Глава 13
Роковая ошибка

Секунды ожидания тянулись, как часы. Отряд махаканцев по-прежнему держал строй. Его командир, подобно запертому в клетке льву, расхаживал взад-вперед от правого фланга к левому и вместо хвоста, которым природа его не наградила, постукивал по камням рукоятью двуручной секиры. Лишь Дарк, казалось, был спокоен, но на самом деле это было вовсе не так. Взобравшись с ногами на телегу, моррон удобно пристроился среди бочонков и, закрыв глаза, медленно считал про себя, пытаясь хоть как-то справиться с одолевавшим его нервным напряжением. Все ждали не только и не столько появления из-за поворота врагов, сколько предшествующих этому действию двух взаимосвязанных звуков, временной промежуток между которыми не должен был превысить пары-тройки кратких мгновений. Прежде чем взяться за топоры и обрушить мост, на опорах которого сидели, команда диверсантов должна была подать условный сигнал, сымитировав рев пещерного гарфонала. Ну а вскоре до томившегося в ожидании отряда должен был донестись иной, менее экзотичный и куда более громкий звук – грохот рушащейся в пропасть тяжелой конструкции, непременно сопровождаемый ощутимым сотрясением каменистой почвы под ногами.

Как только коварная задумка Румбиро осуществилась бы и большая часть шеварийского воинства отправилась вверх тормашками в пропасть, пришел бы долгожданный черед наступать. Сомкнув ряды, изрядно поредевший, но всё ещё боеспособный и грозный отряд махаканцев двинулся бы к ущелью, чтобы завершить разгром врага и порубить или сбросить в пропасть всех тех, кому посчастливилось не очутиться на мосту в момент его крушения, но не повезло оказаться на этой стороне.

Постепенно не только Дарку, но и его товарищам по томительному ожиданию стали приходить в головы дурные мысли. По рядам махаканцев пронесся тихий ропот, быстро переросший в нервозное перешептывание. Альто пытался успокоить солдат, как мог, но, к сожалению, от него мало что зависело. Так же, как бойцы, изведшийся в ожидании командир не мог сделать ровным счетом ничего, даже послать к повороту наблюдателей. Сколь умело ни прятались бы среди камней посланные на разведку гномы, но риск спугнуть врага всё равно был, а значит, следовало собрать остатки терпения и ждать, ждать, ждать. В конце концов, рано или поздно, хорошая иль плохая, но развязка всё равно должна была наступить.

Так оно и случилось. Наконец-то до махаканцев донесся звук, правда, совсем не тот, который они ожидали услышать. Открывшему от удивления глаза Аламезу показалось, что кто-то принялся раздувать огромные кузнечные меха, сначала набирая в них воздух, а затем резко выпуская. Это непонятное действие повторилось раза три-четыре, а после в пещерном тоннеле всё стихло, и воцарилась прежняя тишина. Гномы недоуменно завертели головами и принялись переговариваться в полный голос. Не только чужак в этих краях – моррон, но и уроженцы Махакана не могли постичь природу этого странного, несколько раз повторившегося звука. По тому же, как Румбиро недовольно нахмурил лоб, Дарк понял, что события стали развиваться далеко не в соответствии с хитрым планом. Что-то пошло не так, но что именно и к чему это могло привести, оставалось только ждать да гадать или действовать наугад, полностью отдавшись воле дурного предчувствия.

Как ни странно, но заподозривший неладное Альто решил избрать второй, весьма нетипичный путь для гномов, привыкших верить только фактам, притом лишь тем, которые изволили предстать перед их собственными глазами. Не дожидаясь, как дальше станут развиваться события, Румбиро закинул секиру на плечо и властным, не допускающим пререкания голосом стал отдавать приказы. Несмотря на то что Аламез не знал махаканского, он понял практически каждое слово, вылетевшее из уст решившего подстраховаться друга, ведь на этот раз в его распоряжении оказалось более сотни добросовестных переводчиков, не открывавших ртов, но зато мгновенно исполнявших указания командира. Отряд быстро перегруппировался, разделившись на две неравные группы. Большая часть махаканцев по-прежнему осталась в строю и только сомкнула ряды, ну а несколько низкорослых силачей тут же обступили телегу и стали поспешно снимать с себя доспехи.

– Ну а ты чаго хавкой хлопаешь?! Пшел прочь от бочек! Слазь, говорю! – на этот раз Альто прокричал по-геркански, поскольку обращался непосредственно к Дарку, и интенсивно замахал рукой. – Живей, живей, не задерживай!

