Глава вторая
БОМОНД
«Не слишком ли много коньяка за вечер, Бомонд?»
Не слишком. Всего-то…
Аркадий взглянул на стоявшую возле монитора поллитровку «Багратиона». Чуть больше трети в остатке. Нормальная рабочая доза. И потом, это не только за вечер. Начал-то практически днем, в шесть часов, когда сел за работу.
Он вообще в последнее время не мог работать без алкоголя. И вовсе не потому, что спиртное якобы стимулирует мозговые клетки. Просто то, чем он занимался, не приносило особого удовольствия. Скорее, наоборот, — вызывало легкую тошноту, грозящую со временем перейти в устойчивый рвотный рефлекс.
Аркадий трудился преимущественно по ночам. В шесть вечера садился за потертую, отполированную до блеска клавиатуру, на которой уже не было видно букв, а в четыре утра вставал из-за стола. Разумеется, делал перерывы. Один из них приходился на одиннадцать вечера. Под именем Бомонд он заходил в чат и общался с населением, дабы быть в курсе царящих в обществе настроений. Что в его профессии абсолютно нелишне. Да и некоторые удачные фразы посетителей тут же копировал в специальную папочку. Пригодятся. Тем более что никто не предъявит права на авторство. Это же Сеть.
Байки о знаменитостях, которые он рассказывал в чате, имели реальную основу. Некоторые истории происходили на его глазах, а некоторые с его участием. Обидно, что сам он знаменитостью не считался.
Аркадий был сценаристом. С его точки зрения, как минимум, талантливым. Хоть и без специального образования. Образование лишним не бывает, но, коли нет в тебе искры Божьей, никакие курсы или институты не помогут.
И как часто это случается у гениев с большой буквы «Г», творец вступал в непримиримый конфликт с ремесленником, что и вызывало устойчивую потребность в коньяке.
Он считал себя творцом, а от него требовали ремесла. Те два сценария, которые он, выражаясь языком поэтов, писал кровью, так и пылились в ящике стола, зато пустышки для ситкомов или криминальных саг продюсеры брали на ура.
Поначалу он старался не халтурить, тщательно продумывал диалоги, логику поступков героев, но конвейер работал без остановки, и он махнул на качество рукой. Использовал штампы, воровал цитаты из других фильмов, а иногда откровенно прикалывался. Благо деньги платили, а народ кушал и требовал еще. Да и какое тут может быть качество, если в тридцать минут экранного времени надо помимо купленного у американцев или французов бредового сюжета впихнуть скрытую рекламу всякого ширпотреба? А потом еще слушать не менее бредовые замечания редактора и соглашаться с ними. Ибо, если не согласишься, тут же найдут замену.
Постепенно он вообще перестал спорить и делал то, что говорили. Надо пять трупов за серию — без проблем, надо десять шуток про секс — без вопросов!
Когда-то, миллион лет до нашей эры, он кропал статьи для городского еженедельника и подрабатывал сочинительством женских любовных романов для крупного издательства. Однажды коллега, халтуривший на популярном милицейском сериале сценаристом, попросил подменить его на пару серий. «Там ничего сложного — есть заданные герои, придумываешь простенькую историю по схеме “преступление — раскрытие — пьянка” и пишешь диалоги. Деньги небольшие, но, глядишь, заметят».
Попробовал. Придумал. Написал. Заметили. Предложили написать еще. Необязательно на милицейскую тему. Ну и понеслось… Еженедельник остался без журналиста, а издательство без любовного беллетриста Вероники Грин. Такой псевдоним выбрал Аркадий, потому что первый гонорар ему заплатили черным налом в зеленых долларах. Ее, вернее, его последняя повесть «Ночь Накануне», пылившаяся на подоконнике, была единственным напоминанием о незадавшейся писательской карьере.
К сорока трем годам, несмотря на полторы сотни написанных сценариев, он оставался известным лишь в узких кинематографических кругах.
Творил он в однокомнатной квартирке, оставшейся от покойных родителей. С собственной семьей не сложилось. Женился рано, еще в студенчестве, по пламенной любви, но быстро и так же пламенно развелся. Теперь регистрировать отношения не спешил. Любовь любовью, но потом ведь имущество делить придется.
Прочитав фразу Основателя о коньяке, он почти инстинктивно оглянулся на окно — задернуты ли шторы? Просвет шириной в ладонь имелся. Аркадий встал, осторожно выглянул наружу. Теоретически за ним могли наблюдать из дома напротив. Или из салона женского белья, расположенного левее. Или, если уж совсем постараться, с крыши ночного клуба «Убежище», неоновая вывеска которого светилась справа.
Но зачем?!
В принципе, под ником Основатель мог скрываться какой-нибудь приятель, знающий об особенностях его творческой кухни. Тогда все понятно — прикол в стиле Ури Геллера. Типа, читаю позорные мысли на расстоянии.
Интересно, а про остальных тоже знал? Или пальцем в небо?
От раздумий его оторвал забренчавший в прихожей телефон. Ага, наверно, звонит этот неизвестный приятель. Признаться в розыгрыше и посмеяться.
Аркадий вышел из комнаты и снял трубку:
— Слушаю.
— Алло, Аркадий Петрович! Добрый вечер!
Нет, не приятель. Звонила ассистент режиссера, Людочка Савельева, — юная особа, страстная поклонница Гоши Куценко, побрившая голову до зеркального блеска и наколовшая профиль кумира на костлявом плече.
— Извините, что так поздно, но я по поручению Ильи Васильевича. Он с Валерием Михайловичем срочно улетел в Париж. Что-то там не в порядке с условиями лицензии. Просил сценарий отправить прямо Игорю, на его адрес.
Илья Васильевич руководил проектом, в котором участвовал Аркадий. Валерий Михайлович был главным редактором. Оба в обязательном порядке вычитывали сценарии, делали замечания и только после внесения правки утверждали и передавали молодому режиссеру Игорю, фамилию которого Аркадий, если честно, не помнил. Если Илья Васильевич по каким-либо причинам не успевал прочесть, то работу принимал Валерий Михайлович.
— То есть они не будут читать?
— Просто не успеют. Застряли в аэропорту, идет очень сильный грозовой фронт, не могут вылететь. И почту им не сбросить, там попросили отключить мобильники и ноутбуки. Но они вам доверяют.
— Пускай прочитают завтра.
Утром Аркадий должен был отправить текст. Ни днем позже. Конвейер не допускал простоя. День, от силы два на подготовку — и «мотор!».
— Завтра им будет не до того. И послезавтра тоже.
— Понял… Хорошо, отправлю.
— Спасибо, Аркадий Петрович. Разумеется, он работал над «Огнем на поражение» (так назывался проект) не один, а в составе бригады сценаристов. Строго к определенному числу должен был сдать очередную серию. Сюжетов он не выдумывал, ему присылали синопсис — краткое содержание. Мог что-то менять, но по мелочи. Какие-либо несоответствия с остальными сериями устранял Валерий Михайлович.
