Глава восьмая
ПИЛОТ
Пилот открыл глаза и понял, что оказался возле параши.
В смысле, в туалете. Мужском. Явно общественном, судя по количеству кабинок, писсуаров и сидящему на кафельном полу малолетке с деревянным взглядом. Хотя, кто его знает, может, и в частных домах уже есть подобные отхожие места. С кабинками и с малолетками.
Заведение не отличалось изяществом дизайна. Что-то среднее между вокзалом и неблагополучной закусочной. Разве что почище да хлоркой не воняет. Темно-зеленые стены, простецкий кафель, трубы под потолком, пара раковин. Рядом с зеркалом намертво прибита картонка со схемой эвакуации при пожаре, огнетушитель и табличка с просьбой не забывать своих вещей и не употреблять наркотиков. Красная стрелка на схеме указывала на дверь, через которую сюда вошел Пилот. Надо же… Пожарный выход через мужской сортир. А почему не через женский? Дискриминация, нарушение прав…
Из-за второй, основной двери доносились монотонные напевы импортной попсы. Видимо, там шла дискотека или что-то подобное. Некультурно-массовое.
Впрочем, это волновало его меньше всего. И цвет стен, и дискотека, и табличка. Интересовал совсем другой вопрос. Какого черта он оказался именно здесь, возле, пардон, параши? Ведь он загадывал несколько иное. Более приятное. И совсем не связанное с дерьмом.
Он сказал четыре слова: «Я хочу к ней». А вдруг Основатель неправильно понял? Но он же умеет читать мысли и должен был врубиться, что речь идет не о параше, а о человеке.
О Кристине.
А тут вместо нее какой-то обкурившийся или обнюхавшийся недоросль, тройка писсуаров и четыре кабинки. Явная нестыковочка. Может, этот красавец и есть Кристина? Поставил на сайт знакомств фото фактурной блондинки, назвался симпатичным бабским именем и переписывался с ним полгода. Ничего удивительного, Пилот и сам не без греха И фотку тоже загрузил не родную. Какого-то «ковбоя Мальборо» с небритым подбородком…
Черт, неужели он самый? Видок-то у него явно педерастический — сережки, розовая челка, губы в черной помаде… Ну я попал, не дай бог кто узнает… Хотя кто теперь узнает? Конец света на носу. Обидно, что последние часы пройдут так бездарно. А повторить попытку Основатель вряд ли даст.
Странное дело, Пилот совершенно не боялся смерти. Вернее, если бы сейчас в него направили ствол револьвера, в штаны, наверное бы, наложил. А смерти от Основателя не боялся. Интересно, у других из чата такие же ощущения? Это ведь будет не больно. Просто закончится кино про планету Земля. А где-то начнется новое. И напоследок дана возможность оторваться или завершить дела. Всего двенадцати господам. Непонятно, правда, за какие заслуги. Поиск смысла жизни — это так, для отвода глаз. Блеф.
На всякий случай Пилот заглянул в кабинки. Пусто. В писсуары заглядывать не стал. Потряс за плечо парня, затем поднял голову за челку:
— Кристина?
— Че? Сам ты… Пида…
Договорить он не сумел, не хватило силенок. Свалился на пол. Для него конец света уже наступил.
Фу-у, вроде не Кристина…
Остается дверь. Возможно, она там. Если фотография подлинная, он узнает ее.
Перед тем как покинуть туалет, глянул в зеркало. Видок, конечно, не презентабельный. Синяя шерстяная олимпийка с проплешинами на локтях, тренировочные штаны с обвислыми коленками и кеды. Свистка только не хватает. Тренер Гус Хиддинк. Но кто ж предполагал, что Основатель затеет такую авантюру? А то б накинул что-нибудь более приличное. И причесочку бы заказал. Остается надеяться, что Кристина так обрадуется его появлению, что не обратит внимания на прикид.
Он толкнул дверь и оказался в темном зале, напоминавшем бомбоубежище. Правда, в бомбоубежище не бывает барных стоек, танцпола и не носятся официантки с подносами.
На него никто не обратил внимания, лишь парень в майке и таких же, как у него, трениках лениво покосился и тут же отвернулся. Тоже, наверное, тренер.
Пилот шагнул в темный закуток слева от туалетной двери и осмотрелся.
Интересно, в каком он городе? Кристина писала, что живет в Питере, но могла и соврать. Пилот повернулся к парню в майке:
— Старина, это какой город?
Старина нисколько не удивился. Видимо, в здешних местах этот вопрос не являлся чем-то из ряда вон.
— С утра был Питер… А сейчас?… Хрен его… Могли подрихтовать.
— А время? Сколько на твоих?
— Полпервого. Если не села батарейка.
…Половина первого. Как и у них. Один часовой пояс. «Пилот, твоя ночь накануне уже закончилась…» Что Основатель хотел этим сказать? Что я выбыл из игры и не смогу поучаствовать в спасении мира? Но дверь же появилась. Значит, смогу. Условия для всех одни. Почему же тогда «закончилась»?
