Глава 14
Аргахар

Продолжившим отступать к Аргахару друзьям не повезло. Нет, вторая часть пробежки давалась им намного успешней, чем начало пути. Попривыкшее к нагрузкам и вовремя отдохнувшее тело Дарка двигалось намного легче и не мстило утруждающему его хозяину болью. Да и дорога хоть была и извилистой, но уже более не изобиловала ямами, оврагами да прочими затрудняющими бег препятствиями. Но вот шедшую впереди группу гномов, фактически теперь и составлявшую весь отряд, они в дороге так и не нагнали.

Всё размышлявший об увиденном моррон и не заметил, как добрались они до поломанных передних колес телеги, оставленных прямо посередине дороги. Минут же через пять, не более, их глазам предстала и поставленная «на попа» повозка, на днище которой был нарисован волосатый, округлый и полностью обнаженный зад. Этот шедевр народного гномьего творчества был частично исполнен грязью, а частично соками сорванной с обочины травы, что придало ему некую рельефность и заставило краски играть. Под как будто ожившим изображением красовалась неаккуратная, но зато яркая надпись на неграмотном шеварийском: «Дабро пажаловать в Аргахар!»

– Ребята шуткуют! – пояснил на бегу Румбиро, захотевший что-то подрисовать, для чего остановился и зачерпнул из лужи полную ладонь мокрой глины, но потом передумавший. – Да ладно! Пущай у вражин фантазия поработает! Должна же быть в искусстве недосказанность!

– Не мешало б, – согласился Аламез, хоть и сам был не прочь сделать пару-другую мазков. – До города далеко?

– Недалече, – буркнул в ответ гном, а затем не обнадеживающе добавил: – Должно быть…

Еще минут десять они пробежали молча, экономя дыхание и только пыхтя. Но вот Румбиро резко остановился и поднял вверх правую руку, подавая знак находившемуся на несколько шагов позади Аламезу не шуметь и приготовить оружие. Дарк и сам уже услышал, что впереди, за подъемом дороги, кто-то был, притом не человек и не гном, а хищник или сразу несколько хищников. Издалека раздавалось урчание и тихое клацанье челюстями. Звери трапезничали, и моррону не хотелось даже думать о том, кто же стал для них пищей. Он только надеялся, что занятые поеданием трупов убитых махаканцев дикие твари пока еще не добрались до смоченной в отменном вине поживы в бочонках. Шанс на это был, и его усиливали сразу три обнадеживающих обстоятельства. Во-первых, воины подземелий не отдали бы свои жизни легко, схватка не могла быть уж очень скоротечной, а значит, хищники только-только приступили к вкушению плодов удачной охоты. Во-вторых, плоть из махаканской брони было не так уж и просто выковырять клыками да когтями. Ну, а вино из бочонков заглушало естественные запахи тех, кто в них находился. Если герканцы проснулись, но не сглупили: не запаниковали, не задергались, пытаясь высвободиться, то наверняка были еще живы.

Не видя смысла ждать, как, впрочем, и подкрадываться, Дарк побежал вперед, а не ожидавший такой опрометчивости Румбиро не успел его вовремя остановить. Стаскивая на бегу висевший за спиной щит, Аламез достал не меч из ножен, а дротик из порядком натёршей плечо котомки. Раз выпал шанс опробовать новое оружие, грех было им не воспользоваться.

Взбежавшему на небольшую возвышенность моррону предстала картина былой расправы, свершившейся здесь с четверть часа назад, не ранее. Он не ошибся, предположив, что стая затаившихся в углублениях скал да небольшом овраге хищников подкараулила группу гномов и внезапно атаковала сразу с двух сторон, но ошибся в том, чем закончилась скоротечная схватка. Истерзанных тел махаканцев не было видно, но зато на дороге лежало штук пять или шесть изрубленных трупов зверей, а еще столько же тварей с завидным аппетитом пожирали плоть убитых собратьев.

– Фикармы. Видать, плохо им стало, совсем с голодухи одурели! Ранее на караванщиков меньше, чем сотней, не бросались! – пояснил бесшумно подошедший сзади гном, тряхнув бородой в сторону лишенных волосяного покрова, бесхвостых и безухих крыс размером с лошадей. – Ребята их быстро топорами угомонили, а эти сбегли с испугу, да затем набежали, чтоб своими полакомиться. Коль тихо пройдем, нас и не приметят…

– Вот ещё, – хмыкнул Дарк, уже настроившийся опробовать оружие. – Должен же я узнать, как яд действует. Коль мараться не хочешь, так в сторонку отойди!

– Развлекайся! А я, в отличие от тя, сегодня ужо навоевался, – махнул рукой Альто, явно не желавший принимать участие в убийстве наполнявших желудки тварей и поэтому последовавший совету друга. – Гляну со стороны, насколько ты косорук!

Нет ничего хуже, когда говорят под руку. Пока еще неопытный в метании дротиков воин, конечно же, испортил первый бросок. Виной тому стало отчасти отсутствие практики, отчасти «доброе» напутствие пакостно хихикающего в бороду товарища. Моррон метил в затылок сидевшей к нему спиной твари, ну а попал только в тощий, отвислый бок, да и то дротик прошел вскользь, оставив на крепкой коже хищника узкую полоску царапины.

