Пустыня залилась красным.

Ковер багряного лишайника, распространяющийся вдаль и вширь прямо на глазах. Шевелящееся карминное месиво. Языки раскаленной лавы, извергнутой адским вулканом.

Кратов смотрел и не мог оторваться, как привороженный.

Тысячи, десятки и сотни тысяч стрелохвостов, равноногов, шипоносов и прочей песчаной дряни и нечисти. Несметное сатанинское воинство. Мощные тела, закованные в непробиваемый хитин всех оттенков красного. Выпученные тупые глаза на стебельках, угрожающе распяленные жвалы… Перли вперед, меся песок и себе подобных, пихаясь и лягаясь, наползая друг на дружку и ни на градус не отклоняясь от цели.

Целью был корабль.

Кратов врубил панорамный обзор.

Они очутились внутри живого кольца. Точнее, живого купола, потому что воздух был полон пчел, вращавших бесконечный хоровод над кораблем. Под куполом господствовали ненависть и страх. Черная аура.

Дверь центрального поста распахнулась. На пороге стоял Варданов.

— Что происходит? — спросил он неприятным голосом.

— Вы… тоже почувствовали? — пробормотал Костя.

— Мертвый бы почувствовал.

Ксенолог прошел к пульту, оперся о него ладонями. Он был бледен, на лбу проступала мелкая испарина.

— Невозможно, — сказал он хрипло. — Такое психодинамическое давление! Как? Почему?!

— Это из-за меня, — прошептал Костя.

— Вы слишком себя цените, драйвер. Я все знаю. — Варданов жестом остановил его, уже изготовившегося было сознаться во всем. — И про улей, и про красных пчел. Такое чувство, будто нас намеренно подвергают искушениям. Как святого Антония… Вот вам пчелы. Мало? Вот вам КРАСНЫЕ пчелы, которые не строят ульев и не роятся. Еще не верите?! Тогда получите скоординированные действия всего биоценоза… Знать бы, кто за всем этим прячется, что за падший ангел!

— Почему вы ищете падшего ангела, когда и так ясно, что вот он, Чужой Разум, прямо перед нами?! — горестно воскликнул Кратов.

— Где? — громко вопросил Варданов. — Покажите мне его? Не вижу. Вы полагаете, все это — Чужой Разум? — Он ткнул пальцем в серо-красное мельтешение на экране видеала. — Чушь! Обычная реакция симбиотических сообществ на грубое вмешательство извне… Курт только что провел ментографирование вашей пчелы. ОНА НЕРАЗУМНА!

— Этого не может быть, — сказал Костя.

— Алармист вы, а никакой не звездоход, — лязгнул Варданов. — Выдумали себе крылатых жукоглазых астрархов, ввергли себя в истерическое состояние и ждете, что мы его с вами разделим. Напрасно! На этой планете нет разума. А есть только флора и фауна. Вы неосмотрительно нарушили благополучие одного из наиболее высокоорганизованных биоценозов. Теперь мы имеем неудовольствие наблюдать его реакцию на вашу ошибку…

— Этого не может быть, — повторил Кратов.

— Прекратите ныть, — поморщился ксенолог. — Если вы немедленно не возьмете себя в руки, по прибытии на базу я просто вынужден буду заявить о вашей профессиональной непригодности. Драйверов, наделенных впечатлительностью кисейных барышень, нам только не хватало!

— Хорошо, — сказал Костя. — Пусть. Алармист, кисейная барышня… Но что прикажете делать с этим? — Он кивнул на экран.

— Ничего не делать! Что за неконтролируемые позывы к немедленному, а главное, ничем не мотивированному действию?! Их гонит инстинкт. Пусть лезут напролом. Пусть попробуют корабельную броню на зубок. Я думаю, она очень скоро придется им не по вкусу.

— А как же быть с Маони?..

— С ним быть следующим образом, — жестко сказал Варданов. — Если к моменту его возвращения этот бестиарий еще не рассеется естественным образом, вам придется позаботиться о расчистке местности. Надеюсь, вы еще не утратили вкуса к стрельбе из фогратора?

— По пчелам я стрелять не стану, — сказал Кратов упрямо.

— Отчего же вы не станете?! — язвительно полюбопытствовал Варданов. Кажется, вы порядком запамятовали условия вашего контракта. Вынужден напомнить: «…обеспечивать безопасность корабля и экипажа». Вот и будьте любезны… Впрочем, если в вашем распоряжении имеются иные средства массового устрашения, окажусь только рад.

Пренебрежительно выпятив нижнюю губу, он потыкал в сенсоры дальней связи.

— Гвидо, как ваши дела? — осведомился он нарочито беззаботным голосом.

— Мои-то дела хороши, — отозвался Маони. — А вот что там творится у вас? Я вижу облако взбаламученного песка…

— Ничего серьезного. Местные обитатели решили нанести нам визит вежливости. Работайте спокойно, к вашему возвращению это бесчинство будет пресечено.

Варданов прервал связь и холодно посмотрел на Кратова, напряженно застывшего в своем кресле.

— Вам что-то неясно, драйвер? — спросил он.

— Да, — сказал Костя. — Мне неясно, куда пропала ваша прежняя осмотрительность.

— Она никуда не пропала. Но в данный момент нет ни малейших оснований для тревоги. Серые пчелы неразумны. Посему эта проблема для меня более не существует.

— Но есть еще красные пчелы.

— Допустим, они есть. И что же? Род пчел может подразделяться на два вида. Вполне обычная картина. Один вид мы в какой-то мере изучили. Завтрашний и несколько последующих дней посвятим поискам биотопа второго вида. А отыскав улей красных пчел, буде таковой имеет место, повторим процедуру исследований. И, по всей вероятности, закроем и эту проблему. Это скучная работа на скучной планете, драйвер. Но мы должны спокойно и хладнокровно довести ее до конца.

— Как угодно, — сказал Кратов потухшим голосом. — Но добывать вам красную пчелу я не поеду.

— Что вы никуда не поедете, я вам обещаю, — усмехнулся Варданов.

— И еще… Я хотел бы поговорить с Куртом.

— Не смею препятствовать. Он у себя в каюте. Идите и выслушайте все из первых уст. Может быть, это принесет вам успокоение.

Костя мысленно сосчитал до пятидесяти. «Это мой старший товарищ, повторял он про себя. — Он умнее. Он кругом прав. Всегда и во всем. А я своенравный и глупый наглец. И я буду делать то, что мне предпишут старейшие и умнейшие. И буду занимать то место, какое мне укажут. И не высовываться со своим никому не интересным щенячьим мнением». Раздражение не проходило. Оно лишь интерферировало с черной аурой пустыни. Ничего доброго такая подпитка извне не сулила.

Он вдруг ударил кулаком по подлокотнику кресла — Варданов, с застывшей улыбкой приникший к экрану, вздрогнул и, негодующе нахмурясь, обернулся… Костя встал и быстро вышел, не произнося ни слова.

Уже за дверью, в недосягаемости для посторонних глаз, он остановился и обхватил голову руками.

«Что нужно, чтобы они поняли? Что еще должно произойти?!»