Кристина не обманула с местом жительства. Это вселяло надежду, что он все-таки попал в нужный адрес. Только где тут ее искать? Народу, как на голодной демонстрации в неурожайный год. И освещение, как в деревне после революции, — одна лампочка Ильича на всю избу. Ходить и каждой в личико заглядывать? Можно вместо Кристины получить в дыню.
Мимо пронеслась официантка с двумя пивными бокалами. Пивка бы, кстати, не помешало, а то уже и вкус забыл. Денег нет, но они и не нужны. Всегда можно уйти через запасную туалетную дверь.
— Эй… Девушка… Бокал пива.
— Какого?
— Вкусного!
Официантка кивнула и устремилась к стойке.
Музыка вдруг резко стихла, зазвучала сирена, забегали лучи прожекторов, и строгий мужской бас тоном военного диктора объявил:
— Внимание, воздушная тревога! Внимание, воздушная тревога! Всем в укрытие! В небе ночной пилот Кристи-и-и-на!
Зал взорвался аплодисментами, сирену сменили мощные гитарные рифы. Лучи прожекторов слились в одной точке, застывшей на небольшом возвышении с никелированным шестом-пилоном. Откуда-то сверху из темноты по натянутому канату к шесту спустилась крылатая девушка в блестящем футуристическом одеянии. Крылья, понятное дело, были ненастоящими, но все остальное… Высший пилотаж.
Приземлившись, вернее, пришестившись, она начала танец, именуемый в народе стриптизом.
Это было великолепное зрелище. Не какое-то вялое кувыркание у шеста, а действительно хорошо поставленный номер, в котором главным был именно танец, а не филейные части женского естества.
Пилот застыл в своем закутке, обалдев от увиденного, и не вышел из этого состояния, даже когда принесли пиво.
— Пожалуйста… С вас пятьсот рублей.
— Потом!
— Но вы же заказали!
— Расхотел!
Это, несомненно, была она. Его подруга по переписке. Фотография не лгала.
Вот это да! Фантастика! Ну, Основатель, ну спасибо! За часик с такой женщиной не жалко и человечеством пожертвовать! Высший пилотаж! Неужели это правда, неужели не сон? Час назад он такого и представить не мог!
Кристина совершила очередной умопомрачительный кульбит и скинула верхнюю часть костюма, обнажив грудь. Пилот чуть не захлебнулся от восторга и принялся рисовать в воображении греховные планы. С учетом его вынужденного воздержания, они были на редкость эротичными. А когда танцовщица осталась в одних стрингах, он зарычал, словно голодный хищник, увидевший наконец в саванне группу туристов.
И он сможет обладать всем этим богатством совсем скоро!
А то что сможет, он не сомневался. В виртуальном общении они давно расставили все акценты, вплоть до… Правда, Кристина ни разу не говорила, что танцует именно стриптиз, но это не великий обман. Возможно, она здесь просто подрабатывает. Стриптиз не проституция, а народный промысел.
Их переписка была инициативой Пилота. Он увидел на сайте знакомств ее фотографию и сразу оценил качество работы Творца. Пять с плюсом. Жаль, в объектив не попала фигура, но зато лицо… Конечно, имелась большая доля вероятности, что фото липовое, — с таким личиком и не найти себе спутника жизни? Но он ничего не терял, поэтому вышел на связь.
«Привет. Я — Пилот. У меня много свободы. Могу поделиться».
Видимо, подобное обращение привлекло ее внимание.
«Привет. Я Кристина. А в каких единицах ты измеряешь свободу?»
«В условных. В зависимости от ситуации. Иногда в часах, иногда в долларах, иногда в килограммах. Например, сейчас у меня есть час свободы, и я готов потратить его на тебя».
«Трать».
Он начал тратить. Практически через день. Вернее, через ночь. Хотя свобода для него была очень острым дефицитом. Но он не жалел. Потому что общение с ней зацепило его по-настоящему. Вроде бы те же слова, что и у других, но… Было что-то еще, не поддающееся логическому объяснению. Что-то на уровне эмоций. То, чего не имелось у остальных. И главное — такое случилось впервые. Впервые ему было по-настоящему интересно и хотелось продолжения. Как в хорошем сериале, Кристина всегда прерывалась на самом кульминационном моменте. И незаметно у него изменились первоначальные планы.
Как-то он поинтересовался — это твоя настоящая фотография? «Да, — коротко ответила она, — а твоя?»
«Нет», — признался он, хотя, будь это не Кристина, наверняка соврал бы.
«А почему не поставишь настоящую?»
«Пока не имею права. Это связано с работой. Но когда-нибудь обязательно поставлю. Но ты не волнуйся. Я не урод».