Рука Дарка мгновенно потянулась к рукояти меча. Моррон ожидал, что лишь слегка задетый зверь быстро развернется и тут же кинется на него, но нападения не последовало. Фикарм (а быть может, и фикарма, ведь под хвост твари моррон не заглядывал) продолжал как ни в чем не бывало сидеть и жевать, а затем внезапно застыл и, не издав ни звука, повалился набок.

– Жаль, зеркала с собой нет! – посетовал едва сдерживающий смех гном. – На рожу свою глянул бы, от гогота покатился! Тот дурень, что те про яд «МУ» рассказал, почему-то предупредить не удосужился, как он действует. Те хоть в живот отравленной железякой ткнут, ты боли всё одно не почувствуешь… Цветочек-убивца не прост, недаром его «матёрым» кличут. Растеньицу не надобно, чтоб пища, шипами подстреленная, задергалась бы, забрыкалась бы в агонии да лепесточки со стебелечками ему помяло… Безболезненную смерть яд несет, хорошую смерть!

– Зато в меткости поупражнялся, – быстро нашел себе оправдание Дарк.

– Ну и как?

– Да погано, – честно признался моррон, потянувшись за вторым дротиком, но передумав и вместо этого обнажив меч. – Ну что, дальше побежали?

– Я не против, – кивнул Альто, тоже решив держать оружие наготове и поэтому ловко достав из-за спины секиру. – Хвостов у них нет, так ты, главное, им лапы сапожищами не отдави, тогда не приметят!

Как ни странно, но Румбиро оказался прав. Парочка путников прошла почти вплотную к продолжающим утолять голод тварям, а они даже на секунду не повернули в их сторону уродливые головы, только угрожающе порыкивали, предупреждая чужаков, чтобы те не вздумали претендовать на их еду.

Когда собираешься посетить город, в котором еще ни разу не бывал, то, конечно же, пытаешься в мыслях представить, как он выглядит, и с нетерпением ожидаешь, когда же вдали появится высокая каменная крепостная стена с грозно возвышающимися над ней башнями и орудийными площадками. Ты ожидаешь узреть нечто подобное тому, что уже видел не один раз, и недоумение вызывает каждое существенное отличие. Вопреки этому правилу Аламез, естественно, не полагал, что находящийся глубоко под землей город будет издалека выглядеть в точности как его наземный собрат, но был удивлен почти полным сходством.

Очередной поворот тоннеля привел путников в огромную пещеру, своды которой были столь высоки, что терялись из виду. Глазам моррона тут же предстала длинная, но не очень высокая (лишь в два-три человеческих роста) крепостная стена, не только растрескавшаяся, покрывшаяся со временем наростами грибков да плесени, но и в парочке мест обвалившаяся да зиявшая множеством трещин и выбоин. Кладка была надежной и прочной, как, впрочем, и всё, что делали умелые руки гномов, однако землетрясения сделали свое разрушительное дело и изрядно подпортили плоды трудов многих поколений махаканцев.

Рва не было, но, собственно, и необходимость в нем отсутствовала, ведь крепостная стена защищала жителей Аргахара не от разумных врагов, а от дикого, частенько голодного и поэтому безрассудного зверья, порой смелевшего настолько, что жаловали на городские окраины. Не стали утруждать себя горожане и возведением прочных ворот. Проем в стене был пустым, перед ним на камнях валялись остатки проржавевшей решетки, а на изъеденных временем петлях ещё болтались жалкие обломки трухлявых досок.

– Лишь от зверья защиту возводили, поэтому и выглядит так жалко, – пояснил Альто, ощущавший себя в определенном смысле хозяином и чувствующий стыд перед гостем за плохо организованный быт и хлипкие стены его жилища. – Людишки-то раньше к нам не совались… Не от кого обороняться-то было… А коль врагов нет, так и к чему солидную защиту возводить?

– Да понял, я, понял, – кивнул моррон, завороженно взирая на безмолвные руины когда-то наверняка шумного, оживленного города. – Скажи лучше, а здесь точно еще гномы остались?

– Ну уж извиняй! С хлебом-солью к те не вышли да гимны в честь персоны твоей задрипанной не воспели! – внезапно вспылил Румбиро и больно ткнул Дарка кулаком в плечо. – Раз Великий Горн говорит, значит, есть тут живые, просто не высовываются без надобности…

– Ну, а воины где твои? – спросил моррон, потирая ушибленное плечо. Обычно Альто рассчитывал силу тычков, но на этот раз за ней явно не уследил. – Разве ты не велел им нас у врат дожидаться?

– А ты глазенки разуй! – всё ещё злившийся гном резко вскинул руку и затряс указательным пальцем в сторону ворот.

Только что проем ворот был пуст, но теперь в нем стоял махаканский воин в полном боевом облачении и призывно махал над головой топором. Странно только, что левой руки у него не было, а с плеча свисал уродливый обрубок, с которого ещё сочилась и капала на камни кровь.