Не понимавшему, что происходит, Аламезу оставалось лишь безропотно подчиниться и надеяться, что рано или поздно, но всё объяснится. Впрочем, Провидение решило не издеваться ни над гномами, ни над морроном и довольно быстро расставило точки над «i», оправдав действия лишь чуть-чуть предвосхитившего события Альто. Избавившись от доспехов, гномы закинули их на телегу и тут же принялись сгружать бочки, оставив на месте только две, те самые, в которых безмятежно спали разведчики. Потратив на всё про всё, включая и ругань между собой, не долее полминуты, Сыны Великого Горна принялись привязывать к передку гремучего экипажа с потрескавшимися колесами и погнутой задней осью длинные, толстые канаты.

Дарк часто слышал от гномов рассказы, что махаканские караванщики были сильнее и выносливей многих тягловых животных и никогда не использовали для перевозки грузов лошадей, хотя бы по той причине, что в подземелье парнокопытные не водились, а завезенные не приживались. Одно дело слышать, а совсем иное – узреть собственными глазами. Аламез с нетерпением ожидал, когда ему выпадет шанс стать свидетелем этого необычного и очень увлекательного зрелища… хотя бы на парочку минут, пока движимая гномьей силой телега не умчится вдаль и не скроется из виду, но неожиданно быстрое развитие событий не дало моррону воплотить в жизнь давнюю мечту. Он так и не увидел, как запряженный дюжиной махаканцев экипаж тронулся с места.

Из-за поворота дороги внезапно показались враги. Это был сводный отряд стрелков, состоявший не только из лучников и арбалетчиков, но и из бывшей обслуги корабельных катапульт, взявшейся теперь за самодельные пращи. В рядах более сотни бойцов не чувствовалось паники и страха, в них царила лишь железная дисциплина и желание убивать. Это могло означать лишь одно – непонятно в чем, но Румбиро сильно просчитался. Шеварийцы заметили ловушку и обезвредили её, каким-то чудным образом быстро и без лишнего шума перебив команду засевших под мостом диверсантов. Незнание возможностей противника подвело отличного командира, из-за просчета которого врагу не только не был нанесен ощутимый урон, но практически было оказано содействие. На возведение переправы шеварийцы потратили бы несколько долгих часов. Теперь же отступающий гарнизон оказался в незавидном положении, можно даже сказать, ситуация приобрела трагический характер. Лишенные форы во времени, гномы уже не могли отступить и укрыться за городскими стенами; им оставалось лишь драться.

Не успели махаканцы оправиться от удивления, как шеварийцы, построившись в три шеренги, дружно вскинули оружие и прицелились. Однако первый и, в общем-то, мощный залп, произведенный к тому же с не очень большой дистанции, не застал Сынов Великого Горна врасплох. Гномы молниеносно прижались друг к другу и сомкнули стальные щиты, приняв на них большую часть болтов, камней и стрел. Махаканская сталь прочна, она отлично выдержала мощные удары многочисленных снарядов и не подвела ни одного из своих владельцев. Раненых не было, и лишь двое низкорослых крепышей упали замертво. Стрелы или болты (Дарк точно не разглядел) неудачно попали им в прорези глухих шлемов.

Сам моррон во время вражеского залпа даже не пригнулся, поскольку прекрасно знал привычки армейских стрелков. Никому из мастеров наконечника и оперенья и в голову не придет целиться в стоявшего на удалении от основной массы отряда солдата, если он, конечно, не командир. В подобных ситуациях что лучники, что арбалетчики предпочитают экономить время на прицеливание, чтобы повысить скорострельность и повторно спустить тетиву еще до того, как противник произведет ответный залп.

Дарк не ошибся, над его головой не пролетело ни одного снаряда, а вот шеварийцы по самонадеянности допустили роковой просчет. Едва стальные наконечники да мелкие камни отбарабанили по махаканским щитам, как первая шеренга низкорослых воинов дружно разомкнула щиты и выпустила вперед вторую. Боевые топоры с секирами пока еще болтались за спинами и на поясах постепенно приходящих в ярость гномов. Их левые руки были заняты щитами, а вот в правые, в которые как будто перешел весь праведный гнев расстроенных тщетностью своих строительных трудов махаканцев, были крепко зажатые камни.

Гному не нужно пращи, чтобы метнуть увесистый предмет на добрую сотню шагов и раздробить обидчику голову. В правдивости этого утверждения шеварийские стрелки смогли убедиться на собственном опыте. Каменный град повалил на землю около двадцати врагов, и лишь трое смогли потом подняться. Бросив по камню, махаканцы тут же сомкнули щиты, приняв на них новую порцию болтов и стрел, а затем мгновенно разомкнули, пропуская вперед третью шеренгу, также вооруженную камнями.