На прошлой неделе она оставила номер своего мобильника. Но он пока не звонил. На то имелись причины.
Какая женщина! Кроме стрингов, на ней остались перчатки с встроенными лазерными фонариками на пальцах.
Она, словно снайпер, высматривала в зале жертву и открывала огонь. Несколько случайных выстрелов достались и Пилоту.
Он по-прежнему не мог прийти в себя и очнулся только после того, как танцовщица застыла в финальной позиции. Публика засвистела и затопала ногами от восторга.
Кристина подхватила с пола сброшенные крылья, спрыгнула с возвышения и пролетела через зал к тяжелой двери с ручкой-колесом. Такие обычно бывают на подводных лодках.
— Конец воздушной тревоги! Всем выйти из укрытия!
Лучи прожекторов исчезли, опять зажглись лампочки Ильича.
«Ничего святого, — подумал Пилот. — В городе, где до сих пор помнят звук настоящих сирен и голос настоящего диктора, таким манером объявлять стриптиз. Впрочем, в зале вряд ли есть те, кто помнит».
Пилот быстро, расталкивая локтями «клубящийся» народ, добрался до двери с колесом. Она оказалась незапертой. Но перешагнуть высокий порог он не успел. Чья-то тяжелая рука легла на плечо:
— Туда нельзя. Служебное помещение.
Он повернулся. Над ним возвышался юноша таких габаритов, что спорить с ним рискнул бы разве что Николай Валуев. Судя по беджу на пиджаке, юноша трудился охранником-консультантом. Наверное, консультировал, как правильно падать на землю после удара по морде.
— Мне… Кристину… На минутку. Я ее знакомый…
Консультант оценил тренировочный костюм гостя, затем снял с пояса мобильник:
— Серега, тут Кристину спрашивают… Знакомый якобы… Спроси у нее.
Затем посмотрел на Пилота.
— Звать как?
— Юра… То есть… Пилот. Скажите Юра-пилот. Охранник повторил, выслушал ответ, затем отрицательно покачал стриженой головой:
— Не знает она никаких пилотов. Свободен.
— Нет-нет, она просто забыла. — Пилот не отпускал колеса на двери. — Скажите, что я из Сети… В смысле, с Камчатки. Вчера мы говорили с ней о вулканах. Я рассказывал, какие у нас красивые вулканы, А она написала про Париж, куда ездила весной по путевке. Это я, я…
— Ты с Камчатки прямо в трениках прилетел, пилот?
— Нет… Просто… Я тут случайно… Вещи вчера промокли, пришлось в этом. Я только ради нее здесь… Позови, пожалуйста…
— Ладно, стой.
Вышибала переступил порог и скрылся в подсобном помещении.
Все, сейчас он ее увидит! Лишь бы пришла, лишь бы узнала его! А потом разберемся, как, где и сколько раз пообщаться.
Она, конечно, удивится. Еще вчера ночью он писал ей с побережья Тихого океана, а сегодня оказался в Питере. Хотя, на самом деле, не с побережья, но про это рассказывать не стоит. Как и про Основателя. Решит, что шизофреник. Скажу, что прилетел, внеплановый рейс. «Я же пилот». Насчет фейсконтроля он не переживал. Плейбоевская внешность его ни разу не подводила. Женщины его любили. Практически всегда. Сбой был только один раз…
Конечно, он не все рассказывал о себе, как наверняка и она. Но и люди, живущие годами рядом, не все рассказывают друг другу.
Господи, ну долго он там будет ходить?
Наконец дверь сдвинулась, вышибала вышел из подсобки. За порогом стояла она, Кристина. Его Кристина. В накинутом на плечи серебристом покрывале, видимо, из танцевальной экипировки. До сумасшествия красивая и желанная. Ночная фея.
— Вот этот, — указал здоровяк на Пилота.
— Привет, — негромко поздоровался он, таращась на нее, словно взяточник на конверте деньгами.
— А ты кто? — не ответив на приветствие, прохладно спросила Кристина.
— Я — Пилот. — Он улыбнулся и сделал шаг, чтобы его лицо попало в свет лампочки. — Юра. С Камчатки… Вот, прилетел.
Она слегка прищурилась, немного подалась вперед:
— И что? Автограф хотите?
— Нет… Я хотел… Поговорить. — Пилот слегка потерял контроль. — Кристина, это же я… Из Сети…
— Женя, — она обратилась к вышибале, — я же просила не дергать меня по ерунде. У меня еще три номера, дай хоть полчаса передохнуть.
— Он сказал, что тебя знает.
— Мало ли что он сказал?! Ты что, не видишь, это ненормальный какой-то?!
— Погоди-погоди… — Пилот выставил вперед руки, словно опасаясь удара. — Конечно, я ее знаю! И она меня. Кристина! Мы вчера с тобой… Про вулканы, про Париж… А позавчера про Пелевина… Я прилетел, Кристина… Всего на пару часов!
