Глава десятая
СИСАДМИН ТОЛИК
Первые пятнадцать минут Толик, не двигаясь, сидел в своем вращающемся кресле и пялился на недопитое пиво. Словно искал в пиве смысл жизни. Многие, по данным Минздравоохранения, находят.
И неизвестно, сколько бы просидел еще, но внизу, на вахте, запиликал звоночек — кто-то хотел попасть в музей. Ночные гости были редкостью. Как правило, заблудившиеся туристы, заметившие свет на вахте, звонили, чтобы узнать дорогу к отелю. Иногда нетрезвые господа просили пустить погреться. Но это зимой.
Толик очнулся, снял трубку внутреннего телефона, нажал кнопочку вахты. Обычно он не делал этого, охрана сама разберется с визитером. Но сейчас почему-то решил, что пришли именно к нему.
— Сергей, кто там?
— Чудик какой-то, — отозвался охранник, — насчет конца света плетет.
— Что? — вздрогнул Толик. — Какого конца?!
— Не знаю… Дескать, завтра конец света, хотел бы поговорить. Чокнутый, наверное. Я не буду впускать.
— Погоди, погоди… Впусти. Это ко мне.
— Лады, как скажешь.
Что еще за очередной сюрприз? Неужели Основатель лично пожаловал? Подтвердить сказанное… Однако, жарковато становится. На всякий случай неверующий сисадмин перекрестился. В фильмах про вампиров и прочую нечисть герои держат перед собой крест. Креста при себе не имелось. Толик быстро скрутил его из пары канцелярских скрепок и сжал в кулаке. Береженого Бог бережет.
В зале послышались шаркающие шаги, через несколько секунд дверь медленно отворилась, и в кабинет зашел субъект лет сорока, сильно небритый и не очень опрятный — запах едкого пота и немытого тела валил все живое в радиусе двух метров. На субъекте была великоватая матерчатая жилетка и полуразложившиеся от старости джинсы. Под жилеткой — заношенная футболка с рекламой стирального порошка, видимо приобретенная во время промоакции. На ногах разбитые кроссовки. В руках субъект держал брезентовую авоську. Для организатора конца света он выглядел как-то несолидно. Мог бы костюмчик надеть. И побриться.
Впрочем, Толика волновал вовсе не внешний вид вошедшего.
— Вы Основатель? — встав с кресла, резко спросил он у мужчины, сделав ударение на последнем слове.
— Ну… Скажем так: я пришел от него. — Субъект почесал подбородок и поставил авоську на стол. Кивнул на недопитое пиво: — Не угостите? Я вообще-то не пью, это грех, просто в горле пересохло…
Толик протянул бутылку. Субъект жадно припал к горлышку и в два глотка расправился с остатками пива. Затем довольно крякнул, поставил бутылку на пол и присел на музейный стул, стоявший в кабинете в качестве декорации.
Да, вполне логично. Основатель не может посетить сразу двенадцать мест. Вот и прислал гонца. Пока непонятно для чего. Возможно, уточнить условия задачи или объяснить, как пользоваться дверью. Пошаговая инструкция.
Сисадмин заметно растерялся. Он просто не представлял, с чего начать разговор. И как себя вести в подобной несколько необычной ситуации. Беседовать лицом к лицу с посланником Бога ему за свою тридцатилетнюю жизнь пока не доводилось.
Впрочем, посланник начал первым:
— Вы знаете, что завтра наступит конец света?
— Ну… В общем… предполагаю, — уклончиво ответил Толик. — Если Основатель не гонит.
— Основатель говорит только истину. А вы готовы к нему?
— К чему?
— К апокалипсису.
— Ну, специально я, конечно, не готовился, — Толик окончательно растерялся, — да и не успел бы… Но… Основатель, кажется, дал шанс на спасение.
— Да! — заметно обрадовался гонец. — Именно! Но шанс не для всех!
— Это я понял… Но почему именно нам?
— Потому что мы любим его, Основателя. Вы ведь любите его?
— Ну не знаю… Мы переписывались иногда… Спорили. Если я буду любить всех, с кем переписываюсь… С ума сойду, наверно.
— Во-первых, он не все, — с легкой обидой произнес посланник, — только благодаря ему существует жизнь… Вас как звать?
— Толиком… Анатолием.
— Очень приятно. — Гость не назвал свое имя. — Видите ли, Толя, он жизнедатель. Он желает, чтобы Землю населяли счастливые люди, которые бы никогда не болели и не страдали. Замысел его прекрасен. Но что происходит сегодня? В мире царят преступность, войны, терроризм. Голод. Люди любят деньги, удовольствия, но не любят его. Замечаешь ли ты таких людей в своем окружении? Признайся, что да… И в результате наступают последние дни. Ты чувствуешь их приближение?
— Из-за кризиса, что ли? Ну, зарплату нам, конечно, урезали, но, говорят, это ж временно…
— Нет. Последние дни уже наступили, завтра миру конец. Но ты верно сказал — у нас есть шанс. Подожди…
Посланник порылся в авоське и выудил пеструю брошюру. На обложке четыре улыбающихся человека — мужчина, женщина и мальчик с девочкой — стояли в обнимку на фоне экзотических зарослей, переходящих в величественный пейзаж. По всей видимости, семья, хотя мальчик, в отличие от остальных, был негром. Из зарослей выглядывал такой же улыбчивый лев, а на лужайке мирно паслись антилопы.