Хорошо, что не требовали творить в офисе, как, например, в студии «Глобал», где сценаристы по восемь часов молотят в замкнутом пространстве под присмотром редактора с плетью.
«Огонь на поражение» был типичным представителем криминального «мыла», снимаемого по лицензии, купленной у французов. С русской поправкой на кровь. У французов ее было раза в три поменьше. Рейтинг, словно индейские боги, требовал кровавых жертвоприношений. Можно было убить больше, но меньше — ни в коем случае. Реквизиторы не успевали подвозить бутафорскую краску на площадку.
Сценаристов, как и актеров, не баловали материально. Один попытался поднять планку гонорара, но тут же был заменен штрейкбрехером. А устраивать забастовку, как в Голливуде, никто не решался по этическим соображениям.
Концепция проекта тоже не отличалась оригинальностью. Несколько ментов в исполнении малобюджетных звезд из серии в серию ловили таких же низкобюджетных злодеев. Причем, как правило, злодеев из интеллигентской или богемной среды. А откуда же еще маньякам да извращенцам браться? Не из трудящихся же и уголовников.
Менты, разумеется, побеждали. Публике это нравилось. На то они и сказки, чтобы нравиться. В тонкостях милицейской работы Аркадий особо не разбирался. Да и чего там разбираться? Лишь бы погонь со стрельбой побольше да бандиты пострашнее.
Историю, которую он сегодня заканчивал, похоже, придумал человек, явно переборщивший с травкой. Несколько интеллигентов в масках грабят банк и захватывают заложников. Охранника образцово-показательно мочат. Изымают бабки вкладчиков из хранилища, после чего требуют у властей зеленый коридор до аэропорта. Среди заложников оказываются мужчина и женщина. Находясь в плену, они знакомятся, изливают друг другу душу и, естественно, влюбляются. В финале героические менты штурмуют банк, разгоняют злодеев, но один из освободителей нечаянно стреляет в женщину, которая красиво умирает на руках не успевшего отлюбить ее мужчины. Для Франции, возможно, обычная история, но для нас…
Но, как говорится, лицензионному продукту в зубы не смотрят. Такая, в общем, криминальная драма, в которую каким-то образом необходимо засунуть рекламу стирального порошка, таблеток для повышения потенции, тренажера для пресса и сухого корма для хомяков. Причем не просто показать их в кадре, но и обыграть в сюжете. Единственным ноу-хау продюсеров были закадровые стоны. Примерно как закадровый смех.
Автор усилил сценарий еще парой покойников, банковскому служащему разбил голову, а влюбленному мужчине для большего драматизма прострелил коленку.
После перерыва «на чат» ему оставалось доделать последнюю сцену, в которой мент нечаянно прикончит женщину, и отправить материал режиссеру.
Но тут вмешался Основатель.
И предложил иной сценарий.
…Аркадий сходил на кухню, глотнул воды, вернулся за компьютер, но вдруг замер, словно на стоп-кадре. Между платяным шкафом и рабочим столом появилась дверь. Самая настоящая деревянная дверь. С наличниками и золотистой ручкой. Причем вела она не к соседям, а… на улицу. Прямо с третьего этажа!
Он громко икнул, затем бросился к окну, открыл его и, перегнувшись через карниз, выглянул наружу. С внешней стороны ничего особенного. Стена и стена. Сверкнула молния, порыв ветра едва не опрокинул его с карниза. Грозовой фронт.
Захлопнув окно и задернув штору, он осторожно подошел к двери и взялся за ручку. Током не ударило. Ручка не двигалась.
Погладил рукой деревянную обшивку. Перекрестился, хотя в Бога не верил.
Схватил бутылку, залпом выпил до дна остаток коньяка. И только потом понял, что погорячился с алкоголем.
…Неужели «белочка»?! Сколько он работает над «Огнем»? Пятый месяц. Последние три — с употреблением. Почти каждую ночь… Растянутый запой. Да еще сюжеты полоумные. Тут не только двери начнут мерещиться! Все, дописался!
И еще сцену доделывать! Да какая, к черту, сцена! Тут у нас посерьезней сюжетец!
Он попытался сосредоточиться, вспомнить, что читал о белой горячке. Какие у нее симптомы, кроме галлюцинаций? Сколько надо выпить, чтобы она наступила? Вспомнил, что она случается, когда резко бросаешь бухать.
Аркадий ущипнул себя за руку, почувствовал боль. Значит, не все потеряно. Взглянул на текст. Буковки, конечно, слегка прыгали, но реплику героя он прочитал и смысл уловил. Если бы он находился в горячке, вряд ли бы понял.
Спокойно! Надо позвать кого-нибудь и спросить, видит ли он дверь? Вместе с ума не сходят!
Кого? Соседей!
Он быстро сменил треники на джинсы, натянул поверх майки футболку. Через минуту позвонил в квартиру напротив, но, увы, никто не открыл. Скорее всего сосед умотал на дачу. На все лето.
Спустился на второй этаж, повторил попытку. Но хозяйка, старушенция, держащая семь вонючих кошек, категорически заявила, что двери ночью не откроет. Опасается, мол, вооруженного разбоя.
— Да даже если и сосед?! Иные соседи хуже фашистов! Утром открою! Не мешайте спать!
В следующей квартире долго узнавали, что хочет Аркадий:
— Какая еще дверь? Выпили, так сидите дома и не морочьте людям голову.
Он вернулся ни с чем. Дверь не исчезла. А может, это парейдолический эффект? Когда на стенах, например, вырастают цветы или появляются картины. Или зимой видишь лето. Случается от переутомления…
Нужен свидетель! Если скажет, что никакой двери нет, значит, можно смело и уверенно вызывать психиатрическую бригаду. Укол галоперидола, и все пройдет.
Аркадий вернулся в комнату, еще раз выглянул в окно. Никого… Да если б кто и шел, как его заманить в квартиру? «Не хотите ли приятно провести время? Не бойтесь, я не маньяк, просто херня всякая мерещится».
Клуб! «Убежище»! Можно познакомиться с кем-нибудь и пригласить! Да! Это выход!
Он вытащил из шкафа черный вельветовый пиджак с потертыми локтями, надел ботинки. Захлопнул дверь и слетел вниз.
На рамке его обыскали, ничего запрещенного не нашли, но пропускать не хотели, дескать, дресс-код не подходит. Аркадий показал наличность, после чего охрана посторонилась. Коньяк на ночном прохладном воздухе частично выветрился, реальность он воспринимал более-менее адекватно.
В дальнем углу он обнаружил свободный столик-грибок и сразу плюхнулся на стул. Наверное, он выглядел не очень современно, хотя, говорят, вельвет снова вошел в моду.