— Слушай, Жень. Скажи наверху, чтобы не пускали всех подряд. Достали сумасшедшие. Вроде не весна, а обострение у каждого второго.
Она поморщилась от запаха, исходившего от Пилота, повернулась и пошла прочь.
— Кристина, погоди! Сегодня последняя ночь, мы больше не увидимся! Никогда.
Танцовщица не ответила и даже не покрутила пальцем у виска.
— Давай отсюда, — с легким сочувствием предложил консультант, — а то у тебя точно будет последняя ночь, Пелевин. Это не твоего уровня птичка.
Он крутанул ручку, задраив отсек.
Пилот еще минуту-другую пялился на дверь. Затем медленно поплелся в свой угол, пытаясь найти причину случившегося. Какого, вообще, черта? Основатель не мог ошибиться. Он отправил меня к ней. Может, она не захотела общаться при вышибале? Блюдет имидж? А тут такое чудо в кедах… Или увидела виртуального любовника живьем, поняла, что вариант явно нулевой и лучше сразу отшить? Конечно, он без лимузина, без бумажника и кутюрного костюма — зачем такой подарочек нужен? Одно дело писать, что деньги не главное, другое — думать. Странно, что она вообще искала спутника жизни через Сеть. С такой-то внешностью достаточно пальцем щелкнуть, и претенденты в очередь встанут.
Нет, так просто он не уйдет. Она сказала, что будет еще выступать. Надо повторить попытку. Терять все равно нечего. Осталось несколько часов свободы. Если сейчас измерять ее в часах.
А пока можно вернуться к пиву. Хотя выпить в кредит не получится. Они деньги сразу требуют. Но попробовать стоит.
Пилот решительно направился к стоике и взгромоздился на свободный стульчик-грибок. Бармен, молодой парень, на автомате улыбнулся ему. Он не удивился олимпийке и треникам. По сравнению с черными губами и розовой челкой это верх презентабельности.
— Слушай, брат, я приятеля жду. У него деньги. Ты мне не нальешь пока? Пивка. Любого.
Бармен еще раз улыбнулся, согласно кивнул и снял со специальной вешалки над баром последний пивной бокал.
— Слушай… Сейчас летчица выступала… С крыльями. Кто такая?
— Что, понравилась?
— На подругу одну похожа. И тоже Кристиной звать.
— Ну, вообще-то, она не Кристина. Дорогая девочка, ловить нечего. Даже Гарика отшила.
— Какого Гарика?
— Сына хозяина этого клуба… Поговаривают, что она того… Розовая. Лесби.
Только этого еще не хватало!
— В мюзик-холле танцует. А здесь так, подхалтуривает. По штуке за номер. Разве плохо?
— Точно розовая? Лесбиянки обычно страшные. На мужиков похожи.
— Откуда знаешь?
— Так это… Читал. В журнале «Садоводство».
— Ну, свечку не держал, не знаю… Но с парнями я ее ни разу не видел… Угощайся.
Он нацедил в бокал пива и поставил его на картонный кружочек. Пилот залпом осушил половину.
«Ну, дела… Что ж она мне голову морочила полгода? Про трагическую любовь плакалась, что ей так интересно со мной, что я не такой, как все… Одно утешает, что хоть баба, а не мужик».
У бармена зазвонил мобильник. Он отошел в сторонку, поговорил с минуту и вернулся к стойке.
Мобильник! Она же дала ему мобильник! И он записал его! Надо просто позвонить и попросить выйти!
Он вывернул карманы треников и вытащил обрывок газеты с написанным карандашом номером:
— Брат, один звоночек не дашь сделать?
— У тебя и трубы нет?
— Прикинь, сегодня оставил в тачке, так долбанули по стеклу и увели. Уроды. Новую еще не успел купить. Ты не волнуйся, я за минуту уложусь. Если что, заплачу.
— У меня безлимитка, — бармен снял трубку с пояса, — звони. Только не в Австралию и не на телевикторину.
— Не, мне в Питер.
Пока Пилот набирал номер, бармен наклонился к торчащему из стойки микрофону.
— Юлька, тут бокал разбили с пивом, убрать надо…
…Он зажал правое ухо рукой, чтобы грохот музыки не мешал разговору, и отвернулся от стойки. Впрочем, как по заказу, музыка кончилась, остался лишь гул зала.
Гудок. Первый. Второй…
На третьем он почувствовав странный эффект. К гудку внутри мобильника добавилась внешняя мелодия. Кажется, из какого-то старого французского фильма. Он поднял глаза, чтобы понять, откуда льется музыка, но в этот момент в трубке раздался голос. Женский:
— Алло… Я слушаю.
— Кристина?… Это ты?
Небольшая пауза. Легкое удивление:
— Кто это?
— Это Пилот. Юра… Это ты, Кристина? — еще раз спросил он.