— Вот послушай… — Посланник развернул книжицу и, прищурив глаза, зачитал: — И сказал Иисус: «Наблюдайте собой, чтобы ваши сердца никогда не отягощались перееданием, пьянством, развратом и житейскими заботами и чтобы тот день не застал вас внезапно, как ловушка. Ибо он найдет на всех живущих по всему лицу земли…»
— Ну-ка дайте-ка. — Толик, протянул руку за брошюрой.
— Пожалуйста. Можешь сам убедиться. — Посланник трепетно вручил книжицу.
«”Чему учит Библия”, — прочитал сисадмин. — Made in…»
Блин, это ж обычный сектант! Конец света, вечная жизнь в раю… Всех достали. Поэтому и баламутят по ночам, чтобы днем в глаз не получить. Надо ж как ему подфартило…
Толик перевел дух. Хотя переводить рано. Ладно этот чудик, но дверь-то — вон она! Ждет. И Основатель тоже ждет…
Посланник продолжал что-то бубнить про райскую жизнь, но сисадмин не слушал его. «Вы можете отправиться в любое место человеческой истории… Когда вернетесь, здесь все еще будет ночь Накануне».
Отправиться, конечно, можно. Но хорошо бы на ком-нибудь проверить, вернешься ли обратно. А то останешься в истории насовсем… Но на ком проверить?
Так вот же… Сидит напротив. Пускай сходит на разведку. Если вернется живым-здоровым, тогда уж и я…
— Послушайте… — Сисадмин прервал сектанта, когда тот самозабвенно доказывал, что отдать жизнь за Бога это совсем не страшно. — Вы действительно думаете то, что говорите?
— А как же иначе? Лукавство — козни Сатаны! Я вам сейчас прочитаю…
— Не надо, не надо, — остановил его Толик, поднявшись с кресла. — То есть, если бы Иисус велел вам пойти на смерть, вы бы пошли?
— Конечно! Ради Царствия Небесного. Ведь в Библии сказано…
— Хорошо, хорошо, я сам потом прочитаю… А вы хотели бы его увидеть, ну, скажем так, живьем? Прямо сейчас?
— Но это, к сожалению, невозможно. Иисус был распят две тысячи лет назад.
— Да, я помню… Я вас не спрашиваю, возможно это или нет. Я спрашиваю — не хотели бы?
— Ну, — опять почесал подбородок посланник, — не откажусь…
— Что ж, отлично… Идите сюда.
Толик взял слегка растерявшегося сектанта под локоть и подвел к появившейся двери.
— Значит, так… Повторяйте вслух: «Я хочу увидеть Иисуса и готов отдать за него жизнь, если потребуется».
Вторую часть предложения сисадмин произнес для очистки совести. Кто его знает, что там за дверью? Вдруг человек погибнет? А раз он сам желает — это не грех.
— Быстрее, быстрее…
— Я хочу увидеть Иисуса и готов отдать за него жизнь, если потребуется.
Толик резко рванул дверную ручку на себя, схватил мужичка за шиворот и толкнул вперед, после чего захлопнул дверь и вернулся к компьютеру. Оставалось ждать и надеяться, что товарища не кинут на съедение львам в Колизее или не распнут на кресте.
Ждать пришлось долго. Неизвестно, сколько времени сектант провел в той реальности, но здесь прошло четыре с небольшим часа. Толик уже начал нервничать и прикидывать, что делать. Не милицию же вызывать! Попытался повернуть дверную ручку, но она не поддалась, видимо, система рассчитана на одного человека. Может, написать Основателю, что вышло недоразумение? Но ничего, кроме откупоривания очередной бутылки пива, Толик делать не стал.
Когда нервное напряжение достигло высшей точки, дверь наконец распахнулась, и ночной гость в прямом смысле рухнул к ногам сисадмина. Толик вскочил с кресла и перевернул мужика лицом вверх. В нос ударил мощнейший выхлоп алкоголя, разбавленный ароматом дорогих духов. Щеки сектанта украшали следы ярко-красной губной помады. В правой руке он сжимал ажурный дамский чулок. Ширинка на джинсах была расстегнута, полосатые трусы застряли в молнии.
— Эй! Что с тобой?
Гость ничего не смог ответить по той причине, что находился в невменяемом состоянии, называемом в литературе «в умат». Либо «в говно». И, судя по чулку, надрался он совсем не с Иисусом.
Вот шаромыжник!.. Видимо, Основатель отправил его не туда, куда он попросил вслух, а туда, куда желал на самом деле. Судя по всему, в бордель. Выпивка, женщины, халява… Проповедник хренов. Конец света, конец света… Чтоб сердца ваши не отягощались пьянством, перееданием, развратом… Урод!
Толик несильно пнул лежащего по ребрам ногой. Тот, вместо того чтобы возбухнуть, широко улыбнулся, огляделся и, заметив дверь, пополз к ней.
— Куда?! — Толик схватил мужичка за шиворот — Обойдешься… Ишь, понравилось.