«Надо же, из бомбоубежища клуб сделали… Или это тоже парейдолический эффект? Блин, а музыку нельзя потише сделать? Хоть на пару минут! Мне ж познакомиться надо».
— Здравствуй!!! Скучаешь?!!
Он повернулся на голос. Рядом пристроилась девица лет восемнадцати — двадцати. С зелеными губами, в лиловых лосинах и блузке, скрывающей острую грудную недостаточность.
— Конечно, скучаю! Не видно разве?! Приходилось орать, перекрикивая музыку.
— Я составлю компанию?! Не возражаешь?! — Девушка сразу перешла на «ты», что говорило о серьезности ее намерений.
— Не возражаю! Составляй!
— Меня Катей звать! А тебя?!
— Аркадием… Петровичем. Как Гайдара!
— А кто это?!
— Так… Артист один!
— Класс! Коктейлем не угостишь?
— Легко! Хоть двумя!
Он сделал знак продирающемуся сквозь толпу официанту, заказал пару коктейлей.
— А ты местный?!
— Да!
— А я из Великобельска! От слова «белочка». У нас белок много… А здесь учусь! А ты кто?
Опять «белочка». Ох, неспроста это, неспроста!
— Сценарист!
— Ух ты! Правда?!
— Правда! «Мой любимый дядюшка», «Право на выстрел», «Огонь на поражение»!
— Класс! А Гошу Куценко видел?!
— Видел!.. Слушай, чего мы глотки надрываем? Пойдем ко мне, я тут рядом живу! Поговорим спокойно, коньячку дернем! У меня монпансье есть.
— Ура!
С Катиного лица можно было писать рождественскую открытку.
До дома пришлось бежать, начался дождь. В подъезде Катя принялась отряхивать ладошкой воду с Аркадия. И делала это весьма профессионально.
Н-да… А говорят, сюжеты у нас в кино не жизненные. Еще какие жизненные. Вот так интеллигенты и заманивают дурочек в логово. Сажают на цепь, насилуют, а потом стихи читают собственного сочинения или письма любовные.
В квартире Катя по-хозяйски прошла в комнату и, прищурившись, взглядом математика обвела апартаменты, высчитывая полезный метраж. Не ахти, конечно, но зато потолки высокие, можно второй этаж сделать.
— Ты один живешь?
— С продюсером. Но он бывает не каждый день.
— А я в общежитии. Скучно там.
Дверь по-прежнему чернела на стене. Аркадий подозвал. Катю и показал на нее пальцем.
— Ты что-нибудь видишь?
— Ничего…
«Фу-фу-фу… Слава богу… Значит, все-таки обычная “белочка”. Ура! Здорово! Просто счастье!»
— Дверь как дверь… У тебя там еще комната? Или ванная?
И это очень огорчило… Если не сказать больше… Запахло концом света.
— Так… Пошла на хер отсюда, шалава великобельская!!! — Он махнул рукой, зацепив стопку листов с распечатанным текстом. Листы, словно белые чайки, закружили по комнате и медленно приземлялись на пол.
— Аркадий… Вы что?!
— Не вы, а ты! Уматывай в свое «Убежище», сопля зеленая! В общаге ей скучно! В цирк иди, там весело!
— Но… ты же… сам… Монпансье… Коньяк… Прекратив дискуссию, он схватил слегка сопротивлявшуюся Катю за руку и выволок на площадку.
«Пидор!» — услышал Аркадий, захлопнув дверь.
Но это его не тронуло. Волновало другое. Что теперь делать?!
Для начала — проверенное средство. Открыл бар, схватил вторую бутылку «Багратиона», зубами вырвал пробку, сделал несколько глотков. Занюхал компьютерной мышкой.
«Что он там хотел?… Эй, как тебя… Основатель! Чего, спрашиваю, ты там хотел?! Какие тебе доказательства нужны?! Помог бы лучше последнюю сцену написать. Концом света все угрожать горазды! А мне сегодня текст сдавать!» Аркадий поставил бутылку, постарался взять себя в руки. Сел на диванчик. Гул в голове мешал сосредоточиться.
«Предлагает отправиться куда захочу… А куда я хочу? В Диснейленд я хочу. Не был никогда… С горки прокатиться… Может, сгонять напоследок?…
Кто он такой? Господь Бог? Вроде говорил, что да. И что с того? Я, может, тоже бог, хоть и не умею фокусы с дверьми показывать…»
Вспомнилась фраза одного французского писателя: «Только Бог и сценаристы повелевают человеческими судьбами, но никто не знает их в лицо».
«Да, я тоже повелеваю судьбами! Хочу убью, хочу воскрешу! И даже Бога могу сделать простым смертным, а смертного сделать Богом! Я круче в тысячу раз! Несколько ударов по клавишам, и раб превращается в господина, нищий в богатого, больной в здорового! Слабо тебе так, Основатель?… Может, посоревнуемся? Молчишь?!»
Аркадий снова начал закипать.
«Никто не знает нас в лицо? Так давай исправим это положение. Ты увидишь меня, я тебя. Выпьем (по рюмашке на брудершафт, подискутируем о смысле жизни. Через чат-то как-то не по-человечески. И не по-божески. Ну что, готов принять гостя? Накрывай поляну!»
Он вытер рукавом пиджака мокрый от дождя лоб, встал с дивана, взял бутылку и решительно шагнул к двери. Судя по расположению петель, она открывалась наружу. Достаточно повернуть ручку и толкнуть.
«Я хочу попасть к Основателю», — словно волшебное заклинание произнес про себя Аркадий и взялся за ручку.
Но она не двигалась.
— Что, не пускаешь? — Он еще раз безуспешно подергал ручку. — Боишься? Какой же ты, в задницу, Основатель?! Открывай! Ну!.. Я же петли срежу! У меня «болгарка» есть!
Основатель не желал никого впускать в свои апартаменты. Ничего удивительного, это его святое право. Никто не должен его видеть. Как в старом анекдоте про художника. «Что вы нарисовали?! Где вы видели Бога в ботинках?!» — «А где вы видели Бога без ботинок?»
— Нет, ты меня впустишь! За базар отвечать надо! — Аркадий отступил на пару шагов и с разбегу ударил плечом в дверь.
С таким же успехом он мог ударить в Кремлевскую стену. Не достучишься.
— Открывай! Открывай, слабак! — Кулаком он въехал по обшивке, затем опять отхлебнул из бутылки. — Я тебе сейчас объясню свое предназначение! Конец света он, видишь ли, задумал!
Аркадий повернулся, снова отступил к столу, чтобы совершить очередную попытку штурма. Сценаристы, вперед!..
Нечаянно наступил на валявшийся на паркете лист сценария и поскользнулся. Нога пошла вперед, он, соответственно, опрокинулся назад, прямо на дверь. («”Багратион” — почувствуй вкус победы!»)