— Да, это я…
Теперь он мог поклясться, что голос из трубки звучит в унисон с голосом внешним. И где-то совсем рядом.
Он присмотрелся. Перед ним стояли несколько девиц, но никто не разговаривал по мобильнику.
— Алло, Юра… Ты где?
Теперь он услышал ее. За своей спиной. Резко обернулся и увидел. Прямо напротив себя. Одной рукой она сжимала мокрую тряпку, второй прижимала трубку к уху.
— Я здесь, Кристина…
* * *
В ней не было ничего особенного. Встреть ее Пилот на улице, он даже бы не обернулся. Не уродина, конечно, но и не… Кристина. Возраст — около двадцати пяти, рост ниже среднего, фигура так себе — фитнесом уже не исправишь, лицо, если замазать веснушки и подвести глаза, на троечку вытянет. В общем, не гламур. Танцовщица с половой тряпкой. На ней были джинсы, футболка, клеенчатый фартук, из кармашка выглядывали желтые резиновые перчатки.
— Юр, ты извини…
Она повторила это уже в третий раз. До этого оправдывалась, что воспользовалась чужой фотографией как приманкой, а потом просто испугалась, что он прекратит с ней общаться, если она признается. Это якобы был ее первый опыт виртуальных отношений, на другие предложения после знакомства с Пилотом она не реагировала и просто не знала, как себя вести. То же касается и имени. Думала, что обыкновенная Юля не привлечет внимания. Кристина намного заманчивей. И фотку, и псевдоним позаимствовала у стриптизерши. Видела, как по ней мужчинки слюни пускают…
Ну-ну… Он сам виноват. Знал же, что за броскими именами и фотками прячутся в лучшем случае малопривлекательные неудачницы. И все-таки повелся. Как лох дешевый. Обидно. Последние часы земного существования будут потрачены вхолостую.
Кристи… тьфу ты, Юля… пока ничего не спрашивала про него. Ни как он тут очутился, ни как ее нашел, почему он в таком виде. Только извинялась и пыталась оправдаться.
Они сидели на улице, под открытым небом, недалеко от служебного входа в «Убежище». На двух пластиковых ящиках из-под пива.
— Про Париж тоже сочинила? — мрачно усмехнулся Пилот.
— Нет, Юрочка, нет… Я там правда была. Три дня. Накопила и съездила. Очень хотела посмотреть. И с танцами не обманула. Я хореографией занималась… До шестнадцати. Потом сказали, что мало перспектив.
«Еще бы… С такой фигуркой».
— И вообще ни с чем тебя не обманывала, ну кроме… Но я все равно буду танцевать. Уже танцую. В группе. Белли-данс. Восточные танцы. Два раза в неделю. Педагог сказала, у меня способности. Но, чтобы выступать на сцене, надо много заниматься, брать частные уроки. А это дорого. Поэтому я здесь… зарабатываю на занятия. Просто… Кризис сейчас, никуда не устроиться. И «Крупу» я на самом деле закончила… Институт культуры. Имени Крупской… А ты? Правда летчик?
— Пилот… Гражданская авиация. Вот, прилетел.
Из двери убежища выглянула официантка, пошарила глазами и, увидев Юлю, позвала ее к станку, мол, заканчивается посуда.
— Сейчас, — отозвалась та.
— У вас что, нет посудомоечной машины?
— Есть, но у нее цикл мойки большой — два часа. Не справляется. Руками быстрее. Я в перчатках мою, но все равно кожа на руках сохнет. Приходится кремом мазать.
Смешной разговор. Про посудомоечную машину. За три часа до…
— Ты каждую ночь здесь?
— Нет, два через два. Но я и в выходные по ночам почти не сплю. Привычка. Днем отсыпаюсь. Ты ведь тоже не спишь?
— По-разному… Слушай, а эта… Кристина… Подружка твоя, что ли?
— Нет… Просто знакомая. Она профессиональная танцовщица из мюзик-холла, у нас подрабатывает. Понравилась?
— Да, ничего…
— Юр… прости, пожалуйста.
Заладила… Основатель простит.
Он молча кивнул. Как говорил один его знакомый — вся жизнь состоит из обломов. И даже рождение — тоже облом. Потому что рано или поздно придется умереть.
А сегодня двойной облом. Что не может не огорчать.
— А как ты меня нашел? — наконец вспомнила Юля. — Я же не писала, что…
— Понимаешь, час назад я болтал в одном чате. Вдруг появился посетитель и заявил, что он Бог. Сказал, будто утром наступит конец света, но у нас есть шанс доказать ему, что человечество имеет право на существование. Можно отправиться в любое место и время, чтобы найти смысл жизни. Но затем вернуться и доложить. Появилась дверь, я зашел в нее и оказался здесь.
— То есть… ты… хотел спросить совета у меня? — нисколько не удивившись, спросила Юля.
— Нет. Просто захотел встретиться… Живьем.