Поставив на него ногу, он дотянулся до трубки телефона:
— Серега, давай сюда… Надо вывести этого…
Через пару минут, во время которых сектант не оставлял попыток прорваться к двери, охранник был в кабинете:
— Ого… Ты его, что ли, загрузил?
— К Боженьке сходил. Давай вынесем.
Охранник подхватил мужичка под мышки, Толик взял за ноги, повесив на левую авоську.
— Да куда он сейчас в таком виде? — засомневался добрый охранник Серега. — И метра не пройдет.
— Ты предлагаешь оставить его здесь? Ничего, сам нажрался, сам пускай и выкручивается. Положим на газон, потом вызови ментов, пускай забирают.
— Это можно. Хотя я думал, это твой знакомый.
— Обознался.
Слабо сопротивляющееся тело доволокли до центрального входа и уложили под ближайший куст. Авоську поставили рядом. Охранник глянул на небо: Гроза опять собирается. Как бы не простудился, да не загнулся.
— Ничего, он смерти не боится. Его райские кущи ждут. Вызывай милицию.
На обратном пути в кабинет Толик прикидывал, куда бы отправиться искать смысл жизни. Может, тоже бордель заказать? Помирать — так от оргазма.
И практически себя уговорил, но тут случилось непредвиденное.
Двери уже не было! Не осталось ни малейшего Следа, ни малейшего намека на ее присутствие!
«Вот зараза! Почему Основатель не предупредил, что можно воспользоваться проходом всего один раз?! Разве это по правилам? И я вместо того, чтобы прогуляться самому, отправил этого немытого засранца! А он быстро смысл в жизни нашел. Благо, что халява! “Здрасте, девочки!”»
Толик устало опустился в кресло.
«Ну и что теперь делать? Написать Основателю, что проводил следственный эксперимент, проворонил единственную попытку и не нашел смысла человеческого существования? Нормальный аргумент. Представляю, каким будет ответ».
Посмотрел на монитор. По нему бегали тараканы — заставка такая. Интересно, а тараканы тоже исчезнут? Они, говорят, самые живучие. Со времен динозавров сохранились.
Эти тараканы вдруг натолкнули Толика на неожиданную мысль. Ведь когда-то давным-давно человечества не существовало. Бегали по земле всякие пресмыкающиеся, насекомые там разные… И никто им концом света не угрожал. Динозавры вымерли, но не потому, что земля исчезла. Всемирное похолодание и все такое… Человек, по версии Дарвина, возник в результате эволюции. Рос, развивался, учился, бухал — короче, эволюционировал. Божественное происхождение пока отложим в сторону.
И вдруг появляется некто, кто объявляет, что завтра он все ликвидирует. Нет, раньше Апокалипсисом тоже пугали. Перед каждым тысячелетием или просто круглой датой. В Средние века даже конкретная дата была названа. Причем в Европе и Азии одновременно. Народ приготовился, выходные костюмы надел, с близкими простился. Апокалипсис, конечно, не наступил, если не считать, что в этот день Колумб нечаянно открыл Америку. Но это совпадение, не больше.
А тут вдруг — на тебе! Готовьтесь! Безо всяких шуточек… Но можете доказать, что достойны жизни. А каковы критерии оценки доказательств?! Ведь что для человека является дикостью, для тигра или волка считается нормальным. И наоборот.
Какой, стало быть, вывод? Основатель, кем бы он ни был, мыслит человеческими категориями! А не тараканьими! Значит, он — человек, а не нечто абстрактное! Им управляют не животные инстинкты, но, прежде всего, — разум и эмоции.
И тогда возникает главный вопрос. Почему именно сегодня? Финансовый кризис? Чепуха, случались кризисы и покруче. Падение нравов? Глупости! Были времена и пострашнее. Почему тогда?!
Толик вытащил из стола последнюю бутылку пива, сорвал пробку и выпил половину из горлышка.
Ответ, при всей сложности вопроса, очевиден. У этого конкретного человека что-то случилось! То, что может произойти у любого нормального человека. Только этот наделен какими-то фантастическими способностями, но он прежде всего человек. У которого не оказалось никого рядом, с кем можно просто поговорить. С глазу на глаз. Кому можно выплакаться в жилетку и уронить голову на плечо… И он решил наложить на себя руки. Но перед этим помучить всех остальных… Типа, попробуйте отговорить.
«Возможно, я ошибаюсь, возможно, просто брежу, но… Это единственный шанс. Надеяться на то, что удастся его разубедить виртуально — гиблое дело. Тут нужен только живой разговор. За бутылочкой хорошего виски.
А раз это человек, который выходит в Сеть, значит, этого человека можно найти. Не исключено, что он живет на другом конце земного шара, но, как минимум, я отыщу номер телефона… Я же системный администратор… Это моя работа».
Он вспомнил похожую историю, недавно случившуюся в Англии. Местный пацан решил наложить на себя руки, но перед тем сообщил об этом подруге по социальной сети, живущей в Штатах. Та быстро сориентировалась, вычислила его домашний адрес и позвонила в Скотленд-Ярд. Когда полицейские приехали, пацан был еще жив, хотя и заглотил лошадиную дозу снотворного. Успели откачать…
Толик поставил бутылку, пододвинул кресло к столу и щелкнул мышкой. Основатель, как и все остальные, выходит в Сеть через сервер. Провайдер присваивает ему IP-адрес. Узнав который, можно установить и адрес клиента.