Но, прежде чем удариться о дверь, он успел произнести про себя вполне уместную в таких случаях фразу:
— Твою мать! Сценарий долбаный!
Дверь неожиданно распахнулась, и Аркадий с криком полетел вниз…
* * *
— Лис, здесь еще один! В сортире прятался!
— Я ж говорил, проверь!
— Да я проверял! Вроде не было! В бачке, наверно, сидел.
— Волоки к остальным! Обыскать не забудь!
Первое, что увидел перед собой Аркадий, была чья-то рожа в маске белочки. Второе — ствол помпового ружья, нацеленный ему в лоб. И третье — дверь с табличкой «М», из которой он, собственно, и вывалился.
«Опять белочка!»
Пока он соображал, куда провалился, здоровенная рука в перчатке вывернула его карманы. На пол полетели связка ключей и упаковка таблеток для повышения потенции «стойрофен», рекламу которых постоянно крутили по ТВ. Как в его пиджаке оказались пилюли, Аркадий понятия не имел, он пока не жаловался на проблемы с потенцией.
Бумажник с деньгами переместился в ветровку «Белочки».
— Алло, уважаемый, в чем дело?! Отдайте бумажник!
Он попытался вырваться, но тут же получил ружейным прикладом по левой почке, взвыл от боли и больше не сопротивлялся. Второй удар, теперь уже тяжелым ботинком в нижнюю часть поясницы, опрокинул его на мраморный пол холодных тонов. Он заскользил вперед, пока не уткнулся в женскую ножку правильной формы. Поднял глаза. Лицо тоже правильное. Очень правильное. И сильно испуганное.
— Вы не ушиблись?
Ей было не больше двадцати пяти. Короткая, аккуратная прическа. Блондинка, стройная фигурка, голубые глаза, аромат Елисейских Полей, яркая помада, глубокое декольте, прикрытое легким шарфиком. Мини-юбочка, высокий каблучок. Классика жанра.
— Не ушибся.
Аркадий сел на пол, потер бок и, наконец, огляделся.
Он находился в зале какого-то банка, если судить по застекленным стойкам с соответствующими надписями. Банка небольшого по размерам, но достаточно зажиточного — зал был отделан дорогими материалами, украшен старинной люстрой, а потолок позолоченной лепниной.
Метрах в десяти от него, на полу в осколках стекол спиной кверху лежал секьюрити. В районе головы лужа крови веером. Именно «в районе», потому что самой головы просто не было. Так, кровавые ошметки… Часть мозга бедняги прилипла к стенду с объявлениями и рекламой выгодных кредитов. Видимо, стреляли в упор…
Входную дверь подпирал опрокинутый стол. Возле которого с поднятыми руками стоял молодой мужчина в банковской униформе. Живой щит. Жалюзи на окнах были плотно сдвинуты, но, судя по пробивающемуся сквозь них свету, сейчас был день.
Вдоль центральной стойки, на полу, словно окурки в пепельнице, закрыв головы руками, сидели и лежали человек семь в такой же униформе и пяток клиентов. Персонала явно маловато, в солидных банках трудится гораздо больше народа. Да и охранников с десяток, не меньше, а тут всего один. Впрочем, возможно, сегодня выходной либо это маленький банк.
Некоторые женщины плакали, но никто ничего не говорил, видимо, получили приказ заткнуться. Над ними, с помповым ружьем наперевес, возвышался «Белочка». Еще двое, соответственно, «Мишка» и «Зайчик», перегружали деньги в рюкзаки из металлических ящиков, которые приносил из хранилища «Кот». Последний боец в образе лиса наблюдал за улицей, держа на мушке пистолета затылок клерка. Возможно, в хранилище был еще кто-то, взламывавший ячейки.
Снаружи доносились вой милицейских сирен, хриплые крики в мегафоны, предлагавшие сложить оружие и выпустить заложников.
«И кто ж из них Основатель? “Мишка” или “Белочка”? С кем диспут зачинать?»
Самое интересное, опьянение мгновенно исчезло, словно он принял отрезвляющего лекарства. Основатель свой хлеб ел не зря — подобные трюки Геллеру и не снились…
— Убирайтесь! — заорал в форточку «Лис». — Иначе начнем валить людей!
— Какие ваши условия?! — донеслось с улицы.
— Убрать, на хер, спецназ и подогнать к дверям автобус!.. До аэропорта — зеленый коридор!.. Через десять минут не будет — получите первого покойника!
Для убедительности «Лис» выстрелил в потолок, повредив лепнину. Заложники вскрикнули, втянули головы и зажали уши руками
Аркадий тоже вздрогнул от грохота выстрела. Блондинка зажмурилась и практически легла на пол
«Где я мог слышать этот диалог? Я его определенно однажды уже слышал. Дежавю? Может, вместо божественных покоев я оказался в одной из своих прежних жизней? Основатель нахалтурил? Боги, говорят, тоже ошибаются».
С улицы снова попытались вступить в переговоры:
— Мы выполним все ваши условия. Выпустите хотя бы женщин и детей.
«Какую ерунду они несут! Это же банк, а не детский сад! Откуда тут взяться детям?»
…Ерунду?!!
Он вдруг понял, где слышал этот разговор! Да что значит слышал! Он же сам написал его! В серии, которую не успел закончить! Банк, заложники, любовь…
Ох, мамочки! Получается…
Получается, он попал в собственный сценарий! Поэтому и персонала немного, и всего один охранник, чтобы не было столпотворения в кадре. Небольшой кинематографический допуск.
Но как? Он же хотел увидеть Основателя! Почему тогда он здесь, а не у Него?
Потому что…
Он наступил на упавший лист сценария, поскользнулся и…
«Долбаный сценарий!»
Все ясно. «Вы можете выбрать любое место и время…»
Выбрал, блин! «Огонь на поражение»!!
Стоп, тогда получается, вовсе это не бандиты и заложники, а просто актеры и статисты. Но где тогда съемочная группа, где режиссер Игорь? Где передвижная кухня с кинокормом, в конце концов?
Нет, это не съемки… Это по-настоящему! Никакого кино! Никаких декораций! Никакого корма! Все вживую. И мертвый охранник тоже не статист. И кровь — не кетчуп…
Вспомнилась еще одна цитата. На рабочем столе Аркадия лежал сборник высказываний знаменитых людей, в который он периодически заглядывал, дабы вложить в уста персонажа какую-нибудь умную реплику. Некоторые фразы оседали в памяти. Эта принадлежала, кажется, Эйнштейну. «Бог изощрен, но не злонамерен».
Да уж… Еще как изощрен! Прямо садист какой-то… Засунуть автора в его же собственное произведение!
Техническая сторона вопроса Аркадия волновала мало. Он же Основатель — ему законы материального мира по барабану.