Она опустила глаза, словно стесняясь. Конечно. Нехорошо обманывать.
— А ты гораздо симпатичней того, что на фотографии, — неожиданно сказала она, подняв голову. — Правда.
«Зато ты не гораздо».
— Я тебя таким примерно и представляла. А почему ты не мог поставить настоящую фотку?
— Потому что я жулик. Знакомлюсь с женщинами в Интернете, окручиваю, а затем прошу прислать мне денег на билет. Билет с Камчатки до Москвы стоит под тысячу долларов. Невелик навар, но если знакомых много… А у меня их много.
— Ты и меня хотел окрутить?
— Да.
— И почему не окрутил?
— Передумал…
Юля немного помолчала, затем негромко спросила:
— Я совсем не в твоем вкусе, да?
Признание Пилота она истолковала по-своему. По-женски.
Он повнимательнее посмотрел на нее:
— Ну не то чтобы…
— Но не Кристина, — подсказала она.
— Типа того.
Он решил, что лучше не притворяться. Какой смысл?
— Да, — вздохнула Юля, — она красивая… Очень красивая.
Сверкнула молния, осветив шпиль Петропавловки. Забарабанили первые капли, пока еще не бронебойные.
— Знаешь, я в Париже под дождь попала. Прямо на набережной Сены. В деловом районе. Забрела, пока гуляла. И, как назло, вокруг ни одной кафешки, чтобы переждать, ни магазина. Одни офисы. И зонтика не было. Иду, мокну. Вдруг меня догоняет парень. Немного похож на молодого Джо Дассена… И раскрывает надо мной зонт. Причем только надо мной. Сам под него не вставал, держал на вытянутой руке и мок. Так мы и шли, пока дождь не кончился. Потом что-то сказал и убежал. Знаешь, чего мне больше всего тогда хотелось?…
— Ну?
— Чтобы дождь не кончался… — Она повернула ладонь к небу. — А сейчас, чтобы он не начинался…
— Почему?
— Потому что это хороший повод уйти… Разве не так?
Пилот посмотрел на небо. Грозовая туча радовала размерами. Да, повод отличный. Но почему-то, словно им управлял кто-то другой, он покачал головой:
— А тебе не хочется, чтобы я уходил?… Не волнуйся, я могу остаться. Время еще есть.
И, словно проверяя искренность намерений, кто-то сверху включил воду на полную мощь.
Но они остались на ящиках. А Юля продолжала рассказ о Париже. В этом что-то было. Ночь, гроза, пивные ящики, Париж.
— Гляди заболеешь, — прервал ее Пилот, почувствовав озноб.
— Какая разница? Ведь твой бог сказал, что утро не наступит.
— А если он передумает?
— Простуда не смертельная болезнь. «Террафлю», «колдрекс», «Для нос», наконец. Аптека рядом. И потом… С чего ему передумывать? Ты разве доказал, что мы достойны жизни? Ты нашел смысл?
— Пока нет… А что бы ты ему ответила?
— Не знаю… Может, рассказала бы про нашу соседку. Она детский врач. Ей девяносто три. Что в таком возрасте надо человеку? Наверное, уже ничего. А она каждое утро ходит в свою поликлинику, чтобы лечить совершенно незнакомых детей. И завтра собирается пойти. У нее есть деньги, ей не нужно зарабатывать, но она ходит… А может… Ничего бы не отвечала… Потому что это полнейшая глупость. Искать смысл жизни вместо того, чтобы жить. Дурак твой бог.
Из подсобки второй раз высунулась официантка:
— Юль, ну кончай болтать! Посуды нет!
— Сама помой, не развалишься! — ответил за Юлю Пилот.
— Мне за это не платят!
Нет, с ним явно что-то не то. Вписывается за особу, которая его, по большому счету, провела. Вместо того чтобы сказать ей пару ласковых или просто уйти. А он сидит тут, мокнет под дождем, разговоры разговаривает. Может, она гипнозом владеет?
— Я пойду, — она поднялась с ящика, — за меня действительно никто не вымоет — они и так там зашиваются, самое горячее время. Видимо, сейчас в этом мой смысл.
— Погоди… Ты это, Юль… Извини…
— За что? Все равно я ни на что не надеялась… Я же знаю, что вам всем надо.
Последнее предложение было сказано без малейшего упрека или усмешки. А с какой-то искренней заботой и сочувствием в голосе.
— Улетай… Мне было интересно с тобой переписываться. Пока, Юра. Вернее, прощай. — Отойдя на несколько шагов, она остановилась, обернулась и грустно улыбнулась. — Передавай своему богу привет. И попроси, чтобы он не убивал нас… Даже если вы ничего не сможете доказать.
Она скрылась за дверью. Пилот остался на ящике.
Что-то замкнуло внутри. И даже выйди сейчас Кристина и предложи бархатные ласки, он бы, наверное, отказался. Что, что с ним произошло?