– Ну, вот и все твои сомнения развеялись! – хмыкнул Румбиро, легонько подталкивая товарища в сторону ворот. – Вишь, ребят моих здешние уже поприветствовали, Минберу руку оттяпали. Хорошо еще, не голову топором снесли…

Дарк никак не мог привыкнуть к странному пренебрежительному отношению Сынов Великого Горна к собственной смерти или увечьям. Гибель в бою они воспринимали как желанный приз, и это было понятно, зная, каково им жить, ну а потерю конечности вообще не считали поводом для выражения соболезнования, тем более что боль была для них лишь воспоминанием о прошлом. Став защитниками подземелий, они о ней позабыли. Если к хорошему быстро привыкаешь, от плохого отвыкаешь еще быстрее!

– Здоров, Румбиро! Чой-то вы припозднились. Все, иль аще кого обождем? – поприветствовал подошедшего командира гном, поигрывая топором и подергивая культей. – Все у караулки сидят… разведку не высылали, опасно… Лютует народ одичавший! Лютует, но нас ужо опасается, в открытый бой не суется!

– Пущай лютуют! Могет быть, от лютости ихней хоть шеварюгам чуток достанется! – ответил Альто, в качестве приветствия стукнув стальной перчаткой по рукояти топора часового. – Ждать больше некого, пошли с нами!

Едва зайдя в, казалось бы, совершенно пустой город, Дарк тут же понял, что означало это «ужо опасается», слетевшее с уст покалеченного гнома. Небольшая площадь перед воротами была завалена трупами, а ее выщербленная мостовая окрашена еще только начинающей густеть кровью. Предсказания Румбиро сбывались, жители Аргахара недружелюбно встретили дюжину вооруженных чужаков и, уповая на численный перевес да внезапность, напали на них сразу же, как только те переступили городскую черту. Старый друг моррона оказался правым также и в том, что Сынам Великого Горна не составит труда пробиться к Храму. Первая же стычка подтвердила это смелое заверение.

Порой за самонадеянность приходится платить дорогой ценой, и проявившие необоснованную агрессию горожане получили жестокой урок миролюбия и терпимости. На небольшом пятачке размером примерно пятнадцать на двадцать шагов лежало более двух десятков изуродованных трупов, и только на одном из них были надеты доспехи защитников махаканских границ. Обмундирование же мертвых горожан выглядело жалко и убого – кожаные нагрудники со стальными пластинами, сшитые, пожалуй, еще в те давние времена, когда по тоннелям подземелья ходили торговые караваны, и столь же древние, изъеденные ржавчиной кольчуги. В таком убогом облачении, которое топоры прорубали насквозь первым же не очень сильным ударом, можно было отбиваться от набегов банд бродяг или стай хищных тварей, но не противостоять вражескому войску, даже если оно и вошло в город смехотворно малым числом. Оружие жителей Аргахара выглядело еще ужасней, чем их недавно вынутая из прадедовских сундуков броня. В основном это были дубины, облитые для крепости смолой или каким-то похожим на нее раствором, со вбитыми в них гвоздями или обтянутые тонкими стальными пластинками. Незащищенную голову они могли разбить, как перезрелый арбуз, но махаканский воин в боевом шлеме испытал бы лишь небольшой дискомфорт от такого «поглаживания». Что же касается топоров, то боевыми их точно не назовешь, потому что они были отвратно заточенными, к тому же изготовленными из очень плохого сплава. По одному их виду сразу можно было сказать, что в махаканских городах воцарился упадок – секреты ковки были безвозвратно утеряны, добыча руды прекращена, а большая часть вооружения неумело перекована из домашнего инструмента. Про щиты вообще даже смешно говорить, потому что, во-первых, они оказались деревянными, а во-вторых, далеко не у всех из нападавших имелись.

Но больше всего Аламеза поразило то, как выглядели мертвые горожане. Моррон и представить себе не мог, что неполная сотня лет, проведенная в изоляции от других пещер и внешнего мира, может привести к столь плачевному вырождению гномьей породы. Кости многих убитых были намного уже, чем у их врагов, да и количество мышц на них не впечатляло. Жизнь впроголодь из поколения в поколение быстро привела к необратимым последствиям. Слово «гном» для многих людей что встарь, что еще ныне звучало гордо и ассоциировалось с прозорливым умом и богатырской силой. А перебитые жители Аргахара были не гномами, а гномиками, жалкой пародией на могучих, низкорослых крепышей, да еще явно не отягощенной грузом интеллекта.

– Убогое зрелище, – с тихим вздохом прозвучал за спиной Аламеза голос подошедшего Румбиро. – Нечем тут любоваться! Где упадок засел, там и вырождение рядышком бродит… К караулке пошли!