У многих из шеварийцев были при себе щиты, висевшие за плечами и не мешавшие им стрелять. При втором залпе они действовали более осторожно и хоть и не все, но успели развернуться к врагу спинами. Однако щиты стрелков, изначально причисляемых к легкой пехоте, были плохими, деревянными, так что более трети из них не выдержали мощных ударов и раскололись, ну, а остальные не смогли спасти своих хозяев от болезненных падений. Третий залп шеварийцев был практически сорван. Смогли выстрелить лишь пятеро арбалетчиков да стоявшие позади метатели пращи. Махаканцы же метали камни непрерывно, притом ничуть не уставая, не неся потерь и шаг за шагом приближаясь к врагу, что существенно повышало точность бросков.

Всего через пару минут интенсивной перестрелки изрядно поредевший стрелковый отряд противника решил позорно ретироваться, оставив на поле боя более половины своих товарищей убитыми и тяжелоранеными. Махаканцы же не стали их преследовать, а тут же отступили назад и заняли оборонительную позицию в самой узкой части прохода, там, где можно было немного уплотнить ряды. Командовавший обороной Альто был уверен, что побежавшие стрелки уже не вернутся, а им на смену сразу придет тяжелая пехота.

Воспользовавшись недолгой передышкой, Аламез хотел переговорить с Румбиро, но не успел к нему пробиться сквозь ряды переводящих дух гномов. Правда, старый друг заметил попытку моррона и даже махнул ему рукой, кратко приказав на языке жестов не мешаться под ногами, а затем, видимо решив не удовлетворяться полумерами, громко прокричал по геркански: «Не дури, отступай к Аргахару! Ты там нужнее!»

Хоть Дарк усомнился в правдивости этого утверждения, ведь он даже не представлял, что будет в городе делать, тем более в одиночку, но зато отчетливо понимал, что под ногами у бьющихся в строю махаканцев лучше не мешаться. Выбравшись из плотных рядов отряда, Аламез тут же подобрал щит и топор одного из убитых гномов. Пока что моррон не ощутил даже маленького временного скачка, а значит, мог не опасаться, что оружие погибшего махаканца начнет ржаветь и разлагаться прямо у него в руках. На смену бежавшему врагу должны были прийти новые, более сильные и многочисленные отряды, и хоть пока что Дарк прятался за спинами гномов, но не сомневался, что вскоре наконец-то ему выпадет шанс вступить в бой.

Интуиция не подвела единственного союзника гномов. Не прошло и трех минут, как из-за поворота дороги показался первый отряд ганкруллов, зловеще сверкающих сталью отполированных до блеска доспехов. Они шли неспешным шагом, плотным строем и сомкнув большие квадратные щиты, прикрывающие практически всё тело, от округлых наколенников до прорезей в опущенных забралах. По приказу Альто передняя шеренга махаканского отряда произвела первый и, к сожалению, последний залп. Летящие с большой скоростью камни с грохотом и звоном врезались в щиты тяжелых пехотинцев и парочку-другую из них основательно помяли, но не причинили сильным и крепким латникам существенного вреда, разве что некоторые шеварийцы слегка покачнулись, но при этом даже не замедлили шага. Второго выстрела не последовало. К чему растрачивать силы на броски, когда исход схватки могли решить только булавы, мечи да топоры?

Махаканцы ждали в гробовом молчании, устремив суровые и в то же время бесстрастные взоры на медленно приближающихся врагов. Ганкруллы также не были сторонниками боевых кличей и устрашающих криков, способных воодушевить или, наоборот, напугать лишь зеленых новичков в ратной потехе и никак не действующих на бывалых бойцов.

За первой сотней врагов показалась вторая, а затем вывернул из-за поворота дороги и третий, более многочисленный отряд. Бой предстоял серьезный, и скорее всего пребывавшие в меньшинстве Сыны Великого Горна были обречены, но эти обстоятельства, как ни странно, ничуть не портили приподнятое настроение Дарка, давненько уже не бывавшего в настоящем деле и успевшего соскучиться по горячей рубке. Вроде бы в последнем бою моррон участвовал всего за день до того, как спустился под землю, но в пещерах Махакана время текло совсем по-иному. Аламез уже не мог даже приблизительно сказать, сколько часов, дней или недель назад состоялось его последнее сражение; сражение в Удбише, когда погиб его диверсионный отряд, собранный из числа озлобленных на шеварийцев герканских пленных.