Для опытного хакера, которым был когда-то сисадмин, задача не представляла сложности. Сейчас-то он завязал с хакерством от греха и Управления «К» подальше, но опыт не пропьешь…
Пальцы забегали по «клаве».
Ему повезло, если в подобной ситуации это можно назвать везением. Провайдер находился в Питере. Кое-кого из этой компании Толик знал лично. Порывшись в блокноте мобильника, он отыскал номер. Правда, человек мог спать, но был шанс, что он сидит в Сети или дежурит.
Сисадмину повезло: человек дежурил. Толик, разумеется, не стал объяснять истинную цель задачи. Так, мол, нахамил один муфлон, хочется съездить к нему домой и дверь поджечь…
Человек заканючил:
— Толян, у нас же конфиденциальность. Жалоба будет, штрафанут или турнут. А где я в кризис работу найду? Или ты мне пособие оплатишь?
— Я все понял. Сколько?
— Не, старик, дело ведь не в деньгах, пойми правильно… Это же разглашение коммерческой тайны. А рубли сейчас не деньги. Если только в евро…
— Не томи.
— Сотки хватит. За фамилию и адрес.
— Фамилии не надо.
— Тогда полтинник…
— Годится. Не переживай, клиент жаловаться не пойдет. Я дверь ему аккуратно подожгу. Никакого бензина. Только спирт.
— Лады… Я перезвоню.
Толик отключил трубку, выглянул в окно. Капли дождя ударили по металлическому карнизу, создавая апокалипсическую симфонию. Как там сектант? Уже забрали? Действительно ведь простудится… Он выглянул в окно, но внизу было слишком темно.
Интересно, он один из всех догадался просчитать адрес? Это ведь лежит на поверхности. А кстати… Читает ли сейчас Основатель мои мысли? Он же умеет…
Толик вернулся за стол, вошел в чат, но ничего нового не увидел. Два варианта — либо Основатель не у компьютера, либо может читать мысли, только когда собеседник в Сети. И то и другое сисадмина устраивало. Если нагрянуть в гости к нему неожиданно, можно рассчитывать на успех.
Приятель отзвонился через десять минут. Назвал адрес, еще раз попросил быть аккуратным и сообщил время и место, куда принести плату за разглашение коммерческой тайны. Толик пообещал привезти тридцать сребреников без задержек и в полном объеме. Он, конечно, валюту не печатал, но что такое полста евро для спасения человечества? Здесь и сотни не жалко.
Адрес находился на Петроградской стороне. Не офис — жилая квартира. Минут двадцать по ночному городу. Толик вырубил компьютер, сунул в карман курточки библейскую брошюру, запер дверь и бегом спустился вниз.
— Серега, я на полчасика. Мир спасу и обратно.
— Дело хорошее, валяй.
Сектант по-прежнему спал на газоне, и, судя по улыбке, дождь его не беспокоил. Ментов на горизонте не было. В такую погоду хорошая собака хозяина не выгонит.
Толик залез в свою старенькую «девятку», запустил движок. Порылся в бардачке, нашел дежурный баллончик «антиполицая». Пивной выхлоп, конечно, не коньячный, но рисковать не стоит. Апокалипсис апокалипсисом, но права терять не хочется. Вряд ли Основатель поможет их восстановить.
Включил приемник. Что там в бренном мире происходит? Жив ли еще мир?
«…Примерно полчаса назад возле столичного ночного клуба “Подземка” произошла перестрелка между неустановленными лицами. В результате два человека убиты на месте, один в тяжелом состоянии госпитализирован. По всей видимости, погибшие принадлежали к движению “зеленых”. При них обнаружены головные ленточки с соответствующей символикой. Как известно, завтра “зеленые” проводят демонстрацию, приуроченную к проходящему сейчас в Москве Европейскому экологическому саммиту. Не исключено, что случившееся — предупреждение вла…»
Толик переключил волну. В последнюю ночь хотелось позитива. На секунду пришлось отвлечься, чтобы не столкнуться с подрезавшей его древней «ауди», превышающей лимит скорости минимум в два раза. Хорошо, что сам Толик, несмотря на спешку не превышал и сумел увернуться. Правда, машину на скользкой от дождя дороге немного занесло, и она пересекла двойную осевую. И по закону пьяного бутерброда тут же возник дорожный милиционер, прятавшийся от дождя в своем «форде». Ради предотвращения аварийной ситуации пожертвовавший кителем и комфортом.
— Лейтенант Акимцев. Пересечение двойной осевой… Права и документы на машину.
— Да я ж не по своей вине! — попытался возразить Толик, доставая бумажник. — Это черт на «ауди»! Чуть не протаранил! Вы б его тормознули!
— А пива сколько выпил?
Нюх у инспектора был заточен на поиск алкоголя, что у таможенного спаниеля на наркотики.
— Не пил я ничего!
— Анатолий Сергеевич, это грубое нарушение правил дорожного движения. Вплоть до лишения прав.
Рассказывать инспектору про конец света не имело никакого смысла. И не потому, что не поверил бы. Просто не имело…
— У меня с собой только тысяча.
— Вы предлагаете мне взять взятку, чтобы я закрыл глаза на явное нарушение? Так?