Но на всякий случай надо убедиться, что догадка верна.
Сценарист пододвинулся к блондинке и прошептал:
— Простите, а вы из какого театра?
Блондинка с удивлением посмотрела на него и также шепотом ответила:
— Я не из театра… Я стоматолог. Вернее, помощник стоматолога.
Стоматолог… Да, именно такую профессию он решил дать героине. Еще выбирал, что лучше — учитель или врач. А потом вспомнил, как недавно лечил зубы в одном частном кабинете. Врачу ассистировала молодая блондинка с голубыми глазами. В марлевой повязке. Она так нежно уговаривала Аркадия не бояться, что он невольно запомнил ее образ. И воплотил в сценарии. И даже дал подлинное имя с бейджа на халате. Правда, фамилию не придумал — в кадре она не звучала, нечего путаницу вносить.
— А вас, случайно, не Валерией звать?
— Ой… А мы разве знакомы?
— Я лечил у вас кариес… Месяц назад. По тысяче двести за зуб. В кабинете на Садовой. Возле «Апрашки».
— Да… Погодите, погодите… А вы, кажется, Сергей.
— Аркадий.
— Странно. Мне казалось, Сергей. Хотя я, возможно, ошибаюсь, у нас много пациентов, всех не запомнить… Представляете, какая нелепость. Я зашла сюда буквально на секунду, посмотреть курс валют. Возвращалась из зоомагазина, купила корм хомячку и заглянула. Хороший, кстати, корм, «Грызунчик» называется. Рекомендую. В нем правильно сбалансирован минеральный комплекс и много витаминов…
«Что она несет? Какой минеральный комплекс, какие хомяки? В такой-то момент?… Ах, да… Это же я сам написал. Продактплейсмент»
— А тут эти… Охранника убили… Господи, и зачем мне сдался этот курс валют? Все равно денег нет. Кризис.
«Погоди… А кому это она говорила в сценарии?!»
Аркадия окатило жаром, словно он нечаянно сел на красную кнопку ядерного чемоданчика.
«Кому-кому?! Герою! По имени Сергей! У которого в кармане лежал “стойрофен”. Выходит, я оказался в шкуре… главного героя? Который влюбляется и которому… прострелят ногу?!..»
Судя по ушибленной почке, это произойдет не понарошку. Без каскадеров.
Ах какой изощренный Бог!
У него задрожали пальцы, словно руку посадили на электрический стул… Нет, нет, он не Сергей… Сергей другой.
Он оглянулся на заложников. Единственный мужик, могущий подходить на роль возлюбленного, находился метрах в пяти и вряд ли планировал знакомиться с Валерией. К тому же он был в церковной сутане. Аркадий специально придумал это, чтобы каким-то образом охарактеризовать персонажи. Два пенсионера и юноша восемнадцати лет явно не подходили на роль романтического влюбленного. Были еще банковские клерки, но к основной сюжетной линии они отношения не имели.
Значит, я…
Досочинялся, придурок! Горка трупов, мозги на стенде. Чтобы после премьеры критики не обвинили в том, что сценарий написан без мозгов…
Надо ноги уносить, пока их не прострелили. А унести можно только одним способом — через сортир. Откуда пришел. Туалет в зале, между прочим, тоже его выдумка. По сюжету герой забежал в банк справить нужду, услышал стрельбу, спрятался, но его нашли… Вообще-то в банках вряд ли есть общественные туалеты, но это ж кино. Художественный вымысел. Если по правде — так вообще ничего не снимешь. К тому же Аркадию было просто лень выдумывать, за каким бесом героя занесло в банк.
Он осторожно отодвинулся от блондинки и пополз к заветной двери.
— А ну назад, импотент! Сядь где сидел! — «Белочка» навел на него ружье.
Пришлось подчиниться.
«Белочка», «Зайчик», «Мишка»… Это тоже он придумал. Взял идею голливудского боевика «На гребне волны», где налетчики грабили банки, надевая забавные маски президентов США — Никсона, Кеннеди, Рейгана… А у меня пусть наряжаются зверушками. Главарь у них, если я не забыл, «Лис».
— Вы пользуетесь «стойрофеном»? — с легким восторгом спросила Валерия.
— Да не мой это! Нормально у меня все!
— Правильно делаете, кстати, — словно не услышав ответа, продолжила девушка, — очень хорошее средство.
«Она-то откуда знает?! Откуда-откуда… Это у меня надо спросить!.. Кстати, я ведь в нее влюбиться должен. А она в меня…»
Он еще раз взглянул на Валерию. Внешность у нее, в принципе, пятизвездочная. Насчет души — не уверен. Впрочем, согласно синопсису, душа в данный момент в расчет не принималась. У них любовь с первого взгляда. Это же кино. Герои смотрят друг другу в глаза и понимают, что нашли свое долгожданное счастье.
Крики и стрельба, раздавшаяся где-то в недрах банка, отвлекли его от высоких мыслей. В зал выскочил еще один участник действия. В маске бобра. С пистолетом наголо.
— Лис, они хотели взять нас через черный ход! Волка зацепили! Мы еле отбились!
— Ах, вот как… Ладно, — «Лис», держа наготове пистолет, быстро подошел к заложникам, — я их предупреждал
Он схватил за шиворот одного из клерков и поволок к дверям. Там приказал подняться и встать рядом со вторым.
— Прошу прощения, господа, но лично к вам у меня никаких претензий. Извините, что не снимаю перчаток.
Последнюю часть реплики Аркадий стырил из «Однажды в Америке», рассчитывая, что ее мало кто вспомнит.
«Лис» поднял пистолет и приставил к затылку первого заложника.
Аркадий автоматически отвернулся. Ибо это уже не кино. И реальная смерть будет сильно отличаться от бутафорской.
«Что, стыдно, господин сочинитель?»
Грянул выстрел. И почти сразу второй. Заложники возле стойки закричали, словно пули попали в них. Бандиты на сей раз не приказали им заткнуться. Наоборот — пускай ваши вопли слышат там, на улице. И побыстрей шевелятся.
В принципе, клерков можно было и не убивать. Или хотя бы не обоих. Но Аркадий хотел создать напряжение — ведь это же закон жанра. Где вы видели боевик без невинноубиенных? Опасность для героев должна быть смертельной, а главгады страшными.
Так, однако пора линять. Извини, Основатель, я просто ошибся дверью. Чего я тут тебе смогу доказать? В такой нервной обстановке?
Воспользовавшись тем, что «зверушки» отвлеклись на расправу, он, словно каскадер, перекатился к углу стойки, вскочил на ноги и рванул к дверям с буковкой «М». Но не рассчитал с обувью. Домашние войлочные тапочки предательски скользнули по мраморному полу, и второй раз за вечер Аркадий не устоял на ногах.
— Ой!