Первый раз живьем увидел то, что всегда оставалось за кадром? Или просто жалко стало?…
Погоди, а за что, собственно, ее жалеть? Она что, рассчитывала, что он подхватит ее на руки, признается в любви и увезет на бригантине с алыми парусами? Ага, сейчас, побежал… Нечего чужие фотографии ставить, коль своя не глянец. Так что, девочка, никаких обид… Мой посудку и радуйся, что по шее не схлопотала за подобные фокусы.
Приободренный этой мыслью, Пилот вскочил с ящика и устремился назад, в «Убежище». На стойке ждал недопитый стакан, а вокруг женщины, жаждущие любви. Жаль, олимпийка промокла. Придется остаться в футболке. Но в данном заведении это не грех.
Едва он уселся на грибок, ведущий объявил очередной номер Кристины. На сей раз безо всякой воздушной тревоги. Сейчас дива спустилась не на крыльях, а выплыла из-за ширмы, завернувшись в большое покрывало. Зазвучала тема из старенького голливудского ужастика про вампиров, на сценке зажглись факелы, и начался танец. Практически такой же, как в фильме, только змея на шее Кристины была не настоящей, а резиновой. Или полиуретановой, что в данном случае не принципиально.
Пилот облизнулся. Обидно. Крайне обидно, что это не она.
Он принялся сканировать зал в поисках достойной кандидатуры для плотских утех. Еще есть время. Если получится договориться по-быстрому, вполне можно успеть. А в том, что получится, он не сомневался. В подобные заведения за этим и ходят. Можно даже не искать, через пять минут сами подбегут и предложат. Безвозмездно либо в долг.
Кристина продолжала танцевать со змейкой, Пилот продолжал пить пиво. Когда она закончила выступление, он услышал голос бармена, говорившего в микрофон:
— Юля, бокалы под коктейли принеси… Юль, ты слышишь?
— Нет ее тут, — ответил какой-то мужик, — ревет в кладовке. Сейчас позову.
И почти тут же Пилот услышал ласковый шепот:
— Привет… Как дела?
На соседнем грибке примостилась толстушка, затянутая в черную кожу, словно подарочная кукла в целлофан. Ленточки с бантиком не хватает.
— Отлично.
— Не угостишь коктейлем?
— Сам на халяву пью.
— Что, и закурить нету?
— А кокаина тебе не надо?
Толстушка обиженно фыркнула и спрыгнула с грибочка. Типа, ну и дурак.
«Точно, дурак. Че те надо? Сам же хотел! Иди догони, скажи, что пошутил. Ты хочешь любви? И она хочет. Она тебя устраивает? Устраивает. В твоем вкусе. Так в чем же дело?»
Не побежал. Остался на грибке. Идиотизм какой-то.
Друг-то твой не пришел? — напомнил бдительный бармен.
Нет пока… Не бойся, заплачу.
— А он точно придет?
— Точно.
Пилот не засекал, сколько прошло времени. Пива больше не заказывал, да и вряд ли бы бармен налил еще.
Он просто сидел на грибочке и тупо разглядывал гуляющий народ. Народ, совершенно не замороченный на поиске смысла жизни и конце света. И вообще, похоже, ни на чем не замороченный. К нему больше никто не подходил, видимо, толстушка доложила о бесперспективности знакомства с человеком в футболке и кедах. И сам он ни к кому не хотел подходить и ни с кем разговаривать.
Пилот уже смирился с тем, что ничего не сможет доказать Основателю и что с первым лучом солнца все исчезнет. И этот клуб, и эти люди. И Кристина, и Юля, и он сам.
Наверно, уже пора возвращаться. А что будет, если не вернуться? Взять и остаться. Какая разница, где встретить конец света? Во всяком случае, здесь гораздо комфортнее. Ну разве что придется заплатить за выпитое пиво.
Нет, надо вернуться. Хотя бы затем, чтобы узнать, что скажет Основатель. Он же должен что-нибудь сказать, прежде чем нажмет кнопку «Delete».
А он должен передать ему слова Крист… то есть Юли. «Дурак ты, ваше благородие». Обязательно должен передать. Чтоб не так обидно было.
— Который час? — Он повернулся к бармену.
— У тебя и часов нет. Тоже украли?
— Сам отдал. Благотворительность. На разработку газовых месторождений.
— Половина пятого. Где твой приятель? Пилот посмотрел на зал:
— Вон он. В шортах. Возле туалета. Меня, наверное, ищет. Пойду позову.
Он спрыгнул с грибка и направился в мужское заведение, к пожарной двери. Дойти сразу не удалось, по пути зацепил того самого чудика с розовой челкой и черными губами, уже пришедшего в себя. Чудик хотел возбухнуть, вцепился в футболку. Пилот мог бы успокоить его одним ударом, но просто вырвался и пошел дальше.