— Ну не то чтобы предлагаю, — растерялся Толик, привыкший решать вопросы с гаишниками на месте, — просто… я спешу. Очень спешу…
— Разве это мои проблемы? Или проблемы людей, которых вы можете покалечить? Пройдемте в машину.
«Ну, блин… Видимо, штуки маловато. Здесь лишением прав года на полтора тянет, минимум десятку стоит».
Сисадмин не соврал, у него действительно имелась только тысяча, да и то мелкими купюрами.
— Слушай, брат. Правда спешу. Хочешь, паспорт в залог оставлю. Завтра привезу, сколько надо.
Из «Форда» вылез второй инспектор. В капитанских погонах.
— Лех, прикинь, — обратился к нему лейтенант, — он мне деньги предлагает.
«А что ж тебе, продуктовый набор предлагать? Или машину помыть?»
— Да-а, совсем народ башку потерял. Одни нули в глазах… Тащи его сюда.
«Не, ну точно конец света! Гаишники денег не берут! Все, приплыли!»
— Ребят, вы не так поняли, — стал оправдываться Толик, выйдя из машины, — я готов любой штраф заплатить. И протокол составить. Только завтра. Поэтому и говорю — возьмите тысячу и паспорт в качестве залога.
— Мы что, по-вашему, ломбард? Сколько вам выписать, пускай суд решает. Наше дело — протокол. Прошу. — Капитан был подчеркнуто вежлив.
В «форде», вместо традиционной «трубочки», капитан протянул Толику пустой стакан:
— Дыхните.
Сисадмин выполнил просьбу. Дыхнул. Осторожно, не во всю мощь легких. Капитан сунул мясистый нос в стакан, секунд пять принюхивался:
— Две с половиной бутылки пива. Скорее всего, «Балтика», семерка. Верно?
Возразить было нечего. Почти нечего.
— Пятерка.
— Да, возможно, — согласился капитан, — насморк поганый, никак не проходит.
Толик решил повторить попытку подкупа:
— Я могу в евро…
— Ну что за народ! Вам же сказали: с судьей разбирайтесь. — Инспектор положил на колени папку с протоколом и щелкнул авторучкой.
На составление бумаг ушло минут двадцать. Инспектор не грубил, по ходу радовал статистикой пьяных аварий.
— Увы, Анатолий Сергеевич. Правила пишутся кровью, — он протянул сисадмину авторучку, — читайте и подписывайте.
«Управление в нетрезвом виде, пересечение двойной осевой…» Жесть. В другой бы раз Толик потребовал проведения медицинского освидетельствования, но сейчас не до того. Подписал без сопротивления.
— Всего доброго. — Инспектор закрыл папочку и протянул Толику бумажку: — Завтра с этим в народный суд Центрального района. К десяти утра. Машину мы отгоним на стоянку.
— Погодите, погодите… Как отгоните? Мне же ехать надо…
— В таком виде?… У вас, кажется, есть тысяча. Поймайте такси. Не волнуйтесь, ничего из вашей машины не пропадет. Мы несем ответственность за сохранность имущества. Всего доброго, Анатолий Сергеевич. Не садитесь больше за руль, если выпили. Подумайте о людях, которые могут пострадать.
Лейтенант вежливо открыл двери, дав понять, что процедура закончена. Сисадмин покинул салон, на его место сел лейтенант.
— Ну что? Он? — Инспектор обернулся назад, наблюдая за удаляющимся нарушителем.
— Похоже. Все вроде сходится. И «девятка», и двойную осевую внагляк пересек, и бухой. И, главное, штуку предложил. Все как предупреждали.
— А мне чего-то тревожно, — не успокаивался лейтенант. — Предупреждение — это, конечно, хорошо, но собственная безопасность хитрая. Не знаешь, где подставу ждать.
— Не дрейфь! Я что, за бесплатно информацию купил? Десятку отдал!
— Десятку чего? Долларов?
— Сдурел? Мы же европейская страна, а не Гондурас какой! Евро, конечно. Поэтому иди и работай спокойно…
Толик долго не мог успокоиться. И вовсе не потому, что завтра в суде придется воевать за свои права. До завтра еще дожить надо. «Что будет, если все, как эти гаишники, перестанут брать взятки? Точно апокалипсис. Половина народа окажется без водительских удостоверений и, соответственно, без работы. Бизнесмены начнут платить только белую зарплату, на которую можно прожить не больше недели… Нет уж… Пускай лучше берут…
Блин, о чем ты думаешь? Меньше часа до рассвета…»
Он прибавил шагу. Курточку на голову не накидывал — не имело смысла, дождь бил крупнокалиберными патронами. Идти оставалось немного — перемахнуть мост через Неву, а там рукой подать…
Никаких неприятностей больше не случилось, если не считать, что в ботинках хлюпала вода. Ничего, можно попросить у Основателя сушилку для обуви. Не откажет, наверное, в такой ерунде.
Толик миновал ночной клуб «Убежище», где, как писали в газетах, в открытую торговали не содержащими наркотических веществ таблетками экстази. Вроде безалкогольного пива. По вкусу они были примерно такими же, как настоящее экстази, и действие оказывали такое же, но наркоконтроль придраться не мог. Несколько контрольных закупок ни к чему не привели. Экспертиза всякий раз показывала, что таблетки не содержат запрещенных компонентов.