Подняться не дали, «Белочка» сделал ему качественную подсечку, и он вновь оказался в партере, как говорят борцы. Удар по ребрам перевернул его кверху лицом.
— Ты куда, импотент? Добрых слов не понимаешь?!
— Шустрый какой, однако! Прострели ему ногу, чтоб больше не бегал! — приказал «Лис».
«О, боже! Как я мог забыть?! Ведь герой тоже попытался убежать именно через сортир — там имелось специально придуманное окошко во двор. Но поскользнулся на крови и…»
Сцену со стрельбой в ногу Аркадий позаимствовал из «Криминального чтива».
— Не-е-е-е-е-е-е-е-е-т!!!!!!!!!
— Да.
Помпуха была заряжена картечью. Повезло, если это можно назвать везением, — часть заряда ушла в пол. Но даже половины хватило, чтобы испытать истинное наслаждение.
В сценарии сцена выглядела так: «Сергей хватается за колено, морщится от боли и негромко стонет».
В жизни оказалось гораздо забавней. Какое там «негромко», какое там «морщится от боли». Орал так, что заглушил бы хор Министерства внутренних дел…
«Идиот! На хрена я это написал?! Не было ведь в синопсисе никакой ноги! Проявил инициативу!.. Ой как больно! Хорошо, что не отрезали палец, — имелась такая идейка…»
Мясо не разлеталось по сторонам, как изображают в блокбастерах, но, взглянув на рану и увидев окровавленную кость, он чуть не потерял сознание от ужаса.
Но потом все-таки потерял.
От болевого шока.
«Белочка» спокойно вернулся к выполнению своих обязанностей по охране общественного порядка, оставив раненого там, где тот упал.
Когда Аркадий пришел в себя, он увидел над собой заплаканную Валерию. Она перетягивала его бедро шелковым желтым шарфиком. Под головой сценариста лежала ее сумочка, почему-то не отобранная налетчиками.
— Я наложила жгут, надо остановить кровь. Потерпи немного, сейчас все пройдет. Кость не раздроблена, ты сможешь ходить…
Голос был таким же мягким и нежным, как тогда, в стоматологическом кабинете.
— Сволочи, подонки, ублюдки, козлы вонючие, скоты, отморозки поганые… Что ты им сделал?
В нее можно было влюбиться. Как и предполагал синопсис.
— Потерпи, Сереженька…
— Я Аркадий…
— Ой, извини… Это от волнения.
Нет, не от волнения.
Но ему сейчас не до любви. Боль накатывала жгучими волнами. Он боялся смотреть на ногу, отвернулся в сторону и увидел застреленных клерков. Да, на экране это выглядело бы по-другому. Но есть правда жизни, а есть правда кино.
«И зачем я их убил? Пускай бы жили…»
— А кровь отстирается, — продолжала успокаивать Валерия. — «Ориель» удаляет даже застаревшие пятна и, главное, предотвращает образование накипи.
«Какая накипь, что она несет?!.. Черт, опять забыл. “Ориель” — один из спонсоров сериала». Девушка положила ладонь ему на мокрый лоб:
— Все будет хорошо… Вот увидишь: все будет хорошо.
— Мне надо туда, — прошептал Аркадий, показав пальцем на дверь.
— В туалет? Придется потерпеть… Они не пустят. И потом, ты все равно не сможешь встать.
Он попробовал пошевелить раненой конечностью. Бесполезно. Такое ощущение, что ноги просто не было. Но он должен, должен добраться до двери. Ну, Основатель… Я с тобой еще поговорю. И не в режиме on-line.
Заложники продолжали плакать, святой отец крестился, менты вели пустые переговоры… Бандиты уже запаковали награбленное в большие рюкзаки и собрались в зале. Им оставалось только уйти. Но власти не желали их выпускать. Кризис.
«Что там дальше по сценарию? С налетчиками попытается договориться один из главных героев-ментов. Предложит обменять себя на кого-нибудь из заложников. Но по нему дадут очередь из автомата и тяжело ранят в голову. (У актера напряженный съемочный график, в паре следующих серий его надо вывести из кадра.) Спецназовцы будут изучать схему банка, подготавливая штурм. Второй главный мент вспомнит, что прямо под банком есть старинный проход, оставшийся с семнадцатого века, и можно попытаться найти его…
А в это время несчастный Сережа, он же Аркаша, продолжает общаться с Валерией, влюбляясь все больше. Боль должна уйти, и он разговаривает, уже не морщась.
Ага, ушла, как же! Нога горит так, будто испанский сапог надели. Надо было хоть врачу какому-нибудь позвонить, проконсультироваться, что испытывает человек при подобном ранении. Но у нас же допуски… Художественный, блин, вымысел. Да и герой — парень мужественный. Умеет терпеть.
Но я-то не умею!»
Валерия негромко рассказывала про свою жизнь. Про медицинский институт, неудачный брак, рождение дочери, которая сейчас на даче с родителями, про хомячков. Дочка болеет, нужны деньги на лекарства, поэтому приходится работать в две смены.
Аркадий знал содержание монолога, сам же его и писал. Поэтому особо не вслушивался. Его больше волновала дверь с литерой «М». И, конечно, непроходящая боль.
— А ты кем работаешь? — спросила девушка.
«Не все ли теперь равно?! Мне ногу прострелили, инвалидом останусь, кем бы ни работал!»
— Геологом, — прошептал Аркадий, вспомнив профессию героя.
— Здорово… А почему ты в тапочках?
Этого, разумеется, в сценарии не было. Но, как известно, иногда персонажи начинают жить собственной жизнью.
— Ботинки утонули… В экспедиции. Жарко мне…
Валерия нагнулась к его лицу и несильно подула на глаза. Ее дыхание пахло мятой. Вернее, «Орбитом» с мятой. Странно, ведь рекламы жевательной резинки в сценарии не предусматривалось. Если только режиссер не договорился по-тихому, что иногда случалось.
— У тебя очень красивые глаза, — прошептала она, — цвета индиго.
«Какая ахинея! Индиго! И как я мог такое написать?! А как они могут такое смотреть?!»
— Аркадий, как ты думаешь, нас освободят?
— Освободят.
Боль не отпускала, но он старался говорить, не морщась. Нельзя выглядеть слабаком в глазах такой девушки. Даже если сам ее и выдумал.
— Представляешь, я такая невезучая. Все время попадаю в какие-нибудь переделки. Однажды ехала с дачи…
— А автобус перевернулся.
— Да… Откуда ты знаешь?
— Иногда я умею читать мысли… Наследственное.
— А что ты еще читаешь?
— Несколько человек погибли, но ты отделалась легкими ушибами. Потом ты застряла в лифте и просидела там восемь часов, пока не приехали спасатели…
Валерия испуганно посмотрела на Аркадия:
— Ты… Ты волшебник.