Стоя за последними рядами гномов, Дарк, к сожалению, многого не видел, например, он не узрел, а лишь услышал момент самого начала схватки, когда ганкруллы с махаканцами только сошлись, а подземелье наполнилось надрывным пыхтением бойцов, криками боли и скрежетом скрещиваемой стали. С самых же первых секунд сражения, не постепенно разгоравшегося, а сразу вспыхнувшего, как стог сухого сена в жаркую погоду, махаканцам пришлось туго. Напор врага был мощным, и отряд, уступавший им не только числом, но и ростом бойцов, начал медленно пятиться, не в силах сдержать обрушившуюся на них огромную массу, к тому же закованную в крепкую броню и довольно умело владеющую оружием. Гномы не дрогнули, но так и не смогли сохранить целостность строя. Тяжелая пехота врага быстро смяла левый флаг и основательно насела на правый. Уже на первых минутах схватки положение стало критическим. Удерживающий исходную позицию центр пограничного отряда вот-вот должен был оказаться в окружении.

Как только умело орудующим топорами и использующим преимущества своего роста да массы ганкруллам удалось пробить узкую брешь между левым флангом обороны и центром отряда, Дарк решил, что настала его пора вмешаться и внести свой вклад уж если не в победу, то в достойное поражение. Молниеносно подскочив к уже занесшему булаву над головой гнома шеварийцу, Аламез ударил его топором по локтю, точно попав в стык между налокотником и наплечной пластиной. Острая махаканская сталь не подвела. Она, как по маслу, прорубила звенья находившейся под латами кольчуги и рассекла плоть. Потеряв руку, пехотинец взвыл от боли, но забиться в агонии не успел. Мощным ударом щита, в которую моррон вложил не только всю силу, но и массу своего тела, Дарк толкнул раненого на рвущихся вперед врагов и, вскочив на него, падающего, сверху, уже следующим ударом топора прорубил другому солдату забрало.

Кто-то пытался ударить в спину, но Аламез успел вовремя развернуться, фактически облокотившись на кирасу стоявшего к нему боком врага, присев и подставив под удар топора щит. К сожалению, этот изящный по меркам массовой вооруженной толчеи маневр хоть и позволил храбрецу избежать верной смерти, но не обошелся без последствий. Во-первых, моррону пришлось выпустить рукоять топора, который он так и не успел выдернуть из вражеской головы. Во-вторых, Дарк не удержался на ногах и, заскользив ногами по нагруднику всё ещё дергающегося в предсмертных конвульсиях тела, сполз вниз и уселся на камни. Теперь самой большой опасностью стало то, что его просто могли задавить.

Сидя на острых камнях, с ногами, возлежащими на умирающем шеварийце, Аламез физически не мог подняться. Единственно, на что он оказался способен, так только прижаться спиною к бедрам бившегося рядом гнома и обеими руками держать над головою изрядно погнутый щит, по которому градом сыпались удары то оружия, то закованных в стальные перчатки рук и налокотников. Долго так продолжаться не могло, но, к счастью, моррону улыбнулась удача. Опасный момент в сражении не привел к трагичным последствиям. Благодаря своевременному, хоть и во многом безрассудному вмешательству Дарка, ганкруллы потеряли инициативу и ослабили напор, а махаканцам удалось сомкнуть строй и даже немного оттеснить выдохшихся противников.

Пребывая в весьма неудобный позе и горюя, что не может с этим ничего поделать, Аламез чувствовал, как толпа отступающих для перегруппировки шеварийцев увлекает его за собой. Но внезапно чьи-то цепкие пальцы ухватились за его левый сапог и, сжав щиколотку, подобно тискам, потащили вперед, заставляя лечь на землю и скользить по доспехам мертвых тел. Был ли это друг или враг, Дарк не знал, но решил выяснить это в первый же подходящий момент, а именно, как только он не будет зажат между чьими-то бедрами и коленями. Через пару секунд это время настало. Едва давление на тело пропало, моррон резко откинул влево щит и, согнув в колене свободную правую ногу, приготовился ударить ею того, кто вытаскивал его наружу из схватки. Если бы это был враг, решивший его добить, то удар был бы вполне сокрушителен и обоснован; если же нет, то Аламез успел бы вовремя остановить ногу до того, как та врезалась бы в плечо или в лицо облагодетельствовавшего его гнома.

– Пахучку подбери! Ишь, кверху задрал, вояка недотёпочный! – сердито проворчал Румбиро Альто, завороженно глядя на грязную подошву стоптанного сапога, прекратившую свой полет всего в ладони от его обильно покрытого потом, раскрасневшегося лица. – Разбрыкался, конь ретивый! Высечь б тя за неисполнение приказа!

– Ногу отпусти, борода! – с облегчением выдохнул Дарк, обрадованный, что вовремя остановился и не ударил друга. – А что до вони касаемо, так у тя из подмышек посильней, поди, прет!