Идти пришлось недолго. Небольшой покосившийся домишко с растрескавшимися стенами, зиявшими дырами, да латаной-перелатаной крышей находился здесь же, на площади, но только отряд гномов благоразумно предпочел расположиться на отдых с его противоположной стороны, там, откуда не было видно поля побоища. На бывшей в чуть лучшем состоянии, чем давно требовавшие ремонта стены строения, печной трубе восседала парочка часовых. Они умильно болтали короткими ножками, похлебывали вино из походных кружек, непринужденно делились впечатлениями, а заодно и вели наблюдение за окрестными улочками. Основная же часть отряда восседала кружком на некошеной травке и также распивала вино. Нетрудно догадаться, откуда они брали вкусную, бодрящую влагу, конечно же, из тех бочонков, что прикатили с собой. А присутствие внутри сосудов живых людей их ничуточки не смущало.

– Чо расселись, доходяги, строиться! – гаркнул Румбиро с запозданием на пару секунд. При его появлении воины сами поспешно повскакивали с насиженных мест и залпом опустошили кружки. – Нарубили народищу, накрошили! Нельзя, что ль, поменьше мертвяков наделать было?! Хоть и дикие аргахарцы, но свои же!

– Ага, как тут помягче-то было? – произнес в оправдание старший боевой группы. – Мы только в ворота зашли, а они тут же и… Мы наказ твой точно исполнили! Отбиться отбились, а догонять опосля никого не стали! Всего ж треть напавших упокоили, а другим драпаля задать не мешали!

– Ну, сколько вам повторять, олухи… – устало проворчал Альто, пригрозив могучим кулаком не только возражавшему, но и всем остальным. – Чтоб жертв поменьше было, сразу страх сейте! Нельзя деликатничать, нельзя полумерами отделываться! Вот, коль бы сразу, первого же покойничка на части мелкие топорами бы искромсали, глядишь, на десяток мертвяков поменьше было б, убегли бы раньше!

– Не убегли бы! – хором возразила сразу целая троица гномов и дружно в знак несогласия затрясла бородами.

– Ладно, что сделано, то сделано, обратно не воротишь! – отмахнулся Румбиро, понимая бессмысленность спора. – Пора к Храму выдвигаться! Хоть знаете, в какой он стороне?

– Вон там! – выкрикнул один из часовых, тот, кто еще не допил и поэтому еще не спрыгнул с печной трубы. – Там крыша святилища виднеется! Недалече, треть мили отсюда, коль по прямой…

– На кой пёс нам «по прямой»?! Ты по улочкам скажи, сколь будет?! – задал вопрос Румбиро, естественно не собиравший заставлять своих бойцов перелезать через заборы и пробираться сквозь руины домов, где можно было и покалечиться, и болт арбалетный из-за угла схлопотать.

– Да кто ж его знает? – пожал плечами наблюдатель. – Навскидку две трети мили будет, если не вся, уж больно улочки извилистые!

Проворчав себе под нос что-то нечленораздельное и пару раз сплюнув под ноги, Альто приказал строиться и выступать. Высылать разведчиков не было смысла, потому что, во-первых, шеварийцы наверняка уже были в пути, и времени попусту терять не стоило, а во-вторых, отряд был слишком мал, чтобы еще и делить его. Тринадцати с половиной бойцам (лишившегося в бою руки гнома вряд ли можно было считать полноценной боевой единицей) предстояло не только пройти до цели около мили узкими извилистыми улочками, где из любой подворотни и в любой момент могли выскочить озверевшие враги, но еще и прокатить по ним пару изрядно облегченных бочек. Несмотря на обстоятельства и на ценность каждого меча в твердой руке, махаканцы упорно не хотели вытаскивать из бочонков и будить от дурманного сна герканцев, а Дарк был этому только рад, ведь то, что разведчики не по своей воле проспали, не будет впоследствии отражено ими в отчете. С фон Кервицем моррону еще предстояло иметь дела, и он, конечно же, не хотел, чтобы рыцарь-шпион получил бы задарма недопустимо много полезных сведений о подземельях, о Легионе и о его прошлом…

Едва построившись, махаканцы отправились в путь, избрав довольно практичную схему движения: «четыре-восемь-два». Четверо воинов составляли небольшой авангард, причем двое из них шли впереди по самой улочке и проверяли дома, заглядывая то в пустые дверные проемы, то в выбитые окна, а двое других крались по крышам, что позволяло не только придерживаться нужного направления движения, но и наблюдать за окрестностями. Кстати, именно благодаря этому Сыны Великого Горна и узнали, что им не следовало убирать ладони с топоров. Хоть первая попытка перебить чужаков и провалилась, но одичавшие аргахарцы не собирались отказываться от планов по защите родных жилищ и сбору трофеев. Небольшие группки крадущихся горожан преследовали движущийся к центру города отряд и хоть боязливо держались от воинственных чужаков на большом расстоянии, но ни на секунду не выпускали их из виду. Нападать они не нападали, но кольцо окружения неумолимо сжимали. Судя по условным знакам, подаваемым наблюдателями командиру с крыш, вооруженного люда в окрестностях становилось всё больше и больше.