— Я не волшебник, я только лечусь…
— Так, может, скажешь, — она с ненаигранной грустью посмотрела ему в глаза, — почему я такая невезучая?
…Они еще несколько секунд рассматривали друг друга, потом она снова заплакала.
В этом месте он должен был сказать приободряющую шутку про геологов, которую прочитал в Сети, но напрочь ее забыл. Придется импровизировать:
— Ты смотрела «Апокалипсис» Гибсона?
— Про индейцев?
— Да… Помнишь сцену, когда главный герой выбегает на поляну, а там гора гниющих трупов?
— Конечно… Очень ужасно.
— Если делать покадровую перемотку на DVD, то среди трупов увидишь клоуна из «Макдоналдса».
— Серьезно?!
— Абсолютно. Двадцать пятый кадр. Но вовсе не для рекламы «Макдоналдса». Просто потом Гибсон дал эту информацию в Сети, и все бросились покупать диски, чтобы удостовериться. Только бизнес, никаких приколов. Вот так и человек — вечно ищет свое счастье.
Аркадий улыбнулся, Валерия тоже. Чтобы успокоить ее, он рассказал еще пару баек из Жизни звезд.
— У тебя есть кто-нибудь? — осторожно спросила девушка, когда он, устав, замолчал.
— Нет… Раньше была… Очень давно.
Валерия, не закрывая глаз, начала медленно наклоняться к его лицу, словно хотела рассмотреть, есть ли у него кариес. Но он точно знал, что сейчас по сценарию будет поцелуй. Когда она наклонилась, ему удалось рассмотреть ее декольте, что немного приглушило боль. Ого! Вернее — о-го-го!
— А-а-а!!! Нога!!!
Этого в сценарии не было. Но разве все предусмотришь?
— Ой, извини…
— Ничего, но больше так не делай… Послушай… Мне во что бы то ни стало надо в туалет. Это вопрос жизни и смерти. Попробуй их отвлечь.
— Каким образом?
«Если бы знал, что окажусь здесь, написал бы для нее сцену стриптиза. А по залу бы бегали молоденькие официантки и предлагали кофе с эклерами».
— Ну придумай что-нибудь… Попроси воды, скажи, что тебе плохо. Мне бы только допрыгнуть до дверей… Там окно, и я выскочу… Под банком есть подземный ход, я покажу его спецназу.
— Хорошо, я попробую.
Но выполнить задуманное она не успела. Потому что, согласно сценарию, следующая сцена была со святым отцом. Для перебивки.
Батюшка решительно поднялся и начал проклинать налетчиков, говоря, что всех их ждет Страшный суд и всем им гореть в геенне огненной. Он требовал выпустить заложников, покаяться и помолиться. За что получил прикладом в живот от «Белочки» и упал обратно.
Без этого эпизода тоже можно было обойтись, но Аркадию не хватало материала до нужных пятидесяти двух минут, приходилось искусственно наращивать объем. И, как оказалось, не зря. Он сумел пододвинуться к двери еще на несколько сантиметров.
Он посмотрел на часы. В принципе, менты вот-вот должны отрыть подземный ход и начать операцию по освобождению. Конечно, это откровенный рояль в кустах, но для сериала с таким бюджетом вполне сойдет. Самого лаза в кадре показано не будет. По тем же бюджетным соображениям.
— Знаешь, Аркадий, — Валерия вновь опустилась рядом с ним и положила ладошку ему на лоб, — удивительно, но я нисколько не жалею, что зашла в этот банк.
«Знаешь, Роза, я нисколько не жалею, что выиграл билет на этот пароход…» — Дж. Камерон, «Титаник».
Наверно, с экрана реплика звучала бы вполне гармонично. Но сейчас… Совершенно не звучала. Палата номер шесть, психиатрия. Как же он, опытнейший сценарист, мог скатиться до таких штампов? Ладно бы еще пародию сочинял, «Гитлер капут» какой-нибудь. Неужели тебе уже все по барабану, Аркадий Петрович?
Наверное…
Забыл, что должен отвечать за каждое слово, за каждую запятую. Любить своих героев, сопереживать им. Они же живые люди. Хоть и выдуманные. И зрители тоже живые люди, а не безликий показатель рейтинга… Ведь тебе доверяют, от тебя ждут откровений, а не набора клише. Даже в таком дешевом продукте, даже когда всем остальным тоже все по барабану, кроме бабла. Ты же творец, а не ремесленник. Деньги деньгами, но…
За базарчик отвечать надо. Отвечай.
— Может, это наказание за наши грехи? — негромко продолжала Валерия. — У меня очень плохие предчувствия… Мне сегодня приснился сон. Ко мне подошла цыганка, взяла руку, развернула ладонью вверх и сказала: завтра ты умрешь. Я проснулась в холодном поту… Пыталась снова заснуть, чтобы досмотреть сон и увидеть другой финал… Но… не получилось. Позвонила подруга, спросила какую-то ерунду, в общем, больше не заснула. А я верю в то, что сны бывают пророческими. Мне уже несколько раз такие снились… И потом сбывалось… А у тебя такое было?
Аркадий молча кивнул. Насочиняешь всякой ерунды в сценарии, а потом она происходит в реальной жизни. А все спрашивают: «Как ты узнал, как ты узнал?» Вот так и узнал
— Если что, передай Алешке с мамой, что я их очень любила, — продолжала Валерия. — Жалко их…
Он посмотрел на нее. Она очаровательна в своей грусти. Если б это происходило по-настоящему, он бы в нее наверняка влюбился.
Но это и происходит по-настоящему!
— Почему жалко? Их же здесь нет.
— Я верю снам. Значит, я умру.
— Успокойся. Сон — это всего лишь разгрузка мозга. Не более.
«Да, согласно синопсису, умрешь… Но синопсис не сценарий… А последняя сцена еще не дописана… Ты должен отвечать за своих героев, даже если никто больше не отвечает, ты должен любить своих героев, даже если никто не любит».
Следующей фразы Валерии не было в сценарии, что и понятно, он же не закончил работу. Но наступило время последней сцены, и персонажи продолжали жить.
Она вдруг как-то растерянно и виновато посмотрела на Аркадия, выпрямилась и быстро застегнула пуговки на блузке. И неожиданно перешла на «вы», заговорив при этом чуть официальным тоном:
— Вы извините, Аркадий… Я тут такой чепухи наговорила. Сама не знаю, что со мной случилось… Со страху, наверное. Не обращайте внимания. Как нога?
— Больно.
— Ой, у меня ж коньяк есть. Погодите. — Она осторожно вытащила из-под головы раненого сумочку, достала маленькую фляжку. — Выпейте. Это хороший коньяк. «Багратион».
— Спасибо… Я не пью.
— Я тоже не пью… А куда деваться по такой жизни? — Она сделала пару глотков.