– Знаю, – не стал отрицать явного Альто, разжимая хватку цепких пальцев. – Но только в рожу я ее никому не сую!

Резонно рассудив, что для этого праздного спора выбран далеко не самый подходящий момент, хоть изрядно помятый, но практически не пострадавший Дарк быстро поднялся на ноги и первым делом окинул взглядом идущее с прежним упорством и не собирающиееся прекращаться сражение. Неимоверными усилиями, но ценой не очень больших потерь, махаканцам удалось выдержать натиск врагов и, восстановив целостность линии обороны, оттеснить ганкруллов на добрый десяток шагов назад, что, впрочем, было лишь временным достижением. Совсем скоро в схватку должны были вступить свежие силы противника, которым, как тогда показалось моррону, не было числа. Своей очереди побарабанить оружием по махаканским щитам ожидало еще сотни две тяжелых пехотинцев, а за ними к бранному полю подтягивались и переформированные отряды мечников и стрелков.

– Дело совсем погано, – подытожил Альто, протяжно шмыгнув носом и сплюнув кровью из разбитого, опухшего рта. – Три четверти часа, от силы час продержимся, а там хана!

– Что делать будешь? – спросил моррон, считавший прогноз друга необоснованно оптимистичным, но решивший ему о том не говорить. По оценке Аламеза, до последнего, завершающего сражение взмаха топора, меча или дубины оставалось не более получаса.

– Пошли в Аргахар! – кратко ответил Румбиро и подтвердил словесный приказ тем, что схватил моррона за рукав куртки и силой потащил за собой. – Нам с тобой еще рано головы класть! Не заслужили мы почетного права на вечный покой отправляться, пока дело не сделано!

– Ты что, собираешься бросить своих?! – с недоумением спросил Аламез, тщетно пытавшийся вырваться из обхватившей не только ткань, но и его левое запястье ручищи бородача, а правой рукою поправляя съехавшую в драке котомку с дротиками и закидывая за спину помятый щит.

– Не плюй мне в душу, и хватит жевать сопли! – огрызнулся командир, явно не желавший покидать ряды упорно бьющегося отряда, но не видевший иного выхода. – Сам знаешь, ни трусом поганым, ни дезертиром паскудным я никогда не был, а щас становиться уж поздно! Мы с тобой кто такие?! Мы с тобой солдаты, а первая задача любого солдата в том, чтобы выполнить приказ! Пока дело не сделано, всё остальное никчемная трепотня и мерзкое слюнтяйство! Вот наказ Великого Горна исполним, а там и потолкуем… Кем хошь меня тогда назови, хоть трусом, хоть мерзавцем… ну, коль красотой рожи своей не дорожишь!

К сожалению, против такого аргумента у Дарка не нашлось что возразить. Погибнуть здесь и сейчас вовсе не означало покрыть свое имя славой, а, наоборот, значило быть признанным недальновидным глупцом, провалившим ответственное, возможно, судьбоносное для многих живых существ задание. На войне частенько приходится пренебрегать тем, что ты хочешь или считаешь правильным, ради исполнения долга.

– Да иду я, иду! – согласился Аламез, пытавшийся поспевать за припустившимся бегом гномом, а затем, изогнувшись всем корпусом, гаркнул другу прямо в ухо: – Руку пусти, страхолюдина мохнатая!

Хоть не сразу, но Альто исполнил просьбу моррона, разжав свою цепкую пятерню. После этого Сын Великого Горна зашевелил своими короткими ножками раза в два, если не в три шустрее и задал столь высокий темп передвижения, что Дарку пришлось изрядно вспотеть, чтобы за ним поспевать. Несмотря на жуткую боль, появившуюся в мышцах ног, спины и живота, такие мучения были к лучшему. Они позволяли позабыть о том, что за спиной всё ещё бушевало сражение, и солдат за солдатом погибал отряд, из которого моррон и Альто сбежали…

Обычно утомленные бегуны молят всех известных им богов, чтобы у них побыстрее открылось второе дыхание. Упорно несущийся следом за гномом, но так и не способный его догнать Аламез уже давненько распрощался с третьим и ожидал наступления четвертого прилива сил. Альто демонстрировал завидную прыть и выносливость. Изначально задав высокий темп передвижения, он интенсивно перебирал коротенькими ножками и бойко размахивал непропорционально большими для его приземистого тела ручищами, заставляя Дарка позавидовать, что не был рожден махаканским гномом.