Нужный дом, если, конечно, это был тот дом, архитектурной и исторической ценности не представлял. Обычная дореволюционная постройка со следами капитального ремонта. Весьма скромно для жилища Бога, мог бы что-то поромантичней выбрать.
На подъезде, как принято у нормальных Основателей, домофон. Позвонить или сломать? Вот в чем вопрос.
Ни звонить, ни ломать не пришлось. За дверью грохотнул опустившийся древний лифт, пискнул домофон, и из подъезда вышел пузатый дедок с бульдогом на поводке. Не Основатель, случайно? Вряд ли. Если б еще с голубем был, а то с бульдогом…
Толик шмыгнул в подъезд, развернул бумажку с адресом, бросил взгляд на ближайшую дверь. Нужная квартира на третьем этаже. Поднялся пешком, чтобы согреться.
Дверь Основателя оказалась белого цвета, в отличие от всех остальных на площадке. Возможно, в этом был некий символизм. А возможно, просто не нашлось темной краски.
Прежде чем нажать кнопку звонка, Толик прижал к замочной скважине ухо, но не услышал ни звука
Сжал в кулаке канцелярский крестик и поднес палец к кнопке.
«А что говорить, если спросят “Кто там в такое время?” — “Извините, не вы ли, случайно, давали объявление о продаже дивана?”»
Вытащил из кармана брошюру. Если что, закосит под сектанта.
С силой вдавил кнопку. Зазвенели колокольчики. Главное, что не реквием.
Никто ничего не спросил. Дверь бесшумно открылась. На пороге стояла блондинка. Очень красивая. Очень-очень красивая. Красивее не бывает. Видимо, секретарша. У солидного Основателя и секретарша должна быть центровой. Никакого намека на сон. Ни ночной рубашки, ни крема на морде, ни бигуди в волосах. Футболочка с бисером, джинсы, тапочки.
— Вам кого?
— Хм… Вы извините, если разбудил… Мне ваш адрес дали… Не удивляйтесь… Мне нужен Основатель… Если это имя вам о чем-то говорит.
Она несколько секунд внимательно изучала гостя:
— Говорит… Проходи. Основатель — это я.
* * *
— Не удивляйся обстановке… Вообще-то я могла бы позволить себе и Зимний дворец, но зачем? Ведь истинное удовольствие в процессе достижения богатства, а не в обладании самим богатством, согласись. Я искренне не понимаю коллекционеров, тайно владеющих мировыми шедеврами. Если только они не кайфуют от самой охоты за ними… К тому же я не люблю выделяться и привлекать внимание. Так гораздо удобней… Ты сильно промок, простудишься… Хочешь выпить?
Надо же, какая забота о приговоренном за полчаса до казни.
— Не откажусь. Права все равно отобрали.
— У меня есть «White Horse». Налить?
Надо же… Она знает его любимый сорт. Любимый, потому что самый дешевый. Но про это точно не писал в чате. Впрочем, чему удивляться? И с чего это он решил, что Основатель должен обязательно быть мужчиной? Только потому, что слово мужского рода.
— Наливай.
Она открыла небольшой бар в потертой мебельной стенке и достала початую темно-коричневую бутылку. Сняла пробку и наполнила пару простеньких стопок. Принесла из кухни бутерброд с сыром и блюдце с нарезанным лимоном не первой свежести.
Толик, благодарно кивнув, взял вискарь:
— Твое здоровье.
Они выпили, не чокаясь. Словно на поминках. Напиток оказался настоящим, не бодяжным. До бара Основателя бутлегеры еще не добрались.
На психологическом состоянии сисадмина это сказалось тут же. В кровь попали молекулы храбрости. — Слушай… Я не успел спросить… Почему именно сегодня?
— Что сегодня?
— Ну, конец света. Ни сто лет назад, ни завтра. Что на тебя вдруг нашло? С подружкой, что ли, поругалась?
— Не фамильярничай… Я тебе не девочка из бара…
— Извини… те…
— Ничего на меня не находило… Просто устала… И все надоело.
— Что все?
— Только не строй из себя психотерапевта.
— Но ты ведь ждала, что кто-то придет. И, кстати, хотела этого. Просто сказать напрямую стеснялась. Я пришел, готов выслушать и оградить от опрометчивых поступков… Так от чего ты устала? И при чем здесь мы?…
Она посмотрела на бутылку, потом решительно взяла ее и отхлебнула прямо из горлышка. После чего разразилась живописными ругательствами, самыми невинными из которых были «мерзавцы» и «скоты». С последним словом за окном грянул гром.
— Ну вот, — испуганно констатировал Толик, — процесс пошел. Главное, не держать в себе.
— Замолчи… Вот вы мне где уже!.. Достали до синевы в глазах! Один этот коротышка кривоногий чего стоил. Не знаю, что я в нем нашла. Помочь решила… А он… козел похотливый…
— Ты о ком?