Дарк попытался предложить Альто провести с местными жителями переговоры и организовать их для оказания совместного отпора приближающимся шеварийцам, но старый друг лишь с грустью вздохнул и, замотав головой, скупо ответил: «Зря время потратим!» Моррон не был уверен, что Румбиро прав, но перечить не стал, хотя бы потому, что если б даже это и удалось, то битва всё одно не увенчалась бы успехом. Уж слишком неравными были силы, уж слишком много в живых осталось врагов, а местные жители чересчур одичали, чтобы внять хотя бы азам воинского искусства и попытаться держать строй.

Тыл основной части отряда из семи гномов и Дарка прикрывал арьергард из двух специально отставших шагов на пятнадцать махаканцев. Они также двигались по крышам и регулярно сообщали на языке жестов командиру, как ведут себя потенциальные враги. Судя по их безмолвным отчетам, открытое нападение не должно было состояться, хоть силы горожан постепенно собирались за полуразрушенными домами слева от улочки. Вначале Дарк недоумевал, как такое могло быть, но вскоре узрел, что задумали боявшиеся приближаться к отряду аргахарцы. В воздухе что-то вдруг загудело и засвистело, моррон еще не успел сообразить, что это за странные звуки и откуда они доносятся, как Румбиро уже скомандовал: «Щиты!»

Повинуясь приказу, все махаканцы, у которых имелись щиты, подняли их над головами, а те, кто пользовался двуручным оружием и поэтому таковых не имел, ловко поднырнули под стальные «грибки» и плотно прижались к своим соседям. Замешкался лишь Дарк, но когда он увидел, как с неба падают брошенные навесом камни и топоры, исправил эту ошибку и прикрыл голову уже не раз сослужившим ему добрую службу щитом.

Смертоносный град барабанил недолго. После трех-четырех дружных бросков горожане на время успокоились и, судя по сигналам наблюдателей, отступили. К ощутимым потерям навесной обстрел не привел. Никто из отряда не был ранен, но вот паре гномов пришлось распрощаться с искореженными щитами. Впрочем, они не особо горевали по этому поводу, ведь до Храма Первого Молотобойца было уже недалеко, а горожан не так-то и много собралось в округе. Реальную угрозу хоть малочисленному, но зато хорошо вооруженному отряду умелых воинов представляла бы толпа как минимум из полусотни дикарей, а их же, если верить отчетам наблюдателей, не набиралось и трех десятков.

– Ну, вот и всё, считай, добрались! – обрадовал моррона Румбиро примерно через четверть часа после жалкого подобия обстрела. – Щас улочка повернет, и на храмовой площади ужо окажемся. Коль Квигеру верить, – гном кивнул в сторону одного из наблюдателей, интенсивно махавшего руками, – то сброд местный ужо восвояси убрался.

– Уж больно легко отступили. Ты ж говорил, что они до последнего Храм защищать будут. Сам меня в том убеждал, – засомневался Дарк, но грустный смешок друга развеял его опасения.

– Да кто ж знал, что они настолько одичали. Ты не по сторонам глазей, а под ноги взор обрати! Тут же и поймешь, что они в зверье ужо обратились, для которого, кроме сытости желудка да целости шкуры своей, ничего святого не осталось! Им что храм, что не храм, коль жрачки нет, ценности не представляет! – тяжко вздохнул гном. – Повнимательней позыркай и задайся вопросом, почему они на нас нападали. Вот они ответы, под сапожищами хрустят…

До этого момента моррон старался под ноги не смотреть и в кучи гниющего мусора не вглядываться, поскольку удовольствия это зрелище не доставляло, ну а какой-либо пользы от этого он тоже не ожидал. Однако настоятельная просьба, почти приказ Альто заставила Дарка уделить зловонным отбросам внимание. Довольно большую часть мусора составляли кости и объедки, причем явно не зверей.

– Пожирание себе подобных – верх деградации! – с печалью констатировал прискорбный факт гном. – Они не город свой от нас защищали, а на нас как на добычу охотились! Попытались напасть, не вышло, по-иному атаковали, тож не получилось! Вот зверье прочь и ушло. Не по зубам мы им оказались…

– Ну и что ты предпринять собираешься? – с тревогой задал вопрос моррон, вдруг осознавший, что у него одной проблемой стало больше, ведь по окончании миссии им втроем с проснувшимися разведчиками предстояло не только тайно прокрасться сквозь ряды вражеских войск, но и как-то выжить в лабиринте развалин, заполненных всеядными гномами.

– Миссию выполнять, – без запинки ответил Румбиро, а затем повернулся к Дарку и весело произнес: – Да ты не боись, те они не страшны! К тому ж их всех шеварюги перебьют! Хоть какая-то польза от вражин…

– Почем тебе знать?

– Слово даю, тебе они не страшны! – с такой уверенностью заявил Альто, что Аламез не смог ему не поверить.