Дорога, по которой они вдвоем неслись, далеко не везде была идеальной для пробежки. Относительно хорошо сохранившиеся, вымощенные кирпичом участки караванного пути довольно часто сменялись крутыми подъемами и покатыми спусками; завалами камней, через которые приходилось перебираться, используя все четыре конечности, рытвинами или огромными ямами, через которые далеко не всегда удавалось на бегу перепрыгивать, а порой приходилось и плыть. Дарк с трудом преодолевал многие из естественных полос препятствий, ну а выносливому, как слон, гному, казалось, всё нипочем.

Несмотря на довольно немолодой возраст, в котором седеющий караванщик сначала погиб, а затем был воскрешен, Румбиро пребывал в отменной физической форме, что, впрочем, можно было сказать не только о нем, но и об остальных Сынах Великого Горна. Казалось, подземное божество с течением времени сжалилось над «штрафниками-гномами», но, не желая отменять своего проклятия, компенсировало убогую, лишенную мирских радостей жизнь на пограничной заставе недюжинными запасами сил и здоровья, которые было черпать не перечерпать. Это сделанное морроном наблюдение подтверждал тот простой факт, что парочка бегунов до сих пор не нагнала дюжину махаканцев, перед самым началом боя впрягшихся в груженную доспехами и бочонками телегу и потащивших её по дороге к подземному городу. Как заменявшим лошадей гномам удавалось перетаскивать телегу через все завалы и колдобины давно нехоженой дороги, для Дарка оставалось загадкой, но вот то, что Великий Горн физически укрепил своих «сынов» и лишил их многих отвлекающих от достижения цели факторов, таких как голод, телесная боль и усталость, Аламезу было ясно как день. Он бежал на пределе возможностей, а бойко размахивающий руками Румбиро, казалось, дремал на ходу и всё время оборачивался, чтобы убедиться, что Дарк ещё волочит ноги.

Этот час, а может, и больше, проведенный в непрерывном движении, Аламез запомнил надолго. Но, к счастью, конец приходит не только хорошим делам и вещам, он наступает еще и для мучений. Внезапно Альто обернулся на бегу и предусмотрительно предупредил напарника: «За поворотом передых устроим! Половина пути позади, отпыхтимся с четверть часа!» – после чего перешел с бега на быстрый шаг. Дарк поступил по примеру друга, прекрасно понимая, что если сразу остановится, то тут же упадет и оросит растущую на обочине невысокую растительность желчью из пустого желудка. Как ни странно, но быстро шагать оказалось намного труднее, чем просто бежать. Утомленное тело уже привыкло к одному типу движения и не желало перестраиваться на новый ритм сокращений всех групп мышц.

За поворотом, до которого шатающийся моррон едва дошел, открылась большая площадка. Изначально, лет эдак сто, если не ранее, назад, она была аккуратно выложена камнями, но теперь обветшала и походила на потрескавшийся, рассохшийся панцирь престарелой черепахи. Дарк сразу же понял, что когда-то давно здесь располагалась караванная стоянка, хоть беспощадное время превратило единственное находившееся на ней строение даже не в руины, а в груду жалких, изгнивших обломков, ну а от ограждения и вовсе не оставила следа.

Атмосфера, царившая тут, угнетала и навевала тоску. Аламез не понимал, почему им понадобилось останавливаться именно здесь, где, казалось бы, даже воздух пропитан тоскою по давним временам, затхлостью дня нынешнего и заунывной печалью. С таким же успехом можно было бы отдохнуть прямо на дороге, например, возле большой лужи, из которой, конечно же, Дарк не стал бы пить, но разгоряченную голову в нее с удовольствием окунул бы. Однако всему нашлось довольно простое объяснение.

Уверенный, что моррон идет за ним следом, а не свалился на обочину без сил и сознания, Альто вразвалочку прошествовал к центру площадки и неподвижно замер, сначала протирая ладонью мокрый лоб, а затем и выжимая пот из бороды. Гном ждал, терпеливо ждал, пока до него доковыляет похрамывающий сразу на обе ноги Аламез, и только когда тот приблизился на расстояние в пять-шесть шагов, резким движением достал из-за спины секиру. На краткий миг Дарку показалось, что его старый друг задумал неладное, например, ритуальное жертвоприношение в честь непредсказуемых божеств Великого Горна, неизвестно зачем заставивших на них трудиться моррона. Но опасения развеялись, как только Румбиро взглянул на старого друга согревающим сердце, преисполненным душевной теплоты и благодарности взором.

– Ты постой, походи чуток, но не садись! Коль седалищем на камни надавишь, сперва похорошеет, но затем бежать хуже будет! Не забывай, нам до города еще столько же плюхать… – благоразумно предупредил Альто, видя, что подошедший к нему Дарк собирается сесть. – Давай-ка лучше развлечемся! Совместим, так сказать, полезный нашим телам роздых с приятным и столь же, кстати, полезным времяпрепровождением.