— О Бонапарте. Подсказала, дура, как австрийцев в Италии разгромить. Думала, человек в люди выбьется, взаимностью ответит. Ответил… Подцепил эту прошмандовку Жозефину. Мало ему на Березине дали… И Альберт хорош… Написал бы он свою докторскую без меня. Открыл бы теорию, как же!.. Чего ему не хватало? Так нет, студенточек подавай. Женился, детишек родил. А ты, милая, свободна, гуляй. Помогла, и спасибо… Про Казанову я вообще не говорю… Импотент… Вылечи, вылечи… Вылечила… Сволочь пиконосая.
В иной ситуации Толик уже бы набирал телефон скорой психиатрической помощи на своем старом мобильнике.
Блондинка сделала еще пару глотков и продолжила:
— А Пикассо?… А Пресли? Кем бы они без меня были?!
— Погоди, погоди… Так тебя мужик, что ли, бросил? — догадался Толик.
— Ну не баба же…
— Ну и кто он, если не секрет? Тоже какой-нибудь гений? Не Коля Басков случайно? Его нынче все любят.
— Да какой гений? Кто его гением-то сделает, если не я? Всей его гениальности хватило выклянчить у папашки желтый «порш»! Гарик-фонарик…
— Ну и зачем ты с ним связалась? Послала бы…
— Да потому что это единственное, что я не умею! Понимаешь?! Единственное, что я не могу, — это заставить себя полюбить! И наоборот! Я ничего не могу с собой сделать, когда влюбляюсь сама! А они пользуются!
— То есть Наполеон и остальные знали, кто ты?
— Напрямую я им не говорила… Но не дураки же, догадывались…
— И этот, как его, Гарик… Тоже знает?
— Нет… Я никогда раньше времени не представляюсь… Вы же, гады, выгоду искать начнете… А хочется-то другого.
Она немного успокоилась. Алкоголь еще раз подтвердил свои терапевтические свойства.
— Ты хочешь сказать, что те… гении предпочли тебя другим, даже зная, кто ты?
Она как-то беззащитно и жалобно кивнула головой:
— Представляешь?… Почему? За что? Я же на все для них готова… Чего Гарику не хватает?
Толик украдкой посмотрел на блондинку. Да, Гарик точно идиот. Такая красотка даже без своих способностей на миллион тянет, выражаясь фигурально. И остальные тоже идиоты. С другой стороны, характер у нее еще тот. Чуть что — и конец света. Как с такой уживешься? Лишний раз оплеуху не дашь.
— А он не сказал?
— Нет… В любви клянется, а сам… Ни одну смазливую мордашку не пропускает. Я-то знаю…
Да, она знает. Все знает.
— Ты уверена, что дело только в них?
— А в ком?
— Я, конечно, ничего не хочу сказать, но… Сама посуди. Люди, зная, кто ты, тем не менее, предпочитают обыкновенных женщин. Возможно, не таких красивых и не таких талантливых… Может, все дело в тебе? Взять хотя бы сегодняшний случай. Вместо того чтобы спокойно разобраться в случившемся, ты угрожаешь концом света совершенно посторонним людям, требуя доказать, что человечество достойно жизни. Кому такое понравится? Мне вот точно не понравилось.
— Я и хотела разобраться… Что вам всем надо… Еще выпьешь?
— Наливай.
Она наполнила стопку. Толик пригубил и поставил на столик. Прикинул, что в этой весьма нестандартной ситуации лучше оставаться трезвым. Эта мадам поопасней гаишника…
— Ну и как? Разобралась?
— Пока нет…
— Боюсь, и не разберешься. Здесь не существует алгоритма. Это было бы слишком просто.
— Тогда, может, расскажешь, что надо лично тебе? — усмехнулась она. — И в чем смысл твоего существования?
Толик еще раз посмотрел на нее и тоже усмехнулся:
— Хм… Может, лучше сходим куда-нибудь завтра? В театр или на концерт. В капеллу, наконец.
— А потом зайдем к тебе…
— Необязательно. Я могу показать наш музей. Там есть пара-тройка любопытных экспонатов. Хоть и поддельных. Подлинные давно украли.
— Но после-то все равно пойдем к тебе?
— Ну зачем так сразу?… Если ты сейчас читаешь мои мысли, то видишь, что я говорю искренне.
— Вижу… Мне не очень нравится эта поза.
— Хм… Ну, это… Как бы… Случайно промелькнуло. Ты не подумай плохо… А вообще, это нечестно. Ты чужие мысли читаешь, а твои никто. Тут, блин, ни с кем не уживешься.
Она вдруг побледнела и вскочила с кресла:
— Пошел вон отсюда! Урод! Одно у вас на уме! Выметайся!
Толик тоже вскочил на ноги:
— Погоди, погоди… Ты пойми, так мозг устроен. Даже если не хочешь о чем-то думать, то все равно думаешь. Ничего не попишешь. Рефлекс. А так я к тебе очень хорошо отношусь, ничего лишнего не позволил бы… Ты не горячись… Пожалуйста, успокойся.
— Я сказала, пошел вон! — Она схватила «Белую лошадь» за горлышко.
Толик не мог читать ее мысли, но в данной ситуации это было необязательно. Он понял, что через секунду бутылка разобьется о его голову. Не спуская глаз с блондинки, он выскочил в прихожую, по пути чуть не свалив устаревший ноутбук, лежавший на письменном столе.