Потом опустила фляжку, обиженно, словно ребенок, посмотрела на дверь банка, возле которой строили баррикаду «зверушки», и как-то буднично, безо всякого театрального пафоса полушепотом произнесла:
— Вы не представляете, как я хочу жить… Не представляете…
— Ты будешь жить, — так же, без надрыва прошептал Аркадий. — Обещаю.
Валерия снова грустно усмехнулась:
— Вы же не Бог…
— Не Бог… Я гораздо круче.
«Наверно, это от потери крови», — прочитал он в ее голубых глазах.
И уже никакого намека на любовь. Что и неудивительно. Нужен ей этот стареющий геолог в вельветовом пиджаке, как лифту руль.
Кино закончилось.
Но он-то должен любить своих героев.
— Лера, сейчас в окно кинут газовую гранату, потом начнется стрельба. Сразу прячься за стойку, ложись на пол и не двигайся, пока все не кончится.
— Они что, все-таки начнут штурм? Здесь же люди. Заложники.
— У них нет другого выхода. Если дать этим уйти, они натворят еще больше бед.
Не объяснять же, что на экране должна быть красивая картинка, динамика и спецэффекты для освоения бюджета
— Ничего не бойся. Падай и не вставай. Поверь, все будет нормально. Ты не умрешь,
Боль опять накатила. Аркадий застонал. Прополз еще несколько сантиметров.
— Смотри, — он кивнул на дверь, — менты подгоняют автобус. Но это отвлекающий маневр. Вон в то окно влетит граната… Запомни, сразу беги за стойку и зажми рот и нос платком…
— А как же вы?
— Ничего со мной не будет. Я заговоренный. — Он через силу улыбнулся.
В ту же секунду на улице, возле дверей банка, послышался звук мотора. «Белочка» и «Лис» направились к заложникам, чтобы взять несколько человек в качестве живого щита.
Но дойти не успели.
Разбив окно, в зал, как и предполагал автор сценария, влетели две дымовые гранаты. Одновременно из коридора, ведущего из помещений банка, выскочили несколько человек в черных комбинезонах и с противогазами на лицах.
«”Зверушки” против ниндзя в новом сезоне на канале НТВ!»
Да, сцена недописана, но синопсис утвержден!
Огонь на поражение!
— Беги! — подтолкнул Валерию.
Но она, вместо того чтобы выполнить рекомендацию, схватила Аркадия за пиджак и поволокла к стойке. С линии огня.
И делала это не потому, что, согласно синопсису, влюбленная героиня пытается помочь герою и в результате погибает. Нет — никакого синопсиса! И она в него не влюблена.
Она делала это просто потому, что была хорошим человеком… И хотела спасти другого человека.
Ну что, Основатель?! Какие тебе еще нужны доказательства?!
— Беги! Беги!!!
— Не бойтесь, я помогу вам… Потерпите…
Едкий дым резанул по глазам, попал в легкие. Она закашлялась. Он тоже.
— Беги, дура!!! Что ты делаешь?! — Он оттолкнул Валерию.
Не побежала.
«Белочка» подскочил к ней, схватил за волосы и поднял на ноги, прикрывшись, словно щитом.
Аркадий здоровой ногой ударил бандита в коленный сгиб, но тот устоял, повернулся и саданул ботинком в челюсть. Стрелять «Белочка» не стал, потом придется перезаряжать ружье, а спецназовцы вряд ли дадут это сделать. Просто упер ствол под лопатку Валерии:
— Не подходить!!! Я убью ее!!!
Остальные заложники, едва началась стрельба, легли на пол. И только батюшка попытался отобрать пистолет у «Бобра», нанося удары наперсным крестом по его башке.
Кровь наполнила рот сценариста. Снова настоящая, а не клюквенная. Аркадий выплюнул на пол выбитый зуб и пополз к двери сортира. Он спасет ее, обязательно спасет!
Потому что он тоже хороший человек! И отвечает за свои слова! За свои запятые и точки! Просто в конвейерной суете забыл, что даже черными красками надо рисовать свет.
Еще есть время! Лишь бы доползти!
В зале появился очередной персонаж. В гражданской одежде, но с противогазом на голове. Тот самый мент, который…
Успеть… Успеть…
На экране происходящее смотрелось бы очень впечатляюще. Да еще под трагическую музычку. Все рейтинги наши.
— Брось ружье!!!
— Пошел ты!!!
Мент вскинул пистолет, прицелился.
Аркадий зарычал от досады. До двери оставалось чуть больше метра.
Он закричал.
Это на долю секунду отвлекло бандита, но не мента. Герой, согласно концепции, настоящий профи. Не отвлекается по пустякам. И стреляет метко.
Валерия попыталась вырваться, сдвинулась в сторону, и в этот момент грянул выстрел…
Аркадий из последних оттолкнулся ладонями от пола и рыбкой нырнул в дверь.
* * *
Он яростно молотил по стертым клавишам, не чувствуя боли в пораженных артритом пальцах, не обращая внимания на слезящиеся от старенького лучевого монитора глаза. Он написал последнюю сцену, полностью изменил предыдущие диалоги и некоторые события. Он оставил в живых обоих клерков и спас Валерию. Он убрал скрытую рекламу и кровь из кадра. Он не халтурил, он отвечал за каждую запятую, словно это был последний сценарий в его жизни.
Потом он вошел в почтовую программу и отправил работу режиссеру. Тот не будет ничего менять, это не его дело. Скушает по обыкновению поллитровку коньяка и снимет как написано. Лишь бы успеть до возвращения боссов.
И только после этого Аркадий посмотрел на ногу.
Раны не было, хотя она немного побаливала, видимо, по запарке он зацепился за край стола. Пощупал челюсть. Зубы на месте.
«Дьявол, мне же надо искать доказательства! Отправляться в прошлое или будущее! Идиот!»
Он вскочил с кресла, повернулся к двери.
Ее не было. Зато было кое-что другое.
На пыльном полу, возле старого шкафа, словно свидетельство реальности произошедшего, лежал желтый шелковый шарфик.
* * *
Режиссера Игоря, фамилию которого Аркадий не помнил, разбудила гроза. Он попытался снова заснуть, но, поворочавшись с полчаса, понял, что бессонница опять победила.
Встал с кровати, прошел в рабочий кабинет, присел к компьютеру. Чего зря время терять? Лучше днем покемарить пару часов. А пока прогнать сценарий, его уже должны были прислать.
Загрузил почту. Да, так и есть. Новая серия.
На чтение ушло минут сорок.
«Что за чепуха? В синопсисе было совсем другое… Может, сценарист что-то напутал? Девку же убить надо, в этом весь изюм…»
Он протянул руку за мобильником и набрал номер. Продюсер уже должен приземлиться.
— Алло, слушаю.
— Илья Васильевич, это Игорь… Извините, что ночью… Аркадий прислал мне сценарий… По-моему, он сделал немного не то…