– Ты что, секиру в камни воткнешь, а затем, как девица кабацкая, вокруг нее отплясывать начнешь? – пошутил Дарк, на самом деле не понимая и боясь даже подумать, о каком таком «совмещении» гном говорит. – Коль так, то валяй, потешься, но обещай глазки не строить, бедрами не вихлять да одежку не скидывать! Вид твоей кривляющейся обнаженной туши не доставит мне эстетического наслаждения…

– Шуткуешь всё, – хмыкнул Румбиро, ничуть не обидевшись на столь смелое предположение. – Это хорошо! Коль шутка добрая из пасти прет, значит, ещё силенки остались!

– Чо задумал-то? – устало произнес Аламез, скидывая с плеч котомку и щит.

– Да так, хочу поглазеть, как делишки наши обстоят, – озадачил друга Альто, но не заставил его долго гадать. – Помнишь, я те Стену Знаний показывал? – начал с вопроса гном и, только дождавшись скупого кивка, перешел к пояснению: – Так вот, она не просто так на бывшей караванной стоянке находилась, точнее, под ней… На становьях место особое, здесь с Великим Горном связь держать проще, посколь раньше туточки много караванщиков бывало и…

– Да понял, я понял, – заявил Дарк. – Давай, от болтовни к делу переходи! Доставай флейту и дуй в нее, а я уж, извиняй, уши прикрою!

– Не утруждайся зазря, – презрительно хмыкнул Альто. – Флейта тут не понадобится, да и нет её ужо… Мы так, и без музыки живо управимся!

Сказано – сделано! Румбиро коснулся лезвием секиры камня у себя под ногами и, вытянувшись в струнку, замер в ожидании, что вот-вот произойдет нечто. И, как ни странно, это на самом деле случилось. Разгоряченного лица моррона внезапно коснулся неизвестно откуда взявшийся ветерок. Его прикосновения не только приятно холодили шею и щеки, но и делали веки неимоверно тяжелыми, заставляя их опуститься. Стоило лишь Дарку поддаться и закрыть глаза, как в голове возникла вовсе не абстрактная, а вполне реальная картинка из недавнего прошлого.

Моррон увидел мост через пропасть, к которому медленно подходил шеварийский авангард. Не дойдя шагов десять до края, стрелки остановились, а затем, не размыкая строй, развернулись и отступили назад.

– Вот щас мы и узнаем, как же они хитрость мою раскусили! – пояснил стоявший рядом гном, явно видящий ту же самую картину. – Думаю, без колдовства не обошлось! Не умеют лжепиявки шеварийские честно сражаться!

Секунд десять картинка не менялась. Дарк отчетливо видел мост, в ожидании замерших на его опорах гномов-диверсантов и вершки шлемов не отошедших далеко шеварийских солдат. Затем к краю обрыва подошли четверо: сам Фегустин Лат и еще трое офицеров из его окружения, в том числе и тот бедолага с повязкой на носу, о чью голову моррон разбил целый ящик винных бутылок. С того места, на котором они находились, увидеть затаившихся гномов враги не могли, но они явно почувствовали их присутствие.

– Я понял, что произошло! – Дарк поспешил поделиться с другом своими догадками. – Мусор с моста вы прибрали, стружку и прочий хлам смели, а вот о запахе не подумали…

– Ошибаешься! – уверенно возразил Альто. – Не считай ся умней других! Мы всё продумали и хоть изрядно вокруг моста напотели, но затем запах тел наших развеяли… Ведом нам один секретик…

– Я не о том! – повинуясь привычке, покачал Аламез головой, хоть Альто явно так же, как и он, стоял с закрытыми глазами и того не видел. – Вампиры чуют запах крови морронов. Скорее всего они так же могут учуять одного из вас, когда он находится рядом. А тут под мостом целая дюжина Сынов Великого Горна засела… Глянь, только глянь, я правду говорю!

В подтверждение предположения Аламеза вампиры из клана Мартел интенсивно зашевелили носами, а затем произошло то, что объясняло, почему диверсанты оказались застигнуты врасплох и даже не успели подать товарищам сигнал тревоги. К тому же Дарк теперь понял, что за странный звук он и махаканцы слышали, пока томились в ожидании обвала. Почти одновременно члены клана Мартел взмахнули руками, образовав мощный поток воздуха, буквально сдувший спрятавшихся гномов с опор и оборвавший все до одной страховочные веревки. Восседавшие верхом на соседней балке диверсанты так и не поняли, что же сталось с их товарищами, как второй воздушный шквал отправил из самих в пропасть.