— Все, все… Ухожу, — не глядя, он влез в мокрые ботинки, — ты только не горячись, ладно? Не делай резких движений. Очень жить хочется. Пока. Был рад познакомиться… Пиши, звони, никаких проблем. Меня, кстати, Толиком звать, а тебя?
— Евой!
Ну, другое имя и представить невозможно.
Он захлопнул за собой белую дверь, сбежал вниз, затем остановился и на цыпочках вернулся обратно. Прислушался.
Кажется, она плакала. Хотя, возможно, это был шум листвы, доносившийся с улицы.
Ничего, сейчас он вернется в музей и что-нибудь ей напишет. К этому времени она уже успокоится.
На лестнице он разминулся с пенсионером и его бульдогом. Бульдог грозно зарычал, но хозяин дернул за поводок:
— Фу, Леон…
Толик вышел из подъезда. Посмотрел на часы. До рассвета оставалось минут двадцать. Он присел на металлическое ограждение газона, бросил взгляд на ее плотно зашторенные окна, но никого не увидел.
И что она хотела этим сказать? Нет, не тем, что выгнала его. А вообще — сегодняшней ночной историей. Действительно узнать, что нам надо? Вряд ли. С ее-то опытом и возможностями? Или насмотрелась сериалов про брошенных баб? Или просто нервный срыв?
Не везет ей, видишь ли, Наполеон, блин, не угодил. Нарвалась бы на какого-нибудь таджикского мачо, который вместо сопливых разговоров залепил бы в ухо и отправил коз доить. Вот и вся любовь. Сразу бы успокоилась, красотка…
Вообще-то ее понять можно. Поживи с человеком, которого видишь насквозь. Когда он говорит одно, а думает другое. Точно сорвешься. И самое обидное, другого взять негде. Потому что таковых просто не существует. Кроме, конечно, президента. Он клятву давал — что думать, то и говорить. Но президент сейчас нарасхват.
А может, она решила найти такового среди нас? Устроила проверочку на вшивость. Типа, на кону белый свет, проявите, господа, истинные качества. Ну а кто победит в конкурсе, с тем и закручу любовь-дружбу.
Толик еще раз посмотрел на ее окна. Он-то точно выбыл из борьбы. Хотя ни о чем уж таком крамольном не думал. Ну представил, как… А кто не представляет?…
Жаль, конечно…
Или не жаль? Он с первой-то женой больше пяти месяцев не выдержал. Безо всякого чтения мыслей. А тут и двух дней не протянет… Да, девочка не подарок. И яхтами с бриллиантами ее не соблазнишь. К тому ж мы стареем, а она вечнозеленая, как елка. Да, трудно быть Евой…
Интересно, а она тоже исчезнет вместе с остальными? Или отсидится в богоубежище?
Впрочем, какая разница? Главное, нам сматываться некуда.
И остается одно. Достойно, по-мужски уйти. Чтоб знала, коза, что не пионеры перед ней, а реальные перцы.
Толик лег на мокрый газон лицом вверх, мужественно улыбнулся и закрыл глаза. Через минуту он спал, как настоящий герой, которому все по барабану, в том числе и конец света. Сказалась бессонная ночь, нервное напряжение и виски, смешанное с пивом.
И во сне он увидел бесконечное небо со звездами. И с одной, самой яркой звезды к нему летели два добрых ангела-телохранителя. Чтобы забрать в другую реальность, где никогда не случится апокалипсиса.
* * *
Обтерев тряпкой мокрые лапы бульдога, пенсионер прошел в ванную, вымыл руки. Затем переместился в комнату. Где чуть не сбил с письменного стола ноутбук.
— Лена, ну сколько можно просить, чтобы ты не оставляла компьютер на краю стола. Дорогая же вещь. И я могу зацепить, и Леон… И вообще, прекращай сидеть по ночам, у тебя режим. А то я спрячу компьютер… Ой!.. А это?!!.. Это что такое?! Кто разрешал брать мой виски? Что ж ты делаешь, а?… Ты же знаешь, что тебе категорически запрещено! Почти целую бутылку!.. А лекарства? Почему ты до сих пор не приняла лекарства? Хочешь нового приступа? Хочешь снова на полгода в интернат? Я же поручился за тебя перед доктором! А ты так себя ведешь?! Ну разве можно?!.. Лена! Это совершенно недопустимо! Немедленно глотай таблетки!.. Или я вызываю «скорую»!
* * *
— Глянь, вон еще один на газоне. Тормози.
Милицейский джип марки «УАЗ» со скрипом остановился, водитель со старшиной выскочили из салона и подошли к лежащему на траве человеку.
— Пьяный?
— Да наверняка. Вискарем пахнет.
— Обыщи, может, документы есть.
— Так… Повестка в суд, бумажка с адресом, ключи… Книжка. О, смотри, как у того, возле музея. Про райскую жизнь.
— А-а-а… Опять сектант. Тоже конца света ждет. Видать, у них это массовое. Ну ничего, мы сейчас устроим ему конец света… Грузи.
Никто бы не упрекнул Толика в бездействии Просто иногда обстоятельства сильнее нас. Особенно в эпоху товарно-денежных отношений. Конечно, приятель мог назвать правильный IP-адрес. Но тогда вряд ли бы заработал пятьдесят евро. Потому что адрес принадлежал самому Толику.
Основатель любил пошутить.
