйся. Зла в мире и без тебя хватает.

Короче, махнул рукой Макаров, все я правильно сделал. Напортачил, так исправляй; бабахнул из русского ружья — так и отвечай, как русич!

Вот сейчас и ответим, улыбнулся Макаров и тут же зажмурился от яркого света. Галерея закончилась, Лапин и Маркс стояли уже метрах в двадцати от нее, между тарелкой, доставившей Макарова на этот странный полигон, и еще более экзотическим аппаратом, торчащим из песка подобно гигантскому страусиному яйцу.

— Вот это и есть космолет? — спросил Макаров, подходя поближе.

— Прошу прощения, — развел руками Маркс. — Новая модель, сразу не разобрался. Это подземоход.

— Подземоход?! — простонал Макаров и опустил руки.

— Решай сам, Пал Саныч, — сказал Лапин, поглядев на небо. — Будешь пробовать, оставайся. А нет — полетели. Тороплюсь я уже!

— А как же я на нем круг сделаю? — нервно спросил Макаров. — Над полигоном?

— Сделаете под полигоном, — пожал плечами Маркс. — Говорят, так даже интереснее.

— Кто говорит? — спросил Макаров, чтобы потянуть время.

— Штатные операторы, — ответил Маркс. — Подземоход обеспечивает полную визуализацию, он плавает в горных породах, словно подводная лодка. Представляете — светло-желтое песчаное небо, горные хребты осадочных пород, темные громады континентальных плит?

— Не представляю, — ответил Макаров и понял, что хочет увидеть все это собственными глазами. — Ладно, Семен Петрович. Если что, на автомате доберусь!

— Ну, смотри, — сказал Лапин. — Не опозорь куратора!

— Постараюсь, — улыбнулся Макаров.

Лапин молча повернулся, ступил на высунувшийся из тарелки трап и в мгновение ока скрылся в недрах своего летательного аппарата. Песок под ногами Макарова слегка задрожал, тарелка поднялась в воздух и полетела на запад, медленно набирая высоту. Макаров проводил ее взглядом до самого горизонта и на самом пределе видимости заметил, как из песка по направлению к тарелке выскочила длинная изогнутая труба. Тарелка вильнула в сторону, раскрывшаяся на конце трубы пасть щелкнула зубами в воздухе, и тело гигантской змеи быстро втянулось обратно в песок.

— Ничего себе, — пробормотал пораженный Макаров.

— А, боадил, — махнул рукой Маркс. — Вы еще мурритов не видели, те пострашнее будут. Ну что, посмотрим, что за хреновину нам прислали?

— Посмотрим, — согласился Макаров, все еще глядя в сторону спрятавшегося в песке боадила.

— Принимайте управление, — сказал Маркс, подталкивая Макарова к гигантскому яйцу.

— А как? — спросил Макаров. На полированном металле яйца не было и намека на дверь.

— Ладонь приложите, — пожал плечами Маркс. — Или скажите что-нибудь.

— Что именно? — уточнил Макаров, прикладывая ладонь к холодной, несмотря на сорокаградусную жару, поверхности подземохода.

— Добро пожаловать, тест-оператор Макаров! — раздался изнутри яйца суровый мужской голос.

— Точно! — воскликнул Маркс. — Представиться надо было!

Тем временем в подземоходе образовался овальный вход. После секундного колебания Макаров шагнул внутрь — и очутился в привычном еще по двадцатому веку тесном техническом помещении.

По-видимому, большую часть подземохода занимали двигатели и источники энергии. На долю пилотов оставалась одна-единственная каюта, в которой помещались два кресла, увешанные привязными ремнями, двухъярусная койка и несколько металлических шкафов. Открыв один из них, Макаров с ужасом обнаружил внутри поблескивающий стеклянным шлемом скафандр.

— Неплохо, неплохо, — сказал Маркс, заглядывая Макарову через плечо, для чего низкорослому испытателю пришлось встать на цыпочки. — На случай обнаружения пещер и прочих пустот. Я пойду сяду!

Он пробрался вдоль койки и расположился в правом, пассажирском кресле. Макаров провел пальцами по черной, бархатистой поверхности скафандра, качнул головой и захлопнул дверцу. Разглядывать содержимое остальных шкафов Макаров не решился и вскоре уже сидел рядом с Марксом, застегивая на себе многочисленные ремни с интерфейсными датчиками.

— Странная какая-то система, — пожаловался он Марксу. — У Лапина на тарелке всего одна ручка, и все летает.

— Как? — удивился Маркс. — И для вас странная?

— Как раз для меня и странная, — пожал плечами Макаров. — Вы-то, небось, ко всякому привыкли!

Маркс усмехнулся и подергал длинный, упругий ремень, обхвативший его за грудь.

— Видите ли, коллега, — сказал он, прищурившись. — Современная техника самостоятельно формирует интерфейс управления, наилучшим образом соответствующий ее оператору. Поскольку оператор здесь вы, я ожидал, что все это, — он еще раз дернул за ремень, — вам более или менее знакомо!

Макаров защелкнул последнюю пряжку.

— Вы хотите сказать, — недоверчиво спросил он, — что я сам все это придумал?

— Придумать не придумали, — пояснил Маркс, — но из всех вариантов кабины подсознательно предпочли именно этот. Видимо, вы примерно так и представляли себе подземоход. Впрочем, все это абсолютно несущественно; с ручкой или с ремнями, подземоход в полном вашем распоряжении. Попробуйте для начала включить обзор!

— А как… — начал было Макаров, но в тот же момент понял, что знает, как. Перед глазами, точь-в-точь как при входе в Сеть, повис полупрозрачный текст, подробно объясняющий последовательность действий: расслабить мышцы лица, расфокусировать взгляд, подумать об окружающей подземоход почве. Одновременно с текстом по лицу Макарова прошла теплая волна, глаза опустились, и в сознании появилось четкое ощущение здоровенной кучи песка.

Каюта осветилась ровным, слегка желтоватым светом. Металлические панели, закрывавшие стекла, раздвинулись, втянувшись в тонкие рамы, и глазам Макарова предстал прозрачный океан песка, на поверхности которого плавала блестящая капля подземохода. Посмотрев вниз, Макаров увидел, что пол под ногами тоже превратился в стекло, и сквозь него видна безжизненная холмистая равнина.

— Пустыня она и есть пустыня, — прокомментировал Маркс. — Давайте метров на двадцать опустимся и под нашу станцию подкопаемся. Посмотрим, как она из-под земли смотрится.

— А… — открыл рот Макаров, но продолжать не стал, поскольку перед глазами снова возникла подробная инструкция, обе руки налились тяжестью, и граница, отделявшая желтоватый прозрачный песок от абсолютно белого воздуха, плавно ушла вверх. Макаров поднял глаза, ожидая, что снизу граница песка и воздуха будет похожа на зеркальную поверхность воды. Увидев над головой светлый кривой потолок, слепленный из миллионов лопнувших, да так и застывших пузырьков, Макаров охнул — зрелище оказалось чересчур неожиданным — и каким-то образом приказал подземоходу остановиться.

Маркс коротко взвизгнул и яростно замахал руками.

— Что случилось?! — воскликнул Макаров.

— Ущо, — утробным голосом ответил Маркс. — Ишпытание жакончено. Пождравляю ш боевым крешшением!