Люди и гномы схожи во многом, и явное тому доказательство – их отношение к высшим силам. Что злых, что добрых божеств они почитают, одних – потому что любят, других – из-за того, что боятся, так что суть и нрав божества не влияет на факт поклонения. Без разницы, добрый ты бог или злой, одариваешь ли верящих в тебя благами или сеешь среди них зло, тебе всё равно будут поклоняться, но лишь до тех пор, пока ты не утратишь силу. Ослабшее высшее существо не воспринимается всерьез и осмеивается своими же неблагодарными творениями, и это в лучшем случае, а в худшем – утратившие веру предают бывших кумиров забвению и оскверняют святилища, которые их же предки построили.

Одним из нагляднейших доказательств этой прискорбной истины стал расположенный в самом центре Аргахара Храм Первого Молотобойца. До обвала это было место паломничества гномов со всего Махакана, один из самых красивых храмов во всем подземелье. Руины высокого здания ещё хранили в себе следы былого почтения, но также на его стенах виднелись и следы последующего презрения. Пока оказавшиеся отрезанными от других городов аргахарцы верили в силу Первого Молотобойца и ожидали чуда, ниспосланного, чтобы облегчить их тяжкую участь, Богов Великого Горна почитали и ублажали жертвенными подношениями, но стоило лишь попавшим в беду махаканцам понять, что ослабшие божества не в силах воссоединить их с остальными пещерами, участь храма была предрешена. Его не разрушили, нет, но сперва разграбили, а затем превратили в огромную свалку, в зловонное кладбище пищевых отбросов и гниющего барахла.

Когда отряд Сынов Великого Горна только приблизился к еще висевшим на петлях вратам когда-то величественного храма, то Дарка чуть не стошнило от исходящего изнутри зловония. На протяжении долгих лет в просторный зал торжественных молений сбрасывались всяческого рода отбросы. Таким способом потерявшие веру аргахарцы мстили богам Великого Горна, и прежде всего Первому Молотобойцу, за немощность и демонстрировали им своё презрение. Впрочем, здесь складировался хлам лишь первые лет пятьдесят, а вот второму и третьему выросшим в изоляции поколениям горожан было уже безразлично, куда скидывать хлам, да и вряд ли они помнили имена провинившихся перед Аргахаром божеств.

– Ну и чего вампирам здесь понадобилось? Что грабить-то кровососы шеварийские собрались? – выразил свое недоумение зажавший нос Аламез, остановившийся на верхних ступенях храма и лишь заглянувший внутрь дверного проема превращенного в свалку святилища. – Все реликвии, поди, уже по домам растаскали… Ищи их теперь! Может, Великий Горн того… чего-нибудь попутал на старости лет?!

На дерзость Дарка ответил не сердито нахмуривший брови Румбиро, и не остальные гномы, бывшие явно не в восторге от оскорбительных слов, а острая боль, мгновенно пронзившая живот наглеца. Великий Горн незамедлительно наказал моррона, осмелившегося выказывать пренебрежение на ступенях его же собственного храма, однако не стал доводить до того, чтобы жуткие спазмы вывернули грубияна наизнанку. Боль через пару секунд стихла, и получивший достойный урок Аламез смог подняться с колен.

– Билсер, Вигер, вкатывайте в Храм бочонки! Всем остальным тута оставаться, и смотрите, чтоб оборванцы здешние к нам не сунулись! Коль нахрапом полезут, руби всех подряд! – даже не взглянув в сторону приходящего в себя Дарка, отдал распоряжения Румбиро. – Вопросы какие есть?

– А коль шеварюги подоспеют? – задал кто-то вопрос.

– Коль так. – Румбиро ненадолго замолчал, а затем, сглотнув подкативший к горлу ком, ответил: – Стоять до последнего! Пока живы, в Храм не пущать!

Приказ командира – закон, но всё же парочка гномов осмелились нарушить распоряжение уважаемого командира. Вместо того чтобы вкатить бочки в храм, два самых крепких гнома подняли их над головами и, водрузив на широкие плечи, понесли, кряхтя при этом и переговариваясь своими «вторыми я» через ступеньку. Этот неординарный диалог не смог оскорбить носов находившихся рядом со зловонной свалкой, но зато всех изрядно насмешил. Загоготали все, кроме двоих: Румбиро, который уже поспешил войти в Храм и поэтому не слышал комичных звуков; и Аламеза, который из-за остаточной боли в мышцах живота не мог смеяться, а лишь улыбался.

Потерявшие веру вандалы основательно поглумились внутри святилища. Горы гниющего, кишащего червями и прочей отвратной живностью мусора на полу молельного зала были далеко не единственным проявлением святотатства. Статуи гномьих божеств были все до одной обезглавлены, а стены пестрели от сделанных нечистотами надписями, смысла которых Дарк, к счастью, не понимал. Однако на этом отомстившие Великому Горну за потерю им сил горожане не успокоились. Алтарь был сброшен с пьедестала и разбит молотками, притом настолько тщательно, как будто его перемололи в ступе, а затем высыпали на пол. Падшие верующие проявили завидное упорство и в другом; они сдолбили со стен все до единого барельефы, как-то умудрившись добраться даже до тех изображений святых сцен, что были почти под потолком. Одним словом, аргахарцы уничтожили и осквернили всё, что только смогли найти в подземной обители богов, и лишь после этого оставили храм в покое.