– Теперь понятно, почему четыре раза звук слышался, – тяжко вздохнул Альто и ударом секиры о камень заменил картинку в головах: как в своей, так и Дарка. – Узнать надобно, сколь у нас еще времечка про запас осталось…

– Лучше Аргахар покажи, полезней будет! – пытался возразить Дарк, не желавший более видеть печальных зрелищ, но опоздал.

Картинка с мостом исчезла, причем еще до того, как четвертый по счету порыв ветра смел в пропасть последнюю троицу гномов. Её место заняло покинутое беглецами поле боя, на котором, как ни странно, ещё шло сражение. Небольшая группка окруженных с трех сторон махаканцев каким-то чудом умудрялась удерживать заваленную телами убитых и раненых позицию и не пускала наседавших врагов в глубь подземелья. К радости Дарка, Альто не собирался досматривать последние минуты сражения. Они узнали, что хотели, и не желали видеть, как гибнут остатки отряда.

– Щас я тя развеселю! Негоже пессимизме пораженческой настроение нам портить! И без того на душе погано! – сперва пояснил Румбиро свой выбор следующего зрелища, а уж затем ударил сталью о камень.

Как ни странно, но старый друг оказался прав. Следующая картинка не просто вызвала улыбку на опечаленном лице Дарка, но заставила его непозволительно громко рассмеяться. Глазам моррона предстал караванный путь, притом его участок, до которого они еще не добрались, и десять гномов, поспешно облачающихся в доспехи возле разбитой телеги. Обломки поломанных задних колес валялись у них под ногами. Ну а передних не было вовсе. Это означало, что они отвалились гораздо раньше. Пока большая часть воинов заканчивала застегивать ремешки доспехов и поправлять наплечники с налокотниками, парочка их уже одевшихся товарищей катила по ухабам каменистой дороги бочонки, внутри которых не только плескалось вино, но и кувыркались спящие разведчики. Именно это и вызвало у моррона необузданный приступ смеха. Дарк живо представил, как барахтаются внутри своих тесных, дурманных узилищ разведчики сейчас и каково им будет при пробуждении.

– А ты злой! – прицокнул языком Румбиро. – Видно, и те спутнички поднадоели… хоть в бою они вовсе и не плохи!

– Долго объяснять. – Аламез не желал утруждать себя объяснениями своих непростых отношений с герканской разведкой в целом и с каждым из навязанных ему попутчиков в частности. – Что-нибудь еще покажешь?

– Попытаюсь, – ответил Румбиро, в очередной раз опустив секиру на камень и тут же грязно выругавшись, причем почему-то не на родном языке.

Картинка бесследно исчезла, а новое видение не возникло. Перед глазами моррона была черная пустота, а его слух изрядно страдал от следовавших один за другим сильных ударов железа о камень и ругани не закрывавшего рта гнома. Видимо, Великий Горн не желал показывать старшему из своих «сынов» то, до чего он пока не дорос, или то, что не предназначалось для просмотра гостям в большом семействе гномов.

– Будущее узреть хотел? – спросил Аламез, открывая глаза. – Или что-то, что только вас, урожденных махаканцев, касается?

– Нет, – покачал головой Румбиро, собиравшийся в последний раз изо всех сил ударить оружием о каменную твердь, но вовремя передумавший и убравший секиру за спину, – То есть да, но только частично… Хотел посмотреть, как входят мои уже погибшие воины в Залы Почестей и Славы!

– Наивный, – тихо рассмеялся Дарк, качая головой. – К чему похлебку пробовать, которая ещё не сварилась? К чему поселяться в дому, который еще не достроен? К чему чинить телегу, которая ещё не сломалась?!

– Ты щас на вислоухого эльфа похож! Старого, вечно брюзжащего вислоухого эльфа! – привёл раздосадованный гном устаревшее сравнение, как будто пришедшее из глубины забытых времен. – Такой же занудный, мудреный не в меру и чепуху с важным видом городящий, вместо того чтоб кратко и четко всё разом выложить! Те чо тут, за каждое слово глупости золотом платят?!

– Когда дело ещё не сделано, о какой награде может идти речь? – выразился яснее моррон. – Задание Великого Горна ещё не выполнено, проклятие еще не снято, так чего ты увидеть-то хотел? Как товарищи твои верные перед вратами Залов толпятся или как их души по тоннелям летают?!

– Верно говоришь, – кивнул гном, мгновенно переставший злиться. – Ладно, отдохнули, что хотели, выяснили, нечего почём зря лясы точить… Пора в путь отправляться. Коль повезет, ребят наших еще до Аргахара догоним. Дюжина бойцов, всё ж отряд… – тихо произнес командир заставы, жестоко коривший самого себя за невольный просчет, обернувшийся роковой ошибкой.