Возле дверей туалета он услышал мощный хлопок. А через пару секунд его чуть не сбил с ног тот самый товарищ в шортах. В руках «приятель» держал дымящийся пистолетик. Кажется, родной «макарыч».
Пилот бросился внутрь. Уловил запах сгоревшего пороха. Дверь одной из кабинок была приоткрыта. Он заглянул в нее…
Парень лет тридцати сидел на унитазе, не сняв мокрые брюки. Не двигался, лишь таращился на Пилота каким-то отсутствующим взглядом. То что он жив, сомнений не вызывало. Над головой, сантиметрах в пяти, белела выбоина — пыль от штукатурки припорошила его волосы. «Не спускайте в унитаз посторонние предметы».
«Хорошие здесь розыгрыши… Веселые».
— Ты в порядке? — спросил Пилот. Парень молча кивнул.
«Веселитесь дальше, ребята… Недолго осталось».
Он захлопнул кабинку и подошел к пожарной двери. За спиной послышались взволнованные голоса, возня. Пилота это не беспокоило. Он взялся за ручку-колесо.
«Ты гораздо симпатичней того, что на фотографии… Я хотела, чтобы дождь не прекращался… Я же знаю, что вам всем надо…» «Она ревет там…»
Почему Основатель сказал ему, что твоя ночь уже закончилась? Он что-то предвидел? Может, предвидел, что я все-таки не вернусь? Но это невозможно предвидеть.
Хотя… Основатель наверняка решил, что он воспользуется такой возможностью.
Да, он не вернется.
Но совсем по другой причине.
Пилот опустил руку, повернулся и быстро прошел мимо копошащихся возле парня охранников-консультантов. Вернулся в зал. Народ по-прежнему веселился.
До конца света оставалось тридцать минут. Хотя бы на эти тридцать минут он сможет подарить ей маленькое счастье.
И это будет его искуплением. Пускай даже частичным.
Он зашел в подсобку, толкнул дверь кухни:
— Юль… Это я. Знаешь, наверное, он действительно дурак… Давай я тебе помогу. У тебя есть еще перчатки?…
* * *
— Сергей Михайлович, разрешите?
— Заходи. Ну, что там?
Запыхавшийся капитан внутренней службы подошел к столу начальника колонии строгого режима и обреченно доложил:
— В зоне его нет. Перетрясли все. Надо докладывать в управу, пусть объявляют тревогу. Далеко не уйдет. На вечерней поверке он был.
— Докладывать… — зло повторил начальник. — Второе ЧП за месяц… Жди подарков. Как он вообще мог уйти? Не под землей же! Машины ночью выезжали?
— Нет, ни одной.
— Так как же?!.. Может, еще поискать? Дрыхнет где-нибудь… На промке или в клубе. Найдется гаденыш — сгною в карцере!
— Кстати, про клуб. Утром я заходил туда. Иду мимо, гляжу через окно — монитор горит. А вечером все выключено было и клуб закрыт, сам проверял.
— Ну и?…
— Дверь дернул — не заперто… Компьютер работает, мало того, к Сети подключен. На столе ключ от клуба. Ключей всего два — один в дежурке, второй у завклубом. У Васильева, из первого отряда, ну, вы знаете. Я к нему — кому давал ключ? Он сначала блеять начал, что сам ночью заходил, якобы обогреватель забыл выключить, но, когда я его поприжал, — капитан ударил кулаком о кулак, — признался, что отдал Леонову.
— Зачем?
— Ну, якобы тому срочно понадобилось в Интернет. Я Васильева еще попытал…
— Он хоть цел? — перебил начальник.
— Да что ему будет с четырех ударов? Сибиряк. Короче, он Леонову уже полгода ключ по ночам давал. Не бесплатно, конечно.
— Ур-род!
— Я поднял приговор на Пилота…
— Какого пилота?
— Это кличка Леонова. Он учился на пилота гражданской авиации, но недоучился. Выперли за какой-то косяк… В общем, сел он за то, что баб разводил. Брачный аферист. Знакомился в Сети, переписывался, затем встречался. Просил денег и отваливал. Доказали один эпизод, но наверняка их пара десятков, а то и больше. Видимо, и сейчас не угомонился.
— А деньги как ему сюда передавали? Не по Интернету же?
— Мог быть подельник на воле. Или еще как-то. Мошенники — ушлый народ.
— Ладно, с этим разберемся. Главное, найти его. Васильева в карцер, чтоб неповадно было ключи раздавать. Замену подыщем… Перетряхните еще раз клуб. Каждый закуток. Давай действуй.
— Может, на станцию позвонить? В пикет? Пусть посмотрят.
— Позвони. Только предупреди, чтобы панику пока не поднимали. И еще… Отключи в клубе этот долбаный Интернет. Я, как чувствовал, нельзя ставить.
— Сделаю, — кивнул капитан и быстро вышел из кабинета.