– М-да-а-а, – печально качая седеющей бородой, протянул Альто, стоявший возле кучки каменной пыли, бывшей когда-то алтарем. – Ничтожества всегда винят в своих бедах других и, пасуя перед трудностями, ищут тех, на чьи плечи их переложить. Ну, а когда не находят иль плечи хлипкими оказываются, делают несостоявшегося тяглового мула обычным козлом отпущения, вымещают на нем все свои обиды. Печально, это очень печально!

– К этому всё и шло! Махакан был обречен еще задолго до обвала. Землетрясение лишь ускорило процесс, – произнес Дарк, подойдя к другу, и вдруг сам испугался своих слов, ведь они как-то сами собой появились у него в голове и рвались наружу вопреки его воле. – Первопричина его гибели кроется не в слабости божеств, а в немощи гномьих правителей, почивших на лаврах и не желавших расширять территории и границы познания. Корабль живет только тогда, когда он плывет, движется. Остановка сулит верную смерть! Гномы ослабли духом, они потеряли стремление развиваться, подменив его ущербным желанием сделать свою жизнь комфортной. Нельзя улучшить мир, не познав его, а это трудно сделать, сидя дома на мягких подушках и лишь иногда выходя во двор наколоть дров да по малой нужде. Был бы Махакан иным, не остановился бы в развитии, как общность, такие, как ты, мой друг, его никогда не покинули бы! Разве не печально и одновременно не парадоксально, что защиту границ Великий Горн поручил именно тем, кто из подземелий и сбежал? На других он не смог положиться! Ты, Альто, и твои товарищи считаете себя проклятыми, а ведь вам выпала честь, честь признания! Вас признали лучшими гномами!

Аламез испугался, что после такого оскорбительного откровения Великий Горн отомстит ему телесными муками или придумает наказание похуже, но этого не свершилось. Во-первых, как известно, на правду не обижаются, а во-вторых, устами Аламеза в этот миг говорил сам Коллективный Разум, ведь именно он вселил в голову моррона эти мысли, а затем заставил их озвучить. Лучшим подтверждением тому стал тот непостижимый факт, что Дарк произнес свою речь по-махакански.

– Я понял. Это не ты и не для меня говорил, – кивнул Румбиро, тоже, видимо, слышавший глас своего божества, пытавшегося что-то возразить. – Но давай божественную говорильню прекратим. Пущай наши создатели иным способом и в ином месте меж собой покалякают, а нам делом заняться не мешало бы. Ты хотел знать, что здесь разрушать, зачем мы сюда притащились? На, смотри!

Не произнеся более ни слова, а лишь приказав жестом Билсеру и Вигеру поставить бочки на пол, Румбиро подошел к стене и изо всех сил ударил по ней секирой. Странно, что звука удара не последовало, а оружие не сломалось от сокрушительного соприкосновения с каменной твердью. Пару секунд ничего не происходило, а затем стена вдруг начала раздвигаться, открывая взору пораженного моррона просторное тайное помещение, никак не соответствующее этому когда-то святому, а теперь оскверненному месту. Понятно, если это была бы сокровищница храма иль хранилище реликвий, но глазам присутствующих предстала огромная мастерская со множеством развешанных по стенам инструментов, предназначение большей части которых Дарк не знал; и похожей на клыкастое, когтистое чудовище стальной конструкцией, занимавшей почти всё пространство.

– Мда-а-а, работенки много предстоит, можем и не поспеть, – опять протянул Альто, кряхтя и недовольно хмуря морщинистый лоб. – Вигер, ступай, позови остальных! Придется всем миром за дело браться!

– Что это? – произнес Дарк еще до того, как Вигер, изумленный не менее него, тронулся с места.

– Это великий подарок Первого Молотобойца гномам! – торжественно произнес Альто, подходя к сверкающей конструкции и с трепетом оглаживая ее рукой. – Когда-то давным-давно предки гномов жили в одной тесной пещере, а подземелий махаканских и в помине не было. Плохо бедолаги жили, трудно им приходилось, вот и сжалились над ними Боги Великого Горна, послали Первого Молотобойца, чтоб он работать гномов научил. Под его началом первые махаканцы машину эту и сделали, великое чудо сотворили рукотворное, позволяющее пещеры да тоннели между ними во сто крат, да нет, в тысячу раз быстрее проделывать, чем кирками долбить да лопатами рыть. Весь Махакан вот этим механизмом великим и сотворен!

– Теперь понятно, что понадобилось клану Мартел, – тихо произнес Дарк, нарушив затянувшееся на пару секунд молчание. – Если получат, то таких дел натворят…

– Не получат, – рассмеялся Румбиро. – Ужо точно сказать могу, что не получат! Времечко есть, инструмент подходящий тож, – кивнул гном на стену, – да и дюжина пар рук работящих найдется. Мы ее разобрать на части успеем еще до того, как враги до Аргахара допрутся, а когда разберем, то каждую детальку секирами да молотами так изувечим, что вражины болта от гайки не отличат, а гвоздя от шурупа!

Заверение Альто тут же нашло подтверждение. Едва он закрыл рот, как в зале появилась вся дюжина гномов. На ступенях храма не осталось ни единого часового. Поскольку подручные Румбиро были не просто махаканцами, а так же, как их командир, являлись Сынами Великого Горна, то они знали, что надо делать, и, разобрав инструменты, незамедлительно взялись за работу. Под сводами оскверненного молельного зала зазвучала непривычная музыка, состоявшая из рева сверл, жалобного скрежета металла и величественных ударов массивных кузнечных молотов.

– Ну а я зачем Великому Горну понадобился-то? Я ж вам так ни в чем и не помог! – прокричал Аламез, сквозь жуткий грохот.

– Погодь чуток! Щас всё узнаешь! – прокричал Румбиро в ответ и вновь взял в руки секиру.

Один несильный удар вновь закрыл стену мастерской. В молельном зале воцарилась прежняя тишина.

– Дуралей, ты так ничего и не понял! – по привычке громко выкрикнул гном, но тут же исправился: – Это не ты нам помогать должен был, а мы те щас подсобим! Я ж те говорил, что ваш людской Коллективный Разум и наш Великий Горн не только приятели, но и союзники, а враг у нас общий, клан лже-вампиров Мартел! Вот и обратился ваш Разум к нашему Горну за помощью, чтоб те мы подсобили все пещеры побыстрее преодолеть и до логова врага нашего общего добраться шустрее!

– Хорошо помогли, нечего сказать, – хмыкнул Дарк. – Завели в город, что от остального Махакана отрезан. Как мне теперь отсюда выбираться прикажешь?! Как через орду шеварийцев пройти?!

– А вот как, – рассмеялся Румбиро и ударил секирой о то самое место, на котором раньше стоял алтарь.

Едва острое лезвие коснулось камней, глаза моррона ослепило ярко-зеленое свечение, заставившее мгновенно зажмуриться и отпрянуть на пару шагов назад.

– Что, не ожидал? – рассмеялся Альто. – Не только кровососы телепорты создавать могут, но и наши гномьи ученые в том деле ранее толк знали. Он тебя и бочонки с дружками твоими быстро в окрестности Марфаро доставит. Это первый наш город, что клан Мартел захватил. Оттуда до логова вражин рукой подать, меньше суток пути будет!

– Погодь! Так это что, выходит, всё?! – в голосе Аламеза, вдруг осознавшего, что больше уже никогда не увидит старого друга, появились нотки недоумения и обиды, а на глаза стали наворачиваться предательницы-слезы. – Мы с тобой уже больше никогда не увидимся, что ль?!

– Как знать, – пожал плечами Альто, также опечаленный этим прискорбным фактом. – Быть может, и свидимся… Кто ж знает, как работенка пойдет. Коль до прихода шеварийского войска механизму по деталькам крохотным разберем да искорежим, то следом за тобой отправимся, ну а ежели вороги раньше нагрянут… – гном замолчал и потупил взор. – В общем, как сложится. Приказа у нас два, первый ты знаешь…

– Ну а второй? – удивленно вскинул брови Аламез, которому Альто никогда не говорил, что у Сынов Великого Горна есть ещё одно задание.

– А второй наказ – бить вражин везде и всегда! – ослепив Дарка своей широкой улыбкой, произнес Румбиро, а потом, внезапно подпрыгнув к моррону, заключил его в крепкие дружеские объятия. – Ты, дружище, не горюй, коль более не свидимся! Жизнь так повернулась, что нам через пару сотен лет повидаться дала, так грех ее винить, что потом разлучила…

– Ты прав. – Дарк отстранился и, не в состоянии скрыть печаль, но в силах побороть накатившиеся слезы, похлопал друга по плечу. – Но ты уж постарайся успеть! Без тебя бить врагов скучно будет, да и трудно!

– Ты только, как близ Марфаро очутишься, слишком уж долго не жди! – оказавшийся также не сторонником долгих прощаний Румбиро сразу занялся делом, принялся подкатывать к телепорту бочонки. – Дружков повытаскивай. Пущай просыхают да очухиваются, а ты окрестности первым делом осмотри! Великому Горну, к сожалению, неизвестно, как близ городов захваченных дела обстоят, есть там гномы али нет, да и сколь гостеприимны они окажутся. Ну, а что до остального, придем мы те на подмогу иль нет, – Румбиро тяжко вздохнул. – В общем, мудрствовать тут нечего! Пока портал светится, жди, ну а коль погаснет, значит, больше ужо не разгорится, значит, вражины слишком рано подоспели…

– Уверен, мы ещё встретимся, друг! – прошептал Дарк, печально улыбнувшись.

– Клянусь бородою, ты прав! – рассмеялся в ответ гном и одним ударом ноги отправил в портал сразу оба стоявших вплотную друг к дружке бочонка. – Ну, всё, ступай! Не мешай уважаемым гномам работать!

Пождав на прощание крепкую ладонь махаканца, Аламез взглянул напоследок в его наполненные добротой глаза и тут же шагнул в телепорт…